Текст книги "Желанное рабство"
Автор книги: Патриция Хорст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Так чего ты хочешь, Лейла?
Она никак не могла выговорить то, что собиралась сказать. Наконец, решившись, она произнесла, как нырнула с обрыва:
– Данте, мне нужна ссуда. Я ненавижу просить... Но мне придется оставить работу, потому что... – Слезы стыда хлынули из ее глаз. Она замолчала, пытаясь справиться с собой. Сделала глубокий вдох, с трудом проглотила комок в горле и продолжила: – Потому что, Данте, я жду двойню. А это большой риск.
Однажды в кино Данте видел, как главный герой от неожиданности сломал стеклянный стакан рукой и порезался. Данте осторожно поставил стакан на стол и медленно, побеждая дрожь в голосе, сказал:
– Ты ждешь от меня двойню, Лейла? И все, что тебе нужно от меня, – это деньги?
– Взаймы, Данте. Я все верну, как только начну опять работать. Мама и Клео присмотрят за близнецами, а я буду работать и все верну!
Господи! Лейла выглядит бесконечно напуганной. Она такая хрупкая и беззащитная. И ясно дала ему понять, что видит в нем только кредитора, черт побери!
– Хорошо. Я дам тебе денег.
– Спасибо, Данте. Я знаю, что банки дают ссуду под проценты...
– Я не банк. Я беру на себя все расходы по содержанию наших детей. И ликвидирую беспорядок в делах, который оставил твой отец. А в оплату...
Он умолк, поняв, что сболтнул лишнее.
Лейла насторожилась.
– Что ты знаешь о моем отце?
– Достаточно, чтобы понять, что я не такой, как он. Значит, решим так, Лейла. Я беру на себя все затраты, а ты становишься мне безупречной женой.
– Что?!
– Ты выходишь за меня замуж.
– Я не могу, Данте! Получается, что я принуждаю тебя жениться из-за ребенка!
– Ни один из Росси не вырастет бастардом, Лейла! – В голосе Данте зазвенел металл.
Лейла съежилась от страха.
– Нет!
– Я не понимаю тебя, Лейла. Ты призналась, что все еще любишь меня. Ты ждешь от меня близнецов. Тебе нужна моя помощь. Я готов помочь, а все, чего требую взамен, – это, чтобы ты стала миссис Данте Росси. Неужели мои условия столь непосильны?
8
А ведь если хорошо разобраться, причин для отказа никаких. Данте прав. Даже при сотне возражений один-единственный довод все равно перевешивает, а именно: она все еще любит его так же сильно, как в первый день на Пойнсиане. По-настоящему ее страшила только одна мысль: сможет ли она жить с мужем, который видит в ней только мать своих детей?
Однако малышам лучше безбедно расти в доме с папой и мамой. Лейла сможет любить и за двоих, так велико ее чувство! А потом, кто сказал, что любовь Данте ушла безвозвратно? Быстро, так чтобы разум не победил голоса сердца, Лейла сказала:
– Хорошо, Данте, сделаем по-твоему. Мы поженимся.– Она придала своему голосу тон, соответствующий тону Данте. И сама удивилась, как деловито и холодно прозвучали ее слова.
Время тянулось мучительно. Данте смотрел в пустоту и молчал. Наконец он произнес презрительно:
– Значит, ты соглашаешься, если цена подходит.
Сердце Лейлы чуть не остановилось, как только до сознания дошел смысл обвинения.
Когда она встретила Данте, она забыла обо всех трудностях своей жизни. Потому и не сказала ему о разрыве с Энтони, о самоубийстве отца, о болезни матери... Она попросту не думала обо всем этом. Если Лейла и обманула Данте, то уж, конечно, не намеренно.
– Я делаю это не из-за денег, – с достоинством сказала она. – Мне кажется, что вопреки всему мы справимся с нашим разрывом.
– Сомневаюсь, милая. – Данте покачал головой. – Слишком много грязи налипло на наши отношения. Боюсь, их не отмыть...
Его слова почти лишили Лейлу чувств. Но она удержалась на грани обморока, ухватившись за мысль: я удержу этого мужчину, потому что люблю его. Но главное – потому что верю, что он все еще любит меня!
