Текст книги "Как выйти из невроза "
Автор книги: П. Юнацкевич
Соавторы: В. Кулганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Конфликты и нервы
Я прав! А ты просто никто, чтобы мне перечить!
В общем виде в возникновении конфликтов можно выделить две стороны объективную и субъективную. Объективное начало связано со сложной противоречивой ситуацией, в которую попадает человек:
– низкоквалифицированный труд;
– невысокий уровень доходов;
– пребывание за чертой бедности;
– напряженная деятельность;
– невозможность полноценно отдохнуть и т. д.
Такие проблемы объективно являются той почвой, на которой легко возникают напряженные ситуации. Устранение конфликтов, вызванных такими причинами, может быть достигнуто только изменением объективной ситуации.
С субъективной стороны начало конфликта, как правило, связано с тем, что человек пытается:
– доказать свою точку зрения;
– приводит аргументы в пользу своей позиции, переубеждая оппонента;
– хочет побудить клиента к конкретным действиям;
– не желает выполнять те или иные предложения от своего руководства или коллег и т. д.
Конфликты такого типа чреваты осложнениями, так как оппонент воспринимает предъявляемые ему претензии как необоснованные обвинения, а это вызывает у него ответную конфликтную реакцию.
Ты не прав, и поэтому тебя придется ударить…
Конфликты, играющие решающую роль в возникновении невроза, практически всегда одни и те же.
В целом, это те же самые конфликты, которым подвержен здоровый человек в нашей культуре. Стало же до некоторой степени трюизмом говорить о том, что невозможно провести четкое различие между неврозом и нормой, но может оказаться полезным проверить это еще раз. Многие, столкнувшись с конфликтами, о которых они знают из собственного опыта, могут спросить себя: «Невротик я или нет?»
Наиболее достоверный критерий состоит в том, ощущает или нет человек препятствия, создаваемые его конфликтами, может ли он правильно воспринимать и преодолевать их.
Когда мы осознаем, что в нашей культуре невротики движимы теми самыми основными конфликтами, которым также подвержен нормальный человек, хотя и в меньшей степени, мы снова сталкиваемся с вопросом: какие условия в нашей культуре ответственны за то, что неврозы сосредотачиваются вокруг одних специфических конфликтов, а не вокруг других?
Существуют определенные характерные трудности, неотъемлемо присущие нашей культуре, которые отражаются в виде конфликтов в жизни каждого человека, и которые накапливаются и могут приводить к образованию неврозов. Можно выделить следующие основные моменты, которые имеют отношение к проблеме невроза и культуры.
Современная культура экономически основывается на принципе индивидуального соперничества. Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы. Превосходство одного нередко означает неудачи для другого. Психологическим результатом такой ситуации является враждебная напряженность между людьми.
Каждый представляет собой реального или потенциального соперника для любого другого. Эта ситуация вполне очевидна для членов одной профессиональной группы, независимо от стремлений быть справедливыми или от попыток замаскировать соперничество вежливым обращением.
Соперничеством и потенциальной враждебностью, которые сопутствуют существованию в обществе, проникнуты все человеческие отношения. Соревновательность является одним из господствующих факторов в социальных отношениях. Соперничество присутствует в отношениях мужчин с мужчинами, женщин с женщинами, и безотносительно к тому, что является поводом для него:
– популярность;
– компетентность;
– привлекательность;
– или любое другое социально значимое качество.
Соперничество крайне ухудшает возможности прочной дружбы. Как правило, ребенку прививают зародыш соперничества с первых лет жизни. Оно также, как уже указывалось, нарушает отношения между мужчинами и женщинами не только в выборе партнера, но и в плане борьбы с ними за превосходство. Оно пронизывает всю жизнь и, возможно, самое главное – семейную ситуацию. Соперничество между отцом и сыном, матерью и дочерью.
Каждый человек на протяжении своей жизни сталкивается с разного рода конфликтами. Он хочет чего-то достичь, но цель оказывается труднодостигаемой. Человек переживает неудачи и готов обвинить окружающих людей в том, что они не помогли достичь желаемой цели. А окружающие полагают, что он сам виноват в собственной неудаче. Либо цель была им неверно сформулирована, либо выбранные средства ее достижения были выбраны неудачно, либо человек не смог верно оценить сложившуюся ситуацию и обстоятельства ему помешали. Возникает взаимное непонимание, которое посте пенно перерастает в недовольство, создается обстановка не удовлетворенности, социально-психологического напряжения и конфликта.
