Текст книги "Русь эзотерическая(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Хорошая сказка для маленьких детей! Ещё раз догонят – и ещё раз дадут! – сказала тётя Роза.

– А строптивцы, – покосился на неё Владимир Сергеевич, – скоро своё получат сполна. От светлого воинства. Достанется им за их строптивость! А мир и сейчас устроен справедливо и замечательно, и думать о том, что он может измениться – греховно. Потому что мир создан Богом, а потому – совершенен.

После этих слов, Владимир Сергеевич гордо удалился, демонстративно собирая по дороге тоненькие прутики для костра.

– Эльмира, посмотри потом, пожалуйста, и меня. Что-то с утра горло побаливает. – прервала наступившую после ухода Владимира Сергеевича тишину тётя Роза.

– Да не могу я несколько человек подряд сразу диагностировать. Сил пока не хватает. Утомилась я что-то. Завтра, быть может... Подходи ко мне с утра, я и посмотрю! – предложила Эльмира.

К ним, блаженно улыбаясь, подходил Мишка Возлюбленный, как всегда, весь в белом, и в солнцезащитных очках.

– Друзья! Возлюбленные мои! – сказал он, сияя и широко распахнув руки. – Красота-то вокруг какая! Дух захватывает! Вот, возьму крупы всякой побольше, палатку утеплённую – и приеду сюда снова, уже осенью. И буду жить всю зиму! Только, в город к себе съезжу, дела кой-какие улажу, жене скажу, чтобы присылала мне крупы и сахар, больше мне ничего не надо: квартира, машина, дача – всё пусть за ней остаётся...

– А что, – сказала матушка Мария, – как я слыхала, некоторые высоко духовные люди с прошлой осени здесь на зиму оставались. Николай – он сейчас на другой поляне стоит. Валерий – ну, некоторые из вас его здесь видели... На общем собрании он рассказывал о своей работе с горловым центром, с вишудхой. Это – очень опасная работа, не для каждого, но, практикуя её, сильно продвинуться можно. Он тоже здесь стоял, в горах. Где-то на Свинцовой. С вишудхой работал, информацию принимал...

– Ура! Да здравствует круглогодичное объединение на Поляне! – провозгласил Михаил. – Я – остаюсь! И нас, со временем, будет много! Ура – во имя общей работы!

– Тут Диана недавно, в прошлом году, приняла информацию, что здесь будет большой духовный центр, – отозвалась Матушка Мария. – Всё, как полагается: красивые здания, библиотека. Зал для медитаций, конференций. Храм, конечно. Не прямо сейчас всё это будет, понятное дело. Но уже начали идти сильные, преобразующие энергии. Местные скоро перестанут выдерживать их и начнут потихоньку уезжать. А прибывать, поселяться здесь начнут совсем другие люди. Только, я думаю, что среди нас, приезжающих на время или на постоянное жительство, будут вести отбор. Высшие силы. И не все мы сюда попадём. Впрочем, как и в шестую расу. А Переход будет очень скоро.

– Возлюбленные мои! – закричал Мишка, – Ура! Давайте, я вас всех обниму! Да здравствует новая, шестая раса! Да здравствует Переход! Ура!

Глава 16 . Дежурные по костру.

Наталья и Сергей остались у костра за дежурных. Варили кашу. Потому, шестичасовой, покаянный, Магнит случился без их участия... Удружила им хитрая Матушка Мария!

И совершившие омовение, и вернувшиеся с Лысой, и только что приехавшие – все выстроились в центре Поляны в огромный круг. Вёл Магнит Евграфий. А веления читала некая Диана, экстрасенс и контактер.

Но вот, Магнит закончился.

Теперь большинство эзотериков ужинало. Только Евграфий и вся контактёрская элита ушли куда-то на Шамбалу.

Собравшиеся за столом накладывали в тарелки только что сваренную Натальей и Сергеем кашу, разговаривали потихоньку.

Со стороны грунтовой дороги, идущей по краю Поляны, показался новый человек. Он подошел к костру и громко со всеми поздоровался. Этот человек казался весьма странным здесь, в этом месте и в это время. Одет незнакомец был вовсе не по-походному: в тёмно-коричневый костюм, голубую рубашку с галстуком и жмущие узкие туфли. Причем, эти туфли были одеты прямо на босу ногу. В руках, будто специально для завершения образа, незнакомец держал довольно объемный коричневый портфель. И опирался на тонкую тросточку.

