Текст книги "Проба памяти"

Автор книги: Ольга Покровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Покровская Ольга Владимировна
Проба памяти

Охранник проснулся от истошного стрекотания будильника. Автоматически сев на диване, еще приходя в себя, открыл один глаз и посмотрел в окно. Светало. В сизоватом рассветном окне розовел румяный, словно яблочный бок, торец противостоящего здания. Утро в одном из Московских офисов начиналось так, как всегда начиналось. Охранник послушно выдвинул разболтанный ящик тумбочки. Растерзанная пачка сахара. Два серых кусочка отдельно от пачки. Банка кофе. Ложка. Вилка. Коробочка из-под леденцов. Чашка, не мытая полгода – с угольным чайным налетом внутри. Зубная щетка и тюбик пасты... Засунув зубную щетку в карман тренировочных брюк, охранник вышел в коридор и медленно побрел в другой конец, машинально пиная по дороге картонные коробки из-под оборудования. Монитор... монитор... бошевский перфоратор... Сам перфоратор давно уж украли, а коробка все стоит...Офис располагался в бывшем детском садике и, хотя рисунки на стенах давно скрылись под слоями евроремонта в азиатском исполнении, а маленькие стульчики и столики заменили на взрослую мебель, во всем облике офиса чувствовалось какое-то размерное несоответствие, то ли изначально заложенное в проект, то ли приобретенное в процессе эксплуатации, и фантомно сохранившееся даже по удалении старой обстановки. Во всяком случае, большой охранник даже в пустом коридоре смотрелся как Гулливер в гостях у лилипутов.

В туалете кто-то презрительно фыркал и плескался. Войдя, охранник застал худенького молодого человека, в мятой футболке, с металлическими пирсинговыми капельками, похожими на прыщики, по всей мочке уха. Молодой человек, сильно наклонясь над слишком низко повешенной раковиной, протирал красные воспаленные глаза и приглаживал пятернями длинные жидкие волосы, собранные в тонкий хвостик.

– Ты здесь еще? – спросил охранник миролюбиво, дожидаясь, пока молодой человек вытрет о футболку ладонь для рукопожатия. – Я и забыл про тебя. Как вчера завалился... – и он почесал пальцем под подбородком.

– Завалился... – проворчал молодой человек недовольно. – У тебя тут офис вынесут с тобой вместе, так ты не заметишь.

– Замечу, – проговорил охранник снисходительно. – У меня внимание избирательное. Не на таких же, как ты, тараканов реагировать, – и он благожелательно хлопнул молодого человека по плечу, от чего тот улетел на несколько метров в сторону.

– Завалился... – продолжал ворчать молодой человек, возвращаясь к раковине. – А я полночи по проводам ползал, как мышь. Весь в грязи, в пыли... хоть выбивай, как ковер.

– Работа у тебя такая, – сказал охранник благодушно. – Ты лучше иди, Сергею Кириллычу в таком виде на глаза не попадайся.

– Не попадайся... – молодой человек закрыл кран. – Урроды, дергают за провода, как будто им это игрушки... Говорил, проводку сделать, как у людей. Неет... мы лучше диван кожаный купим, и крокодила в аквариуме посадим... Так оно круче... Прикид их мой не устраивает, видите ли...

Охранник охотно согласился.

– За это доплачивать надо, – сказал он. – Я с этой тварью ночевать-то боюсь. Сказать даже если кому неудобно: сплю с крокодилом. Его ж в бронированное стекло сажать надо. А так расколотит он этот аквариум как-нибудь к чертям собачьим, что ему стоит. Проголодается и расколотит. Или просто на волю потянет. На волю всех тянет... Кому ж охота в банке сидеть. Ни повернуться ему там, ни хвостом пошевелить... Видал, как они на воле? На два метра хвостом машет...

– Он пока маленький, – возразил молодой человек. – Вот подрастет года через два, тогда держись... Мне-то ничего, у меня дверь на замках, их ОМОН не откроет, а к тебе придет... – он мечтательно улыбнулся, представив себе что-то приятное.

– Да ты утром выйдешь, – хмыкнул охранник. – Спасут тебя эти замки.

