Текст книги "Русь эзотерическая(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 3 . Василь и Виктор. Заезд.

Василь уставился за окно, в почти непроглядную тьму. Под стук колес поезда, он всматривался в очертания деревьев, думая о том, что нужно не пропустить, когда начнется поселок и приготовиться к выходу. Настроение его упало ниже отметки нуль. Просто жесть.

"Духовный поиск, блин, – подумал Василь, – Я – идиот. Какой такой духовный поиск? Где, здесь? Тоже мне, Гималаи... Нет, батенька, это – Россия. Как говорят сейчас, "нулевые годы", к тому же. Не дай вам Бог – жить во времена перемен, как поговаривали умные древние китайцы. Впрочем, не буду думать о политике, социуме и прочей муре.... И все ж, Россия начала "нулевых" – не самое приятное место и время. Привиделось в кошмарном сне и довелось родиться здесь – и что теперь с этим делать? Духовный поиск здесь и сейчас вообще смешон и не нужен в принципе, и многие обходятся и без него. Даже слов таких не знают. Впрочем, все стали такими умными... Скажешь "карма", скажут – читали, скажешь "аура" – скажут, слышали. Ага...". Сумбурные размышления у Василя среди ночи и вынужденного бдения обычно радостными не были.

Поезд тем временем подъезжал к незнакомой станции, о которой Василь абсолютно ничего не знал, кроме её названия. Вернее, он уже совсем медленно подползал к ней, вот-вот собираясь уже и вовсе остановиться. Но в вагоне по-прежнему было темно, и все спали, в том числе проводница, хватившая вчера лишку. Тогда он решительно пнул дверь проводницкой каптерки, потом пнул её вторично, еще решительней, и, в конце концов, постучал по двери кулаком изо всей силы. Наконец, эта дверь отъехала в сторону, и сонная проводница со свежим синяком под правым глазом, высунувшись наружу, спросила зло:

– Тебе – чего?

– Подъезжаем, – мрачно ответил ей Василь.

Проводница, матерясь, приняла тогда постельное белье и где-то надолго закопалась среди чистых и грязных наволочек и простынь.

– Приперся так рано, твою мать, разбудил, – слышалось оттуда. – Еще и не подъехали.

"Стоянка поезда – две минуты", – припомнилось Василю читанное им расписание. Рюкзак Василя занимал сейчас всё свободное место, ещё остававшееся в проходе, поскольку и до рюкзака там уже громоздились какие-то огромные тюки с чьим-то барахлом. Из проводницкой каптерки, теперь слегка приоткрытой, несло куревом и водкой, а по радио звучала песенка про толстый-толстый слой шоколада, который только и нужен кому-то от жизни.

Василь и вовсе засомневался, не зря ли он затеял эту поездку. Теперь он одиноко болтался в громыхающем железном вагоне, и перспектива проехать эту чертову станцию, которая уже подплывала за окном, не была радостной. Сам он толком не знал, зачем и для чего ему было нужно это приключение. Вышло как-то само собой, вот потянуло. Просто, один его знакомый, Сергей, предложил присоединиться к группе, а мысль съездить куда-нибудь и развеяться показалась Василю здравой, тем более что ему вскоре должны были привалить деньги за одну "шабашку", а очередной работы пока не наклёвывалось. Да и не особенно хотелось так и оставаться всё лето в пыльном и душном городе, постоянно квася в общаге с Аликом пиво и зависая в его компьютере. Катька, девушка Василя, уехала в Крым ещё в начале лета – и с тех пор поминай, как звали, ни письма ни привета. "Ладно, буду избавляться от чувства собственной важности и стирать личную историю," – подумал тогда Василь, подведя общие итоги своего положения.

К тому же, как только он стал собираться в путь, всё стало складываться наперекосяк. Ему везло, как утопленнику. В этот же день, как оказалось, Алик уже успел отдать свою палатку, на которую рассчитывал Василь, какому-то Тушканчику, который тоже неожиданно куда-то намылился и по дружбе одолжился палаткой тоже у Алика. Кто успел, тот и съел! Пришлось Василю созваниваться с Алёнкой и срочно к ней ехать, чтобы срочно "выцепить" хотя бы спальник.

