Текст книги "Русь эзотерическая(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 13. Николай и дядя Юра.

Возле стола под навесом, неподалеку от костра, осталась только Матушка Мария. Она быстренько сгоняла в палатку и достала из сумки довольно приличный кусок колбасы. Остаток того, что она брала с собой в дорогу. Матушка Мария знала, что на Поляне все сплошь вегетарианцы и нужно «держать марку», но так вдруг захотелось колбаски... И она быстренько нарезала кружками колбасу, приготовила и хлебушек...

В это время на повороте дороги, идущей по краю Поляны, показался и направился сюда, к столу, рослый бородатый парень в синем спортивном костюме.

– Добрый день! А я решил вот заглянуть – спросить, как дела у вас, на Большой Поляне, – улыбнувшись, сказал он.

– Здравствуй! – ответила Матушка Мария, сам – кто такой будешь? Где нынче стоишь? Как сюда попал?

– Не помните меня? Я – Николай. В прошлые годы здесь в Магнитах участвовал. Стою далеко в лесу, по дороге на море.

– Близ Грушевой?

– Ага! Я в посёлок ходил, за продуктами, – Николай повёл затекшим плечом, приподняв на минуту довольно-таки вместительную, забитую чем-то сумку. – А обратно я всегда возвращаюсь по этой дороге, навещаю ромашковую Поляну. Традиция у меня такая. А затем – ещё и строительный вагончик, что за "Дедушкой". Так дальний отсюда родник называется, с серебряной водой.

– Знаю. Ближний родник – говорят, с живою водой, а тот – с так называемой "мёртвой". Та вода раны заживляет, – кивнула Матушка Мария.

– Ну, и пить её тоже можно. Вкусная. Светлана, из местных, только её и пьет, – добавил Николай. Ну, вот, обойду знакомые места... Иногда и на дольмен ещё схожу, и к Скале...

Ну, а уж потом – сворачиваю к себе. Я стою неподалеку от старого лагеря – знаете, где в другие годы группы стояли? Не слишком далеко от лагуны, да от поляны Грушевой, где Магниты крутили...

– О. да! Сильные там места. Там, неподалёку, тоже есть дольмен. Только он сокрыт, вдалеке от хоженых троп. И не все о нем знают. Сильная там была у нас работа в прошлые годы. Мне именно там многое открылось. К примеру, то, что я, – много жизней тому назад, конечно, – прибыла сюда с Ориона! Я тогда онемела просто, а Владимир Сергеевич дал мне самое первое моё посвящение... Да, было время. И Владимир Сергеевич был не такой хмурый, как сейчас, весь просто светился... Но, говорят вроде, что те места отработаны уже. Так ты там один поселился? – спросила Матушка Мария.

– Так, когда один, когда – люди какие-нибудь присоединяются. Можно сказать, я там своего рода сторож. Место сильное нашел...

– Николай... Погоди, так это, видать, я о тебе слышала! Ах, это же ты здесь целую зиму пережил, в палатке, в лесу? – ахнула Матушка Мария.

– Да, было дело, – подтвердил Николай.

– Ну, несомненно, у каждого здесь своя работа ведётся, на тонком плане. Это – как Учителя распорядятся. И каждому здесь что-то своё открывается, особенное. Вот тебя отделили, видать, от групп. Или чистка происходит какая, или – индивидуальная работа... По-всякому бывает... А что за вагончик строительный? Какая-то новая достопримечательность этих мест? Ничего о нём не слыхала...

– Да нет. Не достопримечательность. Просто, люди там живут хорошие. В смысле, живут постоянно, а не только летом отдыхают да за пчёлами присматривают. Этот вагончик и есть их единственный пока дом. Я с ними зимой и познакомился. В самую пургу у них перекантовался. А зовут их Вера и Александр. У них ещё ребенок малой. А ещё, они здесь храм строят, на ментальном уровне. Создадут его на ментальном, намолят – и, глядишь, возможно, возникнет в будущем и храм настоящий, который объединит людей. Так они говорят, и я верю им, что так и будет. Очень духовные люди. Молитвенной практикой занимаются, – пояснил Николай.

