Текст книги "Омегаверс Личина на всю жизнь (СИ)"
Автор книги: Ольга Вольская
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
– Так, я вам что сказал? К папе сразу не лезть. Он много работал, устал. Сейчас он примет душ, переоденется, поест... – Мак многозначительно вскинул бровь, и альфа сглотнул выступившую слюну. – и тогда можете доставать его сколько угодно...
– ...пока не придёт пора ложиться спать. – В переднюю вышел Диего с большой книжкой сказок в руках. Наверно, читали, когда он пришёл.
– Уууу... – хором завыли маленькие шкодники.
– И нечего выть, – сурово сдвинул брови их родитель. – Папа на очень важной работе, выполняет ответственные задания, и ему надо хорошо отдыхать. Знаю, он не так часто теперь с вами играет, как раньше, но так уж получилось. Вот будет выходной...
– А когда он будет? – надул губёнки Льюис. Он был очень похож на Мака – светлый, русый, с такими же глазами густого чайного цвета. Если кто-то из сослуживцев, встречая их в городе, и сомневался, что Мак родил первенца от мужа, то достаточно было показать родимое пятнышко на шейке – точно такое же и там же, как и у самого Аарона.
– Когда вы утром проснётесь, то до него останется на один день меньше.
Вернер нахмурился, пытаясь сосчитать. Он тоже был светлокожий, но с тёмными волосами и носом, который со временем будет таким же крупным и с горбинкой, как у отца. Не так давно малыш начал учиться читать и считать, и простенькие задачки с подвохом пока ему не давались, а вот Льюис сразу понял, что ближайший выходной с отцом будет ещё не скоро.
– Так нечестно! Почему у Саймона папа по вечерам всегда дома, а наш...
– Потому что папа Саймона работает на фабрике, а ваш – военный. У папы Саймона строгий распорядок, а нас с папой часто вызывают, когда мы очень сильно нужны. Работа у нас такая – «служба» называется. И это очень важно. Так что хватит капризничать, оставьте папу в покое и дайте ему отдохнуть хоть немного.
Маленькие альфы с обиженными мордашками слезли с отцовых рук и побрели к Диего – утешаться.
– Ничего, это ненадолго, – обнял их рыжий омега. – Сейчас мы дочитаем сказку про хитрого волка, а папа как раз помоется и поест.
Аарон в очередной раз возблагодарил богов, что послали им такого доброго парня. В деле воспитания детей Диего не было равных – он всегда находил нужные слова, когда мальчишки начинали упрямиться и капризничать.
Дорогой, ты не слишком строг с ними?
Нормально. Я, конечно, их понимаю, но и совесть тоже надо с младых ногтей взращивать, пока не поздно.
Убедившись, что дети уже не куксятся, Аарон приблизился к мужу и с облегчением привлёк его к себе. На службе времени на то, чтобы уединиться и побыть собой, не было совершенно, и Аарон всегда спешил домой с чувством предвкушения этого момента. За прошедшие годы Мак остался для него таким же близким, любимым и желанным, как в самом начале их совместной жизни, начиная с той самой летней течки. Первые ссоры и перебранки давно остались в прошлом, и теперь Аарон даже боялся себе представлять, что бы было, если бы он тогда, на первом построении, не сдержался... и не сдерживался до той самой первой их совместной течки, когда был зачат Льюис. Время только доказало, что поступил он правильно, и сейчас альфа блаженно вкушал плоды своих трудов, чувствуя любовь своего мужа.
– Аарон... – выдохнул омега, чувствуя жаркое дыхание мужа на том самом месте, где виднелась метка.
– Боги, как же я соскучился... Когда же можно будет делать это, не прячась?
– Боюсь, что нескоро, любимый. Но хотя бы дома можно быть собой. И это прекрасно.
Альфа обнял мужа ещё крепче и склонился к его губам. Ему всегда было мало...
– Диего, а почему папа Аарон и папа Мак постоянно лижутся? – долетел до его ушей голосок Льюиса. Альфа невольно улыбнулся, но приятное занятие не прервал.
– Подрастёшь – поймёшь, – ответил Диего. – Это взрослые дела.