Как выйти из сложившейся ситуации? Надо ли предпринимать какие-либо специальные усилия для того, чтобы преодолеть ее вновь и завоевать расположение окружающих вас людей? Или же не нужно этого делать?
Просто не следует обращать внимание на то, как к вам относятся другие!
Кто первый скомандует себе: «Стоп! Никакой грубости и бестактности!», – тот предотвращает ссору. Нужно «взять себя в руки».
Разобраться в причинах и источниках конфликта любому человеку может помочь совет психолога. Главное, не спешить предавать конфликт гласности или публичной оценке. Этим можно только обидеть человека.
Вы хотите ликвидировать конфликт? Не нужно торопиться сказать что-то резкое, оскорбляющее или угрожающее. В такой ситуации прежде всего нужно избавиться от внутреннего беспокойства или волнения. Растревоженное чувство – плохой советчик разуму.
Для того, чтобы хорошо овладеть собой в конфликтной ситуации, полезно сделать паузу в разговоре, глубоко вздохнуть, встать, пройтись, либо перевести разговор на другую тему, либо перенести его на другое время.
Что делать, чтобы быть спокойным, выдержанным, доброжелательным?
Для начала следует нащупать у себя пульс, подсчитать его удары, сконцентрировать волю, произнося про себя нужные слова-команды. Если периодически применять этот прием, можно избавиться от лишнего напряжения в конфликтных ситуациях.
Лучшие способы разрешения конфликтов – постоянная забота друг о друге, своевременная информированность о ситуации.
Возможные простые секреты бесконфликтности:
1. Создайте теплую атмосферу при взаимодействии;
2. Самый главный человек на свете – тот, кто перед вами;
3. Постарайтесь, чтобы собеседник вам понравился;
4. Ищите то, что вас сближает;
5. Старайтесь говорить о предмете, интересующем собеседника;
6. Не кидайте в собеседника булыжники;
7. Без нужды не задевайте;
8. Избиение под знаком юмора;
9. Берегите собеседника: избавьте его от уколов, обид и обвинений;
10. Заканчивайте беседу комплиментом. Конфликт – это открытое противостояние как следствие взаимоисключающих интересов и позиций.
Конфликтная ситуация – это накопившиеся противоречия, содержащие истинную причину конфликта.
Инцидент – это стечение обстоятельств, являющихся поводом для конфликта.
Разрешить конфликт, значит:
– устранить конфликтную ситуацию;
– исчерпать инцидент.
И не берите ничего в голову! Чем ближе к сердцу, тем хуже для здоровья!
Жизнь стоит того, чтобы ее сполна прожить.
Глава 4. Душевная поддержка невротикам, потерявшим интерес к жизни
Отношение религии к самоубийству
Изучение проблемы самоубийств в историко-религиозном аспекте позволяет сделать полезные выводы и на сегодняшний день. Религиозное мышление предполагает бережное отношение человека к божественному дару жизни.
Согласно точке зрения представителей духовенства, люди с меланхолическим взглядом на природу человека, отрицающие самоопределяемость человека, видят в самоубийствах неизбежное действие закона вырождения. По этому закону каждый организм изнашивается скоро и легко, когда путем наследственности в него вложено недостаточно жизненных соков, а окружающие условия понижают их силу. В этом случае его жизнеспособность делается все слабее, и организм идет к вырождению. Человек, обреченный вырождением на смерть, часто кончает самоубийством при различных обстоятельствах. Некоторые видят в подобных поступках проявление свободы человека и силы его воли. На этом основании они приравнивают самоубийц к героям жизни, которым будто бы следует даже подражать.
Разумеется, чтобы убить себя самого, требуется действительно большая решимость. Но если посмотреть глубже на это явление, то в этой силе, решившей убить себя, можно увидеть великое бессилие воли к борьбе с жизненными обстоятельствами.
Имеет ли человек право убивать себя? С формальной точки зрения, мы, конечно, должны признать это право за человеком. Больше того, в нашем признании такого права человек, убивающий себя, не нуждается, и разрешения на это он у нас не спросит. Но с нравственной точки зрения мы можем спросить такого человека, какие могут быть у него – творца своей жизни – разумные основания и причины самоубийства? Какое может быть у него нравственное право лишать себя жизни?