– Я как-то здесь, на Поляне, из отрывков чьих-то разговоров услыхала, что кто-то на ментальном плане здесь строит храм. И те, кто обладает зрением духовным, будто даже могут увидеть этот будущий храм. И, как-то, около грязевого источника мы были, и я стояла в сторонке, и этот храм мне Учителя "показали". Явился он мне. Красивый такой... Весь сверкает! Да, а ты хочешь колбаски, милый? – спросила она вдруг Николая, взглянув на стол и вспомнив про колбасу. – Я её не ем, я же – вегетарианка, конечно, но на всякий случай прихватила в дорогу. Для попутчиков. Ты кушай. Не пропадать же добру.

Николай не отказался и присел за столик. Стал уплетать предложенную колбасу. Матушка Мария выглядела бодрой и счастливой. Светленькая, румяненькая такая бабулька, вся тёпленькая и аккуратненькая.

– Ну, и как тебе здесь? На Поляне? Ты давно попал сюда? – спросила она.

– Да, почитай, что три года я с этими местами связь имею. Не езжу: пешком хожу. Разве что, на попутном грузовике кто подбросит по дороге. Живу неподалеку – в соседнем посёлке, – ответил Николай.

– Так ты – считай, местный. Везёт же тебе! О, как сейчас помню, как я в первый раз сюда приехала. Робела – жутко. Кругом же такие люди! Так много им дано! А я – кто? Постепенно, мне и самой многое раскрываться стало. А также я поняла, что все кругом – пускай, продвинутые и тому подобное, но всё же – такие же люди, как и я! И не робей, парень! И всё будет хорошо, – и Матушка Мария слегка подмигнула Николаю.

А немного погодя, она добавила, будто следуя за внутренним ходом своих мыслей:

– Ты смотри, какой кругом интересный мир! Как хорошо сейчас быть молодым... Так много путей последнее время перед русским человеком открывается. Раньше такого не было. Вы, молодые, своего счастья не понимаете. Говорите, что ничего не понятно, куда идти, что делать. Работы, мол, нет. Да сейчас такие большие возможности есть, это раньше их не было. Хочешь в мафию – иди в мафию! Хочешь в торговлю – торговлей занимайся! Книги по эзотерике хочешь почитать – пожалуйста! Сказка, а не жизнь. А по одной эзотерике, к примеру – столько новых книг появилось, целое море. Плыви по нему, куда хочешь! Челленинг, Анастасия, Проффиты... Ты расспрашивай здесь всех побольше, и многое узнаешь. К примеру, тут, говорят, сегодня кто-то из группы Виссариона приехал. И ещё самые разные люди подтягиваются. Виссарион – это новый, современный Христос. Ему многое дано. Знаешь, он такой чистый человек! А главное в наши дни – что? Главное – быть чистым и открытым, и тогда многое будет тебе дано. Вот, например, Владимир Сергеевич... Встречал ты его здесь в прошлые годы?

– Да, припоминаю.

– Он из нашего города. Владимир Сергеевич и в местном хоре поет, и математикой увлекается... Агни-йогу, опять-таки, изучил, и современный её этап – тоже. Всю страну исколесил, в Москве посвящения какие-то принимал... Очень чистый человек. А ведь оно как получается: кто Бога любит, к тому всё и идет. Тому Бог и посылает. Так-то. Надо выходить на контакт с самим Отцом – Творцом, вот что я скажу. К нему обращаться. Он – наш Солнечный Логос! Но, сейчас можно идти даже и ещё дальше, обращаться к самому Абсолюту! Вот время какое. Учителя – это что? Так... Они ведь сейчас только с группами работают, на всех желающих их уже не хватает. Здесь, на Поляне, мы Учителей задействуем. А вот разъедемся по домам – только к Отцу-Творцу, только к нему обращайся. Скоро будет Переход... Не забывай об этом никогда! И каждому будет дано по его способности вместить. Постарайся же вместить в себя как можно больше: Отца-Творца, Космос, Вселенную, Абсолют. Охватить надо своим внутренним взором как можно больше. А какие миры нам показывают, если к Отцу-Творцу обращаться! Нас ведут. Всё для нас открывают. Вот я недавно видела Атлантиду. Мне её немножко показали...

– А как здесь, на Поляне, в этом году как идёт работа? – спросил Николай.

