Текст книги "Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1"

Автор книги: П. Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

П. Никитин
Загробный гость
Приключения Шерлока Холмса в России
Т. I

Таинственный дом

I.

Если вы, дорогой Ватсон, хотите совершить хорошенькую экскурсию и если пациенты ваши ничего не будут иметь против, сегодня или завтра представится к этому очень удобный случай, – сказал Шерлок Холмс, опускаясь в кресло и затягиваясь сигарой.

– Вы куда-нибудь отправляетесь? – спросил я, заинтересованный этим неожиданным напоминанием о моих пациентах.

Изучив довольно хорошо моего друга, я прекрасно понимал, что раз Шерлок Холмс говорит о пациентах, значит, экскурсия предстоит далекая и долгая.

– Весьма возможно, что мне придется отправиться в Россию, – ответил Холмс, и его бесстрастное лицо приняло усталое и скучающее выражение.

Я выразил свое удивление.

– Если вы посидите у меня еще сорок две минуты, Ватсон, то узнаете все подробности, – ответил он мне, взглядывая на часы. – Сегодня утром я получил записку от одного русского купца, некоего Ивана Сидоровича Черепанова, в которой он просит меня принять его в пять часов дня и помочь распутать одно очень таинственное дело.

Я охотно согласился остаться, тем более что в этот день я был совершенно свободен до вечера.

– Прекрасно, – произнес Холмс. – А пока мы можем заняться чтением газет.

С этими словами он развернул газету и углубился в чтение.

Было уже четверть шестого, когда в передней раздался звонок, а через минуту в кабинет вошел мужчина лет тридцати, с русой небольшой бородкой и такими же усами, румяный и крепкий, одетый в сюртучную пару из дорогого трико.

Увидав меня, он слегка смешался, но затем, оправившись, проговорил на ломаном английском языке:

– Моя фамилия Черепанов. Я желал бы повидать мистера Холмса.

– Я к вашим услугам, – ответил Шерлок Холмс, подымаясь навстречу гостю. – А это мой друг, доктор Ватсон, помощью которого я пользуюсь очень часто, и поэтому при нем вы можете говорить совершенно откровенно.

Мы поклонились друг другу.

– Вы, вероятно, торгуете кожевенным товаром и только что приехали из восточной части Лондона, – как бы вскользь заметил Холмс, рассматривая гостя. – Вы сегодня очень торопились и вряд ли даже ночевали дома…

– Совершенно верно! – ответил сконфуженно и удивленно купец. – Но как вы могли все это узнать?

– О, это совсем не так трудно, как вы думаете, – произнес, улыбаясь, Шерлок Холмс. – Русское купечество не приезжает в Англию как туристы. Запах кожи, который вы внесли сюда за собою, доказывает, что вы только что были в кожевенном складе. На это же указывают и кончики ваших пальцев правой руки, на которых я замечаю темные жирные пятна, какие обыкновенно остаются на пальцах, когда кто-нибудь долго пробует кожевенный товар. Что касается того, что вы были именно в восточной части Лондона, то это не подлежит сомнению. На ваших сапогах я вижу приставшие к ним кусочки беловатой глины, которой изобилует только восточная часть Лондона.

– Но почему вы могли узнать остальное? – спросил купец, улыбаясь.

Холмс пожал плечами.

– Вторая половина составляет самую легкую часть моих наблюдений. У вас свежеостриженные ногти и, видимо, вы любите ими заниматься. Однако, несмотря на это, сегодня вы не докончили своего туалета. Безымянный палец на вашей правой руке вы только начали стричь и не кончили, не говоря уже о том, что все ногти на правой руке совершенно не отшлифованы. На плече вашего сюртука я замечаю женский волос, очевидно, блондинки, а обшлаг правого рукава неосторожно запачкан розовой пудрой. Если бы вы ночевали дома, прислуга, вероятно, почистила бы ваше платье. А ваше смущение лишь подтверждает мою догадку, – закончил Холмс весело.

– Впрочем, я думаю, будет лучше, если мы приступим к делу, – снова заговорил Шерлок Холмс. – Итак, мы вас слушаем. Не угодно ли сигару?

