Текст книги "Мрачный и опасный"
Автор книги: Патриция Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 7
Ральф вошел, открыв дверь ключом, который оставался у него с тех пор, как она уезжала в Корнуолл, услышал ее разговор со Снежком и глубокомысленно заметил:
– Неудивительно, что это животное позволяет себе антиобщественные выходки. Оно возомнило себя человеком, раз ты вступаешь с ним в пререкания. Позволь и мне узнать точку зрения твоего кота… Или он посылает тебе ответы и распоряжения письменно?
– Послушай, Ральф, верни мне, пожалуйста, ключ, – устно распорядилась Кэтрин, вспыхнув от негодования, ибо не знала, много ли он успел услышать. – Я ни разу не заметила, чтобы ты постучал или позвонил, а ведь ты приходишь когда вздумается. То, что у тебя временно оказался мой ключ, еще не повод входить ко мне без предупреждения. Это ведь мой дом.
– Если ты хочешь этим сказать, чтобы я взял кота и ушел, то мне остается подумать, что ты неблагодарная скотина. Но так как я уверен, что ты не это хотела сказать, ставлю вопрос ребром – что случилось?
– Ничего, – смущенно пробормотала Кэтрин. Ее нимало не задело, что он обозвал ее скотиной. – Просто я могла быть не одна.
– Должно быть, с тем прилично одетым пещерным человеком, который появился здесь пару недель назад и являлся вчера вечером?
– Я и не знала, что ты его приметил.
Осведомленность соседа немало удивила Кэтрин.
Ни казалось, что о Джейке никто не может знать. Они общались в каком-то особом, отгороженном от всех мирке, где все прочие маячили… вот именно – на дальнем плане.
– Я случайно оказался на площадке в ожидании лифта. И твой гость чуть не испепелил меня своим огненным взглядом. Ты уверена, подружка, что тебе удастся приручить его? Он показался мне весьма жестким и опасным.
– Ох, это одна видимость, – заверила его Кэтрин, постаравшись говорить как можно более непринужденно.
– А что же, в таком случае, находится под угрожающей видимостью?
– Ты слишком любопытен, Ральф.
– Возможно. Но сама жизнь заставляет меня в некоторых случаях проявлять любознательность. Так что же там, под этой жуткой видимостью?
Кэтрин передала ему чашку кофе, после чего устроилась на диване, поджав под себя ноги.
– Никак не пойму, чего ему от меня надо, – хмуро созналась она. – Стоит мне где-нибудь появиться, как он тотчас оказывается там же. Такое ощущение, будто ходит за мной по пятам.
– Так он же преследует тебя, глупышка.
– Нет, Ральф, не совсем то, – серьезно заверила его Кэтрин, даже не пытаясь улыбнуться. – Он просто появляется и все. – Она задумчиво смотрела в свою чашку, потом наконец договорила: – Представляешь, вдруг заявляет, что я изображена на дальнем плане его жизни, что он выбрал меня.
Ральф разразился смехом.
– Ну? А я что сказал! Какими бы ужасными заморочками он ни одурманивал тебе голову, ясно одно: он тебя преследует. Что может убедить тебя? Ты ждешь, когда он схватит тебя за волосы и потащит в свою пещеру?
– Да ничего подобного! – рассердилась Кэтрин. – Ты не понимаешь. Он совсем не такой, как кажется, и на уме у него, когда он со мной, совсем не… ну, совсем не…
– Не постель, ты хочешь сказать? Да, может, он просто играет? Знаешь, есть такая мужская игра – выжидать, пока женщина сама не распалится.
– Нет, Ральф, он совсем не опасен.
– Ты так уверена?
Ральф казался серьезно обеспокоенным, и Кэтрин не решилась сказать ему о пропавшей жене Джейка, поскольку это наверняка убедило бы приятеля в том, что беспокойство его не напрасно.
– Ну, уверена, не уверена… Не знаю.
– Итак, я оставляю твой ключ у себя, чтобы и случае чего, если он придет не с добром, ворваться к тебе и выручить.
Кэтрин, глядя на распалившегося защитника, усмехнулась. Она сильно сомневалась, что Джейк вновь придет сюда. Взял и ушел, ничего не сказав на прощание, будто совершенно потерял к ней интерес.
