Текст книги "Тринкет"

Автор книги: Ольга Батлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава одиннадцатая
Подсказка обретает смысл

Брэнда первой высунула голову из укрытия.

– Ты еще успеешь, – Джордж отодвинул сестру, вылезая обратно на площадку.

В подземелье догорал разведенный Котом костер, рядом стояла шкатулка. Но сами Кот и Августина как сквозь землю провалились.

– Не знаю, как быть теперь, – сказал Джордж.

– И я не знаю, – признался Питер. – Оставь ты эту ерунду, Брэнда.

Брэнда перебирала на полу содержимое хлопушек.

– Это не ерунда, здесь есть фонарики, – ответила она, и мальчишкам стало стыдно: маленькая девочка лучше них понимала, что нельзя падать духом.

– Предлагаю съесть сосиски, – сказал Джордж, укладывая приготовленную Котом палочку на уголья.

– А они не для кошек, случайно? – поинтересовался Питер.

Сосиски выглядели аппетитно, с кусочками лука-порея, и были похожи на те, которые продаются в супермаркетах.

Питер проглотил последнюю и вдруг выпучил глаза:

– Джордж, у тебя на голове…

– Что? – Джордж замер от ужаса. Неужели у него от этих сосисок выросли мохнатые уши, как у толстого мага? Он испуганно провел рукой по волосам.

– Ха-ха-ха, – залились Питер и Брэнда. – Поверил!

– Питер, ты только не пугайся, что это у тебя сзади появилось? – серьезно спросил Джордж.

Питер все еще смеялся, но глаза его беспокойно забегали.

– Бедненький… – всплеснула руками Брэнда.

Теперь Питер по-настоящему занервничал и торопливо ощупал себя, ожидая обнаружить пушистый кошачий хвост.

– Во-первых, неостроумно, во-вторых, совершенно дурацкий хохот, – отчитал он Скидморов тоном человека, который в жизни никого не разыгрывал. – Ладно, давайте играть!

Питер достал из шкатулки открытку про леденцы и прочитал каракули на обороте:

 
Раскидав чужой тайник —
Зёрна, прочее добро,
В славный Истмонстер поеду
На мышином на метро.
 

– Ничего не понимаю, – он расстроенно стукнул крышкой.

– Эй, поосторожнее с ценными вещами! – Джордж испугался за фарфорового человечка. Ему вдобавок не понравилось, что Питер обращается со шкатулкой, как с собственной. Ведь это не он ее украл.

– Дай сюда! – он вырвал открытку из рук друга и продолжил, успокаиваясь.

– Первую половину, допустим, легко разгадать. – Чужой тайник с зерном – это мешочки и всякое барахло в кладовке у фрау Кемпке. Я раскидал его и нашел дверь в подземелье. Только про мышиное метро непонятно…

– Все очень даже понятно, – сказала ему сестра. – Мыши в вагончиках ездят.

– А Кот у них проездные билеты проверяет, – прыснул Питер. Ему уже не было страшно. Куда его товарищ Джордж – туда и он за компанию. Он так всегда и раньше поступал, особенно не раздумывая.

– Пит, ты с сокровищем что будешь делать? – спросил Джордж.

– Продам.

– А деньги куда денешь?

– Шар воздушный построю.

Джордж удивленно посмотрел на друга, потому что сам так подробно пока не мечтал. Почему-то он не подготовил себя к огромному богатству. Может, скупить коллекции всех палеонтологических музеев мира, а на оставшиеся деньги подарить отцу яхту? Мальчик представил, что подведет отца к стоянке, покажет ему красавицу с полированными коричневыми бортами: «Осталось имя ей придумать». «Спасибо, сын», – руки отца задрожат от волнения. Пусть видит, что Джордж не только попрошайничать умеет. Или купить огромный особняк, как у тети Мэри? Но, честно говоря, Джорджу было хорошо и на Кленовой улице.

– Брэнда, а ты что сделаешь с сокровищем?

Сестренка задумалась, словно от ее слов что-нибудь могло измениться прямо сию минуту:

– Не знаю, я еще маленькая. Не хочу я никаких сокровищ. Я к маме и папе хочу.

Дети помолчали у костра. Мальчишки уже поняли, что больше колебаться в своем выборе – сбежать ли от приключений – не имело никакого смысла. Игра со странным и вроде бы совсем неживым человечком началась.

