Текст книги "Мечта из прошлого"

Автор книги: Памела Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Памела Кент
Мечта из прошлого

Глава 1

Внизу убаюкивающе урчало море. Валентина помнила, что в теплые летние дни оно всегда было таким. Зовом морских сирен называли она и Роксана их томный манящий рокот…

Валентина оглянулась на особняк, и, как всегда, ей показалось, что он скользит и удаляется. Край зубчатой серой башни – сторожевой – выделялся на фоне голубого неба, массивная парадная дверь, которую она все отчетливее видела по мере подъема и приближения к ней, слегка покосилась, будто захмелев, подпертая каменными колоннами с тремя фигурами парящих соколов над потрескавшейся аркой.

Три парящих сокола входили в герб Бледонов. Они многократно повторялись в каменной отделке здания. Их изображения, как своего рода талисман, украшали даже предметы современной мебели. Во всяком случае, это было так, когда особняк принадлежал Бледонам.

Приближаясь к дому, Валентина смотрела на заброшенный сад. Когда-то здесь радовали глаз аккуратно подстриженные аллеи, обсаженные кустарником. Розарий наполнял воздух в пору цветения нежным ароматом роз. Фруктовый сад славился великолепными сортами яблок и ранних груш. Блестели на солнце стекла оранжерей и теплиц, зеленели грядки с овощами. Просторные залы особняка, вознесенные над денно и нощно рокочущим морем, освещались бликами, играющими на водной глади.

Валентина остановилась у лестницы, которая вела к парадной двери, и подумала, что стучать нет смысла. Она знала, что дом пуст. Миссис Даффи сообщила ей, что новый дворецкий с женой приедут только на будущей неделе и примутся готовить помещение к приезду Ричарда.

Валентина гадала, как выглядит Ричард после двухлетних скитаний по лесам Бразилии. Ей казалось странным, что такой человек, как он, – которому здесь принадлежало все, за исключением Роксаны, – не может осесть в своем поместье и наслаждаться тем, чем он по праву владеет. Неужели особняк «Бледонс-Рок» – а Валентина обожала каждый камень этой старой постройки – не в силах принести ему утешение? Он мог бы здесь писать, завершить задуманные пьесы. Мог бы выращивать помидоры в просторных теплицах, разводить малину, клубнику, салат…

Разве ему не было бы приятно отправлять на местный рынок грузовики с плодами своего труда? Даже на лондонский рынок! Здешние жители с радостью нанялись бы к нему в работники.

Но вот беда – Ричард так богат, что ему нет нужды трудиться. Это походило бы на игру в труд, и он знал об этом. Он всегда считал, что любое дело должно иметь своей целью какую-то практическую пользу. Он шел на прогулку потому, что тропинка вела к реке, а там на приколе стояла его старая лодка. В скалах вырубили ступени, чтобы добраться до птичьих гнезд с яйцами, а не для того, чтобы просто лазить в свое удовольствие. Он намеревался жениться, когда будет готов к этому, для того чтобы провести остаток своих дней с Роксаной. Но, к сожалению, у Роксаны на этот счет были совсем другие соображения. Замужество в ее планы не входило.

Она с большим успехом сыграла в первой пьесе Ричарда. И сумела спасти его вторую пьесу от беспощадной критики. Пресытившись успехами на сцене, она отправилась путешествовать по Европе и позже написала книгу о своих впечатлениях. Она пожила в цыганском таборе, потом связалась с красными и, как писали, за «железным занавесом» даже завела роман с каким-то врачом. Валентина часто задавалась вопросом: уж не вышла ли она за него замуж? Но Роксана была не из тех, кто стремится к замужеству, и забавлялась тем, что не заводила об этом речи. Роксана откровенно пренебрегала общественным мнением и вела себя самым вызывающим образом.

При последней их встрече два года назад Роксана по-прежнему была очень хороша собой, ее красота, пожалуй, стала еще ослепительнее.

Что же произошло с Роксаной с тех пор, как они виделись?