– Благодарю вас, я не курю, – ответил русский купец.

Он уселся поудобнее в кресле, положил ногу на ногу и начал:

– Мы сами…

– Я вижу, вы затрудняетесь говорить по-английски, – перебил его Холмс. – Надо вам заметить, что я прожил, благодаря стечению некоторых обстоятельств, три года в России и очень хорошо изучил ваш язык, так что, думаю, нам лучше будет говорить на вашем родном языке. Кстати, доктор Ватсон, как истый лингвист, тоже знает его в совершенстве.

Все это Холмс проговорил на чистейшем русском языке.

– Тем лучше! – произнес ошеломленный купец. – Видите ли… дело, о котором я хочу говорить с вами, не совсем обыкновенное… Я сам – владимирский и мои предки издавна имели торговые дела в городе Владимире. Главным образом мы торговали сырьем. Дед мой, затем по наследству отец, а потом и я имели и имеем там кожевенные склады, а покупщиками нашими, в большинстве случаев, являются заграничные фирмы. Лет шесть тому назад, отец мой вздумал продать свой одноэтажный, каменный дом, в котором жила наша семья, и купить другой, большой. Так как отец был уже стар и скуповат, то он хотел подыскать подходящий дом недалеко от склада, чтобы не заводить лошадей и не тратиться на извозчиков. В нашем квартале был подходящий дом. Это было довольно большое, двухэтажное, каменное строение, с большим двором и садом, обнесенными высоким каменным забором, и со всеми хозяйственными постройками. Дом этот уж лет десять стоял без жильцов и про него ходили по городу странные слухи. Говорили, что после смерти старого хозяина в доме стали ходить привидения и вообще появляться разная чертовщина…

Черепанов сделал маленькую паузу.

Шерлок Холмс, который сначала слушал рассказ со скучающим видом, при последней фразе оживился.

– Ваш рассказ, кажется, начинает становиться интересным, – произнес он, искоса взглядывая и на меня.

– Да, он не совсем прост, – ответил купец. – Некоторые из обывателей, проходившие по этой улице в полночь, часто замечали в окнах странный свет, словно тончайшая молния прорезала во все стороны воздух комнат. Иногда, среди этого странного света, замечали какую-то фигуру, неясную, похожую на скелет, укутанный в белый саван, и говорили, что кости скелета светятся… Явление это происходило очень редко, так что видели его только немногие и поэтому, хотя они и клялись в правдивости рассказа, большинство горожан не придавали этим толкам никакого значения.

– А кому принадлежит этот дом? – перебил Холмс.

– Некоему Андрею Васильевичу Молалеву, – ответил Черепанов. – У него в городе три дома, из которых последний он купил лишь недавно, и маленькая мелочная лавка. Он торгует также скотом и поэтому часто разъезжает. Сам он не живет в заброшенном доме, а помещается в другом, стоящем по другую сторону улицы, наискосок от таинственного дома. Полиция, возбужденная толками о привидениях, несколько раз производила внезапные ночные обыски в доме, но не могла найти ровно ничего и дом продолжал пустовать. Молалев несколько раз говорил, что не прочь продать проклятый дом, но, как человек богатый, запрашивал очень дорогую цену, что в связи с молвой о привидениях отбивало всех покупателей.

– Вы говорите, что Молалев торгует скотом? – спросил Холмс, перебивая рассказчика.

– Да. Это, кажется, его главная доходная статья, приносящая ему, как говорят, очень хороший доход, – ответил Черепанов. – Итак, я продолжаю. Для моего отца этот дом казался очень подходящим. И к тому же он был совершенно лишен суеверия и всегда скептически относился к рассказам о таинственном доме. Он был человек религиозный и утверждал, что никакая нечистая сила не устоит перед молитвой, в особенности если перед тем освятить дом и повесить по углам во всех комнатах иконы. Обдумав покупку, он отправился однажды к Молалеву и заявил ему о желании приобрести дом. Три дня подряд торговались они и наконец остановились на тридцати тысячах…

– Сколько же он уступил с первоначальной цены? – задал вопрос Холмс.

Черепанов слегка задумался.