На вид его возраст определить было довольно трудно. Можно было предположить, что выглядел этот человек несколько старше своих лет. Он был сильно худ, и слегка как-то скрючен – как человек, в детстве перенесший в лёгкой форме ДЦП. Вдобавок, чем-то неуловимым, быть может, своей походкой – а передвигался он осторожно, вкрадчиво, и как-то немного боком, – этот человек напоминал угрюмого паука.

Но его крупные карие глаза с острым, пронзительным и настороженным взглядом придавали ему вид очень умного человека. Человека, при всём остальном, весьма занятного, привлекающего внимание. Впечатление от карих глаз только усиливали тонкий и чуть заостренный нос, тёмные, довольно длинные и курчавые, волосы и тонкие, сложенные в ехидную улыбку, губы.

Подойдя поближе, незнакомец выждал паузу, пока все не замолчали и не обратились взорами на него. Затем поздоровался и спросил, кто здесь будет Сан Саныч.

– Сан Саныч отправился с Петром Семёновичем по грибы, – ответила тётя Роза, осведомленная в этом вопросе.

– Да вы не стесняйтесь, присаживайтесь! – предложила интеллигентная тихая женщина Нина, высокая, с короткой стрижкой и туманными голубыми глазами.

Тётя Роза, сидевшая на лавочке за столом с краю, слегка подвинулась, поправляя халат и освобождая новому здесь человеку место.

– Рассказывайте, кто вы, откуда, – предложила она, когда вновь пришедший присел. Но не рядом, а почти напротив неё, с трудом протиснувшись на лавочке между Зоей и Ниной. Последняя почему-то сразу же вскочила и пересела подальше, будто испугавшись.

– Я – контактёр. Из Краснодара. Меня зовут Ерофей, – отрекомендовался тот.

Кто-то наложил Ерофею каши и подал несколько кусочков хлеба.

– Устали, наверное, с дороги? – спросила бабушка Валентина.

– Да, устал. Пришлось от электрички пешком добираться. Спасибо местным – подвезли на грузовике, – угрюмо ответил Ерофей. – А вы хотите узнать, кем вы были в прошлой жизни? – внезапно обратился он к тёте Розе.

– Да-а, – удивленно протянула та, от неожиданности почему-то разведя руки в разные стороны и повернув голову слегка набок.

– Ну, подойдите тогда поближе, дайте мне руку! Мы с вами где-то встречались в прошлых жизнях, – и Ерофей вцепился глазами в тетю Розу. Когда она приблизилась к нему, он судорожно схватил её полную руку, ему протянутую.

– Вы были в Китае, в Харбине... моей женой, а я – богатым китайским торговцем. До замужества вы были гейшей и танцевали для русских в кабаке...

Неожиданно он вскочил, довольно резко, и протянул руки к небу, из одной из них не выпуская трость. Возопил театрально:

– Я был очень нехорошим человеком тогда, в Китае! Я обворовывал простой честный народ! И цепь моих злодеяний уходит далеко, в ещё более ранние жизни! Всё это началось потому, что в давние-давние времена, в Атлантиде, я был адептом зла и хранил ключи всех тайн...

Все слушали, открыв рты, как завороженные, удивительные истории этого невысокого, надолго приковавшего к себе общее внимание, худого человека... С пронзительным, леденящим, гипнотическим взором. С глазами, которые, казалось, горели сейчас внутренним зеленым светом.

А потом странный человек в коричневом костюме, с тросточкой и портфелем, наконец, дождался Сан Саныча. Оказалось, что он был с ним знаком только по переписке в Интернете. Ерофей перемолвился о чем-то с Сан Санычем в сторонке, вдали от посторонних ушей. И после этого, контактёр из Краснодара двинулся дальше, в одиночку. По тёмной уже дороге, в сторону леса, дольмена и далее. Куда-то, на реку Скобидо. Где-то там у него тоже были знакомые по переписке.

