Текст книги "Лорд из города теней"
Автор книги: Оливия Штерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Внезапно он рассмеялся, покрутил мое лицо, как будто я была шарнирная кукла, а не человек.
– Хорошенькая! – таков был вердикт, – а то я все боялся, что Лесли мне пришлет какую-нибудь уродину, сухую, как доска.
Наконец оказавшись на свободе, я попятилась.
Не знала, что и думать, в голове – сумбур, ни одной здравой мысли. Я не привыкла, чтобы со мной обращались так. Не привыкла…
– Мисс Кромби, – сказал Оттон ле Ферн, – будет вам, не обижайтесь. Примите, что я такой, какой есть. Просто я хозяин всего, что в этом замке и вокруг. И я привык, знаете, что все здесь – мое.
– Но я не ваша собственность, – выдохнула я, – когда граф Уимбер…
– Перестаньте, – оборвал он, – конечно же, вы не моя собственность. Пока что. Присядьте-ка… Да, извините, если я задел чем-то ваши чувства… Но, как я говорил, лучше бы вам принять меня таким, каков я есть, и тогда ваше пребывание в замке Ферн будет лучшим временем в вашей жизни.
Я огляделась, увидела стул – рядом с большим письменным столом – и, кое-как добравшись до него на подгибающихся ногах, села. Герцог хмыкнул. Я чувствовала, как пристально он меня разглядывает, его взгляд почти скользил по коже, обжигая, заставляя ежиться. Такое было чувство, что он меня рассматривает… перед тем, как сожрать.
«Он – самый сильный маг из всех, кого я знала», – повторила про себя.
Возможно, все эти ощущения, весь этот страх именно оттого, что магии в нем столько, что на сотню ведьм хватит.
Между тем герцог и сам занял место за письменным столом, положил перед собой руки. Кисти у него были широкие, пальцы короткие и крепкие. И манжета сорочки… Тут у меня на миг поплыло перед глазами. Чистый! Я не могла ошибиться, не могла… На белоснежной манжете темнело несколько подсыхающих капель крови. Я моргнула. Проглотила горькую слюну и уставилась на лицо герцога, лишь бы только не смотреть на пятнышки.
– Итак, рассказывайте, – он с усмешкой смотрел на меня.
– Что? – жалко мяукнула я.
– О себе рассказывайте. Лесли мне все уши прожужжал, что дочке надо гувернантку. Мол, в компании служанок ничего хорошего из нее не вырастет. Я терпеть не могу гувернанток, у меня была такая. Противная старая тетка, которая меня била по рукам линейкой. А Лесли говорил, мол, надо выписать гувернантку из какого-нибудь нищего приюта, да чтоб была ведьмой. Вы видели мою дочь? У нее магия темного спектра, как у меня, но немного светлее. И я не могу ее учить…
«Я тоже не могу», – едва не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.
Я ее научу, как-нибудь да научу. Потому что, скажи я сейчас, что не гожусь в гувернантки, что со мной будет? Хороший вопрос.
– Я сказал Уимберу – ну вот и найди. Впрочем, я доволен. Я очень доволен тем, что он не прислал мне какую-нибудь засохшую рыбину, а вполне сочную девицу. Я люблю вещи, на которые приятно смотреть, – наконец заключил он.
Я тоже любила красивые вещи, и в этом, пожалуй, мы были схожи. Только вот люди… они не вещи, так ведь?
– Так я дождусь? – спросил он.
– Чего, ваша светлость?
– Рассказа о себе, мисс Кромби.
Я пожала плечами.
– Так ведь… нечего и рассказывать. Его светлость Уимбер наверняка может предоставить вам куда более полную информацию. Он ведь ознакомился с моим делом ещё в пансионе. А сама я о себе мало что знаю. И о том, кто мои родители, тоже ничего толком не расскажу.
Он развалился на стуле, закинул руки за голову, совершенно не смущаясь распахнутой сорочки.
– Расскажите о том, чему вы можете обучить мою дочь.
– Хорошо, – сказала я.
И начала пересказывать все то, что знала.
О построениях структур созидающих и разрушающих, о материализации заклинаний, о базовых свойствах темного спектра…
– Все, довольно, довольно! – герцог резко прервал меня, – вижу, что Лесли выбирал, как для себя… Мда…
Он на минуту задумался, затем глянул так пристально, что я вздрогнула.
