Текст книги "Отважное сердце"

Автор книги: Патриция Хэган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Джули прижалась к нему.

– Будем просто сидеть и дожидаться смерти? – горько спросила она.

Он легонько встряхнул ее.

– Не говори так. Мне и так несладко. Мы будем сражаться. Ты меня слышишь?

Она кивнула. Конечно. Когда понадобится, она будет храброй – ради него, ради Даррелла, ради самой себя. Но сейчас ее отвага куда-то испарилась.

– Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты позаботилась о Сюзанне Джитер. Бобби Рэя убили, и она своими глазами видела это. Дай ей глоток виски и попробуй успокоить. Сейчас у нас нет времени на слезы.

Нет времени на слезы. Эти слова эхом отозвались в голове Джули. И в самом деле, в ближайшие часы им будет не до рыданий… это время придет позже.

– А что с Майлзом? – через силу спросила Джули, боясь услышать ответ. – Есть какая-нибудь надежда на то, что он жив?

– Скорее всего это так. Должно быть, он выехал, как только стемнело, – на несколько часов раньше Томаса. Трудно сказать, где он сейчас, но я сердцем чувствую, что с ним все в порядке. – Дерек бросил на нее взгляд, в котором ясно читалась вся его любовь. – Я не дам тебе умереть. Ни тебе, ни ребенку. Уж как-нибудь вытащу вас отсюда.

Джули собралась что-то ответить, но ее слова заглушили звуки выстрелов. Они повернулись и увидели, что Дотри Кэллахэн, размахивая белым флагом, бежит в сторону от фургонов. На его бледном от страха лице застыла глупая, страдальческая улыбка. Дерек крикнул, чтобы он остановился, но Дотри продолжал бежать.

– Не останавливай его, Арнхардт, – закричал Колби Бэскомб, – Мы сдаемся. Лучше уж быть рабами у индейцев, чем потерять свои скальпы.

– Болваны! – Дерек побежал к фургонам. – Индейцам не нужны рабы, они…

Раздался пронзительный крик, и все в ужасе уставились на Дотри Кэллахэна, который пошатнулся и упал на спину – две стрелы пронзили ему грудь, одна из них попала прямо в сердце. Его жена попыталась было вырваться от удерживающих ее мужчин, но через миг без чувств рухнула наземь.

– Они наступают! – разнесся над оцепеневшей от страха толпой голос Дерека. – Мужчины, по местам! Женщины, спрячьтесь и готовьтесь заряжать ружья!

Вот так! Они не стали ждать до утра!

Джули перелезла через баррикаду к остальным женщинам, моля Бога о том, чтобы с Дарреллом ничего не случилось. Увидев Сюджин, которая, крепко прижимая к себе обоих младенцев, скрючилась за полуразвалившейся бочкой, она почувствовала волну облегчения.

Мужчины стали стрелять, и вскоре дело наладилось – пустые винтовки отбрасывались женщинам, заряженные передавались обратно. Индейцы, дико крича, окружали фургоны. Их стрелы лились дождем. Вот пролетела одна, затем другая. Джули пришла к выводу, что индейцев не меньше сотни… а в их колонне только одиннадцать мужчин, тринадцать женщин, несколько подростков и дети. Неужели совсем никаких шансов?

Внезапно зажженная стрела попала в тент одного из фургонов. Тут же вспыхнуло пламя. Кто-то поднялся и помчался в ту сторону. Джули узнала Фрэнка Тодди. Дерек крикнул, чтобы он лег на землю, но Фрэнк продолжал бежать, пока стрела не вонзилась ему в правый глаз и он с истошным криком не рухнул навзничь. Его тело еще долго дергалось в предсмертных судорогах, пока он наконец не затих.

На этот раз никто не остановился, все продолжали свою работу – необходимость поддерживать непрерывный огонь и перезаряжать винтовки отвлекала от ужаса происходящего. Если бы не это, они, наверное, уже давно бы сошли с ума от страха. Защищающиеся были обречены и понимали это.

– Они отступают! – вдруг закричал кто-то. – Они отходят в ущелье!

