Текст книги "Звездолов"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Когда Грегор был молод, он не соглашался с отцом. Он называл Дональда Ганна, графа Эберни, своим другом. Они вместе охотились и вместе воевали. Грегор видел, что в семье Дональда все любят друг друга, и завидовал ему. Он с удовольствием отправил своего старшего сына на воспитание в Эберни.
Непонятно, как возникло его увлечение Маргарет Ганн. Как он мог это допустить? После потери первой жены, которая умерла в родах, Грегор поклялся себе, что больше никогда никого не полюбит. Слишком тяжела была его потеря. Любовь, решил он, причиняет боль. И вообще это глупо и сентиментально. Долг и преданность клану – только это должно волновать настоящего мужчину.
Грегор взял в жены Маргарет, чтобы укрепить союз, важный для его клана. Но она как-то незаметно растопила лед, заморозивший его сердце. Маргарет заставила Грегора полюбить себя, но силу своей любви он смог осознать только тогда, когда жена предала его.
А теперь родные дети предают его вслед за ней. Даже Патрик, который не только оправдал, но и намного превзошел его самые смелые надежды. Слава Патрика как храброго воина и умелого полководца наполняла Грегора гордостью. Но Патрик уехал, оставив гостей, созванных в честь его возвращения. Он сознался, что виделся с этой Марсали Ганн, своей бывшей невестой. А теперь снова уехал. Третий раз в этом месяце. Не сказав ни слова. Без всяких объяснений. И Грегор был уверен, что Алекс покрывает его.
На самом деле умом маркиз Бринэйр понимал, что у него нет оснований для недовольства. С тех пор как Патрик начал обучать его людей, их воинское мастерство заметно возросло. Кроме того, Патрик уже завоевал их уважение. Он настоящий вождь: властный, уверенный, спокойный. В душе Грегор восхищался сыном. Но маркиз Бринэйр не радовался переменам: он чувствовал, что его авторитет снижается, а власть над кланом ускользает из рук, переходит к Патрику.
Проклятые Ганны! Они угнали его скот, распространяют лживые россказни о нем самом. Эти Ганны смеют обвинять его в убийствах и грабежах, а сами угнали его лучшее стадо. А где его старший сын? Слоняется неизвестно где!
Давая выход злобе, Грегор швырнул свой кубок в камин.
– Мне нужен Патрик. И он нужен мне сейчас же, – заявил он Алексу. – Прикажи Дэвиду, чтобы нашел его. Неважно, сколько людей ему для этого потребуется. Я должен вернуть свое стадо.
Алекс с заметным облегчением направился к двери.
– А ты снова начнешь обучаться военному делу, – приказал Грегор. – Ты будешь биться бок о бок со своим братом.
Алекс опустил голову.
Господи, каким неженкой вырос сын. Ни на что не годится, только записывать доходы и расходы. Для этого можно нанять и чужого.
– Слушаюсь, отец, – сказал Алекс и поспешил к выходу.
– Я хочу, чтобы мне доложили сразу же, когда вернется Патрик! – прокричал Грегор ему вслед. – Хотя бы один достойный сын должен быть рядом со мной.
Он заметил, что Алекс вздрогнул, как будто стрела вонзилась ему в спину, и Грегору неожиданно для него самого захотелось взять свои слова обратно. Но гордость не позволила ему это сделать. Грегор в молчании наблюдал, как Алекс понурившись выходит из комнаты и тихо закрывает за собой дверь.
Глядя на эту закрытую дверь, Грегор неожиданно испытал чувство раскаяния. Не надо было так говорить с мальчишкой. Он встал и шагнул к двери, но покачнулся и ударился о стол. Выругавшись, снова сел в кресло, взял кувшин и, не наливая вино в стакан, отхлебнул прямо из кувшина. От вина подагра разыграется еще сильнее, но ему было наплевать. Грегор хотел забыться, отдохнуть от невыносимой пытки одиночеством.
Для этого маркиз Бринэйр знал только два способа: ярость и вино.
* * *
Когда Патрик добрался до места встречи с Хирамом, первые солнечные лучи уже развеяли спасительный туман.
