Текст книги "Моя. Чужая. Беременная (СИ)"
Автор книги: Ольга Висмут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 27
1. МАКС
Завозят его далеко, но мобильный интернет там отлично ловит. Камера в зеркале заднего вида демонстрирует мне перепуганное багровое лицо этой сволочи. Я подаю знак:
– Вытаскивайте его. Дым, включи телефон, хочу все видеть.
Охранник довольно скалит зубы. Пока Ренат и Данила вытаскивают Камушкина, Дым включает видеосвязь на телефоне.
Камушкина бросают на охапку гнилых листьев. Он встает на колени и испуганно озирается. Его освобождают от кляпа.
– Дайте ему лопату, – говорю так, чтобы он слышал.
Мужик вздрагивает.
– Лопату? Какую лопату? Зачем?
– Могилу будешь себе копать, – ржет Ренат.
Он не может простить, что этот хмырь сорвал у Аси браслет на его смене.
– Ребят, да вы что, да как так…
Испуганный и растерянный Камушкин в ужасе смотрит, как к нему приближается Данила, держа в одной руке армейский нож, а в другой – складную саперную лопатку. Вадим всегда возит ее в багажнике на всякий случай.
Губы Камушкина трясутся. Он едва не падает в обморок, когда нож оказывается рядом с ним. Но Данила всего лишь разрезает жгут, которым связали руки этому ублюдку. А потом вручает ему лопату:
– Копай. Будешь хорошим мальчиком, убьем быстро и безболезненно, – он демонстративно проводит пальцем по лезвию ножа. – Будешь создавать нам проблемы – я лично живьем с тебя шкуру сниму. Меня дед учил с оленей шкуру снимать. Давно хочу проверить, человека так же легко освежевать или сложнее?
От его слов Камушкин внезапно бледнеет и начинает валиться набок.
– Эй, – Данила хлопает его по щеке, – лопату взял!
Дым стоит в трех шагах и снимает, едва сдерживая смех. А я наслаждаюсь затравленным, перепуганным видом подонка.
Вот он трясущимися руками втыкает лопату в землю. Оглядывается на парней, будто не веря, что все это происходит с ним и в действительности.
– Шевелись, – подгоняет Ренат. – Меня беременная жена дома ждет.
Лицо Камушкина внезапно меняется. Он бросает лопату и падает на колени:
– И у меня жена! Беременная! Парни, умоляю! Не убивайте! Я детишек своих увидеть хочу!
– Что-то поздно ты о них вспомнил, – цежу, едва сдерживая желание швырнуть ноутбук и разбить об стену. – Но так и быть, ради Аси я тебя пощажу. Если прямо сейчас на камеру расскажешь о своих махинациях. Жизнь в обмен на чистосердечное признание.
Нет, мне не хочется щадить эту сволочь. Была б моя воля, убил бы собственными руками. Но неохота мараться. Эта мразь не стоит таких усилий.
Захлебываясь словами, Камушкин рассказывает все, начиная момента основания “Стройхауса”. А я слушаю его и понимаю, что он давно все спланировал. Ему не нужна была Ася. Ему нужен был козел отпущения. И он нашел его в лице наивной провинциальной девочки из Незнанска.
– Незнанск? – реагирую запоздало. – Она оттуда? Откуда конкретно?
– Из какого-то села. Буркино, Муркино…
– Буркодьево?
– Д-да… – он смотрит на меня заискивающим взглядом.
– Как ее девичья фамилия?
– С-соколова…
Я откидываюсь на спинку дивана. Закрываю глаза.
Так вот ты кто, моя потеряшка. Настя Соколова из села Буркодьево.
В детстве родители отправляли меня туда на лето к бабушке. Я гонял с пацанами мяч, ходил в лес, лазил по фермерским садами огородам. Помню, как всей бандой совершали набеги на яблони и кукурузу. А еще у одного из ребят, Пашки Соколова, была маленькая сестренка. Вечно чумазая и в одних трусах. Он везде таскал ее за собой.
