Текст книги "Вулкан любви"
Автор книги: Патриция Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 18
– Никто не должен видеть, что ты выходишь из поселка. Следуй за нами на приличном расстоянии. Пусть он думает, что находится в безопасности. – Слоан перебросил вьюки через седло и нагнулся проверить подпруги.
Джо сердито чистил ружье.
– Я весьма поднаторел в таких делах, парень. Мне только не нравится, что ты берешь с собой женщину. Это многое осложнит.
Слоан разгладил попону и еще раз проверил, как упакованы мешки.
– Женщины всегда все осложняют. Так уж устроена жизнь. Я позабочусь, чтобы она прихватила свою винтовку.
Джо буркнул что-то про себя, но вслух не высказался. Слоан, очевидно, думал о другом.
Саманта с раздражением смотрела в зеркало и, чтобы долго не мучиться с непокорными волосами, просто нахлобучила шляпу. Вошла мать, бросила взгляд на ее одежду и легко смахнула с нее головной убор.
– Вы не можете ехать в город в таком виде, Саманта Сьюзен. Ступайте и наденьте платье, чтобы всех нас не опозорить окончательно.
Саманта окинула взглядом свою замечательную рубаху, заправленную в джинсы, и покачала головой.
– Нет, я не могу ехать верхом в платье. Да и дамского седла у меня нет.
Мать прикусила нижнюю губу и стала рыться в шкафу.
– Если платье достаточно длинное, можно обойтись и без дамского седла. По крайней мере ты сможешь хоть наполовину соблюсти приличия, когда приедешь в город. Не знаю, что бы сказал по этому поводу твой отец. Это абсолютно неприлично!
Саманта обернулась и вдруг заметила, что мать прячет глаза. Она почувствовала себя неловко – не то чтобы виноватой, но как-то не так… Девушка знала, что была сплошным разочарованием для своих родителей. Она не стала сыном, которого так хотел ее отец, но не стала и леди, как хотелось бы матери. А теперь она решилась на столь предосудительный поступок, что хотелось утаить его от самой себя, не только от матери. Мать старалась удержаться от слез, видя, как укрепляются в дочери неженские привычки, и пытаясь понять, в чем ее изначальная ошибка, а Саманта отнюдь не облегчала ей эту задачу.
Она приблизилась к матери и обняла ее.
– Дорога в город долгая. Я, пожалуй, возьму платье с собой и надену его при въезде в Арипозу.
Мать кивнула и вытащила платье, которое Саманта только что отвергла.
– Может, лучше взять два платья, доченька? Ты же не знаешь, сколько времени займет ваша поездка!
Саманта тщательно сложила платья, удержавшись, чтобы не напомнить матери о нижних юбках. Она на секунду представила, как съезжает верхом с горы, волоча за собой тележку с кринолинами.
– Мы будем обратно через несколько дней, в зависимости от погоды. Слоан говорит, что дальше Арипозы он не поедет.
Слезы навернулись на глаза матери, когда она взглянула на Саманту, но она только молча кивнула. Можно было подумать, что дочь собирается замуж и уже никогда к ней не вернется.
С тяжелым сердцем, надеясь, что Слоан не сказал ничего лишнего, Саманта еще раз посмотрелась в зеркало. Красавицы из нее не получилось, зато она выглядит чистой и опрятной. Решив, что и так потрудилась достаточно, она сдвинула шляпу набок, поцеловала мать в щеку и подхватила свою поклажу. Надо сосредоточиться только на том, что она отправляется искать отца. Что случится в дороге – не имеет значения.
Слоан уже выводил из стойла лошадей. Жеребец, которого привела в поселок Саманта, один из тех, что так тщательно отбирал отец, теперь, на солнце, беспрестанно тряс своей гривой. Последние недели его не слишком часто выгуливали, и оказалось, что Красавчик не в настроении идти.
Девушка дала ему яблоко и стала что-то ласково приговаривать, пока Слоан подгонял ее упряжь. Саманта искоса наблюдала за ним. Движения мужчины были выверенны и точны, он тщательно проверял каждую деталь. Пока ее воображение было занято красотой покрытых инеем ветвей, теплым конским запахом и восторгом от предстоящей дороги вдвоем, он, казалось, был озабочен только надежностью ремней и весом поклажи.