– Чтоб никаких мужиков, пока вы приставлены к Солье. Понятно?
– Разумеется, ваша светлость.
– Увижу или узнаю что-нибудь – вышвырну. А воздыхателю вашему яйца оторву.
Кровь мгновенно прилила к щекам, и я уставилась на столешницу. Похоже, для герцога здесь все люди – не более, чем вещи. А еще он отвратительно воспитан. Грубиян.
– У меня к вам просьба, ваша светлость, – все-таки осмелилась я.
– Говорите.
– В пансионе у меня осталась подруга. Мне бы хотелось иногда ей писать.
Он пожал плечами.
– Пишите, сколько вам угодно, мисс Кромби. А написанное приносите лично мне. Я буду отправлять.
«Значит ли это, что вы будете читать все, что я напишу?» – вертелось на языке, но я промолчала.
Похоже, герцогу ле Ферн лучше не говорить лишнего. Да и на глаза лучше не попадаться. Мало ли что.
– А если… если я захочу уехать отсюда? – тихо спросила я, – вдруг Солье не понравится то, как я преподаю?
– Ерунда, – добродушно заверил герцог, – вы уедете отсюда только в том случае, если я так решу. До той поры вы будете обучать мою дочь магии.
Вот и все. Похоже, клетка захлопнулась.
Я на миг прикрыла глаза. Беседа с Оттоном ле Ферн измотала так, словно я собственноручно грузила кирпичи. И ведь только поговорили!
– Да, и еще, – вдруг сказал он тихо и оттого прозвучало это как-то зловеще, – не суйте свой прелестный носик туда, где заперто. Это понятно?
– Понятно, – просипела я, чувствуя, что язык сделался сухим, как будто присыпанным песком.
– Ну вот. Теперь можете идти, – соблаговолил он меня отпустить, – да, совсем забыл, вы будете работать за стол, кров и двенадцать золотых соверенов в год. Надеюсь, этого будет довольно?
Довольно? Он предлагал мне раза в два больше, чем я вообще могла рассчитывать. За три года работы я могла бы скопить денег на небольшой домик где-нибудь в пригороде Теверлина, а за пять – ещё и сумму, которую бы положила в банк.
Я выдавила из себя улыбку и поднялась.
– Спасибо, ваша светлость.
– Ну, так-то лучше. Терпеть не могу насупленных девиц. Идите, мисс Кромби. Встретимся за ужином, я хочу посмотреть, как вы будете прививать Солье те манеры, которые просто необходимы будущей герцогине.
* * *
Едва очутившись вне герцогского кабинета, я обессилено прислонилась спиной к стене и замерла, переводя дыхание. Меня просто трясло, и сорочка на спине промокла от холодного пота. Удивительно просто, в какой ловушке я оказалась благодаря его светлости графу Уимберу! Оттон ле Ферн, конечно, ничего дурного мне пока не сделал, но… Считай, четко обозначил, что сидеть мне здесь до тех пор, пока его светлости не надоест. Вопрос в том, что он собирается делать со мной дальше? Вспомнив жесткие пальцы герцога на своем подбородке, то, как он вертел мою голову из стороны в сторону, удовлетворяя свое любопытство, я передернулась. Надо же, каков грубиян! А ещё говорят, что все эти герцоги отменно воспитаны… А кровь на манжете? Может, он здесь прислугу избивает? Иначе, что все это может означать? И его слова, мол, не суйтесь куда не положено?
Опомнившись, я отлепилась от стены и медленно пошла прочь, сама не зная куда, но лишь бы не торчать под дверьми. Кто знает, вдруг ле Ферну захочется выйти из кабинета, а тут я стою. Во всем теле разлилась слабость, отчаянно хотелось присесть куда-нибудь, но ничего вокруг не было, ни скамьи, ни стула. В какой-то миг я сообразила, что все-таки заблудилась и понятия не имею, как добраться до отведенных мне апартаментов, а вокруг было так тихо и безлюдно, что, казалось, замок вымер – или уснул вековым сном.
