Текст книги "На плечах добра и зла (СИ)"

Автор книги: Ольга Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8. Замена

Широко известна история дочери богини плодородия, украденной владыкой подземного царства, – драматическая, но, к счастью для людей, не трагическая. Мать оставила свои обязанности, поставив под угрозу все сельское хозяйство, и жила у входа в Тартар, пока ее зять не согласился на компромисс.

Нейл Тейман. «Сравнительная теология», 1964.

* * *

Церера поставила духи обратно на полку, надела туфли и собралась уже выходить, когда в сумочке звякнул телефон. Она достала трубку, скучающе пробежала сообщение и так резко поднесла смартфон к лицу, что едва не ткнулась носом в экран.

– Опя-я-ять, – протянула она, секунду подумала и набрала номер. – Алло? Дочь, ты опять?

– Что именно? – раздался невинный голос с той стороны. – И, кстати, привет.

– Ты давно уже не подросток, не надо мне ничего доказывать. Что за скандал? Что за слухи?

– А, ты про это, – весело сказал голос. – Это не слухи. Я выхожу замуж за горнорудного короля.

– Дебош в ночном клубе «Дыра» – это что, помолвка⁈

– Не было никакого дебоша. Просто повеселились. А что?

– Так, – сказала Церера придушенным голосом. – Я вылетаю к тебе немедленно.

– К чему такая спешка?

– Желаю познакомиться с потенциальным зятем.

– Ладно, – невозмутимо сказала дочь. – Прилетай. Тебе понравится – он очень обеспеченный человек.

– Это его единственное достоинство? – процедила Церера.

– Чья бы корова мычала, – ехидно сказала дочь. – Сама за бизнесмена вышла, к нему переехала и ничего, нормально.

– Хорошо мычит тот, кто мычит последним, – веско ответила богиня. – Жди.

Она нажала «отбой», сунула мобильник в сумочку и задумалась.

* * *

Леший многолик: это одновременно и животное (медведь, волк, филин, заяц), и растение (сосна, ель, береза, дуб, осина), и человек, и ветер, и дух лесной. Может быть листом или грибом. На Русском Севере считали, что лешие делятся на лесовиков, боровиков и моховиков. Могут вредить людям, если те нарушают правила хозяина леса, а могут и помочь: на охоте, при выпасе скота или в сборе грибов.

Н. Н. Духовитый. «Нечисть у славянских народов», 1977.

* * *

Перед рассветом прошел дождь. Утро было теплым, ласковым, но уже чувствовалось: днем накатит жара. Солнечные лучи высушили траву и скамейку у дома. Пан сидел, зажмурившись и подставив лицо свету. Потом достал флейту сякухати и затянул тихую мелодию.

– Гхм.

Пан повернулся. У покосившейся калитки стоял старичок в замызганных штанах и рубашке, будто сшитой из картофельного мешка. Он держал ведро и две удочки. На ногах у старика красовались неожиданно блестящие сапоги.

Старичок проследил за взглядом Пана и кивнул:

– Колдовство, ядрить его в корень.

Приглашающе махнул, и Пан убрал флейту и поднялся. Идти было недалеко – до старого причала. Пан сел на мостки, не жалея костюма. Минут десять прошло в молчании.

– Как тут вообще, Петрович? – нарушил тишину Пан.

Старичок пожевал губами.

– Русалки шалят. А так ничего, спокойно.

Пан покивал.

– Редко наезжаешь, – укоризненно сказал старик. – Променял нас на городской люд.

– Да все как-то работа, – пожал плечами Пан.

– Знаю, какая работа у тебя. Зоя уж рассказывала. Хотя она и сама тут нечасто последнее время… Новенькую, говорят, нашла? Хороша новенькая-то?

– Хороша. Сегодня ведьмой станет.

Еще помолчали.

– Может, вернешься? – спросил Петрович. – Порядок тут нужен. А за ведьмами пусть Зоя следит.

Река была ровной, гладкой. Поплавки стояли на месте.