– Значит, когда я вырасту, то тоже так буду делать?
– Может быть. Ладно, не будем им мешать, идём.
– Иди уже в душ, – попытался отстраниться Мак – явно с неохотой, если судить по густеющему запаху.
– А ты пойдёшь со мной? Спину мне потрёшь... – Аарон провокационно провёл ладонью по его спине.
– А я ужин разогрею. Аарон, ты не у меня время отнимаешь, а у детей. Они и так редко тебя дома видят.
– Так ведь мне и с тобой тоже побыть хочется.
– Вот когда мальчишки спать лягут...
– Ловлю на слове. – Поцеловав мужа ещё раз, альфа взял заранее приготовленное бельё, домашнюю одежду и пошёл мыться.
В отличие от службы, дома были тишь да благодать... если не считать первого года после рождения Льюиса. И дело было не в бессонных ночах, детском плаче невовремя, бесконечной возне с подгузниками и прочем таком, чем молодых альф буквально запугивают с подросткового возраста, а в постоянных спорах по поводу распределения родительских обязанностей.
Когда Мак с сыном вернулся домой, Аарон неожиданно столкнулся с омежьим заговором и безжалостной дискриминацией. Поучаствовав в рождении сына на свет, альфа искренне считал, что он имеет полное право ухаживать за ребёнком, но уже в первый же вечер ему было заявлено и в крайне жёсткой форме, что не альфье это дело. Что в доме целых двое омег, и что его помощь им не нужна. Аарон попытался возразить, что это нечестно. Что он, как отец, имеет право знать, как растёт и развивается его сын, что надо будет сделать, если... Мак при поддержке Диего попросту вытолкал его из комнаты и пригрозил, что если наглый альфа снова сунет свой горбатый нос не в своё дело, то будет и вовсе отлучён от ребёнка до самого детского сада. После чего просто захлопнул перед ним дверь. Так Аарон столкнулся с непонятным и неистребимым родительским инстинктом омег нос к носу.
Все последующие попытки добиться своего ждал сокрушительный провал. Как бы он не старался, не караулил подходящий момент, на первый же писк Льюиса успевали примчаться именно его омеги. Аарон ворчал, обижался, спорил, приводил доводы, но оба парня как будто не слышали. Они сговорились так легко, что без колебаний выступали против альфы единым фронтом. Диего – подлый предатель! – в конце концов заявил, что альфа, как добытчик, о прокорме семьи и должен думать в первую очередь. Что у него на базе целая орава озабоченных бойцов, из которых надо склепать боеспособный слаженный отряд, вот пусть об этом и думает. И что он, Диего, вообще работает за еду и жильё, так что пусть дорогой друг его куском не попрекает – знал, кого в дом тащит и зачем. Да ещё по пьяни. Через две луны пришли к скудному компромиссу – Аарон не лезет со своей помощью, а ему позволяют видеть сына, держать его на руках и присутствовать при кормлении и купании. И это было совсем не то, на что надеялся альфа, в ожидании ребёнка читавший пособия для будущих папочек.