Нет, я не испугалась: все-таки здесь есть живые люди, кого-нибудь да встречу, да и вокруг по – прежнему было светло, нарядно. Как-то нас возили из пансиона в ближайший город, и там даже позволили пройтись по лавкам, разумеется, под бдительным присмотром матушки, которая всегда была рачительной женщиной и не допускала пустых расходов. Однако, так получилось, что мы с Рут забрели в лавку местного игрушечного мастера, и там я и увидела это чудо: кукольный замок. Он был ростом с меня, и так старательно выпилен из фанеры, раскрашен и украшен, что невольно возникало впечатление о том, что замок этот – самый настоящий. Заглядывая в окна, можно было видеть комнаты, оклеенные настоящими обоями, маленькие стульчики, столы, кушетки и пуфики, темно-вишневые, бархатные. В полном восторге мы ходили вокруг, рассматривая это чудо, а когда добрались до самых нижних комнат, нашли в одной из них маленькую фарфоровую куколку со свернутой набок головой и отбитыми руками. Мне эта несчастная куколка потом долго снилась, мне казалось, что я должна была тогда выпросить ее у лавочника, принести в пансион и починить, как получится: сделать из ткани руки, приклеить к шее дощечку. Но тогда я оставила все, как есть, и мы ушли из лавки в странно подавленном настроении, хотя казалось бы – мало ли поломанных кукол бывает?
Замок Ферн был прекрасен, еще лучше всех кукольных замков вместе взятых – уже хотя бы потому, что был настоящим, но при этом меня не оставляло странное ощущение, что здесь что-то не так, и что рано или поздно я наткнусь на куда большую гадость, чем та изломанная куколка. Вопрос только в том, когда? Святая Матильда, сделай так, чтобы это случилось как можно позже, чтобы я, по крайней мере, уже к тому моменту хорошо знала замок и понимала, в какую сторону бежать.
Тем временем, поблуждав ещё немного, я оказалась в небольшой гостиной, обставленной мило и со вкусом, откуда двери вели в следующие комнаты. Здесь было так же светло, свет заходящего солнца искрился на шелковых обоях с позолотой, розоватыми бликами ложился на лакированную мебель – на высокий шкаф, на стол на толстых изогнутых ножках. По углам здесь стояли большие напольные вазы, расписанные синими хвостатыми карпами, а по стенам висели небольшие картины в резных рамах. Я осмотрелась, пришла к выводу, что таким образом можно было бы отделать комнаты для женщины. Стало любопытно, кто это: жена, любовница? И, поскольку вокруг по-прежнему не было ни души, а двери, ведущие в следующее помещение, были гостеприимно распахнуты, я на цыпочках шагнула вперед.
Следующая комната оказалась заставлена книжными шкафами. У окна стоял мольберт с закрепленным чистым листом шершавой акварельной бумаги, и тут же, на полу, валялся скомканный лист, как будто художнику не понравилось то, что было нарисовано. Я присела на корточки, подняла его и разгладила. Некрасиво это, конечно же, но меня никто и никогда не учил рисовать – а я мечтала запечатлеть то осеннюю бурую степь под хмурым небом, когда тучи на миг расходятся и серый день оказывается пронизан золотой колонной света, то разросшийся розовый куст, так оплетший старую беседку, что туда и войти было невозможно. Рисовать мне всегда очень хотелось, но, сколько бы ни пробовала, без знания должных приемов получалось очень неважно. По этой причине вот такое выбрасыванье рисунков казалось мне покушением на самое святое, как будто бы меня саму измяли и бросили – и именно поэтому, изнывая от жалости к загубленной красоте, я и подняла выброшенный черновик, быстро разгладила его на коленке.
Что ж, это был мужской портрет.
Был он выполнен углем, не очень умело ещё – но я бы и так не смогла.
И с листа бумаги на меня глядел вовсе не Оттон ле Ферн.
Лицо поражало правильностью черт. Я бы сказала, у людей не бывает таких лиц, они бывают только у святых, наверное, да и то не при жизни, а когда возносятся они на небеса, чтоб оттуда помогать оставшимся здесь. Нарисованный мужчина был молод, спутанные длинные пряди волос падали на широкий лоб и частично закрывали глаза. Последние получились лучше всего, непривычной миндалевидной формы, слегка приподнятые к вискам, отчего они напоминали кошачьи. Но дело было в их выражении. Каким-то чудом неведомый мне художник смог вложить в глаза жизнь. И отчаяние. И горе. Глаза будто заглядывали мне в душу и, казалось, ещё чуть-чуть, и я услышу шепот неизвестного мужчины.
