Текст книги "Муки любви"

Автор книги: Памела Бэрфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Памела Бэрфорд
Муки любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?..

Мег Вулф прикусила язык, чтобы не шокировать крепким словом три пары крохотных ушек, принадлежащих трем ангелочкам, чьи личики засияли при виде ее бывшего мужа. В гостиной дяди Пита сразу стало тесно.

– Папа! – Пятилетняя Нора кинулась к Джеку Вулфу, который ловко подхватил девочку и пристроил у себя на бедре. Придерживая малышку узловатой от тяжелой работы рукой, он поднял семилетнюю Мари и прижал к другому боку, а трехлетняя крошка Дейзи, подпрыгивая и повизгивая рядом, умоляюще тянула вверх пухлые ручонки.

– Потерпи, солнышко, дай прежде немного разгрузиться.

Он хотел спустить Нору на пол, но девочка с хихиканьем уцепилась за его футболку.

На черно-красной футболке выделялись слова «Пивная Вулфа и Манна, Итака, Нью-Йорк», выведенные четким своеобразным шрифтом, который Мег никогда прежде не попадался на глаза. Неужто Джек и его партнер, Кевин Манн, наняли дизайнера? Она не понимала, как Джек мог позволить себе такую роскошь, ведь большую часть его доходов съедали ежемесячные алименты на детей. Ей было не очень-то по душе принимать его деньги, поскольку она была уверена, что зарабатывает гораздо больше, чем он. На мгновение у нее мелькнула мысль, что Джек пришел добиваться снижения размеров алиментов.

Нет. Он никогда не опустится до такого. Ему не позволит этого гордость.

С дразнящей усмешкой он взглянул на свою бывшую жену, впрочем, Мег уловила что-то еще, непонятное, в его светлых голубых глазах.

– Какой сюрприз– увидеть здесь папу. Верно, девочки?

Мег скрестила руки на груди. Джек ответил на ее слова натянутой улыбкой.

– Я не знала, что ты приедешь, папа! – защебетала Нора.

– Мы встретим День благодарения [1]1
  Праздник в память первых колонистов, отмечается в последний четверг ноября. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]с папой! – воскликнула Мари, обняв отца покрепче и прижавшись щекой к его щетине. – Ты колючий.

Мег застонала в глубине души, глядя на сияющие лица девочек. Проклятый Джек! Только дразнит их своим присутствием, вселяя тщетные надежды.

– Папа приехал просто пожелать нам счастливого праздника, девочки. Он не может остаться, – сказала Мег, бросив многозначительный взгляд на Джека.

Три детских личика погасли.

– Не торопись, мама, – возразил Джек. – Я отведаю индейки вместе с моими любимыми девчушками. Я выкроил для вас целых четыре дня.

– Тебя пригласил дядя Пит? – прокричала Мег сквозь восторженный визг дочерей.

Не может быть! Пит не выносит Джека! И никогда бы не пригласил его провести вместе ежегодный День индейки в своем загородном доме на острове.

– Не совсем, – уклончиво ответил Джек, отводя глаза в сторону.

Ей бы догадаться сразу.

– Таня? Ты вытянул приглашение у Тани!

Теперь он открыто встретил ее пристальный взгляд, опуская дочерей на плетеный ковер.

– Она меня пригласила. Никто ничего не вытягивал.

Мег через силу улыбнулась, прекрасно понимая, что у жены Пита свои виды на Джека.

– Я хочу видеть своих дочерей, Мег. Хочу провести с ними День благодарения. Разве это слишком много? Только один праздник вместе…

– Девочки, идите наверх и выберите себе кровати. Мари, ты помнишь, где детская? Последняя комната по этой стороне, – напомнила Мег, указывая на изогнутый в форме конской подковы коридор с деревянной балюстрадой. Старшая дочь кивнула, и Мег снова заставила себя улыбнуться. – Я поднимусь через несколько минут.

Девочки вприпрыжку пустились вверх по лестнице, их белокурые кудряшки подрагивали от каждого прыжка.

– Просто ответь мне, что ты здесь делаешь? – потребовала Мег, повернувшись лицом к Джеку.

– Я же сказал, что меня пригласили…

– …эта… эта… – Мег быстро оглянулась вокруг и понизила голос, – эта потаскушка!