Потом каждый подумал о родном доме. То, что вчера еще казалось обыденным, стало дорогим воспоминанием: даже пасмурные утра, когда не хотелось вставать в школу, даже перепалки с родными – из-за неубранной комнаты или по поводу того, какую телевизионную программу смотреть.

Джордж открыл для себя: чтобы понять, насколько ты был счастлив, достаточно представить – все это происходило последний раз и никогда в жизни не повторится. И эти дорогие лица, которые казалось, будут с тобой вечно, ты больше не увидишь…

В остатках костра еще играл жар. Он перебегал от уголька к угольку, прорывался из – под пепла язычком пламени. Но света затухавший костер давал совсем немного. Переносной фонарь тоже едва горел – масло в нем кончалось, он выдавал прощальные переливы розового с голубым, которые бледнели на глазах. Темнота становилась гуще.

Джордж наблюдал за этим поединком большой тени со слабеющим светом, гадая, что случится дальше. Потихоньку темнота забралась внутрь него, свернулась в животе колючим клубком. Он просвистел одну веселую мелодию, другую, но это не помогло – страх не уходил.

– Чего мы тут расселись, пошли, – Питер поднял остывший уголек и написал на стене: «Питер Вэст, 11 лет».

Он не осознавал, что его имя оказалось как раз под повешенным человечком, которого нарисовал Кот. Но Джордж это заметил, и от нехорошего предчувствия по его плечам пробежали мурашки.

Они взяли шкатулку, фонарики и двинулись по незнакомому коридору. Чтобы не забыть обратную дорогу, Брэнда бросала за собой обрывки разноцветного серпантина.

После очередного поворота дети увидели нишу со сложенными в ней сухарями, грязными кусочками сахара, свечными огарками, окаменелыми кусками сыра и большим рваным мешком. Неожиданно мешок пошевелился, оказавшись одним из разбойников. От его одежды остались одни клочья, а от былой наглости – совсем ничего. Он вскочил, дрожа от ужаса:

– Там, там… Джона! – заплакал и убежал в темноту.

И дети поняли, что тревога им не почудилась. Она действительно недавно пронеслась по туннелю вместе с запахом кремния. От этой тревоги, видимо, и Кот с Августиной столь внезапно сбежали. Но что же промчалось за стеной, шурша огромными крыльями? Неужели это был дракон?

* * *

На потолке слабо загорелась лампочка. Подальше мигнула еще одна, и еще одна, и еще. Дети прошли под этой неверно мерцающей гирляндой и попали в новый тоннель, где по стенам тянулись провода и трубы. Раздался шум поезда и мимо них прогрохотал состав из двух вагончиков. Несомненно, они находились в метро – узеньком и маломощном, но действующем.

Появился другой поезд, он двигался медленно, наверное, был очень старый, и некоторые пассажиры на ходу выпрыгивали из него. Что, конечно, казалось неправильным и опасным, но в этом странном месте все происходило по своим таинственным законам.

Если люди выпрыгивают, значит, можно и запрыгнуть в поезд. Дети поздоровались с машинистом в серой фуражке. Он испытующе посверлил их своими острыми глазками, махнул рукой, и они забрались в первую же раскрытую дверь.

Вагон оказался таким низким и тесным, что, усевшись, Джордж уперся коленками в подбородок. Сиденья в этом поезде были, как диваны в гостиной, с пледами и мягкими подушками, около некоторых даже стояли торшеры. Повсюду красовались завитушки и резные украшения, висели фотографии, картины и вышивки в рамах. Джорджу показалось, что на одной из них вышит их дом, сад, Леди у крыльца и мама с лейкой. Ничего, скоро он вернется домой, а заодно и сокровище принесет. Только надо следить за подсказками.

Джордж взглянул на схему станций. Названия были совершенно невероятными: Сырная ферма, Пекарня Томаса, Западная Ветчина, но ни одного со словом «Истмонстер» среди них не нашлось.

Дети вышли на следующей станции, которая называлась Элеватор. Здесь под потолком раскачивался единственный тусклый фонарь, а на полу валялись пшеничные зерна – вполне могло быть, что наверху находился самый настоящий элеватор.

Они решили не читать указатели, а просто перешли на Улицу Старой Мышеловки. Там остановились перед указателем пересадок, который был составлен страшно бестолково: буквы как-будто бегали с места на место и название менялось прямо на глазах.