Марта Тодди перелезла через баррикаду, подбежала к мужу и упала возле него, зайдясь от рыданий. Подошел кто-то из мужчин и отвел ее в сторону, мягко приговаривая, что уже ничего не поделать. Пока капитан не скомандовал «отбой», все должны были оставаться в укрытии.

Убедившись, что индейцы ушли окончательно, Дерек повернулся и сделал знак рукой – можно вылезать. Оглядев людей, он поразился тому, какое отчаяние было написано на их лицах. С этими же самыми людьми он когда-то отправлялся из Джорджии. Как же давно это было! Кажется, прошла целая вечность. Тогда они были бодрыми и жизнерадостными. Теперь же, казалось, тот внутренний свет, которым озаряли их надежда и вера, погас окончательно. Дерек глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться и произнес:

– Будем ждать утра. Они ушли, потому что уже темно, а они не любят воевать ночью. С рассветом они вернутся, и тогда уж не остановятся, пока все мы не будем мертвы.

– Ну так, черт возьми, сделайте же что-нибудь! – выпалил Колби Бэскомб. – Мы же не можем просто сидеть и дожидаться, пока нас прикончат.

– Не можем, – спокойно ответил Дерек. – Сейчас ты соберешься и поскачешь на север, в форт Бауи, и вернешься оттуда с солдатами.

– Я? – испуганно переспросил Колби, отступая на несколько шагов и в страхе озираясь по сторонам. – Почему я? Они же схватят меня так же, как схватили Кэрригана. У меня жена, дети…

– У всех дети, Бэскомб, – холодно заметил Дерек. – Никому не хочется ехать, но кто-то же должен.

– Да? – со слезами на глазах жалобно промямлил Колби, забыв о мужской гордости. – Ну а что же вы, капитан? Кажется, благодаря вам мы оказались в этой заварухе, значит, именно вы и должны рискнуть своей задницей…

Другие мужчины согласно загудели. Дерек посмотрел на них, на каждого по очереди, затем сказал:

– Хорошо. Я поскачу, если вам и правда этого хочется, а вы тут сами разбирайтесь.

Вперед вышла Элиза Тэтчер:

– Нет! Вы не можете нас бросить! Вы – наша единственная надежда. – Она умоляюще протянула руки к окружающим. – Не дайте ему уехать. Если мы все же отобьемся, не останется никого, кто сможет вывести нас отсюда. Никого, кто бы знал дорогу.

– Она права, – согласился кто-то.

– Да, – раздался еще один голос. – Арнхардт нам нужен. Без него нам никак не обойтись.

– Давай, Бэскомб! – выкрикнул кто-то. – Не будь трусом!

Дерек жестом попросил тишины.

– Если он откажется, кто из вас будет добровольцем? – с вызовом крикнул он.

Воцарилась полная тишина. Но вот толпа заволновалась, расступилась, и из нее вышел высокий худой мальчуган и встал рядом с Дереком. Лонни Брюс Уэббер, двигая выступающим кадыком, со всей отвагой, на которую только был способен, заявил:

– Я поеду, капитан. Я хорошо держусь в седле, и у меня быстрая лошадь. Нарисуйте мне карту, покажите, как ехать, и я домчусь туда быстрее черта.

– Нет! Только не мой мальчик! – Эстер подбежала и схватила сына, но он вырвался.

– Я так решил, ма, – твердо сказал он, отстраняясь от нее. – Я здесь лучший наездник. Ты это знаешь. И у меня самая быстрая лошадь, чертовски быстрая. Я смогу это сделать.

– Опять ты ругаешься, – машинально посетовала она, затем повернулась и взглянула на Дерека полными слез глазами. – Не разрешайте ехать моему мальчику. Его же убьют. Вы не должны ему разрешить.

– Он поедет, – заявил отец Лонни Брюса. – Он сам так решил. И он прав, он хороший наездник… чертовски хороший. У него лучшие шансы, чем у кого бы то ни было. И я… я горжусь им!

Лонни Брюс тяжело сглотнул.

– Вы только подскажите мне, как ехать. Я отправлюсь прямо сейчас.

Дерек положил руку мальчугану на плечи, и они отошли в сторону. Эстер громко зарыдала, и муж повел ее в фургон, пытаясь успокоить.

Колби Бэскомб растворился в темноте, стыдясь смотреть в глаза остальным.

