Текст книги "Призванные луной"

Автор книги: Патриция Бриггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Если другие соглашались переселиться в резервацию, им предоставляли небольшой дом и ежемесячное пособие. Их детям (как сыну Зи Теду) давали стипендии в хороших университетах, где они могли стать полезными членами общества… конечно, если найдут работу.

Резервации вызвали множество споров с обеих сторон. Лично я считаю, что и Серые Повелители, и правительство могли бы уделить гораздо больше опыту организации поселений коренных жителей Америки, но Зи был убежден, что резервации – это только первый шаг в планах Серых Повелителей. Я достаточно знала о них, чтобы соглашаться с ним, но все равно тревожилась. Какими бы недостатками система резерваций ни обладала, она уменьшила напряжение между людьми и другими, по крайней мере в США.

Однако такие люди, как наш гость-проповедник, были доказательством того, что предрассудки и ненависть никуда не ушли. Кто-то за мной прошептал, что надеется на скорое выздоровление пастора Хулио, все окружающие с ним согласились, и это меня немного подбодрило.

Я слышала о людях, которые видели ангелов или ощущали их присутствие. Не знаю, чувствую ли я Бога или одного из его ангелов, но в большинстве церквей я преисполняюсь доброжелательностью. Однако пастор продолжал свою проникнутую страхом речь, и я прониклась духом растущей печали.

Когда я уходила, пастор пожал мне руку.

Я не другая, хотя этот термин имеет очень широкое значение. Моя магия происходит из Северной Америки, а не из Европы, и у меня нет стремления сливаться с людским населением. Но все равно: этот человек возненавидел бы меня, если бы узнал, кто я.

Я улыбнулась ему, поблагодарила за службу и пожелала всего самого хорошего. «Возлюби врага твоего», – говорится в Писании. Моя приемная мать обычно добавляла: «По крайней мере будь с ним вежлива».

Глава вторая

Когда в понедельник я приехала на работу, Мак сидел на ступеньках мастерской.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица и не продемонстрировать чувство глубокого удовлетворения, которое ощутила. Просто передала Маку пакет с только что купленными сэндвичами, чтобы достать ключ и открыть дверь. Я выросла среди диких животных и знаю, как обращаться с ними. Сердечный прием отпугнет Мака сильнее, чем резкие слова, если я его верно оцениваю, но еда – всегда хорошая приманка.

– Ешь, – сказала я, направляясь в туалет, чтобы переодеться в рабочую одежду. – Оставь мне один, остальные – твои. К тому времени как я вернулась, все, кроме одного, исчезли.

– Спасибо, – поблагодарил он, глядя на мои ноги.

– Отработаешь. Пошли, поможешь мне поднять дверь гаража. – Я прошла через контору в мастерскую. – Сегодня ничего срочного, можем повозиться с моим «жуком».

«Жук» выглядел невзрачно, но когда я закончу, он будет выкрашен, отполирован и замурлычет, как котенок. Тогда я продам его вдвое дороже, чем купила, и подыщу для восстановления другую машину. Почти половину моего дохода приносит восстановление старых классических моделей «фольксвагена».

Мы молча проработали несколько часов, и он наконец попросил разрешения позвонить по телефону в другой город.

– Если не в Китай, – ответила я, уговаривая болт, покрытый тридцатилетней ржавчиной.

Я не стала подкрадываться к двери конторы. Я не подслушиваю частные звонки. Мне это ни к чему. У меня слишком хороший слух.

– Алло. Это я.

Мой слух, впрочем, не так хорош, чтобы я могла разобрать слова того, с кем он разговаривает.

– У меня все в порядке. Все хорошо, – затараторил Мак. – Я не могу долго говорить. – Пауза. – Тебе лучше не знать. – Пауза. – Да. Видел в газетах. Ничего не помню после того как мы ушли с танцев. Не знаю, кто ее убил и почему не убили меня.

«О нет!» – подумала я.

– Будет лучше, чтобы ты не знал, где я. – Пауза. – Говорю тебе, я не представляю, что случилось. Знаю только, что я ее не убивал. – Пауза. – Просто хочу, чтобы ты сказал маме и папе, что со мной все в порядке. Я люблю их – и я найду тех, кто ее убил. Мне пора идти. – Пауза. – Я тоже тебя люблю, Джо.

