Текст книги "Не родной папа (СИ)"
Автор книги: Ольга Тимофеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Глава 14. Ева
– Теперь не болит? – Дует и в глаза заглядывает.
– Мне мама так всегда делала.
– Всем мамы так всегда делали. В детстве о-о-о-очень помогало.
Усмехаюсь, хочу спросить про его родителей, но в дверь звонят. А мы вроде и не ждем никого.
– Я открою, – Валера отпускает мою руку и направляется к двери.
– А я оденусь.
– Давай.
– Вал, привет, – слышу мужской голос. Коротко по имени, значит, знакомый какой-то. Что надо в такую рань? Надеюсь, что его не на работу вызывают.
– Здорова, заходи.
– Ты спишь уже?
– Да нет уже. Ты так рано.
– Я предупреждал, что заеду в субботу.
– Я думал, это будет вечером. – Шорох в коридоре. Значит, Валера все-таки его ждал, только не успел меня предупредить.
– Дел много, поэтому приехал утром.
– Тебе бы отдыхать иногда.
– Скажи это преступникам, у которых нет выходных. Где твои квартиранты? – Спрашивает незнакомый голос. Знает про меня и Вовку. Но у Ромы того, что заезжал, голос другой был.
– Вовка, Ева. – Зовет Валера.
Надо выходить. А страшно.
– Привет, как тебя зовут? – мужчина спрашивает у брата, который уже там.
– Вова.
– Я Юра.
– Как Гагарин?
– Точно. – Усмехается. – Хорошо, когда тебя сравнивают с космонавтом, а не дрессировщиком кошек. Не слышал? Юрий Куклачев.
– Надо посмотреть про него.
Поправляю волосы, одежду и тоже выхожу. Прятаться тут долго бессмысленно. Этот мужчина вряд ли уйдет быстро.
– Здравствуйте, – здороваюсь в дверях кухни и тут же ежусь от взгляда. Мужчина, что сидит на диване на кухне, одет в черную водолазку, такого же цвета брюки. Взгляд сразу с добродушного, направленного на Вову, перетекает в ощупывающий, на меня. Кто я? Для чего я тут? Что от Валеры хочу?
– Юрий, – поднимается и протягивает руку. Сканирует меня безэмоционально.
– Ева, – тихо отвечаю и пожимаю в ответ.
Он высокий такой. Как насквозь меня читает.
На Валеру кидает быстрый взгляд и на меня возвращает. Отпускает руку и возвращается на свое место.
– Юр, завтракать с нами будешь?
– Нет, спасибо, кофе если можно. Без сахара и молока.
Неудивительно даже. Не удивлюсь, что он и сладости не ест.
– Ева, сделаешь мне тоже кофе тогда, пожалуйста, потом поем?
Киваю в ответ и отворачиваюсь. Кому готовила?! У самой тоже аппетита нет.
Сейчас кофе им сделаю и исчезну. Чтобы не мешать и про меня забыли. Ставлю вариться кофе, а Вовке накладываю завтрак. Самой ничего не хочется в присутствии этого человека.
Валерин друг, я поняла. Но мне совсем некомфортно в его присутствии. Он как будто уже заранее настроен ко мне предвзято. Позвонки горят под его взглядом. Как оценивает меня. Мои действия.
Мужчины кофе пьют, Вова завтракает, я убираю что-то очень “важное” сейчас. Мою посуду.
– Ева, ты чего не ешь?
– Я сейчас, – не отказываются, но специально нахожу то, что надо сделать именно сейчас. Одно желание. Улизнуть отсюда.
Насколько этот Юрий непринужден с Валерой, но я чувствую, как следит за мной. Кто он такой вообще? Общих друзей обсуждают. Имя Рома звучит. Его я видела уже. Варю знаю.
Осознание, что это тот самый его друг из прокуратуры, добивает окончательно. Смотрю, как держится. Повадки уверенного строгого, часы дорогие, одет лаконично, но не с рынка.
