Текст книги "Субастик в опасности"

Автор книги: Пауль Маар

Глава четвертая
Побочные явления

Почти в то же самое время, когда господин Пепперминт смотрел репортаж о женевском автосалоне, в двух километрах от его дома, в другом районе города, в гостиной господина Дауме раздался очередной громкий чих. Учитель физкультуры сидел перед телевизором и чихал. Рядом с ним на полу лежала гора бумажных носовых платков. Господин Дауме, скучая, переключал каналы.

В соседнем кресле сидел Субастик. Вернее, не сидел, а лежал.

Он закинул ноги на спинку кресла и свесил голову вниз так, что доставал макушкой до травы. Там, где еще вчера у господина Дауме лежал темно-коричневый палас, сегодня колосилась свежая зелень. На дворе был холодный январь, а тут уже вовсю цвели одуванчики. Господину Дауме это было совсем ни к чему. Потому что он страдал аллергией на цветение. Чем больше цветов вылезало наружу, тем сильнее он чихал и тем больше изводил носовых платков.

Когда он вернулся с работы и увидел эту красоту, он не подал виду, что это его как-то трогает.

– Очень мило, – сказал он. – Уголок природы. Теперь, по крайней мере, не видно этого противного пятна от красного вина.

В действительности же он страшно разозлился, обнаружив дома очередное побочное явление. Более того, он даже испугался. Но предпочел скрыть свои эмоции от Субастика.

Этот луг образовался в гостиной еще с утра. Господин Дауме собрался ехать на работу, но его мотоцикл оказался безнадежно испорченным. Вот почему он, недолго думая, потребовал от Субастика, чтобы тот доставил ему гоночный автомобиль «Бугатти», о котором он как раз вчера читал в журнале «Мотоспорт».

Субастик исполнил желание, которое обошлось в целых три веснушки. И в ту же секунду перед домом возникла заказанная гоночная машина, а в гостиной образовался луг.

И вот теперь Субастик развалился вверх ногами в кресле и с наслаждением нюхал полевые травы.

– Эй, Даумище, переверни телевизор! – потребовал он. – А то чего они у тебя на голове ходят?!

– Не смешно, – ответил господин Дауме, громко высморкался и переключил телевизор на другую программу.

Там шла реклама. За столом сидело большое семейство и поглощало, блаженно улыбаясь, оригинальную итальянскую пиццу с мягким плавленым сыром и натуральными грунтовыми помидорами.

Увидев такую аппетитную картину, Субастик даже сел нормально и стал с интересом следить за происходящим на экране.

– Если вы позвали гостя, все дела вы сразу бросьте! Телевизор выключайте, быстро гостя угощайте! – проговорил Субастик, решив преподнести господину Дауме урок гостеприимства.

Но господин Дауме остался глух к его урокам.

– Ага, сейчас, разбежался, – буркнул он и перескочил на следующую программу.

– Невоспитанный ты какой, Даумехрюндель! – укоризненно проговорил Субастик. – А еще учитель называется! Простых вещей не знаешь! Это же программа младших классов. Там ясно говорится: учитель должен первым делом научить детей, как следует принимать гостей. Золотое правило: гостя нужно усадить, можно перед телевизором, и все время как следует кормить. Во всяком случае, пока он сидит перед телевизором.

– Тоже мне, нашелся знаток правил приличия, – прогнусавил господин Дауме, сморкаясь. – Ты у нас, конечно, очень воспитанный!

– Да, я, в отличие от тебя, знаю все правила назубок! – гордо сказал Субастик. – Могу тебя научить, я сегодня добрый. Справишься с правилами и выправишь свою неправильную жизнь! Дать тебе листок бумаги или будешь записывать на носовом платке?

– Зачем мне бумага? – спросил господин Дауме.

– Как зачем? Записывать за мной! – ответил Субастик. – Или ты писать не умеешь? Но это не беда. Действительно, зачем учителю физкультуры уметь писать? Ни к чему. Научить делать стойку на руках можно и без этого.

