Текст книги "Русь эзотерическая(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Манскова Ольга Витальевна
Русь эзотерическая

Русь Эзотерическая

Пойти на поиск себя не трудно... Трудно при этом не заблудиться.

Глава 1. Новичок.

Сергей сюда, на «Поляну», как говаривали все окружающие, подразумевая за этим словом что-то особенное, необычное и сверхъестественное, прибыл ранним утром. Вместе с той частью людей из группы Матушки Марии, которая выехала первой из их города. Отправляясь на поиск захватывающих приключений, он, конечно, совсем не так представлял себе это загадочное место, о котором столь много говорилось на предварительных «семинарах». Он ожидал увидеть группы продвинутых, высоко духовных людей, чуть ли не йогов из Гималаев. По словам Матушки Марии, тут открывались перед людьми великие истины, и многие получали посвящения. Это место было точкой сошествия на землю высших энергий.

Пожалуй, он ожидал от поездки самого большого приключения в своей жизни. Не больше, не меньше.

Сейчас молодого человека потянуло уединиться от остальных. Он сидел прямо на траве, на самом краю обширной поляны, в стороне от ещё не большого, палаточного лагеря. Сергей глядел в безбрежное голубое небо, рассматривал далекие деревья на другом конце этой поляны и пытался медитировать...

Не получалось. На душе у него было смутно. Хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Непривычная волна энергии шуровала вдоль позвоночника. И он стал проделывать спонтанно кувырки и растяжки, пока не утомился и не сел, наконец, в позу лотоса. При этом он иногда производил волнообразные движения позвоночником и чувствовал, как горячие и сильные потоки, будто бы исходящие от земли, наполняли энергией света его голову. Только теперь он, наконец, как бы почувствовал слияние с этой местностью, с природой, будто загадочная "Поляна" всё же приняла его; он перестал ощущать сильный дискомфорт.

Но окружающий антураж, увы, пока разочаровывал Сергея. Ведь он ехал сюда не просто отдохнуть и погреться на солнышке. Нет, он вырвался в горы, описанные кем-то из группы, как очень высокие. И потому, ему представлялись они, чуть ли не снежные... А тут?

Какой-то маленький населенный пункт, богом забытый... Среди ночи приехав на местный железнодорожный вокзал, их группа села на утренний автобус и высадилась здесь с рассветом. Шли мимо маленьких домишек, вдоль чуть ли не единственной улицы этого посёлка, обычного и ничем не примечательного. Кругом – коровы, свиньи, куры. Потом – грязная грунтовка, лес, комары. Но, впрочем, все это ещё пережить бы можно, как ему казалось по дороге. Ведь скоро – горы, "Поляна"...

Но горы, покрытые лесом и, местами, одичавшими плодовыми деревьями, оказались совсем низкими. Такие альпинисты называют холмами. Да и углубляться в лес пришлось не слишком далеко: "Поляна" была почти что рядом с маленьким посёлком. Быстро выбрали место, поставили палатки. Какие-то другие люди, среди которых были знакомые Матушки Марии, и с которыми она радостно обнялась, уже стояли здесь. Приехали раньше них. Теперь "наши" бегали, бренчали посудой... Прежде всего, конечно, были поставлены на повестку дня распаковывание вещей, костер и каша. "Тоже мне, духовное совершенствование!" – хмыкнул Сергей.

Хотя, он ждал чего-то большего не просто так. Ведь в его жизни, обычно скудной на события, в последнее время стали происходить странные и неожиданные происшествия. До сих пор он, казалось, являлся обыкновенным и вполне добропорядочным гражданином. Интересовался политикой, смотрел на ночь перед сном телевизор. И его биография не отличалась нервным сбоем. Сергей закончил юридический техникум и работал в небольшой частной фирме, занимающейся укладкой асфальта. Помощником юриста. Фирма была не шибко процветающей, но не слыла и бедной.

Но, был у него единственный грех. Отклонение от общепринятой нормы... Явным дефектом в глазах окружающих являлось то, что Сергей чрезмерно увлекался книгами. Читал их всегда и везде при любой возможности, запоем. Хотя, родственники ему не раз намекали, что от книг образуется пыль, и что, если уж он так любит читать, то хоть бы не коллекционировал этот хлам. Достаточно того, что есть компьютер. А почитать можно и с экрана.

