Текст книги "Правосудие с короткими ногами"

Автор книги: Опанасий Заколебанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Обстановка заметно отличалась от той, что царила во всей конуре. С натяжкой, если бы не грязь, комнату можно было назвать ухоженной. Диван, тумбочка, ковер, два кресла – вот и вся мебель. Очевидно Дятел держит такие номерки для спецклиентов, обладающих немалыми деньгами и желающих пребывать инкогнито. Мало кому придет в голову завалиться сюда с облавой. Органы давно плюнули на такие малинники. Я заглянул в шкаф и тумбочку. Пусто. Значит менты здесь уже побывали и успели забрать все, что представляло интерес.

Меня очень разозлило полное отсутвие каких либо вещей. В раздражении я с силой толкнул ящик обратно в тумбочку. Видимо салазки его оказались очень гладкими, что он отскочил обратно и, перевернувшись, упал мне на ногу.

Я сразу увидел листок, прилепленный на жевательную резинку к нижней стороне дна.

"Четверг 14ч.20м."

Я задохнулся. Это же время, когда назначен выкуп за Долорес.

Бумажку я аккуратно свернул и отправил в тот же карман, где покоился фильтр от сигареты. Ну, теперь здесь ловить нечего. Я ухожу, последний раз осмотрев комнату.

Мы снова в машине и едем куда глаза глядят. Все планы растроены, никаких завязок.

– Необходимо искать машину с царапанным стеклом. Уж это то что нам нужно, – видя мое апатичное состояние, Хулейкин перехватил иннициативу.

– Где ее найти. Да и она могла быть ворованой, – пробурчал я.

– Не думаю. Они за красоткой на ней приезжали, а на другой день убили Люэса и тоже на ней. Спулить кому-нибудь они ее не могут наверняка, а вот спрятать или уничтожить, пожалуйста.

– Нет ли у тебя кого-нибудь на примете, кто занимается уничтожением подержанных машин? – растормошил меня Эн.

Я долго и тщетно пытался припомнить; даже не понимаю, что на меня так подействовало – похищение Долорес, жара, или изжога, наконец сообразил, что лучшего помощника в таком деле, чем Маркел не отыщешь.

– Есть один клиент. Если машину отправили на свалку – он нам поможет.

– Куда едем? – спросил Хулейкин, лихо прокрутив баранку, чтобы отвернуть от встречного лихача. – показывай дорогу.

– А сворачивай все время на те улицы, что победней, да погрязней. Не ошибешся, – я решил на время отрубиться и вздремнуть.

Глава 7.

Эн с Хулейкиным все в окна зырят, удивляются, как можно жить в таком вонючем и поганом районе. А мне насрать. Я можно сказать здесь провел лучшие годы своей жизни. Для меня помойка – родина. Как говорится: и под каждым под кустом здесь тебе еда и дом. Мы с Маркелом – молочные братья. Нас одна бомжиха выкармливала. Только разошлись наши пути дорожки. Еще в десять лет, помню, у меня проснулась жуткая тяга что-нибудь расследовать. В короткое время я стал местной достопримечательностью. А началось все с похищенной стеклотары, которую старый кобель Савва от своей жены утаил. Шухеру навели! Хитрые головы хотели Савву лишить надела на свалке, только общественность заступилась. Ну меня, конечно, за раскрытие преступления премировали – позволили вылизать дно у бочки из под сгущенки с истекшим сроком хранения, которую предприимчивые бомжи пустили в оборот. То что потом неделю от поноса штаны отскабливал, никого не волновало.

Пустился я в воспоминания, аж слезу пробило. Смахнул я ее, неверную, чтобы спутникам вида не показывать.

– Теперь в этот проулок. Только не останавливайся и медленно не двигайся колеса на ходу снимут. Машина незнакомая – всякое может быть. – а сам на всякий случай окошко открыл, чтобы снаружи харю мою видели, а то мало нам неприятностей.

Ну конечно, Урез с Хулейкиным носы позатыкали. Непривычные. Слабаки.

Подъехали к дому Маркела. А народу рядом собралось – уйма. Все шумят чего-то, вопят, ссорятся. Галдеж стоит, как на распродаже бельевых прищепок.