Есть дюжина историй, которые подойдут для объяснения того, что я услышала. Две дюжины.

Самое главное, что вервольфы передают из уст в уста, связано с тем, что при первом изменении формы вервольф не знает, кто он.

Я мысленно перевела половину разговора Мака в картину того, как мальчишка уходит с подружкой с танцев, чтобы погулять в полнолуние, не зная правды о себе. Новые вервольфы, если только у них нет руководителя из числа сильных доминантов, при первой перемене не способны контролировать своего волка.

Если Мак – новый вервольф, это объясняет, почему он не выделил меня среди окружающих людей. Пользованию новыми чувствами надо научить.

Здесь, в США, большинство вервольфов находится под опекой родственников или друзей. Существует специальная структура, обучающая новых вервольфов и обеспечивающая их безопасность для окружающих, но все равно случаются редкие нападения бродячих вервольфов. Одна из задач стаи – убивать таких бродяг и отыскивать их жертвы.

Несмотря на многочисленные рассказы, тот, кого укусит вервольф, сам не обязательно становится вервольфом. Нужно настолько серьезно ранить жертву, чтобы она была на пороге смерти; только тогда волшебство вервольфа преодолевает иммунную систему. О таких нападениях сообщают заголовки газет: «На человека напали бешеные собаки». Как правило, жертва умирает от ран или от перехода. Но если выживает, то поправляется очень быстро, просто чудотворно – до следующего полнолуния, когда узнает, что она в сущности не выжила. Вернее не выжила такой, какой была прежде. Обычно такого вервольфа сразу отыскивает стая и облегчает ему переход к новому образу жизни. В стае внимательно следят за новостями и читает газеты, чтобы помешать новому волку остаться в одиночестве – и чтобы защитить свои тайны.

Может, Мака никто не нашел. Может, он убил свою девушку, а когда вернулся в человеческий облик, не поверил, что он это сделал. Не поверил в то, кем он стал. Я ранее действовала на основе предположения, что он ушел из своей стаи, но если он новый волк, необученный волк, он еще опасней.

Я сломала ржавый болт, потому что работала недостаточно внимательно. Когда Мак вернулся, я удаляла остаток болта с помощью инструмента, который имеет самое обманчивое название в мире – в нем нет ничего легкого.[6]6
  Инструмент для извлечения застрявших частей двигателя называется по-английски easy out; easy – легкий. – Прим. перев.


[Закрыть]

Я не собиралась ничего ему говорить, но слова вырвались сами:

– Я знаю кое-кого, кто может тебе помочь.

– Никто не может мне помочь, – устало ответил он. Потом улыбнулся: его улыбка была бы гораздо убедительней, если бы глаза не оставались печальными. – Со мной все в порядке.

Я опустила инструмент и взглянула на парня.

– Да, вероятно.

«Не делаю ли я ошибки, не настаивая? Надо рассказать о нем Адаму до следующего полнолуния».

– Помни только, что до завтрака я готова поверить во что угодно.

Рот его дернулся.

– Льюис Кэрролл.

– А еще говорят, что молодежь нынче необразованная, – заметила я. – Если поверишь мне, сможешь убедиться, что мои друзья в состоянии помочь тебе так, как ты и не подумал бы.

Тут зазвонил телефон, и я вернулась к работе.

– Мак, возьми трубку, пожалуйста.

В это время года темнеет рано: когда мы в шесть закончили, уже смеркалось. Мак смотрел, как я закрываю мастерскую, очевидно не решаясь что-то сказать. Я нарочно подольше возилась с замком, чтобы дать ему время, но он не воспользовался этой возможностью.

– Да завтра, – произнес он вместе того, что собирался.

– Хорошо. – И тут, повинуясь порыву, я спросила: – У тебя есть где переночевать?

– Конечно, – ответил он с улыбкой и пошел, как будто ему было куда идти.

Я готова была прикусить язык, потому что заставила его солгать. А если он уж начал лгать мне, ему будет очень трудно рассказать правду. Не знаю, почему так получается, но со мной так случается всегда.

