Текст книги "Личные границы. Установить, поддерживать, защищать"

Автор книги: Ольга Сульчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В некоторых случаях можно действовать без предварительных обсуждений, например, предложить рассказ или вопрос на другую тему, или уйти из неприятного общества, сославшись на срочные дела. А кому-то такие отговорки кажутся нечестными и потому неприемлемыми, поэтому он поступит иначе, объяснив, почему он покидает это собрание.

Некоторые границы приняты в социуме и соблюдаются по умолчанию. Так, не принято брать чужие вещи без спроса. Но в некоторых случаях предварительное обсуждение необходимо. Сказать: «Не трогай вещи в моем ящике» возможно только в том случае, если я договорилась с собеседником о том, что этот ящик – только мой, а не его/ее и не наш общий.

Контроль и ответственность

С физическими и имущественными границами все более-менее понятно – у них есть материальное выражение. Но если речь идет об эмоциях, мыслях, ценностях, идеях, у многих возникают сложности: люди склонны заражаться чужими эмоциями и разделять те убеждения и ценности, которые имеет их окружение.

Крайний случай потери собственных границ – состояние человека в толпе, которое Зигмунд Фрейд (в работе «Массовая психология и анализ человеческого „Я“») описывает как «недостаток самостоятельности и инициативы у индивида, однородность его реакций с реакциями всех других, его снижения, так сказать, до массового индивида». В толпе человек способен на поступки, которые никогда не совершил бы самостоятельно.

Но мы можем отказываться от своей воли не только в толпе, как показал социальный психолог Стэнли Милграм, изучавший подчинение авторитету. В 1960-е годы он провел серию экспериментов^[7].

Участникам психолог сказал, что исследует как наказание влияет на процесс обучения: «ученик» должен заучивать слова из списка, а «учитель» – наказывать его за каждую ошибку электрическим разрядом, который с каждым разом увеличивался. Роль ученика играл актёр, но добровольцы-«учителя» об этом не знали и думали, что роли распределяются по жребию. Перед началом «учитель» в порядке демонстрации получал один удар током, чтобы удостовериться в реальности происходящего.

После этого «Учителя» сажали перед прибором с переключателями от 15 до 450 В (последнее напряжение в реальности могло бы причинить серьезные физические повреждения), которые сопровождались надписями: «Слабый удар»… «Интенсивный удар»… «Опасно: труднопереносимый удар». Прибор был сделан так, чтобы не возникало сомнений в его подлинности. Актёр, игравший «ученика» делал вид, что получает удары и изображал все более сильные страдания. Если «учитель» колебался, экспериментатор требовал продолжения, заверяя, что он сам несёт ответственность, если с «учеником» что-либо случится. При этом, однако, экспериментатор никак не угрожал сомневающимся «учителям». Более 65 % участников продолжали эксперимент и наносили «ученику» удары такой мощности, что они могли бы привести к смерти, если бы были реальными.

Этот эксперимент проводился с мужчинами и женщинами, обывателями и студентами университета, с «учеником» в звукоизолированной и неизолированной комнате, – результаты отличались, но не сильно. И хотя эксперимент Милграма критиковали за неаккуратность, неточность и тому подобное, более поздние исследования других психологов повторили его основной вывод: большинство людей подчиняются авторитету и по приказу причиняют боль другим людям, даже если им самим это не по душе, а за неповиновение не угрожает никакое наказание.

Это – неприятное и не лестное для нас открытие, но оно полезно: теперь мы знаем, что отказ от личной ответственности и передача ее другим лицам может привести к тому, что мы будем поступать вопреки своим чувствам, убеждениям и желаниям.

Вполне вероятно, что мы не сможем противостоять давлению авторитетов, но, может быть, мы можем постараться избегнуть ситуаций, в которых оно будет на нас оказано.

Личные границы связаны с такими понятиями, как:

Территория

Собственность

Зона влияния

Контроль

Ответственность

Устанавливая границы, мы задаемся вопросами:

Происходит ли нечто на моей территории.

Что мне принадлежит, что мое и что нет (в том числе: мои ли это чувства? Мои ли мысли, убеждения?)

До какой степени я контролирую происходящее/как я могу управлять этим.

Как (и какими средствами) я могу повлиять на происходящее.

За что я несу ответственность/какие обязанности я принимаю на себя/ какими будут для меня последствия моих действий или бездействия.