Обычную идейную причину самоубийств видят в стремлении человека отыскать и понять смысл своей жизни. Отрицательные результаты этого искания приводят человека к сознанию бессмысленности жизни и к желанию ее прекратить. Искание этого смысла началось с того времени, когда появилось общество людей на Земле. Человек живет не потому, что он так или иначе понял жизнь, а напротив, стремится понять ее, потому что живет и действует в мире как свободно-разумная личность. И, следовательно, мысль о жизни есть только часть жизни, которая значительно уже ее и, прибавим, даже стоит в зависимости от нее.
В силу того, что мысль человека уже жизнь, она не может обнять собственно всю жизнь и часто даже отдельные проявления ее. Каждый по собственному опыту знает, что он переживает много такого в своей жизни, о чем ему приходится только сказать: «Я не понимаю, что происходит со мною» (ср. Рим. 7:15). Поэтому нет ничего удивительного, если человек бывает не в силах своею мыслью объяснить свою жизнь, которая значительно шире по своему объему. Отсюда же – решение вопроса о смысле жизни есть дело, для которого требуется целая жизнь человека. Ведь с каждым движением жизни мысль идет параллельно. Поэтому расширение жизненного пространства способствует большему пониманию ее смысла. Процесс этот будет продолжаться всю человеческую жизнь.
Человек в своих исканиях смысла жизни часто приходит к отрицательному результату. Это говорит вовсе не о том, что жизнь не имеет никакого смысла, а только о том, что человек своею мыслью по тем или другим причинам не отыскал его. Это обстоятельство говорит только о состоянии мысли человеческой. А ведь ее состояние зависит не только от ее ограниченности, но еще и от влияния на нее всяких случайностей жизни. Не только тяжелые обстоятельства жизни, но даже то или иное состояние природы часто влияет на решение вопроса о смысле жизни.
Итак, с религиозной точки зрения, не жизнь творится мыслью, а наоборот – мысль творится жизнью: жизнь сама по себе имеет значение, а мысль стоит в зависимости от жизни. И чем больше опыта жизни, тем глубже и шире она обнимает своим пониманием жизнь. Если мысль хочет объяснить жизнь, то должна ее объяснять как существующий факт, то есть утверждать ее, а не отрицать. При решении вопроса о смысле жизни мысль должна исходить из признания жизни, а не из каких-либо отвлеченных соображений.
Человек в своем искании смысла жизни собственными ногами часто топчет то самое, что ищет, и этим создает себе ту трагедию жизни, от которой старается отделаться посредством яда, петли или пистолета.
Мудрые люди осознавали ненормальность такого порядка жизни и всегда приглашали человека к труду. «Все, что может рука твоя, по силам делай» (Еккл. 9:10), – говорили они, а умных лентяев посылали к муравью, чтобы на примере его жизни они поучились, что жизнь есть труд, дело (Притч. 6:6–8; 30:25). Не желающим трудиться апостол запрещает даже есть (2 Сол. 3:10). А желающий работать не может пожаловаться на то, что нет для него подходящего дела, о чем так любят говорить искатели смысла жизни.
Находя себе дело и применение своим силам, человек начинает ценить жизнь и видит в ней глубокий смысл. Причем удачи или неуспех – это временные состояния души человека. Только постоянный труд доставляет душе удовольствие, укрепляет ее силы и уберегает от праздных рассуждений.
Нравоучения для невротиков
О самоубийстве, к сожалению, в последние годы начинают говорить все чаще и чаще. Все более учащающиеся случаи самоубийств представляют собой угрожающее явление. Об этом поневоле приходится постоянно говорить всюду и везде, чтобы привлечь внимание общества и заставить его искать выход из создавшегося положения. Самоубийства превратились в какую-то эпидемическую болезнь, которая не только не ослабевает, но с каждым годом все более и более прогрессирует. Равнодушие общества в этом случае будет только преступлением.
Если принять во внимание, что во всей Европе с 1890 г. ежегодно гибнет от самоубийств около 50 тысяч человек, то уже только этот один факт заставляет задуматься над основами современной жизни, на почве которых вырастает подобное уродливое явление.