Алёнка была его бывшей однокурсницей, и у неё были гости. И все какие-то странные: обкуренные, что ли... Пока Василь пил из вежливости некий "чаёк" подозрительной консистенции, Алёнкин младший братишка "засандалил", как он выразился, один кроссовок Василя в унитаз. Пришлось взять у Алёнки предложенные ею взамен теннисные тапочки её папы, а выловленный кроссовок отмыли и повесили сушить.

"Мелкий даун, уши некому ему надрать", – мысленно обругал Василь Алёнкиного брата, чья конопатая мордашка сразу исчезла в комнате Алёнкиной бабки.

Обещанный "спальный мешок", который Алёнка пообещала по телефону, на проверку оказался старым, видавшим виды замшелым одеялом в цветочек, сбоку которого была вшита "молния". На немой укор Василя, хозяйка спальника отвечала, что он ничего не понимает в спальниках, а он – просто чудесный. Культовая вещь. Её сестра бывала с ним на Грушинском фестивале бардов и на толкинистских игрищах.

"Ну, теперь уж я из принципа поеду, – решил Василь. – Очень уж хреново всё складывается". Он был упертым, как та злополучная ворона из анекдота, которая отправилась в полет с гусями, как "птица гордая, птица упертая, но...шибзданутая..." Он иногда любил трудности, которые его не напрягали, а, наоборот, вдохновляли на подвиги.

А потом Василю пришлось ещё выпить с Алёнкиными гостями чаю. Не уходить же так, сразу. Все сидели с кислыми рожами за круглым, обшарпанным столом. Одна длинноволосая девушка, похожая на хиппи семидесятых, с фенечками из бисера, пыталась что-то бренчать на гитаре. Получалось плохо. Про свой "чаек" Алёнка сказала друзьям и подружкам, что намешала туда всякого-разного из попавшихся под руку пакетиков, и вроде бы пургена в нем не присутствует, в чем она точно не уверена, а конопля случайно попасть могла. Одним из её гостей был Виталик. Видимо, как и Василь, он попал на эту хату совершенно случайно. Кажется, хотел забрать, увести отсюда Анечку, которая уже хватила лишку. Культурный, интеллигентный парень в галстуке, он, хлебнув "чайка" и затем услышав подобный комментарий, весьма переменился в лице и даже слегка позеленел.

Вскоре Василь поспешил ретироваться оттуда. Он воспользовался уходом Виталика. Тот, сильно разочарованный, не вынес обидных шуточек и издевательств своей, по всей видимости, теперь уже бывшей, девушки. Анечка издевалась над парнем, как только могла. Виталик уходил мрачный, но решительный. Василь прошмыгнул в коридор за ним следом, расцеловавшись на прощание с догнавшей их Аленкой перед дверью.

От выпитого "чайка" его вывернуло наизнанку где-то в районе улицы Маяковского. Василь громко выругался, посидел немного на лавочке и поговорил с собакой. Которая ему сообщила, что в прошлой жизни она была очень грешным человеком.

"По-моему, что-то не так,– подумал Василь на этом самом моменте. – Наверное, Алёнкины гости конопли для прикола в чай действительно добавили, хотя она и пошутила"... Потом он решил, чтобы прийти в норму, сделать несколько пассов по Кастанеде. Начал с "пробуждения защитного потока". Его слегка корёжило. Прохожие почему-то оборачивались.

Ночью, перед днем отъезда, Василь, как обычно, играл, по очереди с Аликом, в компьютерные игры. Когда комп занимал Алик, Василь читал "Остриё кунты. Путь русского мистика". Они отвлекались только на приготовление чая и кофе.

А потом, завалившие в гости знакомые ребята, гулявшие ночью по Ростову, дружно провожали Василя в дорогу, собирая в рюкзак всяческую "чешую". Ножик, кильки в томате, – "для ваших вегетарианцев, чтобы они слюнки глотали и облизывались, пока ты ешь". Карты Таро, вместо географической, – "для лучшей ориентации на местности". А также, закинули плавки, маску и трубку, рыбу-дхарму – пластмассовую игрушечную рыбу, неизвестно когда, зачем и для чего принесённую кем-то Алику и висевшую на стене на верёвочке. А также восьмой том Карлоса Кастанеды и прочие, столь же необходимые в походе, мелочи...