– Если не ошибаюсь, тысячи две. Помню только, что очень мало, – ответил он. – Однако отец сделал оговорку. Он решил испробовать дом. Было условлено, что отец переселится в страшный дом и если, через месяц, ничего особенного не случится, он покупает его. Молалев охотно согласился. На следующий день после этого отец мой переехал в новый дом, взяв с собою четырех работников и двух приказчиков. Все эти люди служат у нас с детства, очень привязаны к нашей семье и никто из нас никогда не замечал за ними ничего предосудительного. Нас, то есть семью, он не взял с собою на житье и мы лишь присутствовали, когда осматривали дом. Я, отец и служащие осмотрели все помещение самым тщательным образом. Мы выстукивали стены, осматривали чердак и подвал, но не нашли решительно ничего подозрительного. Все было в полной исправности и все ключи целы. Отец мой выбрал для своей спальни комнату, выходящую двумя окнами во двор, имевшую единственную дверь, соединявшую ее с другой, выходившей окнами на улицу. В этой спальне рамы были двойные, забитые гвоздями изнутри и замазанные замазкой еще с зимы. В одном из окон была маленькая форточка, которую, как помню, я закрыл сам на защелку. В эту-то комнату мы перенесли кровать отца, ночной столик, умывальник и кое-какие мелочи, а сами, с наступлением вечера, ушли. По рассказам служащих, отец расположил их в эту ночь спать в той комнате, в которую выходила его дверь, а сам заперся на ключ. Эту ночь, неизвестно почему, мы сильно тревожились и почти не спали, бродя всю ночь взад и вперед по улице…

Рассказчик на минуту остановился, причем на его лице отразилось безумное страдание.

Мы слушали его молча, стараясь не прерывать рассказа.

Поборов волновавшие его чувства, Черепанов снова заговорил:

– То, что видел я, было действительно поразительно. Ровно в двенадцать часов ночи, комната, в которой, как мы знали, спали наши служащие, вдруг заискрилась тонкими молниями. Но это было мгновенно и явление исчезло через несколько секунд. Чувствуя, что я совершенно расстроен нервами, я не придал в эту минуту явлению никакого значения, объяснив его галлюцинацией. Однако, едва настало утро, я с матерью отправились в дом. На наш звонок нам отпер дверь один из служащих и на вопрос мой: «все ли благополучно?» ответил, что ночь прошла спокойно, все крепко спали, а отец спит и до сих пор. Подождав с час, я постучал в дверь отцовской комнаты.

Ответа не последовало. Я постучал сильнее, но гробовое молчание царило по-прежнему в запертой комнате. Предчувствуя что-то ужасное, мы стали изо всей силы колотить в дверь. Но ответа по-прежнему не было. Одного из служащих я послал за полицией, и когда пришел пристав с несколькими городовыми, мы общими усилиями взломали дверь…

Черепанов снова замолк, охваченный воспоминаниями.

Холмс слушал его очень внимательно и по загоревшемуся вдруг взору его видно было, что рассказ купца заинтересовывает его все больше и больше.

– Не желаете ли рюмку хересу? – спросил он, когда рассказчик остановился.

Черепанов утвердительно кивнул головой.

Холмс подошел к небольшому шкафчику, стоявшему в углу, достал оттуда бутылку и стакан и поставил их на стол.

– Ваш рассказ очень интересует меня, – проговорил он, глядя, как Черепанов отпивает маленькими глотками вино.

– Благодарю вас, – ответил купец.

Он поставил на стол опорожненный стакан и продолжал:

– Когда мы вошли в комнату моего отца, нам представилась ужасная картина! Отец, с перерезанным горлом, лежал на кровати. Вокруг него стояла лужа крови… Глаза его были широко открыты и в них застыло выражение ужаса… Никаких следов, ни орудий преступления в комнате не было. Дверь, при исследовании, была заперта изнутри и ключ торчал в замочной скважине, но форточка была приоткрыта…

– Мог ли человек пролезть в эту форточку? – вставил вопрос Шерлок Холмс.