Вова доедает и убегает смотреть про Куклачёва дальше. А я вытираю руки о кухонное полотенце.
– Ева, присядь к нам, – Валера ко мне обращается и мне приходится слушать его. Беру свою кружку с чаем и сажусь к ним. Мужчина в черном красив, но мне его красота страшит. Опасная красота. Я боюсь такой. Женщинам вообще надо держаться от него подальше.
– Ева, у меня к вам пару вопросов. В отделение вы приехать отказались. – Глазами в кружку. Чаинки считаю, что ему нужно пытаюсь предугадать. – Я видел ваши фотографии, на которых засняты следы насилия. – На Валеру взгляд бросаю. Зачем всем это рассказывать про меня? – Вы жили с отчимом и вашим братом. Как Олег относился к вам? – При упоминании имени отчима во рту тошнотворный вкус чувствую.
– Как к приемной дочери. – Боюсь, лишнее сказать.
– Откуда синяки?
– Я удалилась. Кожа нежная.
Чувствую, как Валера смотрит на меня. Знает о моих кошмарах, понимает, что я многое не рассказываю.
– Физическое насилие в семье может квалифицироваться, как Умышленное причинение легкого вреда здоровью, Побои, Истязание, Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Максимальное наказание по этим статьям УК РФ лишение свободы на срок до двух лет. Его в судебном порядке можно лишить родительских прав, требовать его выселения в виду невозможности совместного проживания с ребенком.
– Лишить прав? У меня брат маленький. Вы его куда потом, в детдом сдадите? у меня нет работы, нет профессии, я не могу содержать нас двоих.
– Вольтер говорил, кто прощает преступление, становится его сообщником. Он будет и дальше совершать это все. Или вы собираетесь до конца жизни прятаться тут? – сказать нечего. Может он и прав. – Не понимаю женщин, которые терпят насилие. Разве что им это нравится. Быть жертвой.
Валера молчит, но знаю, что тоже хочет узнать все. Помочь вроде хочет. Но не понимает, что они, два взрослых мужика, сейчас давят на меня, заставляя все рассказать. Они совсем что ли. Да я себе язык скорее отрежу, чем буду это в подробностях рассказывать.
Глаза закрываю. Вспоминаю все.
– Зачем вы мучаете меня? – Смотрю на Юрия. – Зачем копаетесь в этом, если я не прошу? – На Валеру взгляд перевожу. Он зачем это делает? Зачем целует меня, бережет, а потом топит вместе с другом.
– Юр, давай остановимся на сегодня. Хватит.
– Хорошо, но я вас не понимаю, Ева, зачем вы его покрываете?
– Я сказала же, из-за брата. – Бросаю в ответ и со стула вскакиваю. Валера следом.
– Вы можете усыновить ребенка, государство будет оказывать вам поддержку, квартира у вас есть. Зачем вы его покрываете?
– Я боюсь, – срываюсь в ответ и из комнаты выхожу.
– Чего боитесь? – в спину мне кидает.
– Сильному мужчине никогда не понять беззащитную девушку. – Оборачиваюсь в ответ.
– Юр, хватит.
– У вас есть защита. – Несносный мужчина не слушает никого. Даже друга.
– Я не нужна государству! Я никому не нужна! – слёзы режут глаза. Руку по стене стучу и выбегаю из комнаты. Захлопываю дверь в комнате и на кровать падаю.
Из квартиры этой убраться хочу. Быть тут с ними находиться не хочу. Предатель. Смотрел, как меня мучают, и ничего не сделал.
– Юр, она маленькая совсем, не видишь что ли? Твои методы тут не сработают.
Пока жду, когда дверь входная хлопнет, и он уйдет, быстро переодеваюсь. Я тут не останусь. Маленькая, значит.
– Ева, – Валера в комнату заходит, а я, не отвечая, отталкиваю его, чтобы пройти. – Ева, подожди.
За локоть берет. Останавливает.
