Текст книги "Золотой плен"

Автор книги: Патриция Кемден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Они с провожатым обменялись многозначительными взглядами; последний едва заметно кивнул в сторону дороги, уходящей на Брабант.

Обычно одно упоминание столь высокого титула укрощало самые дерзкие языки, но граф де Рулон в ответ приставил кинжал к ее горлу.

– Где ваша сестра? Где она, эта шлюха?! – вскричал он, наматывая на кулак серую шерсть ее плаща. – Сбежала к родным руинам? Ну, говорите же!

– Я... я...

Катье хотела отстранить его руку, но не хватало сил и перед глазами от удушья плыли черные круги.

– Эта сука никогда не умела держать язык за зубами! – рассмеялся он.

Какие-то шумы прорвались сквозь туман в голове. Рулон выплюнул грязное ругательство, грубо толкнул ее, и она повалилась на землю, хватая ртом воздух. Возле ее виска гулко процокали копыта.

Острые камешки царапали щеку. Она медленно встала на колени, подняла глаза и увидела, как Рулон скачет в облаке пыли, направляясь, должно быть, к Серфонтену. Ее шею обвили маленькие ручонки.

– Мама, мама! Тебе больно?

Она прижала к себе сына и помотала головой; рыдания душили ее, не давая говорить.

– Нет? Правда? Я бы тебя защитил, но Мартен не дал мне шпагу, сказал, что она не понадобится. – Он всхлипнул, заворочался, высвобождаясь из ее объятий, и весело (шестилетние не умеют унывать) спросил: – Как думаешь, у дяди Клода найдется для меня шпага?

– Да, родной мой. Я уверена, что найдется.

Катье встала, посадила Петера в повозку. Тока беспокойно топталась на месте, и она похлопала ее по холке. Провожатого и след простыл, но Катье нисколько не удивилась.

Дорога снова заполнилась грохотом. Обернувшись, Катье разглядела троих англичан на резвых иноходцах. В лучах догорающего солнца мундиры казались залитыми кровью.

Глава III

Она испугалась, что всадники затопчут ее, но те умело осадили коней в метре от повозки. Отчаяние захлестнуло ее, когда самый высокий из троих спешился и направился к ней, позвякивая шпорами. Он, англичанин! Лицо все в саже, а синие глаза горят еще ярче на черном фоне. Она содрогнулась, поняв по этим глазам, что он все еще в горячке битвы.

– Фонарь! – раздался резкий, как удар хлыста, голос, и в лицо ей ударил сноп оранжевого света.

Англичанин придвинулся к ней, сверля взглядом. Она попятилась и налетела на лошадку.

– Что вы сказали Рулону?

– Ничего, – сдавленно прошептала Катье. – Ничего, клянусь!

От него пахло порохом и паленой шерстью.

– Ложь!

Борясь с леденящим ужасом, она взглянула ему прямо в глаза.

– Это я уже слышала от Рулона. – Как отделаться от него? Вспомнив про нож, она беспомощно посмотрела на юбку.

– Почему же вас дрожь пробирает? Чего бояться, раз вы говорите правду?

– По-вашему, нечего? И впрямь, чего бояться, когда от вас разит порохом и кровью? При мне вы застрелили человека – что вам стоит отправить меня вслед за ним?

Спрятанный нож царапнул ногу – если б она могла до него добраться! Лиз объяснила ей, куда женщины прячут нож, но не сказала, как достать его в случае надобности. Не задирать же при мужчинах юбку?

Взгляд англичанина чуть смягчился. Он и Катье стояли молча, почти вплотную друг к другу. Она вдруг ощутила, как нервно вздымается его могучая грудь. Прошла, наверно, целая вечность.

– Не трогайте маму! – нарушил тишину крик Петера. Он вскочил в повозке, сжав кулаки. Но вдруг закашлялся, и Катье увидела, что он едва сдерживает слезы.