Однажды мы играли в футбол, а она сидела на краю площадки и ковырялась в песке. Я неудачно передал пас, и мяч попал ей прямо в голову. Малая как сидела, так и повалилась носом в песок. Мы все испугались и бросились к ней, но я добежал первым.
Когда она открыла глаза, я в них утонул. Они у нее были сине-зеленые, как море, и такие же глубокие.
Бабка дома отходила меня тряпкой за то, что едва не убил ребенка. Запретила играть в футбол. А вечером за ухо потащила к Соколовым просить прощения. Заставила по пути нарвать ромашек зачем-то.
И вот стою я как дурак с этими ромашками у них под калиткой, шмыгаю носом. Из кустов парни ржут. А тут из дома выходит ее мать с ней за руку...
Вот почему Ася показалась мне знакомой в нашу первую встречу.
Тогда ей было пять лет. Мне – двенадцать. Я бы никогда не узнал ее через столько лет, но она очень похожа на мать. Просто копия!
– Босс, – голос Дыма возвращает меня в реальность. – Я все записал, что теперь?
– Записал? – хмурюсь. – Отлично. Пора заканчивать этот спектакль.
Спасибо Льву Аркадьевичу за его криминальный опыт. И мне пригодился.
2. АСЯ
Меня выписывают через два дня. Макс ведет себя очень странно. Подхватывает меня на руки, едва я пытаюсь переступить порог больничной палаты, и так несет до самой машины.
Садится со мной на заднее сиденье. Причем я оказываюсь на его коленях. И всю дорогу дышит мне в шею. Будто надышаться не может.
А меня мучает совесть. Надо бы рассказать, что я все вспомнила. Но как это сделать правильно?
“Привет, Макс, а я все вспомнила. Ты тот самый тощий козел, который меня в детстве мячом по макушке огрел! А через двадцать лет вернулся и едва не задавил своей тачкой!”
Так что ли?
Нет, что-то не то.
Я вздыхаю и ерзаю, пытаясь подобрать правильные слова, пока Макс не начинает ворчать:
– Сиди смирно! Уже все… важное мне оттоптала!
А ведь и правда. Чувствую попой его интересное состояние. Причем в самом буквальном смысле.
– Макс, я… – начинаю виноватым тоном.
– Не сейчас, дома. Нам надо серьезно поговорить.
И вот это “серьезно” пугает меня больше всего. От накатившей тревоги сердце сжимается. Не люблю, когда люди обращаются ко мне с такими словами.
Да, теперь я знаю что люблю и что не люблю. Память вернулась. Я вспомнила в мельчайших подробностях всю свою жизнь и тот вечер, когда сбежала из дома и оказалась под колесами автомобиля Макса Стальнова.
Жора. Мужчина, за которого я вышла замуж. С которым прожила пять лет. От которого жду ребенка. Он обидел меня. Оскорбил. Пытался ударить.
От этих мыслей перехватывает дыхание. Я вспоминаю выпуск новостей, случайно увиденный на второй день моего пребывания в доме Макса.
Теперь понятно, как у бездомной оказалось мое кольцо. Я сама его бросила ей. Но как Георгий мог принять ее за меня?! Или он сделал это нарочно, чтобы полиция прекратила мои поиски?
Здесь что-то нечисто!
И почему меня обвиняют в каких-то махинациях?
Я должна рассказать все Максу и попросить о помощи. Кроме него у меня никого нет. Надеюсь, что он поймет…
* * *
В гостиной нас встречают Татьяна Ивановна, Мира и незнакомая женщина в строгом костюме и круглых очках. Домохозяйка неодобрительно качает головой, увидев, что Макс вносит меня в дом на руках. Мира скачет бешеным зайцем. Незнакомка вежливо ждет, пока меня поставят на ноги, затем протягивает сухую ладонь и отчитывается:
– Елена Степановна, временная няня. Вы знаете, что ваш ребенок нуждается в коррекции поведения? У Миры налицо дефицит внимания и гиперактивность.