Противно так от касаний этих. Час назад приятно было, а теперь противно.
– Не трогай меня.
– Да подожди, ты.
Дверь закрывает и выйти мне не дает.
– Что тоже силой будешь удерживать? Тоже хочешь следы насилия оставить?
– Валера тут же отпускает, но из комнаты мне выйти нельзя.
– Ты не рассказываешь ничего, время идет. Решать надо что-то. Ты ничего не делаешь. Чего ждешь?
– Не надо мне помогать. И приходить к тебе не надо было. – За ручку двери берусь, чтобы открыть ее.
– Но ты пришла.
– Уже жалею. – Лицо ладошками закрываю, не знаю что делать. Уйти хочу и понимаю, что некуда.
– Иди сюда, – обнимает и прижимает к себе. – Оттолкнуть хочу, но сил нет. Куда мне против него. – Что делать с тобой, а? – Вздыхает, задавая вопрос сам себе.
– Пусть он больше не приходит.
– Он мой друг.
– А я кто?
– Ты сейчас, как маленькая капризная девочка.
– Маленькая, да? – Отстраняюсь и пытаюсь отпихнуть
– Ага.
– Капризная, да? – В грудь ему упираюсь. Валера только усмехается в ответ. Выше меня, поэтому смотрит всегда свысока. До него никогда не дорасти. Хотя с другой стороны я и не хочу. Мне нравится быть меньше, ниже, нравится, чтобы обо мне заботились и прятали.
– Очень капризная, еще и манипуляторша.
– Еще кто? Давай! Говори все!
– Хозяюшка. Заботливая такая.
– Вот не надо. – Отступаю, пока о кровать не спотыкаюсь и на спину не падаю. – Тебе смешно, а мне обидно. – Валеры приземляется сверху, упираясь на локти.
– Да, еще и обидчивая. – Прижимает, чтобы не сбежала.
– Доронин, прекрати.
– А можешь быть змейкой, если надо, искусительницей, Ева-Ева.
– Доронин, слезь с меня, ты тяжелый.
– Ты зачем меня провоцируешь?
– Ничего я не провоцирую, слезь с меня. Раздавишь.
– В моей практике еще не было такого, чтобы привезли женщину, придавленную мужчиной.
– Значит, я буду первой.
– Будь.
В глаза смотрит и усмехается. Вот что за человек. На него даже обижаться нельзя долго. Он умеет любую ситуацию разрулить так, что хочется улыбнуться, и злиться долго не получается.
И что это его “будь” значит?
– Ммм… самыми хрупкими костями в человеке являются рёбра, – надавливает сильнее на меня, – потому что в них нет соединительных костей. Начнем с них?
Ухаю, когда вес всего его тела оказывается на мне, точно собирается мне все ребра раздавить.
– Ключицы, кстати тоже очень хрупкие. – Губы его чувствую на ключицах и вмиг уже не так тяжело становиться, хочется даже сильнее прижать к себе.
– А что вы тут делаете?
Вовка. Блин. Валера останавливается и усмехается. Чего уж теперь спешить, когда попались.
– Кости на прочность проверяю, – улыбается Вовке и скатывается с меня. – Иди сюда, тебе тоже проверю.
Рот ладошкой прикрываю, чтобы не засмеяться. Что за мужчина…
– Вы целовались? – Вовка серьезный такой.
– Иди, ложись, покажу, что мы делали, – Валера укладывает Вовку на кровати как меня, а потом на брата ложится.
Губы поджимаю, чтобы не рассмеяться и не выдать себя. Этот мелкий слишком догадливый.
– Валер, раздавишь его.
– Подожди, я аккуратно. Тут специальная технология.
– Тяжело. – Бубнит Вовчик. – Если носорог навалится своим огромным весом на человека, то от человека и мокрого места не останется.
– Хорошо, что я не носорог. – Валера серьезен, итак на Вову ложиться, и по-другому. – Ну, все отлично и у тебя, и у Евы. Кости крепкие. Кальция в организме достаточно.