– Замечательно! – отвечала Матушка Мария. – А природа какая здесь красивая! Но нынче, если ты хотел в работе поучаствовать, то тебе надобно было идти на Лысую. Почти все туда ушли, с утра пораньше, затемно ещё. Мне просто не одолеть подъема, вот я здесь и осталась. На дежурстве... Обед будет на мне, это – тоже ответственное поручение. Представляешь, Николай, мне тут недавно высшие силы Атлантиду показали... Город – весь золотой. И колонны... Красота-то какая! Ещё – картины, фрески, статуи... Очень красивый город!

– А был ли там в центре большой храм с бассейном внутри? – неожиданно спросил Николай.

– Да, большой храм я видела... Но – снаружи, внутри мне его не показали.

– А зайти сами внутрь вы не пытались?

Матушка Мария задумалась. С минуту помолчала, потом сказала:

– Нет, я этого не могу. Я вижу только то, что мне показывают. Разве можно иначе?

– Можно, – ответил Николай. – Во всех мирах желательно управлять самому внешними обстоятельствами. А в этом храме в центре зала – большой бассейн. И на невысоком троне сидит человек со скипетром в руке. И вокруг него – люди. Все – кто гулял, кто играл на музыкальных инструментах, кто танцевал... Так и застыли в неподвижных позах. И так останутся, пока не придёт время... А если заглянуть в воды этого бассейна, то увидишь там всё: прошлое, настоящее, будущее... Вот такой храм. Раньше, когда-то, у человека со скипетром в руке на другой, раскрытой, ладони лежало яйцо. Но прилетел ворон, случайно задел руку, и яйцо упало в бассейн. Но, рано или поздно, оно вернётся на свое место... Хороша легенда?.. А вы не видали там ещё и грот, Матушка Мария?

– Видала. Золотой грот... Но мне было в нём, хоть он и золотой, как-то не по себе. Но вылезти из него я не могла. И тогда я сказала: "Я не хочу быть здесь!" – и тут же взлетела! И вылетела наружу. Как оказалось – прямо к яркому свету...

– Ещё бы вам было там, в этом гроте, хорошо. Хотя, некоторые начинают ещё и стенки грота рассматривать, пытаться отбить кусочек... Или – вглубь продвигаться... Замечательный такой, казалось бы, гротик...

– А ты знаешь, что это?

– Это – вход под землю, в преисподнюю. Когда-то материки наши располагались ближе к экватору. А потом, всё как бы схлопнулось, втянулось в дыру на "верхушке" планеты, и всё как бы стянулось наверх, в северное полушарие. А что-то и совсем провалилось в дыру. В эту самую. Там раньше находился остров или материк. С этим самым "гротом" на нём. Вот так... Поразмыслите на досуге. К примеру, о том, куда делась гора Меру... Так-то.

– Вот это – да! – сказала матушка Мария. – Вход в преисподнюю! Не зря я оттуда устремилась прочь!

– Ну ладно, всего хорошего! Озадачил я вас, – сказал, поднимаясь, Николай. – А Город – это не Атлантида... Это – другой, тонкий план!

* * *

Николай, вернувшийся к костру после похода в посёлок за хлебом, сидел у костра и курил. В округе не было никого, только забегал на минутку что-то взять в своей сумке почему-то надутый как сыч Виктор. На костре мирно грелись два котелка: с чайком и с кашей. От нечего делать Николай пролистывал забытую кем-то из тайком от Евграфия приходящих к нему в гости эзотериков с большой Поляны "Бхагават-Гиту", хотя по опыту знал, что читать на Поляне почти никому и никогда не удавалось. "Бхагават-Гита" была, конечно, в кришнаитском издании, с цветными картинками. И хотя чтение сильно не продвинулось, картинки Николаю весьма понравились. Особенно "Сотворение миров" и "Калки-аватар на белом коне, уничтожающий демонов". Когда Николаю нравилась картинка, он мог созерцать её долгое время, как бы "западая" сознанием в иную реальность.

Незаметно в его чайно-сигаретный быт вторглись голоса. Из-за деревьев показался Василь и человек в штанах и куртке защитного цвета, с большим рюкзаком за плечами. Приблизившись, он свалил на землю рюкзак и достал притороченный к нему сверху большой пакет. Содержимое этого пакета он молча начал выкладывать на лавку. Первым появился из пакета наружу кулёк с помидорами.