Но Сергею нравилось именно шелестеть страницами. Ходить по книжным магазинам, вдыхать их особый запах. Приносить домой новую, отысканную в букинистическом отделе, заинтересовавшую его книгу.

А ещё, и особенно на данном этапе жизни, как он говорил, его "интересовал Восток". Он даже, было дело, увлёкся медитациями, и занимался ими два раза в день, утром и вечером. Но в семье к этому странному увлечению отнеслись жестко. Категорически не принимая возражений и рассматривая его занятия с отвращением, да и на самого Сергея посматривая теперь, как на медитирующую лягушку. Однажды, после того, как мать без стука вошла в его комнату и обнаружила, что сын сидит прямо на полу, и на её присутствие не реагирует и на вопросы не отвечает, воспоследовал бурный и продолжительный скандал. Боясь в дальнейшем таких же грубых и затяжных скандалов, Сергей решил это дело (в смысле, свою медитацию дома) прекратить. Впрочем, этот отказ от самосовершенствования уже не повлиял на изменившееся к нему отношение родственников.

Вдобавок, по прошествии некоторого времени, его друг, работавший сторожем и пономарём в церкви и которого все местные нестандартные люди величали Бильбо за внешнее сходство с хоббитом, "посадил" Сергея ещё и на христианство. С тех пор Сергей стал регулярно посещать все службы по выходным и однажды уже намеревался пойти с утра на исповедь. Но, однажды вечером, он шёл с вечерней службы по центру города. И ему неожиданно попалось на глаза объявление: что-то там о том, что завтра, в воскресенье, все уфологи, экстрасенсы и желающие к ним присоединиться собираются в шесть утра там-то и там-то. Будут новые интересные материалы, гости из Краснодара и тренинг за городом на природе. В общем, будет много вкусного... Это было даже не стандартное распечатанное объявление, а маленький листочек в клетку с надписью от руки. (А Бильбо потом скажет, что это было искушение дьявола. Его проделки!).

А потому, вместо исповеди Сергей ни свет ни заря сорвался на следующее утро к уфологам, выдержав летящие вдогонку попрёки бабушки:

– И куда в такую рань? Что я матери скажу? Да ты бы хоть чаю попил, изверг! Не ешь же совсем ничего!

В результате, Сергей попал в "клуб по эзотерическим интересам", где собирались уфологи, экстрасенсы, агни-йоги и обычные люди, от желающих укрепить своё здоровье до жаждущих просветления. Но главное было не в этом. Главное было в том, что там он встретил... её.

Звали это чудо Натальей. И у Натальи были огромные серые глаза и предельно короткие белые шорты. Она была загорелая и веселая и очень увлекалась агни-йогой, Блаватской, Проффитами, а также хотела обязательно попробовать себя в большом Магните. Так называемые "Магниты" устраивала у себя на дому Матушка Мария, временно замещающая официального лидера группы, который пока уехал на Алтай. Поскольку в его отсутствие группа, заседавшая в местной библиотеке, являлась чем-то похожим на клуб по интересам, то эта юркая и весьма начитанная эзотерикой женщина воспользовалась временем отсутствия основателя этой группы в городе и быстро прорвалась на место лидера. А вместо любимой прежним руководителем Агни Йоги, Матушка Мария теперь гнула свою собственную линию на эзотерических сходках. Получая рассылки от своих иногородних знакомых, она вслух читала Проффитов и их "Веления", а также "крутила" вместе со всеми желающими у себя на дому небольшие Магниты. При этом люди вставали в круг или выстраивались в определенной последовательности, проводили совместную визуализацию и читали молитвы. Как говорилось, "шли энергии". Некоторые их ощущали, некоторые – нет, но многие начинали испытывать необычные ощущения или же "видеть" внутренним взором предметы, геометрические фигуры, лица и существ. Или, хотя бы точку света над головой. Теперь Матушка Мария часто устраивала встречи не только в библиотеке, но и на природе и у себя на дому. Она давала желающим литературу, рассказывала об устройстве Вселенной – а говорить она могла часами, – и была, так сказать, маститым "контактёром", обучающим других. А потом, когда некая общность "магнитчиков" у неё получилась, Матушка Мария предложила всем желающим поехать сюда, "на Поляну". Предложение ей самой пришло, как она сказала, " из других городов".