Лошади стояли, привязанные к дереву в чаще леса, в стороне от дороги. Хирама нигде не было видно, но Патрик знал, где его искать. Несмотря на свой огромный рост, Хирам был очень ловок и умел лазить по деревьям, как кот. Правда, ему не всегда удавалось найти ветку, которая бы его выдержала.
Именно так Патрик и Хирам встретились в первый раз. Хирам свалился на него, и в результате они оба чуть не сломали себе шеи. После того как они выяснили, что никто из них не пострадал, а Хирам узнал, что Патрик – его новый командир, Хирам принес свои извинения.
Патрик в ответ только улыбнулся и спросил:
– Как же ты, такой огромный, ухитрился забраться так высоко?
– Ну, знаешь, – объяснил Хирам, – на это у меня ушло чуть больше времени, чем на спуск вниз.
С этого момента Хирам добровольно принял на себя обязанность прикрывать Патрика в бою.
Бегло оглядев густые ветви деревьев, переплетающиеся над головой, Патрик опустил Марсали на траву и встал рядом с ней на колени. Глаза девушки были все еще закрыты, она ровно дышала. Но она казалась такой холодной. Ее била дрожь.
– Хирам! – позвал Патрик.
В ответ послышался треск ломающихся веток и звук падения тяжелого предмета.
– Ты меня не видел?
– Нет, – ответил Патрик. – Ты сидел там, как птичка.
Хирам хмыкнул:
– Врешь.
– Ладно, как очень большая птица.
– Скорее как медведь, – поправил его Хирам, присаживаясь на корточки рядом с Патриком и глядя на Марсали. – Девушка без сознания?
– Она боялась, что, если поедет со мной, будет только хуже для наших кланов и для меня.
– Она рассердится, когда придет в себя.
– Это точно, – тяжело вздохнул Патрик. – Но сейчас для меня важнее другое: ее нужно согреть.
Хирам достал запасной плед, который они захватили с собой для Марсали. Патрик укутал в него девушку и передал ее Хираму. Затем, открыв спорран, он убедился, что оба зверька все еще мирно спят. Марсали никогда не простила бы ему, если бы он причинил вред ее любимцам, как если бы он причинил вред кому-нибудь из ее семьи.
С грустью думая о том, какой трудный путь ему пришлось выбрать и на каком тонком волоске висит его счастье, Патрик сел на коня. Хирам передал ему Марсали, и он усадил девушку в седло перед собой.
Неожиданно у Патрика стало легко на душе. Его любовь, его будущая жена была рядом. Она всегда будет рядом с ним, и они будут счастливы. Осталось убедить в этом Марсали. Но она любит, и она поймет. Нельзя допустить, чтобы два упрямых старика решали их судьбу и распоряжались их будущим.
Ожидая, когда Хирам сядет на коня, Патрик с сожалением смотрел на лошадь, приготовленную для Марсали. Теперь им придется вести ее в поводу. Но не следует тратить силы на сожаления. Что сделано, то сделано.
Патрик пришпорил коня, Хирам поскакал за ним. Ночь кончилась, на востоке занималась заря. Им следовало спешить. Они все еще на земле Ганнов, и им предстоит долгая дорога.
9.
– С ней будут обращаться как с почетной гостьей, – процедил Патрик сквозь стиснутые зубы.
– Я все еще маркиз Бринэйр и вождь своего клана, – ответил отец. – Я сам отведу ей комнату. Я прикажу поместить ее в башне. Она обыкновенная заложница.
– Марсали – высокородная леди. Я обручен с ней. С ней будут обращаться в соответствии с ее положением.
– Ты осмеливаешься указывать мне?
– Нет. Я просто сообщаю, как я буду поступать.
– Здесь я принимаю решения. И все люди этого клана сделают то, что я им прикажу. Патрик тихо, но твердо сказал:
– Ты уверен, отец? Им так же не нравится война с Ганнами, как и мне. Ты действительно хотел бы проверить это?
Лицо Патрика оставалось спокойным, а взгляд – уверенным.