– Ладно, хорошо, Ральф, оставь ключ у себя, сказала она. – Скоро мне снова понадобится твоя помощь. Я возвращаюсь в Корнуолл, делать еще одного «Жука Берти», мне заказали третью книжку. Можно даже сказать, приказали. Моя железная редакторша просто взяла меня за горло, я не смогли отвертеться.
До этого Кэтрин была уверена, что поедет куда угодно, но только не в Корнуолл, но после разговора с Ральфом она переменила решение и, как ни странно, почувствовала себя гораздо спокойнее. Ей хотелось побольше узнать о Джейке, а для этого лучше всего вновь побывать в Корнуолле. Ведь сейчас Джейк здесь, в Лондоне, и, судя по всему, не собирается возвращаться в свое поместье. Ее вдруг неудержимо потянуло в лес, откуда рукой подать до его корнуоллского дома, к которому можно подойти и хотя бы заглянуть в окна.
Ведь именно в Корнуолле исчезла Джиллиан. Там, во всяком случае, как утверждает тетя Клэр, ее видели последний раз. И если Кэтрин удастся что-нибудь выяснить, ей будет легче понять, стоит ли опасаться Джейка или он заслуживает доверия. Пока он находится рядом, она вряд ли сумеет уяснить это для себя. То воздействие, которое он оказывал на нее, не в шутку ее тревожило. На следующее утро Кэтрин позвонила Клэр Холден и спросила, не будет ли та возражать против ее приезда, хотя заранее знала, что тетя воспримет это энтузиазмом, Что и подтвердилось.
– Конечно, Кэтрин, приезжай! Какой может быть разговор! Ты ведь в этом своем Лондоне наверняка чувствуешь себя совсем больной и разбитой, не так ли? Вот что тебе скажу, дорогая моя: буду страшно рада твоему приезду, так что не раздумывай долго.
– Чувствую я себя и так неплохо, поверь мне, – твердо сказала Кэтрин. – Просто моя редакторша настаивает на выпуске третьей книжки о жуке, а где еще так хорошо и спокойно работается, как не у вас. Как там с погодой?
– О, превосходно. Как и всегда в сентябре. В это время можно не опасаться плохой погоды, ручаюсь. Так что самое время тебе приехать и сделать свою книжку, а заодно и подышать свежим воздухом.
После этого звонка у Кэтрин не оставалось никаких причин откладывать поездку. К тому же, как выяснила Клэр, в Корнуолле можно найти хороших физиотерапевтов и пройти там нужный курс лечения. От тетушкиного дома до ближайшего городка нужно добираться на местном поезде, но Клэр заверила племянницу, что ни к чему ей трястись на поезде, когда она прекрасно может пользоваться для этих поездок ее машиной, которой сама тетушка почти уже не в силах управлять.
– Ох, чуть не забыла! – воскликнула Клэр, торопясь сообщить местные новости. – Джейк Трелони опять уехал, почти сразу же после твоего отъезда, и до сих пор не вернулся. – Кэтрин поморщилась, зная, что ей придется выслушать весь блок новостей и сплетен. – И вот еще что! Там, вокруг поместья Пенгаррон, как мне говорила миссис Пенгелли, крутились какие-то люди. Я-то отсюда, конечно, ничего не могла разглядеть, хотя и поглядывала в окошко.
– А что за люди? – не на шутку встревожившись, спросила Кэтрин. – Может, полиция?
– Точно выяснить нам ничего не удалось. Вообще-то я думаю, что если бы это были полисмены, они пришли бы и к нам, чтобы расспросить и все такое. Но, насколько я знаю, никто ни к кому не обращался ни за какой помощью. Нет, детка, если бы это была полиция, мы бы с миссис Пенгелли первые знали. Нам ли, в конце концов, не знать? Мы ведь живем здесь.
Кэтрин пробормотала что-то в знак согласия, хотя сомневалась, что тетушка и ее приятельница так уж хорошо обо всем осведомлены. Да и сама она не совершает ли страшную глупость, возвращаясь туда? Во всяком случае, шнырять возле поместья Пенгаррон вряд ли стоит, раз полиция за ним приглядывает.
