Текст книги "Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны"

Автор книги: Пауль Герберт Фрейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Первые потери

В высших военных инстанциях Третьего рейха сперва далеко не все были согласны с разработанной в штабе подводного флота концепцией массированного использования субмарин. Например, Редер открыто высказывал сомнения в эффективности их действий и с гордостью причислял себя к ярым апологетам надводной крейсерской войны на океанских просторах. Однако последнее слово оставалось за Гитлером, который со своей склонностью к гигантомании сперва вообще был сторонником программы строительства огромных линкоров.

Во время Первой мировой войны Дениц служил помощником на субмарине «У-39» под началом капитан-лейтенанта Форстмана, пользовавшегося репутацией одного из самых удачливых подводников кайзеровского флота. Позднее он командовал субмаринами «УО-25» и «УБ-68», оперировавшими на торговых коммуникациях в Средиземном море и Атлантическом океане. В октябре 1918 года молодому перспективному офицеру пришлось ненадолго забыть о дальнейшей карьере. Он попал в плен к англичанам и после освобождения был сразу же принят на флот Веймарской республики, тоннаж которого был ограничен условиями Версальского договора. Поскольку Германии было также запрещено иметь подводные лодки, Дениц служил на торпедных катерах различного типа. В 1930 году он был переведен в штаб военно-морской базы в Северном море с целью приобрести необходимый опыт и знания и впоследствии занять гораздо более высокий пост. В 1935 году гитлеровская Германия приняла закон о восстановлении всеобщей воинской повинности и официально заявила об упразднении военных статей Версальского договора. Командир учебного крейсера «Эмден» Дениц понял, что пришел его час. В сентябре этого же года он возглавил 1-ю флотилию подводных лодок. Так началось его стремительное восхождение по военно-иерархической лестнице Третьего рейха.

В ходе Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками были обнародованы документы, неопровержимо доказывающие, что создание заново германского подводного флота относится к самому началу двадцатых годов. В частности, в обвинительном заключении по делу Редера приводились следующие выдержки из составленного позднее адмиралом Ассманом меморандума: «Если признать, что подготовка к восстановлению боевой мощи военно-морских сил в обход определенных статей Версальского договора началась задолго до 16 марта 1935 года, то она была начата именно со строительства подводных лодок. Условия для этого были крайне неблагоприятные. Тем не менее уже через несколько месяцев после вступления в силу Версальского договора (10 января 1920 года) соответствующие инстанции нашли способ избежать выполнения его статей, запрещавших нам иметь подводный флот».

Еще в 1920 году в конструкторских бюро крупнейших немецких верфей – «Германии» в Киле и «Вулкана» в Гамбурге – родилась поддержанная командованием ВМС идея продать Японии чертежи «У-142» и «У-117». При спуске на воду построенной по этому образцу японской субмарины присутствовал немецкий подводник, таким образом пополнивший свой боевой опыт. Примерно в это же время в Голландии была создана подставная фирма, персонал которой насчитывал тридцать немецких инженеров и конструкторов. Они занимались только проектированием подводных лодок. Одна из построенных по разработанным ими схемам субмарин водоизмещением 250 тонн была в 1925 году продана Турции. Позднее заказ на строительство двух подводных лодок водоизмещением 750 и 100 тонн был передан Финляндии. Подводные лодки нового типа закладывались также на шведских и испанских верфях.

Восстановлению и последующей модернизации германского подводного флота в значительной степени способствовал военный диктатор Испании генерал Мигель Примо де Ривера, установивший тесные контакты с немецкими милитаристами. Построенная на принадлежащей испанскому судовладельцу Горасио Эчеваррьете в Кадисе и спущенная на воду в 1931 году с немецким экипажем на борту подводная лодка стала прототипом субмарины «U-A» водоизмещением 862 тонны.