А вот это мне очень не нравится! Прижимаю Миру к себе.
– Вы детский психолог? – хмуро интересуюсь.
– Нет.
– Педиатр?
– Нет, но…
– Тогда на каком основании раздаете диагнозы? Или считаете, что трех дней общения с ребенком достаточно, чтобы повесить ярлык?
Она моргает. Ее губы подрагивают от обиды. А я просто стою, глажу Миру по голове и уничижительно смотрю на эту женщину.
Наконец, она находит слова:
– Я так понимаю, в этом доме мои услуги больше не нужны.
– Абсолютно, – киваю в ответ.
Она резко разворачивается в сторону выхода. Макс кивает Татьяне:
– Вызовите ей такси и рассчитайтесь.
Но едва мы остаемся втроем, как его губы растягиваются в дурацкой ухмылке:
– Ася, я тебя не узнаю! Ты была похожа на зашуганного котенка, а теперь стала дикой тигрицей!
Нервно улыбаюсь:
– Спишем это на временное помутнение рассудка.
– Ася! Ася! – Мира змеей влезает между Максом и мной. Задирает голову. – Она меня наказывала!
– Наказывала? – в шоке ощупываю ее. – Била тебя?! Покажи, где больно?
– Я сейчас же сообщу в агентство, – рычит Макс, доставая телефон.
– Нет, не била, – Мира смеется и выкручивается из моих рук. – пусти, мне щекотно!
Присаживаюсь на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– А что она делала? Как наказывала? Есть не давала?
– Нет, она меня садила на стульчик и заставляла думать.
– Что? – мы с Максом вместе смотрим на нее. – Это как?
– Ну так. Говорила: теперь садись сюда и думай над своим поведением! Я сидела и думала. Думала, думала, аж голова начинала болеть. Ась, я честно старалась, но так ничего не придумала. Я плохая?
Мира заглядывает мне в глаза самым честным и преданным взглядом.
Меня так и тянет рассмеяться от облегчения. Но вместо этого я с самым серьезным видом говорю:
– Нет, Мира, ты очень хорошая.
– Правда?
– Правда!
– А ты от меня больше не уйдешь?
– Не уйду.
– Честно?
– Честно!
Она тянется ко мне и обнимает за шею. Я в ответ прижимаю ее к себе. Рядом Стальнов ржет как конь:
– На стульчик посадила? Думать заставила? Это Миру-то? Бедная женщина, надо ей премию выдать! За вредность!
Я искоса поглядываю на него. Какой-то он сегодня чересчур веселый. Подозрительно. И не вспоминает, что хотел серьезно поговорить.
Делаю вид, что тоже забыла. Хотя меня гложут любопытство и страх. А еще я хочу узнать про Ларису и те фотографии. До сих пор у меня не хватило смелости спросить о них, да и не было подходящего случая.
Если… если у них что-то было…
Смогу ли я понять и простить? Или буду бояться, что однажды он снова изменит мне?
От этих мыслей пухнет голова. Мне нужно время, чтобы хорошо все обдумать.
После ужина Макс и Мира раскладывают на полу в детской игру-бродилку. А я извиняюсь и иду в свою комнату. Они проводят меня внимательными взглядами. Особенно Макс. Его взгляд прожигает мне затылок, даже когда я закрываю за собой дверь.
Последнее время я ночевала в его спальне. Но сегодня ноги сами несут меня на первый этаж, в мою старую комнату.
К моему удивлению, здесь все убрано, а кровать не застелена. Только одно покрывало поверх матраса лежит.
Я бездумно сажусь на нее. Не знаю, что делать…
Мои чувства к Максу не изменились, но я изменилась. Захочет ли он быть со мной новой? Поймет ли меня?
Глава 28
1. АСЯ
На меня накатывает такая тоска, что на глазах сами собой выступают слезы.
