Текст книги "Отважное сердце"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Она повернулась и не оглядываясь зашла в здание, которое на время стало ее домом.
Адам не отрываясь смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Затем, вздохнув, он повернулся и отправился проверять часовых – за этим, собственно, он и вышел на улицу.
В тени, никем не замеченная, сжимая кулаки, стояла Элиза. Она слышала только часть их разговора, но того, что она слышала, было достаточно.
Глава 21
Весь следующий день и вечер Джули провела в своей спальне. Она даже отказалась выходить к столу и попросила миссис Мейнз, чтобы ей приносили еду в комнату. Но следующая встреча с Адамом была неизбежна, и когда Джули пришла на вечер, устроенный по случаю отъезда подполковника и его жены, она, к своему стыду, поняла, что до смерти рада видеть Тэтчера. Джули опасалась его внезапно вспыхнувшей страсти, но ей было так одиноко, так не хватало сердечного общения… Ей нужен был друг. В этом же нет ничего предосудительного, правда?
Она испытывала одновременно и чувство радости, и неловкость, оставшись наедине с Адамом в дальнем углу столовой, где они мирно беседовали, попивая шампанское. Джули надеялась, что Элиза не увидит их вместе и не закатит сцену. Остальные гости, смеясь и оживленно болтая, окружили чету Мейнз. Все были взволнованы их отъездом и ужасно им завидовали.
Никто не мог их услышать, поэтому Джули осмелилась задать вопрос, который уже долго вертелся у нее на языке.
– Адам, зачем же вы женились на Элизе, если она вас так раздражает?
Он был захвачен врасплох ее прямотой, но ответил искренне.
– Этого хотела наша семья, и, если быть честным, Элиза ведь красивая женщина. Когда она захочет, она может быть обворожительной и весьма любезной. К сожалению, она этого не хочет… больше. И до поры я не замечал ее недостатков, а когда разглядел, было уже слишком поздно. Раньше я думал, что она просто… ну, такая темпераментная, что ли. – Он запнулся и немного помедлил. – У нас давным-давно уже практически не было никаких отношений, и я решил, что брак наш подошел к концу. Я попросился сюда на службу и уехал от нее, но когда приехал домой навестить родных… боюсь, я проявил слабость… не смог устоять. Она забеременела, и лишь поэтому мы еще женаты. Ну вот, теперь вы знаете все.
Джули стало его жаль. Элиза была бессердечной и эгоистичной женщиной. Но, по правде говоря, он просто обязан был остаться с ней из-за ребенка. От всего этого у Джули разболелась голова, и она сухо сказала:
– Я не имею права слушать все это, Адам. Ваши семейные проблемы касаются только вас, и вам следовало бы хранить их в тайне.
– А для чего же тогда друзья? – раздраженно поинтересовался он.
Джули удивленно подняла брови. Он на нее разозлился? Но почему?
– Возможно, когда-нибудь вы почувствуете необходимость пооткровенничать со мной. Уверяю вас, я не буду с вами так жесток.
Тэтчер ушел и присоединился к остальным офицерам, которые толпились вокруг своего командира и наперебой предлагали все новые тосты. Джули смотрела ему вслед, сбитая с толку этой внезапной вспышкой. Но подумать о причинах такого поведения Адама она не успела: перед ней словно из-под земли возникла Элиза, бывшая слегка навеселе от выпитого шампанского.
– Судя по тому, как Адам ушел от тебя, ты его чем-то сильно рассердила, дорогая. Что случилось? Ты отказалась встретиться с ним и заняться тем, что ты умеешь делать лучше всего – раздвигать ноги и вертеть задницей?
Джули от неожиданности растерялась, но она не собиралась позволить Элизе вовлечь себя в перебранку.
– Я не хочу уподобляться тебе, Элиза, поэтому лучше оставь меня в покое.
