Текст книги "Содержанка"

Автор книги: Ольга Вечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Можно не спрашивать, в каком месте? – бурчу под нос.

– Можешь спросить, – словно специально дезориентирует он меня.

– Боря привез из Австралии, – поясняет Диана с гордостью. – Охрененная вещь.

– Здесь за наркоту можно сесть, причем надолго, – сообщаю полушепотом.

– Трава не наркотик, – спорит, не отрываясь от мобильного, Олеся.

– Скажи это местным властям.

Борис вдруг выхватывает телефон из кармана и тычет мне:

– Звони. Вызывай полицию.

Эм... Теряюсь от такого выпада. Диана смеется. Олеся прижимает мобильник к уху и со словами: «Да, Вова!» – отходит, оставляя меня одну.

Раф что-то лечит Василию с энтузиазмом.

– Я не собиралась никому звонить, – тушуюсь. – Но случиться может все что угодно. Кто-то заболеет, приедет скорая, возьмут анализы...

– Никто не приедет, Ива, расслабься, это ж даже не алкашка. С травой еда вкуснее, разговор интереснее. На, попробуй. – Диана вновь протягивает косяк. – Все свои.

– Видимо, не все, – замечает Борис. Окидывает внимательным и каким-то неудобным взглядом. – Ива, ты с нами? Или собираешься вызвать доблестных копов, – посмеивается, – и засадить нас всех надолго? – Он стреляет глазами в сторону Рафа. Протягивает косяк.

Краска зажигает щеки. Я считываю явную манипуляцию, на которую не ведусь из принципа.

– Так и нужно сделать, наверное, – усмехаюсь. – Предприниматели еще, блин. Травокуры обычные! Не ожидала.

– Тебя здесь никто силой не держит. Дверь там, – указывает Борис кивком.

Раф тут же оборачивается, перетягивая внимание на себя. И тем самым спасая от накатившей паники. Неясно, косые ли у него глаза, но улыбки на губах больше нет.

– Эй, – окликает он. – Борь! Ты нахуя это сказал? – Сверлит его взглядом.

Я делаю шаг к двери. Алекс же с места не двигается, чтобы догнать меня, удержать меня или что-то в этом роде. Так и сидит. Смотрит на друга в упор.

Разговоры моментально стихают. Если бы не телик, мы бы погрязли в убийственной тишине. Олеся хватает пульт и зачем-то жмет на паузу.

– Эй, ребят... – Она выходит в центр. – Пожалуйста. Давайте мизинчики пожмем и будем дальше смотреть киношку?

Алекс поднимает руку, призывая ее заткнуться. Они с Борисом не сводят друг с друга глаз.

– Борис, зачем ты это сказал? – повторяет он вопрос.

Обычный. Сказанный спокойным тоном в этой ситуации и заставляющий задержать дыхание.

– Ну а ты слышал, что она несет? Угрожает...

– Тебя слышал, – перебивает Алекс.

– Раф, я летел пятнадцать часов, и не домой, а, блядь, сюда. Не имею права покурить и расслабиться, не отчитавшись перед твоей... дамой сердца?

Алекс не двигается, просто смотрит. Наконец, произносит:

– Мне неприятно.

– Мне тоже многое неприятно. Например, какого хера мы просрали здесь столько бабла?

– Боже, ну пожалуйста! – Олеся складывает ладони перед собой. – Ну хорошо ведь отдыхаем! Что за пиздец?

– Я, пожалуй, пойду. – Направляюсь к двери. – Извините, если всё испортила. Не хотела, правда.

Только сейчас Алекс встает с дивана, и все кидаются... ко мне. Уговаривать.

– Останься, Ив! Ну ты чего! На ровном месте поругались! – просят ребята.

Все, кроме Бориса и Рафа. Особенно громко – Олеся. В ее голосе проскальзывают умоляющие нотки, которые отчего-то трогают. Я оборачиваюсь.

Пульс ускоряется. Многовато сегодня внимания для меня одной. При этом осознаю, что начинается конфликт. Народ успокаивает Бориса, Рафа будто не рискуют даже. Нестерпимо хочется развернуться и уйти.

– Ива, останься. – Олеся берет меня за руку. – Они немного покурили, фигня. Честно. Не стоит того. Здесь ни кокса, ни соли нет.

Уйти бы и оставить их всех разбираться дальше без меня. Происходящее не интересно, оно попросту гадко! Но... Алекс.