Я ложусь на бок, лицом к стене, подтягиваю колени к груди, насколько позволяет живот, и обхватываю их руками.
В такой позе меня и находит Максим, спустя два часа.
Он входит бесшумно и садится рядом со мной.
– Ася?
Я молчу.
Чувствую, как он кладет руку мне на спину и начинает поглаживать. Наклоняется ближе.
– Что-то болит? Почему ты ушла сюда?
Надо что-то сказать… Но как начать разговор?
– Нет, – признаюсь тихо. – Не болит.
– Тогда что случилось?
– Где Мира?
– Спит. Ты скажешь, что происходит?
– Гормоны, наверное.
– Посмотри на меня.
Он тянет меня за плечо. Нехотя оборачиваюсь, но не смотрю на него.
– Ты можешь сейчас выслушать меня? – он убирает волосы с моего лица. – Я должен сказать кое-что важное.
Киваю. А у самой внутри все сжимается. Сейчас он скажет ,что наши отношения были ошибкой, и что он возвращается к Ларисе...
– Камушкина арестовали.
– Что?!
От такой новости вскакиваю резче, чем собиралась.
Макс удерживает меня за плечи.
– Да. Сейчас он под стражей, дает показания. Он признался, что его жена даже не знала о махинациях и не имела к ним отношения. Он подделывал твою подпись, закупал дешевые материалы у недобросовестных подрядчиков, а разницу переводил в оффшорные счета, на твое имя.
Я моргаю, не в силах осознать услышанное. Жора… Как он мог?!
– Почему? – слышу собственный голос. – Зачем он это делал? Мы… мы же семья…
Макс качает головой:
– Не семья. Он тебя просто использовал. Причем не только тебя.
– О чем ты?
– Его настоящее имя Артур Зайнуллин. В Уфе у него другая семья и там трое детей. Его жена думает, что он уехал в Москву на заработки.
– Жена? – я в прострации смотрю на него. – Дети?
Нет, это какой-то кошмарный сон…
– Да, пока ты жила у меня, полиция нашла твои счета в оффшорах и выяснила, куда с них уходят деньги.
Мой разум отказывается это признавать. Мой муж обманывал меня… Нет, не мой муж, чужой…
Пять лет он жил со мной в одном доме, ел за одним столом, спал в одной постели…
Обнимал, целовал, говорил, что любит…
Переживал, что я не могу забеременеть….
И все это – сплошной обман?
Как в такое можно поверить?!
– Он… он сказал, что ребенок не от него, – шепчу, не отдавая себе отчета. – А у самого их аж трое… И его ведь показывали в новостях. Неужели никто из Уфы не узнал?
Макс со вздохом прижимает меня к себе.
– Это были новости регионального канала. Вряд ли их смотрят в Уфе. Успокойся.
– Нет, ты не понимаешь, – отталкиваю его. – Я все вспомнила!
Он убирает руки и настороженно смотрит на меня:
– Что вспомнила?
– Все! Он сказал, что я нагуляла ребенка! Что это не от него! Он меня едва не ударил!
Меня начинает колотить нервная дрожь. Слова льются потоком. Я захлебываюсь ими, рассказываю Максу, что случилось в тот вечер, и уже не сопротивляюсь, когда он снова прижимает меня к себе, дрожащую и с мокрым от слез лицом.
– Я убежала. Выскочила из дома в тапочках. Хотела взять такси и уехать на квартиру к родителям.
Голос срывается.
– А я тебя сбил, – подсказывает Макс. – Уже второй раз.
Его руки такие крепкие, надежные. Губы – горячие. Они скользят по моей щеке, переходят на шею.
Как я столько времени жила без него?
Макс укладывает меня на кровать. Начинает осыпать поцелуями, будто хочет стереть с моих губ и тела память о чужих прикосновениях. Я слышу, как он бормочет:
– Больше бояться нечего. Все улики против него. И мотив, и возможности. Я нанял хорошего адвоката. Тебя оправдают.