Почувствовав легкое прикосновение к своей руке, Джули повернулась и увидела Сюджин с младенцем на руках. Джули взяла ребенка, поцеловала его в лоб и внезапно спросила:

– Сюджин, ты ведь знаешь чирикауа. Есть ли какой-нибудь шанс, что они нас пощадят?

Сюджин покачала головой.

– Нет. Они придут на заре, и мы все умрем. Они никогда не берут пленных, даже детей. Женщин они убьют последними, после того как индейские воины используют их и заставят молить о смерти.

Джули так крепко прижала к себе ребенка, что он даже захныкал.

– Есть одна возможность, – произнесла индианка. Джули молча ждала, не смея дать волю надежде. Сюджин, казалось, в мгновение ока превратилась из молоденькой девушки в умудренную опытом, иссохшую старуху: черные глаза застыли, голова склонилась, словно она собрала все свои силы, чтобы сказать:

– Я пойду к ним и попрошу убежища. Они возьмут меня к себе, сделают рабыней. Так как с ними нет женщин, они будут брать меня. Не важно, что я ношу ребенка, они слишком голодны. Пока они будут делать это, ты и другие можете бежать. Это единственный маленький шанс.

Джули пришла в ужас.

– Нет! Я этого не допущу, и Дерек тоже.

– Это единственная возможность, – непреклонно сказала Сюджин. – Единственная возможность спрятаться и переждать, пока не придут солдаты. Это нужно сделать.

Подошел Дерек, и Джули все ему объяснила.

– Мы не будем таким образом покупать себе свободу, – сказал Дерек. – И больше ни слова об этом, Сюджин. Поняла?

Сюджин кивнула и отошла в сторону.

– Это… это такая смелость – то, что она предложила, – с трудом выговорила Джули, крепче прижимая к себе ребенка. Но Дерек уже думал о другом. Он отвел Джули в центр лагеря и крикнул, чтобы остальные тоже подошли к ним. Когда все были в сборе, он сказал:

– Ночью я уведу отсюда женщин и детей и где-нибудь спрячу их.

– Нет! – Из толпы вышла Сюзанна Джитер. Она встала перед Дереком и заявила: – Я не стану прятаться. Мой муж мертв, и я собираюсь стрелять в этих убийц, в этих кровожадных подонков до последнего вздоха, пока меня тоже не убьют. И мои дети тоже будут драться. Пока у меня есть силы нажимать на курок, я буду сражаться.

– Я тоже остаюсь, капитан, – слабым, безжизненным голосом сказала Луэлла Бэскомб. – Без моего старика мне все одно не жить. Лучше уж умереть вместе с ним.

– Я с ней согласна, – тихо сказала еще одна. – Мы собирались начать новую жизнь. А какая нам жизнь без наших мужчин? Я скажу так: если это конец, так примем его все вместе.

Тут все женщины согласно закивали, а мужчины принялись громко протестовать. Дерек смотрел на них, слушал, но наконец его терпение лопнуло, и он закричал:

– Глупые женщины! Если вы останетесь здесь, вы наверняка умрете. – Он подождал, пока до всех дойдет смысл его слов. – Даже если парень доберется до Бауи, солдаты скорее всего не поспеют вовремя: чирикауа нападут с первыми лучами солнца.

Он повернулся к Джули и приказал:

– Скажи им. Объясни, какие они дуры. Скажи, что ты не собираешься жертвовать собой и ребенком.

Джули ничего не ответила, и он повторил:

– Скажи же им, черт возьми!

Джули дотронулась до нежного пушка на голове малыша. О Господи, неужели Дерек не понимает, что она не сможет жить без него? Не сможет жить без его любви. Он же сам учил ее, что это единственное, ради чего стоит жить. Все ждали, что она ответит. Наконец дрожащим голосом она прошептала:

– Я не могу, Дерек. Не могу бросить тебя.

Дерек закрыл глаза и поморщился, словно от боли. Но что он мог ей на это ответить?

Чувствуя, что он в отчаянии, Джули спросила:

– А ты, Дерек, смог бы бросить меня умирать?

Он с такой силой сжал руки, что даже суставы побелели.