Но дело оказывается для нас еще печальнее, когда мы остановим свое внимание на России. В 1870–1880 гг. Россия по числу самоубийств стояла в процентном отношении несравненно ниже остальных культурных стран Европы. Однако с 1890 г. число самоубийств увеличилось до угрожающих цифр. В какой страшной прогрессии учащаются случаи самоубийств, можно видеть по статистическим данным относительно Петербурга.
Здесь было самовольных покушений на собственную жизнь:
– 1906 г. – 903 случая;
– 1907 г. – 1377;
– 1908 г. – 2268;
– 1909 г. – 2380;
– 1910 г. – 3196.
Таким образом, за одно пятилетие число самоубийств в Санкт-Петербурге увеличилось более чем в 3 раза!
Можно даже отметить дни, когда самоубийства приобретали повальный характер. Так, в 1912 г. в ночь на 10 мая покушений на самоубийство было 27 (16 мужчин и 11 женщин).
Все эти факты приобретают еще более трагический характер, если мы обратим внимание на то обстоятельство, что наибольший процент самоубийств падает на возраст от 16-ти до 30-ти лет, то есть на тот возраст, когда жажда жизни в человеке должна быть особенно сильна.
С 1910 г. самоубийства стали наблюдаться в значительном числе в среде учащихся не только высшей и средней, но и начальной школы. В 1912 г. в одном только Петербурге покончили жизнь самоубийством 61 мальчик и 90 девочек в возрасте от 11-ти до 17-ти лет. Был один случай покушения на самоубийство в возрасте ниже 10-ти лет. По докладу доктора Г. И. Гордона на съезде в Петербурге по экспериментальной педагогике в 1912 г., Россия по числу самоубийств в детском и юношеском возрасте занимала первое место в ряду других стран.
К крайне печальным выводам приходит и профессор ГВ. Хлопин, специально занимавшийся изучением вопроса о школьных самоубийствах. По его словам, «самоубийства среди учащихся в наших мужских средних учебных заведениях происходят приблизительно в три раза чаще, чем в населении России всех возрастов и состояний; число самоубийств в среде учащихся с течением времени все более увеличивается. Особенно резко эта тенденция к увеличению выражается в женских учебных заведениях».
Что заставляет детей предпочитать свету и радостям жизни позорную смерть и холодную могилу? Неужели и они успели изжить жизнь, почти не видавши ее?
Но самым печальным нужно признать то обстоятельство, что в общей сумме самоубийств в России очень заметное число занимают самоубийства в армии и на флоте. По сводкам, сообщенным в газетах, число самоубийств здесь также прогрессирует:
– 1905 г. – 144 случая;
– 1909 г. – 263;
– 1912 г. – 405.
Таким образом, число самовольных смертей в армии и на флоте увеличилось за 8 лет почти в три раза! Наибольший процент самоубийств падает на офицерский состав. В течение одного только 1911 г. покончили с жизнью 90 офицеров. Больно и обидно становится и за Родину, и за честь русской армии! Люди, давшие клятвенный обет служить своею жизнью Родине, самовольно уничтожают эту жизнь и обрекают себя на бесславную и бессмысленную смерть самоубийцы.
После этого понятно то чувство негодования и даже возмущения, которое вылилось в словах одного военного историка: «Выпуск смерти за год в 90 офицеров самоубийц – это ужас. Они нужны были Родине, но не любили ее; нужны были армии, но эгоизм очаровал их любовью к себе; и они не захотели любить солдата, учить его, служить ему, как любили и учили солдата, как служили ему Суворов, Скобелев и иные гении военных бурь. Жизнь ласкала их солнцем, но они боялись света, и в сумраке, табачном дыму душных картежных вечеров, разрушали себя.
Кто они, эти самоубийцы? Герои, силою воли разорвавшие жизнь? Нет, они только трусы и дезертиры, бежавшие от жизни и работы, от служения Родине. Грозные тучи поднимаются против нашей Родины, а они, дряхлые в нравственном отношении безумцы, будто ведя какую-то дьявольскую очередь смерти, бегут из армии, самовольно кончая с собою».
К этим ужасным фактам нужно присоединить время от времени появляющиеся чудовищные сообщения о «Лигах друзей смерти» и «Клубах самоубийц». Пусть эти сообщения малодостоверны, – дай Бог, чтобы они были совсем недостоверными, но в них отражается настроение офицерского общества, его убеждение в возможности существования подобных лиг и клубов.