– Никоим образом! – горячо возразил Черепанов. – Я думаю, даже семилетний ребенок не мог бы пролезть в нее! Вещи все были на своих местах и лишь умывальник, стоявший у противоположной кровати стены, был отодвинут аршина на два к середине комнаты. Вероятно, отец снова осматривал комнату и зачем-нибудь передвинул его. Вот все, что случилось.

Он замолчал и выжидательно смотрел на моего друга, погрузившегося в глубокую задумчивость.

– Не обнаружило ли следствие еще каких-либо следов? – спросил он наконец. – Исследован ли был подоконник и крыша над этим окном?

– Да, – ответил, подумав, Черепанов. – Теперь я припоминаю, что, при исследовании окна, на подоконнике был обнаружен странный след, отпечатавшийся на слое пыли в виде носка сапога. Но при исследовании крыши и почвы двора под этим окном не найдено было никаких признаков каких-либо следов.

– Был ли Молалев при этом? – снова задал вопрос Холмс.

Черепанов кивнул головой.

– Как только мы послали за полицией, дворник его дома побежал за ним и он тотчас же явился. Он же и обратил внимание на то, что дверь была заперта на ключ изнутри.

– Не встречали ли вы его раньше?

– Встречал. Минут за двадцать до полуночи, когда я ходил против таинственного дома, я ясно видел его сидящим в своем кабинете за письменным столом. Ведь я говорил вам, что дом, в котором он живет, помещается наискосок и на противоположной стороне от проклятого дома.

– Не припомните ли вы, в чем он был одет?

– Насколько помню, в серую пуховую тужурку.

– Прекрасно, – заметил Холмс. – Не замечено ли было чего-нибудь при исследовании форточки?

– Нет, – проговорил Черепанов.

– Черт возьми, в таком случае – это действительно странное преступление, – воскликнул Шерлок Холмс, на минуту сбрасывая свой равнодушно-бесстрастный вид. – Что вы думаете о нем, дорогой Ватсон?

– То, что я в нем ничего не понимаю, – ответил я.

Холмс промолчал и, казалось, весь погрузился в раздумье.

– Чего же вы хотите от меня? – спросил он наконец, подымая глаза на Черепанова.

– Видите ли… я не верю ни в какую чертовщину, – заговорил купец. – И глубоко убежден, что тут кроется преступление…

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – произнес Холмс серьезно.

– В таком случае, я хотел бы, чтобы вы отправились со мною вместе в город Владимир, – досказал Черепанов. – Я охотно заплатил бы вам пятнадцать тысяч рублей…

– Ого! – воскликнул Шерлок Холмс. – Неужто за эту цену вы не могли найти хороших агентов в России?

Черепанов замялся.

– У нас, – заговорил он, – ничего не вышло. Кроме того, по случаю повсеместной чрезвычайной охраны и военного положения, внимание агентов сыскной полиции отвлечено совсем в другую сторону…

– Гм… если так, то нам, дорогой Ватсон, придется совершить поездку в Россию, – проговорил Шерлок Холмс, обращаясь ко мне. И, обращаясь к купцу, он добавил:

– Я согласен. Но предупреждаю, что если не найду разгадки, то возьму лишь путевые издержки за себя и моего друга.

– О-о! – мог только выговорить Черепанов.

– Когда вы предполагаете выехать? – спросил Холмс.

– Чем скорее, тем лучше.

– В таком случае, самый удобный поезд отходит отсюда в одиннадцать часов десять минут ночи, и если вы успеете упаковать ваши чемоданы…

– Конечно…

– В таком случае мы встретимся сегодня на вокзале ровно в одиннадцать часов.

– Очень, очень вам благодарен! – радостно воскликнул Черепанов, вставая и пожимая руку Шерлоку Холмсу, а затем мне.

– Только помните, что моя поездка должна сохраняться в строжайшей тайне, – сказал Холмс, провожая до двери.

Когда гость вышел, Холмс возвратился в кабинет.

– Ну-с, дорогой Ватсон, – произнес он, останавливаясь против меня, – нам нельзя терять ни одной минуты. Постарайтесь передать ваших пациентов в надежные руки, захватить все необходимое для «специального» путешествия и… ровно в одиннадцать мы встретимся на вокзале.

II.