– Я бы бросился на эти поганые стрелы и умер вместо тебя. Но если бы ты была мертва, я умер бы вместе с тобой!

Джули услышала, как какая-то женщина всхлипнула. Но она даже не повернулась. Она была слишком взволнована словами Дерека, чтобы обращать внимание на окружающих.

– Ну так оставайтесь и умирайте! – в бешенстве бросил Дерек женщинам, повернулся и пошел прочь, дав возможность каждому по-своему провести свои последние часы.

Глава 17

Джули ошеломили горькие слова Дерека, но уже через несколько минут она пришла в себя: она знала, что он сумеет справиться с отчаянием. Неожиданно Джули осознала: этот ребенок, что так доверчиво устроился у нее на груди был всем, что осталось от ее семьи. И вслед за этим она почувствовала острый укол вины. В ее сердце давно не осталось никаких сомнений: ее любовь к Дереку столь велика, что жизнь без него просто невозможна. Но могла ли она рисковать жизнью этого ребенка? Кто дал ей право играть роль Бога и распоряжаться чужими жизнями?

Бог… Джули подняла глаза к небесам и мысленно взмолилась, чтобы Он дал ей силы сделать то, чего Он от нее хочет.

Она любила Дерека всем сердцем, всей душой, каждый ее вздох был пронизан этой любовью, но малыш… она была обязана позаботиться о нем, невзирая ни на что, и с Божьей помощью она сделает это.

Джули повернулась к Сюджин, которая тенью следовала за ней по пятам.

– Проследи, чтобы Луэлла его накормила, – прошептала Джули. – Он скоро проснется и захочет есть.

Она передала малыша индианке и побежала за Дереком. Джули окликнула его в тот момент, когда он уже залезал к себе в фургон. Дерек медленно повернулся, готовясь к новому спору.

– Я решила уйти, – твердо заявила Джули. – Скажи, что от меня требуется.

Его лицо осветилось радостью, он кинулся было к ней, но тут же отпрянул, словно наткнулся на невидимую стену. Как бы ни хотелось ему сломать эту преграду, Дерек понимал, что в данных обстоятельствах она просто необходима.

– В полночь, – сказал он. – Возьми еду и воду и будь готова. С тобой пойдет Сюджин. Она знает, как пройти незаметно, и сможет провести тебя в безопасное место. – Он знал, что с внешней стороны ущелья в скалах есть немало подходящих пещер. – Ты будешь прятаться там, пока не исчезнет опасность.

Джули вздрогнула всем телом. «Опасность» исчезнет тогда, когда их караван будет полностью уничтожен.

– Теперь иди, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – У меня много дел, да и у тебя тоже. А времени мало.

Они молча стояли, не двигаясь с места. Не в силах больше сдерживаться, Джули бросилась к Дереку и прижалась к нему, почувствовав при этом, как напряглись его мышцы.

– Нет, – прохрипел он. – Так будет только хуже, Джули. Не говори ничего.

– Но я должна! – Она вцепилась в его руку. – Дерек, я должна сказать тебе, как сильно я тебя люблю и как жалею о том, что мы растратили столько бесценного времени на бессмысленные ссоры.

Дерек притянул ее к себе.

– Ты всегда любила меня. Я знал это с той самой первой ночи, когда мы встретились на «Ариане». Ты называла мое сердце железным. Но ты растопила его, а я растопил твое. Ты была моей, всегда была моей. Когда говорила, что ненавидишь меня, ты лгала. Ты любила меня. – Он медленно покачал головой. – Такая независимая!

Он обнял Джули и зарылся лицом в ее волосы.

– Ты была самой сильной, самой независимой женщиной из всех, кого я знал, но когда ты поняла, что и правда любишь меня, ты потеряла часть своей независимости. Это не война сделала тебя слабой, а твоя любовь ко мне. Теперь тебе нужно расстаться со своей любовью, и ты снова обретешь силу. Именно это пугает тебя, а вовсе не мысль о моей смерти.

– Да нет же, Дерек, нет! – Джули неистово замотала головой, возмущенная подобным предположением. – Я люблю тебя, и именно поэтому я отказывалась тебя бросить. Одиночество меня не пугает. Я хорошо себя знаю – я смогу с этим справиться. Понимаешь, я не имею права обречь на смерть ребенка, если могу спасти его. Но что бы нас ни ждало впереди, я всегда буду любить тебя. И всегда буду благодарить небеса за то, что у нас с тобой было.