– Не выйду, – сказал молодой человек довольно. – Я крики твои услышу, и не выйду. Подожду, пока МЧС приедет, – он вытер руки о штаны. – Там, кстати, туалетной бумаги опять нет, – сказал он, поворачиваясь. – Сергей Кириллыч опять унести изволили. Что значит условный рефлекс. Уже и офис свой, и сам себе хозяин, а туалетную бумагу все-таки крадет...

Охранник только тяжело вздохнул и ничего не ответил.

– И кстати, – проговорил молодой человек, адресуясь уже закрытой туалетной двери. – Я слышал, его тут рекомендуют на ночь выпускать. А утром загонять обратно. А то моцион ему надо делать. Сидит там без дела... еще зубы выпадут. Так что у тебя скоро еще одна обязанность появится. Выдадут тебе бронежилет, шлем, как у космонавта, будешь его по офису гонять, – он скорчил самому себе в зеркале довольную рожу и вышел в коридор. Вслед ему, гулко отражаясь от кафеля, несся рев из кабинки:

– Дохохмишься у меня! Порву как Бобик грелку!..

Через полчаса офис начал постепенно заполняться людьми. Пришли уборщицы, бухгалтерши, менеджеры, секретарши, повар протащил на кухню свою огромную сумку, водитель, который его привез, завалился в дежурке на диван и включил видео. Не хватало только руководства. В приемной секретарша Вера засыпала кофе в кофеварку и позвонила буфетчице, чтобы принесла фрукты, а уборщица принялась протирать рамки с сертификатами, боязливо косясь в угол, на небольшого крокодила, таинственно бледневшего в аквариуме. Вице-президент фирмы Сергей Кириллович вообще очень любил сертификаты, дипломы и знаки отличия, и поэтому вся приемная, как и его кабинет, были увешаны внушительными бумагами в рамах и под стеклышками, усиливавшими своим блеском впечатление общей престижности. В основном были сертификаты на английском, но попадались и французские, а несколько было на неизвестных в радиусе пяти тысяч километров языках. Любой диплом, который можно было выписать из-за границы за несколько долларов, Сергей Кириллович с удовольствием покупал и вставлял в рамочку (экономя, по возможности, на качестве рамочек). Самыми красивыми были бумаги Общества Поддержки Экологических исследований, диплом Университета Новой Науки (настолько новой, что ни одна живая душа, кроме учредителей диплома, не знала, в чем она состоит, а, скорее всего, и сами учредители тоже не знали), Всемирной Финансовой Академии города Редвилль, штат Кентукки, и еще много других. Сергей Кириллович был убежден, что все эти сертификаты способствуют респектабельности офиса и внушают уважением клиентам и партнерам фирмы – тем более что большинство клиентов и партнеров даже русский язык знали скорее как иностранный, а думали и общались между собой на русском ненормативном.

Наконец на входе возникло какое-то оживление, и в офис, с нехарактерным для себя опозданием на десять минут, ввалился вице-президент фирмы Сергей Кириллович, энергичный плотный человек лет тридцати с небольшим, в сопровождении своего заместителя Максима Николаевича, который демократично позволял сотрудникам называть себя просто Максимом. Вокруг Сергея Кирилловича всегда возникали какие-то вибрации воздуха, даже когда он молчал. Но сейчас он громко говорил Максиму, идя по коридору, и голос его этом отдавался во всех уголках детского садика:

– Этот козел мне чуть ухо не отстриг! Был бы я крутой, у него б уж его ножницы из задницы торчали! Баночек всяких там наставить, скляночек – это они научились, а вот уши не отстригать – это еще не научились. Салон красоты, блин! Стрижка бровей у них!..

Проходя мимо Веры, Сергей Кириллович бросил, поздоровавшись:

– Звони Анатолию. Домой звони, на мобильный, жене звони. В общем, дозвонись.

Вера оставила кофеварку и метнулась к телефону. Она уже набирала номер второго вице-президента компании, Анатолия Леонидовича, но тут раздался звонок из кабинета.

– Вера, зайди. Я тебе еще два телефона дам... в общем... по ним тоже звони.

Вера послушно вошла в кабинет и взяла поданный клочок бумаги. Сергей Кириллович сидел за столом и, страдая, потирал лоб.

– Голова еще трещит... – пожаловался он Максиму. – Может, погода... Вера! Посмотри на барометр. Какое сейчас давление?

– Семьсот тридцать один, Сергей Кириллович – громко доложила Вера, выйдя обратно в приемную и взглянув на барометр с золотым ободком.