А Василь в это время рассказывал на балконе неожиданно приехавшей Птахе о "Третьем открытии силы". Птаху откровенно плющило. Впрочем, для того, чтобы она "плющилась", много ума было не надо – хорошая крыша летает сама. Мимо них с периодичностью в полчаса пролетали, как метеоры, сброшенные с четвёртого этажа пустые банки из-под пива. А Птаха под конец уже стала "видеть" энергетические тела прохожих и чуть не шагнула вперед, став на перила балкона, в порыве вдохновения.

С утра, будучи с квадратной головой, Василь, предварительно договорившись по телефону, поехал к тому хмырю, который был должен ему денег за "шабашку". Но, подходя к дому, где жил этот кадр, Василь понял, что дом оцеплен, поскольку перед ним стояли военные машины и бегали люди в камуфляже.

– Что там происходит, бабушка?– спросил Василь у ротозеющей старушки, явно местной.

– А, кто его знаеть-то... Звонили, сказали, дом, мол, заминирован, кто пойметь-то – можеть, шутят, а можеть – нет. Минёры, вишь, приехали...

– И долго уже этот цирк продолжается? – спросил Василь.

– Поди, часа два. Можеть, и поболя. Жителей, вишь, повыгоняли, ждем теперь.

– М-да, – только и промямлил Василь, подумав, что его невезение уже просто зашкаливало. И теперь с ним был даже перебор: было уже около двенадцати, а поезд приходил в три с копейками... Причём, до поездки ещё нужно было и в общагу смотаться за вещами.

Тогда Василь, уже мысленно похоронив свою поездку, двинул обратно.

Деньги он все же получил, но только около пяти, и только потому, что ранее должник честно сам позвонил в общагу и договорился с Аликом в отсутствие Василя, что привезет долг.

Но поезд уже ушел... И Сергей, с которым он собирался вместе добираться до Поляны, и который, хотя бы по подробному объяснению Виктора, знал туда дорогу, вероятно, был уже в пути. Он, должно быть, выехал из Ростова на том самом трёхчасовом поезде. И его сотовый отвечал заезженным голосом что-то там о полной недееспособности "абонента"...

"Как хреново-то всё складывается. Но я всё равно поеду, – вдруг упрямо решился Василь. – Главное, что деньги на билет теперь есть".

И он взял набитый ребятами рюкзак и отправился узнавать, когда будет следующий поезд, на котором можно будет добраться до станции, название которой он, к счастью, запомнил. Поезд в нужном направлении значился по расписанию в 21.30, и Василь, без труда взяв билет, решил уже с вокзала никуда не выходить, хотя до прихода поезда оставалось ещё около четырёх часов. При таком-то "везении" у него могли при входе на вокзал возникнуть неожиданные проблемы, поскольку мордовороты, стоявшие у "вертушки", даже среди бела дня, а не вечером, на него как-то странно посмотрели и потребовали паспорт. Видимо, им чем-то не понравилось его лицо.

Дожидаясь поезда, Василь сидел на платформе и думал под перестук проносившихся мимо вагонов о проходящих мимо него людях, наблюдая за ними от нечего делать. Он думал о них, как об энергетических телах, имеющих форму яиц, поскольку он знал, что, по Кастанеде, энергетические тела всех людей имеют именно такую форму. "Все мы – не более значимы в этом мире, чем пыль на асфальте. И все яйца, что ходят вокруг, даже и не знают, что они – яйца", – глубокомысленно решил Василь.

... И вот поезд в кромешной тьме приближался к станции, от которой дальнейшей дороги, ведущей в горы, Василь не знал. И он «улыбнулся трудности пути», по совету какой-то эзотерической брошюры. Перед самой остановкой с первой верхней боковой полки, тяжело пыхая и чертыхаясь, сгрузился некий дядя-шкаф, молча отпихнув Василя, стоящего между тюками, и стал вытаскивать в тамбур вагона свою многочисленную поклажу, которая и захламила весь проход около «проводницкой».