Господин Дауме злобно посмотрел на Субастика. Субастик сделал вид, что не заметил этого сердитого взгляда, и запел:

 
Гость пришел – его скорее к телевизору тащи,
Угощенья по порядку на тарелочку клади.
Чипсы, кексы, вафли, плюшки первым делом принеси,
А потом уж шоколадом гостя честно угости.
После сладкого невредно ветчиною закусить,
Чтобы далее спокойно к заливному приступить.
Кто ж не любит заливного, пусть сосиски тогда ест,
Ты ж следи, чтоб не умял он все сто штук в один присест.
Потому что…
 

Тут Субастик резко оборвал свою песню, заметив что-то на экране телевизора. В одну секунду он вырвал из рук господина Дауме пульт управления и быстро нажал на другую кнопку.

– Эй! Ты чего? – возмутился господин Дауме. – На самом интересном месте! Я хотел посмотреть женевский автосалон! Переключи сейчас же назад! Слышишь, кому говорю!

Путаясь в траве, Субастик побежал к письменному столу. Господин Дауме за ним. Субастик вспрыгнул на стол, уцепился за полку стеллажа, на котором были выставлены кубки и награды господина Дауме, и полез наверх. Стеллаж опасно закачался.

Господин Дауме остановился и громко сказал:

– Желаю, чтобы ты…

Он хотел сказать «чтобы ты отдал мне мой пульт!». Но он тут же представил себе, что опять возникнут какие-нибудь непредвиденные побочные явления, и не стал заканчивать фразу, решив, что сам справится с вредным существом.

Желание повисло в воздухе.

Субастик уже успел забраться под потолок и, устроившись на верхней полке, показал ему нос.

Господин Дауме не на шутку рассердился.

– Да пропади ты… – пробурчал он себе под нос, забираясь на стул, чтобы достать Субастика. – Всё! – пропыхтел он, протягивая к нему руку.

Волшебной веснушке было, наверное, трудно разобраться с этой невнятицей, и в результате сложилось пожелание: «Желаю, чтобы пропало все». Во всяком случае, в ту самую секунду, когда господин Дауме собрался уже цапнуть Субастика за ногу, из комнаты исчезло все. В ней не осталось ни одного предмета. Не было больше ни права, ни лева, не было ни света, ни тьмы, не было звуков, не было ничего. Господин Дауме хотел пожелать, чтобы все вернулось обратно, но не смог. Голос пропал. Господин Дауме испугался, что и он превратился в ничто. Но потом он сказал себе: «Если мне страшно, значит, я еще существую, иначе кто же испугался?» Это утешило его. Он попытался сосредоточиться. А что если попробовать мобилизовать внутренний голос? «Желаю, чтобы я снова оказался в своей комнате!» – сказал он про себя и услышал громкое «Ой!», раздавшееся совсем рядом. Господин Дауме огляделся. Комната изменилась до неузнаваемости. Там, где еще недавно зеленел лужок, теперь вырос небольшой смешанный лес, в котором лиственные деревья, буки, липы и каштаны перемежались нежными молодыми елочками.

Субастик сидел на нижней ветке толстого бука, по-прежнему сжимая в руке пульт управления. В другой руке он держал большой белый гриб, который он уже успел надкусить. Кресло, в котором он еще недавно сидел, застряло среди веток соседнего каштана. Телевизор стоял внизу, под кустом дикого шиповника, и при этом работал. На телевизоре устроилась хмурая сова, которая пыталась сверху разглядеть счастливое семейство на экране, все еще поглощавшее итальянскую пиццу.

Господин Дауме ничего не понимал. И тут он сообразил, кто устроил ему этот сюрприз. Он подошел к дереву, на котором восседал Субастик, опять протянул руку и угрожающим голосом сказал:

– Сейчас же верни мне то, что взял!

– Возьмите, пожалуйста, – вежливо произнес Субастик и протянул господину Дауме пульт. – Чтоб насладиться телепредставлением, возьмите в руки пультик управления!

Господин Дауме молча нажал на кнопку. Но репортаж о женевском автосалоне уже закончился. По экрану с грохотом катили какие-то танки. Сова, испугавшись, вспорхнула и перелетела поближе к Субастику.

Теперь господину Дауме нужно было найти свое кресло. Оно обнаружилось на развесистой липе.

С большим трудом Господин Дауме спустил кресло вниз, уселся в него с мрачным видом и задумался.