2. МАКС
Врач на месяц запретил Асе заниматься любовью. Поэтому я обхожусь только легкими ласками. В конце концов, моя девочка засыпает у меня на плече. А я только тогда понимаю, как же изголодался по ней! Эти три дня без тепла ее тела, без ее улыбки и поцелуев – это худшее наказание для меня, какое только можно придумать.
В больнице я старался постоянно быть рядом. Но это не то. Ася в моей постели это совсем не то, что Ася в больничной койке.
Зато именно там я окончательно осознал, что никуда не отпущу эту женщину. И мне плевать, мошенница она или нет. Да пусть хоть террористка.
Я люблю ее такой и хочу такой. Мне не нужна другая.
Она спит, доверчиво положив голову мне на плечо и сжимая футболку. Хочу продлить этот момент до бесконечности. Вот так лежать рядом с ней, касаться плечом ее плеча, смотреть в потолок и ни о чем не думать.
Но не судьба.
В кармане брюк, брошенных на пол, разрывается телефон. Быстрый взгляд на часы. Полпервого ночи! Они там сдурели?!
Хватаю трубку, пока Ася сонно трет глаза.
– Да! – рявкаю в телефон.
– Босс, у нас тут незаконное проникновение с кражей, – слышу сухой голос Тарана. – Нужно, чтоб вы подъехали.
Если Демид сам звонит, да еще в такое время, значит дело серьезное.
– Сейчас буду. Вора задержали?
Одной рукой прижимаю телефон к уху, другой – пытаюсь натянуть штаны. За спиной зажигается свет. Это Ася включила торшер возле кровати.
– Да.
– Кто-то из наших?
– Вам лучше самому увидеть.
– Понял. Выезжаю.
Когда оборачиваюсь, подобрав с пола рубашку, Ася сидит на кровати и смотрит на меня.
– Ты уходишь? – у нее смущенный и встревоженный вид. – Что-то случилось?
– Да, малыш. Надо подъехать в офис, – быстро подхожу и целую ее в макушку. Если задержусь, то плюну на все и прыгну к ней в койку. – Не бери в голову, иди ко мне в комнату и спать ложись. Я скоро вернусь.
– Хорошо, – она послушно кивает.
– Вот и умница.
Через минуту я уже в машине.
На крыльце офисной “стекляшки” ждет Таран и еще пара парней из охраны. Увидев меня, они бросают окурки в урну и разгоняют дым.
– Что случилось? – выхожу из машины.
– Босс, вы только это, – мнется Таран, – не нервничайте.
Прищуриваюсь:
– В чем дело?
– Сами увидите. Но я прошу держать себя в руках.
Эта просьба мне очень не нравится.
Я прохожу в здание первым. Ночью лифт не работает, но в холле горят огни. Мельком бросаю взгляд на двери. Следов взлома нет. Интересно…
Молча поднимаюсь по лестнице. Хорошо, что в этом здании всего девять этажей, а я в отличной физической форме. Иначе пришлось бы непросто.
Наконец, девятый этаж. Толкаю дверь в коридор. Здесь стойка администратора, возле которой сидит еще один охранник. Кажется, это Самир, и он сегодня в ночную смену. Парень прижимает клицу подушку со льдом. Услышав шаги, сдвигает ее и поглядывает в нашу сторону полузаплывшим глазом. Над левой бровью кровоподтек.
– Босс! – вскакивает.
– Сиди, – махнув рукой, иду дальше.
К дверям в мой кабинет, которые сейчас распахнуты настежь.
Переступаю порог и замираю.
В приемной полный разгром. Мебель сдвинута, техника перевернута и разбита, по всему кабинету бумаги валяются. Санчо удар хватит, когда он это увидит!
– Что. Здесь. Случилось? – произношу, стиснув зубы.
– Драка, – лаконично отвечает Таран. – Самир задержал вора, но тот оказал сопротивление.
– Где эта гнида? – рычу.
Понятное дело, имея в виду вора, а не Самира.