На следующий день офис гудел как растревоженный улей. Первой Лейлу поздравила Гейл, ворвавшись к ней в кабинет без стука и без спроса:
– Лейла! Как я за тебя переживала!
– Почему? – не поняла Лейла.
– Теперь можешь притворяться сколько угодно, никого не проведешь. Но я-то с самого начала все знала! Данте выбрал тебя. Прекрасно, когда сердце и разум действуют заодно!
– Послушай... – Лейла почувствовала себя неудобно. – Что говорят о нашей...
– О вашей помолвке? Все прочитали сообщение и очень рады. Эй! Ты что, не знаешь? Ты еще не смотрела межофисную электронную почту?
– Нет, – призналась Лейла растерянно.
Неужели Данте выбрал настолько холодный способ известить сослуживцев? Лейла включила компьютер и бегло просмотрела сообщения. В самом конце информационного листа она прочла:
«Мне приятно сообщить, что Лейла Коннорс-Ли в ближайшее время станет моей женой. Данте Росси».
Лейла тупо смотрела на монитор. Неужели Данте намеренно хотел унизить ее? Как после такого сообщения делать вид, что их любовь не умерла?
– Что-то я не вижу радости, Лейла, – заметила Гейл. – На тебя подействовали перепады погоды?
– Гейл, давай не будем притворяться, будто мы обе не знаем, что я беременна. По-моему, каждое мое действие становится публичным достоянием!
Гейл густо покраснела. Эту привычку она сохранила с детства и теперь мучилась, но отучиться скрывать свои чувства не могла. Поэтому они с Лейлой довольно быстро нашли общий язык. Лейла, которая трудно сходилась с людьми, сразу оценила искренность и доброту Гейл.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Конечно, беременность делает меня стервой, но на тебе это не должно было отразиться, – поспешила оправдаться Лейла.
Гейл понимающе сжала ей руку.
– Ты – лучшее, что есть у «Классик коллекшн». Все, что с тобой произошло, похоже на сказку. Вот люди и болтают. Ты добилась сумасшедших результатов и в бизнесе и с боссом...
– Спасибо, Гейл. – Лейла с трудом улыбнулась. – Я рада, что хоть на что-то годна.
– Ты – чудо! – искренне воскликнула девушка. – Данте наверняка думает так же. Я работаю здесь уже четыре года, но в первый раз вижу, чтобы у босса случился роман. Он всегда был Мистер Бизнес. Ни разу не ухаживал тут ни за кем. Подарки к Рождеству, цветы к другим праздникам. Вот и все, что мы от него видели. Но пришла ты, и босс расцвел! Хорошо бы проболтать весь день. Но, кажется, телефон сейчас взорвется! Зови, если что-нибудь понадобится! Между прочим, молоко успокаивает желудок.
Нет! Ей не молоко сейчас нужно, а задать хорошенькую трепку Данте! Вчера он диктовал условия, не пора ли сегодня ей продиктовать свои?
– Мы что, договорились о встрече? – изумился Данте, увидев ее в дверях.
– Нет, Данте, – ответила она. – Разве я должна договариваться о встрече с человеком, за которым почти замужем, если верить информационному листку? Как тебе в голову пришло известить всех таким образом?
– Ах вот в чем дело. Прости, я должен был бы догадаться, что ты опять захочешь держать все в секрете!
– Да пусть бы хоть на Аляске узнали о нашей свадьбе, мне все равно. Мне не понравилось, как ты это сделал!
– Не может быть. – Он побарабанил пальцами по столу. – Так ты хотела напечатать открытки со зверюшками и колечками и раздать их в офисе?
– Зачем, Данте? Можно было обойтись и без открыток, но давать сообщение по электронной почте...
– Я выбрал самый эффективный способ довести до сведения коллег информацию о нашей предстоящей свадьбе.
– Не слишком-то романтичный способ, мягко говоря.
– А разве наши отношения основаны на романтике? Лейла, твое вранье я считаю плохим знаком. Мне бы оградиться от тебя массой пунктов брачного контракта. Но я, видимо, романтик, раз не делаю этого. Чего ты еще от меня хочешь?
– Данте! Я подпишу любые условия займа и выплачу весь долг. Давай не будем устраивать фарс!
– Не о деньгах речь, женщина! Ты думаешь, я не знаю, что случится, как только ты расплатишься с долгами отца? Тебя же ничто не держит в нашем городе! Сядешь на самолет – и в Сингапур, вместе с моими детьми. Считай, что я женюсь на тебе, оберегая свои вложения.