То, что из супружеской постели его не выгнали, тоже было слабым утешением. Аарон знал, что в ближайшие несколько лун омеге противопоказан секс, чтобы его организм восстановился после родов полностью, но разве это отменяет ласки, поцелуи и просто объятия? Да, Мак не досыпает – кормления строго по расписанию, стирка и глажка увеличилась в разы, он то и дело просыпался среди ночи и кидался к ребёнку, чтобы убедиться, что малыш в порядке, иногда даже брал его к себе и отворачивался от мужа, оберегая мальчика – и если бы не Диего, который помогал с готовкой и стиркой, то замотанному на службе альфе пришлось бы самому готовить себе завтраки и ужины, но почему нельзя отдыхать, привалившись к законному супругу? Почему нельзя позволить помогать мыться? Одеваться? Что такого у омеги могло появиться после родов, чего стоило бы стесняться? Разве что растяжки на животе, но это же потом пройдёт... Разве это покусительство на свободу и самостоятельность? Элементарная забота, чтобы одежда не была наизнанку, все пуговицы попали в свои петельки, а носки не были слишком заношенными... Нет же, альфа ещё и постоянно слышал упрёки в своей озабоченности, которая переходит все границы. Самые несправедливые упрёки, какие только Аарон слышал в свой адрес! После того, как Мак родил, Аарон почти не мучился от сексуальной неудовлетворённости – вполне можно было разобраться с проблемой вручную. Он всего лишь хотел сделать приятное своему омеге, позаботиться о нём и убедиться, что с рождением сына ничего не изменится... а тут... Не выдержав, через четыре луны после рождения сына Аарон, выбравшись из дома после очередного скандала во двор, пожаловался одинокому старичку-омеге, живущему на первом этаже, на что тот только рассмеялся и всё объяснил. Оказалось, что после рождения первого ребёнка родительские инстинкты омег пробуждаются в полную силу. Они неосознанно стремятся защитить своё дитя от потенциальной угрозы, даже если она мнимая. И себя заодно, иначе ребёнок останется без защиты и заботы. Со временем, накапливая опыт, омеги учатся это контролировать, но в первый год лучше не соваться со своим уставом в чужой монастырь. Остаётся только смириться. Но Аарон смиряться не хотел. Ведь Мак, забирая сына к себе в постель, не спихивает его самого на пол... Значит, раз словами добиться чего-то нереально, пойдём другим путём. Только подождать надо чуток, чтобы улеглись первые страсти.
Когда Льюис начал переходить на прикорм, альфу снова начали выгонять из комнаты, чтобы не портил ребёнку аппетит и не отвлекал его своими габаритами. Тут уж несчастный отец сорвался – дождался полноценного выходного, встал спозаранку, тихонько оделся, собрал проснувшегося малыша, прихватил кое-что и ушёл гулять с сыном в ближайший парк. Через час его нашли, отобрали ребёнка и набросились с отборной руганью. Все попытки объяснить, что он всё делал по правилам, даже прихватил еду и питьё, в очередной раз не вразумили обезумевших омег. Вернувшись домой, Мак и Диего долго осматривали Льюиса, которого еле успокоили – мальчик перепугался и заревел – после чего не разговаривали с Аароном почти два дня. Кормить впрочем не перестали. Потом альфе был выставлен очередной ультиматум. Если он, забирая ребёнка на прогулку, не будет предупреждать заранее и собирать его у них на глазах, то перейдёт на сухой паёк и казённые обеды. Представив себе, как будет давиться в столовой, зная, что вкусного домашнего уже не будет, альфа содрогнулся и пообещал. С тех пор ему начали давать кое-какие послабления.
К концу первого года Аарон так измучился и разобиделся, что замыслил коварную месть. Льюис уже делал первые шаги, когда у Мака случилась первая после родов течка. Не без труда придавив восставшие инстинкты, Аарон дождался второй ночной вспышки и отвёл душу. Разумеется безо всякой контрацепции, как они, собственно, договаривались раньше. Мак, охваченный инстинктом, даже не заметил, что альфа бросает распечатанные презервативы под кровать... Когда очистка не настала, Мак, поняв, что его подло обманули и когда именно, высказал коварному альфе всё, что думает о его умственных и репродуктивных способностях, на что получил огорошивший его ответ:
– Так тебе и надо, собственник! Может, хоть теперь я смогу быть с детьми столько, сколько хочу, когда их станет больше?
Мак, уже строивший планы по возвращению на службу и начавший навёрстывать боевую форму, не разговаривал с мужем до первого токсикоза, после чего они помирились. Вернер появился на свет в срок, в приличной больничной палате, в присутствии отца и знакомого санитара Дея, который обрадовался им как родным. Диего вместе с Льюисом сидел в коридоре и ждал. По возвращению домой Аарона ждал серьёзный разговор. Омеги согласились сесть за стол переговоров, и достойный компромисс наконец был достигнут. Альфа получил полный доступ к обоим детям, но только под суровым омежьим контролем. Ухаживая за сыновьями, Аарон видел, как пристально за ним наблюдают, но упрямо шёл к цели. Пусть видят, что малышам ничего не грозит. Он даже попросил Диего сшить специальную переноску под его размер, чтобы можно было освободить руки во время прогулок с детьми, и с гордостью учился правильно сажать в неё малыша. Его первая прогулка в парке с Вернером на груди стала настоящим родительским триумфом альфы.