– В покое? – переспросила Элиза. – Вот те раз! Но ты же определенно не хочешь, чтобы мой муж оставил тебя в покое. Да он проводит с тобой почти столько же времени, сколько с нашим сыном… а на меня у него времени не остается вовсе. – Ее глаза сузились от злости. – Мне это совсем не нравится.
– Элиза! – резко окликнул ее Адам. – Прибыл дилижанс. Иди сюда, нам нужно выйти на улицу и попрощаться с подполковником и миссис Мейнз.
– Прошу прощения, – презрительно сморщив нос, бросила Элиза Джули. – Супружеские обязанности. Ты, наверное, и не догадываешься о том, что это такое. Поэтому сиди-ка ты здесь в своем жалком задрипанном платьице, а я пойду, меня все ждут – как-никак я теперь жена начальника гарнизона.
Как только все вышли, Джули тут же выскользнула из гостиной и бросилась в свою комнату. Здесь, в тишине, укрывшись от посторонних глаз, она упала на кровать и дала волю горючим слезам. Как же все несправедливо! Если бы она могла хотя бы разобраться в своих чувствах к Адаму, понять причину своей необъяснимой привязанности к его ребенку, свое стремление… стремление к чему? Но Джули все никак не удавалось привести свои мысли в порядок.
Так она и лежала, уставившись в потолок, и смутные образы беспорядочной чередой проносились в ее голове. Наконец она заснула.
За окнами уже сгущались сумерки, когда она вдруг проснулась, услышала стук и села, спросонья бессмысленно озираясь по сторонам. Еще не успев понять, в чем дело, она крикнула:
– Оставьте меня в покое, пожалуйста.
– Откройте, Джули, – послышался голос Адама, – или, ей-богу, я вышибу дверь!
Почувствовав по его голосу, что он и вправду способен на это, она встала с постели и отперла ему. Адам быстро проскользнул внутрь, плотно затворил за собой дверь, повернулся к Джули и положил ей на плечи свои сильные руки.
– Я должен поговорить с вами, Джули, – без обиняков заявил он. Джули уставилась в пол, страшась того, что должно было последовать дальше.
Он отошел на шаг и, не отрывая от нее восхищенных глаз, произнес едва слышно:
– Мне хотелось вас поцеловать с тех пор, как я увидел вас в первый раз, Джули Маршалл. Вы самая прекрасная, самая добрая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Я даже представить себе не мог, что меня может тянуть к женщине так, как тянет теперь к вам.
Она решительно покачала головой и сказала:
– Нет, Адам. Между нами ничего не может быть. Я не могу этого позволить. Вы женаты. Но даже если бы вы и были свободны… понимаете, у меня такое чувство… я чувствую это всем сердцем… что я уже принадлежу кому-то, хотя и не знаю кому. И пока я не выясню правды, ни один мужчина ко мне не прикоснется.
Он потянулся к ней и обнял.
– Джули, я люблю вас. Если бы вы были моей женой, я бы не сводил с вас глаз. Я бы любил вас каждый день, каждую секунду до тех пор, пока я жив… Я не дам вам уехать, Джули!
Из глаз Джули брызнули слезы, и, открыв рот для очередного возражения, она почувствовала на губах их солоноватый вкус. Но Адам заглушил все ее протесты. Он нежно взял ее лицо в ладони и жадно приник к ее губам. Джули ощутила бережное, но решительное движение его языка, и в ней вспыхнуло ответное пламя. Она уже не могла более противиться и всем телом прижалась к нему. Ее разум кричал, чтобы она остановилась, оттолкнула его, но ее руки уже не подчинялись никаким приказам. Еще чуть-чуть, и они бы стали любовниками. Еще чуть-чуть… если бы не внезапная суматоха на улице – выстрелы, топот ног, крики. Затем на несколько секунд воцарилась тишина, и снова крики – теперь с удвоенной силой.
Адаму ничего не оставалось, как вспомнить о своем воинском долге. Вполголоса выругавшись, он отстранился от Джули.