И когда Наталья, глядя на Сергея своими огромными серыми глазами, спросила: "Ну, что? Я еду. А ты?" – то Сергей долго не раздумывал, а тут же решился на эту поездку.

Как ни странно, проблем с получением отпуска не было: шеф сразу же подписал его заявление. А с родственниками... Впрочем, с ними – одной проблемой больше, одной меньше...

Он оставил им записку на кухонном столе, уходя, будто бы, на работу. Очень короткую: "Не волнуйтесь. Я уехал в горы. Приеду до окончания отпуска. Сергей".

Но он, конечно, отдавал себе отчет в том, что по приезду из него непременно приготовят большую фаршированную котлету. В человеческий рост.

Ни о какой надлежащей экипировке для поездок в горы, дальнего похода, разумеется, не могло быть и речи. На Сергее были лакированные итальянские туфли, в которых он ходил на работу, новые, не потертые, джинсы, джинсовая же рубашка и металлический пацифик. Других вещей он с собой не взял. Только, захватил дома какую-то подвернувшуюся под руки сумку, валявшуюся в старом шкафу. "А ля старый дедушкин портфель", как прокомментировала Наталья. Эта сумка имела жутко неудобную, пластмассовую жесткую ручку. И потому, когда они с Натальей загрузили в неё наспех купленные в магазине полиэтиленовые "мешки" с крупой и банки с консервами – то есть, запаслись провизией, то Сергей испытал адскую боль, неся эту сумку, и тут же растер руки до кровавых мозолей. Ну... Да. Его и дома всегда упрекали за его слишком нежные для мужчины руки и пальцы, "как у пианиста". "И в кого ты у меня такой? Мужик должен быть мужиком!" – с упреком, часто повторяла мать.

К своим неожиданным происшествиям Сергей отнёс бы и ещё одно. За несколько дней до уезда, на вокзале, он просматривал расписание поездов. И – вот неожиданность! – повстречал прямо возле билетной кассы своего старого друга, Василя, которого не видал очень давно. Когда-то Василь познакомил его с книгами Карлоса Кастанеды, за что Сергей был ему благодарен. Познакомились они с ним тоже на неких "семинарах", но совсем не похожих на посиделки в библиотеке. Они проводились на городском стадионе. На этих семинарах люди пытались выйти за грань своих обычных возможностей. Например, ходить по бревну с завязанными глазами.

Некоторое время Василь, относясь к Сергею покровительственно, учил его "крутить пассы" по Кастанеде. Но позже уехал было в Москву, вроде как насовсем, и пропал. Их общение также прервалось. Василь не контачил ни с кем по интернету. И вдруг – и именно сейчас – такая встреча! Обрадованный Сергей высоко подпрыгнул и проорал дежурный привет. Но долго разговаривать не пришлось: Василь уже спешил к подъезжавшей электричке. Здесь он просто гостил у бабушки, и уже уезжал. Жил теперь в Ростове.

– Как-нибудь зайду, я здесь часто бываю, – бросил Василь Сергею. – Обретаешься там же? Ну, звони!– и скинул ему номер своего сотового.

И, как ни странно, он действительно заскочил к Сергею, как и обещал. Дня за два до этой поездки. Правда, не поговорили они тогда толком, потому что неожиданно в то же самое время пришел в гости и некий Виктор, новый знакомый Сергея по новому эзотерическому тусняку.

Виктор бывал на их сходках в библиотеке редко. И, казалось, с каким-то своим собственным скрытым интересом постороннего наблюдателя. Большею частью он занимал диван, стоящий у стены в стороне от общего стола. Он располагался на этом диване с вызовом, полулежа, и скептически наблюдал за происходящим. Бывал он чаще у Матушки Марии, на целые часы заводя её на бесконечные эзотерические споры, напоминающие споры древних схоластов.