По пути домой я ругала себя, но к тому времени как я накормила Медею и приготовила себе ужин, мне пришло в голову решение. Завтра отнесу ему одеяло и открою автобус-«фольксваген» Стефана, который терпеливо ждет новых тормозов из Орегона. Не думаю, чтобы Стефан возражал, если Мак одну-две ночи проведет в его машине.

Я позвонила Стефану, чтобы убедиться в этом, потому что неразумно удивлять вампиров.

– Конечно, – ответил он, даже не спросив, кто будет ночевать. – Согласен, милая. А скоро ли мой автобус снова сможет бегать?

Для вампира Стефан очень любезен.

– Части должны прибыть послезавтра, – ответила я. – Я тебе позвоню, когда они придут. Если захочешь помочь, закончим за пару вечеров. Иначе мне потребуется целый день.

– Хорошо, – произнес он. Очевидно, это было прощанием, потому что я услышала в трубке гудок.

– Что ж, – сказала я кошке, – пожалуй, пойду куплю одеяло.

Одеяло должно быть новым; от моего будет пахнуть койотом, а вервольф, который едва меня знает, вряд ли будет спокойно себя чувствовать, окруженный таким запахом.

Я несколько минут поискала кошелек, прежде чем вспомнила, что оставила его в сейфе на работе. К счастью, моя мастерская по пути в магазин.

Поскольку было уже совсем темно, я припарковалась за гаражом: здесь горит уличный фонарь, и это может отпугнуть вандалов. Проходя по парковке, я миновала автобус Стефана и дружески похлопала по нему.

Автобус раскрашен так, что напоминает машину фокусника, и это многое говорит о вампире, которому он принадлежит. Стефан рассказывал мне, что несколько лет назад, когда смотрел «Баффи», подумывал выкрасить автобус в черный цвет, но в конце концов решил, что убийца вампиров не пара Скуби Ду.[7]7
  Речь идет об известных телевизионных сериалах: «Баффи – истребительница вампиров» и «Скуби Ду» – о забавной собаке. – Прим. перев.


[Закрыть]

Я открыла дверь конторы, но свет не включила: я отлично вижу в темноте. Кошелек действительно был в сейфе. Я взяла его и снова закрыла сейф. По привычке проверила нагреватель, чтобы убедиться, что он выключен. Все было в порядке. Как и должно быть. Я почувствовала обычное удовлетворение от сознания, что это все принадлежит мне – ну, мне и банку.

Улыбаясь, я вышла из конторы и повернулась, чтобы закрыть зверь. Я не старалась действовать бесшумно, но когда вырастешь в стае вервольфов, научишься всегда вести себя тихо.

– Уходи, – послышался голос Мака со стороны автобуса. Говорил он негромко, с легким рычанием: такого голоса я у него еще не слышала.

Я подумала, что он это мне, и обернулась, но натолкнулась взглядом только на автобус Стефана. И тут кто-то ответил Маку:

– Только с тобой.

Стекла в автобусе тонированные, но я достаточно хорошо видела через них, чтобы рассмотреть открытую боковую дверь, очертания Мака и одного из его гостей. Второго я разглядеть не смогла. Ветер был подходящий, дул в мою сторону, и я почувствовала присутствие двоих, кроме Мака: еще одного вервольфа и человека. Ни того, ни другого я не узнала.

Хотя я различала по запаху большинство волков Адама, было бы не очень удивительно, если бы в стае появился новый волк. Но наличие человека сказало мне, что здесь что-то не так: Адам никогда не послал бы на дело вервольфа в сопровождении человека.

Еще более странным было то, что оба они никак не показывали, что знают о моем присутствии. Я, конечно, действовала тихо, но оба вервольфа должны были учуять меня. Однако ни Мак, ни незнакомый вервольф как будто меня не замечали.

– Нет, – решительно произнес Мак. – Никаких клеток. Никаких наркотиков. Все это не помогает.

«Клетки? – подумала я. – Кто-то держал Мака в клетке? Для этого нет причин, если Адам близко. Хотя некоторые Альфы используют решетки, чтобы контролировать новых волков, Адам не из их числа. А слова Мака о наркотиках вообще не имеют смысла: на вервольфов никакие наркотики не действуют».