Нас должна тревожить не одна только безвременная гибель военнослужащих, часто во цвете лет, хотя бы жертвы самоубийства исчислялись тысячами и десятками тысяч: гораздо большие опасения должно возбуждать в нас то обстоятельство, что все эти самоубийства, число которых с каждым годом все больше растет, указывают на какую-то серьезную духовную болезнь современного общества или, по крайней мере, тех слоев его, где эти самоубийства получили хронический характер.
Самоубийство – показатель жизни среды, общества. Застрелился один, но бациллы его смерти ищите кругом. Он лишь очередной номер гибели, не случайный, но вполне и страшно естественный. Его жизнь – жизнь окружающего мирка. Его смерть – болезнь его среды. Не останавливаясь пока на выяснении причин, толкающих человека на самовольный расчет с жизнью, мы только должны здесь сказать, что чаще всего самоубийства происходят на почве прожигания жизни, дурной наследственности и вырождения. А если это так, то неизменно прогрессирующий рост самоубийств следует признать таким грозным симптомом духовной, а может быть, и физической немощи современного поколения, который должен заставить нас обратить серьезное внимание на страшное зло и забить тревогу.
К сожалению, мы свыкаемся с самоубийствами, как с обычным и заурядным явлением; единичные случаи нас почти нисколько не волнуют. Каждый день газеты печатают новый список лиц, самовольно вычеркнувших себя из книги жизни; и эти известия, неизменно повторяясь изо дня в день, сделались самыми скучными в отделе «Происшествия за день». Еще Достоевский устами прокурора в процессе Карамазова указывал на этот факт: «В том-то и ужас наш, что мы почти перестали считать ужасными такие дела, которые пророчествуют нам незавидную будущность». Пора, давно пора проснуться обществу от этого равнодушия и выступить на борьбу с усиливающимся злом.
Не редки случаи и прямого прославления самоубийства, как геройского поступка, свидетельствующего будто бы об особом благородстве, духовной силе и твердости характера.
В среде юношества замечается даже тенденция возвести самоубийство в какой-то культ. Может быть, многим приходилось наблюдать такого рода явление, что похороны самоубийц, преимущественно в высших учебных заведениях, обставляются особенной торжественностью: тут и масса участников, и венки, и горячие речи на тему: «Милый друг, я умираю от того, что был я честен»… Это не простое товарищеское сочувствие к погибшему собрату, а именно культ: такого внимания никогда не оказывается товарищам, умершим естественной смертью. Но какое страшное по своим последствиям влияние должна производить эта торжественная обстановка, это прославление самоубийцы на неокрепшую духовно молодежь! Наиболее легкомысленные юноши видят в этом общественном внимании к самоубийцам заслуженное признание их заслуг и действительно начинают смотреть на самоубийство, как на геройский поступок. И кто знает, сколько молодых жизней погибло из-за этого прославления самовольной смерти? Что неуравновешенные натуры могут прельститься, так сказать, даже и похоронною популярностью, – это известный факт.
Оправдание, а тем более прославление самоубийства являются опасными, особенно в виду того, что, по нашим исследованиям, самоубийства действуют заразительно не только на детей, но и на взрослых. Можно привести массу случаев, когда одно самоубийство влекло за собой другое, причем единственно допустимым мотивом можно признать только подражательность. Наверное, почти всем известен факт, имевший место при Наполеоне I: один солдат покончил жизнь самоубийством в часовой будке; после этого в той же будке лишили себя жизни несколько солдат той же дивизии; Наполеон вынужден был сделать распоряжение об уничтожении будки, и самоубийства после этого прекратились. Бывали далее случаи, что с одного и того же моста последовательно бросались в реку с целью самоубийства многие лица, и это обстоятельство вынуждало ставить на мосту охрану.
Понятно, что еще более заразительное влияние должны оказывать на слабонервных людей литературные произведения, в которых самоубийцы идеализируются и обрисовываются чертами героизма и высокого благородства.
Известно, какое нездоровое влияние оказал на многих сентиментальных читателей роман Гете – «Страдания молодого Вертера». Под влиянием этого романа многие молодые люди, не встретившие ответной любви, стали подражать Вертеру и кончали жизнь самоубийством. В предисловии ко второму изданию этого романа Гете вынужден был поместить обращение к своим читателям: «Послушайте, что говорит нам Вертер из могилы: жалейте обо мне, но будьте мужественными».