– Увидимся позже, – пообещал он, затем повернулся и стремительно выбежал из комнаты. Джули облегченно вздохнула. Она была застигнута врасплох – своей беспомощностью, неожиданным предательством собственного тела. Какой же она оказалась безвольной! Смятение охватило ее, и она стремглав бросилась из комнаты – куда угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой.
Джули пришла в себя только на улице. Она подошла к сержанту Ласкеру и спросила у него, в чем дело. Сержант рассказал ей, что суматоха вызвана появлением индейской девушки. Часовой на вышке заметил, как она, пошатываясь и спотыкаясь, шла к воротам форта. Доковыляв да забора, индианка упала без чувств, и солдаты внесли ее на территорию гарнизона. Она едва реагировала на окружающее. К тому же она была беременной и, судя по всему, вот-вот собиралась родить.
– Она навахо. Я немного знаю их язык, – сказал Адам солдатам. – Где доктор Мэнгон? Давайте внесем ее в дом. Осторожнее!
Как только индианку подняли, подбежала Элиза. Едва взглянув на несчастную, она тут же закатила истерику.
– Вышвырните ее отсюда! Эта грязная тварь – одна из них! Она была с теми, кто напал на наш караван. Я не хочу, чтобы она хоть секунду оставалась в форте. Вышвырни же ее отсюда, Адам!
Адам коротко бросил солдатам, чтобы девушку отнесли в лазарет, повернулся и сухо сказал жене:
– Элиза, может, она и индианка, но она человек. Она собирается родить ребенка. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь ей. А после уже подумаем, что с ней дальше делать. А сейчас – уходи, я не собираюсь больше терпеть твои выходки. Ты меня слышишь?
Джули изумленно уставилась на Элизу. Она ничего не понимала. Элиза словно потеряла рассудок. Почему ее так взволновало появление индианки? Она же не может причинить им никакого вреда, особенно в ее теперешнем состоянии. Неужели Элиза приходит в такое состояние от одного лишь воспоминания о той кровавой бойне? Джули подумала, что тогда, быть может, лучше ей самой и не пытаться ничего вспомнить.
Вернувшись в комнату, Элиза смогла наконец дать выход своему бешенству и панике. Она должна избавиться от Джули Маршалл раз и навсегда! А если Сюджин расскажет кому-нибудь о том, что маленький Адам на самом-то деле вовсе не Адам, а Даррелл Маршалл? Поверит ли ей кто-нибудь? Мир Элизы разваливался на глазах. Ей нужно было действовать быстро. Она села возле окна и уставилась в ночное небо, лихорадочно пытаясь найти выход.
Глава 22
Гарнизонным лазаретом служила маленькая, тесная угловая комнатушка в главном здании форта, В ней находились только две узкие койки да стол с хирургическими инструментами и другими медицинскими штучками, В комнате не было ни окон, ни камина. Когда студеный зимний ветер, без труда проникавший в помещение сквозь щели в стенах, досаждал слишком уж сильно, доктор Мэнгон обычно посылал за ведрами с горячими углями, чтобы хоть как-то обогреть помещение.
Доктор Мэнгон был небольшого роста и почти совсем лысый. Иногда с ним было совсем непросто поладить. Солдаты, которые, к слову сказать, его недолюбливали, за глаза называли доктора «бостонским занудой». Частная практика в его родном Бостоне была бы для него куда более легким и приятным занятием, но во время службы в Армии Союза он осознал, сколь не хватает медицинского персонала на приграничных землях, и вызвался служить в этом диком районе. Его природный характер вкупе с суровыми буднями гарнизонного врача сделали его ужасно раздражительным, вечно недовольным как самим собой, так и всеми вокруг.
– Ну и что это такое? – недовольно пробурчал он, когда в комнату внесли Сюджин. Он снял очки с толстыми линзами, и его взгляд стал еще суровее. – Вы приносите ко мне индейскую скво, которая вот-вот разродится кучей маленьких индейцев, а они, когда вырастут, снимут потом со старого доктора скальп, так, что ли?