Ощущения были столь сильны, что я торопливо отложила рисунок на окно, поправила подол платья. Наверное, это сказывались события последних дней: мое отбытие в Ферн, беседа с Сарро, с самим герцогом, но мне продолжало казаться, что даже из оконного проема те глаза следят за мной, пристально, с отчаянием. Я решительно шагнула вперед – и замерла. Где-то впереди, в следующих комнатах, были люди.
Я расслышала тонкий девичий голосок, звонкий, словно хрустальный колокольчик. Невидимая девочка что-то торопливо говорила, говорила… И ей отвечал голос мужской. Я не разобрала, о чем шла речь, но мужской голос показался донельзя приятным, мелодичным. Казалось, они спорили, горячо спорили: девичий голосок набирал высоту – и тут же резко падал до шепота, мужчина же отвечал совершенно спокойно.
Я решительно двинулась вперед: в конце концов, у кого-то ведь нужно было спросить дорогу к моей комнате? Ну, или хотя бы туда, где я могу найти прислугу?
Миновав ещё одну комнату, я наконец расслышала, о чем говорили.
– Почему ты заставляешь меня это терпеть и сам терпишь? – жарко и зло спросил девичий голосок, – я могла бы… могла бы его убить. Он мне доверяет.
– Потому что тогда меня не станет, плетения слишком хорошо на нем завязаны, – медленно, задумчиво ответил мужчина, – потерпи, мы что-нибудь придумаем… Вот, кстати, твоя гувернантка…
И он словно оборвал себя на полуслове, а затем – снова девичий голос:
– Ты ещё здесь? Эй!
Тут я быстрым шагом двинулась вперед и вылетела в просторную спальню. На краю широкой кровати сидела Солья ле Ферн. И никого больше не было в этой комнате.
– Вы? – зло прошипела она и сжала кулачки, – какого чистого вы здесь делаете?
– С кем ты разговаривала, Солья? – строго спросила я, изо всех сил стараясь скрыть собственное потрясение.
Взгляд метался по комнате. Да, это была спальня. Розоватые обои, модного оттенка «пепел розы». Кисейные занавески. Большие куклы в пышных платьях, аккуратно рассаженные по кушетке. И все. Ни следа мужчины.
– Ни с кем, – ответила девочка, но в ее голоске мне почудилась издевка.
– Послушай, – я подошла к ней поближе, – я же слышала мужской голос. Куда делся твой собеседник? Здесь есть тайный ход? Или что? Неужели ты не понимаешь, что такая маленькая девочка не должна принимать мужчин у себя в спальне? Что это просто недопустимо для юной герцогини?
Она сидела и смотрела на меня так, что, если бы могла, то убила бы. В огромных чернильных глазищах билась, пульсировала ярость, досада – и совсем чуть-чуть – страх.
– Солья, – уже мягче сказала я, – пожалуйста, не упрямься. Понимаешь, того, что происходит, не должно быть?
Она опустила голову, темно-русые кудри волнами легли на узенькие плечики, а я снова невольно присмотрелась к ее ушам – но, хвала Матильде, уши оказались самые обычные. В тот раз мне просто померещилось.
– Всего того, что происходит, не должно быть, – наконец очень тихо ответила она, – но это не ваше дело. Вас сюда выписали как гувернантку, вот и занимайтесь своим делом.
– Вот, значит, как, – я тоже начинала злиться, – тогда мне ничего не остается, как рассказать все твоему отцу.
– Оттону? – уточнила наследница.
– Твоему отцу, – весомо повторила я.
Какие бы мысли не бродили в голове у Сольи, я не буду ей потакать.
– Рассказывайте, – вдруг спокойно проговорила она, посмотрев мне в глаза, – Доносите, мисс Кромби. Чистый король вам в помощь.
Я вздохнула. Интересно, как я буду ее учить, если вот так у нас все не заладилось с самого начала? И, наконец, Солья может говорить все, что угодно, но я-то точно слышала мужской голос!