Адрес Сергея Виктор попросил у кого-то из группы. Он собирался зайти, зная, что Сергей тоже едет на Поляну, и собираясь подробно обсудить с ним детали сбора и место встречи перед будущей поездкой. Хотя, он сам уже неоднократно бывал на Поляне, знал туда дорогу, но, тем не менее, заранее искал вероятных попутчиков, и теоретически предпочитал ехать в компании. Он был пока не уверен, удастся ли ему в этом году вырваться из города: были личные проблемы. К Матушке Марии в день подробного обсуждения будущей поездки он также не смог попасть.

В результате прихода Виктора, Сергею пришлось стать молчаливым свидетелем неожиданной словесной баталии, одной из тех, какие любил устраивать Виктор, буквально, что называется, на ровном месте. Он умудрился сцепиться с Василём, ему ещё совсем не знакомым, на тему о том, существует ли объективная истина.

А сейчас, когда Сергей сидел на краю поляны, он неожиданно вспомнил и Василя, и Виктора. О Василе он подумал, что, однозначно, появление этого парня в его жизни всегда сулило ему новые приключения. На этот раз, эта встреча тоже была не так уж случайна. Скорее всего, она предвещала большие перемены и бурные события.

Вспомнив старого друга, Сергей с сожалением подумал, что тому, видать, не удалось выбраться сюда, хотя Василь и заинтересовался Поляной и Магнитами, и даже изъявил желание присоединиться, если успеет. "Видать, не выбрался Василь – "не случилось", да и кто знает, чем он сейчас занят. Но – не важно, в городе мы потом всё равно обязательно созвонимся, обязательно ещё встретимся", – размышлял Сергей. – Подумать только, вдруг... События – они нарастают, как снежный ком. Им только стоит начаться – и понеслось! Так много за последние дни всего и сразу..."

Глава 2. Андрей.

Человек неопределенного возраста, с белой шелковистой бородой и курчавыми, длинными волосами, вылез из спальника, потянулся, вдохнул свежий, чистый лесной воздух. Расправив грудь, сделал несколько легких пассов. Над поляной, что просвечивалась между листвой деревьев, клубился густой белёсый туман. В лесу, под нависающими низко ветвями, было темно и тихо, и только-только начинали просыпаться первые птицы. Босиком, ощущая холодную влагу росы, Андрей легкими шагами неспешно подошел к потухшему костру. Зябко поежился.

Никто из тех, кто уже был "на Поляне" здесь вместе с Андреем, не мог бы сказать, к какой он группе принадлежит и по чьему приглашению приехал. Не похож был он, однако, и на новичка, и, тем более, на случайного туриста, который из интереса прибился к лагерю эзотериков. Впрочем, вопросов здесь тоже никому не задавали. Остановился на Поляне и живет здесь... Некий субъект.

Вокруг костра теснилось пока лишь несколько палаток. Их хозяева, похоже, будучи праведниками, ещё предавались лёгким и приятным снам.

Вскоре, конечно, первым встанет сам "Эс Эс". Сан Саныч... Ведущий группы из Краснодара.

Скорее всего, он неспешно разогреет крепкий утренний чай, добавит в заварку мелиссу и перечную мяту, сорванные здесь, неподалёку. И потянется по лесу легкий сизый дымок костра, смешанный с запахом свежего чая. И потому, уже сейчас решив "пособить" Сан Санычу, Андрей заранее натаскал охапку сухих веток и сложил её около потухшего за ночь костра.

Его самого, не смотря на ранний час, уже манила к себе река. Горная, прохладная, стремительная, поначалу обжигающая своим холодом. Такое купание бодрит, а после него по телу разливается приятная теплота... Андрей знал неподалёку довольно глубокую лагуну с очень чистой, прозрачной до самого дна, водой.

Захватив в палатке свою вездесущую холщовую сумку с длинной ручкой, повесив её через плечо, он стал быстро спускаться вниз, прямо по крутому склону. А затем, перейдя по бездорожью негустой, небольшой пролесок, он добрался до заросшего высокой, местами колючей, травой пространства и по нему вышел на грунтовую дорогу. Слегка пригладив непослушные волнистые волосы, доходящие до плеч, и шёлковистую длинную светлую бороду, он бодро, быстрыми бесшумными шагами, устремился вперёд.

Андрей пересек грунтовку и, вновь по лесочку, вскоре вышел к знакомому, облюбованному им, месту на реке. Тут он сразу разделся и, зайдя в лагуну, сразу шумно нырнул в ледяную воду. И купался довольно долго. А потом ещё дольше сидел и смотрел, как восходит солнце.

