355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Патриция Хайсмит » Крик совы » Текст книги (страница 12)
Крик совы
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:14

Текст книги "Крик совы"


Автор книги: Патриция Хайсмит



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Можно задать тебе интимный вопрос? – спросил Джек.

– Спрашивай, – ответил Роберт.

– Ты хоть раз спал с Дженни?

– Нет, – ответил Роберт. – А что?

– По-моему, тогда все это было бы куда серьезней. Для нее, конечно. Дженни казалась такой молодой. И она была очень влюблена в тебя, верно ведь?

– Мне кажется, да. А я – нет. Я всегда старался дать ей это понять. Не думай что я оправдываю себя, Джек.

– Понимаю.

– Но мне следовало предвидеть. Сообразить. Я не должен был встречаться с ней после того, первого раза. Да мне больше и не хотелось ее видеть, но она сама меня разыскала… Приехала как-то к стоянке у фирмы, нашла мою машину и, когда я возвращался домой, поехала за мной следом. – Роберт закрыл глаза ему было тошно от собственного голоса от того, что он говорит.

– Ну и что было дальше?

– Дженни осталась у меня ночевать. Помню, она выпила всего два бокала, но захмелела и не захотела ехать домой. Она спала на тахте внизу, в гостиной. Так повторилось несколько раз, и Грег, конечно, заметил, что она не ночует дома. После этого он и напал на меня. Понимаешь, как все получилось, Джек?

Джек медленно кивнул.

– Надо было порвать сразу, а я не смог. Я только настаивал, чтобы мы виделись реже, но не порывал. У Дженни делался такой несчастный вид. Один раз, правда, я попытался все закончить, когда жил в Лэнгли, еще до того, как снял дом. Я сказал Дженни, что нам лучше не встречаться, и пытался ее уговорить выйти замуж за Грега.

– Ну и что?

Роберт оперся головой на руку.

– А потом, через несколько недель, она как раз и появилась на стоянке и поехала за мной, когда я возвращался домой.

– Понятно.

Понятно ли? Роберту хотелось сказать «Я никогда ничего ей не обещал», но ему было стыдно прибегать к жалким, обеляющим его заверениям.

– Пойду-ка я обратно, – сказал он, берясь за бумажник.

– Не дури, не ходи сегодня в контору, – отозвался Джек. – Позвони Джаффе. А хочешь, я ему скажу.

– Нет, я объяснюсь с ним сам.

Роберт объяснил Джаффе, что у него «личные неприятности», говорил кратко, напряженно и резко, как человек, которому нечего терять. Роберт не сомневался, что уже лишился места и думал, что самое правильное – написать письмо с просьбой его уволить.

К полудню Роберт вернулся домой. Сняв пиджак и галстук, он повалился на красную тахту и пролежал несколько часов, пока не начало смеркаться. Он не спал, но мозг его, казалось, бездействовал, даже мучившие его обычно бесконечные повторения событий и разговоров на этот раз его не донимали. Он словно умер, и Роберту думалось, что такое вот состояние – самое близкое к тому, что живой может представить себе о смерти. Встав, он съездил в Лэнгли за газетами. Купил «Инкваэрер» и «Лэнгли Газетт». Обе поместили сообщения о смерти Дженни на первых страницах, а в «Газетт» была еще и ее фотография. Сидя в машине, Роберт прочел газеты. Дженни умерла, держа в руках его свитер и открытку с рисунком, изображающим «птицу-пессимиста». Ее записка была опубликована полностью и курсивом. Среди других обычных газетных статей записка Дженни выглядела трагической, поэтичной и несколько неправдоподобной. На второй странице «Газетт» была фотография Сузи Эшем – в слезах с раскрытым ртом; Сузи рассказывала, как накануне заезжала к Дженни около десяти вечера, но сколько ни звала ее, ответа так и не добилась. Сузи сообщила также, что «три дня назад Дженни призналась как познакомилась с Робертом Форестером – он подглядывал за ней в окна. Грег Уинкуп это подозревал. Я думаю, Дженни боялась Роберта, вот и покончила с собой». Роберт скрипнул зубами и завел машину.