Собрав свой багаж и выправив заграничный паспорт, я заехал к моему коллеге, доктору Бергсу и, передав ему адреса и истории моих больных, отправился на вокзал. Черепанов был уже там.

Вскоре приехал и Шерлок Холмс, за которым носильщик внес два ручных саквояжа и плед.

– Я, кажется, не опоздал, – произнес он, вынимая часы. – Теперь ровно одиннадцать, без сорока секунд, и мы имеем достаточно времени, чтобы уничтожить по хорошему бифштексу и запить его добрым глотком вина.

Шерлок Холмс был совершенно спокоен и ел с большим аппетитом.

Плотно закусив, мы заняли места в купе первого класса и через несколько минут поезд тронулся.

– До свидания, Англия! – воскликнул я. – Мы отправляемся в страну снега и медведей!

Холмс улыбнулся.

– Было бы вернее, дорогой Ватсон, если бы вы сказали: в страну чрезвычайных охран. Россия – одна из самых курьезных стран: когда у нее кончается война, она заводит чрезвычайные охраны, по положениям о которых полиция и войска, приведенные на военное положение, начинают защищаться и защищать…

Шерлок Холмс запнулся, но, встретив мой вопросительный взгляд, неуверенно пояснил:

– Вероятно, от граждан и граждан от… кажется, тоже от граждан. Впрочем, наши стратеги еще не вполне выяснили этот метод.

Я не стану останавливаться на описании нашего путешествия, не отличавшегося ничем особенным.

На русской границе нас обыскали самым тщательным образом, особенно интересуясь теми книгами, которых нельзя было понять, и отобрали у Холмса арабскую азбуку, несмотря ни на какие уверения, что она не принадлежит ни к разряду прокламаций, ни к категории условных знаков анархистов.

Подъезжая к Москве, Холмс попросил Черепанова остаться в этом городе, так как приезд его в город Владимир мог лишь испортить дело.

Черепанов согласился и, написав свой московский адрес, вскоре простился с нами и мы продолжали путешествие вдвоем.

По приезде в город Владимир, мы заняли два номера в одной из лучших гостиниц, прописавшись: я – английским купцом Винкристом, а Холмс – инженером Бартльстеном.

Паспорта нами были выписаны еще в Англии на эти имена.

Освежившись с дороги ванной и горячим чаем с ромом, мы прекрасно отдохнули, проспав по крайней мере часов двенадцать.

Холмс проснулся первым.

Я еще лежал в кровати, когда он вошел ко мне, одетый в самый обыкновенный пиджачный костюм, немного устарелой моды и не особенно свежий.

– Ну-с, дорогой Ватсон, нам следует не терять времени, – сказал он, подходя к моей кровати. – А пока вы будете умываться, я закажу чай.

С этими словами он позвонил и, когда вошел лакей, отдал приказание.

В пять минут я был уже совершенно готов и мы сели за самовар.

Холмс был сосредоточен и молчалив.

Зная по опыту, что мой друг не любил излишних вопросов, я тоже молчал, ожидая, пока он заговорит первым.

На этот раз, однако, ждать пришлось недолго.

– Что вы думаете, Ватсон, об этом преступлении? – спросил он наконец.

Я, как и в первый раз, пожал плечами.

– Ну так я вам скажу, что преступник рано или поздно будет в наших руках, – произнес Холмс уверенно. – Мое предчувствие редко обманывает меня, а на этот раз, не знаю почему, я уверен в успехе. У меня есть уже кое-какие предположения, но, конечно, я могу и ошибаться и поэтому пока я умолчу о них. Мы не боги, дорогой Ватсон.

С этими словами он встал из-за стола и взялся за пальто.

Развернув записную книжку, Холмс нашел страницу с начертанным Черепановым планом улицы, на которой помещался таинственный дом, и стал самым тщательным образом изучать каждую черточку. Затем, спрятав книжку в боковой карман, он произнес:

– Теперь я готов.

Одевшись, мы вышли из гостиницы и, сделав несколько поворотов, очутились на требуемой нам улице.