Она отметила и надвинутую на глаза шляпу Слоана, теплую овечью куртку на его плечах, и сильные, могучие ноги, когда он наклонился проверить подпруги. Она прежде не обращала внимания на фигуры мужчин, а теперь у нее от этого почему-то внутри все сжалось. В первый раз она почувствовала громадную разницу между ними. Слоан был, вероятно, лет на десять старше, и, глядя на него, она подумала, что такого жизненного опыта ей никогда не приобрести. Прежде она вела относительно затворническое существование и не могла даже представить себе его образ жизни. По слухам, он был приговоренным убийцей.
Боже, как же она неразумна! К тому времени, как она пришла к этому выводу, Слоан уже закончил все приготовления и нетерпеливо ждал, когда девушка взберется на лошадь.
Саманта непонимающе уставилась на него, и он пророкотал:
– Помочь?
Ей с младенчества не требовалась такая помощь. Пренебрежительно взглянув на него, она поставила ногу в стремя и грациозно взлетела в седло. Что-что, а уж ездить верхом Саманта умела великолепно.
Она с удовольствием отметила восхищение, промелькнувшее в глазах Слоана. Саманта могла не быть красавицей, но, бесспорно, имела массу достоинств.
Девушка потянула за поводья, и Красавчик нетерпеливо закружил на месте. Она видела, как док Рэмси мутными глазами смотрел на нее из окна своего дома. Кузнец уже раздул мехи и теперь приветливо махнул ей рукой. Несколько человек направлялись на работу к камнедробилке; замедлив шаг, они наблюдали, как Слоан навьючивал свою лошадь. Саманта развернула коня, чтобы помахать матери и сестрам, а потом пустила его вскачь. Не было нужды все время натягивать поводья.
Она услышала, что Слоан тронулся за ней. Он, наверное, недоволен тем, что она, не зная дороги, помчалась впереди, но из поселка вел единственный путь, и ошибиться было трудно. Если он рассчитывал, что следом поедет кроткая женщина, что ж – его трудности.
Поселок расположился на вершине пологого склона, и можно было отпустить поводья на открытом пространстве. Лошадь Слоана тотчас обогнала ее коня, но Саманта ничуть не расстроилась. Она могла бы ехать и быстрее – так, чтобы ветер свистел в ушах, если бы потребовалось. Слоан бы убедился, если бы она захотела посостязаться с ним!
Но раз впереди долгий путь, то лучше не спешить. Она перешла на рысь, как и Толботт: дорога впереди все равно сужалась.
Молчание становилось тягостным. Саманта была отнюдь не сильна в светской болтовне, да и ситуация вряд ли подходящая. Так или иначе, Слоан не рвался ей помочь. Он просто буркнул в знак того, что замечает ее присутствие.
– Откуда вы родом? – наконец спросила она, просто потому, что молчать дольше было невозможно.
Он ответил, даже не взглянув на нее:
– Бостон.
Бостон. Он мог с тем же успехом сказать: Лондон, Англия. Она абсолютно ничего не знала о Бостоне за исключением того, что это, возможно, такой же экзотический город, как Спринг-Крик в штате Теннесси.
– А как давно вы оттуда?
– Достаточно.
У нее в мешке было яблоко. Может, кинуть в него? Или это уж слишком?
– Вы всегда так разговорчивы или это я вас смущаю? – спросила она с сарказмом.
Слоан повернул голову ровно настолько, чтобы уловить выражение ее лица, затем опять сконцентрировался на дороге.
– Вы, знаете ли, чертовски скучный собеседник!
Нет, она не будет бросаться яблоками. Хватит и увесистого камня. Губы Саманты искривились в злой усмешке, и она начала насвистывать. Свистеть она совершенно не умела, тем более интересно, как долго он выдержит.
Плечи Слоана раздраженно поднялись, когда лошади пересекали холм из валунов. Он попробовал оторваться, но она крепко села ему на хвост. Саманта засвистела чуть громче, любуясь соснами на склоне горы. Там, где лежала тень, белели пятна снега, но солнце делало свое дело, и снег таял под его яркими лучами.
– Может, вы прекратите этот чертов концерт? – огрызнулся он, наконец.
– Не с той ноги встали, да? – безмятежно спросила она. – Я вижу, вы собираетесь приятно провести время. Вы, наверное, только и можете, что «трах-трах-писс», и даже «благодарю вас, мисс» не говорите после.