– Что вы ищете? – спросила их работница станции, тетенька в сером форменном костюме. Резкий голосок не вязался с ее внушительной комплекцией – казалось, пищит маленькая девочка.

– Истмонстер, – хором ответили дети. У Брэнды получилось – «Лисмастер», но никто этого не заметил.

– Так… Через Рыночный Подвал сделайте пересадку на полосатую линию, которая ведет в Сад Эльфов, – тетенька ткнула розовым пальчиком в схему. Там была нарисована полосатая, как шлагбаум, линия, и одна из ее станций, действительно, называлась Истмонстер. – Идите на переход по той лестнице.

Когда они пошли к переходу, Питер, путая слова и захлебываясь от радости, накинулся на Джорджа и Брэнду:

– Заметили у хво стки тёт… то есть у тетки хвост? Она не человек, она мышь!

Брат с сестрой обернулись: длинный мышиный хвост не просто торчал из-под серой юбки работницы станции, он волочился по полу.

– Ну вот, все сходится, – обрадовался и Джордж. – В славный Истмонстер помчимся на мышином на метро!

Работница тоже обернулась – у нее, похоже, появился новый интерес к ним.

– Дети, – пискнула она. – А ну-ка, быстро подойдите сюда!

– Бежим от мыши, – сказал Питер, и они припустились наутек.

– Я только хотела спросить, – крикнула им вдогонку тетенька. – Как вы сюда попали?

Но они уже поднимались по лестнице на переход.

Лестница оказалась винтовой, двоим пассажирам на ней не разойтись. Такие раньше делали в крепостях, чтобы их защитникам было легче обороняться от проникших внутрь врагов. Она вела в коридор, очень узкий, у Джорджа оторвалась пуговица, когда он протискивался между стенами. Непонятно, как взрослые проходят через эту мышиную норку.

Они попали на полосатую линию. Первый поезд им пришлось пропустить – он был доверху набит сыром и шел без остановок. Наконец подошел следующий, состоявший всего из одного вагончика. Дети залезли в него.

Глава двенадцатая
Истмонстер

Медленное и, как показалось, опасное путешествие по тоннелю с капавшей водой закончилось в гулком зале, похожем на библиотечный.

– Истмонстер! – крикнул кто-то. Перрона на станции не было, дети просто спрыгнули вниз.

Здесь стояли мраморные бюсты, стеллажи с книгами и с противоположных стен смотрели друг на друга старинные портреты. Изображенные на них лица являлись при жизни особами знатного происхождения. Каждая снисходительная полуулыбка говорила о том, что к ее обладателю обращались не иначе, как «ваше превосходительство», или «ваша милость» или «ваше сиятельство»…

Дети почувствовали, что заблудились. Тоннель, из которого они появились, теперь показался малозаметной, проделанной в темном углу дырой.

– Проверь шкатулку, – попросил Питер. – Может, новое задание появилось?

Джордж приподнял крышку и разочарованно захлопнул – в шкатулке лежала прежняя открытка со стишком.

– Мои лорды, – сказал наверху мужской голос. – Прошу простить, что нарушаю повестку дня, но, позвольте мне поделиться своими наблюдениями – грызуны становятся все смелее и назойливее… Вы сами только что слышали. Осмелюсь предположить, что нет области, в которой они не создавали бы неудобства.

Его поддержал невнятный гул голосов:

– Несомненно, благородный коллега, они наносят страшный урон урожаю.

– И подземным коммуникациям!

Это разговаривали между собой портреты, больше в зале никого не было.

– Припоминаю собственный опыт, – вступил в беседу новый участник, – моя лошадь повредила ногу, угодив копытом в их ход.

– Вы счастливчик, благородный коллега, что не свалились с нее. Прадед покойного короля погиб подобным образом. Это исторический факт, – задребезжал старческий голос. – Думаю, хорошая порция стрихнина в каждую норку обеспечит тишину и покой.

– Разве не существуют другие, более гуманные средства? – занервничали портреты.