Во время одной из таких семейных прогулок в парке Аарон столкнулся со своими сослуживцами. Те были потрясены обликом своего командира, но не посмели выдать ни одного комментария. Аарон, согласно сценарию, тут же сменил нейтральный тон на суровый и потребовал отдать ему Льюиса. Мак безропотно подчинился, но при этом царапнул ладонь мужа ногтем, выражая недовольство. Короткий разговор развеял сомнения штурмовиков и сержанта.
– Может, для альфы считается ненормальным возиться с детьми – это чисто омежье дело – но я хочу быть уверен, что мои дети растут здоровыми, и намерен держать это под личным контролем. Пусть привыкают к отцу сразу.
– А как же все эти... проблемы, сэр? – скривился сержант, намекая на возню с подгузниками и прочими детскими причиндалами.
– Это неотъемлемая часть роста и воспитания детей. Остаётся только смириться и чётко и дисциплинированно, как мы выполняем все комплексы на тренировках, выполнять все необходимые действия и здесь. Мы – альфы. Не нам бояться трудностей. Я считаю – если ты не способен выдержать такую малость, то ты не альфа. Кроме того, это экономит нервы, когда ты точно знаешь, почему ребёнок кричит, и что при этом надо делать. Не так уж это и трудно. Как на операции.
Солдаты слушали своего командира, удивлённо переглядываясь. Они знали про основательность и дотошность Аарона, но то, что он перенесёт тот же принцип и на ниву ухода за детьми, стало для всех полной неожиданностью... А через неделю к Аарону подошёл один из штурмовиков и, отчаянно краснея, попросил совета – его муж попал в больницу с аппендицитом, за ребёнком, которому едва исполнилось пять лун, остался присматривать сосед, но после службы с сыном альфа возился сам.
Этот год был удивительным, полным открытий. В какой-то момент Аарон, наблюдая за омегами с детьми в парках и на улицах города, снова пожалел, что не родился омегой. Да, судьба омеги тяжела, порой страшна, но разве всё это может сравниться с настоящим чудом – рождением детей? Почему его сородичи и беты не понимают этого? При чём тут «неудачное» анатомическое строение, когда это чудо лежит в твоих руках, смотрит на тебя своими глазёнками, а потом, спустя какое-то время, начинает тебе улыбаться? Когда оно засыпает на твоих руках, а ты боишься лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить?
По поводу третьего ребёнка Мак был категоричен – подождём. Аарон не настаивал, радуясь тому, что уже есть. Пока Мак тренировался, а Диего хлопотал по хозяйству, Аарон в свободное от службы время возился с детьми. Он гордился своими мальчиками так, словно вынашивал и рожал их сам. Своим восторгом хотелось делиться со всем миром, но увы... Угроза обвинения в неблагонадёжности и разлука с детьми, Маком, Акселем, Тони и Диего были надёжным стимулом, чтобы сдерживаться. Альфа слишком сильно любил свою семью, чтобы бросить её на произвол судьбы.
Когда Вернера отдали в детский сад, Мак вышел на службу в чине ефрейтора и персонального помощника командира. После тепла и уюта родной квартиры переключаться на уставные отношения было непросто, но деваться было попросту некуда. Да ещё и презрительное отношение со стороны новых коллег, на которых нередко ругался за ужином Аарон, оптимизма не добавляло. Чтобы пресечь все возражения и кривотолки сразу, Аарон предложил всем желающим сразиться с новым ефрейтором на ковре. Наблюдая, как эти самоуверенные кретины проигрывают его омеге, альфа едва сдерживал смех, после чего прямым текстом повторил всё то, что никогда не уставал втолковывать своей первой роте. Первый же рейд против боевиков Робинсона закончился тем, что половина его бойцов получила ранения. Аарон не постеснялся зайти в лазарет и показать кадры оперативной съёмки, на которой ясно было видно, что стреляли омеги. Он безжалостно распекал всех вместе и каждого в отдельности. При этом за его плечом стоял Мак и украдкой ухмылялся, вспоминая самое начало своей службы и с грустью вспоминая таких «стариков» как Арнольд Корса, Гарольд Рейвен, Гленстон и другие.