«Одно хорошо, – думал он, глядя на лес, – что я, по крайней мере, избавился от насморка и больше не чихаю!» С появлением деревьев аллергия действительно прошла. Но комната все равно была безнадежно испорчена. Куда, например, поставить дизайнерский стул, который он заказал в галерее Мюллера перед отъездом в лагерь? Прекрасная такая барная табуретка на высокой ноге, напоминающей слоновью? Может быть, вон туда, под голубую ель? Или лучше между буком и шиповником? Нет, это будет пошло, безвкусно! А что если купить электропилу и проредить тут немножко? Очистить лужайку перед телевизором…

Лучше всего было бы, конечно, вовсе избавиться от этого леса, но неизвестно, к каким последствиям это приведет.

«Какая-то ерунда на постном масле! – думал господин Дауме. – У меня есть Субастик, который может исполнить любое мое желание, но всякое мое желание чревато разными проблемами. Ужас!»

Господин Дауме содрогнулся, вспомнив свои ощущения, когда он оказался в пустоте и даже подумал, что сам превратился в ничто. Что же делать? Отпустить этого проклятого Субастика на все четыре стороны и отказаться от всех желаний? Ни за что!

И тут ему в голову пришла одна мысль. Совершенно гениальная! Он даже стукнул себя ладонью по лбу. Конечно! Как он раньше не додумался!

Господин Дауме вскочил с кресла, поддал ногой шишку, которая валялась рядом, и отправился в лес к Субастику.

– У меня появилось одно небольшое желание, – сообщил он.

Субастик оторвался от поедания гриба и посмотрел с опаской на господина Дауме, у которого был подозрительно довольный вид. Похоже, его больше не пугали побочные явления.

– Ну, давай, желай, если не боишься! – сказал Субастик. – Увидишь, что будет! Чем больше ты загадываешь желаний, тем больше шансов, что побочные явления выйдут тебе боком. Они у меня очень бойкие!

– Бойкие, говоришь? – недобро усмехнулся господин Дауме. – Так вот. Желаю, чтобы в будущем я не видел больше никаких побочных явлений!

– Чего придумал! – возмутился Субастик. – Проклятый Даумище! Загадывать такие мерзкие, подлые желания! Все равно получишь у меня! Ты сказал – в будущем? Значит, на это пожелание твой запрет не распространяется!

Побочное явление не заставило себя долго ждать. Не успел Субастик договорить, как вспыхнул телевизор. Пламя быстро перекинулось на шиповник, а оттуда на рядом стоявший бук. Через секунду занялся соседний каштан. Горящие ветки трещали и падали, в комнате стало жарко, густой дым заполнил все пространство. Господин Дауме зашелся в кашле.

Субастик тоже начал кашлять.

– Видишь, что ты натворил, ворюга несчастный! – закричал он.

– Прекрати! Сейчас не до того! – крикнул господин Дауме. – Нужно потушить пожар, иначе спалим весь дом!

Господин Дауме бросился вон из комнаты, чтобы принести воды. Субастик за ним. Но добраться до кухни было непросто. Возле самой двери полыхал орешник.

Господин Дауме преодолел препятствие, влетел в кухню, достал тазик, набрал воды и бросился назад. Он выплеснул всю воду, но это не произвело никакого особого эффекта. Пожар продолжал бушевать.

Субастик не принимал никакого участия в этой спасательной операции.

Скрестив руки на груди, он стоял посреди кухни, наблюдая за действиями господина Дауме, которого он решил подбодрить свеженькой песней:

 
С пожаром бороться умеючи надо,
Но Дауме – пожарник особого склада!
Бежит на пожар он с дизайнерской миской,
Мечтает полить он под елкой редиску!
 

– Прекрати сейчас же! – прикрикнул на него господин Дауме, набирая воду. – Лучше помоги! А то сгорим, пока ты поешь тут свои глупые песни!

– Ну, если глупые песни тебе не нравятся, то вот, пожалуйста, умная:

 
Если лес вдруг загорится,
Тут же вмиг лесник примчится!
Он пожарных позовет
И порядок наведет!
Если ж лес завелся дома,
Не спасешься от разгрома!
Хоть залейся ты водой,
Все закончится бедой!
 