Старый маркиз, сидящий в своем кресле с прямой спинкой, казался сыну чужим, незнакомым человеком. Отец всегда был ему чужим, но сейчас даже его внешность изменилась до неузнаваемости. Немощное тело, седые волосы, мрачный вид и трясущиеся руки – все это делало маркиза совсем другим человеком. Незнакомы Патрику были и гримасы боли, постоянно искажавшие его лицо, и непрерывное пьянство отца. Но больше всего поразила сына его неуверенность. Прежний маркиз Бринэйр отличался железной волей и никогда не уступал своих позиций.
– Отец?
Маркиз отмахнулся от сына, словно обсуждаемое дело его вовсе не интересовало и ему было жаль тратить время на такую ерунду. Но Патрик чувствовал, что это не так: это просто поза, позволяющая отцу сохранить лицо.
– Ладно, – наконец сказал маркиз Бринэйр равнодушным тоном. – Но пусть ее как следует охраняют.
Стараясь не показать, как глубоко его потрясла неожиданно легкая победа, Патрик продолжал:
– Она будет есть вместе с нами, и все будут обращаться с ней вежливо и сердечно. Все, – подчеркнул он.
– Ты собираешься диктовать мне, как себя вести? Отец в бешенстве подскочил в своем кресле, его лицо покраснело от гнева.
– Да, – спокойно ответил Патрик. – Я привез ее сюда, чтобы прекратить бессмысленную вражду и остановить братоубийство, а не для того, чтобы подлить масла в огонь. Ты понимаешь, что Ганны подадут прошение королю и потребуют, чтобы нас объявили вне закона. Я смогу оправдать похищение высокородной леди, только если заявлю, что она моя невеста. Нам не простят захват такой заложницы. Дни, когда такое могло сойти с рук, давно миновали.
Отец нахмурился еще сильнее.
– Они украли наш скот.
– Они считают, что мы украли их скот, сожгли их фермы, убили и ранили людей.
– Ты прекрасно знаешь, что это ложь, они все это выдумали, чтобы объявить нас виновной стороной.
– Нет, отец, ты ошибаешься.
– Черт побери! На чьей ты стороне, Патрик?
– На стороне разума, – ответил Патрик. – В этой истории замешан кто-то еще. Я готов биться об заклад на все, что имею. На Ганнов было совершено жестокое нападение. Я сам видел их раненых.
– А как ты проник в крепость, Патрик?
Отец с любопытством посмотрел на сына, склонив голову набок, как петух, рассматривающий найденное зерно. Жестокие огоньки загорелись в глазах маркиза.
– Ты сможешь провести туда других?
Патрик нахмурился. Отец, как всегда, слышал только то, что хотел услышать.
– Уверен, сейчас Гэвин уже обнаружил мой путь и приказал его заделать, – ответил он сухо.
Отец был разочарован, но в следующее мгновение на его лице отразилась злобная радость.
– Представляю себе их лица, когда они узнали, что ты побывал ночью в их «неприступной» крепости.
– Я не получил удовольствия от того, что перехитрил их, – сказал Патрик искренне. – Дональд Ганн был очень добр ко мне, когда я был ребенком.
– Он подсунул мне в жены эту негодяйку, – заорал отец. – А потом опозорил меня на всю Шотландию.
Патрик переждал, пока вспышка гнева погаснет, залитая вином, и спокойно спросил:
– А что на самом деле произошло, отец? Я не могу поверить, что Маргарет изменила тебе.
Маркиз отвел глаза в сторону.
– У меня были неопровержимые доказательства.
– Но этих доказательств оказалось недостаточно для парламента?
– Оба свидетеля исчезли, но перед тем я сам с ними разговаривал. Я знал, что Маргарет ездила верхом, одна, каждый день. Эти двое сказали, что она встречалась с мужчиной в заброшенной хижине, в северном лесу.
– Они описали тебе этого мужчину?
– Да, но это описание подошло бы многим.
– Это не мог быть Эдвард Синклер?
Отец посмотрел на него с интересом.
– Нет, это был не он. У Синклера светлые волосы, как у немногих в наших краях, а у того, другого, волосы были темными.