Он в ярости обернулся и уставился на нее:
– О чем это вы, черт бы вас подрал, толкуете? Саманта повела плечами.
– Художественный образ. Вы много читаете, мистер Толботт?
Стиснув зубы, Слоан замедлил ход и поехал с ней рядом.
– Вы собираетесь злить меня, пока я не заговорю, да?
– Как вы проницательны! Что ж, выбирайте тему для разговора. – Саманта попыталась сохранить беззаботный вид, но верхом Слоан выглядел еще более устрашающе, чем на земле. Она уже пожалела, что привлекла его внимание.
– Поскольку вы вряд ли знаете что-либо о рыночных ценах на пиломатериалы или о спросе на ртуть, мы так или иначе сведем все разговоры к личному, не так ли?
«Этот человек мог бы произносить речи, если бы хотел», – про себя отметила она.
– Пожалуй. Я не думаю, что вы разбираетесь в растениеводстве, или разведении лошадей, или еще в чем-либо таком.
– Ровным счетом ничего не знаю. – Он мельком взглянул на Саманту. – Если у вас и в самом деле душа лежит к сельскому хозяйству, вы весьма преуспеете в долине. Климат и почва – все это там гораздо лучше.
Она усмехнулась его прозрачному намеку.
– Может быть, и так, но земля стоит денег. Я могу купить кое-какое барахло, семена, привой и прочее, но на землю у меня не хватит. Отец, должно быть, решил, что участок, который он купил в горах, – лучшее вложение денег. Мне выбирать не приходится.
– Он не может предложить вам то, что ему не принадлежит. На этом склоне горы земля моя. Я не знаю, где он, черт возьми, купил ферму, но если где-нибудь с этой стороны, она моя.
– Нам удастся основательно обсудить этот вопрос, пока мы его не найдем, не так ли?
– У вас есть бумаги?
Саманта почувствовала себя задетой и смотрела теперь прямо вперед.
– Было бы неблагоразумно брать их с собой, правда? Вы могли бы попытаться каким-нибудь недостойным способом отнять их.
Он гневно воззрился на девушку:
– Зачем мне их отнимать?! Если эта земля не с моей стороны горы, мне нет до них никакого дела. В противном случае они недействительны. Я спросил только потому, что документы на участок содержат обычно координаты. Взглянув на них, можно было бы прикинуть, где находится ваша ферма. Она задумалась на секунду.
– Там есть описание, правда, составлено оно не совсем научно. Упоминаются скальные откосы, большой валун, напоминающий топор, и всякое такое. Отец включил в описание то, что он считал приблизительными координатами, но хороших землемерных инструментов у него не было, а комментарий топографа я прочесть не могу. Мне пока не попалось ничего соответствующего описанию. Ладно, подожду до весны и стану исследовать землю подальше.
– По возвращении дайте описание мне. Возможно, мне повезет больше. Но предупреждаю: здесь вращается множество подложных бумаг. Мексиканцы очень небрежны при проведении разделительных линий, сохранении записей и прочего. Многие занимаются продажей этих дурацких бумаг, которые для суда не являются документами. Ваш отец мог стать жертвой этих бандитов.
Саманта распрямила плечи.
– Мой отец – в высшей степени разумный человек и великолепно разбирается в людях. Он не стал бы тратить время на что-нибудь незаконное.
– Он старался доказать мне, что гора Уитни – не самая высокая вершина, – возразил Толботт. – Он также считал, что индейцы – истинные хозяева этой земли и что нам следовало бы выкупать ее у них, а не у испанцев.
– Я ничего не знаю о горе Уитни, но насчет индейцев он, вероятно, прав. У нас были те же проблемы в Теннесси, и надо вам сказать, правительство Соединенных Штатов никогда не действовало благородно. Думаю, то же самое происходило и здесь, только испанцы, вероятно, были первыми, кто прошелся по всем охотничьим угодьям индейцев.
– Индейцы не владеют собственностью, – нетерпеливо прервал ее Слоан. – Они не понимают самой концепции собственности. Черт! Да и у испанцев были проблемы. Они воображали, что земли здесь хватит на всех, и все задачи решали собственным благословенным способом. В современном мире подобное недопустимо. Поэтому у нас есть документы и топографы, суды и закон для охраны прав собственника. Индейцы никогда не подводили под собственность законную базу.
Она неприязненно посмотрела на Толботта.