Конфликта двух соучредителей еще не хватало. Если хлопну дверью, сцена так и останется несглаженной. Атмосфера испортилась с моим появлением. Как бы там ни было, мальчики и девочки взрослые, не мне читать нотации. Бросаю в Бориса презрительный взгляд и произношу громко, по возможности весело:

– А я думала, под травой все добрые! Врут? Или это сорт такой, а? – Нервно улыбаюсь.

Быстро подхожу к Алексу, дрожащими руками обнимаю его за шею, перетягивая внимание на себя и ожидая, что оттолкнет в любой момент.

Не отталкивает.

– Прости, я пошутила неудачно, – бормочу на ухо. – Прости-прости. Я соскучилась по тебе.

Он, чуть помедлив, обнимает одной рукой, смотреть продолжает на Бориса. По-прежнему серьезно. С вызовом. Тот натянуто улыбается, что-то объясняет Диане с Олесей. Оба мужчины напряжены. Оба ждут провокацию. Малейшую. Боже!

Продолжаю шептать Рафу на ухо:

– Был трудный день. Пожалуйста, не обращай внимания. Я... сама не своя. Я просто... нам Андреева в прошлый раз строго наказывала, что если найдут в крови, то это не просто вылет из команды. Еще и сесть можно.

– Я тоже пошутил неудачно, – произносит Борис. – Прости, Иванна, будь так великодушна.

– Всё в порядке, – улыбаюсь. – Просто переживаю за вас. – Поворачиваюсь к Алексу: – Давай побудем немного?

– За языком следи, – говорит он Борису. – Или я перестану.

Тот кивает и отворачивается. Алекс падает обратно на диван и притягивает меня к себе на колени. Молчит, губы сжаты.

Примерно через минуту кто-то гасит большой свет и включает фильм. Мы смотрим в полумраке. Какая-то комедия, все ржут, заедают снеком. Я, будучи трезвой, тоже жую печенье и стараюсь вникнуть, но мысли скачут галопом. Алекс обнимает меня, гладит.

Все на нервах. Не только мы с девочками. Вообще все.

А затем мы целуемся. Первое касание губ происходит случайно, я даже не понимаю, кто потянулся первым. Вокруг люди, и мы так никогда не делали. Но, едва почувствовав вкус друг друга, остановиться уже не можем. Его язык ласкает мой, я закрываю глаза от удовольствия. Машинально царапаю ногтями его предплечья.

Меняем положение, чтобы стало еще удобнее. И трогаем друг друга медленно, по возможности незаметно.

Он целует мою шею. Потом я касаюсь языком его горла. Трепет внутри, и даже неважно, что кругом чужие люди. Их будто не существует, есть только Алекс. Мой Алекс.

Вновь меняем положение. Я дышу ему в висок, он прижимает ближе. Ощущаю под ягодицами знакомую твердость, от предвкушения свожу ноги. Губы пересыхают. Алекс в сотый раз меняет положение, я теперь на диване, но и в его руках одновременно. Он нависает сверху, как бы пряча меня от всех, целует. В губы, щеку. Шею.

– Пойдем в номер?

Его шепот касается влажной мочки и по коже прокатывается к низу живота. Смысл сказанного – добивает.

Киваю. Отличная идея. Потрясающая.

– Мы уходим, – объявляет Алекс громче. – Хочу отдохнуть.

– Уже? Еще и десяти нет. Ребят, вы че так рано? – сокрушается Олеся. – Раф, а как же праздник? Если ты уйдешь, мне Вовка весь мозг вынесет!

– Скажи, что я не ушел.

– Ну вы придете еще? Мы же потом в клуб по плану, – говорит Артур. – Раф, я тебя сто лет не видел. И через три дня ты снова уматываешь.

– Пожалуйста-а-а! – тянет Олеся.

– Да, придем. К полуночи, наверное.

Мы встаем, поправляем одежду.

На прощание нам протягивают косяк, который я испепеляю взглядом. Ну нет! Алекс берет его, привычно сжимает между пальцами, подносит ко рту. Я перехватываю его запястье! Заглядываю в глаза.

– Пожалуйста. Я терпеть не могу.

Он будто мешкает мгновение. Потом усмехается:

– Всё нормально. Идем уже.

Делает движение, освобождаясь. Глубоко затягивается, выдыхает дым изо рта и носа. Обнимает меня за талию и торопит к выходу.

Глава 27

Его ладонь сползает с талии ниже, пока мы ждем лифт. Слишком по-свойски, слишком нагло. Пульс шумит.