Кстати, почему они следят за его домом? Не потому ли, что Джейк Трелони все еще находится под подозрением? Но если и так, Джейка явно волнует не это. Он обеспокоен чем-то совсем другим, чем-то, что обнаружил в старых газетных вырезках, которые перечитывал у себя в лондонской квартире.
Думая о Джейке, она вдруг вспомнила, что за обедом тот говорил о Джиллиан как о мертвой, в прошедшем времени. Помнится, она спросила, красива ли Джиллиан. И он ответил так, как говорят о покойнице. Оговорился или проговорился?
Нет, Кэтрин исключала это. Просто не хотела в подобное верить. В Джейке действительно было что-то тревожащее, но ее тревожил не он сам, а то, что беспокоило его. Она больше верила в его порядочность, чем даже ее тетушка. Он не способен причинить вред женщине, напротив – уже не раз бросался ей на помощь. Взять хоть тот случай, когда он шел по своим делам, но кинулся к ней с другой стороны улицы, испугавшись, что она начнет переход через дорогу между мчащимися машинами. Нет, она для него не просто фигурка какой-то нимфы на дальнем плане.
Когда он испугал ее словами, что она, возможно, его следующая жертва, то это сказал просто со зла, хотел по каким-то причинам напугать ее, как дикий зверь, попавший в капкан и обезумевший от боли и страха. Кэтрин и в самом деле испугалась, но даже в тот момент чувствовала, что это не то, чего нужно бояться на самом деле. Она тогда насторожилась, но, в общем, как ей казалось, понимала происходящее правильно.
Главное, необходимо определиться, до конца уяснить себе свою позицию. Надо или полностью его оправдать, или совершенно отказаться от общения с ним, а она совсем не была уверена, что ей этого хочется. Жизнь в ее уютной квартире будто замерла с тех пор, как она видела Джейка последний раз. Без его непонятных и возмутительных явлений дни казались пустыми. Кроме того, ее преследовало неотвязное ощущение, что и он нуждается в ней.
Через два дня, когда Кэтрин, почти готовая к отъезду, стояла посреди своей квартиры, раздумывая, не забыла ли она чего нужного, зазвонил телефон. Ее сердце радостно забилось при мысли о том, что это Джейк. Он до сих пор не объявился, и, хотя она уверяла себя, что это к лучшему, подобные заверения не мешали ей чувствовать себя несчастной и слегка потерянной.
Но звонил не Джейк. Звонил Коллин. И при первом же звуке его голоса ее взволнованно заколотившееся было сердце упало в унылую пустоту разочарования.
– Кэт, как я рад снова слышать твой голос. Я соскучился по тебе, любовь моя.
Кэтрин хмуро посмотрела на телефон и вяло пробормотала:
– Ну наконец-то. А я тут сижу, почти не выходя из дому, жду не дождусь, когда ты изволишь позвонить.
Проговорив эти слова, Кэтрин тотчас подумала, что иронии Коллин не заметит и примет все за чистую монету, ибо по-прежнему уверен в том, что она простит ему все на свете. Но вновь стать игрушкой в его руках?.. Нет, этому не бывать! Она представила себе самодовольное выражение его лица когда он услышал ее слова и решил, что она и в самом деле стосковалась по нему, и страшно развеселилась, поскольку не только не скучала по этому человеку, но и вообще забыла о его существовании. Она вдруг полностью осознала тот факт, что никогда еще не чувствовала себя такой свободной, как сейчас.
– Я бы появился раньше, Кэт, – несколько виновато проговорил Коллин, – но боялся, что ты все еще сердишься на меня за то, что я сказал тебе в больнице.
– А что ты говорил? Я плохо помню… Знаешь, я ведь почти все время была в полузабытьи. Впрочем, что-то такое припоминается… Кажется, о другой женщине. Я не ошибаюсь? Да, мой милый, если бы не тогдашнее мое состояние, я бы пришла в бешенство, но в то время мне было не до того.
– А я даже боялся появиться у тебя, думал, ты сердишься на меня, и страшно ругал себя, что вообще заговорил об этом. Дело-то пустое. Там ничего не было, Кэт. Ты должна знать.
– Вот свинья! – пробормотала Кэтрин себе под нос.