– Мы его связали и закрыли в вашем кабинете.
– Идем.
Переступая через упавшие папки и осколки принтера, прохожу к себе. Открываю дверь. Но в кабинете пусто, только валяется перевернутое кресло с остатками липкой ленты. А еще ветер полощет вертикальные жалюзи на балконных дверях.
– Вот гад, ушел!
Демид проносится мимо меня, за ним – остальные парни. Они выскакивают на крышу. Из моего кабинета туда ведут стеклянные двери.
Я не тороплюсь.
За кем бы они не гнались, он далеко не уйдет. С этого края крыши нет другого способа спуститься, как только через мой кабинет. Так что нужно только подождать.
Что я и делаю. Спокойно поднимаю кресло и усаживаюсь в него, нога на ногу. Жду.
Через три минуты доносятся крики и шуб борьбы. Еще спустя две минуты через балконные двери кубарем влетает какой-то мужик. Он приземляется у моих ног, и я в шоке встаю.
Не верю своим глазам.
– Ветров? Какого хрена?!
Он поднимает ко мне лицо. На разбитых губах играет ухмылка.
– А, Максик пришел, хозя-я-яин! – тянет издевательским тоном.
– Ты пьян? – не могу понять.
Следом за ним возвращаются безопасники.
– Это и есть наш вор, – сообщает Демид. А затем протягивает мне флешку, легко умещающуюся в кулаке, и связку ключей. – Проник сюда с этим набором ключей. Вероятно, дубликаты.
– И что он здесь делал? – я потихоньку зверею.
Ветров по-прежнему сидит на пятой точке и ухмыляется.
Демид пожимает плечами:
– Пытался скопировать инфу с серверов. Точнее, Самир накрыл его как раз в тот момент, когда он взломал пароль.
– Что? Ромка? – Не могу в это поверить. Друг ведь. – Зачем? Тебе что, нужны деньги? Почему ко мне не пришел?
– Вот только не надо морали читать, – Ветров морщится. – И деньги мне твои не нужны. Я тебя уничтожить хочу! Ясно тебе?!
Я в полном шоке смотрю на него.
– Не пронял…
– А чего не понять? – он взвивается. – Всю жизнь тебе все самое лучшее! Лучшие бабы, лучшие сделки! А я так, мальчик на побегушках. Ты даже домину себе в престижном районе отхватил. А мне досталась лачуга на выселках!
– О чем ты? Мы же партнеры…
– Партнеры? Так чего ж ты бабу зажал, или тебе Ларки мало?
– Так это… – не могу поверить, – из-за Аси? Ты рехнулся? Залезть ко мне в офис из-за того, что я не дал залезть в трусы моей женщине?
– А, так она уже твоя женщина? Я-то думал она твоя домработница.
– Где ключи взял?
– А сам не догадываешься? Думаешь, чего я к тебе тогда с вискарем подкатил?
Ветров кривляется и смеется.
Нет, нормальные люди так себя не ведут. И глаза мне его не нравятся.
Я наклоняюсь над ним. Хватаю за волосы и заставляю запрокинуть голову. Затем оттягиваю ему веко и киваю Демиду:
– Посвети.
Ветров не сопротивляется. Понимает, что с четверыми не справится, да еще в коридоре сидит злой Самир. Парень только недавно из армии, и это его первая ночная смена. Вряд ли он даст вору легко уйти.
Демид включает фонарик на телефоне. Светит в глаз Ветрову. Зрачок не сужается, так я и думал. Похоже, он еще на крыше ширнулся для храбрости, а сейчас “приход” начался.
– Грузите его в машину.
– Куда едем? – деловито хмурится глава СБ.
– В “Эдельвейс”. Будем наркоту из него выкачивать.
Пока Ветрова пинками гонят по лестнице, я звоню Евгенычу. В двух словах обрисовываю ситуацию.
– Сейчас подъеду, – говорит он. – Ждите в приемном покое. Я девочек предупрежу, что это мой клиент.