С конца двадцатых годов подводные лодки в обстановке строжайшей секретности строились уже в самой Германии. К 30 января 1933 года – дню назначения Гитлера рейхсканцлером – на судоверфи в Киле скопилось вооружения и оборудования в количестве, пригодном для оснащения двенадцати подводных лодок водоизмещением по 250 тонн каждая. Производственные мощности позволяли ввести их в строй максимум через 9 месяцев.

15 июня 1935 года на пирсе Кильского порта царило бурное оживление. Порывистый ветер рвал полотнища флагов со свастикой и вымпелов с различной морской символикой, разносил по причалу несмолкаемый гул голосов. Прибывший со специальным визитом на основную базу Северной эскадры Гитлер находился в состоянии сильного нервного возбуждения. Одутловатое лицо покрылось мелкими каплями пота, губы под знаменитой щеткой усов кривились в полуулыбке-полугримасе. Он обежал глазами хищно вытянутые корпуса заполнивших внешний рейд надводных кораблей и остановил довольный взгляд на ватерлинии новенькой субмарины. Его особенно радовал нанесенный свежей краской на высокую рубку бортовой номер. Очередная боевая единица германского подводного флота сошла со стапелей за три дня до подписания пресловутого соглашения с Англией по тоннажу военно-морских сил обеих стран, официально разрешившего Германии иметь подводные лодки и ставшего звеном в цепи уступок Гитлеру, в конечном итоге приведших ко Второй мировой войне.

Через два года в состав германских ВМС входили наряду с учебным отрядом целых три флотилии подводных лодок. Вопреки традиции их не пронумеровали, а назвали в честь командиров субмарин, во время прошлой войны особенно беспощадно топивших корабли вражеских и нейтральных стран: «Веддиген», «Зальцведель» и «Лоз». Позднее к ним присоединились «Эмтсман», «Хундиус» и «Вегенер». Это говорило уже о вполне определенной идеологической концепции, которой командование подводным флотом намеревалось руководствоваться в будущей войне. Представители нового поколения немецких подводников хорошо помнили, что в результате лихих действий их предшественников общий тоннаж уничтоженных британских судов достиг ошеломляющей цифры – 12,7 миллиона, однако они не учитывали того обстоятельства, что даже такие огромные потери не поставили гордый Альбион на колени.

Командир крейсировавшей в ста милях от Гебридских островов «У-39» капитан-лейтенант Глаттес чуть приподнялся на узкой койке и едва не ударился о раструб переговорной трубы. Он поморщился и с досадой подумал, что завершается еще один день боевого похода и что вряд ли им сегодня выпадет удача. Главной причиной его плохого настроения было отсутствие сколько-нибудь значимого успеха. Не считать же таковым уничтожение парохода водоизмещением не более 500 тонн. По мнению Глаттеса, он поступил более чем гуманно: после приказа «остановиться» разрешил экипажу сесть в шлюпки и лишь потом дал команду: «Пли!» Правда, им едва ли удастся добраться до берега, но это уже в конце концов не его дело. Глаттес мельком взглянул на календарь и раздраженно откинулся на спину. 14 сентября… Вчера ему пришлось беспрепятственно пропустить шедший под французским флагом теплоход, поскольку в директиве штаба подводного флота категорически запрещалось атаковать принадлежавшие Франции суда. Не делалось исключения даже для военных кораблей. Глаттес сперва ничего не понял. Смысл приказа дошел до него лишь после получения радиограммы с необходимыми разъяснениями. Оказывается, первым боевые действия должен был непременно начать именно французский флот. «Ну ясно, – мысленно размышлял капитан-лейтенант, – французишки пока еще топчутся у Западного вала[4]4
  Система укреплений, возведенных в конце тридцатых годов на границе с Францией.


[Закрыть] и неизвестно, перейдут они в наступление или нет. Действительно, зачем нам их провоцировать, а потом воевать на два фронта. Вот покончим с поляками, а там видно будет. Но какая-то больно странная война получается».