Дерек обнял ее еще крепче, и его глаза наполнились слезами.

– Я всегда думал, что не смогу никого полюбить, Джули. У меня и в самом деле было «железное» сердце, но ты научила меня любить. И до последнего вздоха я буду благодарить Бога за то, что познал такую любовь. Было бы чертовски просто взять тебя и убежать, и бросить остальных, но если бы я их предал, я бы навсегда лишился покоя. – Он с трудом улыбнулся. – Это старинная традиция: капитан тонет вместе со своим кораблем. Если я не сделаю все, чтобы защитить этих людей, я не смогу потом жить. Поэтому я остаюсь с ними. Давай просто порадуемся тому, что мы были вместе, вспомним, как нам было хорошо, и не будем мучиться из-за того, что все это закончилось слишком рано и нам не суждено познать все, что могло быть у нас впереди.

Чувство грядущей утраты парализовало решимость Джули.

– Я не смогу жить без тебя, – выдохнула она, едва шевеля губами. Обрести любовь и тут же потерять ее навсегда! Дерек, пожалуйста…

Дерек призвал на помощь всю свою волю.

– Ты сможешь жить и без меня, – твердо сказал он. – Больше нет времени на разговоры. К полуночи будь готова, или, ей-богу, я уволоку тебя силой. Ты уходишь, Джули.

Он отпустил ее и повернулся к фургону. Джули хотела сказать что-то еще, но, прежде чем она успела открыть рот, словно из-под земли появилась Элиза Тэтчер с искаженным от гнева и страха лицом и закричала:

– Слушайте, вы, Дерек Арнхардт! Меня ждет муж, и вы обязаны позаботиться о том, чтобы избавить меня от всего этого. Я не собираюсь здесь умирать, и если я единственная из всех этих идиоток хочу уйти, я требую, чтобы вы вывели меня отсюда.

Дерек невозмутимо взглянул на нее и сказал:

– Джули переменила решение. Я увожу ее, малыша и Сюджин. Возьмите несколько фляг с водой и как можно больше еды – сколько сможете унести. Оденьтесь потеплее и в полночь будьте готовы.

Элиза не успела ничего ответить, потому что к ним подбежал один из мужчин и закричал:

– Капитан, там лошадь! И всадник. Скачет как угорелый.

Дерек тут же помчался вместе с ним к центру лагеря. Джули бросилась было за ними, но Элиза грубо схватила ее за руку.

– Слушай меня. Как только мы уберемся отсюда, я расстанусь с тобой и этой краснокожей. Я не возьму вас с собой в форт, потому что знаю: ты обязательно наговоришь Адаму… кучу вранья про меня с Томасом. Так что будь готова пойти своей дорогой.

Джули кивнула. Спорить с Элизой не имело никакого смысла, даже когда она была в нормальном состоянии, Джули бросилась к остальным как раз в тот момент, когда к лагерю подъехал всадник.

Лошадь перепрыгнула через препятствие и медленно подошла к людям. Это была лошадь Лонни Брюса. Изрешеченное стрелами тело мальчика сползло с седла и мешком упало на землю. Пронзительный крик Эстер эхом пронесся по равнинам и затих где-то в ущелье.

Глава 18

Звуки приглушенных рыданий постепенно растворились в шорохах ночи. В лагере переселенцев воцарились отчаяние и безысходность. Словно сам ангел смерти расправил свои черные крылья и безмолвно парил над головами мужчин, женщин и детей.

Эстер Уэббер, не говоря ни слова, уставившись невидящими глазами в пространство, сидела рядом с Сюзанной Джитер. Часть мужчин пошли искать забвения в виски, но забвение все не приходило. Дети спали, не подозревая о том, что, быть может, им скоро суждено уснуть навечно.

Джули нигде не смогла отыскать Сюджин и решила подождать ее в хозяйственном фургоне. Поклажа Джули оказалась тяжелой и громоздкой, пришлось привязать ее к спине, чтобы освободить руки, которыми она крепко прижимала к груди малыша. Дерек предупредил ее, что ребенок не должен издать ни звука, даже если для этого придется вставить ему в рот кляп.