– Мутно мне здесь, – признался Пан. – Тошно. Сколько лет прошло, я уж все переменил, а как приеду – я все тот же.

Старичок покивал.

– Помню, помню, как ты в нас не верил, – он хихикнул и снова стал серьезным. – Ты б забыл ее, а? Всем хорошо бы стало. Простил бы. Ведь давно уж никого не осталось, только мы. А нам вместе держаться надо.

– Нечего мне прощать, – покачал головой Пан.

Петрович пригорюнился. Тут на причал выпрыгнула большая рыба, побилась о доски и одним прыжком нырнула в ведро. Над водой пролетел тихий смех.

– Издеваются, собаки драные, – сказал леший. – Ладно, на уху хватит.

Конечно, он сказал «собаки». Просто другими словами.

* * *

Я, разбуженная звяканьем посуды, не испытывала никакого желания вскакивать с утра пораньше. Мне снова снилась девушка. Что у нее там случилось с венками? Я полежала, вспоминая. В избушку зашел Пан, откашлялся. Зоя, судя по звукам, налила ему чаю, наверняка предложила меда и села рядом. А я лежала и слушала, о чем они говорят.

– Не звонила она больше?

Пан отрицательно помычал.

– Где у них битва будет – не сказала?

Молчание.

– Надеюсь, не здесь? – сварливо проговорила Зоя. В своей старушечьей ипостаси она всегда ворчала. – У нас тут дело, если ты не забыл.

– А я причем? – с вызовом сказал Пан. – Я, что ли, ее просил?

– Ты как раз очень при чем. Она тебя ревнует, вот и пошла на Иштар войной.

– Нет, – упрямо ответил Пан. – Это из-за наших общих трений. По поводу учениц и вообще…

– То есть раньше Цереру наши проблемы особенно не волновали, а тут вдруг бах – и война? – иронически сказала Зоя, звеня посудой.

– Ты же сама говорила, что она относится к проблеме несерьезно!

– Говорила, – неохотно признала Зоя. – Но так тоже нельзя. Невовремя. Нам надо ночь провести, а тут черт-те что. И у меня плохие предчувствия.

Пан встревоженно сказал:

– Я всегда верил твоим предчувствиям.

В ту же минуту зазвонил его телефон, и я проснулась окончательно. Набросив на себя одежду, я вышла к столу и посмотрела на Пана. Зоя тоже смотрела, очень пристально. Мед капал у нее с ложки на стол.

– Да, – сказал Пан. – И как теперь? Что⁈

Я чуть не пролила чай мимо чашки.

– Постой, но я-то тут каким боком? Что значит «у меня гарем»⁈ – кипятился Пан. – У тебя самой, небось, гарем, вот и попроси кого-нибудь из твоих аполлонов, пусть они разбираются. Ах, женщина… Ладно, уймись. Уймись! Перезвоню.

Пан отложил мобильник и потер лицо. Зоя, глянув на меня, продолжила сверлить его взглядом.

– Короче, – глухо сказал Пан. – Церере надо срочно уехать. Она подняла старый свод законов: вызов просто так отменить нельзя; если поединок инициировала женщина, сражаться должна женщина. Такие дела.

Зоя закатила глаза:

– Я тебе говорила, что бабы тебя?..

– Говорила. Осталось найти нужную бабу, – Пан оглядел нас и галантно добавил: – То есть, женщину.

Тут я впервые за это утро подала голос:

– А в чем, собственно, дело?

Зоя с Паном посмотрели на меня как на умственно неполноценную.

– Ты что, не слышала?

– Слышала. Я только не поняла, в чем проблема. Можно же любую из богинь попросить. Вы-то их всех, небось, знаете.

– Да кто ж захочет ставить свою силу на кон! – Зоя стукнула кулаком по столу. – Боги не захотят рисковать, а человек не справится.

– А ведьма? – тихо спросила я. – Ведьма справится?

Зоя и Пан переглянулись.