– Привет, дядя Юра! Давно не виделись! – обрадовано приветствовал Николай, оторвав взгляд от книги.

– Здравствуй, Никола! – ответил, широко улыбаясь, дядя Юра. – А здесь – пряники и конфеты, последнее прости-прощай из города. Потом – переходим на кашу и грибы, – и он достал ещё пару кульков.

– Ещё здесь – соль, спички и свечи. Но это я, дать, в пакетике на крючок повешу, здесь, под навесом. Мне вот паренёк по дороге встретился, сюда проводил. И нам с ним срочно нужен твой восстановительный чаёк. Готовишь ты его знатно. Хотя, казалось бы, чего проще, чем чай приготовить, дело нехитрое...

– Как раз сейчас чаёк подоспеет, дядя Юра. Кипяток скоро будет, и заварим. Ты пока располагайся.

– А Виктор – здесь? – настороженно спросил Василь.

– Забегал на минутку что-то взять, по-моему, карту-схему здешних мест. И снова убежал куда-то. Наверное, изучает окрестности, дольмены ищет, – ответил Николай.

– А-а..., – протянул Василь. – Пойду, на лагуну схожу, позагораю.

– А чаёк? – спросил дядя Юра.

– Да ладно... Потом.

Дядя Юра скинул обувь, присел на лавку, по-ребячески подогнув под себя ноги. Подмигнул уходящему Василю пронзительными светлыми глазами. Взял кружку с кипятком, в которую Николай только что накидал шалфея и мяты, и откусил пряник.

– Хорошо-то как! – сказал он. – Дать, я насилу добрался. Передохнуть теперь сперва надо, и только потом – палатку ставить. Я от самой жэдешки, почти всю дорогу, пёхом пёр. Приехал на станцию, дошёл до автовокзала – а там сказали, что автобуса сегодня не будет, бензин закончился. Даже завтра утром – неизвестно, пойдет ли что. Ну, я и выдвинулся пешком: чего ждать? На открытую дорогу только вышел – люди добрые остановились, подвезли малёхо, до санатория, на грузовичке. А дальше я снова пешком добирался.

Юра с удовольствием пил чай с большим количеством сахара и улыбался каждой своей приветливой морщинкой в уголках глаз.

Чаёк был действительно "восстановительный", со зверобоем и мятой.

– На Поляне, проходя мимо, я, дать, много людей видал. Понаехало, – продолжал Юра. – Интересно, конечно, дать, что там происходит, но для меня главное – от города отдохнуть, от шума всякого, по горам походить. Потому – я сразу сюда, к тебе, Никола, без остановки.

– Ну – и молодцом! Не забыл Николу! – подмигнул тот ему заговорщически.

– Как ты считаешь, – помолчав немного, спросил Николай, – Правду всем и всегда надо говорить, без исключения – как какие-то из духовных Учителей учат? Или как?

– Я, дать, тебе на этот счет свеженький примерчик приведу, – отвечал дядя Юра. – Был я недавно, у нас в городе, на одной эзотерической сходке. Есть у нас небольшая группа в городе – ну, вместе с нею я когда-то сюда впервые и попал. Люди в ней занимались всем понемногу, и, прослышав о Магнитах, списались с кем-то и решили "крутить " их самостоятельно. Почему говорю – самостоятельно, потому что у группы был руководитель, но он уезжал, вначале куда-то в Москву, потом – на Алтай, и группа была, когда я сам в неё вошёл, совсем без руководителя.

Так вот, вдруг, совсем недавно, этот самый руководитель вернулся. А к настоящему времени всё было довольно благостно: свечи, иконы, молитвы очищающие, в основном православные, перед работой... И всегда незримо, на почетное место, ставят, так сказать, – ну, приглашают заочно присутствовать, – энергетическое тело, или как оно там, земного учителя, чтобы поспособствовал работе... Этого самого, что на Алтай уехал. То есть, Иисуса приглашают поспособствовать, деву Марию, всех Вселенских учителей – и неизменно его, родимого.