От таких предсказаний господин Дауме пришел в ярость. Он отшвырнул миску и сгреб Субастика в охапку, да с такой силой, что водолазный костюм чуть не треснул.

– Ты у меня сейчас заглохнешь! Соловей нашелся! – закричал господин Дауме Субастику прямо в ухо. – Плевать я хотел на все твои побочные явления! Желаю, чтобы этот треклятый лес убрался к черту на кулички и моя комната выглядела нормально!

Огонь тут же погас, лес исчез, и комната приняла прежний вид, какой она имела до неожиданного озеленения. Даже пятно от красного вина вернулось на свое место.

Лишь в коридоре еще плавал дым. Господин Дауме распахнул окно, чтобы впустить свежий воздух. Только теперь он заметил Субастика, который неподвижно лежал на полу.

Господин Дауме наклонился к Субастику.

– Эй, что с тобой? – спросил он и потряс Субастика за плечо.

Никакого ответа. Господин Дауме приложил ухо к его груди.

– Кажется, дышит, – пробормотал он. – Похоже, обморок. Как же мне его привести в чувство? Надо попробовать холодной водой! Какой прок от бессознательного Субастика? Кто же будет тогда исполнять желания?

Господин Дауме поспешил в кухню, намочил полотенце и собрался уже было положить его Субастику на лоб, как зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал он, взяв трубку. – Что? Да это у меня горело… Лес загорелся… Случайно, от телевизора… Какая вам разница, какой лес… ну, смешанный… Началось с бука… Что? Да не с пука началось, а с бука! Потом каштаны занялись… При чем здесь штаны? Что вы себе позволяете! Я совершенно трезв! Сами вы мухоморов наелись! Нет, никого вызывать не нужно! Ни пожарников, ни скорую! – рявкнул напоследок господин Дауме и швырнул трубку. – Ну соседи! Наглость какая! Нашли пьяного…

Когда он наконец подошел с полотенцем к Субастику, тот уже немного оправился. Он сидел на полу и ощупывал свои уши.

– Странно, – бормотал он. – Пожелание прошло через уши, попало прямо под кукожечку и вернулось обратно.

– Куда обратно? – спросил господин Дауме.

– В уши, – ответил Субастик. – От этого я и упал в обморок.

– А что это за кукожечка? – решил узнать господин Дауме. – Никогда о таком не слышал! Где она расположена?

– У меня она располагается вот здесь, ровно посерединке, – пояснил Субастик и покосился на господина Дауме, который, похоже, еще плохо соображал. – Это если смотреть слева, – продолжил Субастик, – то строго посередине, а если справа – то немного левее, а если сверху – то прямо под ребрами. Вот тут она у меня сидит, понимаешь? То есть не сидит, конечно, потому что у нее нет стула, а если бы даже и был, то мне тут его некуда поставить, места мало. Строго говоря, она там висит, посерединке. Если слева, конечно, смотреть. А если справа, то получится, что она висит немного левее, сверху же…

– Прекрати нести чепуху! – перебил его господин Дауме. – Желаю, чтобы ты мне толком объяснил, что точно с тобой произошло и почему ты потерял сознание.

Услышав очередное пожелание, Субастик покачнулся, схватился за ухо и сморщился, как от зубной боли.

– Прошло ровно семь минут и двадцать секунд с тех пор, как перестали проявляться побочные явления, – начал он покорно.

– Замечательно! Очень приятно, – не удержался от замечания довольный господин Дауме.

– Это, однако, не означает, – невозмутимо продолжал Субастик, – что они вовсе исчезли. Поскольку ты сказал, что не хочешь их больше видеть, они переместились ко мне внутрь, и теперь всякий раз, когда ты загадываешь желание, у меня начинает от давления резко сосать под кукожечкой.

– Понятно, – сказал господин Дауме, хотя в действительности он ровным счетом ничего не понял из слов Субастика. – Значит, мои желания давят тебе на какую-то там кукожечку. А это опасно?

– Для тебя нет, – ответил Субастик.

– А для тебя? – спросил господин Дауме с легкой тревогой. – Она что у тебя, от давления скукоживается?

– Она нет, а я скукоживаюсь, – ответил Субастик.

– Как это? – не понял господин Дауме.