– А было сколько?

– Не знаю, Сергей Кириллович.

– Ты что, предыдущее значение не выставляешь?

– А как?

– Все... звони... – простонал Сергей Кириллович и, когда Вера закрыла дверь, пожаловался, опершись локтями на внушительный стол из полированного дерева: – Ну? И зачем я держу это стадо бедных родственников? За что я им плачу? За то, что они меня бандитам не сдадут? Или в налоговую? Так ведь сдадут все равно... От этих манагеров хреновых толку, как от козла молока... Вера!

Открылась дверь, появилась Вера.

– Что, Сергей Кириллович?

– Вера, – сказал Сергей Кириллович, по-прежнему потирая лоб. – Если сюда ворвутся люди с автоматами, ты что сделаешь?

– Лягу на пол, Сергей Кириллович, – с готовностью ответила Вера.

– Ляжешь на пол... а по инструкции?

– Жизнь дороже, Сергей Кириллович, – бодро доложила Вера. – А что, уже едут?

– Типун тебе... – протянул Сергей Кириллович. – Ладно, иди, звони...

Вера закрыла за собой дверь и тихонько доложила референтке Лиле:

– В меланхолии. Ведет себя мерзко. Скорей бы уехал...

Ожидалось, что Сергей Кириллович весь день проведет на переговорах.

Прошло минут десять. Вера послушно набирала все номера по очереди. Где-то не отвечали, где-то говорили, что такого знать не знают, в общем, Анатолия Леонидовича нигде не было. Вдруг позвонили с ворот.

– Вера, – сказал встревоженный охранник. – Тут Люба приехала.

И по приемной, мимо Веры с Лилей, вся в розовом костюме и в золотых украшениях, сморкаясь в платок, размахивая сумкой, мобильным телефоном, бахромой шарфа, пробежала заплаканная жена Анатолия Леонидовича, Люба.

Почти сразу за ней в кабинет прошел начальник службы безопасности Николай Евгеньевич, с суровым выражением на лице и играя бровями, попеременно, то одной, то другой.

– Может... началось? – нерешительно спросила Вера у Лили. – Может, пора вещи собирать?..

Та в раздумье пожала плечами. У обеих на памяти был случай, когда один чересчур вспыльчивый клиент дал им обоим полчаса на эвакуацию, "потому что девчонок жалко", и потом ситуацию с большим трудом удалось вернуть в мирное деловое русло.

Тем временем в кабинете Николая Евгеньевича вводили в курс дела. Люба, прихлебывая воду из стакана, рассказывала:

– Пришел... лица нет... говорит, Борьку встретил. Я говорю: какого еще Борьку? А он говорит: это нам за грехи... Мертвых надо в покое оставлять... А мы его на земле держим... Вот его тень и по земле ходит... Я, говорит, к батюшке пойду... Я говорю: куда на ночь глядя? И нету, и нету... И телефон не отвечает...

– Вера! – рявкнул Сергей Кириллович. – Позвони отцу Михаилу. Ну, который офис освящал.

– Звонила, – всхлипнула Люба. – Не появлялся...

– Вера! Не надо звонить. Ты погоди, – Сергей Кириллович еще потер лоб и поморщился. – Где он его видел? Ты по порядку.

Люба затрясла головой.

– Он к свекрови собирался. Машина в ремонте. Я говорю: вызови такси. А он говорит: их не дождешься, я бомбилу поймаю на Ленинградке, у Динамо. Пошел... А через десять минут возвращается... Борька, говорит... в черной машине... крыльями хлопает...И ушел...

Николай Евгеньевич крякнул и покосился на парадную фотографию, стоящую на столе у вице-президента. На старом черно-белом снимке, улыбаясь и гримасничая, смотрели в камеру пятеро старшеклассников. Приглядевшись, с большим трудом можно было узнать в одном из них самого Сергея Кирилловича, в другом – Николая Евгеньевича, в третьем – Максима, в четвертом – отсутствующего Анатолия Леонидовича. Пятого никто в офисе никто никогда не видел, но все знали, что это ныне действующий президент фирмы Борис Андреевич Додонов, который не появляется на месте работы, и даже своего кабинета не имеет, но исправно руководит и подписывает все бумаги.

Максим все это время смотрел в окно, неприятно морщился и постукивал пальцами по пластиковому подоконнику.