С каждым годом выездных рейдов становилось всё больше. Случалось и такое, что их вызывали посреди ночи... Это были не только перехваты, но и участие в подавлении уличных беспорядков. Времени на детей оставалось всё меньше, и Аарон старался как-то это скомпенсировать, когда была возможность. И старался не зря. И Льюис и Вернер обожали отца, ждали его домой до последнего, пока папа или Диего угрозами и посулами не загоняли их спать. Иногда, каким бы уставшим Аарон не возвращался, он вставал ночью и уходил в детскую, чтобы посмотреть на своих малышей. Часто к нему присоединялся Мак, и они, обнявшись, сидели рядом с постельками сыновей, наслаждаясь периодами затишья. Да, служба вынуждает их расставаться с детьми снова и снова, но если бы не эта проклятая служба, то детей бы просто не было. Как и их счастливой семьи, в которой однажды родится ещё один малыш.
За ужином дети всё же подсели к отцу и начали наперебой делиться новостями. Мак несколько раз потребовал, чтобы они дали отцу спокойно поесть, но те будто не слышали. Проигнорировали ребятишки и выговор от Диего, но Аарон и не думал их прогонять. Он отдыхал в кругу своей семьи, давая себе расслабиться. Порой он боялся, что маска, которую он носит уже много лет, прирастёт к нему намертво.
– Пока мы тебя ждали, – сел рядом с мужем Мак, стоило мальчикам отвлечься на подоспешие плюшки к чаю, – передавали экстренный выпуск новостей.
– Что нового? Снова Робинсон?
– Нет, Риан. Нашли труп ревизора из ведомства Глена, а на лбу – метка. Вроде бы действительно его работа, но мне кажется, что что-то не так. Как будто кто-то намеренно хочет спихнуть это убийство на Риана.
– Почему ты так решил? – насторожился Аарон.
– Риан обычно режет своих жертв ножом по определённой схеме. Соответственно грехам, начиная с самого незначительного. А этот труп был буквально искромсан, как будто его разделывал обезумевший мясник. Непохоже на Риана. – Мак задумчиво поскрёб стол ногтями. – Если вскоре появится опровергающая листовка, то я прав. Риан не безумец. Он просто мститель...
Тут в дверь кто-то позвонил. Диего тут же выгнал детей из-за стола и увёл в комнату, а Мак пошёл открывать. Аарон принюхался и прислушался к себе – внутри завибрировало, а волосы на затылке начали вставать дыбом. Альфа...
– А, это ты... Аарон уже дома? – донёсся с порога знакомый голос. Глен? Что он тут забыл?
– Да. Проходи, – холодно пригласил визитёра Мак.
Увидев брата, Аарон даже из-за стола не встал. Просто окинул пристальным взглядом фигуру в сером плаще.
– Чем обязан?
– Поговорить надо. Могу я присесть?
– Конечно.
Альфа придвинул себе табурет и сел. За прошедшие годы Глен почти не изменился, только осунулся ещё больше, черты лица заострились, местами он был плохо выбрит. Аарон слышал, что подполье серьёзно проредило число его сотрудников... Сам Аарон при неменьшей загруженности выглядел куда лучше – сказывались благотворное влияние семьи и отменное домашнее питание.
Мак встал за плечом мужа, внимательно глядя на гостя и выжидающе скрестив руки на груди.
– Аарон, может, скажешь... этому... чтобы ушёл? – поморщился Глен.
– «Этот» – мой муж, Глен. Как бы ты к нему не относился. И у нас друг от друга таин нет. Выкладывай, с чем пришёл, и уходи. Мне завтра рано вставать.
– Хорошо. – Глен тяжело вздохнул. – Слышал про убийство одного из моих ревизоров?
– Мак только что рассказал – видел новости.
– Не думал, что скажу это... – Глен потеребил край рукава. – Но я не верю, что моего человека убил этот дьявол. Поводов для его убийства не было. Он чист.
– Откуда такая уверенность?