– С каждым твоим дурацким желанием я становлюсь меньше, – мрачно сообщил Субастик.

Господин Дауме внимательно присмотрелся к Субастику.

– Действительно! – воскликнул он. – Твой водолазный костюм уже как будто стал тебе великоват! А что с веснушками?

– А что с ними станется? – буркнул Субастик.

– Они ведь тоже становятся меньше! Значит, они и действуют теперь не так сильно?!

– Действуют как положено, – ответил Субастик. – К сожалению, – добавил он.

Господин Дауме просиял. Он думал о тех неисчерпаемых возможностях, которые по-прежнему открывались ему.

– А что будет, если ты превратишься в человека? – спросил он Субастика. – Ты все равно будешь уменьшаться?

– Я не могу превратиться в человека, – заявил Субастик.

– Меня не проведешь! – воскликнул господин Дауме и погрозил ему пальцем. Ты сам проболтался в первый день. Сказал, что знаешь меня. Дескать, видел на горе, когда Пепперминт пожелал, чтобы ты выглядел как он. Значит, ты можешь превращаться в людей!

– Нет, не могу! – стоял на своем Субастик. – Я могу только выглядеть как человек. Причем недолго, час, не больше. И все равно я при этом остаюсь Субастиком.

– Это не важно, кем ты там остаешься. Главное, чтобы ты выглядел как человек, – проговорил господин Дауме, у которого созрел один хитрый план. – И часа мне вполне хватит. Урок длится всего сорок пять минут.

– Ты что, возьмешь меня с собой в школу?! – обрадовался Субастик. – И я увижу Мартина?

– Да, я собираюсь взять тебя в школу, – сказал господин Дауме. – Завтра утром. Но только если ты думаешь, что твой Пепперминт тебе поможет, то ты ошибаешься! Желаю, чтобы ты не разговаривал с ним!

– Какая подлость! – закричал Субастик, потирая ухо.

Он посмотрел на себя. Водолазный костюм еще больше обвис.

– Пепперминт тебя все равно не узнает, – продолжал господин Дауме. – Потому что я пожелаю, чтобы ты выглядел как учительница.

Субастику такая идея даже понравилась. Он расплылся в широкой улыбке.

– И как ее будут звать, эту новую учительницу? – спросил он.

– Не знаю, – равнодушно ответил господин Дауме. – Все равно.

– Тогда пусть будет госпожа Фигле, – решил Субастик. – А какой предмет она будет вести?

– Придумаю завтра утром, – сказал господин Дауме. – Главное – представить тебя нашему Шеллингу, директору, и сделать так, чтобы ты попал к нему в класс. Вчера он хвастался в учительской, что заразил своих учеников любовью к литературе! Завтра им будет не до литературы! – Господин Дауме нахмурился. – Я видел, с какой презрительной физиономией он смотрел на мою новую машину из окна, – пробормотал он. – Пусть теперь попляшет!

Глава пятая
Странный урок и неожиданное извинение

Когда в четверг утром Мартин с Роландом заходили в школу, они столкнулись в дверях с господином Дауме. Рядом с ним шла какая-то молодая женщина, которую Мартин и Роланд видели в первый раз. Крошечная, миниатюрная, с шапкой ярко-рыжих волос, с изящным, слегка вздернутым носиком, она сразу бросалась в глаза.

– У нее нос как у принцессы Ли Фанг Чу из «Тайны черного камня», – прошептал Роланд Мартину на ухо.

Наверное, это была новая учительница, судя по тому, что Дауме сразу направился в учительскую.

Роланд пихнул Мартина в бок.

– Видал? Она тебе подмигнула! – ошарашенно сказал он. – Ты что, ее знаешь?

– Что? – рассеянно спросил Мартин, мысли которого были в этот момент заняты совсем другим.

В вестибюле только что появилась Тина, которая гордо прошла мимо, не поздоровавшись.

Мартин резко отвернулся.

– Ты ее знаешь? – повторил свой вопрос Роланд.

– Кого? – переспросил Мартин.

Роланд закатил глаза.

– Императрицу китайскую, – буркнул он. – Пошли в класс, бесполезно разговаривать. Витаешь где-то там в облаках.