Адам уже давно привык в вечному брюзжанию Мэнгона и знал, что за маской старого зануды скрывается прекрасный, добрый человек.
– О чем вы беспокоитесь, док? – усмехнулся он. – Неужели вы думаете, что найдется хоть один индеец, который позарится на вашу лысину?
– Оставьте свои шуточки, молодой человек! – огрызнулся доктор Мэнгон и сделал знак солдатам положить девушку на койку. – Откуда она взялась на нашу голову?
Адам рассказал ему то немногое, что знал сам, и тут они заметили Джули, которая в нерешительности топталась у дверей.
– Ну а вы что здесь делаете? – сердито поинтересовался доктор. – Может, вы врач?
– Эй, док, будьте с ней помягче, – попросил Адам. – Боюсь, она единственная женщина, готовая вам помочь. Остальные наотрез отказываются помогать индианке.
– Я сделаю все, что смогу, – сказала Джули доктору, который только одобрительно хрюкнул в ответ. Адам и остальные мужчины вышли из комнаты:
– Станьте рядом и делайте то, что я вам скажу, – сказал Мэнгон. Он поднял Сюджин веки, затем осмотрел ее и в ужасе отпрянул. – Разрази меня гром, вы только взгляните! Видите эти синяки и порезы? Похоже, ее пытали. Ее били, резали и, я бы сказал, даже жгли раскаленным железом. Боже милостивый, это еще чудо, что она жива! Да кто же мог сделать такое?
Джули полным сочувствия взглядом смотрела на лежащее перед ней измученное тело. Только подумать, что довелось вынести бедной девушке.
– Она выживет? – спросила Джули.
– Может быть. – Доктор принялся стаскивать с Сюджин ее изорванные, грязные кожаные одежды. Затем покрыл ее тело одеялом. Опытной рукой он надавил индианке на живот, чуть подождал, затем надавил сильнее.
– Она без сознания, поэтому мне придется сделать все за нее, – объяснил он.
Джули напряглась, готовая выполнить все, что он скажет. Доктор нажимал на живот Сюджин снова и снова.
– Отлично… он появляется! – воскликнул наконец Мэнгон. – Возьмите с другой койки одеяло и будьте готовы завернуть в него ребенка, как только я вам его передам.
Джули взяла одеяло и встала позади доктора. Наконец он медленно повернулся, держа в руках крошечное бездыханное тельце. Шея ребенка была перетянута пуповиной.
– Он уже начал разлагаться. Наверное, умер уже несколько дней назад. Подайте-ка мне вон тот скальпель.
Чувствуя головокружение, Джули повернулась, нашла инструмент и протянула его доктору. Он умело отделил ребенка от матери, затем завернул в одеяло и передал его в трясущиеся руки Джули.
– Отдайте его часовому. Пусть похоронят прямо сейчас.
Джули бросилась выполнять поручение.
– И скажите, пусть передадут капитану Тэтчеру, что нужно приготовить для женщины теплое помещение и найти кого-нибудь, кто бы за ней присмотрел. Я сделаю все, что смогу, но не собираюсь сидеть с ней всю ночь в этой холодрыге.
Через час доктор Мэнгон вышел от своей пациентки, устало вытер полотенцем руки и заявил:
– Она слаба, но при хорошем уходе должна выкарабкаться. Индианки выносливее, чем белые женщины. По крайней мере, так говорят. А сейчас, – вздохнув, сказал он, – я усядусь у камина и выпью рюмочку бренди.
– Подождите, – окликнула его Джули, когда он повернулся и направился к выходу. – Часовой еще не вернулся. Что же мне делать?
– Останьтесь с ней и не дайте ей замерзнуть.
– Но здесь это невозможно.
– Джули, я оставляю ее на ваше попечение, – устало бросил доктор. – Будем надеяться, что капитан найдет, куда ее перенести.