Так вот. Возвращается он, значит, откуда ни возьмись. Некоторые, я например, и в глаза его прежде не видели, знаем только, что был здесь такой. Своего рода миф. Все рады безмерно и приглашают-де его в Магнит уже живьём. Стоит он в Магните, я смотрю тишком – лицо у него всё суровее и суровее делается, и совсем твердокаменное стало. Мне, например, заранее стало ясно, что сейчас будет. Ну и дал он им разгону! К этому времени он не просто эзотериком, а, дать, конкретно агни-йогом заделался. Ну, и изрёк, что в совместный Магнит должны становиться только светлые, кристально чистые люди – а иначе вы тут, мол, такого наворотите, что небу жарко станет! И что Рерих, мол, часто употреблял слово "магнит", но совсем не в этом смысле, а в смысле магнита духа, сердец, любви, который притягивает себе подобное. Не в смысле общей работы, тем более, по каким-то американским Проффитам. Это, мол, мы их должны учить, этих американцев, а не они нас, потому что, как предсказано, мир спасется Россией! И всё дальше – в том же духе. В общем, форменный разгон. В заключение он добавил, что, поскольку мы все несовершенные, то лучше бы нам было вместо этой ерунды пойти и сделать простое нужное дело в простом сером дне. Потому что у каждого, образно выражаясь, есть своя немытая посуда на кухне, которая ждёт своего часа. А в этом и состоит наше земное предназначение.

Так вот. Это всё я, дать, к тому веду, что всё сказанное им, быть может, и правда, но это ещё не повод безнаказанно людей опускать. И цена такой правды – грош. Правдой можно вылечить, а можно и убить, если сказать не вовремя. Можно по-разному сказать правду. Без соотнесения с местом и временем, правда – нейтральное магическое оружие. Которое можно употребить по-разному, для разной цели, с разным чувством и разным намерением. Или, вообще без цели, а чтобы поболтать. Группа же после выступления агни-йога, о котором я сейчас рассказал, распалась: кто-то присоединился к нему самому, стали вместе Агни-йогу читать, кто-то всё же остался работать в Магнитах, на дому у Матушки Марии, а многие люди совсем растерялись и разбрелись, прекратив любую духовную практику.

– Н-да... Спасибо за рассказ, дядя Юра. Но я, впрочем, хотел задать риторический вопрос и погрузиться в размышления о себе, любимом. Я резал правду-матку тут, на Поляне, с самого начала, как только меня сюда занесло. И о том, что я думаю о методах проведения Магнита Евграфием, в частности, я тоже высказывался. Разве можно так людей загонять? Да ещё без всякой их подготовки: и физической, и эзотерической. Не нравилось мне это. Ни тогда, ни сейчас. Думал Евграфия и всех других руководителей на диалог вызвать. Чтобы работу усовершенствовать, общими усилиями. И что вы думаете? В глаза меня просто проигноряли... А за кулисами Евграфий провел опредёленную работу, и в результате я получил титул "чо-о-рного", был отлучён от магнитов и стал персоной нон грата.

– Кажется, лёгок на помине... Сюда идут, похоже, Евграфий и компания! – заметил дядя Юра.

И – действительно, мимо по грунтовке прошествовал важно Евграфий и его спутники. Они двигались на Лысую. И, к счастью, даже не глянули в сторону костра. Евграфий шествовал гордо, быстро и стремительно. Ему доставляло наслаждение оборачиваться и наблюдать, как за ним, пытаясь не отстать, трюхает полная Надежда, и Эльмира пытается нагнать своего кумира. Сзади них, с большим тяжелым рюкзаком пыхтит Анатолий, а чуть поотстав, плетутся и остальные.

– Как ты думаешь: то, что происходит здесь, на Поляне, то же и по всей России? – неожиданно спросил дядя Юра.