– Вы ребята машину покараульте, а я погляжу, что там. Только хорошо караульте – вмиг растащат. Если что – зовите на помощь.

Направляюсь к толпе.

– Чего стряслось? – спрашиваю у тех, кто рядом.

– Маркела сейчас лишать гражданства будут.

– То есть как это?

– А так – выбросят его из дома нахрен, и поделом. – подлез старикан с безумными глазенками и трясущейся бородой.

– Ой, Козьма пришел! – закричала баба с тележкой.

Ну меня тут сразу же узнали, притихли.

– В чем дело? – я понижаю голос. Так мой вопрос звучит гораздо зловеще.

Толпа расступилась и я увидел братца. Вид у него был несвежий, помятый. Из ноздрей коровь хлещет, синяк под глазом, зубов двух не хватает.

– А ну, народ, разбегайся! – командую, а сам братцу своему сопли подтираю.

– Ему теперь только поллитра поможет стресс снять. – опять лезет ехидный дедок.

– Ты откуда такой шустрый взялся? Что-то я тебя не припомню?

– Видали! Не признает! Молокосос!

Старожилы на деда зашикали, тот сделал вид что смутился, а может и на самом деле стушевался, только морда его исчезла.

– Я жду объяснений. – Грозно рыкнул я. За брата заступиться – святое дело.

Жабиха – рыжая бестия, прозванная так, за то что ее левый глаз-мутант торчал прямо из лба, принялась торопливо обрисовывать ситуацию.

– Маркел-то, вчерась, натворил таких делов!..

– Каких? – огрызнулся Маркел и получил от меня по шее. – За что?!

– Продолжай.

– Приехала вчера бригада по закупке вторсырья. Мы им уже который раз объясняем, что нет у нас ничего. Что мы – дураки? Мы и сами можем выгодно толкануть наше добро. А этот змей, возьми и расскажи, где мы его прячем. И главное – хоть бы сам малейшую силу затратил, чтобы собрать. Мы тут ишачим, а он все наши секреты рассказывает.

Чувствую, что по справедливости братцу моему светит линчевание.

– Да, Маркелушка, за такое дело можно и порешить.

– Так они и собирались, да ,спасибо, ты подоспел.

– Ты лучше поведай, как до жизни такой докатился, что свою же родную соседскую рвань хлеба насущного лишаешь.

– Да я сам не знаю, как получилось. – захныкал Маркел, растирая кровавые ошметки. – Спросили – рассказал. Да я не хотел. Это само собой получилось.

– Не реви!

Соображаю. Оставлять его одного опасно – бичи народ злопамятный. Его пока мой авторитет спасает. Я уйду – они из него душу тот час вынут. Придется забирать с собой. Долорес все равно дома нет. Отмою его; попахивать конечно будет первое время, ну да чего не сделаешь ради молочного брата.

– А ну, расступись.

Толпа беснуется: глаза горят, кулаки дрожат. Но не шелохнутся.

– Иди, христапродавец. – пихаю Маркела в спину. – Из-за тебя уважение у народа теряю.

Подходим к машине. Мама родная! Да что же это! Колес нет, стекол нет, сама на дырявую тыкву, из которой Золушка после бала вывалилась похожа.

Эн с Хулейкиным суетятся рядом, охают. Урез на себе волосы рвет. Я вовремя остановил его, лишив череп возможности стать похожим на хулейкинский.

– Ну что, идиоты, доигрались? – Здесь я не сдержался – заорал на всю округу. – Я же предупреждал! Следить надо, не отходить от машины ни на миг!

– Но, Козьма. – пытался открутиться Хулейкин. – Мы только помогли одной старушке дорогу перейти. Уж очень она просила.

– Старушке?! – возмущяюсь я, и мои слюни обрушиваются на его зеркальную башку. – Да тут целые батальоны старушек ходят, таких кретинов как вы выискивают. А с ними внучки Красные Шапочки!

Про бригаду Красных Шапочек только глухие да слепые не знают. Приезжие тоже. Уже лет двадцать, как никто из бывалых жителей нашего квартала никаким старухам и инвалидам не помогает. Переведешь такого козла на другую сторону, а потом всю жизнь жалей пропавшей коляски, сумки или даже машины. А один раз проезжали здесь солдаты с учений, колонна перед пирдуном старым остановилась, два генерала из передней машины выскочили, принялись ему помогать, так у них со всех танков гусеницы исчезли. Хватились, а куда там – у нас, что пропало, то навсегда. Народ у нас лихой и ушлый. Ты ему палец в рот – он после тебя башмаки выплюнет. С тех пор все добрые люди наши местности за версту объезжают. Аномалия!