– Я никуда не уеду и не увезу детей, Данте!
– Думаешь, я тебе поверю после всей лжи, которую ты нагородила вокруг меня?
– Я не лгала тебе, Данте!
– Значит, мы оба просто очень хотим пожениться. Хорошо?
И он пододвинул к ней исписанный лист бумаги.
– Вот список, Лейла. Можешь добавлять к нему все, что сочтешь нужным. Свадьба через пару недель. Детали я оставил тебе и твоей матери, но, если хочешь, мои сестры тебе с удовольствием помогут. Я остановился на нашей местной церкви, если тебе, конечно, не нравится какая-нибудь другая, поближе к твоему дому...
– Ты меня удивляешь. – Лейла просмотрела страницу. – Я думала, ты предпочтешь церемонию в мэрии.
– Считай церковь уступкой твоим прекрасным чувствам. Разве не все невесты хотят венчаться по традиции?
– Я не все, Данте. Смешно венчаться на третьем месяце.
Данте пожал плечами и вытащил из ящика стола уже знакомую Лейле бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом.
– Я хочу, чтоб ты носила кольцо. Добавит убедительности нашей помолвке. К тому же кольцо – это романтично. Правда?
С этими словами Данте толкнул коробочку Лейле. Коробочка скользнула по столешнице и упала на ковер. Лейла не шелохнулись, а в глазах Данте мелькнул огонек бешенства.
– Возьми проклятое кольцо и надень его на палец! Это не поддельная побрякушка, а очень красивая дорогая вещь!
– Только кольцо и подлинно, остальное в наших отношениях – подделка! – Лейла едва сдерживала слезы.
– Нет, не все, Лейла. Еще близнецы...
Он обошел стол, поднял коробочку и надел кольцо на палец Лейле. Взгляд его потеплел на секунду. Он нежно положил руку на живот Лейле, сердце которой заныло при воспоминаниях о прежних объятиях. Но как только он отнял руку, лицо его снова стало жестким.
– Считай кольцо напоминанием о том, что близнецы и мой дети тоже, – сказал он холодно.
– Что-нибудь еще, Данте?
– Ничего, Лейла. Я рассказал матери о твоих трудностях с Флетчером, и она поняла, что газетная шумиха выдумка. Я также предупредил, что мы перенесли день свадьбы на более ранний срок, и объяснил почему.
– Она знает? – Инстинктивно Лейла положила руку на живот, защищая ставшее очевидным.
– Моя мама не глупа, Лейла, она и до меня успела вычислить срок твоей беременности. Итак, она знает, сестры тоже.
– Твоя вспышка честности распространилась и на наше бракосочетание? Они знают, что...
– Нет! Это только наше дело. Если моя семья догадается, что брак всего лишь фикция, пеняй на себя!
– Что-нибудь еще, Данте?
– Я заказал на вечер столик в ресторане. Будут только свои. Пригласи, пожалуйста, мать и Клео. Отпразднуем помолвку.
– Теперь все, Данте?
– Кроме того, нам необходимо найти место, где мы будем жить. Я просил агента показать тебе несколько домов на следующей неделе.
– Ты не хочешь остаться в своем пентхаузе?
– Там всего одна спальня!
Раньше им хватало одной. Раньше не было на земле места, где им тесно было бы заниматься любовью. Бирюзовые волны Карибского моря, залитый лунным светом песок... Неужели они стерлись из памяти Данте?
– Я хочу что-нибудь в западной части города, – продолжал Данте. – Оттуда легко добраться без особых пробок до работы. Аэропорт тоже под рукой, а я много летаю.
– Почему ты не хочешь выбрать новый дом сам? Или вместе со мной?
– У меня нет времени. Запомни дома, которые понравятся, я посмотрю их позже. График дел на месяц позволяет назначить свадьбу на субботу двадцать девятого.
– Что-нибудь еще, Данте? – Лейла потихоньку погружалась в полуобморочное состояние.
– Если ничего не случится, я загляну к тебе вечером. Все.
Вечером «что-то» случилось. Женщинам офиса захотелось праздника. Ничего особенного: несколько воздушных шариков, фрукты, шампанское.