– Помогает, парень. Нужно только дать возможность. Обещаю, мы снимем твое проклятие.

Снимут проклятие? Никакой наркотик в мире не отменит Перемену, к тому же никто из вервольфов спустя несколько месяцев не считает свое состояние проклятием. Очевидно, что стать более вспыльчивым и иногда ходить в шерсти – небольшая плата за исключительную силу, быстроту и остроту чувств, не говоря уже о том, что организм становится неподвластен болезням и старости.

Если даже этот вервольф из стаи Адама, сомневаюсь, чтобы сам Адам в курсе, какие дикие истории тот сочиняет. Во всяком случае, я надеялась, что Адам не знает.

Впрочем, Мак как будто знаком с этими двумя, и я начинала понимать, что история его гораздо сложней, чем мне показалось вначале.

– Ты говоришь так, словно у тебя есть выход, – сказал человек. – Но твой единственный выход в том, как ты попал сюда.

Я решила, что их послал не Адам. Упоминание клеток, наркотиков и проклятия делает их врагами. Если Мак не хочет с ними идти, я не позволю им его забрать.

Я быстро огляделась, но улицы были пусты. После шести район складов и мастерских пустеет. Как можно бесшумней я разделась и перешла в форму койота.

Как человек, я не имею ни одного шанса против вервольфа. Койот, конечно, тоже ему не соперник, но я быстра, гораздо быстрее настоящих койотов и совсем чуть-чуть быстрее вервольфов. Перепрыгнув через ограду, я вскочила на крышу автобуса Стефана, чтобы быть повыше, хотя этим выдавала свое присутствие. Как бы тихо я ни двигалась, вервольф услышит стук моих когтей по металлической крыше.

Я приготовилась к прыжку, но задержалась. С крыши автобуса я видела Мака и двух других. Ни один из них обо мне не знал. Мак стоял ко мне спиной, но остальным нужно было только поднять голову. Они этого не делали. Что-то здесь не так.

За двумя незнакомцами стояла большая черная спортивная машина, как раз того типа, в какой ожидаешь их увидеть.

– Не думаю, чтобы вы могли исправить то, что сделали со мной, – говорил Мак. – Вы не вернете мне мою жизнь и не вернете жизнь Мег. Вы можете только оставить меня в покое.

У человека волосы были коротко подстрижены, но я решила, что он военный, прежде всего из-за большого черного пистолета в кобуре через плечо. Оба незнакомца выглядели военными – у Адама тоже такая наружность. Плечи у них немного излишне напряжены, спины выпрямлены. «Может, все-таки они принадлежат Адаму. – Эта мысль заставила меня колебаться. – Если я причиню вред одному из волков Адама, мне нелегко придется».

– Новолуние приближается, – сказал тот, что с более длинными волосами, вервольф. – Чувствуешь это?

– Как ты собираешься прожить зиму, парень? – это опять коротковолосый. Голос у него добрый. Отцовский. Даже покровительственный. – В декабре бегать холодно, даже в этой пустыне.

Я сдержала рычание, обдумывая, как помочь Маку.

– Я здесь работаю. – Мак показал на гараж. – Если станет холодней, я думаю, она разрешит мне спать в гараже, пока не найду, где жить. Я ее попрошу.

– Попросишь ее? – произнес коротковолосый сочувственно. – Она держала тебя здесь ради нас. Она одна из нас, парень. Как, по-твоему, мы тебя нашли?

Я ощутила запах шока, потом признания поражения. Эмоции обладают своими запахами, но только в форме койота я способна ощутить самые сильные из них. Я оскалила зубы: не люблю лжецов, особенно если лгут обо мне. Голос вервольфа звучал мечтательно.

– Когда придет луна, ты не сможешь остановить изменение. – Он покачивался взад и вперед. – И тогда ты будешь бегать и упиваться страхом добычи, прежде чем погрузишь в нее свои клыки.

«Призванный луной, – подумала я, забыв от неожиданности о своем гневе. – Если этот волк такой новый, что все еще призван луной, он определенно не из стаи Адама, и тот, кто его послал, идиот».