– Найал, – бросил через плечо англичанин, – по-моему, храбрый маленький солдат хочет пить.

Катье чуть не бросилась к сыну, чтобы схватить его на руки, но Петер горделиво расправил плечи, вздернул подбородок, и она заставила себя остановиться, щадя гордость шестилетнего Ван Стадена.

Молодой огненно-рыжий лейтенант спрыгнул с коня и направился к мальчику; ноги у него были кривоваты. Он по-доброму улыбнулся ей и с акцентом сказал по-французски:

– У меня двенадцать братьев и сестер, мадам.

Катье удивилась: неужели он пытается ее подбодрить? Страх немного отступил, но она продолжала настороженно следить за лейтенантом.

– Вода, мой генерал!

Петер принял у него из рук флягу и с наслаждением напился. Потом в знак благодарности отвесил поклон молодому офицеру. Сидящий в седле третий англичанин оглушительно захохотал.

– Полковник Торн, – усмехнулся рыжий, – отныне я подчиняюсь приказам генерала.

Катье перевела глаза на темноволосого великана. Он не улыбался, но поза была уже не такой напряженной. Полковник Торн. Что за странные имена у англичан! Катье поймала его пристальный взгляд. Видимо, она невольно сложила губы, пытаясь произнести трудное имя. Бог знает, что он подумал!

Катье вспыхнула и отвернулась. Петер уже вовсю болтал с лейтенантом по имени Найал.

Торн слегка поклонился, и внезапно его пропыленный мундир перестал казаться неприглядным, несмотря на черные подпалины на рукавах.

– Простите мне мою дерзость, мадам. День был трудный.

В голосе звучала страшная усталость, но Катье не поверила этой вежливой фразе. От жестокого англичанина, по крайней мере, знаешь, чего ждать, а его любезность опасна.

– Трудный для всех, – добавил он.

Катье успела забыть, как меняется его настроение, и теперь пыталась взять себя в руки. Что же ему соврать? От письма не осталось даже пепла – она развеяла его по ветру. Фонарь слепил глаза, и она вышла из круга света, инстинктивно увеличивая расстояние между ними.

Ее не оставляла мысль о побеге. Но куда она побежит без Петера? К тому же опустевшие фермерские дома и амбары вряд ли могут служить надежным укрытием. Со всех сторон доносились отдаленные крики; победители наверняка рыщут по всей округе.

Англичанин вновь шагнул к ней, и его широкие плечи заслонили от нее свет выглянувших на небе звезд.

– Итак, мадам, – продолжал он, понизив голос, – у вас есть выбор. Либо вы по-прежнему станете утверждать, будто не нашли письма, либо скажете, что нашли, но адреса на нем не было.

Она из последних сил отгоняла подступающее отчаяние. Надо найти Лиз, никто не смеет ей мешать – ни англичане, ни французы.

– Либо я ничего не скажу и поеду своей дорогой.

– Без эскорта?

Катье вздохнула. Действительно, ведь подлец-провожатый бросил их на произвол судьбы!

– Мы вернемся в Сен-Бенуа и возьмем с собой Мартена.

– Это часа два по темной дороге... – Он помолчал, прислушиваясь к доносившимся издали пронзительным воплям. – Вам не хуже меня известно, что может случиться с одинокой женщиной в ночь после битвы.

Она вздрогнула от ночной прохлады и неосознанно придвинулась к англичанину, чувствуя исходящее от него тепло.

– И что же вы предлагаете, полковник... Торн? – Она с трудом выговорила иностранное имя, боясь проронить какой-нибудь непристойный звук.

– Куда вы собрались?

Она выдержала долгую паузу и усмехнулась.

– Вы думали, найти Лиз будет так просто?

Он пожал плечами, и Катье снова отшатнулась.

– Я везу сына в Геспер-Об. Брат моего мужа не участвует в этой войне. У него Петер будет в безопасности.

– А вы?