Лейлу не предупредили. Когда она вошла в зал, в котором, как ей сказали, будет собрание, то оказалась перед улыбающимися коллегами с цветами в руках. Даже Карл Ньюбери был здесь; он подарил ей плюшевого крокодила.
– Это не самая лучшая форма поздравления невесты, – сказал он, улыбаясь красным мокрым ртом, – но вполне подходящий праздник для умного, преданного фирме сотрудника!
Все захлопали в ладоши. Заиграла музыка. Через несколько минут явился Данте. Он гораздо лучше чувствовал себя в центре внимания. Ему доставляло удовольствие играть роль осчастливленного руководителя. Данте обнимал Лейлу за талию, принимал поздравления, а когда Гэвин провозгласил первый тост, к восторгу всего офиса, поцеловал Лейлу долгим поцелуем. Лейла посмотрела в бездушные глаза жениха, и ей захотелось умереть.
– Когда счастливый день? – спросил у нее кто-то.
– Немного скорее, чем мы намечали, – ответил за нее Данте, гордо поглаживая Лейле живот. – Лейла беременна, и мы оба очень рады. Правда, милая?
– Очень рады, – тихо повторила Лейла, краснея и смущаясь.
Если разыгрывать счастье перед коллегами было неприятно, то вводить в заблуждение семью Данте показалось Лейле настоящим мучением. Весь вечер Ирен и сестры Росси соперничали в знаках внимания к Лейле, окружив ее любовью и уважением: ведь брат из всех женщин мира выбрал ее. Ни одного косого взгляда, ни одного вопроса, почему молодые так спешат. Сестры горели желанием сделать свадьбу Лейлы прекраснейшей в Ванкувере.
К середине вечера Лейла немного успокоилась, груз обмана стал полегче. Все же семья должно знать Данте лучше, чем она. Они, несомненно, почувствовали бы пустое сердце брата. Но сестры наперебой трещали:
– Миссис Коннорс-Ли, подготовить свадьбу – привилегия невесты и ее матери. Но осталось так мало времени, мы рады помочь, если позволите.
Сандра не возражала.
– Мы с радостью примем вашу помощь. Правда, Лейла?
– Я очень нуждаюсь во всех вас, – подтвердила Лейла, устремив взгляд на Данте.
– Помогите уж беременной женщине! – добродушно пробасил жених. – А то ей не хватит сил на медовый месяц!
– Ирен, – сказала Сандра, обращаясь к миссис Росси, – вы уже провели пять успешных свадеб, позвольте мне подчиниться вашей опытной руке.
Между тем подали десерт, за которым окончательно утрясли список гостей и решили, где заказать обед. Анни вызвалась выбрать цветы, муж Джулии, Бей, предложил сопровождать невесту в церковь.
Разговоры плавно перетекли в воспоминания о собственных свадьбах...
Не могу больше, подумала Лейла. Какая мне разница, кто понесет шлейф и во сколько слоев испекут торт, где проведут этот фарс и какие там будут клоуны? Белое платье не обелит меня в глазах Данте!
Лейла, следуя совету врача, старательно избегала стресса, запивая волнение и возмущение водой со льдом. Она делала маленькие глоточки, всеми силами подавляя тошноту.
– Мы можем переусердствовать, – сказала Элен, самая спокойная из сестер Данте. – Тебе не приходила в голову мысль, Лейла, что ты позволила нам сильно осложнить твою жизнь?
– Нет, ничего подобного! Я, напротив, вам признательна. – Лейла сделала добрый глоток воды. – У меня самой не хватило бы сил на послеобеденный чай, не то что на свадьбу!
– А ты уже решила, что наденешь?
Лейлу так и подмывало сказать, что в ее положении больше подошел бы траур. Но ей нельзя было выходить за границы контракта, заключенного с Данте. Поэтому она смущенно потупила взор и ответила, заливаясь краской:
– Я отложила покупку платья на самый последний момент. Талия увеличивается так быстро! Думаю поискать что-нибудь широкое и простое...
– С удовольствием помогла бы тебе подобрать платье, Лейла! Давай выкроим денек и походим по магазинам! А потом вместе пообедаем в Стенли-парке.
– Звучит заманчиво, Элен. В субботу тебя устроит? Я пока еще официально работаю в «Классик коллекшн». Мне нужно успеть передать дела преемнику.