– Общеизвестна их нелюбовь к шумам и вибрациям, – сказал кто-то. – Благородный коллега вполне мог бы заменить сильнодействующий яд игрой на своей флейте…

Дети фыркнули. Джордж вспомнил, как однажды крот перепортил весь газон в их саду. Отец тогда тоже сказал про шумы и воткнул перед самой большой норой старую музыкальную открытку. При каждом порыве ветра она пронзительно исполняла «Подари мне солнце улыбки». Через четыре дня крот перестал рыть ходы под скидморовским газоном. Ушел. То ли вибрации ему не понравились, то ли слова и мелодия были не в его вкусе…

Библиотечный зал был освещен черными масляными светильниками в форме голов с широко раскрытыми ртами. На самом почетном месте висел парадный портрет молодой рыжеволосой женщины. Это, несомненно, была Августина. Но разница между сегодняшней Августиной и счастливой нарисованной красавицей говорила о том, что портрет был написан в лучшие для принцессы времена.

Посередине раскорячилась деревянная стремянка, без нее до некоторых томов было не добраться. Книги все были о ремеслах и домоводстве. Как будто не находилось других забот в этом каменном мешке, как сидеть и читать про производство цветных витражей, ремонт заводных кукол, устройство фундамента для дома, или выращивание красивых и здоровых роз.

– Смотри-ка, отсюда звонить можно, – Питер подошел к аппарату на стене. – Алло! – он постоял, сжимая трубку.

– Только один звонок, – предупредил оттуда вежливый механический голос.

– Только один, – пообещал Питер.

Он привык к кнопочным телефонам, а здесь был диск. Питер медленно набрал номер, прижал трубку с неудобными белыми чашками на обоих концах к уху, подождал, повернувшись ко всем спиной и зажимая другое ухо пальцем… Но так и не начал говорить.

– Занято, – разочарованно сказал он. – Мать опять с кем-то разговаривает, это надолго….

– Дай, я попробую, – подскочил к аппарату Джордж, и торопливо, под ворчанье механического голоса, набрал свой домашний номер.

Целую вечность раздавались гудки. Потом трубку сняли, но ничего не сказали, только зашуршали и зашумели.

– Алло, алло! – крикнул Джордж.

– Не знаю, чего он звонит, – прозвучал голос отца. – Подожди, там кто-то разговаривает.

– Пап, да я это!

– Джордж? – закричал на другом конце провода Филипп Скидмор. Рядом с ним была мама, она что-то сказала. – Нет, не выдумываю, – ответил ей отец. – Джордж, мама мне не верит. Скажи ей что-нибудь, а то она плачет.

– Мам, привет!

– Джордж… – недоверчиво отозвалась мама. – Брэнда с тобой? – Услышав, что с Брэндой все в порядке, она обрадовалась, сразу быстро-быстро заговорила. – Сын, я с ума схожу? Ты знаешь, я сейчас говорю по игрушечному телефону, такой прозрачный, с оранжевыми шариками, в комнате у Брэнды, ты должен помнить. Он долго звонил, папа снял трубку, а в ней твой голос. Хотя – к чему я – это все неважное… Скажи мне, где вы?

– Сами не знаю пока. Здесь археоптериксы летают, птицы такие зубастые…. Но мы скоро вернемся, так что в полицию не обращайтесь.

– Что? Полиция на археоптериксах летает?

– Да нет же!

– Алло, алло, Джордж…

– Я здесь, мам.

Но она его не слышала.

– Джордж?… Он пропал совсем… – донеслось сквозь шум и треск. – Ну о каком проводе ты говоришь? – раздраженно сказала мама отцу. – Это же игрушка…

– Дайте мне, – послышался требовательный голос бабушки. – Джордж, из чьего дома ты звонишь?

– Это замок… – огляделся мальчик. – Заброшенный.

– Заброшенный??

– Здесь никого, только портреты говорящие.

– Надеюсь, ты слышишь, – произнесла бабушка торжественным дрожащим голосом. – Это я во всем виновата, навлекла горе на семью! Он становится сильнее с каждой погубленной душой, не позволяй ему…

На этих словах связь оборвалась, ее сменила глухая тишина.

– Я не понял, кто становится сильней? – Джордж все стоял, сжимая трубку. – Алло, ба, ты там?

Но бабушка не отвечала.

– Линия повреждена мышами, – сказал все тот же вежливый механический голос. – Связь восстановится.

– Скоро она восстановится?

– Через час, а может через год, – философски ответил голос.

Дети вышли из библиотеки. Когда они шли сквозь анфиладу залов, высокие двустворчатые двери одна за другой сами распахивались перед ними. Но одна не желала открываться, пока Брэнда не попросила:

– Пожалуйста… Нам пройти надо.