– Возможно, – осторожно сказала Зоя. – Если молодая, талантливая, если сил хватит. Если Иштар в действительности не богиня, как я подозреваю. Довольно много «если».

– Сегодня ночью я стану ведьмой, – так же тихо сказала я. – Может быть…

Зоя вопросительно глянула на Пана.

– Шансы есть, – медленно сказал он. – Можно попробовать. Может, успеем ее подготовить.

– Только ты сначала ведьмой стань. А то сражаться она собралась! – ворчливо заявила Зоя. – Через костер пройди, а потом поговорим.

В глазах ее прыгала тревога. Рисковать любовью? Нет, не захочет. Будет отговаривать.

Пан внезапно добавил:

– А еще вызываемая сторона имеет право назначить время и место.

Зоя закатила глаза.

– Я так и знала…

Тут у Пана снова зазвонил телефон.

* * *

Иштар удовлетворенно смотрела на экран ноутбука. Вот, теперь все идет как надо. Никого равного ей по силе в округе нет, да и кто захочет рисковать? Нынче все, кто остался, за силу держатся. А Пану не до того, у них там колдовская ночь идет псу под хвост, мужчины-то тю-тю. В крайнем случае, выставят на поединок кого-нибудь из нечисти, а это оскорбление, конечно, но она в любом случае справится.

Иштар взяла мобильник.

– Пан, дружок, как жизнь? А, ты уже слышал последние новости? Так вот, поскольку царица полей слилась, у вас полно времени до полуночи, чтобы найти замену, – в трубке раздались возмущенные звуки. – Что? Прибуду в Залесово, так и быть. Видишь, какая я добрая?

Иштар положила трубку и, промурлыкав под нос какую-то песенку, крикнула:

– Ишкуина! Вызови машину на вечер!

– Может, я вас подвезу? – выглянула из-за двери Ишкуина.

– Ты в своем уме? Я еще на мотоциклах не ездила! Кыш с глаз моих и до вечера не показывайся!

Ишкуина исчезла, Иштар откинулась на спинку кресла. А что, интересная мысль. Нечисть будет в шоке.

* * *

Галя вызвалась помочь Зое готовить завтрак, а мне есть не хотелось. Ничего не хотелось. Время как будто остановилось, и я застыла в одной долгой минуте, как муха в меду: лапками шевелить можно, а деться никуда нельзя.

Я медленно пошла по улице, разглядывая разнокалиберные дома. Вот недостроенный коттедж, возле него возятся рабочие. Больше курят, чем работают. Видимо, хозяина нет, а бригадир, если он вообще существует, завалился спать или пошел бухать к соседям. Вряд ли здесь обитает нечисть. А вот обычный деревянный дом, покосившийся забор. Тут могла бы жить ведьма, но нас всего-то три. Может, кикимора? Или ей положено сидеть в болоте?

На порог вышла старушка в черном платье, цветастом платке и с ведром, медленно пошла к колодцу. Никаких спортивных костюмов, в которые, как говорила мама, цитируя какой-то старый фильм, «облачились даже самые отсталые слои населения». Старушка тоже вряд ли имеет к нам отношение. Впрочем, как знать. Домовой, к примеру, выглядел как обычный консьерж, да и Зоя с Яей, когда не меняли облик, ничем не отличались от человеческих женщин.

Я дошла до конца улицы и на маленькой площади увидела старинный замшелый колокол, до половины врытый в землю. Что-то он мне напоминал. Если бы висел на столбе… Мне почудился далекий звон. Да, такой я видела во сне. Получается, я Залесово видела? Или такие колокола в каждой деревне стояли? Как тревожная кнопка, на случай пожара или разбойничьего набега. Я развернулась и пошла обратно. Впереди маячил лес. Можно ли мне туда ходить до наступления ночи? Решив, что я почти что ведьма, а ведьме никто не указ, я решительно зашагала по тропинке.