– Неужели ты думаешь, что я позволю тебе работать? – вмешался Данте, угощая Лейлу еще одной порцией своей заботы. – Милая, Гэвин уже объявил конкурс на твое место, а пока мы не сделаем окончательный выбор, вполне обойдемся без твоей должности. Я не хочу, чтоб ты работала через силу. Чем меньше, тем лучше.
Лейла думала, что никто не заметил ее грусть и тревогу, что ее сомнения укроются от глаз семейства Данте. Но через несколько дней, обедая с Элен после обхода магазинов, она убедилась в обратном.
– Знаешь, милая Лейла, – сказала Элен, – мой брат порой бывает просто невыносим. Это потому что он единственный мужчина в семье с шестнадцати лет, к тому же успехи в бизнесе здорово подпортили ему характер.
Они видели в самом дальнем уголке Чайного павильона в Стенли-парке. Дождь и тяжелые тучи, более характерные для февраля, чем для апреля, мчались по небу, подгоняемые порывистым ветром, напуская тоску на редких прохожих. Ресторан, обычно многолюдный, сегодня почти пустовал. Пусто было и на набережной, хотя шторм утих еще час назад.
Лейла лениво наблюдала за тем, как грузовое судно в Английской бухте медленно поворачивается, стоя на якоре. Она подыскивала ответ на последнюю реплику Элен, но никак не находила, что сказать.
– Я думаю, что в бизнесе единственный способ добиться успеха – это быть непреклонным, всегда начеку, – продолжила Элен. – Собственную жизнь тоже приходится контролировать. Когда Данте узнал о твоей беременности, он понял, что невозможно запланировать абсолютно все. Он нарушил собственные правила и теперь не может себе простить. Он смущен, делает вид, что злится.
– Данте никогда не смущается, – вздохнула Лейла, вспомнив, каким образом ее жених сообщил о помолвке.
– Ты не права, Лейла. Он просто не хочет показывать, насколько он ранимый человек. Если ты собираешься прожить с ним жизнь, тебе нужно сейчас подождать. Он изменится, вот увидишь.
Лейла порывисто вздохнула. Данте никогда не простит ей, если она доверится кому-либо из его семьи.
– Спасибо, Элен, – сказала она.
– Лейла, прежде чем мы закончим разговор, я хочу, чтоб ты запомнила: Данте злится, потому что ему стыдно за твою беременность до свадьбы. – Лейлу ошеломил вывод Элен. – Он винит себя. – Элен взяла Лейлу за руку. – И злится на целый мир. Он ведь всю жизнь избегал ошибок. Был только впереди. Привык быть лучшим еще со школы. Всегда получалось, что он умнее, сильнее, даже выше других мальчишек. У него полки в комнате забиты кубками и медалями.
– Зачем ты мне все это рассказываешь, Элен?
Элен глубокомысленно посмотрела на Лейлу.
– Потому что, когда я вижу его с тобой, мне кажется, что Данте выиграл еще один приз.
– И ты думаешь, что наш брак ошибка?
– Что ты! Ты самая подходящая для него женщина. Он тебя любит. Я знаю своего брата тридцать лет и три года так хорошо, как он сам себя не знает.
– Но ты почувствовала трещинку в наших отношениях и не ошиблась! – выдохнула Лейла.
– Какая кошка между вами пробежала? Да, впрочем, не все ли равно? Просто не давай ему срывать на тебе зло. Борись за свои права. Он только зауважает тебя за это.
– Мужчина, которого я встретила на Пойнсиане, исчез без следа.
– Ну, может быть, он не исчез, а лишь скрылся ненадолго. Покажи ему, как ты его любишь, и он вернется. А сейчас поешь. И пойдем покупать платье. Какое тебе понравилось больше всего?
Никакая кошка между ними не пробегала. Внешне все обстояло как нельзя лучше. Кошки скребли на душе...
– Ты все время занят и занят, – сказала Лейла в среду перед свадьбой. – Но, Данте, нам надо посмотреть дом, в котором мы хотим жить! Он, действительно, мне понравился.
– Ты выбрала неподходящее время, дорогая!
Мэг на своем месте прислушивалась к их разговору.
– Дорогой! Наша свадьба через четыре дня. Когда же наступит подходящее время?