В голосе Торна ей почудилась насмешка, но она не отвела глаз.

– И я.

Как быстро улетучивается ее храбрость под этим взглядом! Неужто он умеет читать мысли?

Ее ушей достиг смех Петера. Она быстро подошла к повозке. Сын восседал на спине пони, а рыжий англичанин показывал ему, как держат поводья настоящие воины. В лице мальчика уже не было страха; глазенки живо разгорелись.

– Мамочка! Лейтенант Найал обещал отвезти нас к дяде Клоду! Он научит меня скакать верхом. Здорово, правда? Тебе очень надо ехать в Серфонтен к тете Лиз? Может, останешься? Посмотришь, как я буду учиться, а?

Она услышала за спиной шепот полковника:

– Так просто.

У нее упало сердце. Она почувствовала крепкие пальцы на своем запястье.

– Петер, мама не поедет с тобой к дяде Клоду.

В голосе англичанина Катье расслышала азарт недавней битвы и застыла от страха.

Он почувствовал холод ее руки и вновь перешел на шепот:

– Обдумайте свои действия, мадам. Стоит ли огорчать ребенка? Найал отвезет его в Геспер-Об. А вы проводите меня к вашей сестре. Разумнее всего будет улыбнуться ему и подтвердить мои слова, пока он не понял, что вам грозит опасность. Вы ведь не хотите его пугать, правда?

– Какая гнусность! Вы пользуетесь моей любовью к сыну!

– На войне как на войне.

– Мама! – звенящим голосом окликнул ее Петер.

– Мальчик мой, я... я должна кое-что показать полковнику Торну, – отозвалась она, подавляя рвущийся изнутри гнев.

– А нам нельзя с тобой в Серфонтен? – жалобно спросил он.

– Дорога очень трудная, милый... – Катье мучил страх при мысли, что придется оставить Петера на незнакомых людей, поэтому она выпалила, прежде чем англичанин успел ее остановить: – Лейтенант Найал отвезет тебя обратно в Сен-Бенуа, и вы захватите с собой Грету, хорошо?

Пальцы полковника до боли стиснули ее руку.

– А она испечет мне трубочки с кремом? – обрадовался Петер.

Англичанин слегка ослабил хватку.

– Ладно, – пробормотал он. – Пусть возвращаются.

– Позвольте мне с ним проститься, – вполголоса обратилась она к Торну.

Помедлив, он выпустил ее запястье. Катье кинулась к сыну, обхватила его дрожащими руками, прижала к себе.

– Ну конечно, солнышко мое, Грета испечет тебе многотмного трубочек. – Она порылась в кармане плаща, вытащила маленький кожаный мешочек на ремне и надела на шею сыну, спрятав сокровище под нательной рубашкой. – Следи, чтобы Грета каждое утро давала тебе лекарство. Это очень важно.

Петер кивнул. Его тельце показалось ей таким хрупким. Она пригладила волнистые светлые волосы, одернула сюртучок, шепча всегдашние материнские наставления: веди себя хорошо, слушайся старших... В горле комом стояли проклятия англичанину, отрывающему ее от сына.

Она последний раз глянула в набухшие слезами глаза Петера. Еще бы, такой малыш, как, должно быть, грустно и страшно ему разлучаться с мамой!

– Мама... – Голосок дрогнул.

– Все будет хорошо, мое золотко. Мы ненадолго расстаемся. Не забывай про лекарство. Лейтенант о тебе позаботится, а ты обещай не давать Грету в обиду, уговор?!

Он выпрямился и серьезно кивнул.

– Уговор. Я же рыцарь, а рыцари должны защищать женщин.

У Катье все сжалось внутри; она выпустила его и попятилась.

– Конечно, милый, ты у меня настоящий рыцарь.

– Возвращайтесь в замок, – приказал полковник Найалу. – Заберете с собой служанку и доставите обоих в Геспер-Об. Понял?