Границы нужны нам для обеспечения себе безопасности и самостоятельности, а также ради мира с собой и избегания внутренних конфликтов, подобных тому, который испытывали участники проводимого Милграмом эксперимента, которые сочувствовали «ученику» и все же причиняли ему вред.

Установление границ парадоксальным образом дает нам свободу действовать по собственной воле – поскольку мы точно знаем, на что она направлена. В соответствии с этим мы можем отказываться не только от того, что нам неприятно, но и от того, что приятно – в случае, если мы считаем, что для нас это неполезно или что нам следует делать это самостоятельно, Например, мы можем решить покупать себе одежду на личные деньги, хотя могли бы получить ее в подарок, или отказаться от какого-то вида еды, несмотря на то, что эта еда нам нравится. Все это зависит не от внешних оценок, а исключительно от наших собственных представлений о том, каковы мы есть. Но личность – не предмет, а процесс, разворачивающийся во времени, поэтому нет ничего удивительного в том, что границы не представляют собой застывшей данности. Нам требуется жизненный опыт, чтобы понять, что мы из себя представляем, и научиться действовать в соответствии с этим.

Самостоятельность не означает изоляции. Напротив, установленные границы помогают нам общаться открыто, искать точки пересечения интересов всех участников общения, вступать в близкие отношения.

По тому, как наше окружение реагирует на обозначение наших границ, мы можем узнать, в каких отношениях мы состоим. Если в ответ на нашу просьбу уважать наши границы мы встречаем игнорирование, обиду, протест, то такие отношения нельзя назвать здоровыми: в них будет подавленная и открытая агрессия, ущемление и уязвленность, неясность в целях участников и неразрешенные конфликты интересов.

Требование уважения границ может быть односторонним. Есть семьи, где учитываются границы только одного члена семьи. Например, дети не должны шуметь, когда папа отдыхает, но когда дети делают уроки, родители включают на полную громкость телевизор. Или жена требует, чтобы муж не критиковал ее, и при этом прилюдно называет его мнение «дурацкими идеями». Но такая односторонность не ведет к здоровым отношениям. Если продолжение отношений возможно только при постоянном нарушении наших личных границ, возможно, пора задаться вопросом, не слишком ли высока цена и не следует ли нам выйти из таких отношений ради сохранения своей личности.

В близких отношениях установление границ и взаимное согласие на их соблюдение создает пространство уважения и безопасности, которое позволяет отношениям в целом и состоящим в них личностям развиваться.

О ценности гнева

Гнев – эмоция, которую часто осуждают и считают нежелательной. Но как раз гнев указывает на угрозу или уже свершившееся нарушение наших границ. Это базовая эмоция, которая помогает нам отстаивать свои границы или выходить из ситуаций, где они подвергаются нападению. Если у нас есть возможность выразить свой гнев внутри отношений, это признак их здоровья. Также способность выразить свой гнев в социально приемлемой форме без разрушений и унижения других свидетельствует о здоровье личности.

Во многих случаях наши близкие нарушают наши границы случайно или по незнанию, а не для того, чтобы нанести нам ущерб. Тем не менее нашей первой реакцией бывает мстительное желание причинить боль в ответ. Но если бы мы так поступили, это привело бы к эскалации конфликта. Чтобы выразить гнев конструктивно, мы можем сначала в точности определить, что его вызвало, затем описать ситуацию и свои чувства нашему собеседнику, в этом могут помочь такие фразы, как:

Я сержусь…

Меня возмущает…

Мне неприятно…

Я в бешенстве…

Я испытываю недовольство…

В заключение мы можем высказать пожелания на будущее («Пожалуйста, не называй меня больше зайчиком» или «Давай договоримся, что ты будешь спрашивать меня, если захочешь взять мою машину»).

А хроническое подавление гнева ведет к понижению самооценки, росту неуверенности в себе, к чрезмерной уступчивости, пассивной агрессии (выражению злости в виде сарказма, намеков, тайного вредительства) или подавленности – и все это не украшает ни жизнь, ни отношения.

Однако не слишком полезна для отношений и другая крайность – тревожная готовность к самозащите, которую можно описать как «воспаленность границ» и которая ведет к подозрительности (не покушается ли кто-то на мое достоинство?) и конфликтности. Впрочем, такое состояние может быть этапом развития: так могут вести себя подростки, осознающие свою отдельность от родителей, или женщины, восстанавливающиеся после выхода из абьюзивных отношений. В таких случаях повышенная бдительность может быть векторной: она направлена на какую-то категорию окружающих, в упомянутых случаях – на старших родственников, на мужчин.