Рыдающую Любу успокоили совместными усилиями, затребовали валерьянки, вызвали водителя с охранником и отправили домой, а Сергей Кириллович лично позвонил домашнему врачу и велел явиться по нужному адресу. После этого в кабинете на какое-то время установилась тишина.

– Вера! – наконец рявкнул Сергей Кириллович. – Анальгину!

Перепуганная Вера принесла всю облатку целиком. Как выяснилось, сделала она правильно: Сергей Кириллович одним махом проглотил три таблетки и в раздражении шарахнул стаканом о стол. Досадливо посмотрел на капли, брызнувшие через край стакана на полированную поверхность. Бережно вытер ее рукавом пиджака. После этого стакан перешел в руки Максима, который тихо допил, что в нем осталось, и налил себе еще.

– Ну? – свирепо спросил Сергей Кириллович. – Что это значит? К чему это?

– Бред, – сказал Николай Евгеньевич охотно.

– Бред? Накануне переговоров?

– Я Артуру позвоню,– поспешно сказал Николай Евгеньевич. – Может, его какой дурью обкормили? Грибами там?

– Нда... – протянул Максим, задумчиво рассматривая стакан с водой на просвет и словно бы что-то там увидев. – Вспомнили. Нашли время вспоминать. Борька уже давным-давно в могиле истлел. Уже сын его, которого он никогда не видел, в институт пошел...

– Не факт, что это его сын, – вставил Николай Евгеньевич.

– Ладно, не факт! Ты посмотри на него! Одно лицо.

– Да ну, бред, – повторил уверенно Николай Евгеньевич. – Кто так будет переговоры срывать? Может, белка у него? Мало ли, почудилось.

– Пусть он сам бы и сказал. Где он? Ну, где? Начальник безопасности хренов...

– Откуда я знаю! В кабаке каком-нибудь небось. Или в притоне. Не знаешь ты его, что ли. Он тебе увидит! – он махнул рукой. – Будет вам и белка, будет и свисток...

– Вот и найди. Ты Артуру хотел позвонить. Вот звони.

– Уже звоню, – Николай Евгеньевич выдернул из кармана мобильный, но с Артуром сразу не соединили, поэтому он позвонил сперва какой-то Ане, потом еще кому-то, и все это время Сергей Кириллович сидел молча, наморщив лоб. Потом он поднял вверх палец.

– Надо в Интернете поискать, – сказал он. – У меня сын все в Интернете ищет.

– Что искать? – иронически спросил Максим. – Где Толька и где Интернет вообще?

– Не Тольку. А вот насчет Борьки. Мало ли... Вдруг что-то появлялось.

Максим махнул рукой.

– Что там могло появиться. Когда Борька погиб, Интернета-то никакого не было.

– Нет, нет... И Артуру... Артуру скажи, – Сергей Кириллович обратился к Николаю Евгеньевичу, стоящему у него за спиной с телефоном у уха. – Пусть пробьет... А может, родственники... Где этот... где этот наш гений-то наш компьютерный, который дезодорантом не пользуется?.. Вера! Позови этого... как его... Данилу.

В кабинет был препровожден утренний молодой человек в мятой майке с хвостиком за спиной.

– Ты это... – протянул Сергей Кириллович. – В Интернете можешь информацию найти?

– Могу, – вяло сказал Данила, чего-то жуя.

– Ну, включи, – Сергей Кириллович вытащил ноутбук из верхнего ящика, положил на стол и приглашающе ткнул в него пальцем с золотой печаткой.

Пока Данила лазил под стол, включая провода в розетки, Николай Евгеньевич закончил какой-то разговор, подозрительно скосил глаза на Данилину белую спину и сказал:

– Что Интернет? Там привидения не живут.

– Это вы зря, – отозвался Данила, внезапно проснувшись. Он вылез из-под стола и отряхнул коленки. – Еще как живут.

– То есть? – сказал Сергей Кириллович оторопело, и в кабинете снова стало тихо. Слышно было только, как Максим от удивления поставил стакан на стол.

– Это сколько раз было, – охотно пояснил Данила с каменным от серьезности лицом. – Духов вызывают в Интернете. Они являются, с ними разговаривать можно. Не знаете? Многие давно практикуют.

– Что ты врешь! – возмутился Николай Евгеньевич.