– Не пойду, – заявил Мак, отступая от них. Он сделал еще шаг назад – прижался спиной к стенке автобуса. Застыл, сделал глубокий вдох и огляделся. – Мерси?

Никто из двоих не обратил внимания на то, что Мак учуял мой запах. Вервольф все еще был погружен в мечты полнолуния, а человек извлекал пистолет.

– Мы старались сделать все по-хорошему, – сказал он, и я почувствовала удовлетворение в его голосе. Может, он и пытался по-хорошему, но по-плохому ему нравится больше. Его пистолет из числа тех, что можно найти в военных каталогах для будущих наемников: выглядит он не менее внушительно, чем действует. – Садись в машину, парень. У меня серебряные пули. Если выстрелю, ты умрешь.

Говорил он, как бандит из гангстерских фильмов пятидесятых годов; я подумала, что он делает это нарочно.

– Если сяду в машину, все равно буду мертв, верно? – ответил Мак. – А двух других в клетках вы убили? Поэтому они исчезли?

Никто из них не заметил, что вервольф начал меняться, даже сам вервольф. Я видела, как сверкнули в темноте его глаза, и ощутила мускусный запах волка и волшебства. Он зарычал.

– Тише, – выпалил человек, потом оглянулся. Замолчал, глотнул и чуть заметно повернул пистолет в сторону своего напарника.

Как человек, вервольф весит примерно двести фунтов. Полностью изменившись, он прибавляет от двухсот до двухсот пятидесяти фунтов. Нет, я не знаю, откуда берется лишний вес. Это не наука, а волшебство. Я чуть тяжелей обычного койота, но это все равно означает, что вервольф впятеро тяжелей меня.

Я думала, как использовать преимущество в скорости, но когда вервольф, со своими вытянувшимися челюстями и оскаленными острыми клыками, сосредоточился на Маке и снова зарычал, я поняла, что потеряла время.

Я спрыгнула на крышу машины, оттуда на вервольфа, который все еще действовал медлительно из-за продолжающейся перемены. Щелкнула челюстями, чтобы привлечь его внимание и схватить за горло, которое еще было лишено жесткой шерсти, защищающей как раз от таких укусов.

Почувствовала, как зубы вонзаются в плоть, – хлынула кровь под сильным давлением, вызванным переменой. Рана была не смертельна – вервольфы очень быстро оправляются от укусов, но она задержит его на время и даст мне некоторое преимущество.

Но не задержала.

Он погнался за мной. Я проскочила мимо автобуса Стефана, пересекла переулок, дающий доступ к отсекам моего гаража, и перепрыгнула через проволочную изгородь, окружающую ту часть мастерской, где клиенты могли сами поработать над своими машинами. Будь он уже в полной форме волка, перескочил бы через изгородь легче меня, но незавершенный переход делал его неловким; ему пришлось прорываться сквозь нее.

Подгоняемым охотничьим гневом и азартом, даже на двух ногах он был быстрей меня. Этого не может быть. Я оставляла позади себя множество вервольфов, я проворней их, но ему, похоже, об этом никто не сказал. Он меня догонял. Я снова перепрыгнула через изгородь, потому что она задержала его в первый раз.

Если бы поблизости были жилые дома, нетерпеливый, раздраженный вой вервольфа, вынужденного остановиться и снова продираться через изгородь, привлек бы внимание полиции, но ближайшие жилые дома были в нескольких кварталах отсюда. Это напомнило мне, что я могу не волноваться о судьбе случайных свидетелей, а также о судьбе Мака и моей собственной.

Изменив направление, я снова устремилась к гаражу, стараясь увести вервольфа подальше от города. Но не успела я закончить маневр, как мой преследователь споткнулся и упал.

Вначале я решила, что у него завершился переход, но вервольф не поднялся на четырех лапах, чтобы продолжить погоню. Я побежала медленней, потом остановилась и прислушалась, но услышала только удары своего сердца.

Морда у вервольфа уже стала совершенно волчьей, но шерсть еще не покрыла тело. Пропорции рук, неподвижно раскинутых в стороны, были искажены: слишком тонкие запястья, между большим и остальными пальцами расстояние не как у человека, ногти толстые и заостряются на концах.