Едва двери за нами смыкаются, Алекс притягивает меня к себе. Хочет поцеловать, я отворачиваюсь. Он не обижается, целует в щеку. Говорит:

– Привет.

Банально-дурацкий заход, при этом какой-то милый. Интимный. Но сейчас это не спасает.

Надо было маму слушать и сидеть дома! Но я... мне и в голову не могло прийти!

Двери разъезжаются, мы идем к номеру. Открываем замок, заходим. Я скидываю босоножки и сразу прохожу в единственную комнату. Наш номер значительно меньше, чем у Бориса с Дианой. Не сравнить даже.

Алекс расстегивает рубашку. Отворачиваюсь к окну, задергиваю шторы. Он включает телевизор, листает каналы, пока не находит музыкальный.

– Потанцуй для меня.

Оборачиваюсь.

– Что?

– Потанцуешь? – улыбается он. Плюхается на кровать, опирается на руки, расслабляется. Окидывает взглядом. – Можешь на мне.

– Настроения нет.

– Скачи сюда, малыш, будем искать.

Голос тихий, а речь медленная. Совершенно ему не свойственная!

Подхожу, присаживаюсь на краешек. Настроения совсем нет. Алекс обнимает, притягивает к себе, прижимается губами к шее.

– Я так хочу тебя, – говорит, укладывая в постель и подминая под себя. – Соскучился пиздец. Аж трясет.

Зажмуриваюсь.

Его поцелуи будто ленивые. Рука забирается под платье, сжимает ягодицу. Проводит по белью. Раф никуда не спешит, трогает, замирает, возбуждается.

Сглатываю.

Он стягивает лямки платья, накрывает губами грудь, облизывает. Это приятно безумно, но я себя сдерживаю, не позволяя идти на поводу. Терплю, настырно думаю о плохом, пока ласки не становятся навязчиво-неприятными. Да так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть!

Через несколько секунд Алекс останавливается.

– Что не так? – Облизывает губы. – Солено. Ты плачешь, потому что?..

– Потому что ты меня насилуешь.

Он дергается, поспешно отстраняется. Я быстро сажусь, натягиваю платье выше, прикрывая влажную от поцелуев грудь.

– Насилую? Блядь.

Отворачиваюсь.

– Не видишь по моей реакции? Вернее, ее отсутствию. Я думала, уж не остановишься, тебе плевать.

Он моргает, осмысливая. Рассчитывала, что обидится, но ни фига! Видимо, травка и правда забойная. Улыбается.

– Накосячил? Давай начнем с начала. Хочу тебя.

Заладил! Его кроме секса хоть что-то волнует?

– А я хочу домой. К маме.

Алекс резко встает, поправляет одежду. Я непроизвольно сжимаюсь.

– Переночую у друзей.

Он выходит из номера. Когда замок щелкает, закрываю лицо руками. Одиночество обнимает ледяными щупальцами, стискивает грудную клетку и словно душу высасывает. Я слабею с каждой секундой.

Когда-то давно я прочитала чью-то фразу о том, что одиночество – это не отсутствие людей вокруг. Это невозможность говорить с ними на темы, которые волнуют. А еще – иметь слишком разные взгляды на существенные вещи.

Я совершенно одна и там, в Москве, и здесь, в Эмиратах. Но там у меня мама, моя любимая мудрая мамочка, которая всегда защитит!

Почему я ее не послушала?

Девочки уже засыпают, скорее всего. Завтра последний день перед выступлением. Компания Рафа обкуривается и тусит в клубе. У них завтра с утра —переговоры, но, видимо, пофиг на это.

А я... совсем-совсем одна. В чужой стране. Никому не нужная.

Приняв душ, я переодеваюсь в сорочку и забираюсь под одеяло. Выключаю свет, стараюсь заснуть. Но не получается. Ерзаю.

Мысли разные.

Не грубо ли я вела себя с Алексом? Он заступился за меня перед Борисом. Просто... Андреева всегда говорила, что наркотики, даже самые легкие, для спортсмена – смерть. Алекс не спортсмен, конечно. Да и я уже нет. Но... хотелось бы, чтобы он им был. Да и разве я должна поступаться принципами? Ублажать мужчину, когда не хочется?

Он так дернулся, когда я сказала про изнасилование... Волоски поднимаются, и я зябко обнимаю себя. Я ведь просто хотела привлечь внимание.

В номере две кровати, Алекс специально забронировал именно такой, чтобы я могла выспаться. Рядом с ним это сложно. Хотя сам он обожает обниматься. Весь день ждал, пока я побуду с подругами.