Даже мне интересно его слушать, хоть и догадываюсь, что сейчас ерунду разную для Вовки.
– Так, ребята, может нам прогуляться куда-то? Хотите?
– Да! – Вова первый. – А Артемиду покормить надо.
– Позже, Вов, покормим. Раз все "за", тогда иди, зубы чисти и собирайся. Пойдем в парк.
Мальчишка тут же вскакивает и несется в ванную, а я понимаю, что это была очередная уловка, чтобы снова меня подтянуть к себе.
– Куда хочешь сходить? – ложится на бок и подпирает голову рукой.
– Может, в парк?
– В парк, так в парк.
В глаза смотрит. Ждет. А я боюсь сама шаг навстречу сделать. Волнуюсь, что он сейчас скажет, что я не так делаю что-то. Нравится мне очень, как решает все, как помочь хочет, как аккуратен со мной, как к Вовке относится. Он был бы ему лучшим папой, чем родной.
От воспоминания об отчиме снова не по себе становится. Хоть бы только его не встретить нигде.
– а куда это ты, кстати, собиралась? Зачем оделась?
Уходить, Валера. Уходить. Только с ним уже и забыла, куда и почему.
– Так в парк и собиралась. – Вру.
– Сделаю вид, что поверю. Пойду собираться.
Черт. Глаза прикрываю и продолжаю лежать.
Хорошо так. Вроде и волнительно, но спокойно. Как будто не обидит больше никто. Как будто не заставит против воли, даже немножко дает покапризничать.
***
Ноги гудят, когда опускаюсь на скамейку. Не знаю, сколько мы прошли, но все пешком.
– Я завидую Вовке. – Валера протягивает мне стаканчик горячего кофе и садится рядом. – Он вообще никогда не устает.
– Валер, спасибо за самокат. Он давно хотел, но как-то денег все не было.
– Пусть катается, аккуратно только.
– Он всегда аккуратен и осторожен. В этом я спокойна. Гонщиком или экстремалом он не будет. Зато за змей и за других зверей я волнуюсь.
– Он интересуется биологией и анатомией. Возможно это будущий врач.
– Как ты понял, что хочешь быть врачом?
– Я никогда не боялся крови, сначала котиков и птиц лечил, потом раны обрабатывал, занозы доставал. Когда подростками были, друзья мои постоянно то пальцы резали, то ноги, я всегда был наготове обработать рану и перевязать. Как-то мне попалась на глаза цикл передача о первой неотложной помощи. Это был, наверное, старт в профессию. Я проглотил эти тридцать фильмов за сутки
Я не сделал ни одной записи, но я был под таким впечатлением от этих знаний, что сразу же запомнил все. Это сложно объяснить. Просто есть вещи, которое тебя вдохновляют и интересуют настолько, что не надо даже прилагать усилий. Мозг сам хочет много этих знаний. Потом уже мед и углубление в профессию.
– Это, наверное, счастье. Когда ты любишь свою профессию, работаешь в этой же области и зарабатываешь этим.
– Абсолютно верно.
– Я учусь на маркетинг, но не уверена, что это мое. Просто когда-то с мамой выбрали. Я поступила на бюджет. Но так этим как ты не горю.
– Ты неплохо готовишь, может, тебе надо было идти в повара или кулинары?
Пожимаю плечами в ответ. Я не знаю.
– Домой тоже пешком пойдем или устала и такси вызвать?
– Я бы поехала, но Вовка не уверена, что согласиться.
– Нами он манипулировать точно не будет. Поэтому, если ты устала и хочешь домой, то мы поедем домой.
– Спасибо. Валер, когда придем, ему еще спать надо будет лечь. А то я боюсь, пока ты дома он не согласится спать.
– Договоримся, не волнуйся.
Вовка, как будто чувствует в Валере авторитет. Слушается его во всем.
Обедаем, спать ложится. Оставляет нас наедине.