Вервольф не шевелился.

Дрожа от стремления убежать, я заставила себя подойти к нему. Все время ждала, что он вскочит и набросится на меня, как в идущих по ночам фильмах, но он просто лежал, и от него пахло кровью и адреналином.

За ним тянулся след, как за автомобилем с пробитым радиатором, но жидкость, блестевшая при свете уличного фонаря, была несомненно кровью.

И только тут мне пришло в голову, что я не слышу ударов его сердца и звуков дыхания.

Заработал двигатель, я успела отвести взгляд от вервольфа и увидеть, как черная машина выезжает с парковки и поворачивает ко мне. Машина раскачивается, словно водитель с трудом набирает скорость и делает поворот. Фары на мгновение ослепили меня, но я уже поняла, куда бежать, и двинула вслепую.

Водитель замедлил ход, не решаясь переехать тело, но тут же взревел восьмицилиндровый двигатель, и машина рванула вперед, едва не встретившись со столбом, за которым я пряталась. Мне не было видно, там ли Мак. Я смотрела на хвостовые огни машины, пока та не свернула на шоссе и не слилась с транспортным потоком. Тогда я подошла к вервольфу – просто чтобы быть уверенной, но он действительно мертв.

До этого я еще никого не убивала. Он не должен был умереть. Вервольфа очень трудно убить. Если бы он позаботился зажать мой укус или не погнался бы за мной, рана залечилась бы до того, как он потерял много крови.

От вкуса крови во рту меня замутило и вырвало прямо возле тела, пока вкус желчи не перебил все остальное. Потом я оставила тело на дороге и побежала к гаражу. Нужно было проверить, как там Мак, прежде чем думать, что делать с мертвым вервольфом.

К моему облегчению, когда я появилась на парковке, Мак стоял, прислонившись к автобусу Стефана. В руке он держал пистолете согнутым стволом.

– Мерси? – спросил он, когда я подошла, как будто ожидал, что я заговорю.

Я кивнула и бросилась к гаражу, где оставила одежду. Он пошел за мной. Но когда я сменила форму и он увидел, что я обнажена, сразу отвернулся, давая мне возможность одеться.

Я быстро натянула шмотки – холодно без одежды – и сказала:

– Я в приличном виде.

Мак снова повернулся ко мне.

– У тебя кровь на подбородке.

Я вытерла кровь низом своей футболки. Сегодня я не собираюсь ходить по магазинам, поэтому немного крови на одежде мне не помешает. «Не вздумай снова блевать, – строго приказала я себе. – Представь себе, что это был кролик».

Вкус был совсем не как у кролика.

– Кто ты? – осведомился Мак. – Одна из них? А где… волк?

– Мертв. Нам нужно поговорить, – заявила я и замолчала, собираясь с мыслями. – Но сначала нужно убрать мертвого вервольфа с улицы. А еще до этого, наверно, нужно позвонить Адаму.

Я отвела Мака в контору – на этот раз включив свет. Конечно, нам обоим он нужен только для удобства.

Когда я потянулась к телефону, он накрыл мою руку своей.

– Кто такой Адам и почему ты ему звонишь? Я не убирала руку.

– Он местный Альфа. Надо убрать тело с дороги – если, конечно, не хочешь попасть в какую-нибудь федеральную лабораторию задолго до того, как ученые убедятся, что нас лучше изучать не мертвыми, а живыми.

– Альфа? – переспросил он. – Кто это? «Да, он новый».

– Вервольфы живут стаями, – ответила я. – У каждой стаи, есть свой Альфа – волк, достаточно сильный, чтобы держать под контролем всех остальных. Адам Хауптман – местный Альфа.

– Как он выглядит?

– Рост пять десять, сто восемьдесят фунтов. Темные волосы, темные глаза. Не думаю, что у него есть что-то общее с твоими волками. Если бы ты был нужен Адаму, он бы заполучил тебя, и гораздо раньше. Возможно, он подонок, но в компетентности ему не откажешь.

– Хорошо, – сказал он, медленно отнимая руку. – Ты меня сегодня спасла – и эта тварь могла разорвать тебя на клочки. Я видел, как он убивает.