Когда Джули подошла к назначенному месту, Элиза уже была там. Она стояла, закутавшись в толстую шерстяную накидку. Увидев Джули, она отвернулась. Из темноты вынырнул Дерек и спросил:

– Где Сюджин? Черт возьми, нам уже нужно выходить – к рассвету я должен вернуться.

Джули встревожилась.

– Она знала, в котором часу мы договорились выйти. С тех пор я ее не видела.

– Зато я видела, – сказала Элиза и объяснила, что заметила, как Сюджин проползла под одним из фургонов два часа назад. – Она сбежала. Остались только ты и я, Джули.

Джули повернулась к Дереку.

– Ты должен догнать ее. Может, она решила сделать то, что предлагала. Мы не можем этого допустить!

Дерек выругался.

– Это невозможно! Я же не могу побежать за ней. Это равносильно самоубийству. Ее жертва все равно нам не поможет. К рассвету они с ней закончат, – добавил он с жестокой прямотой.

– О, так она убежала к индейцам! – с иронией заметила Элиза. – Скво, конечно, с радостью выполнит любое желание каждого из этих дикарей, лишь бы только сохранить свою шкуру.

Джули ощутила бешенство, но все же заставила себя успокоиться. На гнев просто не было времени. Не было времени даже на то, чтобы горевать по поводу безрассудно отважного, но все же глупого решения Сюджин.

Дерек дал женщинам необходимые указания. Они должны были держаться чуть позади него, двигаться быстро и как можно тише, а если он подаст им знак, тут же упасть на землю. Беглецы направлялись прямо к индейцем, и это было их единственным преимуществом, так как апачи скорее всего с этой стороны их не ожидали. Дерек был уверен в том, что они смогут добраться до одной из пещер. Там он мог бы женщин оставить.

Они почти бесшумно продвигались в ночи, единственным звуком, нарушавшим тишину, был слабый шорох подошв по сухому песку. Дерек шел между женщинами, время от времени слегка дергая их за накидки, чтобы указать верное направление. Джули крепко прижимала к себе ребенка, готовая в любой момент пустить в дело матерчатый кляп, если малыш издаст хоть малейший звук.

Внезапно воздух прорезал громкий вой, и Джули тут же остановилась как вкопанная, а Элиза от неожиданности вскрикнула. Дерек сердито посмотрел на нее.

– Это горный лев, – прошептал он. – Больше рта не открывай. Апачи различают малейший шум и запросто отыщут нас.

В темноте черной громадой замаячило горное ущелье – они уже на милю отошли от фургонов. Внезапно Дерек дернул своих спутниц за накидки, и они замерли. Прежде чем Джули успела спросить, в чем дело, они услышали доносившийся откуда-то сверху шум – приглушенные женские крики и взрывы смеха. Джули похолодела. Это апачи развлекались с Сюджин. Дереку пришлось подтолкнуть Джули, чтобы заставить ее двинуться с места.

– Ничего уже не поделаешь, – прошептал он. – Пошли.

Луна скрылась за густыми, плотными тучами. Полная темнота вполне устраивала путников. Полагаясь только на память и интуицию, Дерек ощупью пробирался через расщелины, скользил по каменным выступам. Наконец он нашел пещеру, которая показалась ему подходящей. Он оставил на несколько минут своих спутниц и внимательно обследовал убежище, затем вернулся и провел их внутрь. Когда они, держась за стены и спотыкаясь, углубились в пещеру футов на тридцать, Дерек наконец остановился и тихо сказал:

– Думаю, здесь можно разговаривать, но только вполголоса.

Элиза тут же запричитала:

– Но здесь ужасно! И сколько же нам тут оставаться? Этот мерзкий запах! Пахнет как… как потный скунс.

– Кровь пахнет еще хуже, – грубо сказал Дерек и повернулся к Джули. – Отдай ребенка Элизе, и отойдем на минутку.

Джули не хотелось оставлять Даррелла Элизе, но другого выхода не было.