Глаттес тяжело вздохнул и с неприязнью посмотрел на зеленую занавеску, прикрывавшую дверной проем командирской каюты. Всякий раз, когда ее отдергивал вахтенный радист с журналом учета радиограмм, Глаттесу хотелось разразиться потоком площадной брани. Он еле-еле сдерживал себя. Тоннаж потопленных остальными подводными лодками кораблей ежедневно возрастал, и только ему нечего было доложить Деницу.

За горестными раздумьями Глаттес незаметно для себя задремал. Разбудил его грохот шагов по железному настилу пола. Неужели опять радист? Но шаги удалились, лязгнула дверь туалета, и через минуту каюту заполнил терпкий, щекочущий ноздри запах «Колибри». Этот сорт одеколона заменял немецким подводникам воду для мытья.

Внезапно в переговорной трубе прозвучал сдавленный крик:

– Господин капитан-лейтенант! За кормой справа по борту корабль!

Глаттес на мгновение замер и несколько секунд лежал неподвижно, уставившись невидящим взором в густое переплетение разноцветных и разнокалиберных трубопроводов. Затем он наклонился, рывком натянул матросские сапоги, нахлобучил фуражку, сорвал с крюка кожаный реглан и, застегиваясь на ходу, пробежал через центральный пост к трапу. В круглом, узком колодце шахты он мельком взглянул на светящийся циферблат часов и с досадой подумал, что скоро стемнеет.

Стояла хорошая, ясная погода. Дул легкий бриз, вдали кудрявились бело-серые облачка. Заходящее солнце опускалось все ниже и ниже, превращая горизонт в ослепительно сияющую серебристую полосу.

– Вон там, господин капитан-лейтенант! – радостно выпалил сигнальщик. – Только он странный какой-то! Мачт не видно, одна дымовая труба!

Глаттес приставил к глазам бинокль и несколько секунд напряженно всматривался в указанном направлении.

– Похож на танкер, – растерянно пробормотал он, навалившись всем телом на поручень. – Да это же… это же авианосец.

Глаттес приказал немедленно начать погружение. Зашипел вытесняемый из балластных цистерн воздух, и субмарина медленно, словно перегруженный лифт, поползла вниз. На поверхности осталась только рубка. Похожий на гигантский утюг, корабль просматривался теперь во всю длину. То, что сигнальщик принял за дымовую трубу, оказалось огромной боевой рубкой. Капитан-лейтенант покрутил ручки дальномерного устройства и подкорректировал курс. Потемневшее небо почти полностью слилось с горизонтом, и на водной глади блестело только серебристое пятно.

– Все вниз! Боевая тревога! Готовимся к торпедной атаке!

Последние слова Глаттес прокричал, уже захлопывая за собой крышку люка. Зазвучали отрывистые гудки ревуна. Лодка полностью скрылась под водой и малым ходом продолжала движение к намеченной цели. Застрекотала лебедка, и из шахты медленно выполз перископ. Почти у всех членов экипажа тоскливо защемило сердце. На учениях при срочном погружении у них тоже возникали неприятные ощущения, но в боевом походе при одной лишь мысли о том, что металлическая оболочка может не выдержать напора многотонной массы воды или треснуть от близкого разрыва глубинной бомбы и тогда субмарина превратится в стальной гроб, становилось страшно вдвойне. Теперь в разговорах или при отдаче приказов они все чаще срывались на крик.

– Давай, давай камраден![5]5
  Буквально: товарищ. Принятое в германской армии обращение друг к другу военнослужащих низшего ранга.


[Закрыть] Что вы все как сонные мухи! – рявкнул старшина электриков на своих подчиненных, возившихся возле силовой установки.

– Пошел он к черту, – глухо пробормотал один из электриков. – Камраден погибли у Ибицы.