И все же хорошо, что он позвонил, она лишний раз убедилась, что существование этого человека ничуть не затрагивает ее души. Ничуть. Она не испытывала к нему абсолютно никаких чувств – ни любви, ни ненависти, разве что веселилась, вновь и вновь радуясь полному освобождению от всего, что с ним связано. Даже от жалости к себе. Ее жизнь отныне наполнялась совсем другими вещами. Появилось удивительное ощущение загадки, таинственности, приподнятости, даже, можно сказать, возвышенности духа. Словом, с тех пор, как она познакомилась с Джейком, обычная апатия совершенно покинула ее.
Пока все эти мысли занимали ее, Кэтрин ничего не говорила, и Коллин, самовлюбленно посчитав, что она с трепетом внимает каждому его слову, милостиво пообещал:
– Я скоро приду к тебе, не скучай, детка.
– Извини, – прервала наконец молчание Кэтрин, – но я не могу сейчас говорить с тобой, твой звонок застал меня в дверях. – Она услышала, что в квартиру вошел Ральф, явившийся за последними распоряжениями о содержании кота и уходе за растениями. – Я уезжаю и даже не знаю, когда вернусь, – договорила она с большим удовольствием.
– Жаль… Ну что ж, счастливого пути. – Голос Коллина звучал теперь огорченно-капризно. – Береги себя, любовь моя. Когда ты вернешься, мы снова будем вместе.
Кэтрин состроила телефону презрительную гримасу, положила трубку и, обернувшись, увидела, что Ральф внимательно за ней наблюдает.
– Кто это был?
– Коллин. Хочет вернуться ко мне.
– Ну да? И что ты?
Он смотрел на нее так напряженно, что она рассмеялась.
– Ты что, Ральф, совсем меня за дурочку держишь!
– Я не глупости твоей боюсь, а доброго и отходчивого сердца. Но так или иначе, я рад, что наконец-то тебе удалось проявить определенную твердость. Хорошо бы еще, чтобы ты так же обошлась и с пещерным человеком.
– Если ты имеешь в виду Джейка Трелони, то у меня с ним никаких дел нет. Кстати, – строго договорила она, – он вовсе не пещерный человек, как ты изволишь его называть.
– Он большой, как не знаю что, и сердце его чернее туза пик. Никто, кроме тебя, не способен выбрать из всех прочих пещерного человека и обращаться с ним так, будто это ручной пудель.
– Я его не выбирала, и он совсем не черен, как туз пик. Просто он темноволосый и у него карие глаза.
– Какие там карие! Черные, как уголь. Я таких раньше даже и не видел. Ну, ладно, так где же он?
– Откуда мне знать? – несколько раздраженно спросила Кэтрин. – Я ему не сторож. Мы с ним едва знакомы. И вообще, Ральф, уйми свое воображение.
– Да это не я, а мой язык. Задает вопросы прежде, чем мозги успеют включиться. Не сердись. Скажи только, откуда ты его выкопала? Я имею в виду, где вы познакомились?
– В Корнуолле, – кратко и сердито ответила Кэтрин.
– И ты опять едешь туда? Понятно.
Кэтрин, которая в этот момент увязывала свой багаж, выпрямилась и гневно взглянула на него.
– Что тебе понятно? Я возвращаюсь к тете Клэр, потому что Бэтси хочет заполучить еще одну книгу о жуке Берти. Издателям, очевидно, важно, чтобы фон на иллюстрациях был тот же самый. И потом, Джейк в Лондоне, как ты и сам прекрасно знаешь.
– Не знал, что жуки так привередливы в смысле растительности! – с наигранным удивлением воскликнул Ральф. – Но ведь трава – она везде трава. Пойди хоть в Гайд-Парк, хоть куда угодно, она всюду одинакова.
– А атмосфера?
– Да плевать жукам на твою атмосферу! Где живут, там и живут. Или я ошибаюсь? О Господи, с тобой каждый день узнаешь что-нибудь новенькое. Лучше скажи, не собрался ли насладиться корнуоллской атмосферой этот твой Трелони?
– Ничего подобного. У него и здесь дел по горло. Насколько я знаю, он работает над новой книгой. Ты, наверное, не слышал о его книгах, а они, тем не менее…
– Да слышал я о его книгах, – спокойно проговорил Ральф, – и даже пару из них читал.