Когда он вернулся домой, звонил телефон. Роберт не стал снимать трубку. Он сел и снова внимательно изучил обе газеты. В них рассказывалось о драке между Форестером и Уинкупом в субботу шестнадцатого мая и сообщалось что об Уинкупе уже десять дней нет никаких известий. Конечна газеты могли уже упомянуть, что, по слухам, Уинкупа видели в Нью-Йорке, но, похоже, это сообщение не сочли достаточно надежным и печатать не стали.

Снова зазвонил телефон. Роберт решил, что совсем не отвечать нельзя. К тому же, если это полиция, они просто явятся сами.

– Алло! – хрипло сказал Роберт.

– Боб, это Наоми Тессер.

Роберт весь сжался.

– Здравствуйте.

– Мы с Диком только что прочли в газетах. И я… как вы, Роберт?

– Как я?

– Господи! Могу себе представить! Мы просто потрясены всем этим. Дженни всегда казалась немного странной и часто бывала какой-то нервной, иногда просто подавленной, мы это замечали.

Роберт ждал.

– Да, а что слышно насчет Грега? Нет ли каких новостей?

– Ах, насчет Грега, – сказал Роберт. – Да говорят, несколько дней назад его видели в одной нью-йоркской гостинице.

– Да что вы? А кто его видел?

– Не знаю.

– Ну хорошо, я понимаю, вам сейчас не до разговоров.

– Да, пожалуй.

– А еще эта Сузи Эшем, вот уж, как говорится, удружила, верно?

– Если вы имеете в виду ее рассказ о том, как мы с Дженни познакомились то это правда.

– Правда? И то, что Грег говорил, тоже правда?

– Да, мне уже надоело это скрывать. Да и зачем, теперь-то?

– Но… значит, вы подтверждаете, что Дженни вас боялась?

Эти новые подозрения вполне удобно для Наоми сменяли прежние – будто Роберт убил Грега.

– Да, возможно, это тоже имело значение. Простите, Наоми, вы не возражаете, если мы на этом закончим? Что? Спасибо, – он повесил трубку, невзирая на ее просьбы. «Подождите!»

«Теперь эти новости мгновенно разнесутся по городу», – подумал Роберт. То, что он подглядывал за Дженни, и то, что Грега видели в нью-йоркской гостинице. Только первая разнесется быстрей и запомнится лучше. Он проглотил две таблетки аспирина и сварил себе свежего кофе.

Около девяти позвонили Джек и Бетти Нилсоны. Они справлялись, как Роберт себя чувствует, не хочет ли приехать к ним переночевать. Роберт поблагодарил и отказался. Потом позвонила Никки. Она выразила соболезнование по поводу смерти Дженни, и сочувствие ее вполне могло бы сойти за чистую монету, если бы не саркастический тон. Но на Роберта и это не произвело впечатления. Он слушал вежливо, потом замолчал с трубкой прижатой к уху.

– Ну что, Бобби? Тебе нечего мне сказать? Ты слушаешь? Бобби, что же ты молчишь? Может, понял, что виноват?

Роберт осторожно повесил трубку. Потом снова лег на тахту. Он переоделся в пижаму и в халат, голова болела еще сильней, и ему не хотелось подниматься наверх в спальню, хотелось оттянуть мучительную бессонную ночь. В газетах сообщалось, что завтра за телом Дженни приедут ее родители. Роберт представил себе, как они клянут и винят его.

Ночь прошла ужасно. Пролежав в постели больше часа, Роберт спустился в кухню выпить горячего молока с виски, – может быть, после этого удастся заснуть Еще не было двенадцати. С чашкой в руке он прислонился к холодильнику и медленно пил молоко. Затем отодвинулся, чтобы поставить чашку в раковину, и тут за окном что-то взорвалось. Роберт бросился на пол. С минуту он лежал неподвижно, широко раскрыв глаза. «Это выстрел, – решил он, – не петарда и не автомобильный выхлоп». Значит, кто-то ходит сейчас вокруг дома, продолжал соображать он, может, заглядывает в другое окно, проверяет, попал ли в Роберта, может, смотрит в окно кухни, оно как раз сзади. Не двигаясь, он попытался проверить, не болит ли где-нибудь, нет ли крови. И с чего это он бросился на пол? Сказалась армейская выучка?