Однако и после этого не прекратились подражания Вертеру; автор исследования «О самоубийстве» Дзедушицкий, написавший свою книгу в 1870 г., говорит, что и в его время попадались еще экземпляры романа Гете, залитые кровью самоубийц, покончивших жизнь с этой книгой в руках.
Это только один наиболее очевидный пример влияния литературы на случаи самоубийств. Но несомненно, что и другие сочинения, идеализирующие самоубийц, оказывают на неуравновешенных читателей подобное же влияние.
Принимая во внимание заразительность самоубийства, нельзя оправдать даже печатание газетных сообщений о самовольных расчетах с жизнью. Еще при Наполеоне, когда он был консулом, было обращено внимание на то, что широкое оглашение фактов самоубийства, с одной стороны, часто подает первую мысль о том, что для страдающего человека есть исход в смерти. С другой – служит последним толчком для того, кто задумал покончить с собой, но до сих пор еще не решался привести свой план в исполнение. Поэтому префекту полиции дано было распоряжение, чтобы «вместо известия о самоубийствах газеты публиковали о таких деяниях, которые могут возбуждать отвагу и гуманные чувства французов и возвышать народный характер».
Тот же взгляд высказывают и другие исследователи вопроса о самоубийстве. «Если бы журналисты, – говорит французский ученый юрист Луи Проаль, – обратили внимание на нежелательные последствия газетных сообщений о самоубийствах, то они, конечно, могли бы уменьшить число самоубийств, особенно среди детей и молодежи, переставать извещать о подобных фактах. Такое известие может и не заключать в себе ничего опасного для взрослых людей, здоровых и с крепкими нервами; но для женщин, юношей, девушек и детей они вредны. Если читатель находится в положении, сходном с обстоятельствами, предшествовавшими самоубийству, то газетное известие прямо как будто давит на его мозг и действует, как гипнотическое внушение».
Во всяком случае, читатели газет ничего не потеряли бы от умолчания о подобных фактах: для здоровых и уравновешенных людей сообщения о них вовсе не представляют какого-либо интереса, а для натур «тронутых», болезненно чувствительных, они действительно могут быть опасными. Некоторые даже думают, что ничтожные натуры могут прельститься соблазном прибегнуть к самоубийству только для того, чтобы имя их попало на столбцы газет. Известно, что из-за подобного желания иногда совершались преступления.
Молчать о таком безотрадном явлении, как самоубийство, конечно, не следует; но на обществе лежит долг всюду и везде выражать свой отрицательный и осуждающий взгляд на самоубийство. Нужно вызвать во всех слоях населения чувство омерзения к этому преступному акту, создать общественное мнение о нем, как о действии унизительном и преступном, заслуживающем не оправдания, а всеобщего глубокого презрения.
И такой взгляд действительно будет соответствовать существу дела: самоубийство есть позор и преступление.
Лучшие и наиболее вдумчивые люди, выдающиеся мудрецы всех времен, благороднейшие проповедники идеи нравственного добра, – все они видели в самоубийстве признак нравственного падения и принижения человеческого достоинства. Еще в древности знаменитый мудрец Пифагор, высоко ценя человеческую жизнь, считал самоубийство грубым нарушением того предназначения, к выполнению которого призван человек. «Каждый из нас, говорит он, – поставлен в мире божеством, как солдат на часах; никто не смеет сойти со своего поста без соизволения того, кто поставил его».
Такой же осуждающий взгляд на самоубийство высказывали и другие выдающиеся мудрецы древнего мира, как, например, Сократ, Платон и Аристотель. Последний философ говорил, что «умирать самовольно по причине бедствий, любви или вообще каких-нибудь неудач недостойно храброго мужа».
Можно также привести отзыв Наполеона I в связи с тем, что он сам неоднократно в тяжелые моменты своей жизни был близок к самоубийству и, следовательно, сам пережил психическое состояние человека, решившегося на самовольный расчет с жизнью. «Лишить себя жизни из-за любви, – говорил он, есть сумасшествие, из-за потери состояния – низость, из-за оскорбленной чести – слабость. Самоубийство всякого человека есть самоубийство зарвавшегося игрока, который легкомысленно проигрывает все свое достояние, но не находит в себе мужества перенести последствия этого легкомыслия. Воин, самовольно лишающий себя жизни, ничуть не лучше дезертира, убегающего пред битвой с поля сражения».