Миссис Даффи приготовила для Валентины чай к ее возвращению из особняка в коттедж. Это был маленький скромный домик, однако тетка Валентины украсила свое жилище кое-какими дорогими вещицами. Среди них была фигурка слона из слоновой кости, которую кто-то привез тетушке Кит из Бангкока, целый набор восточных чаш и ваз, коллекция жадеитовых кошек, расставленных на полках инкрустированного перламутром шкафа. Вся же остальная обстановка в доме имела довольно неказистый вид. Стоявшее в гостиной бюро из розового дерева, хотя и в стиле XVIII века, было так оббито и поцарапано, что уже не годилось для продажи на аукционе. И всякий раз, когда Валентина входила в дом тетки, ей хотелось убрать с пола выцветшие ковры и снять с окон пропыленные шторы.

Но всему свое время. Она не собиралась преждевременно менять что-либо. Ее тетушка Кит умерла совсем недавно, оставив ей по завещанию этот коттедж, и было бы черной неблагодарностью со стороны Валентины начать стирать следы индивидуальности старой дамы еще до того, как юристы введут ее в права наследования.

Наливая себе чашку чаю и беря ломтик хрустящего хлеба, Валентина рассказала Даффи, что она собирается сделать, когда окончательно решится осесть здесь.

– Я пристрою к этому дому студию с видом на море и буду там работать. – При этой мысли Валентина ощутила душевный подъем, и подавленное настроение, вызванное посещением Бледонс-Рока, рассеялось. – Я решила отказаться от своей лондонской квартиры, – добавила она.

Толстенькая и приветливая миссис Даффи лучезарно улыбнулась ей:

– Представляю себе, какая замечательная выставка была у вас в Лондоне, о ней писали в газетах, и одну заметку я даже вырезала и положила в ящик комода. Ту, которая начиналась словами: «Выставка работ мисс Валентины, чьи прелестные изделия высоко котируются…» Я слышала, это головки детей и птиц, да? Вы будете работать над этим здесь, мисс Вал? Вы, наверное, хотите стать художницей?

– Я недостаточно хорошо рисую, Даффи. Но конечно, здесь я буду делать зарисовки – солнечные закаты и восходы и все такое прочее. Как тут устоять, когда живешь рядом со всем этим!

Она подошла к окну и раздвинула шторы. Мягкие золотистые лучи закатного солнца, отражаясь от морской глади, зажгли свет в ее глазах.

– Здесь, в родных местах, я буду счастлива. Знаете, Даффи, мне всегда нравилось ездить к тетушке Кит. Эти места мне больше по душе, чем Хэрроугейт. Если бы мой отец не работал там, если бы я смогла уговорить его оставить службу и переехать жить сюда, я бы давно это сделала! Но пришлось ждать, пока мне исполнится двадцать шесть лет, чтобы поселиться там, где хочется!

Миссис Даффи бросила на нее недоверчивый взгляд:

– Вам не дашь двадцать шесть, мисс Вал. Вы выглядите не больше чем на двадцать.

Валентина подошла к зеркалу.

– Если хотите знать мое мнение, – невесело проговорила Валентина, – то я выгляжу значительно старше своих лет.

«Поймет ли Даффи, – думала она, – что, хотя жизненный опыт, выпавший на мою долю, невелик, я чувствую себя умудренной женщиной? Как будто судьба избрала меня среди других девушек, чтобы рано преподать жизненные уроки!»

– Единственное, чем я могу похвастать, так это волосами, – добавила Валентина, дотрагиваясь до роскошных золотистых локонов. – На радость парикмахерам, из них можно сотворить какую угодно прическу. Что же до цвета глаз, то они и не зеленые, и не карие. К тому же я щурюсь, когда надо что-то хорошенько рассмотреть, и на лбу появляются морщины, и мой взгляд утратил беззаботность, присущую молодости. В довершение ко всему во время работы я теперь надеваю очки. Цвет лица у меня плохой, так как я почти не бываю на свежем воздухе…

– Теперь свежего воздуха у вас будет предостаточно, – перебила ее миссис Даффи.

Валентина повернулась к ней и спросила:

– Помните, какая чудесная белоснежная кожа была у Роксаны? Роксаны Бледон! А глаза зеленые-презеленые. И волосы не какого-то неопределенного цвета, а ярко-рыжие, прямо-таки огненные.

Миссис Даффи, со стуком собирая чайную посуду со стола, кивнула:

– Мисс Роксана действительно была красавицей. А что толку? Если вам двадцать шесть, то ей теперь, наверное, стукнуло тридцать два. Она на целых шесть лет старше вас. И хотя все мы думали, что она составит себе прекрасную партию, она, кажется, так и не вышла замуж. – В голосе миссис Даффи прозвучало сомнение. – Конечно, она два или три года блистала на сцене, но люди с подмостков никогда не производили на меня хорошего впечатления.