– А почему ты поверил этим людям? Что сказала Маргарет? Она подтвердила их слова?
– Нет, – проворчал маркиз. – Но она ничего не отрицала.
Патрик развел руками. Доказательств оказалось еще меньше, чем он ожидал.
– И после этого Маргарет исчезла… А она не оставила никакой записки? – спросил он. Отец отрицательно покачал головой.
– Очень странно, что она не вернулась в Эберни, не правда ли? Они с братом были очень близки.
– Она утопилась, – сказал маркиз. – Тут нет никакой загадки. Она была опозорена, независимо от того, что решил парламент. Ей не было места ни в одном честном шотландском доме.
«Но Маргарет не могла совершить самоубийство», – подумал Патрик. Ни один убежденный католик не совершил бы смертный грех даже для того, чтобы избежать бесчестья.
– А два твоих свидетеля, – продолжал расспрашивать отца Патрик, – это были наши люди?
– Наемники, – неохотно признался отец. – Синклер угрожал нам, и я нанял их.
– Синклер всю жизнь пытается поссорить нас с Ганнами, – сказал Патрик. – Что, если это его рук дело? Ты можешь придумать лучший повод для ссоры между вами, чем сделать так, чтобы ты поверил, будто твоя жена – сестра Дональда Ганна – изменила тебе?
– Но она не отрицала этого, – упрямо стоял на своем отец.
Скорее всего маркиз не дал Маргарет возможности объясниться.
Патрик тяжело вздохнул. Он не смог бы убедить отца, но слова двух незнакомых наемников, которые, обвинив Маргарет, сразу же исчезли, не вызывали доверия у Патрика. Напротив, все это казалось ему очень подозрительным.
Хотя он сам служил наемником по воле своего отца, толкнувшего его на этот путь во имя интересов клана, Патрику редко случалось встречать достойных уважения людей в этой среде. Руфус, Хирам, еще несколько мужественных, честных воинов были скорее исключениями, подтверждающими правило. Остальные могли продать друга за пенни.
Если Маргарет невиновна, то может быть только одно вероятное объяснение ее исчезновения: она убита. По спине Патрика пробежал холодок. Раскрыть тайну убийства, которое было коварно задумано и выполнено два года назад, – весьма нелегкая задача для воина, привыкшего составлять планы сражений, а не разгадывать тайны заблудших душ. Но если он не узнает правду, никто ее не узнает. И его мечты о жизни с Марсали развеются как дым.
Марсали. Он должен поспешить к ней. Девушка все еще спала, когда Патрик внес ее в комнату для гостей и положил на кровать, но скоро она проснется. Патрик хотел быть рядом с ней в этот момент.
– Мне нужно, чтобы ты дал мне слово, отец, – сказал Патрик, нарушая напряженное молчание. – Ты должен дать мне слово, что будешь вежлив с Марсали. Иначе я покину Бринэйр вместе с ней. И никто не сможет остановить меня.
Патрик видел, как злобу на лице отца сменило выражение притворного непонимания.
– Я всегда вежлив с гостями моего замка, – неискренне ответил сыну маркиз Бринэйр.
Патрик понимал, что этот ответ не означает согласия. Это просто способ прекратить спор и выиграть время. Старый маркиз не сдал позиции: он обдумывал свою стратегию. Отец боялся рисковать: он сомневался в лояльности своих людей. Пойдут ли они за старым немощным лэрдом убивать своих родственников и друзей? А может быть, молодой сильный воин уже пользуется большим авторитетом в клане?
Патрик также не был уверен, что уже наступил момент, когда он может открыто выступить против воли отца, так чтобы клан принял его сторону. Доверие клана нужно еще завоевать, люди служили его отцу верой и правдой тридцать лет, и нельзя за несколько дней заставить их перестроиться.
Патрик поклонился отцу и вышел из комнаты.
У двери его ожидала сестра. Может быть, она слышала их разговор, подумал Патрик.
– Отец согласился? – взволнованно спросила Элизабет.
– Марсали будет нашей гостьей, – ответил Патрик. – Я надеюсь, ты сумеешь найти для нее какую-нибудь одежду.