– Отлично, мистер Законник! Теперь я знаю, что, если страну завоюют китайцы и решат, что вся земля принадлежит правительству и ничего – отдельным людям, тогда вы, пожалуй, скажете, что это и есть современный способ, и согласитесь с ними.
И она гордо вздернула носик в ответ на его чисто мужской взгляд на вещи: «Ну что нам делать с этими глупыми женщинами!»
– Китайцы не завоюют эту страну, – только и вымолвил Слоан.
– Бьюсь об заклад, индейцы говорили то же самое, – бросила она негромко.
– Они сражались и проиграли. Завоеватели всегда забирают лучшие земли. История говорит сама за себя.
– Вильгельм Завоеватель предпочитал, чтобы его солдаты женились на саксонских девушках и получали право на землю, входя в семьи саксов. Это было куда эффективнее, чем отрывать благородные семьи от своих домов и собственности и провоцировать раздоры.
Саманта заметила проблеск интереса в его глазах, но не захотела смущать его своим победным видом. Нечасто, в конце концов, мужчины обнаруживают, что у нее есть мозги.
– Я найду индейскую принцессу и женюсь на ней, если это сделает вас счастливой.
Только она хотела достойно, с сарказмом ему ответить, как вдруг звук выстрела разорвал тишину морозного утра.
Саманта тотчас вцепилась в гриву своего коня и поскакала к ближайшей скале, которая козырьком нависла над тропой.
Глава 19
Несмотря на то что Слоан все время прислушивался, ожидая чего-нибудь в этом роде, выстрел заставил его вздрогнуть. Он слишком увлекся разговором с маленькой мисс Злючкой. Увидев, что она припала к лошади, он в страхе за ее жизнь пустился за ней в погоню.
Его сердце едва не выскочило из груди и все еще бешено колотилось, когда Саманта, привязав своего жеребца под нависающей скалой, соскользнула на землю и тотчас расчехлила винтовку. У Слоана мелькнула было мысль, что в него стреляла эта Полупинта – так он назвал Сэм про себя, – но он тут же отбросил ее, как вздорную, увидев, что девушка делает то же самое, что сделал бы и он: прячется в укрытии и готовится встретить врага с оружием в руках, несмотря на опасность.
Если выстрел предназначался ему, убийца потерял преимущество. Сжимая кольт, Слоан спрыгнул на землю и нашел впадину за валуном. Укрытие, выбранное Самантой, давало великолепный обзор, и невозможно было бы не заметить любого, кто спускался по тропе.
– Не высовывайтесь! – прошипел он, когда Саманта попыталась выглянуть из укрытия. – Если они идут нам навстречу, мы не увидим их, пока они не окажутся прямо перед нами.
Она снова укрылась и проверила патроны.
– Звук был такой, как будто стреляли сзади. Но пули я не слышала. – Она с любопытством посмотрела на него. – Вы ведь ожидали этого, так?
– Да, не спорю. – Слоан все еще мрачно смотрел на тропу. Кажется, нагнулись ветви как раз за поворотом, который они недавно миновали.
– Второй раз в вас кто-то стреляет, с тех пор как мы приехали. Полагаю, пожар был еще одной попыткой? Или это всего лишь случайность?
Надо же, какая наблюдательная! Слоан нахмурился.
– Это была не случайность. Кто-то поджег растопку и сбрызнул керосином ковры у меня в кабинете, возможно рассчитывая на мою асфиксию.
Асфиксия. Точное слово. Необразованные люди таких слов не произносят. Школы в Бостоне, должно быть, учат множеству оригинальных вещей, предположила Саманта.
– У вас либо ирландское счастье, либо ваш противник крайне некомпетентен.
– Я не ирландец.
Она и не считала его ирландцем. Девушка внимательно смотрела на тропу, и ей показалось, что вверху блеснул металл. Она прицелилась.
– Не стреляйте, пока не увидите цель. Где-то там должен быть Джо.
Что ж, это кое-что объясняло. Саманта сердито фыркнула:
– Вы, конечно, могли мне сказать, что насторожили капкан на убийцу.
– Убийцей могли оказаться и вы.
Он даже не взглянул на нее! Вот это да! Железные нервы. Он собирался спать с ней, несмотря ни на что! Должно быть какое-то определение для таких людей. На ум приходило только «ублюдок».