Я специально долго посуду мою. Валера задумчиво следит за мной, ждет, когда освобожусь.
Я догадываюсь о чем, он хочет поговорить. Надо решать что-то но мне так страшно. Переходить на эту сторону. Отступить потом нельзя будет. Вернуться нельзя будет.
Я и не хочу возвращаться. Но если с Валерой что-то не получиться, то это будет тупик. Вернуться будет уже некуда.
– Валер, вот номер телефона Елены Владимировны. Это мамина двоюродная сестра. Она согласилась помочь с Вовой, только сказала, что денег на все процедуры у нее нет. И, если ей насильно впихнут его, она откажется и отдаст в детдом.
– Хорошо, я позвоню ей сам, решу это. Расскажешь мне о том, что у вас происходило в семье? – Сзади становится и упирается руками в столешницу. Но между нами сохраняется расстояние.
Уйти и избежать от него никак сейчас.
– Я настолько тебе безразлична? – Разворачиваюсь и в глаза заглядываю.
– Почему? Наоборот. Я помочь хочу.
– Валер, у тебя была в жизни драма какая-нибудь? Трагедия? Такая, чтобы душу выворачивала?
– Была.
– Хотел бы снова в это окунуться? Пережить? Рассказывать это все? Страдать? Вспоминать? – Молчит. Как я и думала. – Зачем ты меня заставляешь? Хочешь, узнать, насколько он был извращенцем и какой у меня предел? – Губы поджимаю, чтобы больше ничего не сказать, хотя все уже давно хочется выплюнуть. Если бы только можно было от воспоминаний с такой рвотой избавиться. Я бы с удовольствием.
Валера делает шаг ко мне и обнимает.
– Прости.
В шею ему утыкаюсь. Пахнет вкусно так. Сейчас понимаю, что мне этот запах уже знаком и навсегда будет ассоциироваться с надежностью.
Его рука по моей спине спускается до поясницы. В ней чувствуется и сила одновременно, и защита от жестокости. Так тепло. Так уютно. Руки сами на поясницу ему ложатся, а губы касаются шеи.
Тот самый момент, когда или туда вместе, или кто-то должен остановиться. Но никто не останавливается. На цыпочки приподнимаюсь и с его губами встречаюсь. Так желанно.
Он такой взрослый. Уверенный. Что теряюсь и не понимаю, что во мне нашел. Что сейчас им движет и подталкивает к тому, чтобы целовать меня. И это не выглядит как утешение. Это взаимно.
Кто у него был до меня? Сколько? Устал от тяжелых отношений с женщинами и хочется легкости?
Руки на талии приподнимают меня и усаживают на столешницу. Так выше. Наравне. Перед прошлым и настоящим.
Знаю точно, что он ничего не сделает против моей воли, поэтому ноги раздвигаю, чтобы он был ближе.
Думала, буду мужчин сторониться до конца жизни, но этому доверяю. Может и зря, но пока только ему и могу.
Кожа под его поцелуями начинает гореть. Покалывать от прикусывания. Но отпускать совсем не хочется. За шею Валеру обнимаю, чтобы чувствовать острее.
И внутренне “фак” отчиму показываю, который всегда говорил, что после него у меня нормальных мужиков не будет. Я не смогу ни с кем. Буду хотеть этой жесткости. А нет.
Нежности мне хочется тоже. Даже больше сейчас. Не вспоминать. Не вспоминать, Ева. И не сравнивать. Никогда.
Одновременно не хотелось, чтобы это заканчивалось, но страшно было, а что дальше?
Звонок моего нового телефона и мы наконец отрываемся друг от друга.
– Кто там? – Кивает Валера, а я спрыгиваю и иду к телефону. Сама боюсь безумно и молюсь, чтобы только отчим меня не нашел. Пожимаю плечами, когда вижу незнакомый номер. – Отвечай тогда.
Сглатываю и откашливаюсь.
– Алло.