Расстроился я, да делать нечего.

– Придется пешком идти. Не забывайте – мы отправляемся на свалку. Раз уж собрались – надо доводить дело до конца. От меня не отставать, вперед не забегать. Понятно?

– Понятно, – ответило мне нестройное трио.

Эн с неподдельным сожалением простился с несчастной "Волгой". Маркел виновато поплелся позади и чуть сбоку. По сторонам посматривает – не видать ли где мстителей.

– Не боись, – говорю. – где наша не пропадала. Кого нам опасаться?

– Дедок тут один был. Главный зачинщик мордобоя.

Я вспомнил того бородатого крикуна.

– И чего?

– Он – главный пострадавший. Опасный тип.

– Кто такой – почему не знаю?

– Он из банды Штопаных Резинок. Очень важная персона.

– Что за банда такая?

– Ты что – с луны свалился? Отстал ты, братец от жизни.

Не хватало мне еще штопаных резинок всяких, гандонов дырявых. Мне и Петровича с Люэсом вполне достаточно.

– Кто такие? – спрашиваю.

– Разборки устраивают с местными помойщиками, пытаются вытеснить наших. Одевают на головы презервативы, только дырки для доступа воздуха прорезают, и нападают. Представь себе – на тебя дырявая резина наезжает. Где уж тут на рожу будешь обращать внимание.

– А откуда ты знаешь, что он из банды?

– Да я их всех видел. Я же для них партию бракованых резинок и вынюхивал. Так они сразу на месте одевать тренировались, чтобы в боевой обстановке не оплошать. А меня припугнули, что нюхало разобьют, если заложу.

Маркел потрогал окровавленный нос и опять разнылся.

– Чем я теперь на жизнь зарабатывать буду?

– Что-нибудь придумаем, – я сердито проскрипел зубами.

Застройки стали редеть и вскоре мы вышли на окраину помойного городка. Вот здесь-то и начиналась знаменитая Землепупская Свалка – приют бездомных и тунеядцев. Когда-то, на заре моей туманной юности здесь был глубокий распадок с немного вонючей речкой и милым леском, обосраным заезжими туристами, но потом исчезли и эти виды. Свалка поглотила все. Вершины холмов, некогда украшавшие пейзаж, уже несколько лет как на дне. Власти грозятся законсервировать объект с неприятным запахом, но вряд ли пойдут на это тысячи людей тут же перекочуют в другие районы города, доставляя только неприятности.

Собственно сама свалка официально начиналась с больших ржавых ворот, рядом с которыми, почему-то не было забора и, поэтому, никто ими не пользовался, обходя стороной. Сразу за воротами тянулась вереница отжившей свое техники. Разбитые кузова, кучи мелко и крупнокалиберных деталей заполняли пространство приемника.

Здесь работали самые интеллектуальные бомжи-кулибины. Это соратники и заказчики Красных Шапочек. Им постоянно не хватало чего-то очень нужного и дефицитного, поэтому приходилось растаскивать совсем новые тачки таких недотеп, как мы. Вон, от дальнего ряда отъезжает свежесобранная колымага: не исключено, что на ней наши колеса. Но я стараюсь отбросить неприятные воспоминания, и направляюсь к той части свалки, где еще можно раздобыть ходовую тачку. Первый признак того, что я на месте – колючая проволока и лоснящаяся ряха на остове сгоревшего грузовика – деловые авто охраняются.

– Здорово, Гудок. – кричу я ряшке.

Гудок лениво косится вниз. Свистит кому-то, и вскоре к воротцам подгребает грязный херувим.

– Кого надо?

– Эй, малой, мне бы с Дизелем переговорить.

Раздражают очень меня ихние затехнизированные клички, но делать нечего, возмущатся не приходится.

Появляется и сам Дизель, недоверчиво поглядывает на моих спутников (Маркела я в расчет не беру – его каждый таракан в лицо знает), но срабатывает мой непоколебимый авторитет и двери дружелюбно распахиваются.