Минутой позже на тропе показался идущий вприпрыжку Джо, он жестом подзывал Слоана. Толботт спрятал кольт в кобуру, подхватил свою винтовку и вышел из укрытия. Саманта вышла следом.
Он повернулся и указал под скалу:
– Оставайтесь здесь.
– Кто сказал? – Саманта не замедлила ослушаться и осмотрела своего нервного жеребца, прежде чем вскочить в седло.
– К черту, Саманта! Тут их может быть несколько. Соблюдайте осторожность. – Слоан схватил ее коня под уздцы.
– Несколько, если Джо тоже настроен убить вас. Я вам не беспомощная женщина, которую вы обязаны защищать, Толботт! Я позабочусь о себе сама. – Она сместилась чуть вперед и вздыбила коня. Слоану пришлось отпустить поводья.
К чему спорить с глупой женщиной? Не его вина, если она позволит себя убить. Но он все-таки держал оружие на изготовку и ехал за ней, внимательно осматривая места, где мог схорониться убийца.
Джо ожидал их на тропе. На земле лежал какой-то вытянутый темный предмет, резко выделявшийся на общем фоне. Слоан тотчас сообразил, в чем дело, и опять попытался оттеснить Саманту в сторону.
На этот раз она не старалась его объехать. Ее жеребец, стоя на месте, то и дело перебирал ногами, а она даже не делала попыток приблизиться. Слоан понял, что она уже обо всем догадалась, и это не вызвало у нее восторга.
– Он скрывался между этими камнями, – Джо показал на две гранитные глыбы на гребне скалы. – Оттуда тропа прекрасно просматривается. Через минуту он уже видел бы тебя и девушку.
Слоан слез с лошади и подошел к трупу. Затем сердито посмотрел на Джо:
– Зря ты его убил. Я бы у него кое-что выяснил. Жилистый разбойник заметно ощетинился.
– Он целился в меня. А у меня дурная привычка стрелять в таких сразу же.
Слоан не ответил. Когда Джо не пьян, он хорошо делает свое дело. Он не протянул бы здесь так долго, если бы руководствовался правилами цивилизованного Востока. Слоан опустился на колени рядом с мертвым.
– Один из рабочих с лесопилки, так? Что он, черт побери, имел против меня?
Он обнаружил в карманах убитого несколько монет и бумажек, пачку табака, небольшой кожаный бумажник с побледневшим дагерротипом, на котором была запечатлена женщина, а также сложенный вчетверо плакатик с объявлением о розыске. Он развернул плакат. Джо сказал:
– Ничего, насколько мне известно. Мы его только в декабре наняли. Не бог весть какой это был рабочий.
Саманта спешилась, и Слоан, попросив ее пока держать язык за зубами, протянул плакатик. Джо читать не умел.
– «Разыскивается за ограбление почтового дилижанса. – Саманта подняла свои выразительные брови, читая описание: – Пять-девять, вес один-восемьдесят, редкие каштановые волосы, усы, татуировка на правой руке». – Она посмотрела на Джо.
Слоан поднял остывшую правую руку трупа и показал ей.
– Татуировка. Совпадает. – Он брезгливо поморщился. – Мелкий вор. Слишком просто. И ты говоришь, что эта шавка хотела меня прикончить, чтобы ограбить? Лучше бы дождался, когда я засну.
Все еще стоя в некотором отдалении от трупа и похлопывая по шее своего коня, Саманта мягко возразила:
– Его могли нанять.
Мужчины повернулись к ней. Она пожала плечами.
– Там, откуда я родом, были такие люди. За деньги они могли застрелить любого. Когда в тех местах восторжествовал закон, они двинулись дальше, но они обычно очень осторожны.
Джо нахмурился.
– Он вел себя не как богач. Возможно, ему заплатили бы за сделанную работу.
Слоан с отвращением махнул рукой.
– Не хочу больше слышать об этом. Перетащи его в поселок, опроси людей и похорони. Если услышишь что-нибудь важное, ты знаешь, где меня найти.
Джо недовольно поморщился.
– Он мог быть не один. – Он посмотрел на Саманту. – И на этот раз ты рискуешь не только своей головой.
– Я сумею постоять за себя, – спокойно сказала Саманта.
В ответ на сомневающийся взгляд Джо Слоан кивнул:
– Я присмотрю за ней, но думаю, мы сняли того, кого хотели.
– Так ты будешь в «Реджис»? – Джо никак не мог успокоиться.