– Обратите внимание, Ватсон, на четвертый дом от угла слева, – произнес Шерлок Холмс, указывая глазами на большой двухэтажный дом с высокой каменной стеной.

Дом не отличался ничем особенным. Стены были выбелены, крыша окрашена в зеленый цвет, ставни – открыты и сквозь стекла были видны поднятые белые шторы.

Калитка в воротах была полуоткрыта и дом производил впечатление пустующей постройки.

И все же, не знаю почему, мне сделалось вдруг жутко, когда я взглянул на него.

Холмс, казалось, совершенно не глядел на таинственный дом, и лишь по сосредоточенному виду его я догадался, что он зорко осматривает все попадающееся нам по пути.

– Было бы очень хорошо, если бы удалось нам найти в этом месте небольшую квартиру, – как бы про себя заметил он, разглядывая попадающиеся на воротах и подъездах билетики.

Вдруг он остановился почти против таинственного дома.

– Кажется, нам улыбается счастье! – воскликнул он, читая приклеенный к двери билетик. – Две, и притом меблированные комнаты, с отдельным ходом. Квартира № 5. Зайдемте, Ватсон.

Мы вошли в парадный подъезд и, отыскав квартиру, позвонили.

Нам отперла дверь средних лет женщина, одетая без всякой претензии на моду в свободное ситцевое платье. Узнав, что мы ищем квартиру, она попросила нас следовать за собой.

– Эти две комнаты, кроме отдельного хода в сени, сообщаются одной дверью и с остальными моими комнатами и, пока не сданы, я держу эту дверь открытой, – проговорила она, открывая дверь и жестом прося нас войти.

Обе комнаты были светлые и, видимо, держались в чистоте. Мебель, правда, была не шикарная, но зато чистенькая и веселых светлых тонов. Комнаты помещались рядом и выходили окнами на улицу.

Осмотрев помещение, Шерлок Холмс кивнул головой.

– Я думаю, ваши комнаты нам подойдут, – произнес он, обращаясь к хозяйке. – Сколько хотите вы в месяц?

При вопросе о плате, физиономия женщины приняла беспокойное выражение.

– Ох, и не знаю, сколько с вас просить! – проговорила она грустно. – Я уж прежде по чести скажу вам все.

Она еще раз вздохнула и сокрушенно покачала головой.

– Дело-то такое, что все постояльцы у меня сбегают. Вон видите дом, почти насупротив. Нечистый там поселился, что ли, только страшно в ём…

– В чем дело? – удивился Холмс.

– Из этих окон-то не видать нам, – вздохнула хозяйка. – Низко у нас, а только видать, как искра иной раз по комнатам ходит… И человек там пропал…

И она принялась самым добросовестным образом рассказывать о смерти старика Черепанова, путая быль с небылицей.

– Однако, вы все-таки скажите нам цену помещения, – перебил ее наконец Холмс, выказывая признаки сильнейшоего нетерпения. – Мы народ не суеверный, притом иностранцы и привидений не боимся.

– Да уж положили бы тридцать рубликов за обе комнаты, – боязливо произнесла хозяйка.

– Цена подходящая, – ответил Шерлок Холмс к величайшей радости хозяйки. – Стена, отделяющая наши комнаты от вашей, капитальная?

– Капитальная, батюшка, капитальная!

– Прекрасно! В таком случае я беру эти комнаты не менее как на полгода и готов заплатить вам все деньги вперед, если вы заделаете совершенно дверь, соединяющую ваши комнаты с нашими.

– С радостью, голубчик! – воскликнула обрадованная хозяйка. – Сегодня же, сейчас позову каменщика, благо кирпич на дворе есть! Дом-то ведь чай мой!

И поговорив еще о разных мелочах, мы дали задаток и возвратились в гостиницу.

День прошел скучно. Холмс был задумчив и неразговорчив и, чтобы не прерывать его мыслей, я почти не входил в его комнату.

На следующий день, перед тем как переехать, Шерлок Холмс долго пропадал неизвестно где и вернулся в гостиницу только к двум часам дня.

– Вы, наверно, удивляетесь моему отсутствию, – сказал он, входя в мою комнату. – Но я могу удовлетворить ваше любопытство, хотя и знаю, что вы не страдаете этим пороком.