– Разве можно так отзываться о своей тетушке? – засмеялся Джек.

– Она мне не тетушка, она – бесстыдная авантюристка, которая хитростью завладела дядей Питом.

– Мег, – укоризненно вымолвил Джек и шагнул к ней, но она опять скрестила руки на груди, и он остановился, устало вздохнув. – Брось. Сегодня День благодарения. Я не хочу потратить эти праздники на препирательства с тобой. Я только хочу видеть своих малышек. И не час-другой, а в этот раз дольше.

– Ты очень расстроишь их, Джек, ведь они станут надеяться, что такие встречи будут повторяться.

Он задержал на ней взгляд и наконец пробормотал:

– А разве это было бы плохо?

Потерянное выражение на лице Джека пронзило Мег, но она постаралась придать своему тону решительность.

– К сожалению, я не могу позволить тебе видеться с детьми чаще.

На его щеке дрогнул желвак.

– К сожалению, у тебя нет выбора. Я – приглашенный гость, и я остаюсь.

– Мы позаботимся о…

– Поездка по морю была убийственная! – вторгся в их беседу чей-то голос.

Джек метнул испуганный взгляд в сторону парадной двери, из которой появился изящный темноволосый незнакомец с двумя чемоданчиками. Сразу заметив, как изменилось лицо Мег, Джек все понял и тихо выругался себе под нос.

Незнакомец опустил на пол багаж и с явным одобрением оглядел комнату с высоким потолком, всю обшитую темными панелями, огромный камин, массивную кожаную мебель.

– Ты была права, дорогая, очаровательное место.

На мужчине были твидовый пиджак спортивного покроя, голубая рубашка, широкие серые брюки со стрелками и начищенные до блеска ботинки из мягкой кожи. Его красиво подстриженные темные волосы были тронуты на висках сединой.

Мег облизнула губы и намотала на палец прядь белокурых волос. Джек слабо улыбнулся.

Незнакомец продолжал свою монотонную речь:

– Это напоминает мне коттедж на мысе Кейп, где мои родственники обычно проводят летний отпуск. – Мужчина шагнул к Джеку с протянутой рукой: – Ди Уинстон Кент. Жених Мег.

Будто тяжелый железный шар ударил в грудь Джеку. В голове зароилось множество мыслей, и главной из них была такая: все действительно кончено. Джек через силу перевел взгляд с дружелюбного лица Ди Уинстона Кента на его руку с ухоженными ногтями и приказал себе воспринимать ситуацию спокойно. Потом поднял руку и пожал протянутую ему мягкую ладонь.

– Джек Вулф, – представился он. – Что означает ваше «Ди»?

Крепкое рукопожатие ослабло. Темно-карие глаза Ди Уинстона Кента расширились. Он посмотрел на Мег, которая уставилась в пустое пространство перед собой, продолжая накручивать локон на палец. Только теперь Джек заметил на ее безымянном пальце кольцо с огромным бриллиантом квадратной формы.

На этот палец Джек когда-то с любовью и гордостью надел обручальное кольцо. В ту пору он не мог позволить себе бриллиант, но всегда верил, что наступит день, когда это будет ему по средствам.

– Ди означает… Доналд, – произнес наконец жених, изобразив на чисто выбритом лице деревянную улыбку. – Мое полное имя Доналд Уинстон Кент Третий. Но зовите меня Уинстон.

– Уинстон, – вымолвила Мег, – я… э… не знала, что жена дяди Пита пригласила Джека на уик-энд. – Она засунула руки в карманы ветровки и обратилась к Джеку: – Теперь убедился, что твое желание остаться к добру не приведет?

– Чепуха. – Уинстон положил руку ей на плечи. – Рано или поздно мы с Джеком все равно бы встретились. Чем раньше, тем лучше.

– Уинстон! – улыбаясь, Мег выскользнула из-под руки жениха. – Не хочешь отнести вещи наверх? Твоя комната посередине, вон там. – Мег указала, где именно. – Ты разделишь ее с моим кузеном Нилом.

– Разумеется. Пойду проверю, как там дети, все ли у них в порядке. – Уинстон поднял свою поклажу, кивнул Джеку и проследовал по изогнутой лестнице на верхний этаж.

Мег прикусила губу:

– Я не хотела, чтобы все получилось вот так.