– В самом деле, – удивилась Кэтрин. – И что они собой представляют?
– Политические романы, запутанные и интригующие. По некоторым даже сняты фильмы.
– А я и не знала, – задумчиво проговорила Кэтрин.
Ральф посмотрел на нее одним из своих надменных взглядов, как смотрят на недотепу.
– Ты ведь многого о нем не знаешь, не так ли? Ох, поберегись, девочка. Он большая шишка. Даже выглядит, как большая шишка. Случись что, я ведь не смогу тебе помочь, вот что пугает.
– Ральф, неси багаж к лифту, – жестко распорядилась Кэтрин. – Я не нуждаюсь в няньке. Не давай жиреть Снежку и не забывай регулярно поливать цветы. Если будет звонить Коллин, скажи, что я уехала на Дальний Восток.
– А что сказать Джейку Трелони, если он позвонит? – спросил Ральф, загружая ее вещи в лифт.
– Он не позвонит.
– А если все-таки позвонит?
– Скажи, что я уехала.
– Куда? В Корнуолл?
– Нет.
– Понятно, – одобрительно пробормотал Ральф. – Если он будет здесь, а ты там, ничего плохого случиться не может.
На это Кэтрин и надеялась, хотя до сих пор сомневалась, что поступает мудро. Совершенно понятно, что Джейк умен, даровит и сметлив. И если он пишет романы со сложной интригой, так ли уж трудно ему было задумать и совершить убийство? Вот именно, убить Джиллиан и упрятать все концы в воду, создав себе неопровержимое алиби. Неужели у него не хватило бы на это выдумки? Кэтрин не хотелось так думать, но за подобный вариант говорило слишком многое, даже его внешний вид, эти проницательные, лучащиеся умом глаза, их острый взгляд.
Многое бы она дала, чтобы разгадать его тайну, потому что, хочет она того или нет, он стал неотъемлемой частью ее жизни. Но о чем он думает, к чему стремится – это оставалось для нее загадкой. Единственное, что она понимала, – он совсем не тот человек, который будет впустую тратить время, думая о чём-то, что его не касается, и делая что-то, что совсем его не волнует.
Говорит, что выбрал ее. Это и радовало, и в то же время ужасало. Обыденная жизнь после знакомства с Джейком казалась страшно скучной. Так неужели обыденность жизни пугает ее больше, чем реальная опасность? Кэтрин постоянно напоминала себе, что если Джиллиан жива, то он, Джейк, все еще женатый человек. Но это не особо помогало ей справиться со своими чувствами и, переменив твердое решение отказаться от поездки в Корнуолл, она именно туда и устремилась. Ничто теперь не могло ее удержать.
Садясь в заказанное такси, Кэтрин бросила прощальный взгляд на ярко освещенные двери магазина. Берт Ливайс махал ей рукой, продавцы Берта Ливайса махали ей руками, Ральф тоже стоял и махал рукой – и она чуть было не выскочила из машины, чтобы остаться и переменить, пока не поздно, планы. Но она так не сделала. Душу ее переполняло праздничное возбуждение, и она знала, что пойдет до конца, куда бы это ее ни завело.
С тех пор, как она встретила Джейка, ее подавленность испарилась, и она даже не заметила, как и когда это произошло. Просто жизнь засияла опять, многоцветная и яркая, и Кэтрин знала, что, пока ее руки будут заняты рисованием иллюстраций для новой книги, сознание ее не будут терзать мрачные воспоминания о Коллине. Если ее мысли и полетят теперь к кому-нибудь, они полетят к Джейку Трелони.
Работать Кэтрин начала на краю обрыва и ходила сюда уже две недели, хотя не испытывала никакого желания работать именно здесь. И вообще, новая история на сей раз приключилась с жуком Берти в лесу, так что непонятно, зачем она опять притащилась на край обрыва. Правда, она зарисовала здесь несколько крошечных созданий, что в лесу было бы сделать труднее, но завтра надо идти в лес, это очевидно. Даже сам ход наметившегося сюжета предполагал, что она должна рисовать в лесу. Она и собиралась для этой третьей книжки рисовать у лесного ручья. Здесь, над обрывом, ей больше нечего делать, и она сама удивлялась, что начала именно отсюда.