Господин Дауме как раз проходил вместе с хорошенькой рыжеволосой девушкой мимо канцелярии, когда оттуда высунулась госпожа Блюмляйн.

– Доброе утро, госпожа Блюмляйн, – сказал господин Дауме. – А мы к вам собирались!

– А, господин Дауме, – протянула она с некоторой издевкой. – Спасибо, что хоть здороваетесь!

– Неужели вы рассердились на меня за то, что позавчера мы так стремительно расстались? – спросил он, пустив в ход свою самую обворожительную улыбку. – Мне очень жаль. Простите, правда. Я должен был… Мне нужно было… – замялся он, не зная, какую отговорку придумать на ходу.

– Ему нужно было украсть чужие капли, – сказала за него рыжеволосая спутница.

– Можно обойтись без твоих дурацких замечаний? – прошипел господин Дауме, обращаясь к незнакомке.

– Это ваша подруга? – спросила госпожа Блюмляйн, бросив косой взгляд на рыжую девицу.

– Нет-нет, – поспешил ответить господин Дауме, чтобы его дама не успела вставить слово. – Мы познакомились только сегодня утром. Позвольте представить: госпожа Фигле, новая стажерка. Направили из Отдела школьного образования. Вы, наверное, получили письмо? Она только что окончила университет и с сегодняшнего дня будет у нас стажироваться.

– Никакого письма я не получала, – неуверенно проговорила госпожа Блюмляйн.

– Не заметили, бывает, – успокоил ее господин Дауме.

Госпожа Блюмляйн вернулась в канцелярию и принялась перебирать бумаги на столе.

– Странно, – бормотала она. – Не было никакого письма.

– А вы видели, какая у меня машина? – игриво спросил господин Дауме, чтобы отвлечь госпожу Блюмляйн от поисков.

– Видела, – ответила она. – Поздравляю! Все от нее в восторге, – сообщила госпожа Блюмляйн, продолжая рыться в бумагах. – Кроме господина Шеллинга. Но он в машинах ничего не понимает. Ему все равно.

– Будем надеяться тогда, что он хотя бы придет в восторг от госпожи Фигле, – сказал господин Дауме. – Ее направили к нему в класс.

– Первый раз об этом слышу, в расписании ничего такого не стоит! Как же так? – сокрушенно проговорила госпожа Блюмляйн.

– Ну что вы так переживаете? – убаюкивающим тоном проворковал господин Дауме. – Бумажки теряются, ничего страшного. Сунули куда-нибудь по рассеянности, и все. Зимой все такие рассеянные, – сказал господин Дауме с улыбкой. – Я оставлю у вас госпожу Фигле. Мне нужно в спортзал. Когда придет господин Шеллинг, вы уж представьте ему нашу новую сотрудницу.

– Конечно, господин Дауме, – покорно согласилась госпожа Блюмляйн. – Спасибо, что предупредили. А то было бы неловко. Пришлось бы извиняться перед директором. И куда могло подеваться это письмо?

– Не волнуйтесь, госпожа Блюмляйн, я никому не скажу! Забудем об этой мелочи! Вчера вы мне помогли, сегодня – я вам… Нужно поддерживать друг друга, верно?

С этими словами он направился к выходу.

Госпожа Блюмляйн исчезла в недрах директорского кабинета. Воспользовавшись ее отсутствием, господин Дауме подскочил к госпоже Фигле и зашептал ей на ухо:

– Никакой самодеятельности! Делай все, как я пожелал!

– А если этот Шеллинг меня к себе не пустит? – спросила она.

– Желаю, чтобы господин Шеллинг делал все, что ты прикажешь, как только ты назовешь его «господин Шиллинг», – еще тише прошептал господин Дауме, припав к уху госпожи Фигле.

– Понятно, – отозвалась госпожа Фигле, почесав ухо, и проследовала в приемную, где она стала дожидаться господина Шеллинга.

Прошло минут пять после звонка, когда в класс к четвертому «А» пришел наконец господин Шеллинг. Он явился в сопровождении рыжеволосой женщины, которую Мартин с Роландом уже видели внизу.

Господин Шеллинг встал за кафедру и сказал:

– Позвольте вам представить госпожу Фигле. Она молодой специалист и будет проходить у нас преподавательскую практику. Учиться учить, можно сказать. Верно? – обратился господин Шеллинг с шутливым вопросом к гостье.