Данте вздохнул и перевел взгляд на Мэг.
– Видишь, Мэг, еще не женился, а уже под каблуком у Лейлы! Что делать, как думаешь?
– Смотреть дом. Лейла права, надо же вам где-то жить!
– Хорошо! – Он одарил Лейлу улыбкой, от которой растаяли бы снеговые шапки на Эльбрусе. – Поедем. На какое время назначена последняя встреча, Мэг?
– На четыре тридцать с Гарри Джефферсоном.
– Перенеси на завтра!
Он повернулся к Лейле и поднял руки, как бы сдаваясь.
– Ты довольна, дорогая?
– Вполне, дорогой!
– Встретишься с риэлтером и оставь адрес у Мэг. Я подъеду прямо туда.
Он привлек ее к себе и поцеловал долгим холодным поцелуем.
– Я постараюсь освободиться пораньше! Пока, милая.
– Счастливица! – завистливо протянула Мэг, когда за Данте захлопнулась дверь.
Больше всего Лейле хотелось кинуть туфлей ему вдогонку, но она смиренно сказала:
– Внешний вид бывает обманчив.
Через четыре дня ей предстоит стать миссис Данте Росси, если до того она не повесится или не застрелит своего жениха!
9
Данте подъехал к дому только после четырех. Лейла как раз была в столовой, когда машина, тихо шурша гравием, притормозила у подъезда. Шаги на лестнице заставили бешено застучать ее сердце. Еще минуту назад она думала, что женскими хитростями сумеет вернуть Данте скорее, чем разумными доводами. Где теперь ее самоуверенность? Исчезла бесследно!
Но отступать поздно. Спектакль без сценария – предположительно в один акт – начался. И первая реплика главного героя уже пронеслась эхом по всем декорациям необжитого дома:
– Эй! Есть здесь кто-нибудь живой?
– Иди сюда, Данте! – Одно мгновение потребовалось Лейле, чтобы проверить костюм: от тонких каблучков изящных туфелек до якобы случайно выбившейся из прически прядки. Жаль, что она не простужена, легкая хрипотца была бы очень эффектна. – Первая дверь направо!
Данте растерянно остановился на пороге столовой.
– А где агент? – Он удивленно осмотрелся. – Я не видел его машины возле дома...
Еще бы! Конечно, не видел. Лейла приложила для этого кое-какие усилия. Когда риэлтер предложил подвести Данте и Лейлу до дома и подробно все рассказать, Лейла с очаровательной улыбкой счастливой невесты защебетала: «Что вы, что вы, нам нравится смотреть вдвоем, это ведь наш первый дом. Мы не хотим торопиться. Так к чему вас задерживать, ведь мы еще встретимся с вами. Если дом понравится, позвоним, если нет, тоже позвоним. Не волнуйтесь!»
– Боюсь, агент не успеет. Я взяла у него ключи и приехала на такси, – не моргнув глазом солгала Лейла.
Данте отшатнулся с таким видом, словно наступил на труп.
– Так почему ты, черт побери, не позвонила и не отменила встречу, вместо того чтобы транжирить мое время?! Мы не сможем без агента закончить дело.
Лейла стоически перенесла бурю и, спокойно взяв Данте за руку, потянула его в глубь дома, уговаривая по дороге:
– Ну, Данте, посмотри хотя бы, какой вид из окна...
Неохотно он пошел за ней к широкому итальянскому окну, выходящему на северо-запад, на синеющие вдали горы.
– Очень красиво, – буркнул Данте, – но дом забит чужой мебелью. Мы не займем его, пока не вывезем.
– Почему, Данте? Хозяева переехали в Австралию, мебель оставили. Она входит в стоимость дома. Можно поселиться здесь хоть завтра. Пойдем, я покажу тебе другие комнаты! – Лейла плотнее прижалась обнаженным плечом к локтю Данте.
– Сколько комнат в доме?
– Четыре спальни с туалетными комнатами, кабинет на этом этаже, кухня и детская – внизу. А еще оранжерея с милым уголком, где можно завтракать, и комната няни над гаражом, – ответила Лейла с видом заправского риэлтера.
Данте неожиданно заметил, как близко они стоят. Отстранившись, он предложил посмотреть кухню.
– Ты будешь счастлива здесь? – спросил он посреди белого безмолвия техники и кафеля.