Валера ко мне подходит. На меня внимательно смотрит, но знаю, что на самом деле слушает, чтобы понять, кто это.
– Это из университета. Добрый день. Ева Смолина?
– Да. – Выдыхаю, успокаиваясь.
– Освободилось место на стажировку в Англию по обмену. У вас высокий средний бал и мы бы хотели вам предложить.
Прикусываю губу и поднимаю глаза на Валеру. Слышал или нет? Предложение – моя мечта. Но, к сожалению, слишком поздно.
– Спасибо за предложение, но у меня не получится.
– Поговорите с родителями, подумайте до среды. Потом перезвоните и скажите результат, может что-то изменится. Это очень хорошая программа. Обучение и проживание бесплатно, оплатить надо будет только перелет.
Прощаюсь и отключаюсь. Так и стою с телефоном в руках.
– Что хотели? – снова переспрашивает Валера.
– Я когда-то давно подавала заявку на стажировку за границей. Мама еще была жила, а я хотела уехать от них. Пожить одна. Теперь только мою заявку рассмотрели и предложили. Но куда теперь? Не с Вовкой же ехать.
– Откажешься?
– Другого варианта нет.
– Нет. – Кивает. – И я тоже не хочу тебя отпускать.
– На следующей неделе позвоню и откажусь.
Пытаюсь говорить это спокойно и уверенно, чтобы не выдать своего разочарования. Я так мечтала об этом. Быть подальше отсюда, от отчима, от всего, что о маме напоминает. И, если бы не брат, не задумываясь уехала бы. Но я не могу просто развернуться к нему спиной, отдать в детдом или вернуть отцу, а сама – спокойно учиться после этого.
Глава 15. Валерий
Я помогаю спасать ежедневно несколько жизней, за неделю набирается пару десятков. За месяц около сотни. Но это все не дает внутри спокойствия.
Чувство, что близкому я так и не помог не отпускает. Сколько лет прошло уже… И сотни операций, и спасенных людей никогда не перекроют ту единственную боль. Я не смог спасти родного человека.
Да, я был маленький. Да, я ничего не понимал в медицине. Да, врачи сделали все, что смогли. Но это все они. Я не сделал ничего.
Сейчас все эти люди были мне чужие. Они приходили и уходили. Сменяли друг друга. Спасая их, как будто в копилку складывал по монетке свое раскаяние. Ждал, когда она наполнится, и я смогу купить прощение самому себе. Только ощущения, что пришло время разбить копилку, не было.
Пока не появилась Ева с братом. И за пару дней стали ближе, чем просто пациенты. В какой-то момент создали такую атмосферу, в которой хотелось им помочь. Всем, чем смогу. Когда не просто помощь врача нужна, а гораздо больше.
Покидаю операционную и стягиваю перчатки.
– Валерий Андреевич, – тут же замечаю мою медсестру Веру с телефоном в руках. – У вас телефон личный звонил раз двадцать. Я подумала важное что-то и ответила. Это был какой-то Вова.
Тут же мобильный у нее забираю и делаю звонок. Точно что-то случилось.
– У них там чп. Я сказала, как первую помощь оказать и сразу к вам сюда пришла.
– Ало, Вэлмен, – сразу слышу голос Валеры. Дрожит. Не такой уверенный, как обычно.
– Вов, что случилось? – Развязываю халат одной рукой. За пояс дергаю, чтобы скорее освободиться.
– Отличная операция, Валер, – хлопает по плечу мой ассистент. А я только киваю в ответ, потому что слушаю, что там у меня в квартире происходит.
– Ева порезалась. Тут все в крови. Мы не нашли аптечку. Салфетки приложили, а кровь все не останавливается.
– Чем порезалась и как глубоко?
– Наступила на нож.
Картина тут же перед глазами во всех ракурсах. В том числе и что там внутри творится. Твою мать.
– Аптечка в шкафу в коридоре. Прозрачная голубая коробка. Еве принеси. – Медсестра помогает стянуть одежду, и я тут же покидаю операционный блок. Иду к заведующему. Надо отпроситься. – Вы что там делали?