С улицы не доносилось ни звука

Роберт медленно поднялся понимая, что его прекрасно видно в оба окна ярко освещенной кухни, и, щелкнув выключателем у двери, потушил свет. Потом прошел в темную гостиную. В спальне наверху свет тоже не горел. За окнами стояла непроглядная тьма, так как фонарей поблизости не была Роберт подошел к переднему окну справа от парадной двери: в него, видимо, и стреляли. Отсюда был виден белый корпус холодильника. Окно в гостиной было приоткрыто дюйма на четыре, он высунулся и огляделся. Казалось, кругом темно и тихо. Темные круглые очертания кустов, темное высокое дерево – он вряд ли понял бы, что это кусты и дерево, если бы не знал, что они растут.

Интересно, сам Грег стрелял, задавался Роберт вопросом, или кто-то из его друзей? Роберт зажег свет в гостиной и медленно прошел к кофейному столику за сигаретой. Если действительно стреляли, следует сообщить в полицию. Он прошел в кухню, чтобы найти след от пули. На поверхности холодильника ничего не было видно. Роберт осмотрел стену по обе стороны холодильника. Потом изучил стену комнаты, примыкающей к кухне. Ничего. Он взял трубку, набрал номер полицейского участка в Риттерсвиле и рассказал о случившемся. Дежурный, с которым он говорил, казалось, просто рассердился. Он спросил, нашел ли Роберт след от пули и уверен ли он, что это был выстрел. Роберт сказал что уверен.

Дежурный обещал послать к нему полицейского.

Этого Роберт даже не ожидал.

Через час приехали двое. Они расспросили Роберта, в котором часу был сделан выстрел, – по мнению Роберта, в полночь, и откуда. Роберт не дотрагивался до окна, оно так и осталось приоткрытым. Но полицейские пулю не обнаружили. По логике вещей она должна была попасть в холодильник или в стену над ним, но отверстия нигде не было.

– Знаете, в тихую ночь и выхлоп машины может сойти за выстрел – сказал один из полицейских.

Роберт кивнул. Какой толк говорить, что он знает почти наверняка в него стрелял Уинкуп, если им самим это не приходит в голову. Ведь полицейским явно известна к кому их послали.

– Вы тот самый Форестер, что был знаком с этой Тиролф? – спросил один из них когда они приехали.

Вот Липпенхольц, тот бы догадался связать этот выстрел с Грегом. Наверно бы догадался. А эти двое выглядят классическими тупицами в полицейских мундирах, прибывшими на докучливый вызов по поводу какого-то непонятного шума.

– Вы не знаете, инспектор Липпенхольц сегодня работает? – спросил Роберт.

– Липпи? – полицейские посмотрели друг на друга. – Ага Вроде работает. С девяти? Или с восьми?

Полицейские уехали.

Роберт лег в постель, уже не думая, заснет ли. Времени до утра почти не оставалось.

Проснувшись, Роберт с чашкой кофе в руках обследовал кухню уже при дневном света. Он захотел чуть-чуть передвинуть вперед салатницу, стоявшую на холодильнике, и сразу увидел в ней пулю, увязшую в темном дереве. Наверно, пуля и сдвинула салатницу, решил Роберт, и вспомнил, что ночью один из полицейских поднимал ее, чтобы обследовать за ней стену, а потом поставил на место. Ну что ж, вот она пуля. Роберт попытался выковырнуть ее из салатницы, но пуля не поддавалась.

Он поставил салатницу рядом с собой на сиденье и поехал в Риттерсвиль. Постовой, к которому он обратился, направил его в центральное управление. Здесь в комнате с широкой дверью дежурил за стойкой сержант. Роберт назвался, пришлось продиктовать свою фамилию по буквам, чтобы сержант мог ее записать.

Потом сержант внимательно взглянул на салатницу и небрежно бросил.

– Тридцать второй калибр.

– Когда будет Липпенхольц? – спросил Роберт; он уже справлялся об инспекторе, когда вошел в комнату. Была половина десятого.

– Не знаю, – ответил сержант. – Может и сейчас прийти, а может и в двенадцать. Он на задании.

– Спасибо, – Роберт вышел, оставив на столе побывавшую в бою, но с виду такую домашнюю салатницу. «Вещественное доказательство «А», – подумал Роберт. – Вещественным доказательством «Б» мог стать он сам».