На самом деле она слишком нервничала, а потому до сих пор и не отважилась на путешествие к роще, расположенной в поместье Пенгаррон. Одно дело размышлять об этом, сидя в лондонской квартире, в полной безопасности, и совсем другое, вернувшись в Корнуолл, приблизиться к безмолвному и таинственному старому дому, полному, как ей казалось, духов прошлого, охраняющих свое пристанище.
Клэр была очень занята и, хотя, когда Кэтрин звонила ей из Лондона, ничего об этом племяннице не сказала, у нее были намечены мероприятия, которых она не могла отменить, – несколько благотворительных распродаж, поездка к друзьям в Плимут и неделя, которую она должна была провести в больнице. Неожиданный приезд Кэтрин смешал все ее планы.
Сообщение о больнице не на шутку встревожило Кэтрин.
– А в чем дело? Ты ничего не говорила мне. Что-нибудь не так со здоровьем?
Тетушка, единственная, кто остался из всей ее родни, была очень дорога ей.
– Да ничего страшного, не пугайся, детка, – сказала Клэр и сердито добавила: – Все этот старый дурень, Гордон Фелпс. Я ходила провериться, как делаю каждые два года, а ему что-то послышалось.
– Что послышалось?
Кэтрин заметила, что щеки Клэр слегка порозовели, как случалось всегда, когда та пыталась уйти от прямого ответа.
– Да какой-то шум в сердце, если уж тебе так интересно. Все это просто смешно, но он настаивает, чтобы я на недельку легла.
Кэтрин несколько раз встречалась с доктором Фелпсом. В частности, в прошлый свой приезд, когда тетя Клэр притащила его, чтобы он осмотрел племянницу и дал рекомендации для ее скорейшего выздоровления. И у Кэтрин не создалось о докторе впечатления, что тот станет волноваться по пустякам.
– Но почему на целую неделю? – осторожно спросила Кэтрин.
– Обследование, будь оно неладно! Откуда, скажи на милость, мне взять время на подобные глупости? У меня что, других дел нет? Да и ты… Что ж, я тебя одну оставлю?..
– В Лондоне я постоянно живу одна, – сказала Кэтрин. – Могу и здесь пожить, ничего со мной не случится. Или ты хочешь, чтобы я на это время уехала домой?
– Да что ты, детка, не выдумывай! Я не сомневаюсь, что ты и одна здесь управишься. Вот только навещать меня в больнице не стоит. Слишком далеко для твоей ноги, тем более что со мной абсолютно ничего плохого не происходит. Джин Пенгелли собирается навещать меня и кое-кто еще из моих девочек. Да и потом, это будет через пару недель, не раньше.
Это будет завтра, напомнила себе Кэтрин, сидя над обрывом и глядя на море. Две недели прошли.
Она повернулась и посмотрела в сторону старого дома, принадлежащего Джейку. Поскольку листва все еще зеленела на ветвях древних деревьев, дом почти не было видно, тем более что и сидела она в своей привычной небольшой впадине. Отсюда виднелась лишь верхняя часть фасада, да с другой стороны кровли проглядывали высокие трубы.
Кэтрин призадумалась. Какая необходимость идти к дому? Она может просто сидеть в лесу, где работала прежде. И если полиция в самом деле следит за домом, они даже не заметят ее. Так или иначе, а с момента приезда к тетушке Кэтрин вела себя осторожно, хотя, несмотря на информацию миссис Пенгелли, никого здесь не видела. Единственным человеком, которого можно было заметить в поместье Пенгаррон, была она сама.
Ближе к вечеру Кэтрин собрала свои вещи и отправилась домой, но, когда проходила ту часть тропы, откуда рукой подать до старого дома Джейка, ее все-таки одолело любопытство. Отчего бы не дойти до леса и не посмотреть на дом поближе?
Лесная сторона была все еще полна света, но Кэтрин знала, что и часа не пройдет, как свет начнет меркнуть и по тропе над обрывом идти будет гораздо труднее. Деревья отбросят длинные тени, цвета погаснут, птицы умолкнут, и останется в этом сонном мире лишь один звук – журчание ручья, днем и ночью стремящегося к морю.