Чуткость к нарушению границ может быть также не личным, а общественным явлением, этапом развития общества.

О поколении «снежинок»

Этим выражением описываются молодые люди 2010-х годов (то есть рожденные в конце ХХ века), которые очень чутко охраняют свои границы и обижаются или сердятся, когда кто-то с ними не согласен. «Поколение снежинок» был одним из слов года по версии словаря Collins English Dictionary в 2016 году.

Есть версия, что первым про «снежинок» именно в этом значении заговорил Чак Паланик – в его романе «Бойцовский клуб» главный герой Тайлер Дерден обращается к своим последователям: «Ты не особенный. Ты не красивая и неповторимая снежинка. Ты такая же органическая и разлагающаяся материя, как и все остальные». Эти же слова звучат в одноименном фильме, вышедшем на экраны в 1999 году и сразу же ставшем культовым.

А такое название поколения стало популярным после дебатов в студенческих кампусах США в 2016 году – студенты были возмущены культурно недопустимыми (расистскими и сексистскими), с их точки зрения, костюмами на Хэллоуин. Кажется, как раз с тех пор вошло в обиход также и слово «триггер» в значении «то, что может вызвать неприятные чувства», которым стали помечать книги и лекции. Год спустя (в 2017 году) молодежь «триггернули» политические события: пресса сообщала, что после избрания Дональда Трампа президентом США студенты приходили больными и плакали весь день^[8].

«Поколение снежинок» используется как неодобрительный ярлык, относимый к людям, которые настолько нетерпимы к любому чужому мнению, что под видом толерантности пропагандируют жесткие запреты на самовыражение и ограничение свободы высказываний. В некоторых западных университетах по настоянию студентов были уволены преподаватели, выражавшие мнения, отличные от мнения студентов.

При этом движение #MeToo (против сексуальных домогательств), которое также связывают с «поколением снежинок» и которое многим казалось чрезмерно эмоциональным, привлекло внимание общественности к проблеме насилия над женщинами – и к распространенности этой проблемы. В этом случае чувствительность, вероятно, была обоснованной и общественно-полезной.

Считается, что общими для «поколения снежинок» являются следующие черты:

Уязвимость,

Повышенная эмоциональность,

Депрессивность,

Чувствительность к нарушениям чьих-либо прав,

Либеральные взгляды,

Озабоченность экологией.

Сегодня те, кто был молод в 2016-м году, уже взрослые люди. Снизилась ли их чувствительность и ранимость? Было бы интересно узнать это! В любом случае их деятельность породила последующие волны социальной активности. Нет другого способа узнать пределы своего влияния, как попытавшись выйти за них. Они плакали при избрании Трампа, и это могло показаться нелепым, но ведь Трампу и в самом деле не удалось остаться в президентском кресле на второй срок. Нет ли в этом их заслуги?

Но разговор о влиянии личных границ на социальные процессы скорее в ведении социологов, и в дальнейшем мы будем говорить только об индивидуальном поведении в типичных житейских ситуациях.

Глава 3.

Искусство говорить «нет»

Отказывать – трудная задача. Мы стараемся не разочаровывать других, если это в наших силах. Нам не нравится выглядеть эгоистами. Гораздо приятней быть готовым всегда прийти на помощь. Но со «всегда» бывают сложности. Не каждый раз у нас достаточно ресурсов: сил, времени, внимания, пространства, материальных ценностей. Нам приходится делать выбор между своими потребностями и чужими. И когда мы все-таки делаем этот выбор в пользу другого, то этот другой часто принимает наш поступок как должное, словно иначе и быть не могло. И благодарность выражает лишь формально, а то и не выражает вовсе.

Рассказывает Зинаида Р., 58 лет

«Недавно я посчитала, сколько мне должны. На квартиру не хватило бы, а на комнату так да. Почему-то я постоянно даю кому-то в долг. Некоторые возвращают. Три года назад я дала триста тысяч в долг медсестре, которая делала мне уколы на дому. Как я могла ей отказать? Она честно отдает по три-пять тысяч каждый месяц. Но эти суммы рассасываются без следа, не получается их складывать. Я на ремонт пыталась накопить, но куда там, даже стены не могу покрасить».