– Конечно, – ответила Элизабет и застенчиво добавила:
– Мне всегда нравилась Марсали. Я надеялась, что она станет моей сестрой.
– Тогда постарайся получше заботиться о ней, детка. Ей понадобятся друзья.
– А ты… – Элизабет робко взглянула на него. – Ты собираешься жениться на ней?
Патрик внимательно посмотрел на сестру. Наконец твердо сказал:
– Я женюсь на ней.
Элизабет подняла на Патрика удивленные, испуганные глаза. Он взял сестру за подбородок и улыбнулся ей.
– Но это пока между нами. Я думаю, отцу это не понравится, и еще не готов объявить ему об этом.
Элизабет покраснела от удовольствия. Патрик понял, что она гордится его доверием.
– А что думает об этом Марсали? – осмелев, спросила она.
Патрик тяжело вздохнул.
– Она не слишком будет довольна мной, когда проснется.
Элизабет посмотрела на брата с обожанием.
– Тогда она просто дурочка, и я сама ей об этом скажу.
Патрика удивило такое необычное для сестры проявление смелости. Может быть, Элизабет совсем не такая, какой кажется на первый взгляд?
– Ты ведь не разделяешь ненависть отца к Ганнам? – спросил Патрик.
– Нет. Конечно, нет. Маргарет всегда была так добра ко мне. Я не верю ничему плохому, что говорят о ней, – волнуясь, объяснила Элизабет.
Сестра встала на цыпочки и прошептала Патрику в самое ухо:
– Маргарет даже говорила, что любит отца и верит, что он тоже ее любит, хотя и не говорит этого. Ты представляешь!
Патрик заметил, что Элизабет трудно было поверить в свои собственные слова. Ему стало жаль сестру. Можно догадаться, как относились к ней все эти годы, если ей кажется невозможным любое проявление каких-то теплых чувств со стороны отца!
Он ласково погладил девушку по голове. Элизабет нельзя было назвать красавицей, но, когда она улыбалась, в ее зеленых глазах появлялись золотые искорки и она становилась очень хорошенькой. Правда, улыбалась она крайне редко. Обычно на ее лице он видел выражение безнадежной покорности судьбе: как будто она изо всех сил стремится угодить, но не надеется, что ей это удастся.
– А ты, малышка? – спросил Патрик. – Ты уже в кого-нибудь влюблена?
– О, меня, наверное, никто не полюбит, я слишком обыкновенная, – сказала Элизабет, грустно опустив глаза и теребя выбившуюся из прически прядку волос.
Кто внушил эту глупость его маленькой сестренке? И лишил ее надежды на счастье?
– Неужели это тебе сказала Маргарет?
– О нет, – ответила Элизабет, улыбаясь. – Маргарет говорила, что у меня такое лицо, которое всегда приятно видеть. Но потом отец объяснил мне, что это как раз и означает, что у меня обыкновенное лицо.
Патрик с трудом заставил себя успокоиться, чтобы не испугать сестру вспышкой гнева.
– Маргарет была права, – сказал он мягко. – У тебя прекрасные глаза, а твоя улыбка скоро будет разбивать сердца. Ты совсем не обыкновенная.
– Правда? – с надеждой спросила Элизабет, поднимая на него доверчивый, печальный взгляд.
– Правда, – ответил Патрик. – А теперь я пойду к Марсали. У нее есть еда и свежая вода?
– Да, я уже все ей послала, и еще ей отнесли одно из платьев Маргарет. Ее платья красивее моих.
– Ты просто прелесть, Элизабет, – сказал Патрик. Сестра робко улыбнулась:
– Я так рада, что ты наконец вернулся домой. И Алекс тоже рад.
С этими словами Элизабет повернулась и выбежала из холла.
И в этот момент Патрик понял, что не сможет снова уехать из Бринэйра. Он нужен Алексу и Элизабет. Он должен помочь им, иначе отец уничтожит их. Теперь Патрику стало ясно: даже если дела пойдут плохо, ему нельзя будет взять Марсали и уплыть во Францию. Он должен будет принять и выдержать все, что ему суждено перенести здесь. Вместе с Марсали им придется пережить все и победить. Выбора у них нет.