– Послушай, – я глубоко выдохнула и села рядом с ней. Солья тут же чуток отодвинулась, словно ей было неприятно, если я ее коснусь. Пахло от нее цветами, такой легкий, нежный запах… Наверное, просто дорогие духи.
– Солья, – тихо сказала я, – на самом деле я вовсе не хочу на тебя доносить герцогу. Но, понимаешь ли, то, что из твоей спальни слышен мужской голос, это может быть опасно для тебя самой… Я беспокоюсь о тебе, Солья.
Она презрительно фыркнула.
– Не о чем беспокоиться. Вам уж точно не о чем.
– Но голос… Солья, как не бывает дыма без огня, так не бывает мужского голоса без мужчины. Кто он, маленькая?
Она нахохлилась, как мокрый воробей, глянула на меня исподлобья.
– Это не ваше дело, мисс Кромби. И этот голос не опасен, клянусь, иначе я бы уже обо всем рассказала Оттону.
– Твоему отцу?
Она тяжело вздохнула, покачала головой.
– Да, мисс Кромби. Моему отцу, раз вам так хочется.
А меня вдруг осенило.
– Скажи, Солья… тот портрет, который ты скомкала и выбросила. Это лицо твоего невидимого друга?
– Вы уже роетесь в моих вещах?
– Я всегда мечтала рисовать, – нимало не смутившись, ответила я, – но меня никогда не учили. Поэтому мне больно, когда выбрасывают рисунки… почему ты его выбросила?
– Я плохо нарисовала, – пробормотала она.
– А зачем рисовала?
– Потому что хотела, чтоб он был рядом, а не только в снах, и не только голос.
– Кто он, Солья?
Тут она посмотрела на меня совершенно взрослым взглядом.
– Раз вам так интересно, мисс Кромби, это друг герцога леФерн. И он – могущественный маг. Но лучше бы вам ничего у моего… отца не спрашивать. Вы ведь уже говорили с ним, знаете, как зол он бывает?
– Даже если это и так, ты не должна принимать этого «друга отца» здесь. Это неприлично.
– Хорошо, – она пожала остренькими плечиками, – не буду. Конечно, вы правы, мисс Кромби. Больше ничего такого не повторится.
Она даже улыбнулась мне, но стоит ли говорить, что я Солье не поверила ни на минутку? Наверное, мне следовало поговорить обо всем этом с герцогом. Все-таки это к его единственной дочери шастает не пойми кто… К дочери, которая утверждает, что он ей не отец. Тьфу, путаница какая-то.
– Завтра начинаем занятия, – сказала я строго.
– Хорошо, мисс Кромби, – елейным голоском ответила девочка.
– Солья, скажи, я могу идти и быть спокойной насчет того, что ты в безопасности?
– Конечно, – ответила она.
Я поднялась и медленно двинулась к выходу, все ещё оглядываясь в надежде… на что? возможно, на то, что замечу приоткрытый лаз тайного хода. Но, конечно же, ничего такого я не увидела. Оглянулась на пороге, чтобы сказать «до вечера», но одного взгляда, брошенного на Солью, хватило, чтоб слова застряли в горле.
Девочка сидела на кровати, красноватый свет заката раскрасил полосами тканый ковер под ногами. И мне вдруг показалось, что темные полосы, прочерченные тенями, движутся. Они совершенно непонятным образом извивались, как будто ластясь к ногам Сольи, и даже немного лезли вверх, по светлому покрывалу, и терлись о ее ноги сквозь ткань платьица.
Во рту моментально стало кисло, я пошатнулась.
Да что здесь в самом деле происходит?
Или это я схожу с ума, потому что рядом очень сильный маг?
Я моргнула, и видение пропало. Тени спокойно и неподвижно лежали на полу, зажатые лезвиями света. Я отвернулась и поспешила прочь, уже не раздумывая о том, как найду свою комнату. Как-нибудь да найду…
* * *
Наверное, меня здорово подстегивал страх, потому что дорогу к своей комнате я нашла довольно быстро. Ноги сами несли сквозь светлые галереи и залы, а перед глазами вперемежку мелькала то сломанная куколка, то Солья, хрупкая Солья, к ногам которой жались тени.