– Значит, Уинстон Кент? – усмехнулся Джек. – Кто еще был в кандидатах на твою руку и сердце? Рали Честерфилд? Бенсон Хеджез? Джо Кэмел [2]2
  «Кент», «Честерфилд», «Хеджез», «Кэмел» – американские табачные фирмы.


[Закрыть]?

– Доверься своему богатому воображению.

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– Он совладелец фирмы «Уоткинс, Гилрой и Стоун».

Что-то оборвалось внутри Джека. Этот недомерок Уинстон имеет свою долю в одной из процветающих адвокатских фирм на Уолл-стрит! Именно о таком муже Мег всегда мечтала, именно в такого мужа она пыталась превратить Джека в течение пяти лет.

– Не слишком ли он староват для тебя, а? – спросил Джек. – Сколько ему? Сорок? Сорок два?

Она пожала плечами:

– Вроде того.

– Вроде того?

Она отвела глаза.

– Сорок пять.

– Сорок пять? Господи, Мег, тебе же только двадцать семь! Разница в возрасте…

– Я умею считать.

– Что ты будешь делать с сорокапятилетним мужчиной? – Джек позволил себе безрадостный смешок. – Как он в постели?

– Иди к черту.

– Ты любишь его?

Она моргнула.

– Что тебе до этого?

– Просто… интересно. – Джек помолчал. – Я желаю тебе добра, Мег. И хочу, чтобы ты это знала.

Она пристально всмотрелась в его лицо, сохраняя на своем непроницаемое выражение.

– Спасибо.

Джек глубоко вздохнул.

– Ну, как работается с Питом? Надеюсь, что со своими служащими он обращается лучше, чем с родственниками.

– Не жалуюсь. Он устроил меня вице-президентом по маркетингу.

– Поздравляю. Значит, добилась после развода существенной финансовой выгоды, верно?

– Ага.

Мег выглядела неприступной, впрочем, Джек предполагал это заранее. И все же ему нужна была минута-другая, чтобы собраться с мыслями и наконец признать, что все кончено.

– Послушай, я… э… привез пива. Пойду поставлю его в холодильник, иначе оно не охладится и…

– У меня тоже куча дел.

Мег проводила его деланной улыбкой.

Джек скрылся в кладовой возле кухни, где оставил три ящика пива, которые привез из своей пивной в подарок хозяину дома. И стал перекладывать бутылки в один из двух холодильников, который был меньше загружен. Теперь, когда все было раз и навсегда кончено, Джек не мог не подумать о том, как изменились они с Мег с их первой встречи восемь лет назад.

В тот год весна так и не наступила в северной части штата Нью-Йорк. В конце апреля снежные метели просто сменились жарой. В тот день, когда Джек и Мег познакомились, ртутный столбик термометра приближался к тридцати градусам, небо было ослепительно лазурным. Спасаясь от скуки, Джек принял приглашение Гаса Блэка поехать на весь день на пикник в Бингемптон, где Гас вместе с семью другими студентами снимал дом возле местного университета.

Ветхий дом и запущенный сад кишели возбужденными студентами, празднующими короткую передышку перед началом весенней сессии. Здесь царило легкомыслие, а порой и откровенная грубость.

Джек давно уже обратил внимание на миловидную белокурую первокурсницу, всегда с сумкой, полной книг. Девушка мелькала перед его глазами в течение всего учебного года то тут, то там. Теперь он наконец мог разглядеть ее вблизи, без тяжелой куртки – грациозную фигуру обрисовывали обрезанные выше колен джинсы и черная майка. Наметанный глаз Джека сразу же подметил то, что менее искушенный парень мог бы упустить с первого взгляда. Маленькие груди первокурсницы, девственно высокие и крепкие, не были обременены лифчиком и слегка покачивались при ходьбе.

Господи, как пьянили его первые жаркие дни весны!

Пикник явно не удался. Джеку это стало ясно уже через четверть часа. Двадцатичетырехлетний второкурсник, он имел мало общего с юной студенческой братией. На мгновение он почувствовал себя древним старцем. Его угнетало их бесшабашное веселье, подогретое обилием выпивки. Он перерос юношескую необузданность, когда большинство из этих парней еще ходили в начальную школу. Что же до парочек, на которые он натыкался в укромных уголках, их бесстыдство вызывало неприязнь.