Лейтенант щелкнул каблуками. Потом снял Петера с лошадки и усадил в повозку. Своего коня он привязал сзади, а сам устроился рядом с мальчиком. Умело правя вожжами, он развернул повозку и поехал обратно по темной дороге. Другой англичанин скакал впереди, светя фонарем.

Ужас охватил Катье. А вдруг они хотят ему зла? Что, если она больше его не увидит? Как она могла согласиться? Не помня себя, она бросилась за пляшущим кругом оранжевого света.

– Мадам! – остановил ее голос полковника.

Что ей делать? Все равно у них с Петером не было никакого шанса одним добраться до замка. За первым же поворотом их может подстерегать Рулон, а то и еще кто похуже. Свет фонаря потух вдали, растворился во тьме. Никогда еще Катье не чувствовала себя такой одинокой.

Она услышала за спиной шаги и не успела охнуть, как мужские руки обвились вокруг ее талии, подбросили вверх и боком усадили в седло. Чтобы не упасть, она уцепилась за лацканы его мундира.

– Устраивайтесь поудобней, мадам, – пророкотал голос сверху. – Путь неблизкий.

Катье вскинула голову.

– Дьявол! – выкрикнула она. – Вы что же, думаете – я поеду с вами в одном седле?!

Руки притянули ее совсем близко к крепкой груди.

– Поедете, мадам. Вы вообще будете делать все, что я скажу.

Пришпорив коня, он умчал Катье в ночь.

Полная луна поднималась все выше на темном небосклоне. Время теперь измерялось цокотом копыт черного иноходца, грохочущим в голове, словно адская колыбельная песнь. Зажатая с двух сторон лукой огромного седла и жестким бедром Торна, Катье чувствовала, как гул ветра в ушах сливается с бешеным стуком сердца, и едва дышала.

Но мало-помалу страх начал отступать; она ощутила дуновение ночной прохлады и запах незрелого овса на полях, стремительно проносящихся мимо. Они серебрились в лунном свете, располосованные длинными тенями изгородей и лентой дороги, что, извиваясь, вела в Лессин, в Монс, унося ее все дальше от сына.

Катье вспомнила его доверчивые глаза, отважно вздернутый дрожащий подбородок, стиснутые кулачки. Мечтает стать настоящим рыцарем, бедняжка! Когда теперь доведется его увидеть?

Петер нужен ей не меньше, чем она ему. А этот англичанин, если от него вовремя не избавиться, может поломать все планы, все будущее сына.

Катье неловко поерзала в седле.

– Мы что, так и будем лететь до самого Серфонтена?

– Держитесь крепче, мадам, если не хотите сломать себе шею, – он сквозь зубы.

– Если речь зашла о моих желаниях, то я хочу слезть с вашего коня и вернуться к моему сыну...

Она запнулась; англичанин сильно сдавил ее коленями.

Если б он мог их сомкнуть, она очутилась бы на этих коленях. Но так как их разделяли широченные бока иноходца, то Катье поместилась меж его бедер. Остается только благодарить судьбу за барьер из ее плотной шерстяной накидки.

– Сидите смирно, – грубо бросил он. – Мертвая француженка мне ни к чему. Да и вашему сыну тоже.

– Не француженка, а фламандка! – огрызнулась она. – И не держите меня так крепко, я едва дышу!

Она подпрыгивала в седле, как марионетка на ниточке; левое бедро сильно ударялось о луку, плечо вдавливалось ему в грудь при каждом покачивании.

– Могли бы дать мне лошадь своего лейтенанта!

– Боевого коня? Вы в своем уме?

Голос звучал так же отрывисто, как стук копыт; Катье вдруг осознала, что между всадником и конем существует какая-то особенная, неведомая ей связь.

– Я научилась ездить верхом раньше, чем ходить! – заявила она.