– Она давно распрощалась со сценой, – тихо заметила Валентина.

– Знаю. А после сцены… что?

– Вы видели ее с тех пор? – спросила Валентина еще тише. – Я хочу сказать, недавно?

Миссис Даффи уронила на пол ложечку для меда и, кряхтя, наклонилась поднять ее, так как бедняжку мучил ревматизм.

– Три месяца назад она приезжала сюда. Провела одну ночь в моем коттедже. Ей хотелось взглянуть на Бледонс-Рок.

– А как вы думаете, не хотела ли она также увидеть мистера Стерна?

На этот раз миссис Даффи круто повернулась к Валентине. Выражение лица пожилой женщины было негодующим, глаза смотрели сердито.

– А зачем ей встречаться с мистером Стерном?! – воскликнула она гневно. – Все те годы, когда он ее добивался, она отвергала его. Заставила пуститься в странствие по свету, вместо того чтобы обрести семейный очаг. А теперь, когда она растеряла свою красоту, негоже ей искать с ним встреч!

Валентина ахнула.

– Ни за что не поверю, что Роксана утратила свою привлекательность!

Миссис Даффи пожала плечами:

– Так ведь молодость и красота не вечны. Теперь мало кто на нее позарится. Что она может предложить мужчине? Когда она у меня ночевала, она выглядела худой и изможденной. Была плохо одета и совсем без денег. Заняла у меня десять фунтов. И пока что не вернула.

– Она вернет, – проговорила Валентина дрогнувшим голосом.

Миссис Даффи опять передернула плечами:

– Об этом я не беспокоюсь. Слава Богу, мне не приходится бедствовать. Живу в собственном коттедже, имею небольшой счет в банке, да и Стерн время от времени подбрасывает понемногу.

– Вам известно, когда он возвращается? – спросила Валентина.

Лицо миссис Даффи прояснилось, она с довольным видом ответила:

– О да, известно! Двадцать четвертого… В день летнего солнцестояния. Особняк уже готовят к его приезду, все приводят в порядок и подновляют сверху донизу. Я даже слышала, что вывозят кое-что из старой мебели, а взамен доставляют новую. Мистер Стерн приедет не один, а с гостями. Он нанял нового дворецкого, да еще в помощь мне нужно подобрать пару девушек, если удастся найти подходящих.

Валентина почувствовала, как у нее заколотилось сердце.

– Нынче девушки не любят работать горничными. Они предпочитают устроиться на консервную фабрику в Литл-Хардстоун.

Валентина отвернулась и подошла к камину, напуганная тем волнением, которое охватило все ее существо при одном лишь упоминании о том, что Ричард возвращается двадцать четвертого. За все эти годы она должна была раз и навсегда вычеркнуть Ричарда из своей жизни, и, если теперь ей предстоит встретиться с ним, это нисколько не должно ее тревожить. Ей просто будет приятно, убеждала себя Валентина, снова увидеть его и поздороваться, спокойно глядя ему в лицо и приветливо, непринужденно улыбаясь. «Ричард, Ричард! – воскликнет она радостно, как подобает старому верному другу. – Как это замечательно! Я часто думала о вас, надеялась, что мы скоро увидимся снова и вы мне расскажете обо всех своих необыкновенных приключениях!»

На самом же деле стоило ей представить их встречу, как у нее едва не подкосились ноги. Если он окинет ее насмешливым взглядом, как это часто бывает, она решит, что его забавляет тайна, которую он прочитал на ее лице. А если он будет в окружении гостей, в том числе женщин, то и не взглянет на нее, ибо она всегда значила для него не больше, чем охотничья собака из здешней своры, оставленная на попечении местного ветеринарного врача. Или кошка из конюшни, которой он позволил окотиться в своей туалетной комнате.

Да, так и будет. Он скорее поинтересуется кошкой из конюшни, чем ею, Валентиной. Что же касается охотничьей собаки, то она, как обычно, растянется у его ног возле камина, а он, вероятно, не забудет привезти ей красивый новый ошейник.