Возможно, если бы мы владели искусством говорить «нет», то совершали бы добрые дела только тогда, когда у нас есть для этого энергия. Может быть, мы и тогда бы не получили благодарности – это ведь дело добровольное, но нам, по крайней мере, не было бы обидно.

Рассмотрим еще несколько случаев.

Ирина Николаевна К., 64 года, пенсионерка

«Я договорилась с подругой в парк идти, надела спортивный костюм, взяла скандинавские палки, только вышла из подъезда, звонит дочь и просит приехать прямо сейчас сидеть с внучкой, у дочери срочное дело. Мне не хочется, я настроена на другое времяпрепровождение, да и неудобно перед подругой. Но у дочери, наверно, правда важное дело. А может, и нет, может, ее тоже подруга куда-то позвала, но она ж так не скажет».

Елена Б., 33 года, менеджер по продажам

«Если шеф просит, я всегда выхожу в дополнительную смену, потому что рассчитываю на повышение».

Лена И., 8 лет, ученица 2-го класса «В»

«Я дала подружке играть свою куклу, боюсь, что она ее сломает, но ведь мы же подруги, значит, отказывать нельзя».

К нам обращаются с просьбой – а мы хотели бы, чтобы нас об этом не просили! Потому что если уж попросили, то мы не можем отказать.

Такие просьбы часто воспринимаются как нарушение нашей личной границы. Хотя формально она в целости и сохранности: нас же не держат под прицелом. Нашей жизни ничто не угрожает. Тем не менее, ощущение угрозы присутствует. Мы боимся что-то потерять, лишиться чего-то ценного. И чаще всего это «что-то» – хорошее отношение другого к нам. В случае с руководителем еще и надежда на повышение, но и эта надежда тоже крепко связывается с хорошим отношением начальника: повысить должны за безотказность, а не за собственно профессиональные качества.

Этот страх заставляет нас брать у себя то, что нужно нам самим (время и силы) и отдавать их другому. Получается, что мы сами нарушаем собственные границы! Почему мы это делаем?

Мы слышим свое внутреннее «не хочу», но страх заставляет нас играть роль какого-то другого человека – более свободного, щедрого, эмпатичного, уступчивого, чем мы есть на самом деле. Потому что нам кажется, что такие люди больше заслуживают любви и хорошего отношения.

Также мы, вполне вероятно, следуем правилам, которые когда-то усвоили, признали ценными для себя. Эти две причины чаще всего действуют одновременно.

Леночка И. помнит о том, что мама учила ее делиться. И, конечно же, отношения с мамой для нее очень важны. Она слушается маму. Леночка также думает, что подружка будет довольна, получив для игры куклу, и что они будут лучше дружить.

У Ирины Николаевны К. ситуация на первый взгляд другая. Но вот ее история: «Я поздний ребенок и сама родила поздно. Моей матери было в это время сильно за шестьдесят. Я старалась не просить ее о помощи, хотя мне было трудно, и я мечтала, чтобы кто-то посидел с ребенком, дал мне хотя бы час-другой отдыха. Когда я узнала, что дочь беременна, сразу сказала себе, что всегда буду откликаться на ее просьбы». Ирина Николаевна добавляет, что у них с дочерью отношения неровные, дочь не раз обижалась и надолго уходила со связи, и сейчас Ирина Николаевна предпочитает «не провоцировать» ее на обиду, возможную в случае отказа.

Дело не в том, что правила плохи. Правила «помогать другим», «делиться», «добросовестно работать» помогают индивиду жить в социуме и поддерживают связи, которые этот социум и создают. Эти правила также экономят время, когда требуется предпринять что-либо быстро. Мы не решаем заново каждое утро, стоит ли нам чистить зубы. Не думаем о том, уступать ли в метро место пассажиру на костылях. Мы это делаем на автомате. Но этот же «автомат» порой играет с нами злую шутку. Ведь правила – это широкие обобщения, генерализованные предписания; они по определению не учитывают те обстоятельства и состояния, которые имеются у нас на данный момент.

Эту работу – уточнение и сверку с нашими текущими потребностями – можем сделать только мы сами и только в настоящем – в том времени, в котором эти обстоятельства и состояния появляются.