Немного погодя, все в лагере засуетились у своих палаток. Кто-то подготавливал себе постель на ночь: потом, в темноте, это будет сделать значительно труднее. Это касалось, конечно, только тех, кого привезли сюда на машине и у кого была эта самая «постель». А кто-то заранее искал фонарик и свечи. Чья-то собака, привезённый с собой из города белый пудель, в общей суете утащила тапочек тёти Розы, и та вылезла из палатки и безнадёжно всплеснула руками. Потом, доскакав на одной ноге до бревна, лежащего неподалёку от костра, тетя Роза уселась на него, совершенно расстроенная. Она не понимала тех людей, которые принципиально ходили здесь исключительно босиком. Говоря о том, как это полезно.

Появился из палатки, уложив там аккуратно вещи и приготовив одеяло перед сном, отдыхавший там немного Владимир Сергеевич. Он сел на камень напротив Натальи и стал глядеть, как она наливает воду из принесенного от ручья Сергеем пятилитрового пластикового баллона в котелок. Когда она повесила котелок на крюк над огнём, чтобы заварить новый чай, он нравоучительно произнёс:

– Человек – это не то, что в него входит, а то, что из него выходит.

Глубокомысленно изрёкши этот пассаж, Владимир Сергеевич поднял вверх указательный палец. Подождал реакции. Но она не последовала. И тогда он, не спеша, удалился.

– Кажется, он что-то важное хотел донести. Наверное, то, что все мы – дерьмо. Но так тонко... Так по-французски, – не выдержала, не оставив фразу без своего комментария, Наталья.

Тётя Роза хихикнула. Вскоре кто-то принес ей найденный в кустах тапок, и она удалилась.

У костра остались только Наталья и Сергей. Они ждали, когда закипит вода, чтобы заварить чай. В это время к ним подошла пожилая худенькая женщина в белом платочке и с печальными умными глазами глубокого синего цвета. Она вела за руку мальчика лет семи.

– Можно, мы здесь, на бревне, около костра посидим? – спросила она. – А то, сейчас около палаток – так шумно. Да и мешаем мы всем, не одни же в палатке живём. Лучше бы, посидеть здесь пока, чтобы под ногами не путаться.

– Конечно, можно, – сказала Наталья.

– Бабушка, я пока на полянке поиграю, – сказал мальчик. – Можно?

– Что, не сидится? Ну, пойди, побегай немножко, ладно! – разрешила та.

Мальчик сразу убежал.

– Когда-то я сюда первый раз приехала, чтобы духовное общение получить. Научиться внутренней работе, – без предисловий, начала их новая собеседница. – А сейчас... Просто потому, что очень мне тяжело. Так получилось, что я одна с внуком управляюсь. Никого у нас больше нет, – она немного помолчала. – И приехала я сюда теперь уже совсем за другим...

– А – зачем тогда? – спросил Сергей.

– Терпению научиться, – ответила женщина. – Бывает, сижу в четырёх стенах, внука жду из школы... Он у меня хороший, только очень буйный, резвый. Многие считают – невоспитанный. Гуляет подолгу во дворе. Выдумщик – страсть какой. Все ребята вокруг него толпами ходят, ждут, какую он ещё игру придумает. И талант большой у него есть – рисовать очень любит. Каждый день что-либо рисует, и хорошо получается... Так вот, сижу я, значит, дома, внука жду. Молитву тихую совершаю. Обед готовлю, рукоделием каким занимаюсь, а, как надо выйти – страшно становится. В магазин сходить, мусор вынести... Выхожу из подъезда – как на пытку иду. Как на казнь: сквозь строй соседей. Они вслед смотрят, шепчутся. Гордячкой кличут. За что? Злобно так смотрят. Выискивают, чем бы зацепить, что бы обидное сказать. Может, я что-то не так делаю, что люди ко мне так плохо относятся? Что-то надо менять в жизни, так я решила. А то и Дениске будет через меня плохо. Не примут и его люди. Я, наконец, почувствовала тревогу и подумала, что в моём поведении что-то болезненное есть. Я уже стала как можно реже в магазин ходить. И мусор выносить только рано-рано утром. Бывает, выглянешь за дверь, прислушаешься – вроде нет никого. И – бегом! Если никого так и не встретится, то бурную радость испытываешь. Но, чаще всего, будто специально подстерегают. Обязательно кто-нибудь тоже высунется. Но, как-то же другие люди, которые тоже любят уединение, живут? И я поняла, что мне не просто нужно что-то менять, но менять резко, немедленно, безоговорочно. А потому, собралась, взяла Дениску – и вот мы здесь, на Поляне. Мы раньше всех сюда приехали. Одновременно с Сан Санычем. И вот, только потом поняла, зачем я здесь... Когда народ понаехал. Терпению мне надо научиться, терпению...