Дерек взял ее за руку и повел обратно, к выходу из пещеры. Найдя ровное место, он сел на пол и усадил Джули рядом с собой. Каждый из них понимал, какими бесценными были эти последние несколько минут, которые им суждено провести вместе.

– Ты слышишь? – улыбнулся Дерек. Джули покачала головой.

– Это шум моря, – тихо сказал он. – Послушай. Волны накатываются на берег и разбиваются о камни, резкие крики чаек, ветер. Чувствуешь, как ветер теребит твои волосы? – Он запустил пальцы в ее мягкие локоны. – Оближи губы. Ощути на них вкус соли. Это вкус нашей любви, твоей и моей, ведь она родилась в море. Мы – это море… его неведомые пучины, голубая гладь и шум прибоя… Постоянное. Бескрайнее. Вечное.

Джули зарыдала. Больше она не могла сдерживаться.

– Не вечное. Мы умираем, Дерек! Здесь. Сейчас. Ты же отправишься навстречу смерти. Останься со мной, Дерек! Если ты меня любишь…

Он быстро прижал пальцы к ее губам.

– Больше ничего не говори, – приказал он. – Я делаю то, что должен делать. А ты ошибаешься, Джули. Мы не умираем. Мы никогда не умрем, потому что нашу любовь уничтожить невозможно. Наша любовь превратится в облако, и будет качаться на волнах, и полетит вместе с ветром. Нет. Мы никогда не умрем. Мы будем жить вечно, Джули. Я люблю тебя.

Когда он ее обнял и поцеловал, Джули и вправду услышала море… легкая зыбь превращается в волны, белые барашки набегают на берег и триумфально превращаются в невесомую пену… пена лениво отползает назад, чтобы снова собраться в волны, снова родиться, еще раз познать радость триумфа. Они не умрут, просто не могут они умереть, и это чудесное мгновение будет длиться вечно. Вечно. Как море.

Но когда Дерек встал на ноги, чтобы уйти, Джули захлестнула огромная волна горечи.

– Я потеряла дом, маму, потом Терезу и племянницу, которой Бог не подарил и дня жизни. Любимого брата. Но… – она яростно затрясла головой, – я даже не думала, что Бог может сделать еще и это… что мне придется потерять и тебя.

– Мы падаем с вершины, Джули, – усмехнулся он в темноте. – Мы были уже на самой вершине, а теперь почва ушла из-под наших ног.

– Я не понимаю, – сквозь слезы прошептала она. Он с силой сжал ее руку.

– Я безумно раздосадован тем, что Бог выбил из-под нас гору, но все же чертовски высоко ценю то, что Он дал нам возможность взойти на вершину. По крайней мере, мы не простояли всю свою жизнь у подножия, в изумлении задрав головы и гадая, что же все-таки это такое – восхождение. Мы знаем, как это здорово – стоять на вершине. Знаем. А большинство людей так никогда и не поймут.

С этими словами он и вышел.

Джули вглядывалась в темноту, но – бесполезно.

Джули еще долго сидела не двигаясь, затем наконец поднялась и пошла к Элизе с ребенком. Элиза что-то забубнила, но Джули не слышала ее. Она взяла малыша и отошла в сторону. Она стояла в темноте пещеры, держа на руках своего племянника, и слушала море. Море окружало ее. Она чувствовала на губах привкус соли и видела пену, слышала крики чаек и завывание ветра. Она благодарила Бога за восхождение на вершину… и молилась о том, чтобы Он дал ей силы снова встать на ноги после ужасного падения, которое вот-вот должно было случиться.

Джули сидела у входа в пещеру и вглядывалась в небо. Темнота постепенно уступала место предрассветным сумеркам. Вскоре из-за гор должно было выглянуть солнце, возвещая приход нового дня.

Малыш захныкал и заворочался. В любую секунду он мог проснуться и захотеть есть. И что же Джули тогда делать? В ее груди нет молока. Он мог закричать, а апачи – услышать. Джули взглянула на Элизу и увидела, что та шевелит губами. Но слов Джули не слышала. Тогда она перевела взгляд на маленького Даррелла. Его ротик был открыт, но звуки по-прежнему не долетали до нее.