– Я не вру, – сказал Данила с достоинством. – Интернет это что? Хранилище информации. А вокруг нас что? Та же ноосфера. Согласно Вернадскому. Что вы, Вернадскому не верите? Одно есть подмножество другого. Информация ж никакая не пропадает, она только в электронный вид переходит.

Противно запищал модем.

– Люди вообще к Интернету легкомысленно относятся, – продолжал Данила невозмутимо. – Думают, железный ящик, и все. А сколько раз случалось: получает человек по почте картинку, посмотрит на нее и падает замертво. Вирус-убийца. В кино сколько раз показывали... Вот, пожалуйста, – он подтолкнул ноутбук к Сергею Кирилловичу.

– Что-то ты, братец, по-моему, врешь... – проговорил Максим неуверенно. В кино показывали... Мало ли что тебе покажут.

Николай Евгеньевич возмущенно хмыкнул.

– Нашел, тоже мне. В кино. Вон, там, в кино показывают, как это... как губернатор Калифорнии с трансглюкатором за марсианами гоняется. Что, верить теперь? – он погрозил пальцем. – Погоди, вот я у Артура спрошу...

– Не хотите, не верьте, – обиделся Данила. – Что искать-то?

– Набирай... – сказал было Николай Евгеньевич, но Сергей Кириллович его перебил: – Нет! Имя не надо! Погоняло набери: царь Салтан.

– Это сейчас весь Пушкин вывалится, – сказал Данила.

Все три руководителя столпились вокруг Данилы, заглядывая ему за плечо.

– Четырнадцать тысяч восемьсот двадцать шесть ссылок, – сказал Данила. – Что, все смотреть? Вы конкретизируйте. Из какой области...

– Он историей авиации интересовался! – воскликнул Николай Евгеньевич, размахивая мобильником. – Немцами, нами, времен тридцатых... Что там было? Вспоминай, Макс! Мессершмиты, Юнкерсы, как их там... У нас-то кто был? Лавочкин...

– Туполев, – подсказал Максим.

– Ты сейчас на нем летаешь, на Туполеве! Историк, тоже... Антонов, во, Антонов!

– Мясищев, – подсказал Сергей Кириллович глубокомысленно. – Длинный такой... – он развел руками, как рыбак, повествующий об улове.

Данила невозмутимо щелкал клавишами.

– Ну, вот, – сказал он, наконец. – Вроде похоже на то, что вам нужно.

Руководители молча и несколько оторопело разглядывали экран. Сергей Кириллович опустил руки и положил их на колени. На экране светилось следующее:

Злой Гоблин: Пиплы, шо за пепелац? Знает кто-нить?

Царь Салтан: Ты бы похуже еще фотку нашел.

Злой Гоблин: Какая была. Базар не по сабжу.

Царь Салтан: Ну, арбуз. Ну, двухмоторный. Трехсотый или триста десятый. Трехсотый, скорее всего. В чем прикол? Инфы по арбузам не хватает?

Злой Гоблин: Не гон?

Kontrik: А в Шарике сегодня весь день бомбу искали. Не нашли...

Злой Гоблин: Во втором?

Kontrik: В первом.

Царь Салтан: Кликай здесь, очень похожая фотка, для сравнения.

– Расшифруй, – произнес наконец Сергей Кириллович, крякнув. – Это что?

– Разговаривают, – пояснил Данила невозмутимо. – Обсуждают тему. Вы ж видите. Это ники. Клички. А кто тут живой, а кто мертвый – это не поймешь, – добавил он уверенно. – На то и Интернет.

– Это если, – проговорил Сергей Кириллович, постучав пальцем по корпусу. – Вычислить можно? Их же вычисляют как-то, хакеров-то этих, их же ловят! Я ж читал... мужика тогда в Англии поймали...

– Живых можно, – сказал Данила. – Только вам это очень дорого будет. Хорошего хакера, его годами ловят. Да даже и плохого... Инструментальная база не создана, – объяснил он авторитетно. – А мертвых вообще не поймаешь.

– А ты можешь тоже... подключиться? Вопрос задать?

– Не могу, – сказал Данила. – Вы на дату посмотрите. Это было два года назад. Он уж ушел оттуда давно. Тут вычислять надо... Бог его знает, где он следующий раз появится. И захочет ли.

– Специалист тоже, понимаешь... – разочарованно проговорил Сергей Кириллович и немного помолчал, делая про себя какие-то выводы. – Хорош, все. Иди.