Может, Грег считает, что убил его этим выстрелом? Ведь Роберт упал и несколько минут лежал, не шевелясь. Наверно, Грег заглянул в окно, выждал пару секунд и убежал. Роберт не слышал, чтобы отъезжала машина. А может быть, у Грега машины нет. Ему трудно ее раздобыть, разве что украсть, а это опасно. Конечно, машину ему могла одолжить Никки, но вряд ли она станет так рисковать. Возможно, размышлял Роберт, стрелял все же кто-то из дружков Грега. Например, Чарлз Митчел из Риттерсвиля. Но скорей всего, сам Грег. Кто, кроме Грега может питать к нему такую ненависть, что готов пойти на убийство?

20

В тот день Роберт не в состоянии был работать, он понимал, что то же самое повторится и завтра и послезавтра. Возвращаясь из Риттерсвиля в Лэнгли, он решил сегодня же поговорить с Джаффе и сказать, что ему лучше уволиться. Он подаст официальное заявление. Такое же заявление вместе с извинениями по поводу случившегося пошлет мистеру Ганнароте из фирмы «Арробит» в Филадельфию. Конечно, подумал Роберт, все решат: раз увольняется, значит, признает себя виновным. Ну и пусть их. К тому времени Наоми Тессер уже наверняка сообщит десятку своих друзей о том, что он – маньяк, познакомился с Дженни Тиролф, подглядывая за ней, а эти друзья передадут ее рассказ множеству своих друзей. Сам Роберт всю эту историю уже знал наизусть, но для других она будет захватывающе интересна. Для кого-то рассказ Наоми Тессер прозвучит как подтверждение слухов, для кого-то – как гром среди ясного неба, но, как бы то ни было, все в это поверят, ведь Форестер сам признался.

Он опоздал на работу минут на десять-пятнадцать Когда он вошел в чертежную, все уже были на местах. При его появлении многие подняли голову, с одними он поздоровался, другим просто помахал рукой. Сегодня он чувствовал себя не таким смущенным, как накануне или в другие дни после того злополучного вторника на прошлой неделе. Он увидел, что Джек Нилсон поднялся из-за стола и идет навстречу. Роберт снял плащ и, перекинув его через руку, пошел к своему шкафчику.

Джек, встревоженно глядя на него, поманил его в коридор.

Роберт покачал головой.

– Я хочу поговорить с Джаффе, – тихо объяснил он Джеку, когда тот подошел поближе. Все в комнате работали, не поднимая головы. – Даже не знаю, чего это я собрался вешать плащ.

– Попроси у него отпуск до конца недели, – посоветовал Джек. – Господи! Это же вполне естественно.

Роберт кивнул. Прежде чем направиться в кабинет Джаффе, он подошел к своему столу.

– Боб, – Джек догнал его и заговорил шепотом, – по-моему, минуты две назад сюда наведывался полицейский в штатском. Я видел, как он разговаривал с Джаффе в холле. Я, конечна не ручаюсь, но… – он замолчал.

– Хорошо, спасибо. – Роберту вдруг стало не по себе. Он повесил плащ на спинку стула.

– Что с тобой? Ты в порядке? – спросил Джек.

– В порядке, – сказал Роберт.

Головы вокруг начали подниматься.

– Если хочешь сегодня уйти, давай сначала встретимся в столовой, выпьем кофе или чего-нибудь еще.

– Ладно, – сказал Роберт и, помахав рукой, пошел в кабинет Джаффе.

Заглянув через стеклянную перегородку в приемную, он увидел что из лифта выходит Липпенхольц в светло-сером костюме и в шляпе. Липпенхольц тоже сразу его заметил и, кивнув головой, сделал знак подойти. Он остановился, явно поджидая Роберта. Роберт толкнул стеклянную дверь.

– Вы, значит, здесь – сказал Липпенхольц – Все еще работаете?

– Вы хотели меня видеть? – спросил Роберт.

– Да. Давайте сядем, – он жестом указал на стоявший рядом с лифтом диванчик, рассчитанный на двух с половиной человек.

Роберту не хотелось садиться, но он подчинился.

– Я слышал, в вас стреляли, – сказал Липпенхольц. – Но вы вроде не ранены, – он затянулся.

– Нет, пулю я нашел утром. Тридцать второй калибр. Вам, вероятно, уже доложили.

– Нет.

Роберт рассказал, где оказалась пуля, и сообщил, что отвез салатницу в полицейский участок в Риттерсвиле. Липпенхольц слушал его с интересом, но особого впечатления рассказ Роберта на него не произвел.