Миссис Даффи посмотрела на Валентину и ласково сказала:

– Я пойду пораньше лягу спать, мисс Вал. У вас усталый вид. Вы совершили такую длинную прогулку, прошли до самого мыса. Завтра утром я приду и приготовлю вам завтрак.

Оставшись одна, Валентина с горечью подумала: «Я выгляжу уставшей! А это значит, что я выгляжу на все свои двадцать шесть лет и мне не по силам лазить по скалам, как много лет назад. Я потеряла спортивную форму… городская жительница. И я, и Роксана – часть прошлого… Прошлого Ричарда Стерна, так же как и прошлого этих мест».

Глава 2

Прежде чем лечь спать, Валентина долго сидела у окна, раздвинув шторы, и смотрела на море. Как и когда-то, шум морского прибоя действовал на нее успокаивающе. А вид лунной дорожки на слегка вздымающихся волнах напомнил ей другие – теплые, лунные, с яркими звездами – ночи, наполненные звуками и запахами моря.

Вспомнились ночи в «Бледонс-Роке», когда из окон струился свет, а в бальном зале, протянувшемся во всю длину особняка, танцевали пары. Музыка, смех и веселье, шум машин, отъезжающих на рассвете. Те же, кто оставался в доме, собирались на кухне, за выскобленным добела кухонным столом, и завтракали яичницей с ветчиной под протестующие возгласы кухарки в ночном халате, сердито взиравшей на них с лестницы. Ночи на вершине скалы, куда влек после жаркого дня прохладный ветерок и где нога по щиколотку утопала в траве, пестревшей головками клевера. Ночи в небольших лодках с мягко рокочущими подвесными моторами. На этих лодках можно было проникнуть в самые потаенные бухточки, где открывались тайны окружающего мира.

Пикники при луне, ночные купания, бег наперегонки по песку. Ночи, когда местные рыбаки брали их с собой в море и после удачного улова они жарили на завтрак свежевыловленную макрель, а потом сутками отсыпались.

Все это бывало в ту пору, когда Бледонс-Рок принадлежал родителям Роксаны, и потом – тоже, когда поместье перешло в руки Стернов. Миссис Стерн оказалась такой же гостеприимной хозяйкой, как и миссис Бледон, но у нее к тому же было значительно больше денег, чтобы устраивать приемы с особенным размахом. Всякий раз она делала все, чтобы заманить на них Роксану, потому что та околдовала Ричарда с первого же взгляда.

В то время Роксане было не больше пятнадцати лет. Длинноногая, живая, потрясающе красивая девочка. Элегантный молодой Ричард, который разъезжал на «ягуаре» кремового цвета и тяготился учебой в Оксфорде, все свободное время уделял ей, охотно превратившись в ее раба.

Валентина всегда была уверена в том, что его приворожили глаза Роксаны, ярко-зеленые, как у змеи. Они могли повелевать им, приводить в ярость и отчаяние, делать глубоко несчастным. Он бросал все, чтобы поехать с ней в цирк, в кинотеатр в Уайтхевен или за покупками. Роксана обожала кричащие наряды, и он поощрял ее выбор немыслимых вечерних платьев и парчовых туфель на умопомрачительных каблуках. Он сам покупал для нее драгоценности… бижутерию, говорил он. Но Валентина знала, что эти украшения приобретались не там, где продается бижутерия.

Он научил ее водить машину, ездить верхом, ловить рыбу и плавать как дельфин. Он назвал в ее честь красавец катер небесно-голубого цвета и устраивал для нее прогулки вдоль побережья. Во время одной из них они обнаружили безымянный остров и объявили его своим островом. Со временем он тоже стал называться островом Роксаны. Однажды они застряли на нем на целые сутки, когда мотор катера заглох и никто не знал, где они находились.

Все ждали объявления об их помолвке еще задолго до того, как Роксане исполнился двадцать один год. Но в тот день ее рождения никакого объявления не последовало, несмотря на то что миссис Стерн устроила грандиозный прием. Свой следующий день рождения Роксана отметила с однокашниками по драматическому училищу в Лондоне, где она подавала большие надежды. В двадцать три года Роксана сыграла заглавную роль в первой пьесе Ричарда, и он подарил ей в день рождения бриллиантовое ожерелье. К тому времени, когда Роксане исполнилось двадцать пять, никто не знал, где она находится, а Ричард в Лондоне всюду показывался с блондинкой, которую на уик-энды привозил в Бледонс-Рок.