Глава 29
АСЯ
Макс возвращается только к вечеру. По его виду я понимаю, что он очень устал и чем-то озабочен. Но не расспрашиваю, не лезу в душу. Захочет – сам все расскажет.
Под молчаливым неодобрением Татьяны, накрываю на стол. Макс ест быстро, все время хмурится, думает чем-то своем. Ощущение, что он даже не чувствует вкуса еды. После ужина сразу уходит и запирается в кабинете. Значит, дело точно серьезное.
Мы с Мирой вместе ставим посуду в посудомоечную машину и вытираем стол. Она молодец, помогает с энтузиазмом, особенно расплескивать по всей кухне мыльную пену.
– Ну что, какую сказку сегодня будем читать? – смотрю на нее.
– Давай про шоколадную фабрику!
Мире очень понравилась книга “Чарли и Шоколадная фабрика”. Мы ее уже раз пять перечитали. Теперь она цитирует отрывки и с умным видом водит пальцем по строчкам. Делает вид, что читает. Хотя с чтением у нее все не радужно. Она быстро запомнила буквы, но читать по слогам я почему-то не могу ее научить! Она просто запоминает слова. Со стороны кажется, будто девочка очень бегло читает. На самом деле, если ей дать незнакомый текст, она будет только мычать. Да и в знакомом совершенно не улавливает смысл прочитанного.
Я уже думаю сказать Максу, что надо нанять ей репетитора. Конечно, Мире еще рано в школу, но пять лет самый возраст, чтобы учиться читать и считать.
В девять я закрываю книгу и укладываю девочку спать. Кажется, Макс до сих пор у себя в кабинете.
Замираю перед его дверью, не зная, что делать: то ли постучать и узнать как он, то ли уйти.
Но он сам открывает дверь. Мы едва не сталкиваемся нос к носу.
– Ася? – смотрит мимо меня.
– Я Миру уложила. Ты еще долго?
– Да… нет… Принеси кофе. Есть разговор.
– Кофе в девять вечера? – удивленно смотрю на него.
– Да, много работы. Боюсь, я сегодня не буду спать, – он виновато улыбается мне.
– Хорошо.
Я возвращаюсь спустя пять минут с чашкой “американо” и сливками. Макс сидит за столом, ерошит волосы и смотрит в монитор. На лице такое выражение, что зомби позавидуют, а еще очки в тонкой металлической оправе.
– Не знала, что ты носишь очки, – ставлю кофе на стол.
– А? Эти? – он снимает их и рассеянно крутит в руках. – Они для защиты. Иди сюда.
Не успеваю пикнуть, как он уже притягивает меня к себе на колени. Прижимает к груди и зарывается носом мне в макушку, а потом странным тоном бурчит:
– Если бы я только знал, Настюха, что ты вырастешь такая красивая, то никогда бы ни на ком не женился. Тебя бы ждал.
Я замираю в его руках.
Настюха?
Неужели узнал...
– Мак-а-акс? – тяну осторожно.
– Как там в Буркодьево?
– Не знаю… я там сто лет не была, с тех пор как ты меня… ой!
Захлопываю ладошкой свой болтливый рот. Вот и проговорилась!
Макс отодвигается от меня. Смотрит внимательно, строго:
– Что, и это вспомнила?
– Д-да, – нервно киваю.
– Когда?
– В больнице.
– А почему молчала?
– Ну-у… мало ли как ты отреагируешь, если скажу, что я та самая сопливая девчонка, перед которой тебя бабка за уши таскала и извиняться заставила. Может у тебя это… травма детства!
А сама смотрю на него честно-честно и ресничками хлопаю. Это я у Миры научилась. Она профи в таких делах.
Макс смеется:
– Да, мне тогда сильно досталось. Может поэтому я тебя и запомнил. Кто мог подумать, что мы встретимся через столько лет и будем вместе?
Его слова заставляют меня вернуться в реальность.