Кэтрин старалась идти как можно тише. Меньше всего ей хотелось, случись что, объясняться с полицейскими, и хотя она с самого своего приезда в Корнуолл не видела ни единого намека на их присутствие, все же нельзя забывать, что миссис Пенгелли кого-то видела, не важно, кто это был. Приятельницы ее тетушки сплетницы, конечно, этого у них не отнять, но они не идиотки.
Кэтрин вышла к тому месту, где бывала прежде, именно туда, где поймала и нарисовала полевую мышку, но на этот раз она высматривала совсем не насекомых и не мышей. Отсюда очень близко к дому, о чем сообщил в свое время Джейк, застигнув ее над банкой с мышью. Тогда, помнится, она даже испугалась, обнаружив, что дом оказался почти рядом. Теперь она осторожно прошла вперед и остановилась на опушке, глядя на дом сквозь деревья обширного сада.
Сад был запущенный; некогда аккуратно рассаженные и ухоженные кусты и симметричные клумбы, наверняка бывшие гордостью хозяев поместья, теперь заросли бурьяном и чертополохом, которые в некоторых местах намного перегнали в росте кустарник. Сад являл собой весьма печальное зрелище, говорившее о полном пренебрежении со стороны последнего хозяина.
Все это странно. Ведь Джейк был достаточно богат, мог нанять целую армию садовников, которые вмиг привели бы здесь все в порядок. Вместо этого он берет и уезжает в свою роскошную лондонскую квартиру, ничуть не озаботясь состоянием мест, где родился и провел детство.
Он, правда, привозил сюда свою жену, Джиллиан, которая, по слову Джейка, была красива, стройна и пластична. Судя по всему, такая женщина должна любить красивые и дорогие вещи. Интересно, что она думала о Пенгарроне? Даже отсюда, с опушки леса, было видно, что старый дом переживает не лучшие свои времена. Темный, безмолвный, с фасадом, окна которого печально смотрели в сторону моря, и хотя предвечерний свет смягчал общий вид поместья, все же он навевал меланхолию утрат и забвения.
Кэтрин взглянула на небо. Вот-вот начнет смеркаться, и если она хочет что-нибудь увидеть, то сейчас самое время, потому что дожидаться здесь темноты совсем не входит в ее намерения, у нее на это и храбрости не хватит. Она осмотрелась и заметила несколько садовых дорожек, давно поросших травой, но все еще хорошо различимых. Все они вели к дому.
Она начала помаленьку, очень осторожно продвигаться в сторону дома, в любую минуту ожидая окрика полицейского или еще кого-то, кто имел больше, чем у нее, прав находиться здесь. Джейк вполне мог нанять кого-нибудь для присмотра за поместьем и за той частью сада, которая располагалась ближе к дому.
Подойдя ближе, Кэтрин поняла, что все ее страхи напрасны, никого здесь, кроме нее, нет, так что некому спросить, что она здесь делает. Не успев додумать эту мысль до конца, она оказалась у основания каменной лестницы, ведущей на террасу.
Дом, отчужденный и замкнутый, игнорировал не только ее присутствие, но и, казалось, весь мир, а трубы, возвышавшиеся над кровлей, выглядели так, будто никогда не выпускали из себя дыма, поднимавшегося от уютных каминов и кухонных очагов. Да и вообще все, что некогда было красивым и стройным, как-то осело, сморщилось, местами поросло мхом. У Кэтрин появилось странное ощущение, что если она положит руку на камень лестничных перил, тот вмиг раскрошится в труху.
Все это, вполне понятно, напомнило ей о Джейке. В детстве он был несчастен здесь, одинок, и Кэтрин вдруг ясно себе представила, как сюда, в этот пустой и заброшенный дом, он привез женщину, которую, судя по всему, ненавидел. И Джиллиан исчезла. Кэтрин ни разу не попыталась выспросить у тетушки все подробности этой истории, о чем теперь страшно жалела.
Поднявшись по лестнице к террасе, идущей вдоль всего фасада, она осторожно приближалась к дому, и ей вспомнилось, что она, вернувшись в «Джесмин-коттедж», решила не тревожить тетушку расспросами о поместье Пенгаррон. И скорее всего была права, тете предстоит лечь в больницу, а она, Кэтрин, и сама способна кое-что разузнать.