Эта фраза была в те годы одним из самых любимых выражений немецких военных моряков. После начала гражданской войны в Испании европейские государства подписали соглашение о невмешательстве, запрещавшее поставлять оружие и военное снаряжение обеим воюющим сторонам – как законному правительству, так и мятежникам. Формально присоединившиеся к нему нацистская Германия и фашистская Италия на самом деле не только оказывали военную помощь франкистам, но и встали на путь открытой интервенции, После бомбардировки самолетами республиканских ВВС в апреле 1937 года стоявшего на якоре у занятого путчистами острова Ибица броненосца «Дойчланд» немецкие корабли в отместку почти полностью разрушили небольшой испанский город Альмерию. С тех пор у многих представителей младшего и среднего звена германских военно-морских сил вошло в привычку напоминать матросам о необходимости «быть достойными памяти камрадов, погибших у Ибицы».

Корпус авианосца занимал уже почти все круглое поле окуляра, но, по мнению Глаттеса, они пока не вышли на дистанцию залпа.

– Ну еще, еще ближе! Наберите еще пару оборотов.

Подводная лодка, увеличив скорость, рванула вперед как пришпоренная лошадь.

– Нам сегодня здорово везет. И небо звездное и посудина здоровая. А иначе я бы наверняка потерял ее из виду.

– Совершенно верно, господин капитан-лейтенант, – сиплым от волнения голосом подтвердил командир минно-торпедной части.

– Мы выпустим по нему четыре «угря», – как бы обращаясь к самому себе, пробормотал Глаттес.

На миг он оторвался от визира, чтобы дать отдых глазам, покрутил жилистой шеей и, четко артикулируя каждое слово, продолжил:

– Эй, инженер-механик, проследите, чтобы после залпа все перебежали на нос. Мы должны тут же уйти на глубину.

– Слушаюсь, господин капитан-лейтенант.

Штурман торопливо докладывал последние данные для залпа, считывая их с таблиц торпедной стрельбы. Авианосец уже почти вплотную придвинулся к перекрестью прицела. В центральном посту все затаили дыхание.

– Первый и второй торпедные аппараты, пли!

Мощный взрыв потряс субмарину и подбросил ее так, что людей, будто невесомых, раскидало в разные стороны. На электрощите разом вылетели предохранители, и в отсеках мгновенно погас свет.

– Вода! – в ужасе завопил один из матросов.

Хлынувший в образовавшуюся прямо по разошедшемуся сварному шву трещину водяной поток, сокрушая переборки, покатился по главной палубе.

Инженер-механика взрывом швырнуло на пол. Он ударился затылком о железную пластину и на несколько минут потерял сознание. Очнувшись, он попытался было встать и не смог – сильно нарастал дифферент на корму. При мертвенном свете ламп аварийного освещения лица людей, с надеждой вслушивавшихся в шипение сжатого воздуха, натужно выталкивающего воду из кормовой дифферентной цистерны, выглядели как гипсовые маски. Вода в центральном посту доходила уже до колен.

– Наверх, быстрее наверх, иначе мы погибнем!

Обезумевшие от страха члены экипажа «У-39», давя и отталкивая друг друга, кинулись к трапу. Прибежавший первым быстро взобрался по ступенькам и, выгнув спину горбом и упершись в холодный металл крышки, остервенело завертел рычаг запирающей системы. Круглый колодец заполнился криками, стонами и проклятиями. Наконец со звонким клацаньем откинулась тяжелая крышка люка и несколько человек, успевших выбраться из черного зева, кинулись к ограждению рубки. Лодка стремительно оседала в воде.

* * *

Вахтенные на палубе английского авианосца «Ройял Арк» замерли от неожиданности, увидев взметнувшийся в нескольких сотнях метрах от корабля огромный столб воды и грязно-бурого дыма. Почти сразу же послышался глухой рокот подводного взрыва. Взбежавший на мостик командир авианосца перевел ручки машинного телеграфа на «средний ход» и приказал включить прожектора. Судно быстро приблизилось к месту катастрофы, и через какое-то время в одном из световых кругов возник торчащий вертикально нос подводной лодки. Через несколько секунд она с громким бульканьем исчезла под водой, оставив после себя закружившуюся спиралью огромную воронку.