Я могу жить и в обувной коробке и быть счастливой, если ты со мной, – вот что ей хотелось сказать. Но Лейла промолчала. Она видела, что Данте отгородился от нее непроницаемой стеклянной стеной: может быть, позже, если все пойдет по ее плану, Данте услышит это признание и еще многие другие, но пока надо придержать язык.
– Да, пожалуй, нам нужен именно такой дом. И места лучше не найти, – отозвалась она нейтрально.
– Хорошо, – Данте безразлично посмотрел на нее, – покупаем.
Лейла опешила. Она не ожидала от Данте, осторожного бизнесмена, столь поспешного решения. Он ведь толком ничего не осмотрел!
– Тебе не интересно, не хочешь посмотреть получше?
– Зачем? – спросил Данте. – Тебе в нем жить, тебе и решать. Я заплачу.
– Нет, так нельзя! Худо-бедно я еще могу оценить интерьеры или обивку... Но, Данте, разве женщина смыслит хоть что-нибудь в состоянии труб, каминов и стен? А вдруг жучок? А крыша? Или еще что-нибудь.
Данте сдался.
– Хорошо. Давай начнем снаружи.
Дому было около шестидесяти лет. В нем удачно сочетались современность и старина. Его внешний вид полностью соответствовал внутренней обстановке. Однако Данте смотрел на маленькое чудо, сотворенное архитектором, как на досадную помеху. Его не порадовали нежные розовые цветы, увивавшие беседку, не восхитила тенистая дорожка, сбегавшая к черному пруду, заросшему с противоположного берега маслянисто-белыми лилиями. Впрочем, живая изгородь и ажурная кирпичная оградка, скрывавшая внутреннее пространство двора, внимания Данте тоже не задержали.
А ведь дом был действительно прелестен. Высокий каменный фундамент служил опорой кремовым стенам, узкие стекла окон отражали голубизну неба... Данте не интересовали причуды строителей, он решительно закрыл глаза на все красоты мира, включая архитектуру.
Тщательно обследовав дом и парк, он вымыл руки и констатировал:
– Дом переживет нас, не сомневайся. Он построен как бункер. Но ты меня удивила, Лейла. Зачем ты выбрала усадьбу в старинном стиле? Я ожидал увидеть стекло и бетон.
– У новых домов нет индивидуальности, очарования, как у этого дома. К тому же они почти все так малы, что слышно, о чем спорят соседи, даже если они шепчутся. Не хочу, чтоб за мной следили.
– Согласен. Сад заменит детям улицу.
Данте проверил охранную систему, действие ворот.
– Посторонним придется постараться, если они захотят проникнуть к тебе. Сколько, говоришь, в доме спален?
– Четыре.
– Проводи меня, посмотрим.
Лейла поняла, что нужный момент вот-вот наступит. Мысль испугала ее. Как ни старалась она это скрыть, голос отказался подчиниться и зазвучал хрипло и немного фальшиво:
– Да, хорошо. Иди за мной...
– Тебе опять плохо?
Конечно плохо! Хуже некуда! Голова гудит, а ноги словно по колено ушли в песок дорожки.
– Чуть-чуть, Данте, – сказала она с веселой улыбкой, полной, как она думала, задорного кокетства. – Сегодня слишком жарко. И такое солнце. Напекло, наверное.
Сначала Лейла показала Данте комнату для гостей, которую, как и все помещения дома, украшал резной карниз и со вкусом подобранная обивка стен. Окна выходили на розарий, ветерок из открытых окон кружил голову свежим запахом цветов. Данте замер на пороге, пораженный увиденным.
– Гм, неплохо, на любой вкус, – тихо произнес он.
– Это еще не все. – Лейлу явно подбодрила его похвала. – Рядом комната, из которой можно сделать детскую. По крайней мере, на пару лет она не стеснит близнецов.
Данте осмотрелся, не вынимая рук из карманов.
– Согласен.
– Ну, тогда нам придется занять смежную комнату, правда она меньше, чем комната для гостей... И... – Она смешалась, натолкнувшись на его недоуменный взгляд. Сейчас они войдут в главную спальню дома, но открыть дверь в нее – все равно что толкнуть врата ада. Быстро, чтобы не передумать, Лейла распахнула двери и сделала приглашающий жест рукой. – Вот наша спальня, Данте!