– Что ты имеешь в виду, Юра? Хотя, догадываюсь...Хороший вопрос, и, надо полагать, тоже чисто риторический. Главное – задан вовремя и в лоб, – улыбнулся Николай. – Но я думаю, что на Поляне – некая даже квинтэссенция того, что сейчас происходит. Эзотерическая суть. Осталось только точно определить, а что же, собственно, здесь происходит, а не ограничиваться понятием "дурдом". Есть ведомые, есть руководители. Которые, конечно же, ни в чём не умнее и не лучше ведомых. Покорное повиновение основных масс "учителям", поскольку все растеряны и хотят, чтобы их хоть кто-нибудь научил, что нужно делать. Полная бездарность самих "учителей", имеющих низменные, а не высокие цели. Они желают лишь попользоваться авторитетом и властью на дармовщинку. И порой сами не знают, чем бы занять толпу и какие ещё цели выдвинуть на повестку дня. Чем замаскировать свою бездарность, чтобы остаться у руля и править... Массовики-затейники, словом. Ну, и конечно, астральные бои за власть и раздел территории на сферы влияния, среди самих руководителей, тоже налицо.

– А может быть, тебе, Никола, самому в "Учителя" податься, пока не поздно? А то нас с тобой можно в критиканстве упрекнуть, – хихикнул дядя Юра.

– Имей я руководящую "должность" на Поляне – я был бы ничем не лучше Евграфия, – ответил Николай.

– А если – не на Поляне?

– Ну, а права участия в большой игре большинству людей просто не дано в принципе. Только, " голосуй, а то проиграешь ". Тёплые места обычно уже заняты людьми попроворнее. А значит, с иными жизненными ориентирами, чем у меня.

– А что бы ты хотел делать, Никола?

– Добро... Но, чтобы реально делать добро и помогать людям, нужны определённые средства материального мира: деньги, власть. А чтобы их иметь, нужно быть совсем другим человеком, чем я. Замкнутый круг... Потому лучшее, что "светит" мне, так это действительно, стать лидером сумасшедшей Поляны.

– И ты бы хотел им быть? Ведь ты мог бы научить людей большему, чем Евграфий...

– Вначале, определим, кто такой "лидер Поляны". Под таким лидером, на основе наблюдений, я подразумеваю человека, который ничем от других не отличается. Ни умом, ни нравственностью, ни силой духа. Но делает вид, будто он духовный лидер. Нет, я не хотел бы стать человеком подобных качеств. Иметь незаслуженную власть...

– А если – заслуженную?

– Какой ценой, Юра? Приобретая что-то, мы взамен что-то теряем. К примеру, теряем совесть – и приобретаем деньги, теряем умение сострадать – и становимся начальниками, теряем способность оригинально мыслить и творить – и приобретаем славу лидера. Лидер всегда мыслит шаблонно. Чтобы его поняли толпы. Вдобавок, надо на поддержку этого лидерства постоянно затрачивать силы... В общем, игра не стоит свеч. Да и не пойдёт мне эта морда – или личина? – взамен моего лица.

– То есть, лидер всегда надевает личину?

– Непременно!

– А какую?

– Личину лидера, конечно. Он даже в кустики должен будет ходить, как лидер... И купаться, как лидер...В общем, пусть всё идет, как идёт. Лучше уж я здесь, на Мандале, посижу. Иначе, я просто перестану быть самим собой. Ведь это только кажется, что лидер руководит, независим... Он зависим.

– От кого?

– Прежде всего, от толпы. Он должен поступать ожидаемо. В соответствии с ролью. А ещё, им, лидером, руководят самые различные и неприятные силы. Которые реально правят правящими. Они по самые уши набиты дерьмом, эти интриганы. Не нравится мне подобный расклад, дядя Юра...

– Знал бы ты, о каких вещах и каких силах говоришь, Никола... Страшная всё это сказка. И боюсь, что с печальным концом, – вздохнул тот.

– Знаешь, Юра, я с детства не люблю ни страшные сказки, ни фильмы ужасов. Я люблю, когда сказка заканчивается хорошо. Тут, на Поляне, многие говорят о вещах, которые сами не понимают. Так, ходит байка о преодолении кармы: личной, родовой, кармы страны, планетарной... Так вот, я, как считаю, отчасти в шутку, первые две уже прошёл. Преодолеваю стадию, когда третья меня перестанет колыхать. Так что, пускай у всех у них будет – ну, о-очень большая Поляна... А у меня зато будет маленькая, плохонькая, но – своя. И я буду её потихоньку возделывать. В последнее время я только и хочу, что суверенитета своей Поляны, – спокойно усмехнулся Николай.

После чая дядя Юра поставил палатку, неподалёку от костра. И отправился погулять по окрестностям: к дольмену сходить, к грязевому источнику, к роднику.