С этого места на берегу открывалась широкая панорама: спускающаяся ниже по камням-терраскам речка, деревянный мостик через неё, близ посёлка, следом за ним – первые дома. А вдали, за лесом, что был в низине, синели горы.

Андрей сидел на берегу небольшой реки, и вода уносила по течению мысли куда-то вдаль, погружая сознание в далёкие, ушедшие образы...

Когда-то он был поэтом. Нет, он никогда не публиковал своих стихов. Он ведь не работал поэтом – нет такой профессии. Он им просто был. И, как все поэты, тот, молодой, Андрей мечтал о чем-то недостижимом, далеком и прекрасном. Нет, его абсолютно не напрягало то, что материально он не обладал практически ничем. Да и не были тогда еще люди настолько зациклены на материальных соображениях.

Андрей относился к будничной повседневности легко; она не сильно давила его. Он был молод и любил странные, глупые компании. Внешне он казался человеком, не знавшим горя. И, действительно, Андрей с равнодушием встречал сонмы "укусов судьбы", о которых говорил в оригинале Гамлет, недавно прочитанный им тогда в оригинале. А ещё, Андрей имел слишком мало для того, чтобы бояться терять.

Да, он был странным человеком... Предпочитал уже с утра пить чай вприкуску с мыслями, вычитываемыми из книг. Говорил со звёздами по ночам, много размышлял и многое чувствовал. Но Андрей жил в своем собственном, замкнутом мире – и казалось, дышал только им. Этим миром своих иллюзий.

Но полностью изолированных миров не существует. Реальность врывается даже в сны самых скрытных людей, та неприкрытая реальность страшного мира, которая готова разорвать, раскромсать в клочья маленькие и уютные индивидуальные мирки. Поэты обычно бывают особо ранимы и чувствительны. Они порой и затыкают уши, чтобы не слышать обыденной пошлости и блевотной банальной фальшивости общественных стад. Чтобы всегда чётко осознавать и слышать звуки и дыхание иного, внутреннего, мира. Поэты живут, будто люди с ободранной кожей: впитывают, как губки, внутрь себя боль окружающего пространства.

Любой поэт долго не может выносить такое состояние, свою повышенную эмоциональную чувствительность. Потому, рано или поздно, поэты полностью уходят в иной, нереальный, ими созданный мир. Уже почти не соприкасающийся не только с миром пресловутой реальности – но порой и с миром разума. Или же умирают. По нормальным меркам других людей это происходит вроде бы от других причин, и всегда слишком рано. Поэт может либо свихнуться, либо умереть. Но есть и третий путь, весьма болезненный: поэт может полностью переродиться, стать "в лучшем случае" философом или прозаиком. А в худшем... Сердце поэта покрывается грубой коркой, налётом пошлости, а сам человек скатывается в пропасть праздных чувств и грубых развлечений. "Дети индиго"... Странный термин. Такие люди были всегда, если прочитать внимательней биографии поэтов прошедших времён.

Он... умирал. Умирал честно. Маяковский, "такой большой и такой ненужный", должно быть, испытывал это. Испытывал, наверное, и Блок... "Как тяжко мертвецу среди людей живым и страстным притворяться"... Бывают в жизни моменты, когда, чтобы переродиться, необходимо отказаться от всего, даже от самого себя. Большинству это сделать мешает чувство собственной важности, а к смерти толкает боязнь этой самой смерти.

Он ничего не боялся. Он умирал. И был готов к смерти. Сердце разрывалось от боли, грусти и тотального одиночества, голова разламывалась от переживаний былого, сотню раз проносящихся в сознании. И от этого хотелось выть, или вскочить и треснуться головой о стену... Потом и это всё прошло. И долгие месяцы он пролёживал сутками на диване, глядя в потолок и чувствуя, что куда-то в бесконечные миры Вселенной из него вытекают последние силы. Но как раз теперь ему стало по-настоящему всё равно. Низ, самое дно. Всё, наконец, исчерпано. Изжито. И вывернуто наизнанку. Пусто. Никаких воспоминаний, никакой боли. Вот уже совсем нечего отдать из себя этому миру. Полная апатия. Полный нереал. Взгляд уходящей души на безымянное тело, одиноко распластанное на кровати...