– Да, для этого здесь – хорошая школа, – улыбнулась Наталья.

– Только вы здесь не всех слушайте. Особенно, когда дают советы, как воспитывать внука, – заметил Сергей.

– Да это я знаю, – ответила бабулька. – Худо-бедно, но научилась я на старости лет немного в людях разбираться. Многих насквозь вижу. Но, молитву в душе творю – и улыбаюсь всем в ответ. А Дениску в обиду не дам. Ты вот чему лучше меня научи: как медитировать... Не сейчас, а потом, когда-нибудь. Ты ведь, наверное, умеешь, – вдруг попросила она Сергея.

– Уметь-то немного умею... Востоком увлекался, какую-то связь внутреннюю со всем этим чувствую. Но, вот чтобы кого-нибудь научить... Не могу, наверное. Да и вы, скорее всего, о медитации больше моего знаете, – смутился Сергей.

– Может, и знаю. Но ведь истинность чувств своих чувствами других людей всяк проверять должен. Иначе можно впасть в прелесть всякую. Мне надо знать, на верном ли я пути. А вы, я вижу, люди искренние, честные. Поделиться с вами хочется своим, задушевным.

– Ну, что ж... Может, нас ещё когда-нибудь сведет судьба, и выйдет этот разговор, про медитацию, – улыбнулся Сергей.

– Ну, а пока я, пожалуй, пойду. Поищу внука. Мы с ним каждый вечер обязательно у реки немного сидим: умоемся, а потом размышляем, созерцаем, молитву совершаем... А вернемся – пора будет уже и спать. Так у нас повелось...

И она ушла потихоньку.

– Святая простота, – произнес Сергей.

– Нет, просто святая бабулька. Хотела бы и я на старости лет быть такой бабулькой. Тихой и кроткой. Но очень выносливой. Держать за руку внука или внучку... Идти... где-то в горах, в лесу, к речке. Умываться при закате солнца. И чтоб – знаешь? – так, как иногда бывает... Будто никогда-никогда – именно это – не повторится... Никогда...И капельки воды стекают по детским щекам...

Глава 17. Большая Поляна и Гера.

В лагере у костра сидели только Наталья и Сергей. Было тихо. Только стрекотали цикады. Наступила ночь. Сергей накинул на плечи Наталье свою джинсовую рубашку, чтобы та не простыла, а сам остался только в белой майке с надписью «Альбена», подаренной ему другом. Он рассказывал ей про крестоносцев и бедуинов, про древних греков и Александра Македонского. Горел костер. Наталья смотрела в его пламя.

Неожиданно из ближней к костру палатки вылезла слегка помятая тётя Роза и направилась к столу.

– Не спится, – посетовала она.

Потом тётя Роза шумно пила там чай со сладкими конфетами, постоянно роняя ложку.

– Всё равно, плохо мне без курева... Хотела я похудеть и курить бросить, а мне подруга Люська, в эзотерике продвинутая, и присоветовала на Поляну ехать. Сказала, что здесь я легко курить брошу. Но, тяжко мне... Но, действительно, если даже здесь не брошу, то нигде не брошу, – беседуя тихо, будто сама с собою, резюмировала она.

Временами стал налетать лёгкий, но пронизывающий ветер. Вдали прогремел гром.

Вскоре тихо подошли и сели за деревянный стол на лавочки Арей, Андрей и Володя. Было заметно, что с последним Андрей наверняка провёл незаметную работу. Володя сейчас был тих и кроток.

Пока они пили чай, тётя Роза притихла. Сергей и Наталья, подбросив в костер еще сухих веток, подсели к столу и тоже налили себе чаю.