Но ведь так не бывает, верно?
Да и вообще, я образованная ведьма. Я не верю ни в предсказания будущего – потому как невозможно предсказать то, что сами мы меняем ежеминутно, ни в то, что тени на полу, размеченные прямоугольниками, могут шевелиться без видимых на то причин.
Но, оказавшись в своей спальне, я на всякий случай заперла дверь на щеколду. Конечно, ничто не мешало дверь вышибить снаружи, но я надеялась, что до этого не дойдет. Да и кто меня будет преследовать? Зачем? Разве что тот самый гость ле Ферна, голос которого я слышала в детской спальне?
Некоторое время я мерила шагами комнату, потом пошла и умылась. Холодная вода, которой я долго и щедро плескала в лицо, немного успокоила. Пальцы замерзли, я повернула латунный вентиль в виде прыгающей лани, и из крана потекла горячая вода. Сунув в нее руки, я непроизвольно подсмотрела, что за заклинание привязано к системе водоснабжения, и даже не удивилась, когда увидела тонкое, но прочное плетение чернильных нитей. Конечно, проследить заклинание дальше не получилось: меня снова играючи толкнули назад, да еще больно стукнули по лбу. Я глянула в зеркало – ровно меж бровей осталось красное пятно. Не хватало еще, чтоб ле Ферн начал задавать вопросы.
Я вернулась в спальню и, поскольку делать было совершенно нечего, вновь вышла на балкон. Тарелочки с розовыми кустами как раз выстроились концентрическими кругами, так, что в центе оказались розы белые, и чем ближе к краю, тем больше красного добавлялось к цвету. В результате по краю оказались розы сочного бордового цвета, и куст был так близко от балкона, что я могла протянуть руку и сорвать крупный цветок. Я с наслаждением вдохнула сладковатый цветочный аромат. Возможно, все не так ужасно, как я себе вообразила? Возможно, и ле Ферн не так ужасно груб и дурно воспитан, если создает столь прекрасные вещи? А все эти страхи беспочвенны, да и вообще, оттого, что я устала за день?
Оставался мужской голос в спальне Сольи.
Но ведь я – ее гувернантка, и наверняка смогу разузнать, в чем там дело, верно?
Перламутровые тарелочки вновь начали менять расположение, при этом почему-то тихо посвистывая, так что я едва расслышала стук в дверь. Сердце тут же подскочило в груди и помчалось вскачь, я подбежала к двери, но открывать не спешила.
– Кто там?
– Это я, Сарро, – раздалось по ту сторону приглушенное, – его светлость приказал сопроводить вас на ужин.
– Минуточку, – ответила я.
Метнулась в ванную, придирчиво осмотрела себя в зеркало. Кажется, все было в порядке: волосы собраны в узел на затылке, воротничок на платье выглядит белым и свежим. Пятно на лбу побледнело и было почти незаметно. Я быстро намочила пальцы в ледяной воде и приложила их к щекам: как и все рыжие, я была обладательницей светлой кожи, которая, стоило поволноваться, наливалась краснотой. Показываться ле Ферну в виде этакого румяного рыжего поросенка почему-то не хотелось. Хотелось быть похожей на аристократку, с бледной кожей, темными полукружьями бровей, и томным взглядом зеленых глаз. Да уж… Смешно. Почему-то перед герцогом хотелось выглядеть чуточку лучше.
Последний взгляд в зеркало, понимание того, что мое уродливое серое платье ничто не скрасит, и я заторопилась к выходу.
Сарро терпеливо ждал, и при виде меня отвесил галантный поклон, предложил руку. Я снова покраснела, но несмело положила ладонь на рукав дорогого сюртука. Заметила, что у Сарро ногти были не как у людей – черные, толстые, они даже загибались, словно когти хищника. Сарро их явно подрезал. И я невольно задумалась о том, какие они, люди Диких племен, которых называли алишс? Да и люди ли вообще? Сарро был просто огромным, его рост и ширина плеч подавляли. Я по сравнению с ним казалась мелкой комашкой, которую он при желании может прихлопнуть – и даже не заметить. В общем, я макушкой едва доставала ему до груди.
– Как вы нашли его светлость? – первым нарушил он молчание, искоса поглядывая на меня с высоты своего роста.