Валентина, которой в ту пору стукнуло девятнадцать, жила у тетки в деревушке рядом с поместьем. Она отдала бы все на свете за один взгляд Ричарда, пожертвовав даже надеждой на замужество. Но таким взглядом он ее ни разу не одарил. Для него она всегда оставалась «забавной малышкой, бледным отражением Роксаны, за которой эта девочка бегала как котенок».

Он всегда хорошо относился к ней – как старший брат к сестре. Поддержал ее, когда она решила сделать короткую стрижку, а тетка воспротивилась этому. Вступался за нее, когда ее не приглашали на вечеринки, и настаивал, чтобы она пришла. И даже один раз купил ей подарок, когда вспомнил, что у нее день рождения. Он купил ей дамскую сумочку из крокодиловой кожи с золотой застежкой. Эта сумочка до сих пор служит ей и, похоже, послужит еще.

Он также находил, что она очень искусно лепит, и приобрел одну из ее ранних вещиц – изящный слепок головки Роксаны, который он держал на письменном столе в своей лондонской квартире.

Валентина видела Ричарда в последний раз перед его отъездом в Бразилию. В тот вечер в театре шла его пьеса, а по ее окончании Ричард устраивал прием для актеров и своего окружения. Валентина, получившая пригласительный билет на представление, после спектакля ждала в фойе, пока схлынет толпа и перестанет лить дождь, чтобы выйти на улицу и поймать такси. Но тут неожиданно появился Ричард со всей своей компанией и, заметив Валентину, настоял на том, чтобы подвезти ее. А затем спохватился и пригласил на ужин, не признавая, как и прежде, никаких ее отказов.

Валентину подхватили и отвезли на его квартиру в Челси, где вечеринка продолжалась до самого утра. С балкона большой гостиной она любовалась рассветом над рекой и думала: «Хорошо бы суметь передать на холсте шафранные краски утренней зари на фоне голубого неба, темные очертания речных буксиров и здания электростанции «Баттерси» дальше на берегу; и особенно хотелось бы запечатлеть крупную звезду, по-прежнему сверкающую в голубой лазури». Один из гостей, тоже вышедший на балкон, угощал ее сигаретами и бросил на нее критический взгляд из-под своих черных ресниц.

На ней было скромное вечернее платье; роскошные золотистые волосы, освещенные первыми лучами солнца, ореолом медового цвета обрамляли ее лицо. Она опасалась, что ее макияж нуждается в освежении, но возраст еще позволял ей выглядеть привлекательной и без косметики.

– Меня зовут Гастон Ламуан, – коротко представился он.

Она вопросительно приподняла брови:

– Гастон? Ламуан? Так вы француз?

– Догадливая девушка, – холодно заметил он. – Но не воображайте, что я настоящий француз из Франции. Я родился в этой стране, и моя мать – англичанка.

– У меня есть подруга – Роксана Бледон, – поспешила сообщить Валентина. – Она ведет свое происхождение от монсеньора де Бледона, захватившего монастырские владения и превратившего их в свое фамильное наследство.

– Любопытно, – небрежно обронил он.

Она натянуто улыбнулась.

– Я вижу, вам здесь скучно, – проговорила она. – Прием затянулся, не правда ли? – И добавила, словно не в силах отвлечься от прежней темы: – Теперь этот особняк принадлежит Ричарду. Возможно, вы останавливались в нем?

– Нет, – ответил он.

На балкон вышел Ричард.

– Вал, – обратился он к девушке. – Я вынужден проститься и отправить тебя домой. Я сегодня должен всерьез заняться сборами, ведь через неделю я буду за тысячу миль от этих мест.

Несмотря на то что Ричард всю ночь провел на ногах, он выглядел свежим и элегантным в своем хорошо сшитом темном смокинге. Он был из тех людей, которым удается выглядеть элегантно даже в плавках или старых брюках и свитере. У него были гладко зачесанные каштановые волосы, оттенок которых можно сравнить с цветом оперения черного дрозда, и серые глаза… почти с такими же густыми ресницами, как и у доктора Гастона Ламуана. Черты его лица отличались большей правильностью, чем у Ламуана. И, глядя на него в розовом свете занимающейся зари, когда на реке начали фыркать буксиры, а из роскошной квартиры, все еще освещенной мягким электрическим светом, доносились оживленные голоса его друзей и поклонников, Валентина невольно задумалась, много ли женских сердец могли бы устоять перед ним.