Я не спросила, когда и кого. Сейчас важно действовать, чтобы избежать дальнейших неприятностей. Позвонить Адаму. Убрать тело с улицы, прежде чем кто-нибудь его увидит. Потом поговорить. Я по памяти набрала номер Адама.

– Хауптман, – с легким раздражением ответил он после четвертого звонка.

– Я убила вервольфа возле моего гаража, – произнесла я и повесила трубку. Увидев поднятые брови Мака, объяснила: – Так реакция будет гораздо быстрее, чем если я двадцать минут потрачу на объяснения. Пошли.

Когда зазвонил телефон, ответил мой автоответчик.

Я взяла автобус Стефана, потому что грузить в него Что-нибудь большое легче, чем в мой маленький «рэббит». Автобус пропах Маком, я и поняла, что он мне не солгал, когда заверил, что у него есть где спать. Он провел здесь не меньше нескольких ночей.

Автобус пока был без тормозов – их еще предстоит установить, – но я смогла подвести его прямо к телу. Мак помог мне втащить его и побежал к гаражу, пока я управляла автобусом. Когда я подъехала, он уже открыл гаражную дверь.

Мы положили тело на цементный пол возле подъемника, потом я поставила автобус на его прежнее место и опустила дверь, оставив тело внутри.

Я отошла в самый дальний от мертвого вервольфа угол и села на пол у своей большой сумки с инструментами. Мак сел рядом со мной, и мы оба посмотрели на труп.

В гараже при ярком свете полуизменившееся тело выглядело еще более гротескно, чем под уличным фонарем, словно кадр из черно-белого фильма Лона Чейни. Со своего места я видела убившую его рану на шее.

– Он считал, что должен излечиться быстро, – сказала я, чтобы нарушить тишину. – И потому не обратил внимания на мой укус. Но некоторые раны заживают дольше остальных. Он, как и ты, этого не знал. Давно ли ты стал вервольфом?

– Два месяца, – ответил Мак, прислоняясь головой к сумке и глядя в потолок. – Это убило мою подругу, но я выжил. Почти.

«Все-таки он не убивал девушку, – подумала я, вспомнив свое предположение после подслушанного телефонного разговора. – Ему повезло».

Впрочем, Мак так не считал, а я не стала его разубеждать.

– Расскажи о своей жизни после этого. Откуда пришли эти? Ты из Тройного города?

Я уже месяцев шесть не слышала ничего о загадочных смертях и исчезновениях.

Мак отрицательно покачал головой.

– Я из Нейпервилля. – Увидев мой непонимающий взгляд, он пояснил: – Иллинойс. Возле Чикаго. – Он посмотрел на тело и сглотнул. Шепотом сказал: – Я хочу его съесть.

– Это совершенно естественно, – заверила я его, хотя, должна признаться, у меня возникло желание быть от него как можно дальше. Да поможет мне небо! Оказаться запертой в гараже с новым вервольфом и перед горой свежего мяса – это совсем не идеал безопасности. Но придется ждать прихода Адама. Могло бы быть и хуже: полнолуние или он был бы так голоден, как в первый день, когда появился.

– Олени не только вкуснее, но и жить с этим легче, – заметила я и тут же решила, что лучше поговорить о чем-нибудь другом, не о еде. – Что с тобой произошло после первого нападения? Кто-то отправил тебя в больницу?

Мак какое-то время смотрел на меня, но я не могла понять, о чем он думает. Потом он сказал:

– После… после нападения я очнулся в клетке в каком-то подвале. Там кто-то был, и когда я открыл глаза, услышал: «Хорошо, ты жив. Лео будет очень доволен».

– Минутку. Лео. Лео. Чикаго. – И тут я поняла. – Лео Джеймс? Выглядит, как чемпион по лыжным гонкам? Высокий, светловолосый.

Лео – один из чикагских Альф; их там двое. Лео принадлежит территория западных пригородов. Я раз или два встречалась с ним. Мы друг другу не понравились, но, как я уже замечала, большинство вервольфов не терпят других хищников.

Мак кивнул.