– Зачем пожаловали, господин Прутиков. Рады будем услужить.

– Господа там. – я показываю в сторону покрытого туманом города. – хотим у тебя кое-что распросить и, может быть, купить.

– Насчет купить – ради бога; насчет распросить – увольте.

Отзываю его в сторонку.

– Я знаю у тебя ребята ушлые – хоть какую машину достать могут. Все-таки коллектив.

Дизель вспыхивает от лести.

– Ну не любую...

– Не прибедняйся. Сейчас мы посмотрим у тебя машинку, если не найдем нужную – поможешь.

– Об чем речь. Всегда рад услужить хорошему человеку.

Дизель колобком перекатывается по территории. Его огромный живот как будто наполненый водой колыхается в такт движениям. Мы неторопливо двигаемся вдоль выставленых авто.

Каких машин здесь только не увидишь. Любой бомж-кулибин с радостью бы отдал последние гаечные ключи, лишь бы полюбоваться на такое богатство, но их сюда за версту не подпускают и правильно делают.

Рядом с нами маячат двое покупателей: один уже присмотрел себе зачуханый "москвич" брежневской эпохи, чудом уцелевший раритет; другой пялится на помятый "жигуль" из той же эры.

Странные люди. Коллекционеры наверное.

Уже виден конец колонны, а ничего интересного не попалось.

Наконец, третья от конца машина запала мне в душу и я обошел вокруг нее несколько раз, пытаясь припомнить та это или не та.

"Жалко стекла нет".

– Давно эта здесь?

– Сегодня утром доставили. Ее ребята на улице нашли брошенную – подобрали. Она немного разукомплектована, но не катастрофично.

– Где ее нашли? На какой улице? В каком месте?

– Я тебе Фильтра дам в помощники – с ним и разбирайся. Он знает.

Дизель подозвал того самого херувима. Пацан деловито осмотрел меня, как проститутка оценивающая клиента.

– Покажешь, где нашли эту машину?

Фильтр не ответил, однако наглый взгляд его грозил просверлить во мне дыру.

– Сколько хочешь?

– Пятнадцать.

– Получишь десять.

– Ну-у-у.

Юный вымогатель повернулся, собираясь уйти, но тут же получил пинок от Дизеля. Тот за ухо поднял малявку с земли.

Фильтр заорал и принялся кусаться, и только еще одна затрещина заставила его успокоиться.

– Будешь помогать?

– Буду-у-у.

Дизель толкнул мальца в мои руки. Теперь дело за машиной. Народу набралось дотаточно – легковушкой не обойдешся. Надо что-то посолидней. Выбираю неплохого вида пикап. Недолго торгуюсь, и ,в конце-концов, сходимся на устраивающей меня цене.

– Машина – зверь. Проблем не будет.

– Поведешь ты. – кинул ключи Эну.

Фильтр вперед нас забрался в машину и по-хозяйски устроился на переднем сиденье.

– Будешь показывать дорогу.

Глава 8.

Мы подъехали к воротам. Гудок спрыгнул со всоего поста, спеша освободить путь. Но едва он отодвинул решетку, как стая сомнительных личностей в грязных одеждах проскочила на территорию и окружила нашу машину.

Я обратил внимание на странные головные уборы на их головах и, кажется, начал понимать кто это такие.

"Банда Штопаных Резинок!"

– Эй, что за нахальство? – но вместо ответа Гудок получил по мозгам и свалился под колеса.

Настало время действовать. Эти лихие ребята неспроста сюда завалились. Я быстро прикинул насколько реальны наши шансы. Их десять, нас четверо, не считая Фильтра. Ну, это нормально. Семерых я возьму на себя, а ребята с тремя оставшимися думаю справятся: все-таки профессионалы.

Агрессоры перегруппировались, но нападать не торопились, видать были уверены в абсоллютности собственного первосходства. А мне только этого и надо. Ну наконец-то я могу размяться. Давно не попадал в такие передряги.

Конечно можно и одними руками, но не то у меня сегодня настроение, поэтому хватанул я с земли отжившую свое, но еще пригодную для поединков, рессору. Как ладно она легла в мои руки! Теперь держись!