Джули плотно закутала индианку в одеяло и пошла на улицу искать часового. Неподалеку стоял другой, незнакомый ей солдат, и она обратилась к нему:
– А где тот, что раньше стоял на посту? Его послали с поручением к капитану Тэтчеру.
Часовой с сожалением покачал головой:
– Мне очень жаль, мэм, но он не смог разыскать капитана и пошел хоронить ребенка. Он попросил подменить его и уехал из форта с похоронной командой, и я не знаю, когда он вернется.
– Но мне срочно нужно видеть капитана Тэтчера! – воскликнула Джули, беспомощно взмахнув руками. Боже, что же ей теперь делать?
– Мэм, чем я могу вам помочь? – участливо спросил часовой.
– Вы бы оказали мне огромную помощь, – ответила Джули, взяв себя в руки, – если бы перенесли девушку ко мне в комнату. Пойдемте, пожалуйста, со мной.
Из-за гор на востоке показались первые лучи солнца. Горнист протрубил подъем, и форт пробудился к жизни.
Джули не спала. За всю ночь она так и не сомкнула глаз. Все это время она просидела возле своей кровати, глядя, как поднимается и опадает грудь индианки. Сюджин лежала на кровати Джули, плотно укутанная в одеяла. О Господи, как же Джули не хотелось брать на себя эту печальную обязанность и сообщать о смерти ребенка! Но больше это сделать было некому. Никто не хотел и пальцем пошевелить ради этой бедной девушки.
Вскоре после подъема в дверь постучался Адам и тихонько позвал ее. Чувствуя себя еще более одинокой, чем в тот день, когда она впервые оказалась в форте, Джули радостно бросилась открывать.
– О, Адам, где же вы были? Ребенок родился мертвым, я хотела послать за вами…
– Да это все Элиза и ее проклятая светская жизнь, – раздраженно ответил Адам, входя в комнату и закрывая за собой дверь. Он подошел к кровати и внимательно посмотрел на больную. – Она выживет, как вы думаете?
– Док Мэнгон говорит, что шанс у нее есть, но она до сих пор так и не приходила в себя. Сейчас, когда все уже встали, хорошо бы, чтобы принесли горячего бульона и чаю. Я хочу как-то влить в нее все это, если, конечно, у меня получится, – это должно придать ей сил.
Адам кивнул:
– Конечно. И я перенесу ее в другое место, чтобы вы могли отдохнуть.
– О нет, – тут же возразила Джули. – Никто толком о ней не позаботится, Адам, вы же сами это понимаете. А я уже знаю, что нужно делать. Мне так ее жаль! Я хочу поухаживать за ней, Адам попытался улыбнуться.
– Вы очень добры к ней, Джули, но я не могу этого допустить. Она же индианка, черт возьми, дикарка! Я распоряжусь, чтобы ее перенесли в здание гауптвахты – там за ней смогут присмотреть часовые. Когда она окрепнет, я допрошу ее – посмотрим, что мне удастся из нее выудить.
– Вы не можете этого сделать! – возмутилась Джули. – Они не будут ухаживать за ней так, как я.
– Взгляните на нее! Ее тело в рубцах… она потеряла ребенка. Она же не представляет никакой опасности! – с негодованием воскликнула Джули.
Адам бросил на нее сочувственный взгляд, но остался при своем мнении.
– Дело не только в том, что я не хочу рисковать вашей безопасностью, Джули, но, кроме того, вам не следует переутомляться.
Он напустил на себя суровый вид и, не приемля больше никаких возражений, твердо заявил:
– Я прикажу, чтобы ее забрали немедленно, а вы ложитесь спать. Я распоряжусь, чтобы завтрак принесли к вам в комнату, вы можете отдыхать целый день. А потом, – сказал он, и на его лице вспыхнула нежная улыбка, – я найду способ, чтобы мы были вместе.
Джули уже открыла было рот, чтобы возразить, но внезапно в дверь постучали. Адам, похоже, не на шутку перепугался.