Лучи прожекторов, как в фокусе, собрались в этой точке, а потом словно разбежались по морю, разрезая темноту ярким, неестественным светом и выхватывая из нее похожие на футбольные мячи головы. В течение получаса авианосец подобрал спасшихся с «У-39» людей. После их допроса выяснилось, что первая выпущенная торпеда взорвалась в непосредственной близости от подводной лодки. Роковой удар пришелся по ее кормовой части.

Выпуск немецкими военными заводами недоброкачественных торпед объяснялся не столько саботажем рабочих-антифашистов, сколько чрезмерной алчностью крупных промышленников, решивших не тратить деньги на устранение выявившихся в ходе испытаний дефектов и поэтому неоднократно передававших Управлению минно-торпедного вооружения бракованную продукцию.

Британское Адмиралтейство, как и в Первую мировую войну, далеко не сразу осознало, какое грозное оружие представляют собой подводные лодки. Осенью 1939 года в его распоряжении не оказалось ни одного противолодочного корабля. Оно также проявило прямо-таки преступное легкомыслие, отправляя авианосцы, на строительство которых были израсходованы колоссальные средства, в зоны боевых действий без судов сопровождения.

Подводная война против торговых кораблей

С «У-39» начался отсчет потерь немецких субмарин во Второй мировой войне. Но уже через два дня подводная лодка под командованием капитан-лейтенанта Шухарта, как бы взяв реванш, потопила авианосец «Корейджес». После такого ошеломляющего успеха руководители Третьего рейха начали склоняться к мысли о необходимости пересмотра доктрины морской войны и переходу к массированному использованию вместо надводных рейдеров[6]6
  Военные корабли, выполнявшие самостоятельные действия на морских и океанских путях сообщения.


[Закрыть] подводных лодок, чтобы тем самым свести на нет подавляющее превосходство британского Флота Открытого моря.

17 октября 1939 года Гитлер на специальном поезде прибыл в Вильгельмсхафен – главную тыловую базу подводного флота. Помимо гросс-адмирала Редера его сопровождали начальник штаба Верховного командования вермахта генерал-полковник Кейтель и адъютант от военно-морских сил капитан первого ранга фон Путткамер.

Эскортируемый мотоциклистами и машинами с охраной черный «мерседес» медленно подъехал к внутренней гавани. Гитлер сидел неподвижно, едва касаясь спиной мягкой кожаной подушки, и неотрывно смотрел куда-то вдаль. На пирсе уже замерли ровными рядами рослые парни в черных шинелях с серебряными шевронами на рукавах и свисающими с плеч витыми шнурами. Пожимая руки, Гитлер обошел строй, вручил награды наиболее отличившимся подводникам и в своей речи подчеркнул, что именно от них зависит исход войны с Великобританией. При этих словах его серо-голубые глаза привычно вспыхнули магнетическим огнем. В тот же день Деницу было присвоено звание контр-адмирала. Он получил чрезвычайные полномочия, и его подчиненные сразу же заговорили о предстоящем выделении подводного флота из структуры ВМС и превращении его в четвертый род войск.

Уже говорилось о том, что официально Германии разрешили иметь подводные лодки общим водоизмещением 18 445 тонн – сорок пять процентов тоннажа британского подводного флота – только после подписания в 1935 году пресловутого соглашения с Англией. Проводившее политику поощрения нацистской агрессии правительство консерваторов и большинство высокопоставленных чинов Адмиралтейства, опираясь на выводы экспертов, полагали, что для строительства такого количества субмарин потребуется не менее десяти лет. Однако Германия еще в двадцатые годы в обход условий Версальского договора организовала в нескольких странах проектирование и конвейерное производство подводных лодок, а также обучение их команд и поэтому уже в 1937 году обладала несколькими флотилиями субмарин с полностью укомплектованными экипажами.