Но похищение в начале совместной жизни вряд ли придется по душе его маленькому товарищу по оружию.
Вздохнув, Патрик поднялся по лестнице и вошел в комнату Марсали. Девушка все еще спала, такая тоненькая и хрупкая в этой огромной постели. Подойдя ближе, Патрик заметил, что лицо Марсали умыто и на нее надета чистая сорочка. Элизабет – просто чудо.
В это время ласки, которых Патрик положил к ней на постель, начали понемногу приходить в себя. Их неверные движения напоминали движения пьяницы после обильных возлияний. Они суетились вокруг своей хозяйки, тычась в нее носами и пытаясь разбудить ее.
Так как Марсали не шевелилась, зверьки начали недовольно шипеть. Один из них заметил Патрика и отважно попытался напасть на него, но ноги пока еще не держали зверька: он завалился на спину.
«Да, – подумал Патрик, – не так просто будет восстановить свою репутацию. Эти маленькие верные сердца не скоро простят меня».
Придвинув стул к изголовью постели, Патрик сел и стал ожидать пробуждения Марсали.
* * *
В голове Марсали стучали сотни шотландских барабанов. Ей совсем не хотелось просыпаться. Патрик стоял рядом с ней на коленях – это помолвка, они будут мужем и женой. Нет, они у водопада, и Патрик целует ее. На его лице шрам. Но почему она видит шрам, если его лицо закрыто бородой? Нет, это не так. У Патрика нет бороды. Наверное, ее целует кто-то другой, у него темная колючая борода и седые волосы. Но почему она позволяет другому мужчине целовать себя?
Мокрый нос, тычущийся ей в щеку, вернул девушку к реальности. Или почти вернул: Марсали чувствовала слабость во всем теле, мысли путались. Что-то мохнатое щекотало ей лицо. Девушка подняла руку, чтобы убрать это, но ей не удалось поднести руку к лицу.
Это Изольда, она узнала свою любимицу по голосу. Голос Изольды на октаву выше, чем у Тристана.
Наконец Марсали медленно открыла глаза и несколько раз моргнула, постепенно начиная видеть окружающее. Тристан и Изольда сидели у нее на груди и испуганно лопотали. Девушка рассеянно погладила их, чтобы успокоить, и осмотрелась.
Комната оказалась незнакомой, но она узнала мужчину, который сидел на стуле справа. Это был Патрик, и у него в самом деле была борода, а его растрепанные волосы казались седыми.
Патрик с тревогой наблюдал за Марсали. Девушка вспомнила события прошлой ночи: как они стояли у окна в лунном свете, целовались, разговаривали и пили вино из одной чашки.
– Уедем со мной, – просил ее Патрик.
Как вспышка молнии пришла догадка, и ужас наполнил сердце девушки. Она внимательнее осмотрела эту незнакомую комнату, обставленную намного проще, чем комнаты Эберни.
– Патрик?
Его имя прозвучало очень тихо, но Марсали знала, что он слышал и понял, о чем она спрашивает. Его секундное колебание объяснило ей все.
– Я не мог оставить тебя, – виновато сказал Патрик. – Вот, привез тебя в Бринэйр.
Обида, разочарование, гнев – все слилось в одно ощущение, мучительно терзающее ее душу. Он совсем не слушал ее. Патрик решил, что прав, и сделал то, что считал нужным. Даже еще хуже: он считает, что ее честь – ничто по сравнению с его собственной. Он такой же, как ее отец и брат. Ничуть не лучше. Как и они, Патрик думает, что женщина – это вещь, которую можно обменять, украсть, заклеймить, как животное. Как она могла ожидать от него чего-то другого? Но она ожидала, потому что верила ему.
– Марсали? – не выдержал ее молчания Патрик. Ее ответ заставил его вздрогнуть.
– Значит, теперь я твоя пленница, – ровным голосом сказала Марсали.
– Нет, – ответил Патрик. – Как ты могла подумать?
– Тогда кто же?
– Гостья. Почетная гостья.
Марсали презрительно посмотрела на него.