Полковник чутко откликался на каждое движение вороного, и Катье почувствовала себя лишней, испытала желание отодвинуться от его обволакивающего тепла, от навязчивой игры мощных мышц в такой опасной близости.

– Давайте поищем другую лошадь. Остановимся где-нибудь на ферме, и...

Он неожиданно приподнял ее над седлом, и Катье, повинуясь инстинкту самосохранения, обхватила его за шею.

– Что вы делаете?! – закричала она.

Свободная рука Торна снова заключила се в плотное кольцо объятий.

– Вы этого хотели? – прошептал он ей на ухо. Она, вздрогнув, отстранилась.

– Нет! То есть да. Я хотела спешиться, но не на всем скаку... Вы мчитесь так, будто за вами гонится дьявол.

– Вы сняли камень у меня с души, – усмехнулся он и добавил: – Что до дьявола, то это я за ним гонюсь.

Катье уже не помнила, когда ее последний раз обнимали мужские руки. Она успела отвыкнуть от объятий Филиппа... Нет, хватит думать о прошлом! Ей надо все время быть начеку, чтобы улучить момент. Петер должен по-прежнему получать лекарство, а это значит, что при первой возможности необходимо отделаться от проклятого Торна.

По обе стороны седла в красивых вышитых чехлах свисают пистолеты – ей ничего не стоит дотянуться до одного из них. Тогда на кухне она разглядела пистолет у него в руке: серебряная рукоятка с выгравированным гербом, длинный ствол и темнеющее дуло, за которым смерть. Таким красивым оружием пользуются только знатные люди.

Наверно, он стрелял из них и в сражении, подумала Катье. Не забыл перезарядить? Может, взять да и выстрелить в него из его же пистолета? Она пошевелилась; он предупреждающе сжал руку у нее на талии, но ничего не сказал. Катье похолодела. А вдруг он и впрямь читает ее мысли?

Притворяясь, что внимательно оглядывает окрестности, она то и дело косилась на пистолеты. Вряд ли такой человек станет разъезжать с незаряженным оружием. Он ведь не первый год воюет и наверняка не привык, чтобы враги застигали его врасплох. Интересно, как он себя поведет, когда ему в грудь упрется дуло его же собственного пистолета? Она вздохнула, собирая в кулак всю свою храбрость. Стоит попытаться.

– Едва ли это благоразумно, – раздался голос у нее над головой.

– Что? – всполошилась она, проклиная себя за свой пристыженный вид.

Бекет чувствовал, какие сомнения раздирают изнутри женщину, что так уютно устроилась у него в объятиях. Он стиснул челюсти. Уж лучше бы в самом деле схватила пистолет, чем такая пытка! Ощущать это мягкое плечо на своей груди, эти бедра, покачивающиеся в ритме конского галопа... Он тряхнул головой и послал Ахерона еще быстрее.

Ох, как саднят шрамы, и боль в правом боку раздирает все внутренности. Французское копье вонзилось туда со всего размаху и вдавило в тело острый край кирасы. В пылу сражения он забыл о боли, но теперь... Хорошо бы, как все остальные, завалиться спать где придется, едва французы протрубили отступление. А он давно не спал и... Господи Иисусе, слишком давно не был с женщиной.

Впереди у поворота дороги мелькнула тень. Глаза Бекета сузились; он заставил Ахерона перейти на шаг.

– Что случилось? – вздрогнула мадам де Сен-Бенуа. – Отчего мы останавливаемся?

– Так вы же сами просили, – шепнул он и почувствовал, как она напряглась, когда его рука еще крепче обхватила осиную талию.

Впереди грабители или дезертиры, чтобы их одолеть, надо сосредоточиться, однако тревога сидящей впереди женщины мешает ему.

– Почему... – начала было она.

– Тихо! – скомандовал он, моля Бога, чтобы у нее достало сообразительности беспрекословно повиноваться.

Она мгновенно умолкла.

– Вон там. Возле изгороди.