– Ты с кем разговариваешь? – спросил Джордж.

– С дверью.

– Глупости какие, с деревяшкой разговаривать, – сказал он, толкая дверь ногой.

Джордж давным-давно забыл про обидчивую Скрипучую Дверь из бабушкиной сказки, а сестра все помнила.

Солнце светило ярко, однако не особенно грело – за окном висела прозрачная сосулька и лежал недавно выпавший снег. Как могло случиться, что зима так быстро сменила лето? Джордж перевел глаза на другое окно: там летали мокрые осенние листья. Один, желто-красный, прилип к стеклу.

Настоящий вид открывался только из третьего, распахнутого окна.

Там, стуча когтями по подоконнику, ходил любопытный археоптерикс. Он зловеще смотрелся на фоне парка с черными фонтанами.

– Цып-цып, – сказал археоптериксу Питер. Тот хрипло чирикнул и улетел.

Дети поднялись по широкой лестнице и остановились у мраморного квадрата на полу. Над ним прямо в воздухе качался кусок веревки с кисточкой на конце. Джордж дернул за кисточку: в глубине замка сразу послышался грохот и к детям спустился – безо всяких механизмов и приспособлений – старинный, в кованых завитушках, лифт. Он замер точно над черным квадратом: лязгнула железная ручка – дверь открылась. Но, едва дети собрались войти вовнутрь, в лифте возник мужчина в короне и мантии.

Он величественно прошёл сквозь них, ни на кого не посмотрев, бесшумно подпрыгнул несколько раз на невероятную высоту, словно на пружинах, и растворился под самой люстрой.

– Привидение, чтоб мне провалиться, – сказал Питер.

Внутри лифта были четыре кнопки со стрелками. Дети нажали «вверх» – лифт взлетел. Нажали «направо» – заскользил направо. Они столкнулись с невиданной прежде лифтовой системой: едва ты узнал, какая кнопка – для чего, и летай во все стороны, пожалуйста.

– Будущему воздухоплавателю тренировка не помешает, беру управление на себя! – крикнул Питер.

Он задал лифту путаный маршрут: они выскочили из коридора и взлетели вверх, потом беспорядочно закружили по замку, проехали заброшенные этажи со сломанной мебелью и наполовину сорванными с окон пыльными шторами. Истмонстер оказался необитаемым и тихим, лишь везде со слабым перезвоном раскачивались колокольчики.

Лифт пролетел над узкой лесенкой, протиснулся в башню.

– Пит, куда ты нас завез? – сердито спросил Джордж, выходя наружу.

Стекла в башне были разбиты, ветер влетал в одно окно, чтобы пометаться и сквозняком вырваться из другого; на полу лежали кучи дворцового хлама: битая посуда, заржавевшие подсвечники, старая одежда. Там был даже растрепанный дамский парик с белыми буклями.

«Его Величество Король дал в Истмонстере обед в честь Лорда Мэра Уильяма Годдарда Мальтраверса и его супруги Леди Фульвии Арфы Мальтраверс. На обеде присутствовала Принцесса», —

можно было прочитать на обрывке старой газеты.

Тощее деревце из последних сил тянулось к свету, вцепившись корнями в расщелину кирпичной кладки – не повезло когда-то семечку в башню прилететь и здесь прорасти.

В углу тем временем началось движение. Парик поднялся в воздух – это полупрозрачная рука отшвырнула его, вытянувшись прямо из стены. И дети увидели, как в оконном проеме возникает мужская фигура. Они узнали короля, который недавно катался в лифте. Закрыв голову мантией, призрак бросился вниз.

– Это просто привидение, – сказал Джордж перепуганной сестре. Он подошел к окну и посмотрел вниз, на пустую парковую лужайку. – Это не по-настоящему! – будто встреча с призраком была обыденным делом.

Куча дворцового хлама снова пошевелилась – она оказалась самкой археоптерикса, сидевшей на яйцах. Вот где они жили и птенцов своих выводили. Самка разволновалась, с клекотом набросилась на детей, когда те побежали обратно к лифту.

Она вонзила свои когти в спину Джорджу, и мальчик закричал, прикрывая голову. Но Питер спас его – он поднял сломанный подсвечник, принялся угрожающе размахивать им.