Поезд резко притормозил и встал, как вкопанный. Проводница, вторично разбуженная Василём, уже после полной остановки поезда (а ей удалось прикорнуть носом в полку для белья), теперь, виртуозно перепрыгивая на каблуках-шпильках через огромные тюки и с трудом отыскивая незначительные пространства между ними, постоянно спотыкаясь и матерясь, стала с переменным успехом пробираться к выходу. И, в конце концов, завязла-таки где-то уже посредине плотно заваленного тамбура.

Наконец, после дальнейших её титанических усилий, она выбралась из затора, и вот где-то с лязгом откинулась какая-то железяка. Василь всё-таки умудрился под конец ловко просочиться вперед мужика, вернувшегося за очередным тюком, и теперь волочил свой рюкзак в руках, даже и не пытаясь одеть его на спину, поскольку с ним он точно застрял бы в проходе. И вот он уже увидел долгожданный перрон – но тут поезд начал трогаться, и двери закрылись. И тогда Василь, находясь уже в тамбуре, с неожиданным остервенелым злорадством сорвал стоп-кран и лихо выпрыгнул наружу, придерживая впереди себя свой огромный рюкзак, как большое пузо. Тут же следом за ним пошлёпались уже знакомые ему тюки и сам их хозяин.

Немного погодя, поезд снова, предварительно лихо свистнув, тронулся в путь, только уже без Василя. На перроне Василь огляделся. На платформе, вроде бы, вышедших на станции из каких-либо других вагонов людей не наблюдалось. "С прибытием!"– сам себя издевательски поздравил Василь.

Мужика с тюками тем временем встречала парочка таких же увальней, как и он сам, с большой тележкой – и, по-видимому, то были муж и жена.

– Коленька, миленький! Я думала, когда поезд тронулся – всё, проспал! – заголосила женщина на весь перрон – и кинулась обниматься с мужиком-увальнем. Потом, бурно расцеловавшись, все трое взвалили тюки на тележку и вместе с ней начали перебираться через железнодорожное полотно. Они уходили в сторону, противоположную зданию вокзала.

Стало тихо. Где-то поблизости громко стрекотали цикады. Вокзал оказался маленьким и уютным и был окружён обилием сильно пахнувших по ночам цветов. Василь напился воды из питьевого фонтанчика и направился в светлое, полностью освещённое, пустое здание. Поездов больше, по-видимому, не ожидалось: ни встречающих, ни пассажиров ни на перроне, ни внутри здания вокзала не было. Ни одного. Даже окошко единственной кассы было прикрыто и наглухо зашторено изнутри. Абсолютная пустота! Огромное окно во всю противоположную входу стену, ряд твердых и гладких полированных стульев, перегороженных между собою металлическими ручками... Даже узнать, где в этом городе автовокзал, было не у кого. Все работники вокзальчика, вероятно, давно уже спали безмятежным сном. "Если бы стулья не были такими, даже на вид, страшно твердыми. Или хотя бы без этих дурацких ручек, чтобы, если не поспать, так хоть прикорнуть немного полулежа можно бы было, – размечтался Василь.

Вокзальные часы показывали 3.02. Василь осторожно присел на краешек одного из жутких пыточных стульев и тупо уставился на циферблат. Мысли отсутствовали. Время шло медленно-медленно. "На полу было бы сидеть гораздо мягче. Но всё же, хоть совсем никого здесь и нет, как-то неприлично", – вертясь на стуле, как на сковородке, подумал Василь.

Прошло ещё минут десять... Он поставил рюкзак к себе на колени и положил на него голову. Закрыл глаза, пытаясь заснуть. "Чёрта с два! Проклятые стулья!" – Василь вздохнул и снова приподнял голову. Пока он пытался заснуть, он отвернул голову к кассе. А в здание вокзала бодро вошёл высокий подтянутый человек в защитного цвета робе. На плече у него висела средних размеров спортивная сумка. Он прошёл к стене, противоположной окошку кассы и той стороне вокзала, где стоял ряд жёстких стульев и где сидел Василь. Теперь незнакомец стоял к Василю спиной и разглядывал расписание поездов. Василь приподнял голову и увидел спину вошедшего на вокзальчик человека. "Наш, – определил он, – Только, скорее всего, из другого города. Может, попробовать у него дорогу на автовокзал спросить, а может, и сразу – на Поляну?"