Подготовка к агрессии нашла отражение в разработанных высшим руководством германских ВМС оперативно-стратегических планах. Наиболее четко задачи предстоящих боевых операций были сформулированы в представленном Редеру и его окружению меморандуме под характерным названием «Военные действия на море против Англии». Его автор капитан второго ранга Хейе впоследствии занимал пост полномочного представителя бундестага по военным вопросам. Целый ряд документов свидетельствует также о причастности командных инстанций ВМС к разработке колониальной программы нацистской Германии с целью получить после ее осуществления в свое распоряжение базы на побережье и островах Тихого и Индийского океанов и обеспечить своим кораблям беспрепятственный допуск в Атлантику.

Меморандум Хейе лег в основу утвержденного в январе 1939 года так называемого плана «Зет». Опыт Первой мировой войны доказал, что британский флот невозможно победить в открытом бою и что гораздо целесообразнее заставить Альбион рассредоточить свои силы, воспользовавшись для этого его зависимостью от заокеанских источников снабжения. Согласно расчетам специалистов, сделанных по заданию Адмиралтейства в 1934 году, население Англии ежедневно потребляло 50 000 тонн продовольствия. Для доставки такого количества продуктов питания требовалось как минимум 150 торговых судов. К аналогичному выводу пришли и составители плана «Зет».

Программа создания мощного германского флота предусматривала строительство 10 линкоров, 4 авианосцев, 49 крейсеров, 158 эсминцев и торпедных катеров, 75 быстроходных катеров, 227 минных тральщиков и 249 подводных лодок. По-прежнему основной костяк военно-морских сил должны были составить линкоры. Германские адмиралы, подобно своим американским, британским и японским коллегам, сперва не слишком верили в эффективность действий палубной авиации и предполагали ограничить их постановкой мин и разведывательными полетами на дальнее расстояние.

Программа была рассчитана на длительный срок, и возникшая весной 1939 года угроза военного конфликта с Великобританией и Францией вынудила Гитлера конкретизировать свои намерения, исходя из реальных возможностей. Сохранился протокол его выступления на состоявшемся 23 мая в рейхсканцелярии совещании с высшими чинами вермахта. В частности он заявил:

«Будь у нас во время прошлой войны двумя броненосцами и двумя крейсерами больше и начнись битва в Скагерраке[7]7
  В конце мая – начале июня 1916 г. в самом западном из проливов, разделяющих Северное и Балтийское моря, возле Ютландского полуострова (отсюда Ютландский бой) произошло сражение между главными силами германского и британского флотов. Ни одна из сторон не добилась намеченных целей, однако в конечном итоге выиграла Британия, ибо затягивание войны неизбежно вело к поражению Германии.


[Закрыть] утром, британский флот был бы уничтожен. Тогда бы мы поставили Англию на колени, а это означало бы конец войны.

Раньше для победы над Англией нужно было не только разгромить ее флот, но высадиться на ее территории. Раньше она могла сама себя прокормить. Теперь об этом даже речи быть не может.

Стоит отрезать Англию от источников снабжения, как она сразу же капитулирует. Нельзя с помощью одних только воздушных налетов за один день принудить Англию к капитуляции. Но после уничтожения флота ее капитуляция неизбежна.

От армии требуется занять позиции, необходимые для действий флота и авиации. Если удастся захватить Голландию и Бельгию и укрепиться там, а также нанести поражение Франции, то будет создан плацдарм для последующей победоносной войны против Англии.

С баз в Западной Франции авиация будет бомбить Англию и таким образом стянет вокруг нее узкое кольцо блокады. Остальное доделают подводные лодки…

Если армия во взаимодействии с авиацией и флотом займет важнейшие позиции, то продукция военной промышленности не будет больше бессмысленно уничтожаться в напоминающих бездонный сосуд Данаид[8]8
  В греческой мифологии дочери аргосского царя Даная, за убийство своих мужей приговоренные богами заполнять водой бездонную бочку.