Решив, что найдет способ получше провести столь замечательный день, Джек извинился перед Гасом и отправился на поиски своего старенького джипа. И тут услышал женский голос, пронзительный и возмущенный. А еще – испуганный.

Джек сразу узнал этот голос, он принадлежал блондинке, девушке по имени Мег. А пьяное хихиканье, прозвучавшее в ответ, выдало Дру Хейли, грузного белокурого старшекурсника.

Решение вмешаться было не велением совести, а скорее рефлексом. Через мгновение Джек уже грозно всматривался в непомерно расширенные зрачки парня. Губы у Мег были белы, как и ее лицо.

Стычка была короткой, а результат ее предсказуемым. Джек не сомневался, что его свирепый вид обескуражит противника. От умения внушать страх зависит выживание и безопасность в подобных критических ситуациях. У одурманенного алкоголем буяна не было ни единого шанса, Джеку даже не пришлось повышать голос.

Потом Джек проводил Мег до общежития, где встретился с ее круглолицей подругой по комнате, умевшей играть на цимбалах, а еще с полосатым котом по кличке Форель. Девушки угостили Джека бутылочкой очень сладкого рейнского вина и тостами с сыром. Джек любовался тем, как краснела от смущения и как застенчиво теребила прядь волос Мег, показывая ему свои акварели. Они были хороши, Джек так и сказал девушке.

После третьего свидания Джек сделал ей предложение. Мег не без труда вытащила его руки, которые скользнули под пояс ее джинсов, и ответила:

– Не теперь. Ты можешь подождать?

Джек нежно поцеловал девушку.

– Я могу подождать. Все в порядке.

Куда там в порядке! Джек чувствовал себя как в аду.

Однако надежду ему оставили.

Спустя восемь долгих месяцев, на Рождество, они занимались любовью на раскладном диване в его комнате. Снег мягко стучал в оконные стекла, Джек ловил ртом стесненное дыхание девушки, для которой все было впервые, и казалось, будто и для него это в первый раз.

В каком-то смысле…

Теперь Джек стоял, облокотившись на распахнутую дверцу холодильника и уставившись на полки, заставленные коричневыми и зелеными бутылками, но видел он лицо Мег, ее непреклонный, настороженный взгляд.

Неужели это та отзывчивая и искренняя девушка, которая полушутя называла его своим рыцарем в сверкающих доспехах?

Неужели это та сильная, смелая женщина, которая стискивала его руку и ругалась в полный голос, рожая в муках его детей? Потом, после родов, они оба плакали и смеялись. И говорили друг другу: «Давай повторим».

Что произошло с этой женщиной, с теми узами, которые их связывали, с теми клятвами, которыми они обменялись?

Часть вины за происшедшее лежала на ее дяде Пите, который с самого начала делал все, чтобы разлучить их. Просто власть свою хотел доказать. Он изо дня в день уговаривал Мег бросить Джека и пойти на прибыльную работу в его фирму «Куинз». И знал, когда насесть с уговорами, – когда семейный бюджет трещал по швам, когда Мег была наиболее уязвима, измотана из-за детей и всерьез обеспокоена будущим.

Если бы Джек мог удержать ее, пожертвовав своей мечтой, переделав себя по ее желанию, то он пошел бы на это. Но он понимал, что этого будет недостаточно. Мег не знала всей правды о нем, ей было неведомо его отвратительное прошлое. Но рано или поздно она узнает, за кого вышла замуж, и это будет сокрушительный удар, которого Джеку не смягчить при всех его усилиях обрести стабильность в мире среднего класса.

Проклятье, он уже был готов все рассказать Мег в этот уик-энд. Черт бы подрал Уинстона!

Теперь нечего тешить себя надеждой, что то ошеломляющее признание, на которое он решился, смогло бы, будто шоковая терапия, оживить его отношения с Мег. А ведь он почти убедил себя, что короткие каникулы, проведенные вместе с бывшей женой, станут первым шагом к примирению.

Да, он все поставил на то, чтобы вернуть жену и детей. Важная персона с большими планами. Только одного не учел: у Мег имеются свои собственные планы.

И новый рыцарь в сверкающих доспехах по имени Ди Уинстон Кент Третий.