– Сказать-то можно, верно, но можно ли и можно ли верно, и верно ли это, что можно, а главное, верно ли, что можно верно, это еще вопрос, верно? – проговорила молодая учительница и усмехнулась.

Господин Шеллинг улыбнулся кривой вымученной улыбкой и пробормотал:

– Очень оригинально.

– Но я что хочу сказать, – продолжала рыжая, – прежде чем учитель начнет учиться учить, он должен научиться учиться, потому что если не научиться учиться, то как же можно научиться учить?

Леандер Громмель поднял руку.

– Да, Громмель, – дал ему слово господин Шеллинг.

– А нельзя ли в процессе обучения окучить Базилиуса, чтобы он не кучковался с друзьями, и не устраивал бы кучу-малу в дни своего дежурства, и не оставлял бы кучи мусора по углам, а складывал бы все до кучи и выносил, а то мы сидим так кучно, что от этих куч мозги в кучку и дышать нечем.

Раздался смех.

– Прекратить дурацкие шутки на моем уроке! – строго сказал господин Шеллинг.

Все тут же примолкли. Только госпожа Фигле продолжала заливаться громким смехом, пока не почувствовала на себе косой взгляд директора.

– А по-моему, Громила лихо завернул фразочку! Мне понравилось, – сообщила госпожа Фигле.

– Знаете, госпожа Фигле, – сказал господин Шеллинг. – Я предлагаю вам пройти за последнюю парту. Там вам удобнее будет следить… – В этот момент кто-то стрельнул бумажной пулькой и попал прямо в мусорную корзину возле учительской кафедры. Послышался чей-то смешок. Господин Шеллинг поправил очки и сделал вид, что ничего не заметил. – …э-э-э… за ходом урока и делать записи, если понадобится.

– Спасибо, господин директор, – вежливо сказала госпожа Фигле, присмирев, и даже сделала легкий книксен. – Хотя если вас так интересуют мои следы, то лучше бы мне оставаться здесь. Как я там, за партой, буду следить? Совсем неудобно!

– Честно признаться, ваши следы меня совсем не интересуют, – еле сдерживая раздражение, сказал господин Шеллинг. – Я предложил вам следить за ходом урока и ничего больше.

– А у вас что сегодня, ходячий урок? – задала очередной вопрос настырная учительница. – Парами будете ходить или гуськом? Можно я с вами буду в паре? А то я ведь новенькая! Так что, если вы не возражаете, я тут останусь, пока вы всех построите. Чего мне там сидеть, на задворках? Знаете, как в песне поется?

– Может быть, потом поговорим о песнях? Пора уже заняться делом, – нервно сказал господин Шеллинг.

– Нет, потом поздно будет! – сказала госпожа Фигле и запела:

 
На задворках – дуры бродят,
Умные – вперед выходят,
Чтобы ног не оттоптать
И соседа не бодать!
С Шеллингом пройдусь я в паре,
Он с утра у нас в ударе!
Первой паре – лучше всех,
Никаких тебе помех!
Не хочу плестись я клячей,
Раз у нас урок ходячий!
 

Класс грохнул.

– Судя по всему, четвертый «А» с воодушевлением принял ваше поэтическое творчество, – сухо сказал господин Шеллинг. – Такая тяга к поэзии весьма похвальна. Поэтому предлагаю посвятить сегодняшнее занятие разбору знаменитого стихотворения «Лесной царь» великого немецкого поэта Иоганна Вольфганга фон Гёте.

Роланд тут же поднял руку.

– Господин Шеллинг, а мы еще не проходили этого стихотворения, – сказал он.

– Вот сейчас и пройдем, – ответил господин Шеллинг. – Откройте учебники на странице сорок шесть. Штеффенхаген, раз ты не знаешь этого стихотворения, то ты у нас его и прочтешь. Прошу.

Роланд начал читать с выражением:

 
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» —
«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой…» ^{1}
 

– Очень похоже на историю с сумасшедшим газонокосильщиком! – подала голос с задней парты госпожа Фигле. – Вы не находите, господин Шеллинг?