Когда за Данилой закрылась дверь, Сергей Кириллович некоторое время сидел молча, упираясь взглядом в картину на противоположной стене. На картине был изображен букет цветов, который, видимо, никак не стимулировал Сергея Кирилловича к мыслительной деятельности.

– Нет, нет... – проговорил он словно бы самому себе. – Этого не может быть... Один исчез... другой появился... чертовщина какая-то... Не может быть, говорю!.. – он решительно саданул кулаком по столу, подводя таким образом итог своим сомнениям. – А своему скажу, чтобы не смел к компьютеру подходить, – дополнил он и, тревожно переключившись на какую-то другую мысль, взвыл: – Потеряем ведь здание!.. Столько сил потратили!

– Может, Борька с того света какой знак подает? – сказал Максим, медленно поворачивая стакан вокруг оси симметрии. Он словно избегал смотреть в лица своим сотоварищам. – Да нет, быть этого не может. Врет все этот маугли доморощенный. Борька бы первое дело к нам явился, если что.

– Вот он и явился, – сказал Сергей Кириллович, беспокойно переводя глаза с картины хрустальную, с серебряной окантовкой, итальянскую пепельницу, в которой не было ни одного окурка, а одиноко лежала смятая акцизная марка, и все. – Куда ему еще? В офис? Может, у Веры на прием записаться?

– Я бы на его месте являться поостерегся, – уточнил Николай Евгеньевич, единственный из всех сохранявший хладнокровие, что ему, впрочем, полагалось по должности. – Тем более что на этом свете ему особо ловить нечего. Кроме лет семи. По новому кодексу. А баба с сыном его не особо-то и ждали... А знаешь, куда Толька мог податься, – вспомнил он. – Помнишь, он к экстрасенсу-то таскался? На Соколе... на улице генерала... какого-то... плохо у меня с генералами... Вера!

Снова появилась Вера с выражением покорности судьбе на лице.

– Газету дай, – велел Николай Евгеньевич. – Эту, с объявлениями. Я видел, у тебя вчера лежала...

Появилась газета, Николай Евгеньевич опустился в кожаное кресло и стал с бумажным хрустом что-то искать, морща лоб и шевеля губами, словно только вчера научился грамоте.

– Потомственный ясновидящий... – читал он, внимательно водя пальцем по газете, – досуг... запой... приворот... вип-досуг... сауна... целитель... запой... досуг... запой... запой... запой... наркологическая помощь... верну мужа... девушки... красотки... студентки без посредников... выезд... апартаменты... массаж... огромный выбор... похудение... сейчас, сейчас я его найду...

Сергей Кириллович словно не слышал его бормотания. Он как-то даже робко посмотрел на Максима, как будто старался его в чем-то убедить.

– Ведь ни слова, никогда... – сказал он полувопросительно. – Начали бизнес... окрепли. Встали на ноги. Он же наш талисман. Наша путеводная звезда. И никогда... ничего. Вера! Позвони все-таки отцу Михаилу... И надо с Мариной поговорить, – закончил он со вздохом.

– Нет, это не я, – сказал Николай Евгеньевич, оторвавшись от газеты и крестясь мобильником. – Я лучше с братками... И вообще, я звонить пошел.

– Надо поговорить, – повторил Сергей Кириллович настойчиво, когда закрылась дверь за начальником службы безопасности. – Если кто чего знает, то она. Борька б уж в первую очередь туда явился. Не к женщине своей, так хоть к сыну.

– Что ты на меня смотришь, – удивился Максим. – Мне с ней, что ли разговаривать? Позвони сам. Вон Вера пусть позвонит.

– А кому? – возмутился Сергей Кириллович, отвечая вопросом на вопрос.

Максим поморщился, словно вспомнил что-то очень неприятное.

– Я ее видел в последний раз лет семь назад, когда родители переезжали, – сказал он. – Она увидела меня и заплакала. Причем не с радости. Думаешь, так хочется разговаривать с женщиной, которая, увидев тебя, плачет? С ходу. Ни единого слова не сказав, только увидела – и плачет. Ты можешь с ней говорить с тем же успехом.

– Нет, ни с тем же. Ты – другое дело. У тебя с ней были истории.

– Такие же как у тебя.