Эсквайр.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джек замер в дверях гостиной, любуясь тем, как его Мег копошится в большой корзине из красного пластика, где были собраны детские игрушки. Как же сексуально выглядит эта женщина даже тогда, когда перебирает цветные мелки и фломастеры своих дочерей!

– Мег! Привет!

Бывшие супруги одновременно подняли глаза на беззаботный голос и увидели Таню Стэнтон, которая склонилась над перилами второго этажа. На ней были «вареные» черные джинсы и свободный, с глубоким клинообразным вырезом розовый пуловер, сползший с одного плеча и обнаживший бретельку черного лифчика. Цепочка на ее шее была, несомненно, из чистого золота. У Тани были пышные с оттенком платины волосы. В последний раз, когда Джек видел жену Пита, цвет ее волос был рыжим.

Таня еще ниже склонилась над перилами, обнажив при наклоне еще большую часть груди в изысканном лифчике. Джеку как-то не верилось, что такая демонстрация нижнего белья предназначается для Мег.

– Этот Уинстон просто душка, Мег! – театрально прошептала Таня. – Он там, наверху, помогает твоим девочкам распаковывать вещи и раскладывать по полочкам туфельки, зубные щетки, расчески… Он просто душка!

Мег бросила на бывшего мужа нервный взгляд. Усилием воли Джек заставил себя сделать глубокий вдох и разжал кулаки. Будь он проклят, если позволит ей заметить, что теряет самообладание.

Таня стала спускаться по лестнице, небрежно поправив пуловер, так что его широкий ворот обнажил теперь другое плечо.

– Как прошла поездка по морю, Мег?

– На море волнение. Ветер поднялся, и небо пасмурное. «Русалка» вернется в воскресенье около полудня и заберет нас.

Джек скользнул рукой по небритому подбородку и откинул со лба прядь каштановых волос. Жаль, что ему не удалось привести себя в порядок перед встречей с Мег и дочерьми, однако Таня тянула с приглашением до прошлой ночи.

Джек день напролет вкалывал в «Пивной Вулфа и Манна», он всегда задерживался там гораздо дольше, чем его партнер, Кевин Манн, которого дома ждала жена. Был у них и честный помощник, знавший, как содержать заведение в должном виде в отсутствие хозяев. Однако Джек предпочитал находиться среди веселых и возбужденных посетителей пивной, нежели коротать время в одиноких раздумьях в своей квартире.

Подобный образ жизни оставлял мало места для таких тонкостей, как своевременная стрижка волос…

А ночью позвонила Таня и пригласила его провести выходные по случаю Дня благодарения вместе с нею и Питом, а также с Мег и ее дочурками. Джек понимал, что ему вряд ли удастся поговорить с Мег по душам, но он все же питал надежду на это. Джек попросил Кевина подменить его, бросил в свой видавший виды рюкзак смену белья, заскочил в пивную за пивом и ночь напролет гнал автомобиль из Итаки на восток Лонг-Айленда.

В семь утра Джек ступил на борт парома, зафрахтованного Стэнтонами для доставки гостей на маленький островок, которым семейство владело на протяжении вот уже четырех поколений. А Мег с детьми переправилась на остров следующим рейсом. Таня, разумеется, ни словом не обмолвилась о том, что Мег приедет со своим женихом. Вне всякого сомнения, это была обдуманная забывчивость. Пита, конечно, взбесило появление Джека, но Тане удалось его успокоить. Уж в чем она преуспела, так это в умении манипулировать мужчинами.

Теперь Таня замерла на нижней ступеньке лестницы, намеренно приняв соблазнительную позу. Джек оторвал глаза от ее обольстительных форм и поймал взгляд Мег. Они оба едва удержались от смеха. Это было сладостное мгновение с привкусом горечи – напоминание о той поре, когда они без слов понимали друг друга.

Таня откликнулась на недостаток внимания к себе красноречивым вздохом:

– Ладно… Пойду-ка лучше проверю, как там индейка. – И выплыла из комнаты.

Минуту спустя до них донесся ее леденящий кровь крик.

– Стой! – велел Джек своей бывшей жене и заслонил ее спиной после того, как они вместе ворвались на кухню.