Советов о том, как сказать «нет», и в книгах, и в Сети великое множество. Иногда они противоречат друг другу: одни советуют сказать «позже вернусь с ответом» (в расчете, что проситель свыкнется с мыслью о возможном отказе и не отреагирует слишком бурно). Другие, напротив, советуют отвечать сразу твердое «нет», чтобы не создавать ложных надежд. Но это скорее забота о просителях. А как мы можем позаботиться о самих себе?

В этом нам помогают два навыка: распознавать свои эмоции и выражать их.

Менеджер по продажам Елена Б. продолжает:

«Я очень устала, у меня недостаточно сил, чтобы выйти в еще одну смену, я бы предпочла отдохнуть. Вместе с тем я рассчитываю на повышение и боюсь, что начальник мне откажет в этом, если я не соглашусь на дополнительную работу».

Что из этого сказать начальнику? Может быть, только про усталость. А может быть, было бы полезно выяснить, насколько реалистичны опасения, правда ли повысят только в том случае, если соглашаться на все просьбы. И принимать решение уже с учетом его ответа. Если «да, так и есть, нам нужны безотказные работники», возможно, встанет вопрос, не поискать работу, где условием повышения будет опыт и умение, а не безотказность. Второй вариант: договориться об отгулах после переработок, чтобы иметь возможность восстановить силы. Может также оказаться, что повышение совсем и не планируется, это досадно, но лучше узнать об этом, чтобы позже не оказалось, что все жертвы были напрасными.

Иными словами, дело не столько в отказе в каждом конкретном случае, сколько в возможности отказаться и умении договариваться таким образом, чтобы было понятно, что и ради чего мы делаем.

В силу особенностей нашего характера и опыта нам бывает страшно высказаться открыто, проявлять себя без подгонки под тот образ, который нравится нашим близким. У нас нет гарантий, что другие не рассердятся, не обидятся, не осудят нас. Но чем сильней желаемый образ отличается от нашего реального «я», тем больше уходит сил на то, чтобы его поддерживать. Тех сил, которые мы могли бы использовать для чего-то более важного для нас, для развития и самореализации. И мы начинаем сердиться или обижаться на тех, кому мы «жертвуем» свои ресурсы.

В том, чтобы сообщить о своих границах, ограничениях, перестать выглядеть бесконечно щедрым и дающим, действительно есть риск. Но есть и выгода. Она в том, что в этот момент мы живем своей собственной жизнью, подлинной, а не придуманной. И отношения с другими у нас тоже настоящие, реальные.

Возможно, не все согласятся с тем, что ощущение, которое описывается словами «жить своей жизнью», ценнее хорошего отношения близких и дальних, которое мы «покупаем» ценой насилия над собой. Но, наверное, все согласятся, что над этим балансом стоит подумать.

Из всего сказанного выше не следует, что нужно всегда отказывать или постоянно ставить свои интересы на первое место. Лучше всего, когда у нас есть выбор, как поступать в конкретных обстоятельствах.

Бывает, что возможность помочь кому-то нас очень радует, и мы идем на зов с открытым сердцем и в состоянии энтузиазма. Собственно, это и есть ключевое слово – «радует».

Когда мы испытываем чувство расширение, прилива энергии, радости, тогда у нас не возникает сомнений, мы вдохновенно откликаемся на просьбу.

Если же мы сжимаемся, чувствуем упадок сил, уныние или тревогу – это признак внутреннего «нет». Остается привести свое поведение в соответствие со своим ощущением – и сказать «нет» вслух.

О вопросах стиля

Иногда у нас нет подходящих формул для того, чтобы облечь в слова свои душевные движения. И нам может казаться, что любой отказ – грубость. От неожиданности, с непривычки наши слова, правда, могут звучать слишком резко. Во многом это вопрос интонации. Даже слово «прости» можно произнести так, что оно прозвучит как оскорбление. Или же мы звучим так неуверенно, что наши слова не воспринимаются всерьез, словно не имеют веса, и если мы решаем проявить настойчивость, нам приходится повторять их много раз, и от повторения они похожи на занудство или мы раздражаемся и в самом деле говорим резкости.