Она кивнула, и шелковистый локон прикоснулся к его щеке.

Напрягая зрение, Катье различила под изгородью неестественно сгустившиеся тени, подчеркнутые лунным светом. Опять все внутренности будто узлом сдавило. Неужели этому не будет конца?

– Так я не смогу драться, – сказал он. – Перебирайтесь назад, я вас подержу.

Она взглянула на землю – большое удовольствие лететь с такой высоты! Полковник остановил коня.

Ахерон застыл, настороженно прядая ушами. Торн потрепал усталое животное по холке, пробормотал что-то ободряющее. Тень за оградой шевельнулась и выскочила на дорогу.

Сильные руки снова оторвали Катье от седла.

– Хорошо, хорошо! – выдохнула она, цепляясь за его мундир. – Только не уроните.

Насколько позволяла скромность, она приподняла юбки и перекинула ноги через его упругое бедро, потом уселась верхом на круп Ахерона позади сёдла. Могучие плечи англичанина стеной возвышались перед ней; впервые за все это время Катье порадовалась, что рядом нет Петера.

В воздухе просвистела шпага, и Катье обдало холодом.

– Держитесь крепче, – приказал он. – Надо прорваться мимо них как можно быстрее. – Он ударил шпорами в бока Ахерона.

– Мимо них?! – слабо вскрикнула она.

Тени сгрудились на дороге в нескольких метрах от них. Ахерон рванулся вперед, и Торн направил его в самую гущу нападавших. Шпага сверкнула в лунном свете, когда он наотмашь ударил кого-то, ухватившегося за стремя. Тот, застонав, упал.

Послышались гортанные французские ругательства, кто-то потянул ее за юбку. Сдерживая клокочущий в горле вопль, она чуть не соскользнула на землю, но вовремя ухватилась за плечи Торна, зажмурилась и что было сил пнула кого-то башмаком. Грабитель взревел от боли и опрокинулся на колючую изгородь. Небо затягивалось тучами. Если луна совсем скроется, плохи их дела. Головорезам терять нечего: вздернут на первом суку.

К черту стыдливость! – решила Катье, задрала повыше юбку и вытащила из-за подвязки нож. На нее набросились двое, она вслепую размахивала ножом. Вдруг лезвие наткнулось на живую плоть. Человек захрипел и рухнул; нож остался торчать у него в горле.

Второй схватил ее за руку. С этим она уже не могла справиться, поскольку другой рукой держалась за Торна.

Бекет почувствовал, что она падает, и круто обернулся. Острие шпаги не доставало врага, находясь под неверным углом, потому Торн ударил его плашмя в висок. Тот отцепился. Женщина придвинулась ближе, будто вжалась в спину.

Рубанув шпагой влево, он отбросил остальную свору и выиграл время, чтобы выхватить пистолет.

– Держите обеими руками! – крикнул он, передавая ей оружие.

К нему подскочили двое, сразу с обеих сторон. Он ткнул шпагой влево, пронзил плечо одному, потом быстро перебросил ее в правую руку и уложил на месте второго.

Гортанным кличем он послал вперед иноходца; тот всхрапнул и в мгновение ока оставил шайку бандитов далеко позади.

Они стремительно мчались к Лессину. И как только выдерживает их усталый конь? Темнота зловеще подступала со всех сторон, гася последние отблески луны. Но Торн не осаживал иноходца. Больше часа Катье тряслась за его спиной, прикрыв лицо капюшоном и сжимая под накидкой пистолет. Значит, заряжен! – мелькнула мысль.

С неба упали первые тяжелые капли, и вскоре ливень замолотил по дороге дробным стаккато. Ахерон начал спотыкаться, и наконец англичанин натянул поводья.

– Надо искать укрытие, – проговорил он, оглаживая шею верного друга.