Таня будто окаменела на месте и только пялила глаза на мужа. Пит Стэнтон, крепко стиснув в зубах тонкую дешевую сигару, стоял с пропановой горелкой в руках, пламя которой было направлено на бумажный мешочек с потрохами, все еще не извлеченными из индейки.

Пит вынул сигару изо рта и возвестил с ехидной гнусавостью в голосе:

– Мерзавка до сих пор не оттаяла!

Запах паленой индейки и обугленной бумаги перебивал даже вонь от сигары. Джек недоумевал, почему мужчина, которому по карману закупать товары хоть с другого конца света, дымит зловонными дешевыми сигарами. Хотя, зная Пита, можно было предположить, что он делает это, просто чтобы позлить других.

– Что ты вытворяешь с моей индейкой?! – завопила Таня.

Пит положил сигару на край раковины, при этом ярко сверкнуло бриллиантовое кольцо у него на мизинце, потом погасил фонарь, вытащил из индейки мешочек с потрохами и бросил его в раковину.

– Вот и все. – Пит поднял сигару и, заметив, что она потухла, вновь зажег горелку.

– Убирайся! – крикнула Таня. – Я все закончу сама.

– Ты? – хихикнул Пит. – Эта птаха не из твоих кулинарных журналов, моя милочка. Она не поместится в микроволновой печи. – Стряхнув сигарный пепел на кафельный пол, Пит поведал Джеку и Мег: – В прошлый раз я предоставил моей женушке управляться с индейкой одной, так она запекла ее прямо с потрохами внутри!

– Мы с Таней испечем эту индейку в духовке, – дипломатично предложила Мег. – А ну-ка, парни, выметайтесь из кухни! Оба.

– Ого! – воскликнул Пит и направился к двери. – У тебя, девочка, отменная хватка. Да будет тебе известно, только ты и способна приструнить меня. Не зря я тебя нанял.

– Не суйте на кухню нос, если не хотите остаться без еды, – напутствовала мужчин Мег перед тем, как захлопнуть за ними дверь.

Вернувшись в гостиную, Джек оказался наедине с хозяином дома. Джеку была не по душе роль нежелательного гостя. Не нравилось и то, как смотрел на него Пит. Под этим взглядом Джек чувствовал себя бедным, заброшенным ребенком, каким был в детстве.

Теперь, в тридцать два года, он был владельцем… ну, пусть совладельцем прибыльного предприятия, и ему было неприятно, что на него смотрит свысока этот пронырливый, самовлюбленный ублюдок.

Так зачем все эти мытарства?

Впрочем, Джек знал, зачем. Ради дочерей… Ради того, чтобы провести с ними целых четыре дня. Пусть даже придется глазеть на то, как их мама любезничает со своим женихом.

Если бы не приглашение Тани, то Джек коротал бы День благодарения в одиночестве дома, запивая сэндвич с индейкой бутылочкой пива.

– Какого черта ты там щуришься, Вулф?

Пит Стэнтон уселся в мягкое кресло и придвинул к себе поближе массивную хрустальную пепельницу, стоявшую на журнальном столике.

– Я думал о пиве.

– Гм, – хмыкнул Пит, сдвинув густые с проседью брови и переложив сигару из одного уголка рта в другой.

Джек взял в руки маленькую пепельницу, приблизился к камину и прислонился плечом к прохладной каменной кладке. Пошарив в кармане джинсов, он извлек оттуда крохотный целлофановый пакетик с семечками подсолнуха – увлечение последних семи лет, с тех пор, как он бросил курить. Меньше удовольствия, зато для здоровья полезнее. Когда родилась Мари и Джек впервые заглянул в ее чудесные голубые глазки, он всем сердцем возжелал дожить до появления на белый свет своих внуков.

Осведомленность Джека в деле пивоварения – в истории пива, в бесконечном разнообразии его сортов – заслуживала уважения. И это только еще больше раздражало Пита. Он нажил миллионы на продаже настольной игры «Убийца-победитель», конечная цель которой сводилась не к тому, чтобы раскрыть убийство, а к тому, чтобы его совершить. Зато в пиве Пит разбирался ненамного лучше, чем в табаке. И мог бодро поглощать слабенький, бледный, шипучий лагер, который был единственным доступным сортом пива в Америке вплоть до недавней революции в пивоварении. Кевин называл это пиво пойлом.