– Вы случайно не знаете, у Уинкупа есть разрешение на оружие? – спросил Роберт. – Я понимаю, купить пистолет он мог и без разрешения, но…

Липпенхольц несколько минут молча всматривался в Роберта.

– Нет, у Уинкупа нет разрешения на хранения оружия. Я это помню, поскольку проверял его бумаги. А вы, естественна убеждены, что в вас стрелял Уинкуп?

– Сильно подозреваю, что это так.

– Видите ли, мистер Форестер прошлой ночью произошло еще одно немаловажное событие. Мы нарочно не поместили сообщений в утренних газетах. Тело Уинкупа выбросило на берег возле Трентона. Во всяком случае, мы полагаем, что это – тело Уинкупа. Осмотр трупа еще не закончен, – Липпенхольц поглядел на Роберта и указательным пальцем поскреб свой щербатый подбородок. – Учитывая это обстоятельство, как вы думаете, кто еще мог в вас стрелять? Кто-нибудь из этих хулиганов – друзей Уинкупа?

– Какие у вас доказательства, что утопленник – Уинкуп? – спросил Роберт.

– Пока никаких, но рост тот же – шесть футов два с половиной дюйма. Одежда не сохранилась, только брюки частично. Пряжка на ремне самая обычная. Инициалов ни на чем нет. Хуже всего, что и волосы не сохранились. Экспертиза считает, труп пробыл в воде дней десять-четырнадцать. Ну, а камней в Делавэре предостаточно. Череп проломлен. Может, ударился о подводную скалу, но скорее это результат удара тупым предметом или камнем, использованным как орудие убийства. Что вы на это скажете? Тело нашли вчера около восьми вечера. Его прибило под лодочные мостки, так его и обнаружил владелец лодки, когда стал ее привязывать.

Роберт пожал плечами.

– Что я могу сказать? Я думаю, что это не Уинкуп. Вы же сами говорите, что доказательств пока нет.

– Нет, но в пользу того, что это Уинкуп, свидетельствуют два обстоятельства. Во-первых, здесь, у нас, не пропадал никто такого роста. Во-вторых, впечатление, что этого парня убили.

Роберт с удивлением заметил, что сегодня ему ничего не стоит сохранять спокойствие.

– Но ведь нужно как-то еще проверить? Установить возраст. Разве о возрасте нельзя судить по костям? А цвет глаз?

– О глазах лучше не говорить, – ответил Липпенхольц.

Роберт нетерпеливо встал. Видно, труп в ужасном состоянии.

– Вы куда?

Роберт, не отвечая, закурил.

– А ваша приятельница не считала что Уинкупа убили вы? А, мистер Форестер? Не потому ли она и покончила с собой, да еще написала что вы означаете смерть?

Роберт нахмурился.

– Что вы хотите сказать? Что значит «не считала»?

– Я спрашиваю, не подозревала ли она вас? А может, даже была уверена?

Роберт налил из автомата воды в бумажный стаканчик, залпом выпил и выбросил стакан в мусорную корзину.

– Не знаю. Знаю только, что с ней говорили ее друзья. Кое-кто из друзей. Но дело ведь не в этом? Дело в том, кто этот утопленник – Уинкуп или нет.

Липпенхольц молча смотрел на Роберта на его тонких губах играла легкая усмешка

– А пока вы это устанавливаете, меня подстрелят. Возможно, сегодня же вечером.

– Ну, в этом я очень сомневаюсь, мистер Форестер.

Роберту захотелось его ударить.

– Я полагаю, что по закону надо искать истинного преступника. А вы хотите привлечь меня только потому, что я у вас под рукой.

– Именно так мы, возможно, и поступим, мистер Форестер.

Роберт швырнул сигарету в ящик с песком и пожал плечами.

– Ну что ж, по правде говоря, в тюрьме, наверно, безопасней, чем у меня дома.

И тут он представил, как эксперт, за которым последнее слово, признает, что найденный труп – труп Уинкупа. Может, это случится сегодня. Что тогда? Сколько могут дать за непредумышленное убийство? А может, теперь они считают его умышленным?

– Вам хочется попасть в тюрьму, мистер Форестер?

– Нет. – Роберт засунул руки в карманы брюк. – Это что, такая юридическая процедура? Вы всегда сначала спрашиваете подозреваемого, хочется ли ему в тюрьму?

– Нет, не всегда. Может быть, вы взглянете на труп? Мы бы хотели, чтобы вы на него взглянули.