Только не плакать! Он никогда не увидит ее слез!
– Я могу уехать домой?
Девушка заметила, что он неловко заерзал в кресле и опустил глаза, как мальчишка, пойманный на вранье. Очень хорошо. Пусть ему будет стыдно. Продолжая бороться с подступающими слезами, Марсали отвернулась от Патрика. Это было самое подлое предательство в ее жизни.
– У меня не было другого выхода, – донесся до Марсали умоляющий голос Патрика.
Девушка не слышала, как он подошел, но почувствовала, что Патрик совсем близко. Когда он был рядом, у нее кружилась голова и все, что он говорил, казалось правдой.
– Я не мог оставить тебя в Эберни, – снова повторил Патрик. – Я не мог рисковать. Что, если бы отец силой принудил тебя выйти за Синклера? Или обманом?
– Я сказала тебе, что не выйду за него. – Марсали старалась говорить ровно. – Ты просто не доверяешь мне.
– Я доверяю тебе. Но я не доверяю твоему отцу.
– А своему доверяешь?
– Нет, помоги мне, господи. Я не доверяю ему, – искренне ответил Патрик.
– Тогда почему же ты привез меня сюда? Маркиза Бринэйра обвиняют в убийстве.
– Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что он не убивал Маргарет, – сказал Патрик. – Никто не спорит, его можно обвинить во многих грехах, но не в убийстве своей жены. Здесь ты в полной безопасности.
– Я должна уехать домой.
– Ты совсем не слушала меня, Марсали. Девушка повернулась к Патрику и твердо сказала:
– Я слушала тебя. И я надеялась, что ты слушаешь меня. Но ты меня не слышал. Так же, как мой отец и брат. Я для вас ничего не значу. Просто военный трофей, который можно захватить, как стадо коров.
Патрик нахмурил лоб, его глаза потемнели от гнева. Он был похож на бандита с большой дороги: грязный, растрепанный, жестокий. Что ж, ведь он и был наемным солдатом, который убивал и получал за это деньги. Почему же она поверила, что это осталось в прошлом, а к ней вернулся ее возлюбленный, ее верный рыцарь?
Она просто верила в то, во что хотела верить, видела то, что хотела видеть, и ей некого винить за то, что произошло, кроме себя самой.
Когда Патрик потянулся к ней и она замерла, ласки забеспокоились и приготовились защищать свою хозяйку.
Патрик резко отстранился, не сводя глаз с сердитых зверьков, и, несмотря на все свое огорчение, Марсали захотелось улыбнуться. Трудно было себе представить, что такой сильный мужчина, могучий воин боится маленьких ласочек.
Девушка была благодарна, что он захватил ее питомцев, хотя это скорее всего было для него совсем непросто. Марсали не могла понять, как Патрику удалось выбраться из Эберни вместе с ней так, чтобы в замке не поднялась тревога. Однако он сделал это, но, похоже, вымок и испачкался по дороге. Видимо, путь был нелегким. И выглядел Патрик таким измученным, словно не спал несколько дней.
Однако девушка слишком сердилась на него, чтобы расспрашивать, каким путем он покинул Эберни, или беспокоиться о его здоровье.
– Я должна вернуться домой, – упрямо повторила она. – Немедленно. Мое похищение убьет отца. Сначала исчезла Сесили, а теперь он проснулся и узнал, что я тоже пропала. Если он решит, что я убежала по своей воле…
– Я позаботился об этом, – перебил ее Патрик. – Ему передадут, что я похитил тебя, что ты будешь находиться в Бринэйре и что я имею на тебя права, так как ты моя невеста.
– Он обратится к королю.
– Возможно. Но если он и обратится к нему, король Карл не будет вмешиваться в это дело. У него достаточно забот с ссорящимися лордами и с возвратом имений, конфискованных Кромвелем. А я всего лишь увез свою невесту.
Марсали снова услышала жесткие нотки в его голосе. Патрик все решил сам и не собирался менять свое решение.
– Значит, я твоя пленница, – подвела итог девушка. – Как бы ты это ни называл.
Марсали приложила ладонь ко лбу, чтобы унять боль, и попыталась сесть.