Слоан спрятал улыбку. Да, он будет в «Реджис», целых двадцать четыре замечательных часа с женщиной в своей постели. И теперь не надо все время быть настороже. Замечательно! Он взглянул на Саманту. Она смотрела напряженно и, видимо, пыталась собраться с мыслями. Губы его чуть тронула улыбка. Это будут, возможно, его лучшие часы за последние годы.
– Да, в «Реджис», – подтвердил он, садясь в седло. Не скоро он туда доберется.
Когда на коня вскочила и Саманта, Слоан сдвинул шляпу на затылок.
– Спасибо, Джо. Одного я тебе должен.
– Ты должен мне их чертову уйму, – грубовато отозвался помощник.
Вероятно, так оно и было, но Толботт не собирался спорить: весьма непросто оценить спасение чьей-либо жизни. И он двинулся вслед за Самантой.
Все утро он не поднимал на нее глаз, а теперь мог дать себе волю. За эти несколько месяцев ее волосы отросли и во всей красе выбивались из-под шляпы. Как же здорово будет коснуться их! Она ехала чуть сбоку, так что трудно было любоваться густыми темными ресницами и детски-синими глазами, зато он вполне оценил привлекательность ее вздернутого носика.
Но отнюдь не лицо интересовало сейчас Слоана. Он думал о том, что скрыто под этой обтягивающей голубой рубашкой, которая виделась под отворотами шубки. Отъехав чуть в сторону, он убедился, что не обманывался.
Она не носила корсета. Никто из женщин Нили не носил корсетов. Это было темой бесчисленных пьяных разговоров в салуне. Он слышал, как мужчины спорили, носят или нет эти женщины такие изящные штучки, которые незаметно поддерживают грудь, или высота этих великолепных округлостей – дар природы. Слоан склонялся к последнему. Эти нежные холмики покачивались слишком свободно, чтобы считать, что их что-то поддерживает.
Его фаллос вмиг отвердел и напрягся, он чуть поерзал в седле. Надо было срочно отвлечься, но вместо этого он вдруг жестко спросил:
– Многих ли мужчин вы знали?
Она, не удостоив его взглядом, ответила:
– Больше, чем хотелось бы. Это самый идиотский вопрос из всех, что я помню.
Ответ не выглядел особенно исчерпывающим, но многое позволял домыслить. Какой-то опыт у нее был, и, возможно, не слишком удачный. Может, поэтому она так держалась и одевалась. Ей не хотелось привлекать мужчин. Может быть, ее изнасиловали: война не щадила ни женщин, ни мужчин. Это могло сделать их близость неприятной для обоих, но ведь она согласилась. Возможно, ему удастся показать ей, что секс бывает и приятным.
Ему понравилась эта идея. Если она будет желать того же, что и он, то станет гораздо доступнее. Он не хотел, чтобы за него цеплялись, как вдовушка, но если они время от времени будут вдвоем спускаться с горы… Это много больше, чем он имеет сейчас, – разреши он Нили остаться.
Хмурясь оттого, что его мысли получили новое направление, Слоан пустил коня вперед. Нет, надо поостеречься. Женщины коварны. Стоит позволить им войти в твою жизнь, как они возьмут власть надо всем. Он жил намного лучше, когда держал их на расстоянии и общался с ними только в случае нужды. Не пора ли подумать, чтобы одна из них всегда была под рукой? Впрочем, сразу возникнет и множество проблем, которыми ему не хотелось бы себя обременять.
Он отметил, что на этот раз Саманта ехала в молчании. Возможно, она под каждым кустом высматривает нацеленную на нее винтовку. Вот этим он и занимался, когда девушка пыталась его разговорить. И он позволил ей отвлечь себя, что могло стоить ему головы. Нет, надо сосредоточиться на жизненно важном и подавить свою похоть.
Они быстро поели, сделав короткую остановку на склоне холма, откуда открывался вид на широкую равнину. Саманта скрупулезно исследовала каждый куст и высокую пожухлую траву – Слоану казалось, что он чувствует работу ее мозга. Он подозревал, что ей хотелось просто пощупать землю руками, потереть между пальцами, но она почему-то сдерживалась. Желание туманило ему голову, но он ведь имел дело с необычной женщиной. Уже одно то, как она одевалась, говорило о многом.