Я бью сильно, но аккуратно. После первого удара двое вышли из игры, один во всяком случае навсегда. Третьему я острым краем вместе с мозгами порвал презерватив. Главная цель достигнута – противник ошеломлен и не знает, что предпринять. Делов-то – пара секунд.

Теперь на меня осталось четверо. Но нападающие почему-то думают по другому – только двое прут на меня, остальные атакуют моих спутников.

Эти двое оказались крепче, чем я думал, по крайней мере судороги у них продолжались даже тогда, когда моя рессора застряла в заднице последнего бандита.

Эн с восхищением посмотрел на меня, после того как отправил последнего бандита в глубокий нокаут.

– Таких бы ребят нам штук двадцать и мы давно бы покончили с русской мафией. И откуда только такие богатыри берутся?

– С помойки, – отвечаю.

Настала пора разобраться, кто такие эти Штопаные Резинки. С тех, которые дышат мы скинули презервативы. Один из них оказался назойливым дедком, нападавшим на Маркела.

После приведения в чувства, приступил к допросу. Всех живых Штопаных Резинок приказал удалить, оставив одного старика.

– Если не будешь отвечать на мои вопросы – отправлю в мусоропресовку.

– А если я тебе расскажу, меня и так туда отправят, – ответил дед.

– Кто отправит?

Молчит.

Я соображаю, какую бы придумать кару, чтобы развязать его язык. У него действительно нет выбора. Ничего на ум не приходит. Но наконец озарение! Это будет поэффективней любого запугивания.

– Помыться хочешь? В чистой водице, отфильтрованной, ароматизированной.

Вижу у деда проснулся интерес, от слова "вода" его кожа заволновалась, зудом пошла. Уж я то знаю, каково немытым годами ходить. От кислотного дождика толку мало, а чистой воды в родном квартале сроду не было.

– Даже если тебя потом уберут, хоть чистым в могилу отправят, по людски. я продолжил соблазнение.

Дед не выдержал.

– Согласен.

– Только уговор: сначала дело – потом помывка.

– Ладно. – кивнул старикан, а я выудил записную книжку, чтобы законспектировать то, что представляет интерес.

– Для начала объясни, кто вами командует, какие цели преследует ваша организация.

– Во-первых, начнем с целей. Они простые – вселить ужас во всех, кто живет на доходы с помойки. Кто командует? Один очень влиятельный человек. Точнее? Я знаю, что это женщина, но кто конкретно – сказать не могу: ни разу не видел. Она отдает приказы по телефону.

– Но как она вышла на тебя?

– Один человек свел нас...

– Продолжай.

– Его недавно убрали. – старик засопел. Похоже он чего-то добивался от меня, но так как я хранил холодное молчание, продолжил после паузы. – Он работал в "Айсберге" начальником охраны.

– Петрович?! – подскочил я.

Вот тебе еще один узелок к делу.

– Он что, знал эту женщину? Ах, да, ты же только что говорил. Он что-нибудь рассказывал тебе про нее?

– Ничего.

Ну да, Петрович не разговорчивый был. Даже если его яйца на сковороде жарить, ни слова не добьешся. Уж он-то не продался бы за помывку.

– Кто первым выходил на связь – она или ты?

– Всегда она. Заказывала дело и все.

– А как расплачивалась?

– Мусорная машина доставляла нам деньги. Каждый раз после задания. В одно и то же время. Внутри находился контейнер. Вот такой примерно. – дед показал на валявшийся рядом жестяной ящичек.

– А шофер тоже в деле?

– Нет, он не в курсе.

Оригинально: деньги сбрасываются в любой мусорный бак по маршруту следования машины.

– А если кто-нибудь доберется до них раньше вас?

– Это исключено. Деньги сбрасываются непосредственно перед загрузкой мусора.

– Номер машины знаешь?

– 42-15. Бортовой – 234

– Ну, ладно. Теперь переходим к главному. Ваше нападение – ее приказ?

Старик покрылся потом.

– Ну все, теперь мне крышка. Я уже достаточно проговорился, чтобы меня отправили под пресс.

– Не боись, не выдадим.

– А мои ребята? Вдруг кто-нибудь из них проболтается?