Наверное, он расстроился.

Надо утром спокойно поговорить и объяснить позицию.

Пойти, может, поискать его? Беру телефон, кручу в руке. Или до завтра оставить?

Зарываюсь в подушку. А когда уже начинаю засыпать, в дверь стучатся.

Поначалу спросонья я не понимаю, что вообще происходит. Сажусь, оглядываюсь. Снова стучат.

Хочу взять халат, но не соображу, где он. Включаю свет и иду к двери.

– Кто там?

– Я.

Алекс. Он ключ не взял, что ли? Поздно совсем. Открывать не хочется. Но, надо. Нажимаю на ручку.

Стоит пялится. Глаза диковатые. Кажется, протрезвел. Вернулся к обычному состоянию. Ускорился. Не смотрит, а пожирает. Аж мурашки бегут, кожу покалывает.

– Я уже спала.

Он заходит в номер, закрывает дверь. Я хочу вернуться в кровать, но Алекс командует:

– Собирайся.

– Что?

– Собирайся, есть планы на вечер. Ты участвуешь.

– Я не хочу.

– Я хочу.

Смотрим друг на друга. В его голосе непривычная сталь. Вернее, я слышала этот тон каждый день, но не по отношению к себе. И прихожу в ужас. В глазах Алекса неспокойная решимость. Я отступаю. Он подходит.

Мы вдвоем здесь. Кажется, что в целом мире.

– Ты поругаться вернулся? У меня был плохой день, я...

– Плохой день в Эмиратах? Что случилось такого ужасного, если я стал настолько неприятен?

– Не повышай на меня голос. Хочешь тусоваться – вперед. Я тебя не ограничиваю. Почему-то думала, ты сюда работать приехал, а не бухать.

– Я трезвый. И еще. Да, я много работаю и иногда нуждаюсь в отдыхе. Соответствующем.

– Мне не нравится твой тон.

– Главное, чтобы мне нравилась ты.

Следующая за этой фразой пауза оглушает, сердце ухает в пятки. Равский заканчивает мысль:

– Иначе твое здесь нахождение становится убыточным.

Он хлещет по щекам ледяным тоном. Унижает взглядом. Указывает на место. Все сегодня только этим и занимаются.

Душа на части рвется. Он такой чужой сейчас... Страшный большой мужчина. Хочется на шею кинуться и прижаться, вернуть мишку, готового для меня на что угодно!

Прижимаю руки к груди. Что я могу возразить? У меня нет ничего. Совсем ничего.

– Мне уйти? – шепчу.

– У всех нас есть задачи, ты свои не выполняешь. Ни в постели, ни в жизни. Рядом с тобой я чувствую себя херово. А денег высасываешь тонну.

Слезы брызгают, унижение невыносимое.

– Прости, пожалуйста.

Быстро иду к шкафу, достаю штаны, натягиваю. Кофту.

Вытаскиваю сумку.

– Прости, я не хотела тебя разорить. И чтобы тебе было херово. Я не специально!

– Да блядь! – Он делает круг по комнате. – Я же не к этому!

Поспешно складываю вещи. Алекс подлетает, тянет сумку. Я дергаю на себя. Тогда он выхватывает, вытряхивает содержимое на кровать и швыряет сумку в стену.

Пронзает дикий ужас. Я отшатываюсь, сажусь на корточки, закрываю голову и… рыдаю.

Не защищаюсь, не бегу. Пошевелиться не получается. Как будто во мне сидит точный сценарий реакций на агрессию, который срабатывает, полностью подчиняя. Я вдруг чувствую себя совсем маленькой и беззащитной. Сжимаюсь и плачу – так невыносимо страшно.

– Ты что? – снова ругается Алекс.

Я сжимаюсь сильнее, ожидая удара. Криков. Шума, боли. Но ее не следует. Вытираю щеки. Картинка плывет. Кожей ощущаю, что он стоит рядом. Пялится.

– Я тебя пальцем не тронул. Мы просто ругаемся. К чему этот спектакль?

Окатывает его раздражением. Сдавливаю виски.

– Не трогай меня, пожалуйста! – Истерика подступает.

– Пиздец! – Алекс быстро идет в ванную. Включает воду.

Я вижу сквозь приоткрытую дверь, как опускает голову под кран. Как его передергивает от холода.

Одежда намокает.

Он делает напор сильнее.