– Грейс был моим человеком и вёл внутреннее расследование. Накануне смерти он сообщил, что раскопал нечто очень важное. Мы должны были встретиться, чтобы он передал мне эти сведения, но встреча не состоялась. Его убили.
– Так я и знал, – фыркнул Мак.
– Знал? Откуда? – с любопытством взглянул на него Глен.
– Понял сразу, как увидел труп в новостях. Наши журналисты в последнее время прямо-таки смакуют «мясо»... Я видел снимки других убитых Рианом. Это не его почерк. А метка не такая уж и сложная. Нарисовать её мог кто угодно. Понятно, что этот труп просто спихивают на подполье.
Глен усмехнулся своим мыслям.
– Так вот почему ты на нём женился, Аарон... Твой омега не так глуп, как я сперва подумал. Я пришёл к тому же выводу, когда увидел тело на опознании...
– Куда? А ну, назад! Ваши родители...
Глен обернулся к двери и увидел детей, которых держал за воротники Диего.
– Прости, Мак, но они такие любопытные... – забормотал рыжий омега. – И вынь да положь им отца! Совсем не слушаются.
Льюис и Вернер с любопытством воззрились на незнакомого дядю, и Аарон заметил тень на лице брата.
– Это... ваши? – наконец заговорил Глен.
– Да, это наши дети. – Мак подозвал мальчиков к себе и приобнял. – Старшего зовут Льюис, второго – Вернер.
– А кто этот дядя? – спросил Вернер, склонив головёнку набок.
– Это дядя Глен, – объяснил Аарон. – Пришёл в гости и заодно обсудить кое-что по работе.
– Опять работа? – обиделся Льюис. – Ты же уже дома, папа! Почему они сюда приходить начали?..
Мак зашипел на старшего сына, но тот и не думал униматься. Маленький альфа смело взобрался к отцу на колени и прижался к нему. Следом залез и Вернер, шмыгая носом.
– Так уж получилось... – Аарон виновато обнял сыновей. – Ничего, вот дядя Глен уйдёт и мы поиграем.
– А больше никто не придёт?
– Не придёт.
Глен поджал губы. Лоб альфы прорезали глубокие складки.
– Аарон... как ты этого добился?
– Чего?
– Они сами к тебе идут.
– Я их отец. Я люблю их. Я ухаживал за ними, когда они были маленькими – помогал своим омегам. Они знают меня и любят так же, как и я их.
– А почему мой Сид на меня даже не смотрит, когда я с ним разговариваю?
Аарон только грустно улыбнулся. Он продолжал переписываться с друзьями-омегами из имения и знал, что Глен всё же обзавёлся ребёнком. Омега Риччи прожил в имении до самых родов, но не сумел их пережить. Симон ухаживал за мальчиком до двух лет, после чего им занялся Людовик. Лично. Понятно, что под властью такого деспотичного и жестокого человека ничего хорошего из ребёнка не получится.
– Больше внимания уделять надо. Общаться лично и подолгу, а не набегами. Играть. Гулять. Читать сказки на ночь. Нам с Маком служба сейчас не так много времени оставляет на это, но мы не тратим свободные часы впустую...
Вдруг в дверь снова позвонили. Мальчишки обиженно надулись.
– Да что за день такой? – проворчал Диего и пошёл открывать. Щёлкнул замок, и Аарон уловил слабый, смутно знакомый запах. – Вам кого?
– Простите за беспокойство... – тихо заговорил гость, и сердце альфы бухнулось о рёбра. Не может быть... – Аарон Бейли здесь живёт?
– Да... – В голосе Диего проскочило удивление. – Проходите, пожалуйста...
– А вы... Мак?
– Нет, меня зовут Диего. Я денщик этой семьи.
Аарон, отказываясь верить своим ушам, бережно ссадил детей с колен и метнулся в переднюю. Неужели?.. Но как? Спустя столько лет...
Рядом с растерянным Диего стоял, сбрасывая с головы капюшон тёмного плаща... Гай. Он заметно состарился, ссутулился, но остался таким же, каким Аарон его помнил – хрупким, стройным, с мягкой тёплой улыбкой и такими же ясными голубыми глазами. Разве что морщин прибавилось и седины в волосах.