Внезапно со стороны дороги от дальнего родника раздались шаги и голоса, и, привлеченные огнём костра, показались два незнакомых человека.

Один из них, одетый в плотную непромокаемую одежду и высокие тёплые ботинки со шнуровкой, выглядел как настоящий лесной человек. За спиной у него был большой станковый рюкзак.

– Здравствуйте! Скажите, мы правильно к посёлку идём? – спросил он.

– В общем-то, вы почти пришли. До поселка – рукой подать. Только, если у вас там нет друзей или родственников, а надо садиться на автобус или попутку, чтобы дальше ехать, то оставайтесь лучше здесь, переночуете, время позднее. Попутки уже не поймаете, а ночевать здесь – всё же лучше, чем на обочине, под лай собак, – посоветовал Андрей.

– И то правда. Ну, добрались, значит. Палатку недалече поставим, – проговорил человек с рюкзаком немного с натугой, как будто давно не общался с людьми.

– Подсаживайтесь к нам, чаю выпейте, – предложил Арей. – Как вас зовут?

– Владимир, – ответил тот, присаживаясь рядом на лавочку.

– А вы, Владимир, давно в этих местах? – спросил Андрей.

– Да если подсчитать... С ноября безвылазно просидел. Был в местах, где лес глуше, за водопадами, там лесники стоят. Я неподалёку от них, в пустующем строительном вагончике остановился. Человек один хороший мне там встретился, егерь. Приютил, обогрел. Я бы и сейчас там остался, да нужда заставляет в населённые края податься: деньги заканчиваются. Заработаю немного – и снова на прежнее место подамся. Я свечник. Свечи для одного знакомого батюшки делаю.

Пришедший вместе с Владимиром человек всё ещё стоял поодаль и переминался с ноги на ногу. Он, как ни странно, выглядел вполне по-городскому... Был в джинсах, клетчатой рубашке. Со спортивной сумкой через плечо, в очках и с гитарой, с помощью бельевой веревки прилаженной за плечами. На шее у него болтался старенький фотоаппарат "Зенит".

– А паренёк, что со мной вместе идет – так это я его в лесу подобрал, в глухомани. Заблудился он в здешних местах. И я тоже слегка заплутал. Не зря, видать. Вот вместе и вышли, а то – застрял бы он там на ночь,– Владимир жестом подозвал своего спутника.

Парень в очках, наконец, приблизился и осторожно присел рядом с ним.

– А как вас зовут, и как вы в лесу очутились? – спросила у него тётя Роза.

– Г-гера, – заикаясь, ответил тот.

– Герасим, значит? – уточнила тётя Роза.

– Н-нет, Герман, – возразил Гера. – И н-не люблю, когда меня одноименным г-героем мелодрамы кличут, к-который собачку – т-того... Я бы её не утопил, ч-честно.

– И – какими же ты здесь судьбами? – засмеявшись, спросила тетя Роза.

– А в-вот это – действительно смешная история. М-меня здесь забыли, – отвечал, вяло улыбнувшись, Гера.

– Как – забыли? – удивилась тетя Роза.

– Ну, приятели из б-богатых взяли меня в поездку на море. Как б-барда и всеобщее развлекалово. Проездом остановились здесь, в горах, на речке. Известное дело: выпивка, шашлык... А тут – эзотерики какие-то стояли. Начали им про м-медитацию что-то говорить, про то, что в лесу м-мусорить нельзя, а мясо есть вредно, шлаков много образуется. И в-вообще, это – м-мертвечина. А те в ответ, что медитация – это, н-наверное, когда на пупок смотришь и внушаешь себе, что есть не хочется... Ну, эзотерики-то и рассердились. И ввалили им м-ментально по первое число. Высказав всё, что о них думают. А те – чуть не ввалили реально. Уже собрались.

– Что – собрались? – спросила тётя Роза.

– Побить их, конечно, собрались. Да все-таки, п-передумали. Ругнулись, сели в машину, хлопнули дверью – и уехали. А я в это время ходил к речке купаться. От речки это всё и слышал. Х-хорошо, хоть моя сумка и гитара остались в кустах валяться – с собой они их не взяли.