Листья шумели, хотя ветра не было. Я сразу вспомнила рассказ Зои о духах леса. Покажутся они мне? Или, пока я еще человек, постесняются? Тропинка вывела меня на берег реки. У воды был старый причал, а чуть в стороне лежало бревно с заботливо обломанными или обрубленными сучьями, словно созданное для сидения и созерцания. Я приняла приглашение и уселась. Достала телефон. Нет никаких сообщений. А я так привыкла, что Егор мне пишет каждый день. Открыла переписку:

Егор: Как жизнь? Сегодня увидимся?

Я: Пока не знаю. Много работы.

Егор: Со-чувствую. Со-берись!

Я: Со-мневаюсь, что со-берусь.

Егор: А еще со-скучился.

Я: Тогда давай скучимся. Ну ее, эту работу!

Егор: Со-гласен!

С кем я теперь буду играть словами? Я убрала телефон, борясь с желанием выбросить его в реку… Или написать Егору. На реке было тихо, только где-то пела птица и время от времени раздавался одиночный всплеск.

– Рыба? – вслух сказала я.

Над водой рассыпалось хихиканье, такое тихое, что я не смогла бы поручиться, что мне не показалось. Неужели я так и не увижу ничего чудесного?

– Ну, здравствуй, – раздалось за спиной, и я подпрыгнула.

Рядом стоял старичок. Кажется, его я видела вчера, когда мы с Галей хотели отломить ветку от яблони.

– Вы леший? – робко спросила я и почувствовала себя неловко.

Старичок кивнул и, кряхтя, уселся рядом.

– Зови меня Петрович.

Я лихорадочно соображала, что у него спросить.

– Давно тут живете, Петрович?

– Давненько, – протянул мой собеседник и сообщил: – А ты – Аи.

Я кивнула. Он достал старую трубку и неспеша раскурил.

– Ну как, готова ведьмой стать?

Я вспомнила, как учителя на выпускном спрашивали: «Готовы ли вы вступить во взрослую жизнь»?

– Готова, – сказала я.

Старичок покачал головой.

– Врешь, небось. Вижу, что вопросы у тебя есть. Что ж Зое не задала?

– Не все можно спросить, – пробормотала я.

– Ладно уж, давай, может, и помогу.

Но у меня в голове крутилась какая-то ерунда.

– А русалки и правда существуют?

Леший вдруг свистнул так, что звук далеко прокатился по воде. Раздалось хихиканье, теперь уже явственное.

– Вот.

– А духи леса?

Старичок заухал совой, и за ним, где лес был погуще, плавно, как в оркестре, прошумели листья – одно дерево заканчивало, второе начинало. Потом все стихло. Петрович довольно заулыбался, попыхивая трубкой.

– Убедилась? Думала, все враки?

Я пожала плечами.

– Но я же их не вижу.

– Ничего, сегодня ночью увидишь. После костра.

Я вспомнила, что мне еще предстоит, и поежилась.

– Не бойся, милая, – лесовик похлопал меня по руке. Кожа у него была коричневая и сухая, как кора у старого дуба. – Не жечь же тебя будут.

– А если я передумаю, – шепотом спросила я, – все пойдет к черту?

Старичок с сомнением пожевал губами и несколько неуверенно сказал:

– Не передумаешь. В тебе силы много, куда ж ты ее денешь? Ведьме – ведьмовское.

Я потрогала оберег на шее, он был холодный. Мало во мне сегодня силы.

– Ты скажи Зое, она тебе зелье сварит, успокоишься.

– Да я и сама могу, – пробормотала я.

– Вот видишь? Ты – настоящая ведьма, – леший снова похлопал меня по руке, на этот раз – одобрительно.

Мне бы его уверенность.

– Пойдем, – внезапно сказал лесовик. – Ушица сегодня хороша, а ты неемши.

Я поняла, что действительно голодная.

Шли долго. То ли лес оказался больше, чем я думала, то ли лешие ходят своими дорогами, то ли Петрович демонстрировал мне местные красоты. Тут было, на что посмотреть – каждый куст, ветка, гроздь ягод просились на заставку для телефона. В самой чащобе стояла маленькая бревенчатая избушка, поросшая мхом, травой и даже деревцами – с двадцати шагов уже и не разглядишь.