Пит скалил в глупой усмешке зубы, но в его глазах мерцало любопытство.

– Ты притащил что-то более или менее стоящее из своего сказочно красочного пивного бара?

Джек бросил оценивающий взгляд на черно-белое подсолнечное семечко, слегка подсоленное, поднес его ко рту и разгрыз, радуясь знакомому вкусу – солоновато-сладковатому. Потом аккуратно сложил шелуху в пепельницу.

– Бросай прямо на пол, – сказал Пит. – Таня потом подметет.

– Она и так загружена с обедом.

– Таня никогда не бывает загружена по-настоящему, у нее слишком много свободного времени. Вот поэтому-то бабы и попадают в беду. Ты не находишь?

Джек застыл с поднесенным ко рту семечком – под холодным пронизывающим взглядом Пита. И почувствовал, что необходимо перевести разговор в более безопасное русло.

– Я привез три ящика пива, примерно с дюжину разных сортов.

– Гм.

– Там есть бутылка прекрасного темного рождественского эля – идет просто на ура с парной говядиной или с жарким, запеченным в горшочке. И бутылка-другая пенного портера. Ты любишь крепкий портер?

– Ни разу не пробовал. У него цвет грязи и запах жженой глины.

– Тебе он придется по вкусу. Ты можешь смешать портер с лагером, тогда у него будет черно-коричневый оттенок, но мне портер нравится без всяких добавок, особенно с…

– Твое пойло уже охладилось? – перебил его Пит.

– Еще нет.

– Очень плохо. – Пит вскочил с кресла и прямиком прошествовал в кладовую за пивом. Джек не стал напоминать ему, что нет еще и полудня.

– Посмотри на Дейзи, папа!

Джек поднял глаза на второй этаж, где за перилами стояла, между старших сестер, малышка Дейзи, осторожно касаясь кончиками пальцев своей новой прически. Золотистые кудри девчушки были уложены и закреплены на макушке пластиковой заколкой в форме медвежонка. А на плечи спускались две косички разной длины. Малышка выглядела нелепо.

– У тебя прекрасный вид, солнышко, сказал Джек. – Такая же красавица, как мама.

– Я такая же класавица, как мама! – засмеялась Дейзи, не выговаривавшая букву «р».

– Папа, можно мы тебя причешем? – взмолилась Мари.

– Мы сделаем тебе хвостик, – предложила Нора. – Маленький-маленький. У тебя теперь так много волос.

– Два хвостика! – воскликнула Дейзи. – Как у меня.

– Э… я должен пойти и… помочь дяде Питу. – Джек попятился к двери. – Мама на кухне. Спорим, она ждет не дождется помощниц, чтобы приготовить праздничный ужин?

Все три крохи взвизгнули от радости и кинулись вниз по лестнице. Мари и Дейзи убежали на кухню, а Нора повернула назад. Средняя дочь Джека была чутким ребенком, умеющим размышлять всерьез. В пять лет она уже донимала родителей пытливыми вопросами о смерти, справедливости и морали.

– Что случилось, заинька? – спросил Джек, опустившись перед дочерью на корточки.

Малышка сделала к нему нерешительный шажок.

– Мистер Кент станет нашим новым папой.

Сердце Джека бешено заколотилось в груди.

– Это сказала тебе мама?

– Не-а. Мистер Кент. Это правда, пап? Я не хочу! Не хочу, чтоб ты перестал быть моим папой.

Девочка прикусила дрожащую нижнюю губку. Джек распахнул руки, и малышка бросилась в его объятия. Пусть почувствует, как беззаветно он ее любит.

– Я всегда буду твоим папой, – прошептал Джек. – Всегда. Ничто и никогда не может этого изменить. Веришь мне?

Девочка обхватила его крепко-крепко и замерла. Наконец она отодвинулась и кивнула, при этом ее голубые глаза радостно блестели.

– Верю, – шепнула Нора и умчалась вслед за сестрами на кухню.

Джек медленно поднялся с колен и, покачиваясь от избытка чувств, шагнул к входной двери. Сгреб с вешалки свою выцветшую хлопчатобумажную куртку и надел ее. Ему хотелось побыть одному, подальше от хозяев дома, глотнуть свежего воздуха.