– Здравствуй, Аарон.
– Папа... Ты...
– Я случайно узнал, где ты живёшь... и вот...
– Папа...
Аарон стремительно обнял своего родителя, чувствуя, как веки горят от наворачивающихся слёз. Он блаженно вдыхал аромат омеги – такой родной, чистый, как порыв утреннего ветра. С оттенком горечи.
– Мальчик мой... ты не забыл меня... – Гай ласково пригладил волосы сына и поцеловал его в нос. С самую горбинку.
– Как... как я мог забыть?.. Ты же мой папа...
Мак, держа детей за руки, тоже вышел встречать нежданного гостя. Гай заметил их, замер, и по его бледной щеке скатилась слеза.
– Аарон... это... они?
– Да, папа... это мой Мак... и наши дети. – Аарон с гордостью обернулся, не выпуская омегу из своих объятий.
Гай придирчиво оглядел зятя с головы до ног, принюхался и улыбнулся.
– Рад тебя видеть, Мак.
– Я тоже очень рад знакомству. Аарон много о вас рассказывал, а ваш красный свитер наши мальчики носили зимой по очереди.
– Красный? Тот... самый?
– Да, папа, тот самый. Льюис, сынок, принеси его, пожалуйста.
Мальчик радостно кивнул и метнулся в комнату, из которой вернулся с длинным вязаным шерстяным свитером, пережившим не одну стирку.
– А вы наш дедушка Гай? Папа показывал вашу фотографию.
Омега дрожащими пальцами погладил свитер, потом – русые волосы старшего внука.
– Я... могу?.. – прошептал он.
– Конечно, – кивнул Мак и подтолкнул Вернера вперёд.
Глен наблюдал за этой картиной из-за дверного косяка и смотрел очень внимательно. Как Льюис сразу, стоило отцу приказать, метнулся выполнять... даже не заворчав. Как дети смело подходят к незнакомому омеге, как тот, безмолвно плача, поочерёдно обнимает их. Как поднимает глаза на Мака и обнимает и его тоже. Как Аарон привлекает их обоих к себе, а Диего встаёт рядом, держа детей за руки...
– Может, чаю? – предложил Гаю Мак.
– Я... я ненадолго. – Гай вынул из кармана носовой платок и начал утираться. – Просто повидаться. Я уже ночью уезжаю из города.
– Куда? – возмутился Аарон. – Никуда ты не уедешь!..
– Я должен, Аарон. Прости, милый. – И омега виновато улыбнулся.
– Кому ты должен?
– В первую очередь вам. Я скоро умру, и я хотел напоследок посмотреть, как ты теперь живёшь, и попрощаться.
– Что?..
– Скоро узнаешь. А сейчас не думай о грустном. Ведь мы так давно не виделись... Глен?
Альфа понял, что его заметили, и вышел. В передней тут же стало тесно. Глен так и не посмел заглянуть в глаза родителю, который... улыбался ему. Точно так же, как только что улыбался Аарону и внукам. Как всегда улыбался, когда заботился о приболевших сыновьях. Как будто не было того дня, когда его выставили из дома...
– З-здрав-вствуй... те... – с трудом выдавил из себя Глен.
– Как живёшь, сынок? Я слышал, что ты много работаешь. Ты похудел...
– Д-да... много работаю...
– Не перетрудись, пожалуйста – тебе сейчас нельзя болеть. – Гай подошёл ко второму сыну и робко погладил по плечу. – У тебя же сын растёт, и ты ему нужен.
Глен сглотнул подступающий к горлу ком, взявшийся из ниоткуда.
– Аарон... я потом... позвоню... Мы не договорили...
– Конечно.
Альфа торопливо покинул квартиру, чувствуя, как Гай смотрит ему в спину. Странное чувство буквально распирало изнутри, и от этого хотелось биться о стену и выть...
– Может, всё-таки чаю? – предложил Мак гостю.
– Пожалуй... немного времени у меня есть. Но пусть мальчики с нами посидят. – Гай ласково взглянул на Льюиса и Вернера. – И Диего тоже.