Катье стиснула нагретую ее пальцами серебряную рукоять пистолета. Она уже настроилась бежать от него в Лессине, но маленькая деревушка тоже вполне подойдет для этой цели. Живут здесь по большей части валлоны, неужто не помогут фламандке?

– Да, деревня близко, – откликнулась она чуть надтреснутым голосом. – А до Лессина еще всю ночь скакать.

Сверкнувшая молния осветила окрестности. Совсем рядом через ручей был перекинут каменный мостик, а справа в стороне от дороги виднелась полуобгоревшая ферма и совсем нетронутый амбар. Вдалеке прокатился гром.

Катье впала в уныние, поняв, что до деревни еще несколько миль. Как бы в подтверждение ее мыслей, Ахерон опять споткнулся, и полковник остановил его.

Все, хватит! – решила она и легко соскользнула на землю.

– Что вы де... – Полковник осекся, и с губ его сорвалось проклятие, когда он, обернувшись, разглядел в темноте нацеленный на него пистолет.

– Держу обеими руками, как вы учили, – ответила она. Капли дождя с капюшона скатывались ей на ресницы. Она смахнула их и проглотила ком в горле. – Слезайте!

Он подчинился не сразу. Еще несколько секунд посидел в седле, пристально всматриваясь в ее лицо.

– Слезайте! – повторила она и сжала зубы, чтоб не стучали от холода и сырости.

Цвета глаз в темноте не различить, но Катье знала, что они темно-синие и затуманены гневом. Она содрогнулась.

Не говоря ни слова, он вынул ногу из стремени, перекинул ее через круп Ахерона и соскочил на землю.

Стал шагах в трех, слегка подбоченясь и расставив ноги. За ним неподвижной черной громадой возвышался Ахерон. В позе англичанина читался явный вызов.

Катье перевела быстрый взгляд на пистолет, потом снова подняла глаза на Торна. Всего-то нажать курок! – уговаривала она себя.

Он медленно поднес руки к мундиру; его чистый алый цвет казался теперь серым. Катье скрючила пальцы на курке и подавила всхлип.

Полковник расстегнул и широко распахнул мундир; в вырезе камзола виднелась широкая грудь под рубахой: тонкого полотна.

– Вот сюда, – произнес он низким глубоким голосом и положил руку на плоский живот. – Вот сюда цельтесь, мадам. Помните? Под ребра.

Слезы хлынули у нее из глаз, мешаясь с дождем.

– Я не хочу вас убивать, – задыхаясь, прошептала она. – Мне только нужна лошадь... До деревни. А вы оставайтесь на ночь в амбаре. Тут вас никто не тронет.

– Не тронет, – повторил он странно тихим голосом.

Затем выпустил края мундира и потер лицо руками. Негромко хлопнул себя по бедру, и Ахерон послушно стал с ним рядом. Катье растерянно уставилась в огромные черные глаза коня.

Рука с пистолетом дрогнула и опустилась. Вот дура, как же она раньше не сообразила, что боевой конь слушается только своего хозяина?!

Торн сделал шаг и, безмолвный, недвижимый, навис над нею, словно самая высокая вершина Арденнских гор. Она стояла перед ним, дрожа от холода и унижения. Он отобрал у нее пистолет и сунул его обратно в чехол.

Дождь усиливался. Рука в перчатке потянулась к ее мокрому лицу, но застыла в воздухе, указывая на черный, обугленный дом и амбар.

Катье медлила, не сводя с него глаз.

Он взял под уздцы коня.

– У вас нет выбора, мадам.

Молния вновь прорезала ночное небо, и вслед за ней, точно дьявольский смех, послышались раскаты грома. Катье сделала шаг, потом другой и понуро побрела по грязной тропинке.

Поравнявшись с ней, он опустил руку ей на плечо и сказал почти ласково:

– Никогда не цельтесь в солдата, если не намерены спустить курок.

– Спасибо за науку, полковник Торн, – с убийственной серьезностью ответила Катье и вышла из-под его руки. – Я запомню.