Это длится долго, половину бесконечной минуты, наверное. Когда Алекс возвращается, его губы синие и дрожат. Глаза все еще дурные. Я отшатываюсь, уже способная преодолеть ступор.

Он поднимает руки, сдаваясь. И говорит спокойнее:

– Не хотел тебя пугать. Я… я бы никогда не тронул, Ив. Такого ни разу не было.

– Мой отец бил маму. Говорил, что раз он нас содержит, то может срываться. Если ему что-то не по нраву.

Алекс пялится. Его глаза расширяются. Он сглатывает.

– Я не знал. Не уходи никуда, особенно на ночь. Пожалуйста. Я хотел... помириться. Неудачно. Ладно, неважно.

Он наклоняется ко мне, касание заставляет вздрогнуть – руки холодные. При этом очень бережные. По-прежнему не знаю, чего ожидать. Алекс поднимает и усаживает на кровать.

С его волос капает ледяным на кожу – ежусь. Его синие губы все еще дрожат.

– Я зря. Мне жаль, что напугал. Отдыхай.

Я моргаю. Подтягиваю одеяло.

Он качает головой, разворачивается и уходит.

Глава 28

Кажется, на меня влияет близость команды: я просыпаюсь в шесть тридцать, полностью готовая к тренировкам.

Лежу одна в темноте. Соседняя кровать пустая. Больно. Отворачиваюсь и зажмуриваюсь, дышу. Мы так сильно поссорились вчера с Алексом, так грубо поругались! Он обозначил мое место, расставил точки. Наорал.

Принимаюсь разминать ноги, готовясь к новому дню. Поначалу это всегда немного больно. Я даже люблю эту боль, привыкла к ней. Но сейчас двигаюсь словно на автомате. Эмоций нет, высосаны.

Делаю зарядку: специальные упражнения, прописанные реабилитологом. Оборачиваюсь и смотрю на пустую, не тронутую постель. В последние дни я делала свои упражнения множество раз, Алекс сидел за ноутом и украдкой поглядывал. Я просила, не следить, потому что не в форме. Но знала, что не слушается. Смотрит. Старалась выглядеть эффектнее, старалась еще сильнее нравиться.

Вновь плакать хочется. Прижимаю кулак к губам.

Вспоминаю обидные слова. Передергивает и так больно в груди! Ну почему, почему я продолжаю слышать их эхо? Почему не могу вычеркнуть, забыть, стереть из памяти ластиком!

В груди пожар. Он просто развлекался, как и планировал. Купил чемпионку, трахал, друзьям хвастался. А я, кажется... влюбиться успела. Дура!

Спазм скручивает пополам. Ненавижу! Столько чувств к нему было, столько нежности!

Прерываюсь, беру сотовый и остервенело пишу. Строчки расплываются, носом шмыгаю. Пишу ему сообщение о том, что чувствую. Душа – чаша треснувшая. Подробно рассказываю, как прошел вчерашний день. О подругах. Рассказываю о Лене и ее непростом пути в спорте, а Тане, которая мечтает стать первым ученым с Олимпийской медалью. И как мне горько из-за обиды, которую испытываю.

Рассказываю о своем отношении к любым наркотиках, и тому, как опасно их принимать тем более в Эмиратах. И что я слишком переживаю за Алекса, чтобы реагировать на это спокойно!

Упоминаю, раз уж у нас, оказывается, деловые отношения, что если он потребует назад «тонну высосанных мною денег», то придется подождать. Иначе мне придется публично объявить, что Равский после разрыва вымогает у девушки подарки.

Помешкав, добавляю: у хромой девушки, которая жизнь положила, чтобы представлять страну.

В конце честно признаюсь, что он мне нравился. И что я не жалею ни о минуте рядом с ним. И что чуть не умерла от страха, когда он попал в аварию и до сих пор жутко от одной мыли. Напоминаю, как вчера было страшно. И как он всё обесценил.

Получилась довольно-таки приличная простынь, которую нет сил перечитать даже. Чуть помешкав, отправляю.

В конце пишу: «Я буду завтракать в восемь. Не могу пропустить, мышцам нужен белок. Хотя аппетита нет совсем. Мама, как проснется, пришлет деньги на дорогу домой. Прощай».

После чего заканчиваю упражнения. Принимаю душ, одеваюсь. Кондиционеры в этом отеле работают на максимум, поэтому на футболку натягиваю новую розовую толстовку с единорожкой. И нет, она не детская, как сказала мама! Размер взрослый.