– Я все еще замужем… и все еще считаюсь мертвой…
– Уже нет, – Макс обрывает смех и поворачивает ко мне экран монитора. – Смотри. Камушкин признал свою вину по статье “мошенничество в особо крупных размерах” и “халатность, повлекшая за собой смерть двух и более лиц”. Мой адвокат уже подал иск от твоего имени. Есть все документы, подтверждающие факт амнезии. Даже записи с камер, которые зафиксировали ДТП…
– Макс! – испуганно прерываю его. – Хочешь сказать, ты признаешься в суде, что сбил меня?
Он пожимает плечами:
– Ерунда. Я попросил знакомого провести экспертизу. Вины водителя там не было. Ты выскочила на дорогу в неположенном месте, прямо перед машиной. Он еле успел на тормоз нажать и вывернуть руль. По сути, тебе повезло. Спасло, что мы ползли как черепахи.
– Мы? Водитель? – непонимающе смотрю на него. – Макс, так за рулем был не ты?
Он улыбается:
– Какая разница, кто был за рулем? Главное, ты жива и здорова.
Я обнимаю этого невозможного человека. Он взял на себя чужую вину и еще улыбается! Наверное, я никогда не пойму его до конца. Он как шкатулка, в которой лежит шкатулка поменьше, а в ней еще одна и еще. И где-то там, в недрах тысячи шкатулок – он настоящий.
Макс продолжает, поглаживая меня по спине:
– До суда еще несколько месяцев. Твоя фирма все это время будет под арестом…
– Я хочу от нее избавиться.
– Что?
– Хочу продать ее и забыть, как страшный сон. Это же можно устроить?
– Надо подумать… Но у меня другое предложение.
– Какое?
– Продай ее мне. Я давно посматриваю в сторону строительного бизнеса.
– Ну-у-у…
– Я дам тебе время подумать, – он щелкает меня по носу. – К тому же, у меня для тебя есть подарок. Погоди…
Макс лезет в ящик стола. Чем-то там долго шуршит, потом заговорщицки подмигивает мне:
– Ну-ка, закрой глаза!
Послушно закрываю. Но любопытство оказывается сильнее меня.
– Что там?
– Не подглядывай! Вот, теперь смотри!
Открываю глаза. Сначала натыкаюсь на сияющее лицо Макса. Ничего не понимая, опускаю взгляд вниз и замираю с открытым ртом.
Он держит передо мной раскрытую ладонь, а на ней сверкает и переливается всеми цветами радуги кольцо с россыпью бриллиантов.
– Что… что это? – слова с трудом проходят сквозь пересохшее горло.
– Ась, ты выйдешь за меня?
– Замуж? – испуганно смотрю на него. – Вот так сразу? Но я же замужем…
Брак с Камушкиным все еще висит надо мной.
– Нет, любой суд признает твой брак недействительным. Так ты согласна? Скажи “да”!
Я смотрю на него и не могу понять, почему все вокруг расплывается. А потом до меня доходит, что это просто на глазах выступили слезы.
Да к черту все! Я люблю этого мужчину, люблю его дочь и хочу быть рядом с ними. Даже вредную Татьяну люблю, ведь она заботится о Максе и Мире как о собственных детях и переживает за них.
– Да, я согласна, – слышу собственный голос.
Немного дрожащий от наплыва эмоций.
Кольцо соскальзывает мне на палец, а я сама оказываюсь в горячих объятиях. Макс целует меня одновременно и нежно, и страстно. Шепчет мне в губы:
– Я помню, что тебе нельзя! Но через месяц будет можно, и тогда…
Он не договаривает, просто продолжает меня целовать. А я не могу поверить, что все это происходит со мной.
Пять лет я прожила с мужчиной, который обманывал и использовал меня. И все пять лет он твердил, что любит меня, пока не открыл свое истинное лицо.
Макс ни разу не сказал, что любит меня. И не нужно. Я чувствую его любовь каждой клеточкой своего тела.
А слова... Кому нужны пустые слова, если они расходятся с делом?