– Прекрасно! – таким же непринужденным тоном ответил Роберт. – Подождите минутку, я только возьму плащ.

Роберт вернулся в чертежную, прошел мимо своего стола к шкафу, потом повернул, вспомнив, что плащ не в шкафчике, а на стуле. Джек вопросительно посмотрел на него, но Роберт покачал головой и успокаивающе помахал рукой. Потом возвратился в приемную к Липпенхольцу.

Пока они ждали лифта, Липпенхольц оглядел Роберта с ног до головы.

– Почему вы в плаще? Дождя ведь нет, – сказал он. – Солнце светит вовсю.

– Я люблю плащи, – ответил Роберт.

Он заметил что Липпенхольц страшно доволен, как будто уже успешно закончил расследование.

В черной полицейской машине Липпенхольца они отправились в Риттерсвиль. Липпенхольц сказал, что охотно отвезет Роберта обратно или поручит это кому-нибудь из патрульных.

– Вы были у родителей мисс Тиролф? – спросил он по дороге.

– Нет.

– И не пытались увидеться с ними?

– Нет. Я с ними не знаком, – сказал Роберт.

– Славные люди.

Роберт вздохнул, он был раздражен и чувствовал себя несчастным.

В Риттерсвиле Липпенхольц оставил машину у полицейского участка, и они вошли в дом вместе. Движением пальца Липпенхольц показал седовласому полицейскому, что они нуждаются в провожатом, и дал знак Роберту следовать за собой вниз по деревянным ступеням в конце комнаты. Внизу стояло шесть эмалированных столов, но занят был только один, на нем лежал труп, накрытый грязно-белой простыней. В углу читал журнал полицейский, на вошедших он не обратил никакого внимания.

– Вот он, – сказал Липпенхольц приподнимая угол простыни и откидывая ее.

Роберт заранее постарался взять себя в руки, но при виде трупа слегка попятился. Не сохранилась даже нижняя челюсть. Обозначились кости черепа, ключицы. Излохмаченная бескровная бледная плоть покрывала скелет. Тело казалось телом очень старого человека.

– Зубы, – произнес Роберт. – У него сохранилось несколько зубов.

Липпенхольц живо взглянул на него.

– Да, мы пытаемся найти зубного врача, у которого лечился Уинкуп. К сожалению, он сейчас в штате Юта гостит у родственников. Даже хуже, он там на охоте или что-то в этом роде, – казалось, это обстоятельство забавляет Липпенхольца. Он все еще держал простыню в руках, чтобы Роберту был виден труп.

Движением руки Роберт попросил его закрыть тело.

– Я ничего не могу сказать, сколько бы ни рассматривал его.

– Что-то вы побледнели, мистер Форестер.

У Роберта тошнота подступала к горлу. Он повернулся к двери, высоко поднял голову, но от этого запах, заполнявший помещение, стал еще сильнее. Роберт нарочно двинулся к выходу медленно, не торопясь, так что Липпенхольц открыл дверь первым.

– Спасибо, Чарлз, – крикнул он дежурному, погруженному в чтение, тот в ответ что-то буркнул.

– Как вы думаете, сколько потребуется временя чтобы добраться до этого зубного врача? – спросил Роберт.

– Не знаю.

– А картотека его здесь? Разве никто не может навести по ней справки?

– У него маленькая приемная в Хэмберт Корнера Она заперта.

– Вы сообщили ему в Юту, что дело срочное?

– Нам даже не удалось с ним связаться. Мы говорили только с родственниками. Он куда-то уехал.

– Как его фамилия?

– Макквин, – ответил Липпенхольц – Томас или Теодор. – Он все еще внимательно наблюдал за Робертом. – Что вы скажете об этом трупе? Рост – шесть футов два с половиной дюйма. Худощавое телосложение.

Роберт ответил инспектору только взглядом, ему все еще было не по себе, он не мог даже говорить на эту тему. Липпенхольц вышел вместе с ним на улицу, но задержался на каменном крыльце, разговаривая с другим полицейским, а Роберт отошел к автомобильной стоянке и быстро освободился от нескольких глотков кофе, который выпил утром. К тому времени, как Липпенхольц вместе с другим полицейским подошел к нему, Роберт уже курил.