Это было давно. Будто бы и не с ним вовсе. Может, единственным спасением было именно то, что он вот так, до беспредела, был безразличен даже самому себе. И Судьбе стало не интересно его убивать.

И потому, он получил второе рождение. Не умирая...

А сейчас, Андрей вновь подошел к реке, набрал полную пригоршню воды. Он несколько раз умылся, вновь ощущая приятную, бодрящую прохладу. И, поднявшись от реки на пригорок, он потянулся, расправил плечи, а потом запел гортанную и плавную шиваистскую мантру. Немного погодя, он взглянул на солнце, которое было уже довольно высоко над горизонтом, и направился обратно. К палаточному лагерю.

Он подумал, что, скорее всего, не зря ему припомнилась такая далекая, совсем забытая, наивная поэтическая молодость. Ей сопутствовали немного странные молодые люди, тусовки, споры, поиск истины... Многие из них, этих людей, действительно "смещали", как говорят сейчас начитавшиеся Кастанеды, "точку сборки", и потому их сборище нередко испытывало весьма странные ощущения, и такие же странные события и явления сопутствовали всему этому. Где это всё теперь? Почему это не происходит со всеми? Хорошие вопросы... Не всё отмерено и взвешено, и не у всего есть цена. У необычных явлений нет смысла, оправдания и объяснений. Но они случаются.

Ещё вдалеке от большой поляны, Андрей почувствовал, что природа и энергетика этих мест в чём-то сильно изменилась. Он смутно уловил неприятное напряжение, разлитое в воздухе. А, подойдя поближе, Андрей отчётливо услышал шум, отдалённый гул голосов. Людские голоса раздавались с тех сторон окружавшего поляну леса, что ещё недавно, до рассвета, не были заняты людскими стоянками и палатками. Это означало, что ряды эзотериков стремительно пополнялись. Да и прямо сейчас, ещё и ещё, сюда прибывали новые люди.

Что-то здесь, похоже, тоже должно было произойти. Не могло быть иначе. Атмосфера нагнеталась, и, должно быть, неизбежны конфликты и странные взаимодействия между собой не совсем обычных людей.

"Ну вот, теперь и официальное открытие сходки во имя спасения человечества не за горами"– мысленно усмехнулся Андрей. Впрочем, он ожидал именно этого.

Приблизившись к костру, Андрей сразу заметил и здесь "новизну": теперь на широкой, полого спускающейся вниз, толстой ветви дерева, была закреплена суровая толстая верёвка. На ней висел огромный колокол. "Именно он, вероятно, будет в дальнейшем возвещать всеобщие эзотерические сборы", – догадался он.

Андрей стал в стороне от костра, но всё же на виду у многих. Чувствуя, что за ним наблюдают, он демонстративно достал из своей холщовой сумки слегка мятый пряник. Перекрестил его три раза, прочёл шёпотом защитную молитву и начал есть, откусывая по маленькому кусочку. Съел его, так сказать, для подкрепления бодрости духа.

Пряник был не простой. Им его угостил хороший человек. С ним он вчера встретился по дороге в местный магазинчик. Он шел туда за хлебом: в посёлке был день хлебного привоза. По своему обыкновению, Андрей разговорился со случайным попутчиком. Тот человек оказался местным. Жил здесь, но в другом посёлке, ещё дальше затерянном в горах. Он рассказал Андрею несколько смешных баек про лесников, про заблудившихся в лесу туристов и про здешнее домашнее вино. И он же напоследок угостил Андрея пряниками.

"Интересно, откуда этот "гад в хорошем смысле этого слова", как сказал однажды о совсем другом человеке один из странных моих знакомых, свежие пряники здесь берёт... Хотя, ближайшая пекарня – километрах, эдак, в шестидесяти отсюда? Из праны их ваяет, что ли? Но тогда это просто "праник" какой-то", – подумал сейчас Андрей, задумчиво жуя этот самый "праник".