Ранний зимний закат застал их на более пологом склоне. Слоан чувствовал, что его попутчица готова ехать без устали, но удержался от каких-либо слов.
– Мы еще будем устраивать привал? – наконец спросила она. – Становится темно, а я не вижу никаких следов цивилизации.
– Ехать до города еще довольно долго. Если вы устали, можем остановиться здесь. – Он стал осматриваться в поисках подходящего места. Толботт вполне владел собой и мог ждать.
– Я не устала, – ответила она, ощетинившись, – но лошадям нужен отдых. – И добавила с неохотой: – Я обещала матери надеть платье перед въездом в город.
Он посмотрел на нее с интересом:
– Платье? Вы собираетесь натянуть его поверх штанов?
Взгляд ее стал острее стали.
– Не ваше чертово дело! Просто предупредите меня, чтобы я могла подготовиться.
В этот момент ему уже было все равно, носит ли она платья, брюки – или вообще ничего не носит. Кровь пульсировала у него в висках и в паху – какая уж тут одежда! Он, черт побери, слишком долго в этот раз ждал женщины. Картины, возникающие в его воображении, могли бы напугать ее, если бы она их видела.
– Тогда мы сделаем привал, а в город въедем завтра.
Слоан отыскал подходящее место для бивака и направил свою лошадь туда. Как бы половчее предложить ей спать под одним с ним одеялом? Учитывая ее колючий характер, надо говорить напористо и быстро.
Ей не в новинку было разбивать лагерь. Саманта успела стреножить и почистить коня, оставив его щипать траву, прежде чем Толботт снял вьюки со своего, и пока он занимался лошадью, она уже развела костер и варила кофе. Он подстрелил кролика, она поджарила хлеб и бобы. Им легко работалось вместе и без слов.
Сидя под звездами и вдыхая ароматный запах, он размышлял о том, что бы делали женщины, которых он знал на востоке, на месте Саманты. При этих мыслях Слоан горько и зло усмехнулся. Все, о чем они думали, – это скорпионы и змеи, они опасались даже сойти с лошади. А Саманта уже прихлопнула какое-то насекомое и даже бровью не повела. Он готов биться об заклад – она и ужин из змеи приготовит, попадись ей таковая.
Это было почти то же, что делить лагерь с мужчиной. Почти. Языки костра медью отсвечивали в ее волосах и оттеняли холмики и долины за распахнутым воротом ее рубахи. Грудной голос девушки пронизывал его от ушей до паха. Она была тонкой и нежной как раз там, где надо, и он не мог оторвать от нее глаз и потому надвинул шляпу на самый лоб, чтобы скрыть их выражение.
– Я и не знал, что вы умеете готовить, – произнес он, чтобы только послушать ее голос в ответ. Тосты получились восхитительные, легкие и сладкие, совсем не такие, какие он готовил себе на костре сам.
– Конечно, не так, как мама, – отозвалась Саманта, соглашаясь и потягивая свой кофе. – Каждый должен уметь готовить. Будет у меня ферма – я буду готовить себе сама.
– Ваша семья жила в Теннесси. Почему же вы не остались там, пока ваш отец исследовал Калифорнию?
Она вздернула брови, но ответила довольно сдержанно:
– Наша семья после войны была уже не та. Мы потеряли людей, с которыми вместе работали, друзей и соседей. И мы были из тех, кого все ненавидели, поскольку поддерживали Союз, и все это знали. Со многими Нили дружили всю свою жизнь, но война сразу сделала нас врагами. И как только Юг проиграл… – она красноречиво повела плечом.
Слоан уехал из Бостона еще до начала войны. Он никогда не собирался присоединяться к янки. Зачем? Возвращаться воевать?.. Но и трех тысяч миль от дома было ему недостаточно. Уезжая, он хотел добраться до Дальнего Востока, но тогда у него и дайма[1]1
Американская монета в десять центов. – Примеч. ред.
[Закрыть] лишнего не было. Пришлось осесть в этой глуши. В душе его прогремела не менее опустошительная война, чем та, далекая, и он не интересовался ею.
Сейчас он просто почувствовал, как основательно отрезан от мира. Впрочем, поздно думать об этом.
Слоан встал и развернул одеяло. Бросив мимолетный взгляд на женщину по другую сторону костра, он без выражения сказал:
– Вдвоем будет теплее. Мы можем, если вам угодно, начать наши двадцать четыре часа прямо сейчас.