Да, старик прав. Но не могу же я просто так взять и поубивать этих Штопаных Резинок. Что я, зверь?

– Ладно. Есть у меня одна идея.

Я позвал Эна и изложил ему план освобождения старика. Он был не против и я вернулся к главарю банды.

– Сейчас на глазах твоих молодцев разыграем спектакль. Ты вырываешся и бежишь. Мои ребята пульнут в тебя несколько раз. Не бойся. Мимо. А после второго выстрела, чтобы правдоподобней было, свалишся. Подрыгаешь ножками, так, покуражишься. Понял?

– Ага, – засияла физиономия дедка.

– Ну, давай.

Дед меня отпихнул и сорвался с места. Пробежал мимо своих, петляя направился в сторону завалов металлолома.

– Уйдет, – кричу.

Эн с Хулейкиным палят, душу отводят. Дедок вдруг остановился, обернулся, колени его подогнулись, рука прижалась к груди, в глазах тоска. Он медленно опустился на землю, но, как мы договаривались, не дергается. Но все равно здорово у него получается. Я бы так не смог наверное. В заключение старикан пытался оторвать голову от земли, чтобы взглянуть на меня, но тщетно. Наконец, замер.

"Какой артист пропадает."

Подбежал к нему. Для вида надо пульс прощупать. Беру его руку.

– Где тут у тебя пульс? Весь грязью зарос.

Сдавил ему запястье, а тиканья не ощущаю. Смотрю: рука у деда красная. Я перевернул его: грудь прострелена прямо возле сердца.

Все сразу во мне вскипело, готов был проклять Уреза с Хулейкиным, но потом, вдруг, сообразил, что они здесь не причем. Деда убили выстрелом в грудь, а нам он показывал спину.

Сработала реакция и я упал рядом с мертвым стариком, благо, рост позволил целиком спрятаться за его нехилое тело. Чуть высунувшись посмотрел вперед, на кучу железных обломков. Никого не видно. Да и если бы хотели меня кончить сделали бы это сразу. По всей очевидности убийца уже смылся.

Я возвращаюсь с неподдельно жалостным видом.

Держать дедовых обалдуев нет смысла. По их рожам видать: серого вещества в головах так мало, что информация выданная ими будет состоять, по большей части, из трехбуквенных слов.

– Гоните их в шею!

Сам, обессиленый от переживаний, опустился на колени.

– Старик убит.

– Как так?– взволновался Хулейкин. – мы же мимо стреляли.

– Стреляли, не попали. А там стоял, – показываю на кучу. – попал.

Эн ушел посмотреть на старика. Вернулся.

– Что делать будем?

Я поделился с ними сведениями полученными от деда. Ребята нахмурили лбы: понимают, что кто-то следит за нами неотступно.

– Одно хорошо, – я прервал паузу. – Я сначала подумал, что связь Штопаных Резинок с Петровичем запутает дело, но теперь, когда нам известен способ доставки денег банде, мы можем попробовать выйти на заказчика. Хотя это будет очень нелегко.

Я отыскал указанный дедом ящик, очистил его от грязи.

– Теперь надо найти мусорку. – говорит Эн.

– Едем в управление по очистке. Заодно посетим то место, где нашли брошенную тачку.

Я кличкнул Фильтра. Они с Дизелем, заслышав выстрелы спрятались в кузов бывшего хлебного фургона. Дизель принялся приводлить в порядок Гудка, а Фильтр снова занял переднее сиденье приобретенного нами пикапа, с беспокойством оглядывая территорию свалки.

К сожалению, слова сказанные Дизелем не оказались пророческими: машина на дороге вела себя более чем странно, норовя при каждом тороможении свернуть на встречную полосу.

Эн, проклиная покупку, усмирял норовистого бычка железной хваткой вцепившись в баранку.

По дороге я обдумывал некоторую странность в поведении Маркела, особенно его невероятный по своей подлости к помойному братству поступок. Это более чем невероятно, что Маркел, так ратующий за своих, просто так выдал тайник, а потом безо всяких, да еще при свидетелях, поведал про банду Штопаных Резинок, которые, к тому же грозили ему расправой. Уж я то знаю, как Маркел не приемлет насилие. Особенно по отношению к собственной персоне.

Маркел же смиренно вонял рядом с Хулейкиным, севшим между нами.