В лагере тем временем слышалось звяканье кастрюль и мисок у костра, стук ударов камня по колышку чуть в отдалении. Повсюду ставились новые палатки, и также всюду были набросаны кучи рюкзаков и сумок. Люди въезжали массово. Из-под каждого куста в ответ на приветствие Андрея раздавалось всё новое и новое "здравствуйте". Кто-то только расчехлял колышки для растяжек, а кто-то уже складывал внутрь красиво и ровно поставленной палатки одеяла и остальные вещи. Заглянув к себе, в свою палатку, почти по всем сторонам которой теперь обнаружились новые шатры, Андрей не увидел там ночевавшего вместе с ним паренька. Своего недавнего знакомого, пришедшего вместе с ним на эту странную поляну. Того, которого теперь все называли здесь Ареем, с его легкого посыла. Не было парнишки и у костра: по-видимому, недавно проснувшись от шума, он ушел куда-нибудь прогуляться. Андрей и сам решил где-нибудь побродить, пока люди располагаются.

И сразу отправился прочь.

Перейдя поляну, он стал подниматься вверх, в гору. Андрей всё дальше и дальше углублялся в лес и удалялся от поляны. Почти сразу после этого ухода, внезапно и не вовремя, надвинулись тучи, быстро затянувшие всё небо, и начался сильный, проливной дождь.

Андрей, где-то в горах завязнув в мокрой глине и сам мокрый до нитки, собирался было вернуться, но ливень вдруг завершился так же внезапно, как и начался, и снова выглянуло солнце, высветив краски мокрого, посвежевшего леса.

Внезапно он подумал, что вскоре грядущие события затянутся в крепкий и тугой кармический узел. Ожидание стихийных и полностью неконтролируемых событий уже повисло в воздухе. Андрей чувствовал некое нарушение системы пространство-время, заставляющее воспринимать окружающее как нечто немножко нереальное. И такое с ним происходило обычно тогда, когда должны были последовать события, важные не внешними происшествиями, а накалом личных переживаний, повышенным вниманием и внутренней насыщенностью.

Прервав размышления, Андрей остановился перед одним из многочисленных притоков небольшой речушки с неизвестным ему именем. Поток воды был бурным и мутным после дождя, и дна не было видно. Андрей, сперва прощупывая дно ногой и ступая осторожно, перебрался на другую сторону. Всё равно, терять теперь было нечего: вся одежда промокла под дождём.

Пожалуй, ему пригодился бы сейчас посох из лещины.

Чтобы не нанести урон лесу, посох надо было вырезать из уже отмершей, но ещё прочной ветви. Следовательно, чтобы найти такую ветвь, следовало порядком поблуждать по лесу. И Андрей пошёл, то поднимаясь в гору, то следуя пересохшему руслу реки, то вброд переходя небольшие потоки... Туда, куда его "вело" – рукою леса или судьбы.

А нашёл он свой посох прямо на грунтовой лесной дороге. Новенький, блестящий, как отполированный. Он лежал неподалёку от выступающих наружу корней у самого основания крепкого, не обхватить и втроём, высокого дуба с раскидистой узорчатой кроной. Этот старый, мощный дуб был, будто из сказки про лукоморье.

Могло показаться, что кто-то специально для него приготовил и положил сюда разыскиваемый им и нужный ему сейчас посох. И находка показалась ему не случайной, знаковой. "Будущему хозяину дома Господь посылает топор, счастливым – подкову на счастье, а странствующему путнику – посох",– пробормотал он вслух внезапно родившуюся в голове фразу.

Затем трижды перекрестил посох и поднял его с земли. Присел под дубом, на быстро высохшую после дождя траву. Да и был ли в этом месте дождь? Или же, он прошел над горами, изливаясь над одним местом, но не задевая других?

Так или иначе, сидя на сухой траве, Андрей вынул из холщовой походной сумки кусок холстины, нитки и иголку, и быстро сшил простой длинный и узкий чехол. В его отверстие он, наметав по краю холстину крупными стежками, вставил средней толщины верёвку. Затем Андрей зачем-то зачехлил посох и понёс его, надев верёвку нового чехла себе на плечо. Он знал, что вскоре этот посох ему пригодится. И не просто для того, чтобы форсировать мутные ручьи, измеряя их глубину. Посох – инструмент загадочный и даже таинственный. Хороший мастер, владеющий посохом, многое им сотворить может...

И возвращался он совсем другой дорогой, описав большой круг по лесу.