– Я про змей смотрел передачу, а она на кухне что-то делала. Потом пошла выносить мусор, вернулась в слезах. Уронила коробку с ножами и наступила на них.
– Вов, я ничего не понимаю!
– Она же не умрет? Ты же спасешь ее? – голос дрожит, а потом тоже начинает всхлипывать.
Дьявол. Что там твориться! Что за доску садху устроили.
– Спасу. Еву дай мне скорее.
– М? – тихо выдыхает в ответ.
– Ева, что случилось?
– Пятку порезала.
– Как можно порезать пятку? Еще и о нож?
В практике моей, конечно, всякое было.
– Случайно, – всхлипывает.
– Подожди секунду, – телефон прижимаю к себе, а сам к заву стучусь. – Александр Иванович, отпроситься на час можно? Срочно. Помощь моя нужна в семье. Порез ноги глубокий.
– Найдешь, кто тебя подменит?
– Да.
– Тогда у тебя час, потом нужен будешь.
– Хорошо. – Быстро иду в кабинет за ключами от машины и возвращаюсь к разговору. – Вовка аптечку принес?
– Да.
– Там есть стерильная повязка, ищи, все подписано.
– Нашла.
– Теперь найдите охлаждающий пакет. – Быстро переодеваюсь и выбегаю из кабинета, на ходу договариваюсь с другим хирургом меня прикрыть. – Положи на пол и сильно нажми на него рукой или ударь. Почувствуешь, что там внутри что-то разорвалось и приложи к ноге. Я уже выезжаю к вам.
Через пятнадцать минут забегаю в подъезд. Пешком поднимаюсь, чтобы осмотреть подъезд. Вова сказал, что мусор выносила. Возле мусоропровода ничего подозрительного нет. Может, вспомнила просто что-то. Это же так просто. Увидела, что угодно, это напомнило о прошлом или о маме. Расстроилась следом. Нож выпал из рук, случайно оступилась.
Просто не хочу искать с ней подвоха и опасности. Может, на самом деле, просто “так получилось”.
В квартиру свою попадаю и слышу шум на кухне. Обувь быстро стягиваю и иду к ним.
– О, Вэлмен приехал!
На полу полотенце в крови, на ламинате разводы. Ева заплаканная вся, перепачканная. Прижимает к ноге охлаждающий пакет. Когда меня видит, всхлипывает и сильнее плакать начинает.
– Устроили тут, Красное море. – Усмехаюсь, когда понимаю, что все хотя бы не смертельно. – Вов, отойди, – подхожу к Еве и опускаюсь. Замечаю нож от кухонного комбайна в крови, рядом еще разбросаны детали. Понятно все. Выронила их, оступилась и получили то, что получили. Прежде, чем осмотреть рану, обнимаю девушку и успокаиваю. – Все нормально будет. – Целую в шею, чтобы успокоилась немного. – Я сейчас рану гляну, скорее всего надо будет наложить швы, поэтому поедем в больницу.
– Я боюсь, – шмыгает носом.
– По ножам ходить не боялась, а сейчас боишься? – усмехаюсь и еще раз целую. Знаю, что страшно. Не раз видел этот страх в глазах пациентов. Но тут главное, чтобы мне не было страшно. Тогда все будет хорошо. А мне не страшно. – Не смотри. Отвернись лучше.
Дрожит, а я открываю рану, чтобы осмотреть. Катастрофа, а не девушка.
– И как так получилось? – отвлекаю ее вопросами, чтобы не думала о травме.
– Из рук выронила, оно все разлетелось. Я собрать хотела и наступила.
– Почему уронила? Что случилось? Испугалась?
Не говорю про то, что Вовка рассказал, хочу, чтобы сама рассказала.
– Паука, – скулит в ответ на боль, когда осматриваю рану. Кровотечение все еще есть. И снимок надо сделать.