Внезапно Элиза поднялась на ноги, раздраженно подскочила к Джули и выхватила ребенка из ее рук. Джули увидела, как она подошла к сумке с припасами, что-то оттуда вытащила и засунула в рот малышу. Тот принялся жадно сосать, и тогда Джули вспомнила, что Луэлла Бэскомб объясняла ей, как приготовить для него соску из сахара. Может, она сделала одну такую и взяла с собой? Странно. Она не могла вспомнить.

Высоко в небе летала птица. Она то камнем бросалась вниз, то снова поднималась к облакам и там долго парила, летая кругами. Морская чайка? Нет. Чайка должна быть белой, а не черной. Джули, не отрывая глаз, завороженно следила за этим свободным полетом.

Где-то за спиной раздался испуганный возглас Элизы. Джули услышала и другие звуки: пронзительные крики, гортанные возгласы. Может, показалось? Нет. Они выезжали из ущелья – широкоплечие, обнаженные по пояс, краснокожие. Их неоседланные низкорослые мустанги неслись галопом, подгоняемые криками и ударами босых ног.

Всадники были крепкими и мускулистыми, их перевязанные лентами длинные черные волосы развевались по ветру.

Элиза в страхе отпрянула в глубь пещеры, крепко прижимая к себе ребенка, но Джули не могла оторвать от них взгляда.

Всадники приблизились к фургонам, и индейские стрелы дождем посыпались на переселенцев. Оборонявшиеся открыли огонь из винтовок. Вот один из воинов упал наземь и забился в агонии на песке, затем другой. Воздух наполнился стуком копыт, дикими воплями, грохотом ружейных выстрелов. Внезапно один из фургонов загорелся, пламя тут же перекинулось на соседний, потом на следующий, и жалкий маленький лагерь в мгновение ока превратился в пылающий ад.

Индейцы стали прорываться внутрь круга. Дико визжа, они вершили расправу, орудуя направо и налево ножами и томагавками.

Это длилось недолго. Вскоре в живых остался лишь один белый. Он был выше своих противников. Его плечи блестели на солнце. Он стоял на разрушенной баррикаде, патроны у него уже кончились, но он все сражался, держа в руках пустую винтовку и обрушивая ее на нападавших.

Кто-то ударил его по голове и рассек кожу. Кровь залила лицо – теперь он едва мог видеть своих противников. Сколько же их? Две дюжины? Три? Если бы они захотели, то могли бы схватить его в любой момент. Жить ему оставалось лишь считанные секунды. Но он не чувствовал ни малейшего страха. Он был слишком взбешен, чтобы чего-то бояться. Убить хотя бы еще одного, прежде чем погибнуть самому, – это было его единственным желанием. Он снова взмахнул рукой и обрушил приклад ружья на лицо индейца, который подобрался к нему слишком близко. Тот упал замертво. Но почему они его не хватают? Какого черта ждут?

Голос, шедший, казалось, из самых недр его души, перекрыл все остальные звуки:

– Ну, давайте! Возьмите меня, сукины дети! Попробуйте убить меня!

Апачи отступили и посмотрели на своего вождя, величественно восседавшего на своей лошади. А тот изумлялся удивительной отваге этого обреченного на смерть бледнолицего, который уже давно должен был умолять о пощаде, но все еще сражался. Воинам было приказано взять его живым, а вождь никогда не менял своего решения. Он крикнул что-то воину, который стоял за спиной у белого смельчака, и тот оглушил Дерека томагавком.

Джули стояла, не в силах пошевелиться. Она видела, как двое индейцев поволокли тело Дерека по земле и перекинули его через лошадь, как апачи собрали винтовки и патроны, вскочили на коней и ускакали в сторону маячивших вдалеке гор. И Дерек был с ними.

Она все это видела, но ее разум уже ничего не воспринимал.

Укрывшись за валуном на вершине скалы, Эрлоу Вэнс глядел вниз и улыбался. Как он и обещал, эти сукины дети сполна заплатили за все. Теперь индейцы получили свои ружья, а он наконец отомстил. Внезапно Эрлоу недовольно нахмурился: он вспомнил, что индейцы взяли Арнхардта с собой. Но, в общем-то, это было не важно. Арнхардт скорее всего ранен, а если он все-таки оклемается, апачи все равно его прикончат.

К окровавленным телам начали слетаться стервятники.