– Что ж, будем считать, что я видела сон, прекрасный сон. Я верила, что любима, что у меня есть верный защитник, рядом с которым я чувствовала себя в безопасности. – Девушка взглянула на Патрика. – Я никогда больше не смогу чувствовать себя в безопасности рядом с тобой. Я никогда не смогу тебе доверять.
Марсали заметила, как он вздрогнул, и отвернулась.
– Я могу остаться одна? – добавила она. – Или этого права у меня тоже нет?
– Марсали…
– Уходи, – сказала девушка, собрав все свое мужество.
Марсали невидящими глазами смотрела в окно, чувствуя, как умирают все ее надежды и мечты, и молилась, чтобы Патрик поскорее ушел: еще несколько мгновений, и она не выдержит такого напряжения и зарыдает.
После долгого молчания он снова заговорил:
– Я надеюсь, что ты присоединишься к нам за ужином.
– Это приказ, милорд? – с горечью спросила Марсали.
– Нет, только просьба, – ответил Патрик.
– Я слишком плохо себя чувствую. Человек, которому я полностью доверяла, напоил меня какой-то отравой, – сказала девушка.
Еще несколько минут протекли в молчании, затем она услышала шаги Патрика и звук закрывающейся двери и только тогда бросилась лицом в подушки и горько зарыдала.
* * *
«Я никогда не смогу тебе доверять» – эти слова Марсали преследовали Патрика. Он ожидал, что девушка рассердится, но не представлял себе, как глубоко ранит ее это похищение.
Она права. Он просил ее доверять ему, но сам не доверял ей. Он заботился о ее безопасности, но не позаботился о ее чести.
Патрик вспомнил, как Марсали смотрела на него прошлой ночью после того, как он поцеловал ее: ее лицо было залито лунным светом, глаза наполнены страстью и восхищением. Она отдала ему все: доверие, любовь, жизнь. Мысль о том, что все это потеряно, и, может быть, навсегда, наполнила его душу невыносимой горечью.
Он снова завоюет ее сердце. Он вернет ее доверие. Но как? Сейчас ему не помогли извинения. Марсали но пожелала принимать навязанную заботу о своей безопасности, она хотела сама решать за себя.
Патрик уже так давно один принимал все решения за себя и за своих людей. Он вел их в бой, и здесь способность брать на себя полную ответственность и мгновенно решать за всех была единственной гарантией победы.
Может быть, теперь ему придется научиться жить по-другому? И тогда он сможет искупить вину? Ведь она любит его, а значит, еще не все для него потеряно.
Полный новых надежд, Патрик сбежал вниз по ступенькам с высоко поднятой головой. Теперь, когда Марсали в безопасности, он должен сделать все, чтобы остановить войну между кланами.
Но у подножия лестницы он резко остановился: перед ним предстало неожиданное зрелище. В холле в полном вооружении с мечом и пистолетом стоял маркиз Бринэйр, его окружали воины, готовые в бой.
– Так как ты, по-видимому, не желаешь возвращать имущество клана, – сказал отец, – я собираюсь сам напасть на Ганнов и отбить у них наше стадо.
Ничего хуже этого нельзя было себе представить. Напасть на них именно теперь, когда Ганны в бешенстве из-за похищения их леди. Любая стычка с ними сейчас означает кровопролитие – и конец надежде на мир между их кланами.
– Я поеду, – сказал Патрик, – и приведу это проклятое стадо.
Хитрый блеск в глазах отца подсказал ему, что маркиз и не собирался никуда ехать. Эта демонстрация была устроена для того, чтобы заставить действовать сына.
– Мне нужно, чтобы ты пообещал, – продолжал Патрик, – что ты будешь обращаться с Марсали как с членом семьи.
Затем, словно понимая, что такое обращение вряд ли можно назвать приятным, Патрик поправился:
– Как с почетной гостьей.
Маркиз Бринэйр кивнул в знак согласия с победной улыбкой на губах.
Патрик сделал вид, что не заметил этой улыбки. У него в голове уже созрел свой план, по хитрости и изощренности не уступающий планам отца.