– Я уже не могу. Пустите меня к дверке, хоть окошко открою. – завопил Хулейкин и потянулся к ручке стеклоподъемника.

– А ну закрой. – я схватил его за руку, – еще не хватало платить штраф за порчу воздуха. Любой постовой прикопается.

Возле переезда пришлось затормозить. От проходящего поезда все гудит и трясется. Состав длинный и конца его пока не видно.

Я заметил тоскливый взгляд Фильтра: в соседнем "Мерседесе" пухлая девчонка держала в руке огромный кусок пиццы, словно нехотя откусывая от него и, смакуя, жевала. Заметив звериный Фильтра она, по-видимому пыталась во всей красе продемонстрировать свои садистские наклонности. У меня мгновенно рот наполнился слюной. Все мои друзья тоже поддались гипнозу. Девчонка, заметив, что уже не один наблюдатель уставился на нее сверлящим взглядом, что-то сказала сидевшему рядом человеку в черном. Тот посмотрел на нас и пригрозил могучим кулаком.

– Надо перекусить, – вернулся я к реальности.

– Неплохо бы. – поддержала меня команда.

Даю Эну установку: тормознуть у первой же закусочной.

– Надо дать пищу уставшему организму.

За переездом мы заметили бойко торгующего мороженщика. Денег у меня только червонец (на откуп Фильтру) и пришлось быстро придумывать способ заставить мужика совершить благодеяние. Остановились напротив, я вышел и вытащил из машины Маркела. Вместе с ним мы подошли к продавцу. Народу сразу поубавилось. Наиболее терпеливые зажали носы, но долго они не выдержат. Я обратился к мороженщику.

– Извини, батя, это рэкет: вон тот человек будет стоять здесь до тех пор, пока мы не получим десять порций мороженного.

– Пятнадцать! – крикнул из машины Фильтр.

– Да, пятнадцать. Младенец прав.

"Батя", растроенный исчезновением покупателей, нехотя согласился.

Немного стыдясь совершенного поступка, я занял свое место. Мороженщику этому еще полчаса, как минимум, стоять, пока не развеются маркеловы запахи.

Еще десять минут и мы у цели. Именно здесь, где начинается Прибрежный район и была найдена машина. Дома здесь, по большей части, малоэтажные, народу немного и достаточно опросить местных, чтобы выведать нужную информацию.

В первом же доме меня ждала удача: милая домохозяйка, искренне обрадовалась появлению живой души, готовой выслушать ее трескотню.

– Да,да. Вчера вечером возле дома Сары Абрамовны... Ой, вы знаете, эта Сара Абрамовна...

Вежливо перебив ее, вернул к нужной мне теме.

– ...Конечно видела. Остановилась машина. Вышли двое. Одна из них кажется была женщиной...

Это интересно.

– ...Они о чем-то спорили. Мне кажется, они поссорились. Когда соседи ссорятся, они так же...Извините. Так вот, женщина психанула и пошла прочь. а мужчина вернулся обратно в машину, но та не заводилась. И не удивительно: уж больно старая была. Тогда он тоже разозлился и бросив ее пошел в другую сторону. А уходя, со злобой кинул в машину булыжник и разбил стекло...Царапина? Была, кажется. А вы у Сары Абрамовны спросите. Она вон в том доме живет...

Хватит с меня. Все что надо я и так уже знаю и вполне этим удовлетворен.

Неплохо было бы также знать, куда направились те двое. Судя по описанию, дамочка была ничего себе и вполне могла оказаться той, что я видел в "Айсберге".

Я вернулся в машину, имея уже кое-какие карты. Не козыри еще, но уже не проигрышные шестерки. Теперь на очереди мусорная машина. Держим путь в управление по очистке. По пути высадили Фильтра. Он с наслаждением помял в руке хрустящий червонец – мои последние деньги. На прощанье даже не махнул рукой – маленький поганец.

Путь к отделу лежал почти через весь центр города. Управление по очистке одно из самых чистых и опрятных зданий Землепупска, несмотря что люди работающие в нем занимаются в основном асенизаторской работой. Напротив фасада, уютном маленьком скверике бил фонтан, изображавший сантехника допотопным вантузом прочищавшего супер-джакуззи.