Взяв тарелку с омлетом, вареной куриной грудкой и овощами, я присаживаюсь в уголке ресторана.

Холодно. Натягиваю капюшон, медленно ем. Внутри пустота.

Я так сильно сконцентрирована на себе, что не сразу замечаю, когда кто-то подходит.

Поначалу думаю, официант. А когда глаза поднимаю – пугаюсь до смерти!

Равский.

Пришел! Стоит! В руках тарелка, на ней один крошечный бургер!

Сердце отчего-то сжимается. Не могу просто так на него смотреть! Слезы подкатывают. Как он мог на меня орать?! Как?! После всех поцелуев, после того, что было?! Он всё обесценил, всё свел к деньгам!

Глаза опускаю, молчу. Пульс ускоряется.

Алекс пялится, аж кожу покалывает. Произносит:

– Я бы хотел извиниться за вчерашнее.

Быстро вытираю щеки ребром ладони. Он рядом – большой, сильный. Нависает. Вдруг становится так жалко себя! Наорал на меня и ушел. Знать бы еще к кому? С кем спал? Окатывает раздражением, благо, хоть слезы высыхают.

Поджимаю губы.

– Я прочитал твое сообщение. Не против, если присяду?

Молчу, отвожу глаза в сторону. Алекс занимает стул напротив, ставит свою тарелку, но не завтракает.

Наши глаза встречаются. Они у него родные такие, темно-карие, привычные! Я столько раз в них заглядывала, когда мы обнимались в постели! Столько там искр восторга видела! Сейчас тоже хочется смотреть, растворяться. Так сильно, что вновь спазм чувствую, который едва пополам не сгибает.

Секунды тянутся. Горько, обидно, я стараюсь всё ему в немом взгляде выразить.

Алекс стреляет глазами вниз, потом на меня.

– Когда ты в этой кофте с фиолетовым рогом на лбу, я ощущаю себя еще большим дерьмом.

Бросаю взгляд в зеркало и вижу себя в розовой толстовке и пылающими в цвет щеками. Модель свободная, и я кажусь еще более хрупкой, чем есть.

– Она не детская. Просто захотелось.

– Блин, Ива, – выдыхает он. – Я вспылил. Не ожидал, что ты так сильно испугаешься. Мне пиздец сейчас. – Касается рукой груди. – Просто в кашу.

– Я не знаю что и сказать, чтобы угодить тебе, благодетелю. Не против, кстати, если я доем? – свожу брови домиком и киваю на вареную курицу.

Он сжимает зубы до скрипа.

– Видишь же, что мне неудобно.

– Ты мне грубил. Угрожал! Как будто я пустое место. Будто меня можно разбудить среди ночи и вышвырнуть. Ты на меня кричал! – повышаю голос, освоившись.

– Ты ведь спортсменка, на вас орут тренера. Я надеялся на твою выдержку и достойный ответ.

– Ты, блин, весишь в два раза больше, какой может быть ответ!

Алекс закрывает рот, резко замолчав. Бледнеет.

Завтрак стынет.

– Я бы тебя не тронул. Никогда, – говорит он, наконец. – Я просто хотел поругаться. Выплеснуть эмоции.

– Ты вырвал у меня из рук сумку! Я тебе этого никогда не прощу.

Он берет вилку с ножом, перекладывает их, меняет местами. Потом еще раз.

– Меня вчера понесло. – Трет лицо. – Я, видимо, пропустил маячки. Не среагировал.

На самом деле он их не пропустил. Осознал, что ситуация не айс, сразу голову под ледяной поток. После чего физически покинул пространство. Он так делает, сам мне рассказывал, когда не вывозит по эмоциям. Чтобы погасить разгорающийся конфликт. Вчера он сделал всё по инструкции, но мне всё равно неприятно.

– Мне было больно, – признаюсь честно. – Ты наговорил кучу обидных слов! Тебе со мной херово, правда? – голос срывается. – Серьезно? Ты мой первый мужчина, и тебе со мной херово?!

Закрываю лицо ладонями и всхлипываю, не заботясь о том, как это со стороны выглядит. Сейчас – плевать. На всё плевать. Эмоции рвут на части. Алекс не просто там какой-то непонятный мужик. Он мой! Я его выбрала, и он мне такое сказал!

– Ива. Блин.

Он пересаживается ближе. Обнимает. Хочу оттолкнуть, но не делаю этого просто потому, что нужно плечо твердое – пережить этот ужас и унижение и дальше пойти. Потом. Сейчас главное успокоиться.