– Похож. Он спустился по лестнице вместе с первым парнем и еще одним человеком. Никто из них не говорил со мной и не отвечал на мои вопросы. – Он сглотнул и беспокойно взглянул на меня. – Звучит дико? Невероятно.

– Ты сейчас рядом с той, кто умеет превращаться в койота, – мягко напомнила я. – Просто расскажи, что, по-твоему, случилось.

– Хорошо. Я был все еще слаб, ничего не понимал, но, кажется, Лео торговался с кем-то. Кажется, он продал меня за двенадцать тысяч долларов.

– Лео продал тебя за двенадцать тысяч долларов, – сказала я скорее себе, чем Маку. Мой голос мог звучать спокойно и небрежно, но только потому, что Мак прав: это совершенно невероятно. Не в том дело, что я считала, будто он лжет. – Он приказал одному из своих волков напасть на тебя и на твою подругу, и когда ты выжил, он продал тебя кому-то как только что превратившегося волка.

– Я так думаю, – заявил Мак.

– Ты сегодня звонил семье? – спросила я. И улыбнулась, увидев, как он насторожился. – У меня очень острый слух.

– Брату. На его сотовый, который не совсем исправен. Сломался определитель номеров. Я должен был дать им знать, что жив. Наверно, полиция считает, что я убил Мег.

– Ты утверждал, что ищешь убийцу. Он невесело улыбнулся.

– Похоже, я смогу его найти.

Сможет. Просто надо научиться пользоваться своими новыми способностями, но я не собиралась ему это сообщать. Пока. Если Мак найдет того, кто на него напал, – очень вероятно, что он умрет. Новый вервольф не устоит перед старым и опытным.

Я потрепала его по колену.

– Не волнуйся. Как только я свяжусь с нужными людьми – а Адам как раз из таких, – Лео станет ходячим мертвецом. Маррок не потерпит Альфу, который создает потомство и продает его за деньги.

– Кто такой Маррок?

– Прости, – сказала я. – Я тебе уже говорила, что, за исключением отдельных бродяг, вервольфы живут стаями под руководством волка Альфы.

Это верх организованности, на какую способны вервольфы. Но единственное, что делает волка Альфой, это сила – не интеллект, даже не здравый смысл. В Средние века, после черной чумы, почти все вервольфы были истреблены наряду с обычными волками просто потому, что некоторые Альфы оказались слишком неблагоразумными. И тогда было решено, что над всеми вервольфами должен быть единый лидер.

В США все вервольфы подчиняются Марроку. Этот титул заимствован из легенды о короле Артуре. Рыцарь с таким именем был вервольфом. Маррок и его стая властвуют над всеми стаями Северной Америки.

– Значит, нас много? – осведомился Мак. Я кивнула.

– Не менее двух тысяч в США, около шестисот в Канаде и примерно четыреста в Мексике.

– Откуда ты столько знаешь о вервольфах?

– Они меня вырастили.

Я ждала, что он удивится, но его внимание вновь устремилось к мертвецу. Он глубоко вздохнул и содрогнулся всем телом.

– Ты знаешь, зачем ты им был нужен? – торопливо спросила я.

– Мне объявили, что разрабатывают лекарство. Все время добавляли мне что-то в пищу. Я чувствовал, но был голоден и все равно ел. Иногда мне делали уколы – а однажды, когда я отказался, выстрелили шприцем.

– Там были еще такие, как ты? Он кивнул.

– Меня держали в трейлере. Там стояли четыре клетки. Сначала нас было трое: я, девушка примерно моего возраста и мужчина. Девушка была слишком потрясена, она просто смотрела пустыми глазами и раскачивалась. А мужчина не понимал по-английски. Мне показалось, что он говорит по-польски, но это мог быть и русский или еще какой-нибудь. Однажды я впал в опьянение после укола, а когда пришел в себя, их не было.

– Наркотики не действуют на вервольфов, – сказала я. – У них иной метаболизм.

– Эти действуют, – ответил он.

– Не должны бы. Но я тебе верю. Как ты выбрался?

– Я смог поменяться, когда мне попытались дать что-то еще… В общем, я убежал.

– Трейлер стоял здесь, в Тройном городе?