Рассказывает Яна Л., 28 лет:

«Мне было трудно отказать даже официанту в кафе. Например, если мне предлагали соус к картофелю фри, который я вообще-то люблю просто так, безо всего, я соглашалась и брала. Хуже, когда советовали целое блюдо. Я брала даже то, что в принципе не ем, потому что мне казалось, что официант подумает, что я ему не доверяю, что я жадничаю… я крутила в голове эти „вдруг подумает“ и пыталась убежать от всех обвинений, которые сама же и придумывала. Когда первый раз сказала, что возьму другое, то сжалась, мне казалось, что сейчас что-то произойдет, меня выгонят или потолок обвалится. И я думала, что сейчас со мной будут спорить, доказывать, что я не права. Так удивилась, что мальчик просто принял заказ!»

Некоторым помогает тренировка, такая же, как на курсах актерского мастерства или на уроках иностранного языка: когда мы привыкаем к звучанию слов, произнесенных нашим голосом, то выговаривать их гораздо легче (кстати, это относится не только к отказам).

А от нанесения обид страхует формула «да – человеку, нет – делу», например: «Я ценю ваше внимание, но это предложение мне не подходит», «Спасибо, что вы обратились ко мне, но в этом случае я не могу вам помочь», «Я хочу тебе помочь, но переноска тяжестей для меня исключена». Каждый из нас знает, какие ситуации встречаются в его жизни чаще и может подобрать формулы, которые подходят к его жизни.

Практика

Выберите в интернете несколько формул отказа на разные случаи.

Запишите их на бумаге или другом носителе.

Встаньте перед зеркалом и прочтите их вслух несколько раз.

Прочтите их с разной громкостью: тихим шепотом, громким шепотом, в полный голос. Крикните, если позволяют условия.

Прочтите с разными интонациями: смущенно, раздраженно, разгневанно, испуганно, дружелюбно, уважительно, мягко, твердо. Прислушайтесь к своим ощущениям, как они меняются.

Повторите все то же самое по памяти.

Правила и чувство вины

Правила бывают разных порядков. Правило «чисти зубы по утрам» или «мой руки перед едой» описывает конкретное поведение в заданное время и в заданной ситуации. Правило «не отказывай другим» или «не разочаровывай других» – более «высокое». Оно не говорит о том, в чем именно не отказывать или что делать, чтобы не разочаровать другого. Также не говорит о том, при каких условиях оно включается. Такое правило по умолчанию действует всегда, а вот чтобы выключить его, требуются осознанные усилия.

Бывают правила «будь милой», «старайся угодить», «не огорчай близких», «ставь интересы семьи на первое место» и тому подобные. Чем «выше» правило, тем хуже мы его осознаем. Тем сильнее нам кажется, что по-другому просто и быть не может.

Из-за некоторых правил мы чувствуем себя виноватыми заранее, если только думаем о том, чтобы от чего-то отказаться, и еще более виноватыми, если вдруг все-таки откажемся.

Это особое и не совсем обычное, хотя и довольно распространенное, – чувство вины.

Вина – эмоциональная реакция, которая возникает в момент, когда мы осознаем, что нанесли живому существу ущерб, причинили вред. Часто с виной связано эмпатическое переживание: мы представляем себя на месте пострадавшего. Даже вина, возникающая вследствие порчи предметов, в конечном итоге обязательно будет связана с живым существом, чаще всего человеком.

В гостях я разбила вазу. Я испытываю чувство вины, потому что знаю, что это любимая ваза моей подруги, и она будет расстроена.

Такое чувство вины ведет к признанию, что я сделала то, чего не хотела бы делать. Я признаю это перед собой, а потом и перед другим – иногда эти моменты почти не разделены во времени. Затем чувство вины побуждает меня по возможности исправить эту ситуацию – настолько, насколько возможно. Если вазу можно склеить, то попытаться склеить. Если нельзя, купить новую или что-то другое, что сможет подругу порадовать.

Чувство вины связано с размером ущерба.

Если на улице я наступлю кому-то на ногу, то скажу «простите, пожалуйста» – и буду считать, что этого вполне достаточно. Другое дело, если я в туфлях на шпильке – и сломала кому-то фалангу на пальце. В этом случае я захочу сопроводить пострадавшего в больницу и оплатить лечение или, по крайней мере, первую помощь.

Но есть другое чувство вины – связанное с тем, что я не следую какому-то из «высоких» правил. Оно смешивается с другим чувством, обычно не осознаваемым – со страхом: «мама рассердится».

Несмотря на то, что мы уже формально совершеннолетние и порой даже немолодые люди, у нас в психике живет набор правил, которые мы когда-то усвоили от наших родителей. И многие из этих правил никогда не проходили ревизию, не подвергались критическому осмыслению.