Током простреливает, я случайно касаюсь его руки и быстро отдергиваю ладонь, Алекс чуть склоняет вперед голову.

– Я не знаю, смогу ли теперь вообще кому-то доверять. У меня комплексы на всю жизнь будут. Что именно тебе не понравилось? Мое тело? Запах? Или просто не приятно со мной? – отодвигаюсь и смотрю на него.

– Блядь, – Алекс на мгновение закрывает глаза. Выдыхает. – Зря мы сблизились, это было не по плану. – Натянуто улыбается. Садится ровнее. – Я ошибся, ты меня не выдержишь.

Взрываюсь.

– Так это я по итогу виновата?

– Нет. Я виноват. Вообще, не про то сейчас, – говорит он быстро, ровно. – Ты когда сказала про изнасилование, у меня... мир почернел. Ладно, – он отстраняется, сидит теперь справа. – Это неважно. Ты прекрасна, Ив. Это меня вынести сложно. Я сейчас уже не лечу бить морды хейтерам просто за то, что у них другое мнение. Может, лет через десять перестану ранить близких людей, – мрачно шутит.

Я начинаю снимать кольцо, он останавливает, коснувшись пальцами.

– Это подарок. – По-прежнему бледный, но лицо держит, спокойный. – Можешь на другом пальце носить, если хочешь. И вообще ты можешь остаться и посмотреть игры. Напиши Олесе, она возьмет билет на удобную дату. Деньги возвращать не нужно. Ничего не нужно. Одна просьба – сегодня сходишь со мной на переговоры? От «СоларЭнерджи» зависит огромное количество людей, они не виноваты. Я обещал японцам, что ты будешь.

Глава 29

Двери лифта разъезжаются, я выхожу в коридор и иду к конференц залу номер три. Гостиница огромная, несложно заблудиться, но я посмотрела план и вроде бы ничего не перепутала.

Мы с Алексом позавтракали, поднялись в номер. Он переоделся в спортивное, приготовил костюм. Мы заключили перемирие, условились встретиться через три часа, после чего он ушел.

На мне белое платье, волосы уложены, минимум макияжа. Вроде бы всё в порядке, а волнуюсь так, что дурно. Никогда раньше не боялась ни камер, ни репортеров, а вот после того неудачного интервью – начала. Да и команда «СоларЭнерджи» доверия не внушает. Не представляю, что будет, как всё пройдет...

Толкаю дверь и замираю. Поначалу даже кажется, что ошиблась залом, настолько сегодняшняя картина отличается от вчерашней. Здесь не накурено. Совсем.

Просторное светлое помещение, в центре длинный стол, за котором сидят сотрудники. Алекс стоит у доски и что-то быстро объясняет Борису, который развалился на стуле. Остальные слушают внимательно.

Одеты присутствующие безупречно. На мужчинах – дорогие костюмы, белоснежные рубашки. Девушки в строгих платьях. Все очень круто, стильно, обстоятельно.

При моем появлении народ оборачивается. Алекс замечает первым, кивает, указывает на свободный стул и продолжает говорить на английском.

Тихонечко присаживаюсь и впиваюсь в него глазами.

Борис слушает внимательно, но комментирует по-русски. Алекс же будто не замечает, как скачет с одного языка на другой, при этом говорит так быстро и такими сложными терминами, что я и на родном языке смысл не улавливаю.

– Я бы купилась! – выкрикивает Олеся внезапно. Громко хлопает.

Фух! Хоть кто-то кроме меня не вкупает, что происходит.

Алекс ее не без раздражения передразнивает, что вызывает у всех слегка нервный смех. Обстановка разряжается. Олеся шлет ему воздушный поцелуй. Борис усмехается, подходит к Равскому и хлопает по плечу.

– Не забудь начать с перечисления ГОСТов. Не увлекайся самой идеей.

– И КПД. Раф, почаще упоминай. Прямо с первого слайда, – вставляет слово Василий. – У них волосы зашевелятся.

– В начале смысла нет. Бла-бла, мы обещаем эффектную работу модуля при рекордно высоких и низких температурах. И КПД восемьдесят пять процентов. На этом моменте заржут, как обычно. Не поверят. А нам надо до технической части их дотащить.

– Вот здесь, – Борис берет пульт, листает слайды, – сделай акцент. Ну и не кипишуй. Не захотят, значит, на хуй. Просто на хуй! У нас же китайцы есть.