Так отступая, дети юркнули в лифт, и вовремя. Окна заволокло черным – на поднятый самкой шум слетались другие археоптериксы. Сквозь ажурную металлическую дверь теперь просовывалась то когтистая лапа, то узкий клюв с зубами. Джорджу померещилось, что у одного из хищников была голова Тринкета. А призрак-самоубийца снова стоял у разбитого окна, заламывая руки.

Надо было выбираться из этой сумасшедшей башни. Питер нажал «налево», «вниз» – расцарапанный лифт выскользнул из-под когтей, направляясь к выходу. Он поносился по замку, миновал хозяйственные помещения – комнаты для полировки серебра, для чистки одежды, для глажки, подлетел к огромной оранжерее с опавшими листьями и засохшими цветами, покружился над ее стеклянной крышей и приземлился.

Дети уже собирались вылезти наружу, когда Джордж почувствовал запах кремния и, сам не зная почему, встревожился. Из оранжереи торчала голова большой спящей змеи: глаза были прикрыты пленкой, из пасти сочились оранжевые капли. Попадая на каменный пол, они испарялись.

– Хочу к маме, – заплакала Брэнда.

Пленки сразу сдвинулись со змеиных глаз, голова приподнялась, повернувшись в сторону детей. Следом за ней из оранжереи протиснулось неожиданно огромное туловище, покрытое пластинами. На холке эти пластины стояли дыбом, словно отливающий медью гребень. На детей ползла не змея, а самый настоящий дракон.

Они захлопнули дверь лифта, ударили по первым попавшимся кнопкам. Лифт плавно тронулся с места, разогнался и устремился на нижний уровень. Чудовище побежало, потом полетело следом. Оно плевало раскаленными сгустками и пока промахивалось, оставляя дымящиеся черные пятна на коврах.

У них появилась надежда на спасение, когда дракон застрял в узком проходе. Но Питер ошибся кнопкой, и лифт, сделав петлю в воздухе, полетел обратно.

– Не умеешь управлять! – Джордж со злостью оттолкнул друга и услышал хихиканье: на лице Тринкета застыла фарфоровая улыбка, словно человечек наслаждался ссорой.

Совершив еще один виток, лифт снизился, зацепился за свернутый рулоном ковер, качнулся, но не упал. Дети пробежали по знакомому залу, застучали руками и ногами в высокую двустворчатую дверь. Но, вместо того, чтобы распахнуться, дверь вредным голосом сказала:

– Для людей с плохими манерами здесь заперто.

– Это та самая, – вспомнила Брэнда. – Пожалуйста, простите! Выпустите нас!

– Не выпущу, я обиделась, – капризным голосом сказала Скрипучая Дверь.

А дракон тем временем приближался – свист его крыльев и клацанье когтей доносились уже из соседнего зала.

– Умоляем! Самое огромное пожалуйста! – закричали дети.

– Вот так – то лучше, – наставительно проскрипела дверь, поворачиваясь на петлях. – Не хлопайте мною, не хлопайте, аккуратно меня за собой прикрывайте!

Знала бы, что ждет ее через несколько секунд.

В углу показались красные огоньки: это из-за соседней колонны выскочил и остановился перед тоннелем поезд мышиного метро. Когда дети запрыгивали в вагон, от говорящей двери остались одни щепки да скрипучие петли: чудовище шло напролом, продолжая охоту.

Мышиный поезд нырнул в тоннель – он мчался в сторону Рыночной Площади. Потрясенная приключениями Брэнда сразу заснула, прижавшись к брату.

– А ведь это дракон был, – нарушил молчание Питер.

– Думаешь, я без тебя не понял? На стегозавра он похож, – несколько высокомерно произнёс Джордж.

– На динозавра, что ли? – Питер уважал палеонтологические познания друга.

– Вроде того. Только стегозавры травоядные… – Джордж с любопытством приоткрыл шкатулку. – Ну, что скажешь нам, моя шкатулочка?

Там действительно появилась новая вещица – бумажный цветок с булавкой. Покрутив его, мальчик пожал плечами и без воодушевления прочитал:

 
На ярмарке кегли удачно собьешь,
И то, что искал ты, возможно, найдёшь.
 

– Давай последний раз сыграем, короче, – предложил Питер после озадаченного молчания. – А потом найдем Кота и попросим его, чтобы открыл нам ворота.

Но Джордж ничего не ответил. Он не был готов отказаться от богатства.