Человек в робе посмотрел на часы и обернулся.

– Виктор! – удивился Василь. Да, это был тот самый Виктор, c которым он совсем недавно познакомился в гостях у Сергея. Как странно было встретить его сейчас, среди ночи, здесь, на незнакомой станции...Впрочем, Василь о Викторе не знал почти ничего: там, в доме Сергея, Виктор не говорил о себе – только бесконечно "протулял", по выражению Сергея, что-то там о сакральных числах и о том, что дьявол и Бог, добро и зло – суть понятия человеческие и ошибочные, а для понимающих и продвинутых не должно быть ни добра, ни зла... И прочую эзотерически-грузовую лапшу. Но, надо отдать должное, он весьма заинтересовал Василя как некий бродящий по эзотерическим кругам беспокойный дух, который теребил расхлябанно-восторженную братию начинающих эзотериков извечными нещадными вопросами, в частности, о том, кто они такие и чего они хотят от жизни... Но, похоже, что эти докучливые вопросы весьма волновали и преследовали и самого Виктора, желающего к тому же перейти от эзотерической теории к практике.

И вот теперь, здесь, на пустом вокзале, Виктор протянул приветственно ему руку, и Василь ответил рукопожатием.

– Как же. Узнал. Встречались. Василь, кажется? Решился тоже на Поляну поглядеть?– сбивчиво пробормотал Виктор. – Тогда, я думаю, вместе пробираться будем. Вперёд, на автовокзал! Сразу, как рассветёт – глядишь, и транспорт какой поймаем.

Здесь, на незнакомой станции, какая-то интуитивно ощущаемая надёжность Виктора была как нельзя кстати, к тому же он, в отличие от самого Василя, хорошо знал здешние места. И в компании с ним Василю, наконец-то, стало везти. И, едва они дошагали по центральной и почти единственной, длинной-предлинной, улице до поворота, за которым угадывалось типичное здание автовокзала, то увидели кого-то поджидающую старенькую потертую "Ниву" с шофером внутри. При их приближении дверь машины открылась, высунулся водитель и услужливо спросил: "Подвезти?" Машина, как оказалось, поджидала их. В том смысле, что водитель ждал любых пассажиров.

Нужный автобус отправлялся, как сообщил Виктор, лишь около семи утра. Таким образом, оставалось ещё больше трёх часов ненужного ожидания, да и проехаться что-то захотелось с ветерком... В общем, по обоюдному согласию, попутчики сели на заднее сидение "Нивы". Свой рюкзак Василь взял себе на колени. Виктор отстегнул водителю требуемую сумму – и вот уже "Нива" весело затрусила по асфальту, а потом – по грунтовке. Ровная местность незаметно стала сменяться холмами, а за холмами начались горы. Дорога вначале шла низиной, между гор. А потом стала потихоньку подниматься всё выше и выше, кружа легким серпантином. Потихоньку начало развидняться. Сердце любого горожанина, видя такие картины, ликует и поет от радости: лес, горы, облака! "Неужели, всё это реально, и это действительно происходит со мною?" – подумал Василь. Его сердце ухнуло, опустившись вниз и взлетев вверх при новом вираже быстрого спуска и подъема.

Снова пошла широкая панорама гор, видная с обрыва, а облака поплыли низко-низко, почти у края дороги. А вот уже они и вовсе маленькими клочками ваты зависли ниже грунтовки, за пределами которой вниз уходил склон горы, а внизу была довольно глубокая щель между горами.

– Здесь у нас в последнее время всё дожди шли – вот дорогу и развезло,– пояснял тем временем водитель. – Но мы, конечно, всё равно проедем. Правильно сделали, что не стали автобуса ждать – его, бывает, и отменить могут. Говорят тогда, что, мол, горючего нет. А вы сами откуда будете?