Ди Уинстон Кент мог бы повременить со своей прямотой…

Едва Джек вышел из дома, как ледяной ветер с запахом моря взъерошил его волосы и рванул на нем куртку. Небо казалось низким из-за тяжелых дождевых туч. А ведь синоптики ни словом не обмолвились о надвигающемся шторме.

Джек пересек прогулочным шагом пологую лужайку. Он остановился на верхних ступеньках бревенчатой лестницы, ведшей к пляжу, и стал наблюдать, как ветер гонит по заливу волны с белыми барашками пены на гребнях и как те расшибаются о деревянный пирс в водяную пыль.

Спустившись вниз, Джек прошагал по морскому песку к скальному выступу, который тянулся, будто мол, от края пляжа. Волны не позволяли вскарабкаться на скалу и прогуляться по ней, как делал это Джек, когда бывал здесь раньше. С содроганием он вдруг подумал, что у него, вероятно, больше никогда не будет такой возможности. Вряд ли его позовут на остров что-либо совместно отпраздновать после того, как Мег свяжет себя брачными узами с Уинстоном…

Гнетущую пустоту его жизни нечем заполнить вот уже два года, что минули после развода. Джек томился из-за отсутствия Мег каждый Божий день. По-прежнему тянулся за нею рукой, просыпаясь по утрам, и по-прежнему у него щемило сердце от горечи, когда обнаруживал, что ее половина кровати пуста…

Вскоре Джек повернул назад, понимая, что все его надежды обрести на взморье спокойствие духа пошли прахом. Напротив, чувство утраты стало глубже и пронзительнее.

Не нужно было приезжать сюда. Надо было отказаться от приглашения Тани.

Волны вылизывали пляж и оставляли на приглаженном песке мелкие голыши и ракушки. Джек присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть то, что выбрасывает на берег море. Поднял крохотную ракушку, гладкий черный камушек и осколок зеленого стекла, края которого, некогда острые, были обточены песком и водой.

Сокровища для его дочурок.

Джек перескакивал через две бревенчатые ступеньки сразу и вскоре оказался на лужайке перед домом. Еще издали его внимание привлекла поленница, прикрытая голубым пластиком. Джек успел разглядеть за ней двух людей, слитых в страстном поцелуе. Увидел со спины блондинку и почувствовал себя так, будто ему ударили ногой в живот. Мег?

Двое немного повернулись, и Джек узнал Таню – крашеную блондинку. За спиной молодого человека, с которым Таня целовалась взасос, болтался хвостик каштанового цвета. Юношескую худобу подчеркивали облегающие голубые джинсы.

Нил Стэнтон. Двадцатидвухлетний сын Пита от первой жены, Кэролайн, с которой Пит прожил более двадцати лет и которую бросил ради молоденькой Тани Уиллис, как только деньги потекли к нему рекой.

Нил никогда не был дружен со своим отцом, а после того, как Пит столь коварно поступил с женой, отношения между ними и вовсе испортились. Нилу тогда исполнилось семнадцать, и он открыто презирал как отца, так и мачеху. Чувства юноши к Питу вряд ли сильно переменились с той поры, а вот к Тане…

Джек давно подозревал нечто подобное и полагал, что такие подозрения есть и у Пита. Не хочет ли Нил таким образом наказать старика?

Возможно, Пит и заслужил подобное наказание. Первые капли дождя застигли Джека за этими раздумьями, и он опрометью кинулся к дому.

– Льет как из ведра! – сказала Таня, отодвинув штору.

Под натиском ветра оконные стекла звенели в рамах.

– Настоящий шторм, – ответила Мег, нарезая морковь. – В доме все заперто? Все щели заткнуты?

– Нил с Джеком сейчас все тщательно проверяют. Пойду-ка лучше переоденусь. Если, конечно, тебе не нужна моя помощь.

Мег сдержала вздох недовольства:

– Нет, почти все готово.

Таня удалилась.

– Можно поиграть под дождем? – спросила Мари.

Мег оглянулась через плечо на своих трех девочек, сидевших рядком на стульях. Почти целый день они прихорашивались: повтыкали и повплетали друг другу в волосы все шпильки и ленты, которые только подвернулись им под руку. Мамина косметика и лак для ногтей тоже пошли бы в ход, не останови их Мег вовремя.