«Невоспитанный грубиян,» – чуть не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык.
– Его светлость производят впечатление весьма своеобразного человека, – вот что я сказала.
Сарро вдруг фыркнул.
– Я вас понял, мисс Кромби. Надеюсь, он вас ничем не обидел?
– А у вас есть возможность отправлять письма из замка?
Сарро снова покосился на меня.
– Так ведь мне некому писать, мисс Кромби. Я говорил, что родился здесь. Вряд ли кто-нибудь есть у меня за стенами замка Ферн.
– То есть, вы хотите сказать, что герцог сам занимается отправкой писем? – я решила не отступать.
– Разумеется, – мягко ответил Сарро и даже улыбнулся.
А я подумала, что даже зубы у него не совсем человеческие: клыки так гораздо длиннее и острее… Интересно, люди из племен питаются сырым мясом? Иначе зачем такие зубы?
Но я приуныла. Так надеялась отправить весточку Рут, описать все те странные вещи, что здесь происходят, но, выходит, придется обо всем думать самой.
– Я слышала, в замке гостит ещё один сильный маг, – как бы невзначай обронила я.
Рука Сарро напряглась, я это почувствовала даже сквозь ткань.
– И от кого вы это слышали? – тихо поинтересовался полукровка.
Тут я, конечно, могла бы выдать Солью, и рассказать о том, что слышала, но почему-то не стала.
– Слышала, как в коридоре об этом говорили служанки, – соврала торопливо и обреченно поняла, что снова краснею. Врать я не умела совершенно. К своим двадцати годам так и не научилась.
– Они всякую чушь болтают, не слушайте, – твердо сказал Сарро.
– То есть, никакого мага в замке нет?
Сарро остановился, стал напротив меня и, чуть наклонившись, быстро сказал:
– Вы помните, что я вам советовал, мисс Кромби? Не суйте свой очаровательный носик туда, куда не следует, и все обойдется.
Я моргнула. Что это было, только что?
– Значит, вы на моей стороне? – спросила так же тихо.
– Нет, – ответил он, чуть подумав, – у меня свой интерес. И, ежели что, не надо на меня рассчитывать.
– Понятно, – я опустила голову.
Мне явно не везло в замке ле Ферн. Уж лучше бы я в самом деле сюда не приезжала. Впрочем, оставалось надеяться, что герцогу я быстро надоем, а выплаченного жалованья хватит, чтобы начать самостоятельную жизнь.
– Идемте, не стоит заставлять его светлость ждать, – поторопил Сарро, вновь предлагая мне руку.
И мы двинулись дальше. К сожалению, Сарро не хотел становиться моим союзником, но кое-что он обозначил весьма точно: не стоит ни у кого спрашивать о том, что за маг здесь гостит. Уж это я поняла.
…Ужин был сервирован в просторном зале. Поскольку за окнами сгущались сумерки, ярко горели магические кристаллы, что гроздьями висели меж окон. Во главе длинного, в три человеческих роста стола, сидел сам герцог – все так же небрежно одетый, в одной руке тонкостенный бокал с темным, как кровь, вином, в другой – развернутая газета. Еще одна газета лежала поверх тарелки, но Оттона, похоже, это ничуть не заботило. Солья тоже присутствовала, расположилась по правую руку от отца. Наряженная, словно кукла, вся в воздушных оборочках, и в волосах белый кисейный бант. Ни миг наши взгляды встретились, и мне показалось, что дочь герцога чуть заметно кивнула, как будто мы о чем-то с ней сговорились. Впрочем, может и сговорились.
Мне, судя по всему, предлагалось занять место по левую руку его светлости. А где же прибор для таинственного мага? Но я промолчала. Все это со временем узнается, но раз уж Сарро почти напрямую попросил помалкивать – что ж, послушаю его.
Тем временем Оттон ле Ферн соизволил оторваться от газеты и посмотреть на меня.
– А, вот и вы, мисс Кромби. Присаживайтесь, не заставляйте ждать. Сарро, ты свободен на вечер, но к полуночи я тебя жду.
Я молча подошла и села на предложенное место. Уставилась в пустую тарелку, белую, с синей узорной росписью по краям. Я чувствовала, как тяжелый взгляд герцога скользит по мне – по лицу, по шее, еще ниже.