– Из Н-ска, – добродушно ответил Виктор.

– А-а! Я ваших уже сегодня подвозил среди ночи, потому здесь и оказался. Они эту станцию на поезде, как рассказали, совсем проехали – проспали, а вылезли только на следующей. Да и то – чуть палатки там в вагоне не оставили, возвращались за ними, уже выйдя из поезда – он едва не ушёл и дальше вместе с ними. На третью полку их удумали закинуть, палатки эти. Вышли, а как добираться оттуда дальше – не знают. Ну, а я вовремя им подвернулся. К поезду и подоспел. Довез их, как и просили, до самого конца посёлка и начала леса. А потом – рванул сюда, на этот автовокзал: вдруг, кто ещё подъедет? На следующем поезде. Обычно, если люди едут в горы – то целой толпой, к ним ещё и ещё начинают присоединяться. Вам-то где тормознуть? В самом посёлке, или дальше подвезти, прямиком к той речушке, где грунтовка идёт в сторону моря? Кстати, ваши от развилки не по грунтовке, а вдоль реки отправились, по узкой тропке.

– Подвези, коли хочешь, как раз к тому месту, где лес начинается. А дальше мы сами потопаем. Отлично будет, приятель, – одобрил Виктор.

– Какие ещё "наши"?– спросил Василь, как только они попрощались с водителем и направились по дороге в сторону леса. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Конечно, нет. Впрочем, какая разница? Там выясним. Нам теперь один только путь – на Поляну, – путано ответил Виктор.

* * *

...Когда солнце было уже почти в самом зените, Виктор и Василь всё ещё шагали и шагали по лесу.

– Главное, не удаляться от той грунтовки, по которой проходит свежая тракторная колея, – пояснял Виктор. – А то иначе можно попасть на старую, давно не езженую и нехоженую дорогу, которая заведет, в конце концов, в глухую чащобу и там потеряется. И обратный путь при этом можно тоже потерять. Будешь двигаться обратно – и, к примеру, перепутаешь каменистую тропку с пересохшим руслом реки. Пойдёшь по нему – и вконец заблудишься. Легко! Тут однажды, в прошлом году, женщина одна, как рассказывали, пошла поздно вечером, по темноте, к реке за водой – и двое суток проходила. Её потом расспрашивали, где она была – а она совсем ничего не помнит. Так и вернулась, с полным ведром! Говорит, голоса всё время слышала, которые ей советовали, какие травы и ягоды можно есть, а какие нельзя.

– Так ты ж здесь много раз уже бывал? – удивился Василь.

– Дважды. Но дорогу здесь, бывает – чем дальше в лес, тем труднее найти. И меняется она из года в год – это смотря, где трактор пройдёт и где колею оставит. А потому, лучше всего сюда с группой добираться, среди которой несколько человек совсем бывалых. Это потом – пообвыкнешь, поживешь здесь, и начинаешь бегать то в посёлок, то на дольмен, то – ещё куда. Скажу, и не в шутку, что часто здесь только что приехавшие люди легко заблудиться умудряются. Очень уж места здесь странные. Конечно, всегда потом все находятся, могу утешить. Но, с группой ехать – не получилось у меня на этот раз, неожиданные дела в городе задержали. Ничего, отступать будем к лесу, а там и наши подойдут, как говорится, – пошутил Виктор. – А в прошлом году я совсем с другой группой здесь был, и совсем недолго – на море потом двинул. И шли тогда немного иначе – я уже потерялся, некоторых знакомых мест не обнаруживаю. Впрочем, окружающий ландшафт сильно мог измениться: в частности, река русло часто меняет из-за весеннего паводка, когда сносит всё на своем пути... Тут весной, говорят, жуть, что делается. Не пройти, не проехать.

Василь поёжился. Было ещё прохладно. Да и непривычно ему было после городских улиц – босиком ходить. Но грязь была местами абсолютно непролазная, а чужие тенниски – жалко. К тому же, то и дело приходилось пересекать вброд мелкие горные речки: замучаешься каждый раз разуваться.