– Не такие же. В общем, я тебя в командировку отправляю. Все, все! – он снова замахал руками. – Звонить... идти тут надо, лично. Конфет там купи... игрушку какую-нибудь... а, хотя этот ейный уже в институте. С подходом, в общем. В душевным. Мне зданием заниматься надо! Этот академик чертов уже на мази, а тут мне начинается всякая загробная жизнь! Ты будешь зданием заниматься? Считай, ты в командировке!

– Ах, так, – сказал Максим. – Ну ладно же.

Выйдя от бывшего одноклассника, а ныне начальника, он в первую очередь, не спеша, отправился на кухню и потребовал обед. Повар Женя ничуть не удивился, сделал несколько каких-то быстрых движений, и через пару минут стол уже был сервирован, как положено, в вазе стояли цветочки, поданы были вчерашний холодец, салат оливье, бутылка боржома, а на плите, распространяя дразнящий запах, жарилась отбивная. Максим молча ел и прикидывал. Идти к Марине, конечно же, не хотелось. Кроме того, она могла тоже переехать. Почему бы и нет? Замуж выйти, в конце концов... квартиру продать и уехать... куда-нибудь. Она переводчик... что ей стоило уехать... в Бразилию, например. Или она с испанского переводит?.. Мало ли что кому привиделось?.. Мало ли царей Салтанов во дворах и подворотнях?.. Все же в цари метят... Сергей особо просил не волноваться за семью, обещал позвонить Вале – жене – и сообщить о том, что ему необходимо ехать на три дня за город. "Мало ли как сложится... старая любовь не ржавеет... отдохнешь денька три..." Отдыхать с Мариной вместе совершенно не хотелось, но можно же было продумать другие варианты...

Из офиса он поехал домой, с сожалением расставания поставил в гараж свою любимую Мазду и завалился спать. Не идти же к Марине днем? Днем нормальные люди работают...

Проснувшись – ближе к вечеру – он пообедал еще раз, выслушал Валины комментарии по поводу идиотских командировок, переоделся, во что похуже – спортивный костюм – взял врученную ему сумку с бельем, бритвой и тапочками, и, чувствуя себя последним кретином посреди улицы в спортивном костюме, отправился на задание.

На улице было лето, воздух влажный и душный, стояло предзакатное марево. От мысли ехать на малую родину на машине он отказался еще по получении задания. Где ее там оставлять? Он хорошо помнил родной двор и его нравы. Такси тоже отпадало. Начиналось время пробок, и поездка свелась бы к многочасовому нюханью выхлопных газов где-нибудь на третьем транспортном, или какой-нибудь радиальной магистрали. Оставалось метро. В метро Максим не ездил уже несколько лет, и отвык. Пришлось с трудом вспоминать, где находится нужная станция, и как делать пересадку. Правда, с его времени кое-что изменилось – пассажиры вваливались в вагон, не дожидаясь, когда оттуда выйдут, и по полу в такт движению раскатывались туда-сюда бутылки из-под пива. Рядом разговаривали о чем-то мужчина и женщина. За шумом вагона их было не слышно, но когда вагон остановился, но внезапно образовавшейся тишине раздался резкий мужской голос:

– Я не хочу это обсуждать.

Максим вздрогнул и поджал ноги. Ему все казалось, что обсуждают его. Окончательно чувствуя себя дикарем в большом городе, он высадился на родной станции метро, и не узнал местности. Тем временем уже темнело. У самого метро шпилями вздымались вверх какие-то уродливые новостройки. На самом выходе вместо пыльного скверика сверкал стеклами торговый центр, увешанный вывесками сверху донизу. Иллюстрация к китайскому кварталу из детских страшилок про империалистический образ жизни. За стенами центра, который Максим с трудом обогнул, чтобы не свалиться в канаву, начиналась жизнь попроще. Теснились друг ларьки и лавочки. У одного хохотали три толстых тетки, крича продавцу: "Нам пивка! Для рывка..." Остановки автобусов перенесли черт знает куда. Впрочем, после душного метро на автобусе никуда ехать не хотелось, особо торопиться тоже не хотелось, и Максим решил идти парком. Швейцарские часы, золотые цепочки и печатку он снял и оставил дома, так что нападать на него смысла не было. Костюм, правда, тоже хороший, костюм адидасовский, но будем надеяться, что вокруг нет товароведов, отличающих подделку от настоящего адидаса. Выгляжу, наверное, как молдавский грузчик. Хоть от милиции прячься. Бррр...