Внутри все было просто и основательно: печка, массивный стол и лавки. Пахло деревом и трубочным табаком. На столе лежали какие-то бумаги.

– Из лесничества прислали, – сказал старичок, собирая листки.

На мой недоуменный взгляд он ответил:

– Лесник я. А что люди столько не живут, так это начальство не помнит, – он с удовольствием засмеялся.

Уха действительно была хороша, к ней полагался свежевыпеченный хлеб с солью.

– Есть тут одна баба, сама печет, мне приносит. Хорошая баба, кровь с молоком… и хлебом, – леший усмехнулся собственному каламбуру и, поколебавшись, достал большую прозрачную бутылку. Я пить отказалась: у такого мужичка, небось, какой-нибудь волшебный стоградусный самогон, от которого, чего доброго, в кикимору превратишься.

Выпив, Петрович рассказал, как русалки ему сегодня всего одну рыбину дали.

– Так вы же можете их наказать!

Старичок махнул рукой:

– Да пусть резвятся. Раньше они вообще под водяным ходили, да он сплыл куда-то, сгинул, вот я за ними и смотрю. Они ничего, мирные. У нас уже лет сто здесь утопленников не было.

Леший выпил порядочно и пару часов развлекал меня байками о духах и навках, а потом рассказал, что леших тоже раньше было поболе, в каждом лесу. Бывали конфликты и пирушки, лешачиные свадьбы и розыгрыши. Однажды, век или два назад, наш хозяин проигрался в карты соседу.

– Представляешь, всех своих белок отдал! Так потом ученые это назвали «внезапная миграция», во как.

– А как же вы без белок?

– Ничего, на следующий год они обратно перебежали.

Выпив еще, Петрович перешел к откровениям:

– Была у меня жена, лешачиха. Что смотришь? Мы не ведьмы, нам можно. Я ее из деревни сманил. Давно, лет триста назад, что ли, или четыреста. Аграфеною звали. Любил ее – ух, как любил! Красивая была – не представляешь. И добрая: людям помогала скот пасти. Тогда прямо в лесу пасли, – пояснил он. – А она присматривала, даже пастух был не нужен.

– И что с ней случилось? – тон лешего явно подсказывал, что ничего хорошего случиться не могло.

– Померла в родах. Ведьмы рядом не оказалось, ну и вот, – печально закончил старичок. – А сынок мой вырос, подался на Север. Сначала весточки от него получал, а потом нет. Видно, тоже сгинул.

Леший строго посмотрел на меня:

– Нельзя без ведьм, ясно тебе?

Я покаянно покивала. На прощание расчувствовавшийся леший дал мне краюху хлеба.

– Иди вон по той тропинке, никуда не сворачивай.

Подавив желание ослушаться и посмотреть, что будет, я пошла по указанному пути и действительно, минут через десять оказалась у нашей избы.

– Где ходила-то? – для порядка проворчала Зоя.

Я закрутила головой. Гали рядом не было.

– Нет ее, уснула от избытка свежего воздуха.

– У лешего в гостях. Он хлеб передал.

Я достала из кармана сверток, но вместо хлеба увидела три шишки и желудь.

* * *

Чародейки в Купальскую ночь ходили собирать волшебную тирлич-траву, которая растет на берегах больших рек. Срывать её нужно через золотую или серебряную гривну-оголовье, а кто носит ее при себе, тот не будет бояться ни дьявола, ни духа, ни злого человека.

А. Р. Иванова. «Современный травник», 1969.

* * *

Мы сидели на лавочке, когда Галя вскрикнула:

– Смотри!

Недалеко от нас ворона что-то терзала. Или кого-то. Глазастая Галя увидела жертву и побежала спасать, я за ней. Ворона недовольно каркнула и улетела, но мы подоспели слишком поздно.

– Как жаль, – Галя дотронулась до очевидно мертвой ласточки и неожиданно сказала: – Давай ее похороним.