– Ничего, – занудничал Виктор, форсируя очередную мелкую речушку. – Холодная вода хорошо мозги прочищает.

Дорога поднималась круто вверх и шла вдоль обрыва, в глубине которого оставалась река. Над дорогой нависали слоистые скалы, на которых росли незнакомые горные растения вперемежку с маками и колокольчиками. Попадался вросший в подножие скал кизил и усыпанные спелыми крупными ягодами колючие кусты ежевики. По скалам бегали, исчезая проворно в норках, изумрудно-зеленые ящерки.

Затем дорога постепенно, полого пошла вниз, в темный после яркого солнечного открытого участка лес. В лесу на ней вновь стали попадаться огромные грязные лужи, к тому же здесь редких путников атаковывали голодные комары, а к глазам липли мелкие надоедливые мошки. Наконец, дорога вывела на длинную светлую поляну и пошла по её центру. На этой поляне росло большое раскидистое дерево с дуплом, издали похожее на дуб, но вблизи оказавшееся дикой грушей. К дереву кем-то и когда-то была привязана веревочная лестница.

– Это – главный ориентир здесь. Значит, всё-таки нас верно вынесло, – заметил Виктор.

Шли они бодро, ни на минуту не сбавляя темпа. Усталости не было.

Дальше снова пошёл лес, но ещё более темный и в глубине своей совсем непролазный. А затем последовала развилка дороги на две совсем узкие тропы, уходящие обе неведомо куда.

– А вот здесь – я не помню, направо или налево нужно сворачивать. Раз всё равно – наудачу, так куда ты предпочитаешь?– спросил попутчика Виктор.

– Ну, налево,– предложил Василь.

– Налево – так налево,– не стал возражать Виктор. – Вперёд!

Через некоторое время лес потихоньку начал редеть. Снова стали различимы вдали синие склоны лесистых гор, так как деревья отступили от края дороги, приоткрывая обзор местности. Остатки облаков, ранее окружавших вершины, постепенно испарились. Становилось совсем жарко. Виктор разделся по пояс и теперь маячил впереди плотной и загорелой фигурой. Пахло травами. Прямо в том месте, куда чуть было не ступил Василь, проползла медно-красная змейка. Воздух вокруг был влажный и жаркий.

– Что-то не видать поляны... По времени, кажется, мы уже прийти должны. Места какие-то странные: то ли знакомые, то ли нет, – обернулся к Василю Виктор. – Вроде, и река рядом, как надо, где-то слева. И впереди, вон там – вроде Синяя гора... А поляны – нашей, где народ табунился – нет... И совсем никого не встретили до сих пор... Странно.

Но они упорно продолжали шагать всё дальше и дальше, и наконец-то пошла какая-то большая длинная поляна, справа от дороги. Впрочем, она давно уже постепенно начала местами зарастать непроходимыми кустами колючего тёрна. С голодухи Василю даже тёрн теперь показался вполне ничего. Впрочем, ягоды высохли на солнце до состояния, напоминавшего изюм.

Вскоре в лесу, между деревьями, показались промежутки более открытых, солнечных мест, и на этих местах действительно были палатки и костёр. Над костром была крыша из клеенки, натянутой на сооруженный из досок каркас. Вокруг костра со всех четырех сторон были встроенные в общий каркас лавочки.

Словом, кто-то явно обосновался здесь серьёзно, не на пару деньков. В то же время, палаток здесь, если приглядеться, для серьёзной стоянки было на удивление мало: две или три... Третья при ближайшем рассмотрении оказалась натянутой на веревку клеенкой с растяжками. Под ней, на каркасе из тонких прутьев, тоже из клеенки, было хитро образовано сооружение, вполне пригодное для ночёвки, с ватным одеялом внутри.

Большой толпы людей, ожидаемых на Поляне, нигде поблизости не было. Лишь один рослый мужик с чёрной бородой и длинными волосами, завязанными в "хвост", лежал, растянувшись во весь рост, на одной из лавочек у костра – и, похоже, дремал.

– Действительно, здесь поляна! Но... Что-то, вроде и та, а вроде и не та,– заключил удивленно Виктор.