Прощальный чай получился тихим, но многословным. Аарон рассказал, как жил все эти годы... Гай слушал очень внимательно, посмотрел на фотографию Френсиса, задал пару вопросов о Дэнвере, после чего отец-омега и его сын надолго разговорились о младшеньком. Гай, узнав, что у Дэнвера всё налаживается, даже заплакал... Мальчики сидели рядом и во все глаза смотрели на дедушку, свитер которого так часто согревал их зимой. Вернер, увидев, что Гай плачет, даже подошёл к нему и потёрся щекой о его плечо, и Гай растроганно обнял внука.
Уходя, Гай очень тепло обнял всех по очереди и тихо шепнул Маку пару слов. Омега кивнул. Гай оделся и ушёл в ночь.
А через неделю в выпуске новостей прошёл сюжет об омеге-смертнике, который под видом курьера пробрался на заседание парламента и активировал спрятанное под формой взрывное устройство. При этом погибли два сенатора, на которых с обвинительной речью наступал омега, после чего вцепился в их руки и нажал на кнопку. Кадры, переданные оттуда, шокировали всех, а в смертнике Аарон узнал папу.
– Как он мог оказаться в подполье?
– Я не знаю, – глухо ответил Аарон, неторопливо шагая по парковой дорожке, – а папа ничего не стал объяснять. Теперь понимаю, почему. Ты уже сказал Рэму и Людовику, что папа к нам приходил?
– Нет, – чуть помедлив, ответил Глен. – Не смог. – Помолчав ещё, альфа продолжил: – Я... поговорил с Сидом. Он пока не очень хорошо говорит – картавит, но он сказал, что ему холодно и страшно. Почему ему страшно? Он же альфа!
– Он ребёнок, Глен. Всего лишь ребёнок. Да, мы, альфы, сильны и выносливы, но дети этого не понимают. Им это всё объясняют и учат быть альфой. А учить надо грамотно. Может, ты и не помнишь, а я помню, как мне было холодно и страшно по ночам, когда меня отселили от папы. Может, потому, что вас с Дигори забрали раньше, вы и успели забыть... А Дэнвер тоже помнит. Смутно, но помнит.
– Разве можно научить быть альфой? – фыркнул Глен. – Это же данность. Нечто неизменное.
– Ещё как можно. Я же научился быть родителем, как омега.
Как это?
Очень просто. Видишь вон того альфу с ребёнком? – Аарон кивнул в сторону хмурого альфы, сидящего на скамейке и сердито держащего на руках громко плачущего малыша. – Или мужа потерял или просто оставить не с кем. Сидит и не знает, что делать надо, вот малыш и плачет.
– А ты знаешь, что делать надо? – удивился Глен.
– Ну да. Смотри и учись.
Аарон решительно направился к замученному детским криком сородичу и сел рядом.
– Что, устал?
– Да это же кошмар какой-то! – бессильно выругался альфа. – Сдам его в приют ко всем псам!..
– Подожди сдавать. Давно он плачет?
– После завтрака. Уже голова болит...
– Так, что ели?
– Да... вроде то, что надо... – Альфа растерянно уставился на сородича. – А это важно?
– Конечно. У малышей очень уязвимый животик. И держишь ты его неправильно – мальчику так неудобно, вот он и заливается. Обратился бы к какому-нибудь омеге за помощью...
Аарон осторожно взял малыша на руки, и тот стал кричать потише, а потом просто захныкал. Аарон привычно поглаживал его животик и хмурился.
– Да, точно что-то несвежее попалось. Надо купить и дать лекарство. Тут где-то неподалёку есть аптека. Ты иди за лекарством, а я с малышом посижу.
– А что нужно? – Альфа вскочил. На его усталом лице нарисовалось облегчение.
Аарон сообщил название лекарства, и альфа куда-то убежал. Глен настороженно сел рядом с братом, наблюдая, как тот разговаривает с ребёнком, осторожно поглаживает его животик, а тот перестаёт хныкать и начинает потихоньку улыбаться. Малыш был крошечный, худенький, глазастый... как совёнок. Омежка что ли? От силы полгода или чуть больше... Точно Глен сказать не смог бы при всём желании – он плохо разбирался в совсем маленьких детях, которые даже ходить не умеют.