Я не стала возражать. Мы выкопали руками ямку на краю поля, молча похоронили ласточку и вернулись к дому. Настроение у обеих было не очень, и мы с Галей решили прибрать в комнатах наверху. В любой непонятной ситуации делай уборку, тут мы с ней были единодушны. То-то у нас в квартирах было чисто. У меня точно было, до самого последнего времени.

Вытерли пыль, вымыли пол, а потом сели разбирать старые вещи. Я нашла веретено и долго его разглядывала. Не похоже на сувенирное, настоящий древний инструмент. Или как его назвать? Да, инструмент. Деревенские ведьмы, видно, не только зелья заговаривали, а зерно сеяли, урожай собирали, готовили, пряли, как все нормальные женщины. Я вспомнила, что славянская Мокошь, Великая Мать, была покровительницей не только плодородия, но и прядения, могла запутать кудель, если хозяйка отлынивает, или, наоборот, помочь. Кстати, она, видимо, до сих пор жива и действует? Я вспомнила, как Зоя упоминала в ироническом ключе Цереру-Мокошь. Неужели та самая?..

Среди книг Гале попался древний травник, в который она с удовольствием погрузилась. А я разглядывала стеклянные флакончики с полустертыми надписями. Выдохлись или еще работают?

– Ведьмы правда ищут цветок папоротника? – подняла голову Галя.

– Только в сказках, – улыбнулась я. – Разве что тирлич-траву собирают.

– А что это за трава? – сказала девушка, листая справочник.

– Золототысячник, – я ткнула пальцем в страницу. – Для кишечника, от воспаления легких и от экземы. Ну, зависит от того, куда приложить.

Галя задумчиво кивнула.

– Знаешь, почему он так называется? – я рада была отвлечься от мрачных мыслей и заговорила специальным таинственным голосом. – Говорят, один богатый купец заболел и обещал пожертвовать бедным сто золотых, если исцелится. Дали ему траву, он выздоровел и обещание сдержал. С тех пор в рецептах этот ингредиент секретно писали: «сто золотых», чтобы никто не догадался. А один переписчик ошибся и прибавил лишний ноль.

Галя слушала, развесив уши.

– Но это, скорее всего, тоже сказка, – призналась я, подошла к окну и посмотрела на небо. Пока мы болтали, солнце все клонилось и клонилось к лесу и никак не могло уйти. Я и сама не хотела, чтобы наступала ночь, но и сколько может длиться этот мучительный день? Я чувствовала себя ласточкой, которую терзает ворона. Деликатная ворона, нерешительная.

Внизу что-то загрохотало, и послышалось энергичное проклятье. Мы поспешили вниз. Зоя стояла и сердито смотрела на осколки у себя под ногами.

– Разбила… Одно полезное лекарство, – глянув на Галю, сообщила ведьма. – Снотворное.

– Давайте я помогу, – Галя кинулась собирать осколки.

Я посмотрела на Зою и решила сварить новое. Скоро пригодится. Ведьма кивнула, отвечая на мой вопросительный взгляд и сообщила, что пойдет в гости, а мы уж тут сами как-нибудь. Интересно, к кому из нечисти она отправилась? Когда Зоя ушла, ко мне в кухонный уголок просочилась Галя.

– А можно, я попробую? – прошептала она.

Я с сомнением посмотрела на нее.

– А давай.

Хулиганить так хулиганить.

– Ты только говори, что делать.

Когда отвар был готов, мы поймали мышку, доверчиво пришедшую погрызть сырные крошки. Надо было видеть Галю, которая сначала пряталась за шкафом, а потом азартно, роняя мебель, догоняла зверька, лавируя между лавками. Мы, чувствуя себя садистами-учеными, посадили зверька в коробку и выдали ей каплю зелья. Мышь не отказалась. Получилось вполне прилично, по крайней мере, на существо таких размеров оно действовало. Мышь мирно посапывала, и мы аккуратно положили ее в уголок. Пусть отсыпается. Галя, глядя на нее, тоже зевнула.