Я смочил в фонтане ладони и пригладил свой костюмчик: от грязи его очистить все равно не удастся, но хоть вид поприличней станет. Для пущей важности решил вязть с собой Эна. Из всей гвардии он один имел весьма представительский вид.

Конечно за дверями нас встретил вахтер. Я не растерялся и сразу перешел в атаку:

– Разрешите представить – господин ЭдиБ ЗатинУ, ведущий специалист по очистке американского штата Айдоха. Прибыл в наш город по обмену опытом. Я его переводчик.

Эн начал тараторить на своем. Охранник пытался прочесть, что написано на красной корочке, которой я помахал перед его глазами, потом сдается, махнул рукой и поднял забрало вертушки.

По мраморным ступеням мы поднялись наверх. Такой красоты и чистоты мне давно не приходилось лицезреть. Все сверкало, словно вылизаное до непостижимого блеска. Перед нами открылся широкий коридор, по которому мы направились, каждый по своей стороне, читая вслух таблички:

– Отдел борьбы с клопами и тараканами...

– Отдел по очистке унитазов...

– Заведующий противопаразитным отделом...

– Заместитель директора по мусорным свалкам.

– Это то что нужно.

В приемной никого не оказалось. Стол секретарши одиноко примостился возле огромной карты Землепупска, испещреной паутиной разноцветных линий, которые, как лучи солнца сходились в одном месте.

– Наверное маршруты по вывозке.

Неожиданно хлопнула дверь и в приемную впорхнула длинноногая девица.

– Акакия Потаповича нет и не будет, – бойко породекламировала она и уткнулась в компьютер.

– Девушка, нам бы только узнать на каком маршруте работает машина под номером 42-15, бортовой – 234.

– Минуточку. Сейчас я закончу.

Спустя несколько секунд, раскачивая бедрами она уже летела к карте. Поколдовала возле пульта и на схеме высветилась змейка нужного нам маршрута с подробными данными о времени следования.

– Какие-то нарекания на качество работы? – она приготовила записную книжку.

– Нет, нет. Наоборот. Хотим вынести благодарность за своевременную вывозку мусора. Где у вас книга добрых отзывов?

Я думал она удивится, но оказалось, что такая книга у них действительно наличествовала. Пришлось соображать, что бы написать такое?

То что я сумел прочесть на некоторых страницах несколько озадачило меня.

" После того как мне все прочистили, я самый счастливый человек в городе. Побольше бы нам таких борцов за чистоту..."

" ...Если бы не ваши ребята, я захлебнулся бы в сточной канаве, потому как плавать не умею..."

" ...И я решила назвать своего сынишку в честь вашего начальника Акакием, с уважением, постоянная ваша заказчица..."

"Выражаю глубокую благодарность Спасителям нашего славного города..."

Я достаю ручку и чиркаю на последней нетронутой надписями странице пару слов. Пускай потешатся:

" А как бы мне покакать с Акакием Потапычем !"

Секретарша на мое художество даже не взглянула, отвернулась к своему компьютеру, как будто нас уже как ветром сдуло.

– Извините, а карту никак нельзя скопировать?

Девице видать наскучило сидеть без дела и она без претензий и ненужных вопросов распечатала схему.

Мы с Эном спустились к выходу. По дороге к машине я разрабатывал план охоты на мусоросборщика.

– Он скоро начнет объезд. У нас еще пятнадцать минут. Успеем добраться только до пятого пункта. – я обвел ручкой отпавшую зону.

– А как остальные четыре?

– Будем надеяться, что там ничего нет. Шансы – пятьдесят пять баков против четырех. Есть надежда, что попадем в точку.

– Хорошо. Может быть даже связнику выгоднее действовать ближе к центру маршрута?

– А теперь побежали. Нечего время терять.

Мы выскочили на дорогу, чуть не попав, по неосторожности, под колеса скорой помощи. Водила гаркнул, открыв дверь:

– Могу устроить в морг по блату!

– Спасибо, не надо. Как нибудь сами. – весело крикнул в ответ я, увертываясь от проезжавших машин.

Ныряем в брюхо нашего старенького пикапа и срываемся с места. Эн, чутко следуя моим указаниям, ведет машину, балансируя на грани осторожного хамства.