– Спросите, кто это, – шепотом попросил он. – Я не хочу, чтобы Элиза застала меня у вас.
Джули спросила, кто там.
– Капрал Тимоти Роузи, мэм. Мне сказали, что скво сейчас у вас, и я принес кое-что ей принадлежащее.
Джули приоткрыла дверь. На пороге стоял солдат, держа в руках замызганный рваный мешок.
– Скво принесла это с собой. Один из солдат нашел его в пыли возле ворот. Мы так и не разобрались, что это такое, но, может быть, она начнет это искать, когда очнется.
Джули поблагодарила его и закрыла дверь, затем положила мешок на пол. Желая прояснить все раз и навсегда, она повернулась к Адаму и твердо сказала:
– То, что случилось вчера, Адам, не должно повториться, и этого больше не будет – я не позволю. Нам нужно забыть об этом.
– Забыть? – гневно переспросил Адам. – Джули, я хочу, чтобы вы поняли: я вас люблю. Мы должны быть вместе.
Он шагнул к ней, но она отпрянула, выставив перед собой руки.
– Адам, у вас есть жена!
– Да знаю я, – тихо ответил он с мукой в голосе. – Я вспоминаю о своем несчастном браке каждый день, каждую секунду. Я не люблю Элизу, и она не любит меня, но теперь у нас есть сын, и поэтому я не могу разойтись с ней. Но это не должно помешать нам быть вместе, любить друг друга… Все равно мы можем обрести счастье! – Он с мольбой протянул к ней руки.
Джули постаралась ответить как можно холоднее:
– Не прикасайтесь ко мне, Адам.
«Не забывай о ребенке», – твердила она себе.
– Хорошо. – Он опустил руки, в глазах его сквозило отчаяние. – Но я и правда люблю вас. Как бы мне хотелось снова стать свободным и жениться на вас. Но я не могу отдать своего сына Элизе. Вы очень хорошо знаете, что она за мать. Я не могу даже представить себе, как она справится с его воспитанием, если меня рядом не будет. – Он покачал головой и взмолился: – Джули, останьтесь со мной! Как бы сильно я вас ни любил, я не могу бросить своего сына. Но мы что-нибудь придумаем. Я знаю Элизу – она не останется здесь. В конце концов она сбежит. Просто нужно потерпеть.
Джули захотелось схватить его и потрясти, чтобы до него наконец дошли ее слова.
– Вы меня не слушаете. Я не прошу вас развестись с Элизой. Я не прошу вас бросить своего сына. Между нами ничего не может быть, Адам. У вас своя жизнь, и у меня будет своя. Мы встретились слишком поздно, нам нужно это признать и смириться.
Она внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать какое-нибудь свидетельство того, что он понял. Это было так просто – полюбить Адама, броситься в его объятия. Но его брак был не единственной помехой. Джули не могла ему этого объяснить. Была еще какая-то другая причина, и когда-нибудь ей станет понятно, почему она не посмела полюбить Адама Тэтчера.
– Теперь уходите, – прошептала она и повернулась к нему спиной. – Пожалуйста. Пожалуйста, оставьте меня!
С быстротой гремучей змеи он бросился к ней, развернул, прижал к себе и впился в ее губы. Потом отпустил и воскликнул:
– Я никогда не дам вам уехать, Джули, никогда! Клянусь Богом и всеми святыми, вы будете моей. Может быть, не сейчас, не сегодня, но вы будете принадлежать мне. Запомните это.
И вышел, прежде чем она смогла что-нибудь ответить. Когда дверь со стуком захлопнулась, девушка на кровати пошевелилась и застонала. Джули повернулась к ней. Индианка пришла в себя. Она взглянула на Джули, и на ее лице появилось изумленное выражение, словно она не могла поверить в то, что видит. На долю секунды Джули испугалась. Но быстро взяла себя в руки и ласково спросила:
– Как ты себя чувствуешь? – Господи, да понимает ли она хоть немного английский?