– Этот джентльмен доставит вас обратно в Лэнгли, – Липпенхольц показал на высокого полицейского и тихо добавил: – Я хотел задать вам сегодня кое-какие вопросы, но, кажется вы себя неважно чувствуете.

– Какого рода вопросы?

– Ну… знаете, давайте подождем до тех пор, когда мне удастся связаться с зубным врачом…

Роберт сказал:

– А нельзя ли сегодня на ночь приставить ко мне охрану? Скажем, полицейский в машине мог бы дежурить перед моим домом.

– Полицейскую охрану? – сказал Липпенхольц улыбаясь еще шире.

– Вы ведь только недавно спросили меня не хочу ли я в тюрьму, а назначить одного полицейского у моего дома – это и дешевле, и проще, правда?

Липпенхольц молча улыбался, явно стараясь придумать в ответ что-нибудь остроумное.

– У меня нет оружия, а у того, кто пытается меня подстрелить, есть, – сказал Роберт.

– Ну, бросьте, не надо преувеличивать…

– Вы ведь не начальник этого полицейского участка, инспектор Липпенхольц? – Роберт ощутил, как на лбу у него выступил холодный пот.

Улыбка сбежала с лица Липпенхольца. Его светлые брови сошлись в напряженную горизонтальную линию.

– Ну знаете, не в вашем положении…

– Вы не хотите согласиться, что за мной охотится с пистолетом Уинкуп, потому что вам это невыгодно. А может быть потому, что у него нет разрешения на оружие? – Роберт рассмеялся.

Тут высокий полицейский, стоявший рядом с Липпенхольцем, громко заворчал, как собака ожидающая хозяина

Липпенхольц задрал изрытый оспинами подбородок.

– Слушайте, мистер Форестер, как бы вам не договориться еще до худших неприятностей, поостереглись бы! Кто вы такой, как по вашему? Нарушитель спокойствия в самом скверном смысле этого слова! Мы можем вас арестовать по обвинению в подглядывании, это вы понимаете? К тому же вам вот-вот предъявят обвинение в убийстве. И вы еще смеете…

– Смею! А дальше что?

Лицо Липпенхольца перекосилось он посмотрел на стоявшего рядом полицейского.

– Хорошо, мы выделим вам дежурного. Когда ему приступать?

– Когда хотите. Чем раньше, тем лучше.

– Ладно, – сказал Липпенхольц самодовольно ухмыляясь как будто делал Роберту одолжение.

– Значит, я могу на вас положиться? Сегодня ночью, по крайней мере, охрана будет? – спросил Роберт.

– Будет, – ответил Липпенхольц.

Роберт сомневался что ему можно верить.

– Отвезите его в Лэнгли

Полицейский взял Роберта за локоть, но тот вырвал руку. Тогда полицейский показал ему на черную машину, и Роберт последовал за ним. Липпенхольц пошел назад в участок. «Наверно, будет, распустив слюни, изучать труп», – подумал Роберт.

Всю дорогу в Лэнгли полицейский молчал, как каменный. Роберт немного успокоился. Он в первый раз столкнулся с законом, с жестким законом, но ведь ему и раньше приходилось слышать, что в полиции со всеми обращаются и разговаривают жестко, так стоит ли принимать это близко к сердцу? Точно так же ведут себя часто дорожные инспекторы, а у тех поводы гораздо ничтожней. Роберт был доволен, что он настоял на своем. А у него хватило духу, наверно, только потому, что он знал: терять ему нечего.

– Куда нам? – спросил полицейский когда въехали в Лэнгли.

– В «Лэнгли Аэронотикс», – ответил Роберт.

Полицейский остановился у ворот стоянки. Роберт вышел, прошел внутрь, отыскал свою машину, сел в нее и поехал домой. Потом он позвонит Джеку Нилсону, а сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать. Дома все его вещи были упакованы, кроме некоторых кухонных принадлежностей. В гостиной на полу лежали открытые, почти заполненные чемоданы. Предполагалось, что через два дня, тридцать первого мая, он переедет в Филадельфию и поселится в какой-нибудь гостинице. Теперь все это отпадало, все, кроме переезда, ведь он обещал своему квартирному хозяину тридцать первого выехать. Роберт подумал, что больше его ничто здесь не задерживает – только надежда увидеть Грега, безумная надежда схватить его живым или мертвым и приволочь в полицейский участок, а иначе разве полицейские поверят ему на слою, что он видел Уинкупа? Роберт выпил виски со льдом, чтобы немного успокоиться. Поймал себя на том, что думает о родителях Дженни. Чем, она говорила, занимается ее отец? Ему захотелось написать им, попытаться объяснить – нет, не выгородить себя, а попробовать как можно убедительней объяснить, почему то, что случилось, должно было случиться. А может быть, ее родителям вовсе не хочется этого знать? Наверно, то, что она умерла, для них самое главное и заслоняет все остальное. Дженни похоронят завтра в Скрентоне, это он узнал из газет.