Он сбросил пальто, повесил на вешалку шляпу и посмотрел на меня.

– Я был у хозяина таинственного дома.

– Но как вы туда попали? – удивился я.

– Очень просто, – ответил Холмс. – На воротах его дома я нашел объявление о сдаче квартиры во дворе. Зашел будто узнать об условиях…

– Но зачем?

– Так… Чтобы повидать хозяина, – уклончиво ответил Холмс.

– И видели?

– Да. Впрочем, до поры до времени это не важно… – произнес он загадочно и переменил разговор.

После обеда мы переехали.

Дверь в хозяйскую половину была уже заложена кирпичом и мы быстро разобрались в наших вещах, придав комнатам жилой и уютный вид. Сходив в магазин, Холмс скоро вернулся с глухими драпировками, которые тут же были повешены на окна, и наша работа по устройству жилища была окончена.

III.

– Ну-с, дорогой Ватсон, нам пора тушить огни, – произнес Шерлок Холмс, опуская драпировки. – В провинции засыпают рано и будет несравненно лучше, если мы будем производить наши наблюдения в темноте. Теперь – полное молчание… Пусть все думают, что мы спим.

С этими словами он задул обе лампы и мы очутились в полной темноте.

– Раздвиньте чуть-чуть драпировки, Ватсон, – сказал шепотом Шерлок Холмс, – и не спускайте глаз с окон того дома.

Прильнув к двум драпировкам, мы замерли в неподвижных позах, вперив взгляды в темные окна таинственного дома.

Минуты проходили за минутами, но мы не замечали ничего особенного. Ночь была темная и редкие фонари совершенно не освещали улицу. Прохожих почти не было и лишь отдаленный лай собак нарушал мертвую тишину уснувшего города.

Один удар колокола прозвучал в отдалении.

– Половина двенадцатого, – прошептал Холмс, не отрываясь от драпировки.

И снова наступило мертвое молчание.

Время шло. Мои глаза уже успели устать от напряженного вглядывания в темноту, когда двенадцать колокольных ударов возвестили нам о наступлении полночи.

И вдруг я вздрогнул.

Третье окно справа, в верхнем этаже таинственного дома, вдруг осветилось едва заметным голубоватым светом. Свет этот казался каким-то зловещим и страшным.

– Глядите, глядите! – услышал я взволнованный шепот Шерлока Холмса.

Но свет медленно таял и вскоре совершенно исчез.

И вдруг резкая, тонкая как игла молния сверкнула в комнате за окном. Нет, это была не одна молния! Их были десятки, может быть, сотни и они, перерезая друг другу путь, словно ураган, в одно мгновение избороздили тьму за окном яркими зигзагами самых причудливых очертаний и так же внезапно погасли.

Все это произошло так быстро, что я едва мог очнуться от неожиданности.

Полная тишина воцарилась на улице, и дом казался мертвым. Около часу простояли мы еще у драпировки, но в доме не заметно было ничего подозрительного.

– На сегодня довольно! – произнес шепотом Шерлок Холмс, отходя от окна. – Как вы находите, Ватсон, это явление?

– Очень странным, – ответил я. – Во всяком случае, кто-то устраивает очень оригинально эту иллюминацию.

– В том, что кто-то ее устраивает, я не сомневаюсь, – произнес Холмс, – и нам предстоит главная задача: выяснить эту личность.

– Я думаю, дорогой друг, мы выбрали не совсем удачное место для наблюдений, – перебил я.

– Вы совершенно правы, Ватсон, говоря это. Завтра мы постараемся выбрать местечко на крыше соседнего дома и тогда, может быть, узнаем немного больше. А пока мы можем преспокойно спать.

* * *

Встали мы на следующий день довольно поздно. Напившись чаю, мы вышли на двор с целью изучить соседние постройки, и к величайшей радости Холмса нашли, что соседняя постройка, необходимая для наших наблюдений, находится в нашем дворе и представляет из себя не что иное, как высокую конюшню с не менее высокой крышей, под которой помещался сеновал.