Говорящая морская свинка, или хор чертей-переростков, или шаровая молния перед самым носом меньше бы потрясли Данте, чем слова Лейлы, что сразу же и отразилось у него на лице.
Все пропало... А ведь она так готовилась, так старалась. На ночном столике в хрустальной вазе красовались розы, в серебряном ведерке охлаждалось шампанское. Чтобы газовые занавески на окнах романтично шевелились от вечернего ветерка, Лейла заранее открыла окна. По льняной простыне она небрежно раскидала подушки. Она бы выстлала путь к постели розовыми лепестками, но не была уверена в уместности восточной экзотики...
– Что все это значит? Отвечай, черт побери! – рыкнул Данте, сдавленно и зло.
Лейла не могла ответить, комок ужаса застрял в горле. Она отвела взгляд: тонкая полоска света тянулась от задернутой занавески на западном окне, ложилась узкой ленточкой сначала на подоконник, затем на пол. Дом был тих, мертвенно-тих, как холодная нежить. Неужели она мечтала, что поразит этим Данте? С острым сожалением смотрела теперь Лейла на разубранную комнату, созданный ею мираж выглядел нелепо. Волшебство Пойнсианы осталось на Карибах и не желало помогать в Ванкувере.
Что теперь делать? Где-то она слышала о старом театральном законе: «Взял паузу – тяни, насколько хватит сил». Но пауза уже становилась зловещей, грозя Лейле потерей равновесия, и душевного и физического. Неужели она смела надеяться, что его соблазнят располневшая талия и набухшие соски? Господи, хорошо еще, что она зазывно не бухнулась в постель. Как бы тогда выпутываться из ситуации?
– Лейла?
Покажи ему, как ты его любишь, вспомнила она совет, данный Элен. Глупо действовать по чужому совету. Но ведь тонущий хватается за соломинку, а без Данте Лейле ничего не надо от жизни. Куда подевались его страсть и желание? Куда они вообще деваются?
Лейла решила продолжить безнадежную сцену. Она подошла к Данте и обняла его за шею. В конце концов, она ведь ничего не теряет. Трудно потерять больше.
– Я сделала это для нас, Данте, – нежно прошептала она. – Это ведь наша комната.
Тяжелый вздох был ей ответом. Да, сюрприз, действительно, получился, но не такой, как она хотела.
– Послушай, – начал Данте, высвобождаясь из ее объятий, – я не знаю, чего ты пытаешься добиться, но давай-ка перестанем притворяться, что мы с тобой жених и невеста, которым мир видится одной большой постелью!
– Почему? – Лейла попыталась дотронуться губами до его шеи. – Данте, зачем отдаляться друг от друга? Зачем убивать любовь?
Она взяла его за руку. Рука казалась безжизненной и легкой как пробка. Данте сглотнул.
– Мы договорились, что наш брак прежде всего целесообразность.
Лейла поцеловала его в подбородок.
– Но почему, Данте? Может же брак быть и по любви, и по расчету?
– Я не могу заниматься сексом с деловым партнером! – Его тело напряглось, и Лейла почувствовала, как тяжелеет его ладонь. Глаза, теплея, набирали глубину.
– Но мы были деловыми партнерами уже тогда, когда встретились...
Лейла добралась языком до мочки его уха. Его руки скользнули вдоль спины и сомкнулись на талии.
– Да, – пробормотал он хрипло.
Точно каркнул, подумала Лейла.
Она мягко нажала бедром на пах Данте.
– Постель застелена льняными простынями, их выбирали для меня твои сестры. Будет ужасной оплошностью не воспользоваться...
– Исключено, – прошептал он, но его плоть сказала совершенно противоположное.
Лейла раздвинула языком его губы, чувствуя их вкус.
– Как долго ты не целовал меня, Данте, – сказала она, приблизив губы к его уху.
По телу Данте побежали мурашки.
– Я целовал тебя, – с трудом ответил он.
– Но не так...
Она прикусила его нижнюю губу и чуть потянула за нее.
– Прекрати, Лейла! – закричал Данте, когда она уже целовала ему шею.
Он оттолкнул ее, мотнул головой и расслабил узел галстука. Все произошло внезапно, Лейла не успела осознать перемены и не могла остановиться.