– Распустите этот ужас, что у вас на голове, – наконец скомандовал он, а Солья насмешливо фыркнула.
– Зачем, ваша светлость?
Оттон ле Ферн отложил газету, продолжая буравить меня взглядом.
– Затем, мисс Кромби, что я вам уже говорил раньше. Я люблю красивые вещи. Так что давайте, порадуйте меня – или я вас вышвырну из-за стола.
Возможно, я должна была подняться и уйти. Но… Было что-то в Оттоне ле Ферн, что ломало, комкало волю, как Солья скомкала тот портрет, и я, покраснев ещё больше, подчинилась. Медленно, одну за другой, выдернула шпильки, держащие волосы в узелке, и медно-рыжая волна тяжело упала на плечи. В зале стояла мертвая тишина, а потом герцог хмыкнул.
– Ну вот, ничего страшного не случилось. Так гораздо лучше, мисс Кромби. Так вы больше похожи на очаровательную женщину, чем на иссушенную наукой грымзу. Впредь являйтесь ко мне вот так, договорились?
Я молча кивнула. Говорить просто не могла, меня жег стыд – и оттого, что подчинилась, и оттого, что снова сделалась красной, как вареный рак. Но взгляд Сольи я на себе почувствовала, быстро глянула на нее – на бледном кукольном личике девочки мелькнуло нечто, похожее на жалость. Я снова уставилась в тарелку. А Оттон ле Ферн позвонил в колькольчик, и тут же послышались шаги прислуги. Так начался мой первый ужин в замке.
Блюда, которые приносили, были великолепны. И, хоть и не шел кусок в горло, я попробовала и жаркого с тушеными овощами под клюквенным соусом, и паштет, и сыр с белой плесневелой корочкой и совершенно мягкий внутри. Сыр подавали с белым же виноградом, который я до этого видела исключительно на картинках. Оказалось – вкусно.
Солья ужинала с аппетитом, я даже поразилась тому, как много может съесть такая худенькая девочка. Его светлость небрежно ковырялся в тарелке, прихлебывал вино и продолжал читать газеты, его взгляд скользил по напечатанным строкам, а на лице появилось спокойное, умиротворенное выражение. Потом он отложил газеты в сторону, оглядел нас.
– Ну что, мисс Кромби? Как вам ужин? Надеюсь, лучше, чем в вашей этой дыре, как там она называлась?
Я отложила вилку и нож, и ответила со всем достоинством, на которое была способна в тот момент:
– Пансион святой Матильды, ваша светлость. Ужин великолепен, вы очень щедры.
Ответ, казалось, вполне его удовлетворил.
Он отставил бокал, побарабанил пальцами по скатерти, затем спросил:
– Когда думаете приступать к занятиям?
– Полагаю, что завтра. Если ваша дочь соизволит…
– Еще как соизволит, – безмятежно ответил герцог, – ты ведь не будешь меня позорить, Солья?
Девочка вздохнула, картинно подкатила глаза.
– Отец, я буду прилагать все свое усердие.
– Хотелось бы, – он покачал головой, словно в задумчивости, а затем внезапно сменил тему разговора, – вы читаете газеты, мисс Кромби?
– Да, ваша светлость. Но в пансионе их было мало. Да и считалось, что женщинам не следует увлекаться чтением подобного…
– А что же тогда читать женщинам? – он даже почесал свою холеную бородку, глядя на меня с прищуром, – небось, любовных романов вы перечитали куда больше, а? Впрочем, наверняка так и есть. И это приветствуется в пансионе, выпускающем магесс. Вместо того, чтобы заставлять их думать о том, что делать с этими треклятыми норами Теней. Вон, почитаете потом, целая деревня рухнула в никуда. Между прочим, две сотни человек как не было. Здоровые мужики, женщины, дети… Проклятые аномалии!
Я помолчала. Похоже, происшедшее в самом деле огорчило герцога. Он был искренне опечален участью тех, сгинувших в неведомом безвременье.
– Но что мы можем придумать, ваша светлость? Тени – одни из древних рас, насколько мне известно. Гораздо древнее людей. Путешественники по мирам.