Ответом ей были едва слышные слова, которые заставили замереть ее сердце.
– Джули. Это ты!
Джули широко раскрыла глаза. Может, она ослышалась?
– Ты меня знаешь? Откуда? – Она задрожала.
– Ты не помнишь Сюджин? – Девушка подняла голову, но тут же снова уронила ее на подушку. – Ребенок. Он мертв?
– Мне очень жаль… – Джули села на краешек кровати и убрала волосы со лба девушки. – У тебя был мальчик. Он родился мертвым. Врач ничего не смог поделать. Мне очень жаль. Поверь мне, пожалуйста, мы пытались…
– Я боялась, что мой ребенок умер во мне, – печально прошептала Сюджин. – Я уже несколько дней не чувствовала, как он двигается. Но это неудивительно. Чирикауа были очень жестоки. Даже юты не были так грубы, когда взяли меня из моего племени. – Ее голос сорвался. Внезапно она взглянула на Джули и воскликнула: – Твой мужчина. Они не убили его! Он жив, Джули, он жив!
– Мой… мужчина? – Джули не могла понять, отчего такая дрожь пронзила ее тело. – Я тебя не понимаю. Откуда ты меня знаешь? Кто ты?
Тут Сюджин уяснила, что Джули и правда ничего не помнит.
– Дерек Арнхардт. – Все ее внимание было приковано к лицу Джули. Она попыталась сесть. – Ты не помнишь? Капитан Арнхардт. Караван. Эрлоу Вэнс. Он приходил к чирикауа, когда я была там. Он помог им отыскать ружья и уничтожить караван. Джули, ты помнишь?
Джули была готова разрыдаться, но не могла понять почему. Она схватила индианку за плечи.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Скажи мне, что я должна вспомнить. Клянусь, я совершенно ничего не помню из своей прошлой жизни.
Сюджин огляделась. Увидев свой мешок, она ткнула в него пальцем. Джули стремительно подняла его и передала индианке.
… – Может, это поможет тебе, – пробормотала Сюджин, роясь в мешке. – Здесь есть кое-что, что я сохранила. Я была так тронута предсмертными словами той девушки, что взяла немного того, что она оставила тебе. Прости, если я сделала плохо, но я хотела, чтобы ее дух жил.
Она осторожно вытащила маленький пакетик и протянула его Джули. Та взглянула на него с любопытством. Затем высыпала содержимое себе на ладонь, и как только семена коснулись ее кожи, чей-то голос тихо прошептал:
«Посади эти семена… И когда цветы вырастут, вспоминай обо мне… и я никогда не умру…»
– О Боже!.. Сюджин! – Джули бросилась к своей подруге и обняла ее, из ее глаз брызнули горячие слезы, а тело затряслось: воспоминания лавиной обрушились на нее.
Все вернулось. Перед ее мысленным взором стремительно проносились сменяющие друг друга образы. Смерть Терезы вскоре после родов… Бегство убитого горем Майлза… И вдруг среди нахлынувшего потока воспоминаний, похороненный под пластами прошлого, как вспышка молнии, возник милый лик… Дерек.
– Он жив. – Она должна была услышать, как эти слова произносят ее собственные губы. – Дерек жив.
Сюджин кивнула.
– С ним все в порядке. Вождь апачей захотел сохранить ему жизнь. Дерек – великий воин. Он был ранен, а его разум до сих пор поврежден. Он не знает, кто он… как и ты не знала, пока не взяла в руки семена.
И губы Джули сами произнесли:
– Я люблю его.
Сюджин кивнула.
– Он околдован чарами пейота. Даже если бы я смогла пробраться к нему, я ничем не смогла бы ему помочь. Но, может быть, ты…
– Я доберусь до него, Сюджин, – решительно сказала Джули, и на это ей некому было возразить.
Сюджин закрыла глаза и снова опустилась на подушку. Она сделала свое дело. Она потеряла ребенка, но вернула Джули ее жизнь.