Он не только исключительно богат, но и талантлив. Две его пьесы с успехом идут на сцене театра. И это еще не все: он поразительно красив.

Ричард улыбнулся, кладя руки ей на плечи:

– Ты выглядишь очаровательно, Вал. Ты нашла свой стиль в одежде, и я всегда считал, что у тебя самые красивые волосы, какие мне приходилось видеть.

«Не считая Роксаниных», – подумала она про себя.

Смеясь, он наклонился к ней и вдохнул запах ее волос.

– Прекрасно пахнет, – объявил он. – От тебя исходит великолепный запах… приятный и естественный одновременно, несмотря на дым сигарет и лондонскую пыль. – Потом повернулся к Ламуану и, посмеиваясь, проговорил: – Знаешь, я знаком с Валентиной с тех пор, когда она была еще совсем девочкой с загорелыми до черноты ногами и вся в веснушках. Ей было лет десять, и привлекательностью она не отличалась.

– Веснушки бывают только у людей с очень светлой кожей, – довольно лаконично заметил Ламуан.

Ричард усмехнулся:

– Но Валентина была усыпана ими. Не лицо, а одна сплошная веснушка! Я думал, мы так и не узнаем, какого цвета у нее кожа. – Он ущипнул ее за розовую мочку уха, полуприкрытую локоном медового цвета. – Когда я возвращусь, ты должна пожить с нами в Бледонс-Роке, Вал. Моя матушка в последнее время порядком сдала, но она всегда бывала рада твоему присутствию в нашем доме. Думаю, она находила тебя полезнее Роксаны, – добавил он с натянутой улыбкой. – А теперь я собираюсь отправить тебя домой на такси. Гастон, – обратился он к своему другу, – не проводишь ли до дома мисс Шоу? Насколько я знаю, она живет где-то неподалеку.

В машине Валентина заговорила о том, что занимало ее с того самого момента, когда она поняла, кто такой ее спутник.

– Вы – доктор Ламуан, психотерапевт, верно? Я знакома кое с кем из ваших бывших пациентов.

– Вот как?

– Женщина. У нее был сильный нервный срыв.

– В наши дни такое случается с многими, как с женщинами, так и с мужчинами. Слишком много стрессов.

Ей почему-то пришло в голову, что он мог бы сопровождать Ричарда в Бразилию. В любой экспедиции требуется доктор, и если он друг Ричарда, то, несомненно, разделяет его интерес к подобного рода приключениям.

Но Гастон покачал головой, когда она спросила его, не покидает ли и он Лондон на будущей неделе.

– Нет, – с легкой улыбкой ответил он. – Друзья Ричарда не столь богаты, как он. Многие из нас вынуждены весьма прозаическим образом зарабатывать себе на жизнь и выполнять определенные обязательства перед другими людьми. А Ричард свободен как птица, ничем не связан, и я не виню его за то, что он отправляется невесть куда, потому что ему этого захотелось.

– Не думаете ли вы, что ему было бы неплохо остепениться? Скажем… жениться?

Гастон пожал плечами:

– Право на брак имеет каждый, но, если мужчина не хочет жениться, зачем ему это делать?

И он вопросительно посмотрел на Валентину, будто ожидая от нее ответа.

Она лишь сдержанно улыбнулась. У нее создалось впечатление, что перед ней еще один убежденный холостяк… а может быть, он тоже влюблен?

Ламуан помог ей выйти из такси. Когда они стояли на тротуаре, Валентина с удивлением обнаружила, что он такого же высокого роста, как и Ричард. А судя по твердой линии подбородка, еще более непреклонен… даже в любви, если он решит ее отвергнуть.

– Надеюсь когда-нибудь снова увидеться, – сказала она неожиданно для самой себя.

Он взглянул на нее с высоты своего роста, и подобие улыбки коснулось уголков его губ. Взгляд темных глубоких глаз был непроницаем. Даже золотистый блеск ее волос в лучах утреннего солнца не пробудил в них восторга.