Николай снова пробовал было читать – но нет, что-то в этих местах определенно не читалось... И тогда он тоже, как и Василь, отправился купаться и загорать на лагуну.

* * *

Николай перешел поток воды, прыгая по камням, и вскоре оказался на живописном берегу. Василь уже одевался.

– Пойду, залезу на эту скалу, – сказал он Николаю. – И двину к костру. Жрать уже хочется.

– Оттуда вид красивый. Со скалы. Только, в самом конце – круто пойдёт. Осторожно лезь, не сорвись, – посоветовал Николай.

– Ага! – и Василь пошлепал босиком к броду.

Над водой летали черные стрекозы. Огромные плиты перегораживали путь воде, стекающей после них небольшой струйкой. Лагуна была глубокая: с головой. Хотя, в основном, в других местах этой речушки, нигде не было глубже, чем по пояс. Вода казалась голубой, и была прозрачной до самого дна. Очень приятно было окунуться в эту ледяную глубину жарким днем. А затем растянуться на плитах. А можно было и вовсе сразу нырнуть с обрыва, полностью погружаясь в воду...

Солнце уже заходило за деревья, когда Николай возвращался по грунтовке в свою резиденцию. В горах, если жить в низине, темнеет рано. На открытом пространстве возле лагуны было еще совсем светло, но в лесочке было гораздо темнее. А около костра и палаток, под деревьями, уже совсем темно. На той стороне речушки, протекающей здесь в ложбине, резко начиналось подножие крутого горного склона. Он и вовсе уже закрывал солнце.

Николай застал у костра Виктора и Василя. Которые, к его удивлению, довольно мирно ели кашу.

– Нет, я вижу, что ты – не новичок в эзотерике, – говорил Виктор. – И вот что я тебе скажу: в этой жизни ничего не имеет смысла... Кроме поиска смысла, которого нет. Это, впрочем, не моё: прочел где-то. Но, очень верно. Поиск смысла!

Николай улыбнулся, полез в сумку за сигаретами, закурил, присаживаясь на лавку, и сказал:

– Тут меня на Поляне один типчик спросил, что, по моему мнению, более важно сейчас изучать: Проффитов или Анастасию. Тоже поиском смысла чувак занят был. Тогда я ему на это ответил, что всё это – вчерашний день и вода от той воды, в которой варился заячий суп. Он перешёл на шёпот и спросил: может, появилось новое, самое правильное учение? И я знаю новый, так сказать, ключ к тайнам мироздания? Ну, в общем, я ему так же шёпотом говорю: да, мол, знаю! Он весь напрягся, глаза выпучил, ухо подставил...А я ему шепчу, в самое ухо: " Жить своей головой... Вот и весь секрет". Он не понял. Обиделся даже...Никто что-то последнее время этого не понимает. Все Учителей ищут.

– Что ж ты хочешь! Свобода – сложная штука. Многие не знают, что с нею делать, – отозвался Виктор. – А по сути, самый свободный человек – это тот, кто больше всего связан. Правильное действие не оставляет свободы выбора. Но, совершая его, человек свободен... Такой вот парадокс. Да, у него один только выбор, как поступать: по совести. Это менее духовные люди могут колбаситься вправо-влево, заниматься всякой дурью... Внешне кажется, что они свободнее: диапазон шире. То вверх – то вниз. Но, на самом деле, оказывается более свободным тот, кто выбрал узкую и тернистую дорогу. Правильное и целесообразное действие. И выбрал его – свободно... А те, другие, выбора-то никакого и не делали: они просто велись, как ведёт: сегодня водка и девочки, а завтра – высшая математика... Наверное, я путано объясняю, но я просто ощущаю, что самая высокая степень свободы предполагает для человека самый узкий путь, – сказал Виктор.