Терпение господина Шеллинга лопнуло.

– Прекратите перебивать, – повысил он голос. – Госпожа… э-э-э… – замялся господин Шеллинг, забыв имя невоспитанной стажерки.

– …Фигле, – подсказала девица и тихо добавила: – Пока еще.

– Да, госпожа Фигле, во-первых, это не история, а баллада. Смею надеяться, что вы в университете изучали этот поэтический жанр.

– А во-вторых? – с любопытством спросила госпожа Фигле.

– А во-вторых, – продолжил господин Шеллинг, – попрошу вас не перебивать учеников и не выкрикивать сзади свои замечания!

– Ну ладно, – покладисто ответила госпожа Фигле. – Буду выкрикивать спереди, раз вам так больше нравится.

Господин Шеллинг побагровел. Казалось, что он сейчас сгребет в охапку несносную учительницу и вытолкает взашей из класса.

– Вы… вы… – начал он, захлебываясь от возмущения.

Девица между тем выдвинулась вперед и, воспользовавшись замешательством господина Шеллинга, спросила:

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я прочту детям балладу о сумасшедшем газонокосильщике, господин Шиллинг?

– Шеллинг, – поправил ее учитель. – Конечно, госпожа Фигле! Какие могут быть возражения? Нам будет очень интересно!

– Эта баллада имеет песенную основу, поэтому я лучше ее спою! – продолжала госпожа Фигле. – Но только если вы мне подпоете! Да, господин Шиллинг?

– С преогромным удовольствием, госпожа Фигле! – охотно согласился господин Шеллинг. – Вот только как же я буду петь, если я слов не знаю?

– Это ничего! – успокоила его госпожа Фигле. – Давайте вы будете просто бегать по кругу и жужжать, как газонокосилка. Для фона и большей выразительности.

– Очень свежая идея! Оригинально так, не затасканно! – похвалил ее господин Шеллинг. – Начнем!

Госпожа Фигле тут же запела:

 
Кто скачет, кто мечется там под окном?
Кто граблею машет, словно веслом?
Газонокосилыцик листву собирает,
Машину в ночи, безумный, включает!
«Папаша, ты слышишь, косилка жужжит?» —
«Отстань от меня и заткнись, паразит!»
 

– Это вы мне? – спросил господин Шеллинг, резко остановившись. – Больше не жужжать?

– Нет-нет, что вы! – рассмеялась госпожа Фигле. – Как я могу позволить себе такое – сказать вам «заткнись, паразит!»? Это так в песне поется.

– А, понятно! – с облегчением вздохнул господин Шеллинг. – Еще пожужжать?

– Нет, довольно, – ответила госпожа Фигле. – А теперь на закуску еще несколько освежающих упражнений, и мне пора уходить, а то нос уже чешется. Так, встали все! Руки вперед и – мах ногой! Сначала правой. Раз-два, раз-два, раз-два! К вам это тоже относится, господин Шиллинг! Прошу! Теперь левой! Раз-два, раз-два! Превосходно! А теперь все дружно сделали пистолетик! И – замерли! Сидим так, пока госпожа Фигле не удалится!

С этими словами госпожа Фигле сделала всем ручкой и вышла из класса, захлопнув за собой дверь с такой силой, что чучело совы, пылившееся уже много месяцев на шкафу, свалилось вниз и угодило прямиком в мусорную корзину возле учительской кафедры. Хорошо, что Базилиус Мёнкеберг, который сегодня был дежурным, не успел вынести мусор и сова упала на мягкую бумагу, оставшись целой и невредимой.

Этот необычный урок с госпожой Фигле дал богатую пищу для разговоров. На перемене ребята ни о чем другом не говорили. И даже после занятий они всё никак не могли разойтись, стояли группками во дворе и обсуждали разные детали странного происшествия. Слухи об оригинальном поведении учителя немецкого языка и литературы господина Шеллинга дошли и до других классов. Никто не мог поверить, что господин директор пол-урока изображал газонокосилку, а потом размахивал ногами и делал пистолетик. Да, повезло четвертому «А»! Такое увидишь не каждый день. Во всяком случае, им было о чем рассказать.

Только в половине второго все понемногу стали расходиться. Пошли и Мартин с Роландом.