Можно ли рассматривать самоубийство, как нравственное преступление? Нам кажется, что не только можно, но и нужно.
Во все времена и почти у всех народов самоубийство считалось с точки зрения закона преступным деянием, вследствие чего не только лица, покушавшиеся на самоубийство, подлежали строгому наказанию, но и самоубийцы лишались погребения и подвергались унижению и позору.
По самому своему существу, самоубийство заключает в себе признаки преступного деяния. Самоубийца есть преступник против Бога, людей, семьи, общества и государства. Жизнь есть самый высокий и бесценный дар, который человек получил от Бога; загубить и уничтожить этот дар значит как бы насмеяться над ним, отнестись к нему с полным пренебрежением и, следовательно, нанести страшное оскорбление самому Богу.
Наше тело есть дар Бога, которым мы не вправе самовольно распорядиться: «жизнь для жизни нам дана», а не для самовольного уничтожения.
Самоубийца совершает преступление и против людей. На каждом из нас лежат известные обязательства перед семьей, обществом и государством: нас вырастила семья, мы пользовались заботами со стороны воспитателей и учителей, на нас затрачивались государственные средства, чтобы дать нам образование, передать известную сумму знаний, добытых великими усилиями предыдущих поколений. Нас готовили к соответствующей деятельности. Самовольно разрушить после этого собственную жизнь – не значит ли это грубо обмануть всех, окружавших нас заботой, бесчестно уклониться от исполнения принятых на себя обязательств?
Как преступник, не желающий признавать ничьих интересов, кроме своих собственных, самоубийца действует по подсказке до крайности развитого эгоизма. Ему нет дела до того, что он своим безумным поступком причиняет страшное горе близким людям. Ему нет дела до нарушения тех обязательств, которые лежат на нем. Он занят только собой, своими личными страданиями и неприятностями, избавления от которых и ищет в моментальной смерти. Тут не благородство, не идеальные порывы, а самый грубый эгоизм.
Этот факт научно доказан. Известный профессор психиатрии Сикорский основал на этом факте особый психологический метод борьбы с самоубийством, заключающийся в том, что одержимому идеей самоубийства посредством бесед внушают идеи, противоположные эгоизму. Например, идею долга, любви к ближнему, жалости к родителям и детям и т. д.
В обществе довольно широко распространен такого рода взгляд, что на самоубийство решаются только люди с сильной волей и твердым характером и что, наоборот, только жалкие трусы, по свойственному им животному инстинкту самосохранения, малодушно цепляются за жизнь даже и в том случае, когда она превратилась в сплошную муку и позорное прозябание; чтобы отказаться от жизни, нужно, говорят, особенное, не всем присущее мужество. Такой взгляд представляет собой чистейшее заблуждение.
Наблюдения над самоубийцами доказали, что на самовольный расчет с жизнью чаще всего решаются люди:
1) нервно взвинченные;
2) неуравновешенные;
3) имеющие наследственную предрасположенность и невоздержанную жизнь;
4) слабовольные;
5) неприспособленные к жизни;
6) с идеалистическим взглядом на нее;
7) привыкшие все представлять в розовых красках и потом при столкновении с грубой действительностью разочаровывающиеся в жизни и в бессилии опускающие руки.
Они потому и разочаровываются, что были очарованы своими мечтами и не подготовлены к жизненной борьбе.
Утрата веры в ценность жизни связана с потерей веры в высшие идеи, которые только и могут придать нашему существованию разумный смысл. Таковы идеи Бога, истины, добра, нравственной правды, высших целей жизни и т. д. Если человек не верит в высшую разумную причину мира, не верит в добро, истину, в высокое предназначение человека, то что заставит его дорожить жизнью, раз она не дает ему земных радостей? Сойти со сцены раньше или позже – не все ли равно? Единственной приманкой к жизни в этом случае могут быть только земные наслаждения и удовольствия. Но такой грубый эгоизм чаще всего и толкает человека на самоубийство, к которому прибегают не только в том случае, когда прекращаются средства к удовлетворению жажды наслаждений, но и тогда, когда излишества в пользовании жизненными благами ведут за собою утомление и пресыщение. Этим-то и объясняется тот факт, что самоубийства совершаются гораздо чаще в тех слоях, которые больше пользуются удовольствиями, чем в средней прослойке людей, знающих только труд, лишения и всякого рода невзгоды.