В утробе ребенок связан с матерью физически, у них общее кровообращение. Появившись на свет, он по-прежнему зависит от нее во всем, хотя уже дышит и переваривает пищу самостоятельно. Но он еще не представляет собой отдельной личности. Мать – его «аппарат восприятия». Она рассказывает ему, как устроен мир и как себя вести в нем. Она же называет ему предметы. Ребенок относится к ним так же, как и она, поскольку не отделяет себя от матери. Психологические границы (в отличие от физических) не даны нам от рождения – мы выстраиваем их по мере взросления.

Со временем у ребенка появятся отдельные желания, собственные чувства, свои мысли, цели и приоритеты. Он начнет сверять свои поступки с собственными ценностями, а не с одобрением матери и других близких людей.

Но правила и предписания, как следует себя вести, что делать в тех или иных ситуациях и даже какие чувства испытывать, мы получаем гораздо раньше, чем становимся самостоятельной личностью – раньше, чем у нас сложатся собственные границы. А когда границы появляются, правила так и остаются внутри нас.

Один из парадоксов взросления: в подростковом возрасте мы критикуем своих родителей, а также учителей и вообще старших, при этом многие из внушенных ими правил сохраняются в неприкосновенности.

Строго говоря, пока правила не мешают нам жить, поддерживать свое существование и радоваться ему, пересматривать их нет необходимости.

Но если мы испытываем страх, дискомфорт, перегружаем себя обязанностями, которые не в состоянии выполнить и тому подобное, приходит время провести ревизию правил и выяснить, какие из них способствуют нашему благополучию, а какие подрывают его. Например, к правилу «быть милым» можно добавить ограничители: «с теми людьми, которые не причиняют тебе вред».

В детстве родители, в большей степени обычно мать, хочет, чтобы ее ребенок выглядел хорошо воспитанным, а она, соответственно, выглядела хорошей матерью, правильно воспитавшей ребенка. Поэтому и возникло правило «быть милым» – оно относилось к знакомым матери, к тем людям, с которыми она общается: родственникам, друзьям, знакомым, попутчикам в общественном транспорте. Ребенку предписано быть милым и отказано в праве защищаться от неприятностей. Предполагается, что защищать его в случае необходимости будет мать.

А дальше он вырастает, правило «быть милым» остается, защиты больше нет, а на самозащиту наложен запрет. Взрослая женщина с таким правилом окажется беззащитной перед подругой, которая займет у нее без возврата крупную сумму денег; перед кавалером, который окажется недостаточно воспитанным, чтобы учитывать ее желания, и так далее. Мужчина с таким правилом, наверное, будет нравиться своим начальникам, но дома может оказаться бессильным перед грубой женой, бесконечно предъявляющей претензии и «строящей» его по любому поводу. У мужчин вообще нередко возникают трудности с «нет» в адрес женщин по понятным причинам: их учат «не обижать девочек». Во взрослой сексуальной жизни к этому прибавляется «необходимость» подтверждать свою мужественность при всех возможностях. И в итоге мужчина оказывается сразу в нескольких дискомфортных ситуациях: либо соглашается на то, чего вовсе не хочет; либо не говорит ничего прямо, предпочитая ускользать или замыкаться, тем самым пробуждая в женщинах недобрые чувства и провоцируя их на преследования; либо говорит «нет» в такой форме, которая имеет слишком много общего с грубостью, и выглядит монстром и в глазах окружающих, и в своих собственных.

Выход все тот же:

Прояснить свои желания и возможности.

Выяснить, где они заканчиваются.

Дать себе право на отказ.

Обучиться различным формулам отказа.

Предлагать другим свою помощь и участие тогда, в таких формах и объемах, в каких это для вас удобно и своевременно.

Последний пункт имеет отдельное значение. Человеческое сообщество предполагает взаимную помощь, и те, кто боится, что в результате отказа их будут меньше любить, не окончательно неправы. Тот, кто отказывает всем и всегда и никому не помогает, будет считаться эгоистом и с некоторой вероятностью и сам себя будет осуждать. Поэтому есть смысл играть на опережение, предлагая (но не навязывая) свою помощь – в то время и в тех объемах, в которых нам по силам ее оказать. Преимущество активно действующего лица заключается еще и в том, что это позволяет сразу оговаривать границы своего свободного времени и возможностей.