– Вот это – дела! – удивилась тетя Роза. – Так как же вы теперь домой доберётесь? Может, кинем клич, да соберем денег парню на обратную дорогу? Пусть дадут, кто сколько сможет.

– Н-ну что вы, не стоит! – разволновался Гера. – Я ведь не совсем без денег на море-то ехал. Всё в порядке. Теперь всё хорошо будет: вот, к людям вышел. А то – совсем заблудился было в лесу. Я же не знал, куда ближе идти: и от посёлка оттуда далеко было, и от моря. П-пошел я по дороге на море: ещё и н-надеялся, что обо мне вспомнят, вернутся. Д-дорога же вскоре раздвоилась, потом – снова развилка. Приходилось выбирать. И в конце концов оказалось, что иду я не по дороге вовсе, а по п-пересохшему руслу реки... И места пошли совсем нехоженые, дикие, глухие...

– Это он в так называемую Капустную Щель угодил, – заметил Владимир. – Хорошо ещё, что я после перевала тоже туда случайно забрёл.

– А когда я ещё по дороге широкой шел, недалеко от речки, меня лесники стопорнули. Их, причём, было человек десять. Паспорт потребовали показать...Показал. Осмотрел его каждый из них. П-по кругу. И ещё спросили: не шпион ли... Вот я и вчистил п-потом с перепугу, куда ни попадя. С хорошей такой скоростью, – добавил Гера.

– Ну да, если с фотоаппаратом – значит, шпион! – засмеялся Арей.

– А кем вы работаете? – спросила тётя Роза.

– З-знаете, это тоже – смешно, – ответил Гера. – Я вуз когда закончил, р-работал программистом. Ну, а потом... Разруха, нескладуха, ж-жена – ушла, кошка – и та убежала. В х-холодильнике – всегда п-пусто, только т-тараканы обосновались... М-морозоустойчивые. В общем, работаю я сейчас в одной редакции кем-то вроде м-машинистки – не скажешь же, машиниста, это же нечто д-другое? В общем, я тексты на компьютере набираю. Однако, всё это скучно – про жизнь... Давайте я вам лучше песенку спою. Вот, п-пришло в голову, пока по дороге топал...

И Гера снял с плеча болтавшуюся на веревке гитару, слегка настроил её и запел:

Падает на землю луч

Из зелено-синих туч,

Вдаль зовет упрямого дорога...

Если есть на свете лес,

Если есть звенящий ключ -

Значит, что ещё не так

Всё уж плохо...

Есть весёлая струна,

Есть походная страна,

В этой сказочной стране

Есть принцессы...

И – не говори порой,

Что страна, мол, не видна -

Грусть – тоска – печаль, мой друг -

Лишь эксцессы...

Значит, снова нам в поход,

Мы пройдем сквозь чёрный ход,

Не парадный, но такой

Знакомый,

Мы найдём свой дивный лес,

Мы найдём свой лучший брод,

Мы найдём звенящий ключ.

Здесь – мы дома.

Когда Гера пел, он абсолютно не заикался. А спев, отложил гитару и сказал:

– Это я ещё д-до лесников сочинил. Представляете? Иду по дороге – и пою! Смешно!

– Гера! Вы – талантливый и хороший человек. Никогда не смейтесь над собой. Вам это совсем не надо, – в полной тишине прозвучал вкрадчивый голос Андрея. – И вообще: вы сейчас действительно попали в некую волшебную страну. И можете раз и навсегда кардинально изменить свою судьбу. Такая возможность даётся только раз в жизни. И давайте лучше перейдем на сказки, мы ведь в сказочной стране. Первой пусть начнёт Наталья. Расскажи нам, пожалуйста, сказку про курочку Рябу!

– Что это – серьёзно? – спросила Наталья.

– Вполне.

– Ну... Жили-были дед и баба. И была у них курочка Ряба. Однажды она снесла яичко. Золотое, а не простое. Все они его били – не разбили, мышка хвостом махнула – яйцо раскололось, а курица второе снесла, а что? Это – зачем? – спросила Наталья.

Все вокруг уже смеялись.