Профланировав целый день по городу и пообедав в ресторане, мы вернулись к вечеру домой и, дождавшись одиннадцати часов, тихо вышли на двор, захватив с собою бурав.

Взобраться на сеновал не предстояло никакого труда. Дверь в конюшню была отперта и оттуда мы легко перебрались на сеновал. Оставалось только найти слуховое окно, но, несмотря на самые тщательные поиски, мы не могли найти ни одного, которое выходило бы на улицу.

– Я это предвидел! – прошептал Холмс.

– И для этого запаслись буравом? – спросил я, невольно удивляясь его предусмотрительности и находчивости.

– Совершенно верно! Именно буравом, – ответил он. – Ведь я еще утром заметил, что крыша здесь деревянная.

С этими словами он подошел к той части крыши, которая спускалась к улице, и принялся сверлить сквозное отверстие на грудной высоте от пола чердака.

Просверлив несколько таких отверстий, Холмс передал инструмент и я, в свою очередь, провертел себе несколько таких же отверстий.

Сквозь них я прекрасно мог видеть весь дом, забор, ворота и часть соседних построек.

– Удобно ли вам стоять, дорогой Ватсон? – спросил меня Холмс.

Я ответил утвердительно и мы заняли каждый свой пост. В работе мы, вероятно, не обратили внимания, когда пробило половина двенадцатого, и очнулись только тогда, когда соборный колокол отсчитал двенадцать ударов.

Я знаю только то, что до этого момента таинственный дом был погружен в безусловный мрак.

И снова, как и вчера, с последним ударом колокола, я почувствовал, как по всему моему телу пробегает легкая, нервная дрожь.

Смутный, голубоватый свет едва заметно осветил третье окно верхнего этажа. Но теперь я уже мог видеть и внутренность комнаты.

Туманный свет, казалось, исходил из задней стены и с каждым мгновением усиливался.

Наконец в комнате стало настолько светло, что можно было ясно увидеть на противоположной окнам стене большую, высокую дверь. Она была отворена настежь и сквозь нее видна была часть другой комнаты, из которой, собственно говоря, и брал начало этот странный, все усиливающийся голубоватый свет.

И вдруг… страшное зрелище представилось нашим глазам… Весь укутанный голубоватым дымком, который как бы вытекал из светящихся ровным голубым цветом костей, из-за двери медленно и плавно выдвинулся человеческий скелет. Белый саван, небрежно накинутый на его плечи, открывал не только всю голову и часть грудных костей, но и все конечности. Он двигался медленно и торжественно, словно внимательно осматривал комнату, а его оскаленные зубы улыбались могильной улыбкой.

Среди ночной темноты и в этом таинственном доме, где еще так недавно нашли человека с перерезанным горлом, отвратительный светящийся скелет произвел на меня ужасное впечатление.

Словно сама смерть вышла из мрака бездны, чтобы осмотреть свое царство.

Скелет медленно вошел в переднюю комнату, волоча за собою шлейф своего ужасного савана, и остановился немного дальше середины комнаты, ближе к одному из двух окон, распространяя кругом себя дымчатый голубоватый свет.

В ту же минуту с улицы донесся испуганный крик человека и до нашего слуха донесся топот бегущего человека. Вероятно, кто-нибудь из прохожих увидел страшное привидение и испуганно бросился бежать.

Простояв секунду неподвижно, привидение тихо описало полукруг и медленно удалилось в заднюю комнату, унося за собою тот голубовато-дымчатый свет, который испускали его кости. И как только погас последний отблеск этого могильного света, передняя комната вдруг сверкнула тонкими переплетающимися зигзагами блестящих молний и снова все замерло в непроницаемой тьме…

Подождав еще около часу, Шерлок Холмс покинул свой наблюдательный пост и, подойдя ко мне, тронул меня за руку.

– Видели? – спросил он шепотом.

– Да, – ответил я так же тихо, щипнув себя за руку для того, чтобы убедиться, не сплю ли я.

– Не правда ли, поразительно?!

– Меня более всего поражает совершенно самостоятельное движение скелета! – ответил я, ясно припоминая, что ужасный скелет двигался без какой-либо сторонней помощи. – Еще немножко и я начну верить в чертовщину!