Джейк ни на минуту не выходил у нее из головы, и, если ей удастся выкинуть его из сознания, она докопается до сути дела и сделает выводы, основываясь на собственном знании. И тогда ей проще будет понять, радоваться ли знакомству с Джейком или страшиться этого.
Звук ее шагов слишком громко отдавался в гулкой тишине. На каждый шаг отзывалось эхо. Кэтрин понимала, что если в доме кто-то есть, ее услышат и наверняка выйдут посмотреть, кто вторгся в чужие владения. Хорошо, если бы это оказался Джейк, ему бы она нашла что сказать, но рассчитывать на это не приходится, ибо она не сомневалась, что он в Лондоне.
Но вот если здесь окажется кто-то незнакомый, она вряд ли найдет, чем объяснить свое вторжение. Можно, конечно, сказать, что она художница и ей захотелось нарисовать этот старый дом. Невзначай упомянуть, что она не одна и что ее приятели находятся неподалеку, в роще. Придумывая все это, она вдруг вдвойне испугалась пустынности места. Усадьба, конечно, не темные городские закоулки, где в любой момент могут случиться самые неожиданные и страшные вещи, но и здесь есть свои опасности. Взять хотя бы уж то, что именно из этого дома бесследно исчезла женщина, а ведь вокруг, казалось бы, на многие мили никого не встретишь. С другой стороны, преступнику тут раздолье – никаких свидетелей.
Кэтрин подошла к ближайшему окну и не могла устоять против соблазна заглянуть в него. Лучи заходящего солнца все еще отсвечивали в оконных стеклах, так что ей пришлось прикрыть ладонями лицо и прильнуть к самому стеклу, чтобы хоть что-то разглядеть внутри.
То, что она увидела, было, похоже, гостиной. Там стояли глубокие допотопные кресла, длинные сундуки-скамьи, старинный, украшенный богатой резьбой стол, а на стенах висели старые картины, написанные маслом. Все это имело весьма заброшенный вид, что совсем ее не удивило. Такими примерно она и представляла себе интерьеры этого дома, покинутого людьми, не обихоженного и полного тоски о минувшем. Какое-то представление о нем сложилось у нее со слов Джейка, и сейчас она воочию могла убедиться, что в таком доме и в самом деле можно было быть несчастным и одиноким, причем даже в те времена, когда здесь жили хозяева и присматривали за ним.
Вздохнув, Кэтрин отпрянула от окна. Зачем она пришла сюда? Что надеялась найти? О чем узнать? В доме царит мрак и запустение, ничего и никого здесь пет. А если бы кто и был, полиция давно обнаружила бы это. Она отступила назад, и именно в этот момент у нее появилось смутное ощущение, что за ней кто-то следит.
Она вдруг жутко перепугалась. Волосы зашевелились у нее на голове, а по спине пробежал холодок – вечное, как само время, предупреждение об опасности. Кэтрин быстро обернулась, бросив взгляд на угол дома. Но там уже никого не было, осталось лишь слабое ощущение чьего-то недавнего присутствия, которое, как бы ни было оно слабо, ясно говорило ей, что она не ошибается.
Если это кто-то, имеющий полное право находиться здесь, то ей самое время подготовить убедительные объяснения своего вторжения. Но такой человек появился бы открыто, а поскольку это не так, следует думать, что он сам скрывается – от кого-то или для чего-то… Кэтрин осторожно попятилась, все еще не отводя глаз от того места, где, как ей показалось, кто-то мелькнул, а потом повернулась и, спустившись по лестнице, опрометью бросилась к лесу.
«Господи, я бегу!» Эти слова, прозвучавшие в ее мозгу, она даже не восприняла всерьез, поскольку точно знала, что бегать еще не способна, а если и бежит, то случилось какое-то немыслимое чудо, сомнение в котором может парализовать ее в столь напряженный момент. Но мысль все же проникла в сознание, ибо она видела, что очень быстро достигла опушки. И, уже ни о чем не думая, а лишь подхлестываемая вновь накатившей волной паники, побежала еще быстрее. При других обстоятельствах она бы страшно обрадовалась, но сейчас, в этот момент, могла думать лишь об одном – о спасении.