[Закрыть] сражениях на суше, а достанутся авиации и флоту…»

Предпринятая Гитлером попытка достичь баланса сил в условиях несоответствия неумеренных притязаний правящих кругов Германии ее реальному военно-экономическому потенциалу лишь еще больше усилила разногласия между Редером и Деницем, отстаивавшими две разные по сути концепции морской войны. В сентябре 1939 года Великобритания располагала 160 подводными лодками, а в боевом строю германского флота числилось только 57 субмарин. Из них большой автономностью плавания, необходимым для военных действий в Атлантическом океане и соответствующим радиусом действия обладали лишь 22 подводные лодки типа «XII» водоизмещением 700 тонн и типа «IX» водоизмещением 1100 тонн. Остальные субмарины представляли собой «челноки» – так называли субмарины типа «II» водоизмещением 250 тонн, а также лодки, входившие в состав учебного отряда или имевшие определенные технические дефекты.

После нападения на Польшу, послужившего началом Второй мировой войны, Дениц и его окружение решили воспользоваться благоприятным моментом для доказательства преимущества своей доктрины. Они исходили из правильной в целом оценки оперативно-технических возможностей подводных лодок, но в конечном итоге, подобно сторонникам традиционной стратегии морской войны, также тешили себя иллюзиями. В штабе Деница всерьез полагали, что трехсот субмарин вполне достаточно для полной блокады Англии. Эта программа строилась на ложных предпосылках и не учитывала целый ряд военно-политических, экономических и географических факторов. Ошеломительные успехи немецких подводных лодок в первый месяц войны объяснялись в первую очередь умелой концентрацией их действий и неожиданностью ударов. К концу сентября 1939 года в результате торпедных атак был уничтожен сорок один торговый корабль общим водоизмещением 153 879 тонн. Тоннаж подорвавшихся на поставленных германскими субмаринами минных заграждениях составил 30 000 тонн. Достижения надводных рейдеров выражались гораздо более скромной цифрой – 5051 тонна.

В 1930 году США, Великобритания, Франция, Италия и Япония подписали в Лондоне договор об основных правилах ведения военных действий на море. Согласно статье 22 подводная лодка могла потопить торговое или пассажирское судно только после обнаружения на его борту военных материалов или контрабандного груза. Экипажу субмарины вменялось в обязанность позаботиться о команде и пассажирах и снабдить их достаточным количеством провианта. В 1936 году Германия присоединилась к этому соглашению. 31 августа 1939 года немецкий линкор «Шлезвиг-Гольштейн» зашел в Данцигскую бухту и на следующий день обрушил на польский военный порт Вестерплятте град снарядов из 280-миллиметровых орудий главного калибра, обозначив тем самым новый рывок Германии к мировому господству. В изданной через два дня «Директиве № 2 о методах ведения войны на море» командирам подводных лодок предписывалось руководствоваться в своих действиях нормами призового права. Уничтожение пассажирского лайнера наглядно продемонстрировало лживость и цинизм этих слов. Ведь в тот же день Редер, накануне объявления Великобританией войны вынужденный одобрить концепцию Деница, представил Гитлеру докладную записку, в которой прямо говорилось: «Командование военно-морскими силами пришло к следующему выводу: в данный момент причинить наибольший ущерб Англии можно только с помощью подводных лодок. Их командирам следует предоставить полную свободу действий и разрешить им топить все вражеские и нейтральные суда».

23 сентября 1939 года, за четыре дня до падения героически оборонявшейся Варшавы, территориальные воды Англии были объявлены запретной зоной. Любое зашедшее в них судно вне зависимости от предназначения и национальной принадлежности было заранее обречено на гибель. Этот день фактически стал началом тотальной подводной войны.