– Просто, когда человек рассказывает всем известную сказку, то ему это не интересно делать. И он рассказывает её на автомате, стремясь поскорее закончить. И вот в это самое время его душа и вовсе покидает тело и бродит где-то неподалёку... Вот мы и посмотрели, пока ты рассказывала, какая у тебя душа. Она – большая, полная, даже странно, как она умещается в твоём теле. Наверное, тебе надо пополнеть, – засмеялся Андрей.

– Ну вот! Ещё чего! – сказала Наталья.

Андрей встал, немного "продышался" – сделал несколько дыхательных упражнений, и подошёл к Гере. Он стал его "чистить", одновременно выпрямляя позвоночник.

– Ну, а теперь – пусть Гера расскажет свою сказку! – громко скомандовал Андрей, окончив свою работу.

И Гера начал...

– В некотором царстве, в некотором государстве – так, кажется, начинаются все сказки – жила-была, огромная, как все семь миров, синяя птица счастья. Культ которой, охраняемый двумя преданными ей существами, инь и ян, весьма почтенного и неопределенного возраста, позднее был возведен ими в стадию новой религии. Одного из этих существ звали БАБА, что на востоке является титулом весьма просвещённого и умного мужа. А второго звали ДИД– ЛАДО, славянской припевочкой обозначалось, по-видимому, какое-то женское божество, хранительница домашнего очага. Перья у нашей птицы, условно называемой КУРОЙ, отливали чистым золотом... А дальше... Я что-то плохо помню, о чём там. Совсем забыл. А чего вы все смеетесь? Ну, если в общем, то кура жила хорошо. И с высоты наблюдала одним своим недреманным оком за всем мирозданием. И так продолжалось тысячи манвантар. Зло было отделено от добра, как желток от белка. Но вдруг мир изменился. Потому что появилось серое существо, смешавшее оба начала. Яичко, так сказать, разбилось. А наша кура разучилась нести золотые яйца. Только – простые, как в курятнике. Печальная сказка, – закончил Гера.

Сказку он тоже рассказывал, не заикаясь, как не заикался он, когда пел. А к концу сказки все уже просто тряслись от хохота.

Через некоторое время засмеялся и сам Гера.

– Сейчас он нам ничего не сможет рассказать простыми словами, – прокомментировал Андрей. – Даже сказку про белого бычка. А на вопрос о дважды два ответит, что в результате получится периодическая система Менделеева. И перескажет её во всех подробностях, вплоть до удельного веса.

– Ну, до удельного веса – вряд ли, – засомневалась тётя Роза.

– Он сможет, он же – программист, – засмеялся Андрей. И все остальные – тоже.

Из-за кустов со стороны палаток показалась мрачная фигура Анатолия.

– А вы почему не спите? И почему вам так весело? Я сегодня, после похода на Лысую и омовения, работал индивидуально на дольмене. Недавно только вернулся. Поспал немного, но вы разбудили своим смехом. И вообще, вы приехали на Поляну работать или развлекаться? – спросил Анатолий строго.

– А ты нам чего желаешь? Зла или добра? – ответно спросил Андрей.

– Ну... конечно, добра, – растерялся Анатолий.

– Но, если ты хочешь нам добра, то это означает, что ты считаешь, что у нас нет от природы своего добра, и что мы – злые. И нам необходимо чужое добро. Так? – продолжил Андрей.

– Вовсе нет. И в вас есть добро.

– А что ещё, кроме добра, существует в мире? Или – нету в мире ничего, кроме добра? – спросил Андрей.

– В мире, кроме добра, есть зло!

– Значит, в мире есть добро и зло. Нам же чего-то не хватает. Добро в нас есть. Значит, нам не хватает...

– Зла!

– И ты пришел поделиться с нами, пожелать нам...

– Зла! То есть... Нет, конечно. Добра! А, да ну вас. Я совсем запутался, – смутился Анатолий, и пошел к своей палатке, вновь ложиться спать.

– Ну что, друзья, пора нам расходиться. Владимир, а у вас есть палатка? У Геры, я так понимаю, её нет... Впрочем, в любом случае, уже совсем темно, трудно будет вам палатку поставить. Да и не к чему. Идите спать в мою, – предложил Андрей. – У меня трёхместная, а ночует в ней только Арей. А я в спальнике, рядом с палаткой, сплю. Ну, что? Всем – спокойной ночи. Утро вечера мудренее...