Все снова смеются, переглядываются. Олеся тянется и шепчет мне:

– Утром звонили из китайского космоса, они хотят наши батареи.

– Космоса? – переспрашиваю. – Вау!

– Наши батареи будут на Марсе, – объявляет Борис, пританцовывая. Будто хвастается. Настроение у него просто прекрасное, не то, что вчера.

Алекс пялится на слайды, задумчиво барабанит пальцами по столу и беззвучно шевелит губами. Смотреть на него, даже вот так, со спины волнительно.

Я потираю кольцо на пальце. То самое, что выбирали недавно вместе. Он надел мне его, пафосно глядя в глаза. Сердце при этом если не рвалось на куски, то точно повреждалось.

– Если они пройдут испытания, – подначивает Олеся танцующего Бориса. – Что не факт.

– Пройдут, – говорит Алекс. Оборачивается. – Я рассчитывал. Главное, чтобы конечная стоимость устроила. А испытания пройдут.

Волоски на коже поднимаются от его слов, взгляда. Атмосферы! От азарта, что светится в глазах ребят. Это так похоже на то, что было у нас в сборной. Решимость, поддержка, радость от осознания себя частью чего-то крутого и важного. Происходящее настолько заразительно, что тоже я поддаюсь и преисполняюсь гордостью. Хотя и не очень осознаю свое место.

– Ну что, всё готовы? Время, – Борис закрывает ноутбук, поднимается. Все следуют его примеру.

Алекс приобнимает меня за талию и ведет к выходу.

– Поздравляю, – шепчу я робко. – Это невероятные новости! Я очень за тебя рада.

– Пока не с чем, – скупо улыбается, но обнимает крепче. – Но... кажется, начинается что-то новенькое, интересное. Посмотрим. Надо бы китайский подучить.

Спустя пять часов мы выходим из машин на пристани. Презентация и переговоры позади. Я чувствую то самое приятное опустошение и удовлетворение, которое наступает после того, как выложишься на соревнованиях. Слегка потряхивает от усталости и от того, как круто было! Команда Рафа выступила незабываемо. И он сам, и Борис, и инженеры.

Уверенные, свободные, успешные молодые мужчины и женщины, работающие на износ пожинают плоды труда. Потрясающие ощущения быть частью всего этого.

Алекс отходит чуть в сторонку с телефоном, я, немного растерявшись, следую за ним.

– Девушка! Леди, эй! Вы можете отойти? – окликают меня грубовато.

– Что? – Оборачиваюсь и вижу фотографа. Он машет мне, жестикулирует. Собирается сделать снимок, где Алекс на фоне залива говорит по мобильному. Равский и правда смотрится очень круто, хоть сейчас на обложку журнала о бизнесе.

Стушевавшись, поспешно делаю несколько шагов назад. Алекс поднимает глаза и раздраженно качает головой, тянет руку. Поначалу отнекиваюсь, но он хмурится, и я подчиняюсь. Едва вкладываю свою ладонь в его, Раф притягивает к себе, обнимает за талию. Смотрит в камеру, а меня вновь топит эмоциями!

Фотограф делает пару снимков, после чего Алекс, не отпуская меня, поворачивается к воде, игнорируя дальнейшие просьбы журналистов. Быстро пересказывает на английском кому-то суть презентации.

А я... я обнимаю его за талию, прижимаюсь к плечу и вдыхаю приятную туалетную воду. Теплый ветер обдувает лицо.

Алексу звонят по второй линии. Он прощается, переключает звонок и говорит весело:

– Привет, мам!

– О! Судя по голосу, всё хорошо? Мы тут с Димой все ногти сгрызли! – его мама говорит так громко, что я слышу каждое слово.

– Отлично, – отвечает Алекс, рассмеявшись. – Причем неважно даже, будет сделка или нет, эффект убойный. Я кайфанул как никогда.

– Мы уже читали первые отзывы. И так тобой гордимся, сынок! – Из трубки раздается мужской голос: – Алекс, очень понравилось. Просто очень! Я отрывки уже везде полайкал, где они только были опубликованы! Ищу еще!

– Дима уже с кем-то в спор вступил в комментариях! – жалуется мама. – Кормит троллей!

Я обнимаю Алекса крепче, улыбаясь до ушей. Он тихо смеется.

– Зря вы не полетели.

– У кого-то еще родители присутствовали на презентации? – спрашивает мама с комичной строгостью.

– Нет, но...

– Если бы мы с отцом полетели, все могли бы догадаться, что ты – маменькин сынок! – шутит она.