Углубившись в парк метров на сто, он скоро пожалел об этом. Сперва его подстерегала траншея. Чуть не свалившись, он решил двигаться газоном, но это не помогло. Все кругом было перерыто, перекопано, где-то стояли ограждения, а где-то нет, грязь была по колено, что удивляло при условии отсутствия дождей в течение последней недели, приходилось продираться через газоны, кусты, и натыкаться на лавочки. Местами под ногой хрустело стекло от побитых фонарей. Все, как было, подумал Максим. Впрочем, такого он и раньше не припоминал. Стареем, что ли... Что за клады они так упорно ищут каждое лето, неужели нельзя положить трубы так, чтобы раз и навсегда... У него уже появилась идея вернуться обратно к метро, и начать все заново. Черт с ней, с давкой, лучше в автобусе... Может, он сегодня и не успеет к Марине. Все бывает. На пути возвращения пугала только перспектива окончательно завязнуть в грязи или свалиться в ров.

Он нашел какую-то перевернутую лавочку, вернул ее в нужное положение и сел. Где-то в темноте ржали и звякали бутылками. За деревьями шумела улица. Над кронами переливались в небе огни незнакомых зданий, которые Максим раньше никогда не видел, и даже не мог взять местность и представить, где они построены. Он попытался вызвать в памяти уже почти двадцать лет как погибшего Борьку. Как они в детстве бегали по этому парку, который казался тогда большим и не таким грязным. Посидев какое-то время, он с сожалением вздохнул, смирившись с тем, что воспоминания не приходили, все казалось происходившим очень-очень давно, и Максим ничего не мог представить – даже вместо Борькиного лица ему являлась все та же намозолившая глаза парадная фотография со стола вице-президента. И все. Еще вспоминалось, как Сергей ругал Веру за то, что она купила неправильную рамку для этой фотографии... Он хотел с завитушками, она стоила дороже, а для памяти о дорогом друге мы ничего не жалеем... А думалось скорее о том, что завтра будут переговоры относительно приобретения нового здания, и волновало его, насколько успешно эти переговоры кончатся. Не волновал его покойный Борька, ну хоть убейте. Да и никого не волновал, он мог поклясться, что и Сергей и Николай чувствуют то же, что и он. Было и прошло... А Толька вообще с ума сходит за первый свист. Давно ли такой чувствительный сделался...

Внезапно послышался истошный женский крик. Ну вот, начинаются приключения, подумал Максим. Ржание и звяканье бутылками сразу же испуганно смолкло, а крик снова возобновился. Насилуют, что ли, кого, подумал Максим. Или режут... Это вряд ли, придушили бы сперва... До него медленно доходило, что он не в кино и не в компьютерной игре, а в реальном парке, недалеко от дома, где родился, а тем временем стало разборчиво слышно, что женщина кричала "Стой!", и кто-то тяжело бежал навстречу. Как тут еще можно бегать, подумал Максим. Наверное, местность хорошо знает... Мудрено ее знать, небось, каждый день тут новую яму роют, а старую закапывают. Вон он, абориген фигов, местный юный натуралист, ломится через кусты. Сейчас эту лавочку обежит стороной. Обежит или нет? Сейчас мы его проверим на спортивную ориентацию... – и Максим, повинуясь соображениям чистейшего любопытства, взялся за угол скамейки, развернул ее вокруг другого угла и поставил между двух кустов с какими-то белыми неизвестными ягодами, которые они в детстве с треском давили ногами об асфальт. Тяжелая фигура стремительно выскочила из проема, попыталась отпрыгнуть, не получилось, одновременно раздались удар, треск то ли дерева, то ли костей, мучительный рев и дикие ругательства, а через несколько секунд к ним добавились женские крики, удары и визг. Мужчина был поглощен болью от удара и не сопротивлялся, а женщина, дико крича, лупила его и пинала ногами. "Сумка, гад, сволочь... ууу... ногу сломала... убью, сука... уйди!" Все может плохо кончиться, подумал Максим. Не дай бог еще подкрепление придет... Наверняка где-нибудь рядом еще парочка друганов... Прикинув, где в этом клубке находится женщина, он обхватил ее стал оттаскивать, проговаривая на ухо: "Возьми сумку и идем, тихо, тихо, тихо..."