– Вов, принеси Еве одежду удобную, штаны какие-нибудь и толстовку, в больницу поедем.
– А я? – Смотрит на меня.
– И ты. Куда ж тебя теперь. Тоже одевайся.
– А может оно само заживет, Валер? Давай перевяжем туго. Может не надо меня шить?
– Надо, Ева. Рана достаточно глубокая, проколота инородным предметом, обильно кровоточит, срастаться будет лучше, если прихватить. Это не обсуждается.
– Вот одежда, – Вова приносит одежду, помогает одеться сестре.
Я же закидываю полотенце в раковину и бумажными салфетками вытираю пол.
Уже из машины набираю маму и прошу присмотреть за ребенком. Обещаю потом все рассказать. Мама удивлена, но соглашается. Поэтому по пути заезжаю к ней и оставляю Вовку.
Мама у меня лучшая. И, если я прошу присмотреть за ребенком, значит, так и нужно.
У нее, конечно, миллион вопросов, но в силу своей мудрости она не задает их. Догадывается, что может сказать что-то не так при мальчике.
Сейчас мне не до этого. Все, что Вовка захочет рассказать, пусть рассказывает.
Пока делаю мини-операцию Еве, чувствую взгляд на мне. Как рассматривает. Пытается доверять, хоть и страшно ей. Но по-другому никак.
Заканчиваю, наконец, накладывать швы и помогаю подняться. Ева опускается на одну ногу и хочет прыгать к выходу, но я подхватываю ее на руки и несу к кушетке.
– Я в обед тебя отвезу домой. Пока тут побудешь. У меня работы много собралось.
– Я могу на такси.
– Я сам лучше. К тому же побудешь пока под присмотром.
Напрягается вся в моих руках. Подумал бы, что боится тут оставаться. Но сам себя успокаиваю, что тут безопасно.
Ева проводит у меня в кабинете около двух часов, после чего везу ее домой. И снова приходится подхватить ее на руки и нести до квартиры. Но в лифте опускаю на одну ногу. По-другому двери не закрываются. К себе девушку прижимаю, чтобы ей легче было стоять.
– Спасибо, – тихо шепчет и вынуждает глаза опустить на нее.
– Рад помочь. Сейчас ляжешь и отдохнешь. Дам тебе успокоительное. Я вечером Вовку заберу и привезу. Можешь не готовить ничего и не убирать.
– А это удобно? Что Вова у твоей мамы?
– Нормально.
Как только оказываемся в квартире на ходу стягиваю обувь и несу Еву на кровать. Помогаю снять одежду, кроссовок один. Пледом накрываю и поправляю подушку.
– Ева, ну чего ты? Нормально все. – Успокаиваю, когда вижу, что снова плакать собирается. – Заживет все, если будешь слушать то, что я говорю и поменьше ногу напрягать.
– Я теперь ходить не смогу?
– Сможешь. И бегать еще будешь. Но пока надо отдыхать и восстанавливаться. Держи таблетку, выпей. Это успокоительное. Заснешь хоть. – Усаживаюсь на край кровати и протягиваю таблетку и стакан воды.
– Полежишь со мной?
Поднимаю руку и смотрю на часы.
– Мне на работу надо.
– Хотя бы пять минут. Пожалуйста.
Напоминает маленькую девочку, которая поранилась и просто хочет, чтобы ее пожалели. Беззащитная такая и доверчивая. Совесть не позволяет встать сейчас и уйти.
Ладно. Ложусь рядом и притягиваю к себе. Ева ближе жмется. Носом утыкается мне в шею.
Запускаю пальцы ей в волосы и мягко массирую голову, чтобы расслабилась. А лучше уснула.
Ева быстро расслабляется, а дыхание становится равномерным.
Где-то на кухне слышу, как играет ее телефон, поэтому аккуратно укладываю девушку спать, укрывая пледом, а сам иду проверить телефон.
Пока живет у меня, думаю, имею право отвечать на звонки и принимать решения.