– Ну да... Вот, например, здесь, на Поляне, многих заносит в разные стороны, – продолжил беседу Николай. – Но это вовсе не признак их ментальной свободы, а только признак растерянности. Сегодня один местный гуру повлиял, назавтра – какая-нибудь матушка на другое место мозги свернула... А ещё, здесь мы можем пронаблюдать хорошую иллюстрацию того, что же собой представляет пресловутая русская соборность. По-моему, это когда все – прыг в один большой котёл... И там варятся. А системе, понятное дело, "русская соборность" эта весьма выгодна. Когда все превращаются в одно очумелое стадо. Тогда останется только одно: "дать установку". Но, впрочем, даже из русского эзотерического котла иногда выходят люди, воистину что-то соображающие и умеющие... Думающие люди. Мне кажется, что на Западе сейчас таких ещё меньше. Только вот и дураков здесь, в России, конечно, больше. Гораздо больше.

– Вот они-то нами и правят. Это чиновничество. Административно-командная система: она-то никуда, с советских времён, не делась, только расширилась и углубилась, – встрял Василь. – Ненавижу эту самую "систему". Из каких мрачных слоёв она выползает всякий раз? Я знаю, для себя лично, только одно средство против неё: всегда действовать нетрадиционно. И не вестись. Система этого – ох, как не любит: непредсказуемости, индивидуальности. Но... Всё равно, у меня такое впечатление, что фортуна поворачивается ко всем нормальным людям задницей.

– Нет, Василь, просто у неё такое лицо, – усмехнулся Николай.

И продолжил:

– А впрочем, действительно всё труднее и труднее становится. Материально прижали: или ты крутишься в системе с совершенно свиным рылом, или полностью из неё выпадаешь, и тебе жить не на что. Опять-таки, ужесточение паспортного режима, невозможность свободного передвижения по стране, если у тебя денег нет. За глотку со всех сторон взяли – и выжимают, выжимают – на всём, где только можно. Да не "излишки" какие-нибудь – а самые натуральные жизненные соки. Наши жизненные соки – это то, что они кушают. А чтобы больше было того, что им питательно, они ещё и страстей нагоняют. Например, какие у нас сейчас "новости"? Там что-то взорвалось, такой-то зарезал свою жену, там-то авария. При этом, будто ничего и нигде не происходит ни в области науки, ни в литературе, ни в живописи... Как "область искусства" нам преподносится разве что то, какие отношения у Пугачевой с Киркоровым и с кем вчера видели какую-нибудь третьесортную певичку... Думаете, что сейчас нет цензуры? А я так не думаю. Только она вывернута наизнанку. Мат – это пожалуйста. Кто его сейчас не печатает? Говорят даже, что это "наш родной язык, что естественно – не безобразно". А на инакомыслие цензура есть. Печатать можно только то, что гладит по шёрстке богатых, не касается никаких социальных и других проблем и носит только чисто развлекательный характер. Только такую литературу пиарят и финансируют...

– Система не любит, когда её гладят против шерсти, – продолжал далее размышлять вслух теперь уже Василь. – Система – штука страшная. А больше всего она не любит людей, у которых ещё остались хоть какие-нибудь мозги. Они ей не нужны, ими слишком сложно управлять. Она стремится перемолоть всё и всех в одно кровавое безликое месиво, стонущее от горя. Я для себя давно так решил: надо контактировать с системой и ей преданными людьми как можно меньше: с конторскими служащими, с властями, с милицией... Всё равно, по какому поводу. Когда я имею дело с работниками системы, просто физически ощущаю, как они с меня просто всю энергию до нуля высасывают. Я стараюсь жить как можно менее "засвечивающей" меня жизнью. Живу не по месту прописки, у родителей, – а то у друзей, то хату снимаю. Занимаюсь тем, что чиню моторы. Частным лицам, разумеется. Перебиваюсь как-то... Система – это, конечно, не какая-то определённая группа людей: это то, что всеми ими управляет, как своими пешками. Это – совсем не люди, а безличная структура. И, тем не менее, выражает свои эмоции она через вполне определённых лиц. Особенно же она не любит, когда человек покидает её ряды, выходит из неё... Пытался я когда-то работать на постоянной официальной работе, и продержаться больше месяца никогда не удавалось: мы с системой явно не в ладу. Я ей не нравлюсь. Мордой, что ли, не вышел? Но уходить я всегда старался сам, без отрицательных эмоций на лице, даже с улыбкой. Только меня жрать по-настоящему начали, а я – фьють! И – до свидания. Как это всем не нравится! Смотрят потом, как на врага народа. Ведь первая цель системы – потрепать людям нервы, достать, измучить, а затем – поработить.