– Возможно, мы и встретимся, – согласился он. – Люди иногда натыкаются друг на друга. Но я совершенно уверен, что вам не потребуется обращаться ко мне как к специалисту!

Она восприняла это как комплимент своему уравновешенному виду и естественному цвету лица. Она не была неврастеничкой и, хотя занималась искусством, не обладала темпераментом, свойственным артистическим натурам. Возможно, в этом заключалась одна из причин, почему они с Роксаной всегда так хорошо ладили.

Ложась спать, Валентина не задернула шторы, и лунный свет свободно струился в комнату, падая на кровать, где она лежала. Это была широкая кровать на четырех стойках, приобретенная тетушкой Кит на распродаже вместе с очень удобным матрасом. Казалось, Валентина должна была тут же заснуть под мерные звуки прибоя внизу под окном – только они и нарушали тишину ночи.

Но она лежала без сна, обдумывая планы обновления коттеджа и приобретения всего необходимого для этого. Как замечательно будет работать в пристроенной к дому студии! Работа была для Валентины важнее всего, она не только кормила и одевала ее, без работы Валентина вообще пропала бы.

Чем она заполнила бы жизнь? Никто до сей поры не предложил ей руку и сердце. Впрочем, она и не горела желанием выйти замуж. То, что на свете существовал Ричард, не позволяло ей влюбиться в кого-либо другого. Она была уверена, что Ричарда позабавило бы, узнай он о ее влюбленности. Но факт оставался фактом – она его любила.

Валентина полагала, что существуют разные степени любви, оттенки и цвета ее. Существует любовь, которая вдохновляет, и такая, которая ломает человека. Ей нравилось думать, что ее любовь к Ричарду вдохновляет ее на творчество… Он однажды сказал, что у нее искусные руки, с тонкими и ловкими пальцами. Она подняла руку, но в лунном свете пальцы показались ей бледными и бессильными.

В гостиной громко тикали старинные часы. Она только сейчас услышала их и беспокойно заворочалась в мягкой постели. Всю жизнь провести в маленьком коттедже у моря… в коттедже, где жила ее тетка, оставшаяся старой девой. Неужели ее ждет тот же удел? Мисс Валентину Шоу, чьи прелестные изделия высоко котируются. Ну, пока что это так, но она может в любой момент утратить свой талант или повредить руки. Другими способностями она не обладала. Ей стукнуло уже двадцать шесть…

Она снова заворочалась, одолеваемая мыслями о приезде Ричарда в Бледонс-Рок. Помнит ли он, что приглашал ее погостить в особняке? Помнит ли он ее вообще? Возможно, однажды они встретятся на деревенской улице и он небрежно обронит: «О, да это Валентина! Как ты выросла, Валентина! Мы оба стали старше. А когда я превращусь в старого ворчливого холостяка, окруженного реликвиями со всех концов света… ломаными украшениями, кремневыми наконечниками для стрел и прочими древностями, почему бы тебе не поухаживать за мной, став моей экономкой!»

Что за нелепая мысль! Проснувшись через некоторое время, она услышала не только ровный шум моря, но и какие-то посторонние звуки. Ей показалось, что возле дома остановилась машина, глухо стукнули дверцы, донеслись голоса и потом раздался стук в парадную дверь.

Валентина спрыгнула с кровати и, подбежав к окну, увидела лишь красные огоньки удалявшейся машины. Она набросила на плечи халат. Стук в дверь повторился, он был настойчивым и тревожным, словно кто-то нуждался в срочной помощи.

Валентина включила свет и, спустившись по лестнице, открыла парадную дверь.

На пороге с чемоданом в руках стояла Роксана. Валентина всегда и везде узнала бы Роксану, но она никогда не думала встретить ее в таком виде. Роксана была бледна как полотно и едва держалась на ногах.

– Пожалуйста, разреши мне войти, Вал. Я страшно вымоталась. Поездка оказалась очень утомительной.

Она, пошатываясь, шагнула в прихожую и, чтобы не упасть, схватилась за стойку лестницы из мореного дуба. И хотя в лице ее не было ни кровинки, зеленые глаза смотрели насмешливо.

– Итак, мы обе оказались здесь! – проговорила она. – Вдоволь навеселившись и подурачившись, изведав славы и успеха, мы возвратились туда, откуда ты начала свой жизненный путь, – в переднюю твоей тетушки Кит.