Роберт вздрогнул, услышав, как кто-то скребется под окном возле входной двери. Он быстро метнулся к окну и прижался к стене. От яркого света пришлось прищуриться, тут он увидел у своего почтового ящика коричневую с белым собаку, похожую на колли. Собака семенила прочь, принюхиваясь к земле. Роберту показалось, что он уже видел ее здесь. Поддавшись какому-то порыву, он открыл дверь и свистнул. Собака остановилась, повернулась, сделала шаг назад к Роберту и замерла в нерешительности. Роберт свистнул еще раз, вышел на крыльцо и присел на корточки.

Пес пригнул голову, поджал живот и, виляя хвостом, медленно двинулся к Роберту. Роберт, благодарный псу за его дружеское расположение, потрепал собаку по голове.

– Хороший, хороший пес. Ты голодный?

«О чем я спрашиваю?» – подумал Роберт под пушистой шерстью собаки можно было пересчитать все ребра. Роберт вернулся в кухню, достал из холодильника остатки жаркого – его оказалось немного, открыл банку рубленой соленой говядины. Собака, не решаясь войти в дом, ждала на крыльце. Роберт положил мясо на тарелку и поставил перед ней. Собака набросилась на еду и все косилась на Роберта то ли благодарно, то ли подозрительно; ребра у нее так и ходили ходуном. Роберт улыбался, с удовольствием наблюдая, как она ест. Потом собака вошла в дом. Весь день она спала, просыпаясь, когда Роберт делал какое-нибудь движение видно, боялась, что он уйдет. Роберт заметил что это сучка.

В пять поехал за гостями и поманил собаку на улицу, он не хотел запирать ее, вдруг у нее есть дом и она захочет уйти.

Утренним газетам Липпенхольц вероятно, не разрешил опубликовать сообщение о найденном трупе, но все вечерние поместили его на первых полосах. «Власти ждут только окончательного подтверждения от зубного врача Томаса Макквина из Хэмберт Корнерз, который на время уехал из города». «Окончательного подтверждения!» Как будто у полиции достаточно других доказательств, подтверждающих, что утопленник именно Грег Уинкуп.

Собака ждала на крыльце и завизжала от радости, когда Роберт подошел. Он хотел заехать в магазин, купить собачьих консервов, но забыл. Пришлось дать ей пару сырых яиц и миску молока, а два яйца он поставил вариться для себя.

И тут зазвонил телефон.

Скоро стемнеет. Роберт, устало поднимаясь, взглянул на три окна в гостиной и подумал, что нужно хотя бы спустить поскорее шторы; ведь, когда он ездил за газетами, никаких намеков на полицейскую охрану не было. Он взял трубку.

– Липпенхольц – отрывисто прозвучал голос инспектора – Доктор Макквин приедет в субботу вечером. Я думал, вам небезынтересно это узнать.

– Хорошо. Спасибо.

До субботнего вечера ждать остается не меньше сорока восьми часов.

– Сегодня будете ночевать дома?

– Да, – ответил Роберт. – Вы направили кого-нибудь ко мне на дежурство?

– М-м-м, да Скоро мой человек будет на месте.

– Спасибо, – сухо ответил Роберт. – Надеюсь, будет.

– Я вам еще позвоню, – пообещал Липпенхольц и повесил трубку.

Роберт спустил шторы и зажег настольную лампу на письменном столе. Яйца закипели. Он выключил газ и съел их стоя возле раковины «Не пойти ли в кино? – подумал он. – Просто чтобы уйти из дома». Но мысль об этом была так противна, что он решился остаться. Роберт выпил еще неразбавленного виски. Посмотрел на занавешенные окна гостиной, потом на собаку, она лежала, уткнув голову в пол между передними лапами, и наблюдала за ним. «Буду весь вечер присматриваться к собаке, не слышит ли она чего», – решил Роберт.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю