Текст книги "Стражи Флорении(СИ)"
Автор книги: Ольга Зимовская
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Леди, сможете ли вы простить меня? – даже на колени встал.
– Не люблю розы, – припечатала Фрида.
Куолан наградил её взглядом, полным неимоверной скорби, к которому она осталась абсолютно глуха. Встал, положил цветок ей на колени, поверх не разобранных платьев.
– Вам очень идет голубой цвет, – грустно улыбнулся мне.
И ушел, уже у порога обернувшись:
– Выбирайте серое, на вас будет смотреться потрясающе.
Естественно, едва захлопнулась дверь, Фрида в ярости схватила указанное платье и зашвырнула его куда подальше. Потом подняла и ушла переодеваться, что у неё почему-то занимало на порядок меньше времени, чем у меня. Платье было не серое, скорее серебристое, с темно-зеленой отделкой, удачно гармонировавшее с цветом волос и глаз. И да, смотрелось на ней потрясающе. Правда, говорить об этом я не стала.
– Мне кажется, ты была к нему излишне сурова.
– Заслужил, – Фрида вернулась к прерванному занятию.
Роза, кстати, теперь лежала рядом, брошенная нарочито небрежно.
– Чуть до слез не довела, мне его прям жалко стало.
– Так и надо! Его вообще надо в бочку закатать и пусть дрействует в море!
– Я, конечно, поняла, что ты имеешь в виду, – закусила я губу, – но звучит так, будто он там дристать будет.
– Да пусть хоть сдохнет!
А вот это вряд ли. Этот тип на редкость живучий. Он бы и в бочке обязательно выжил, даже с поносом.
Вернулся в который раз Уильям, с новой кучей одежды (нам уже сидеть скоро негде будет) и таки с туфлями. Очень хотел нас чем-то обрадовать, даже рот открыл, но вот сказать ничего успел.
– Где она?!
Крик потряс весь замок от самого основания, у меня чуть сердце не остановилось, даже на минуту забыла, как дышать, судорожно вцепившись в обивку дивана. Очень хотелось слиться с окружающей средой, провалиться сквозь землю, просто раствориться, чтобы стать незаметной. Но, конечно, ничего из этого мне не удалось. Тяжелые шаги неумолимо приближались, и как-то слишком быстро перед нами появился Бертрам. Жутко злой, с черными кругами под глазами и какой-то весь помятый. Похоже, бутылка, опустошенная вчера при мне была далеко не первой, и не факт, что последней.
Мужчина скользнул гневным взором по Фриде, по мне, повернулся ко все ещё державшему туфли на вытянутой руке Уилу и уже спокойнее повторил:
– Где она?
То есть, он искал не меня! Другой "оной", которую мог искать Бертрам, придя в такое бешенство, могла быть только Мэвис. Но это было совсем не важно, потому что искал он не меня! Я могу не опасаться за свою жизнь. Меня не будут таскать по лесу и по лабиринту коридоров, не подвергнут оскорбительной и совершенно ненужной проверке, не заставят быть компанией напивающемуся старому алкашу. И так мне хорошо и радостно сразу стало, словно в ясный летний день на цветущем лугу. И даже испорченное утро и насильственное переодевание показалось сущей ерундой. Я даже не сразу поняла, что сижу и совершенно счастливо улыбаюсь, как блаженная дурочка. Поняла слишком поздно. Когда алкаш, получив простой как бревно ответ "не знаю", обернулся, скривился от вида моей счастливой рожи и злобно бросил:
– Пойдешь со мной.
И я даже возражать не стала. Только все цветочки сразу сдохли.
Бросила молящий взгляд на Уильяма, вроде же платье ушить надо было и все такое. Но этот предатель только впихнул мне туфли и с улыбкой заявил:
– Ты прекрасно выглядишь.
Вот меньше всего меня сейчас волновал мой внешний вид! Как-то никогда не страдала боязнью выглядеть некрасиво в гробу. К тому же, мне и гроб-то тут купить некому, хорошо, если курганчик соорудят.
Переобулась, туфли оказались очень удобными, из натуральной замши под цвет платью и без каблука. Я почему-то была уверена, что этот сумасшедший дизайнер притащит мне непереносимую гадость, и была приятно удивлена.
Вышла, как можно оттягивая этот момент, из комнаты и обнаружила, что Бертрам меня ждал. И был, кажется, этим фактом не очень доволен. Хотела извиниться, даже рот открыла и... и закрыла, так ничего и не сказав. Мужчина сердито выдохнул, будто дракон, готовящийся поджарить неугодную вошь. Нервно сглотнула, пожалуй, мне нравилось быть дохлой кошкой. Сегодня Бертрам не поленился собрать свои длиннючие патлы, но выглядел от этого ещё более плачевно. Мне, собственно, и хотелось плакать.
Наконец, он, скрипнув зубами, развернулся и зашагал прочь. Я поспешила не отставать, что было совсем не просто. Когда я уже совсем отстала, Берт приостановился, затем взял меня за руку, и теперь приходилось уже бежать, так как скорости он ни сколько не снизил.
– А куда... мы идем? – все же рискнула спросить, уже изрядно запыхавшись.
– Мэвис надо найти, – бросил Бертрам и, кажется, ещё ускорился.
Да я так полечу скоро. Похоже, его изрядно раздражала необходимость тащить меня на буксире, но зачем тогда было меня вообще тащить?
– И что... я как-то... могу помочь? – говорить уже едва получалось.
К счастью, мы остановились.
– Можешь, – коварно улыбнулся мужчина, замерев перед черной дверью с зеленой отделкой и эту самую дверь передо мной распахнув.
Внутри обнаружилось... ничто. То есть сначала я решила, что там просто непроглядная темень, но когда меня самым подлым образом толкнули в густую, словно сметана, черноту, поняла, что и черноты собственно там нет. Ничего нет. Хотела возмутиться бесцеремонному обращению и не почувствовала ничего. Подумала, что это, наверное, должно испугать, но страха тоже не было. И даже не апатия, а просто... ничто. Ни света, ни пола, ни потолка, ни вообще какого-либо пространства, и словно само время исчезло, растворилось. Сейчас я бы уже не смогла ответить, сколько здесь нахожусь, почему и зачем. И вообще, кто я. Кто я? Краем сознания зацепилась за эту мысль, почему-то не желающую растворяться так же спокойно как все остальные. И ничто закончилось.
Так же резко как и началось. Просто только что я была в нигде и почти что никем, и тут же оказалась вновь перед черной дверью, за которой ничто продолжало благополучно существовать, и даже не испытывала каких-либо эмоций на этот счет. Факт моего там пребывания помнился очень хорошо, но никаких чувств не вызывал. Рядом стоял все такой же хмурый Бертрам, за локоть меня придерживала Мэвис, вся в крови и жутких ранах, а с другой стороны обнаружился Райан – без пяти минут покойник. Вот вид этого полутрупа окончательно и привел в чувство. Просто подумалось, что надо бы ему как-то поскорее помочь, а когда появляется необходимость что-то делать, мозги сразу на место встают.
– Очень умно, Берт, очень, – обернулась к нему Мэв, выпуская мой рукав, на котором остался внушительный след. – Тонко, изящно...
– Сработало, – припечатал Ордо.
– Ещё бы минута и...
– И я бы вмешался. А если бы вас не вытащили, то через эту самую минуту уже бы и не пришлось.
Женщина выругалась и смахнула с руки набежавшую из пореза кровь. Совершенно напрасно, так как она тут же набежала снова – порез был довольно глубокий и не один, а... даже затрудняюсь сказать, сколько.
Перевела шокированный взгляд на Райана. Совершенно напрасно. Гордый Факольн моего сочувствующего взора не потерпел и попытался тут же сделать бесстрастное лицо и выпрямиться. Первое вышло не очень, особенно в сочетании со вторым. Безмозглый мужик! Фрида, конечно станцует ча-ча-ча, если он окочурится. Но я вовсе не хочу, чтобы труп этого непомерного гордеца был на моей совести.
– Падай в обморок, – шепнул мне на ухо не слышно подошедший Бертрам.
– Что?
Повторять не стал, аккуратно сбил с ног, тут же подхватив, ещё и тряхнул как следует, когда возражать попыталась. Так что покорно лежу, прикрыв глазки и изображая трепетную девицу, не переносящую вида крови.
– Помоги Мэвис, – услышала над головой.
Кто там ещё кому помогать должен, большой вопрос. Но возражений не последовало.
Когда в нос ударил уже знакомый больничный запах, я рискнула открыть глаза. Увидела Райана, успевшего оказаться впереди и тяжело переставляющего ноги, даже опираясь на Мэв. Потом поняла, что он просто её оттолкнуть пытается, потому и двигается процессия с такой потрясающей скоростью. Перевела вопросительный взгляд на Бертрама, тот с тяжелым вздохом поставил меня на пол и пошел помогать.
– Сам справлюсь, – огрызнулся Фалькон еле слышно.
– Справился один раз уже.
Мэвис, увидев что я соизволила "очнуться", схватила за руку и, радостно заявив "девочки – направо, мальчики – на лево", утащила за обнаружившуюся ширму.
– Скотч достань, – попросила она, присаживаясь на кушетку и пытаясь расшнуровать кожаную жилетку, перепачканную в крови.
– Что достать? – не поверила я, что я правильно услышала.
– Скотч, – повторила Мэв, и видя мои расширившиеся в ужасе гласа пояснила, – медицинский. Там в верхнем ящике коробка, она подписана. Ах да... Белая с синей полоской, увидишь сразу.
Увидела действительно сразу, коробочка там была такая одна, хотя размерами и не впечатляла – выглядела как пачка таблеток. Внутри обнаружились небольшие прозрачные полоски, на самом деле весьма напоминающие скотч, которые женщина, стиснув зубы и, наконец, избавившись от верхней одежды, радостно принялась наклеивать на свои раны, предварительно протерев их перекисью.
– Да ладно, чего ты переживаешь? Царапины, – перехватила она мой взгляд на гору перепачканных салфеток.
Хорошие такие царапины, по полсантиметра глубиной. Но под чудным воздействием медицинского скотча они стремительно стягивались, пока не оставалась только тоненькая полоска корки. Отличные у них тут лекарства.
– Лучше помоги мне, а то я до спины не дотягиваюсь.
Спиной, как и руками, Мэвис сейчас походила на тигра. И хотя она продолжала весело болтать, едва сдерживалась, чтобы не дернуться, каждый раз, когда я прикасалась к новой ране. Подумала, что это она из-за меня так старается, ну, ещё из-за оставшихся в комнате мужчин. Была бы одна, и поплакала бы, и покричала, а так надо же лицо держать. Какие они тут все повернутые на своем чувстве собственного достоинства.
–Надо же как-то больше беспокоиться о себе...
– Если все время беспокоиться, можно сойти с ума, – Мэв передернула плечами и потянулась, я как раз закончила заклеивать последнюю царапину. – Через пару месяцев начинаешь привыкать и перестаешь обращать внимание на такие мелочи, поверь.
Я приняла к сведенью, хотя верить в такое не очень хотелось. Женщина принялась разматывать на ноге какую-то тряпку, и я поняла, что "царапины" действительно были ерундой. Как она вообще сюда добралась с такой дырой? Ещё ведь Райана тащила.
– Н-да, тут скотчем не обойдешься, нужен клей.
А врачи у них тут с чувством юмора, не удивлюсь, если ещё и корректор в каждой аптечке имеется.
– Нет, он не в ящике. За правой дверцей должен быть, тюбик такой с красным кончиком.
Нашла, достала, пока Мэвис со вздохом отрезала себе штанину.
– И что, этот клей... склеивает? – не поверила я.
– Ускоряет регенерацию мягких тканей. Надо только пропорцию правильно рассчитать, а то плохо будет.
– Как это?
– Не знаю. Знаю только, что при повреждении магистральных сосудов им пользоваться нельзя. А как работает, понятия не имею, главное, что помогает.
Резонно.
Мэв отсчитала несколько капель прямо в жуткую рану и с удовольствием пронаблюдала, как та стремительно затянулась.
– Только чешется жутко, – поморщилась она.
Подрыгала ногой, вскочила, прибрала все медикаменты, напоследок приняв ещё пару красных таблеток.
– Кровяные пилюли, увеличивают скорость восстановления крови.
А я только рот открыть успела. Но волновало меня больше другое, хотя после сообщения о природе таблеток волновать стало ещё сильнее. Приняв столько препаратов, ускоряющих восстановление да ещё и на ослабленный организм, она же могла себя запросто угробить. Даже я, совершенно не разбирающаяся в медицине, это понимала.
– Ерунда, – отмахнулась Мэвис, – просто надо будет хорошо покушать.
Бодро крутанулась на каблуках и вернулась в комнату. Так и не одевшись, что, кажется, волновало только меня. Впрочем, вряд ли Райана могло сейчас волновать что-либо, все свои силы он тратил на то, чтобы доказать как прекрасно себя чувствует. А поскольку уговаривать людей Бертрам умел не очень хорошо (да и не пытался в общем-то), операция по спасению блистательного Фалькона так и не сдвинулась с мертвой точки.
– Мэв, ты жилетку забыла надеть...
– Да она же грязная! – ужаснулась она. – Ладно, не смотри на меня так.
Не знаю, как я на ней смотрела, но женщина даже немного смутилась и поспешила завернуться в снятый с вешалки халат.
– Гарис тебя убьет, – сообщил Ордо, глядя на это действо. Затем перевел взгляд на меня, – а Уил закопает то, что останется.
Мэвис тоже посмотрела, её реакция была более лаконичной и эмоциональной:
– Фьёрмм идиж!
И следуя этому мудрому изречению, мы куда-то пошли. Правда я не уверена, что переводится оно именно так, и мы скорее не пошли, а побежали. Кажется, я начинаю привыкать, что меня здесь передают как эстафетный мячик и таскают везде, не интересуясь мнением. Не скажу, чтобы мне это нравилось.
Комната Мэвис показалась мне довольно мрачной. Цвета преобладали в основном темные, свет с улицы задерживали плотные шторы, а кровати, стола и пары шкафов явно было недостаточно для такого объемного помещения, так что половина его пустовала. Хозяйка, похоже, не любила утруждать себя уборкой, так что старинная мебель была заменена новой непыльной, а вместо ковров пол покрывал ламинат, похожий на пластик. У нас в комнатах такой же был. Правда, сверху все равно постелили ковры.
– Надо быстрее все постирать! – крикнула Мэв, на ходу скидывая грязный уже халат прямо на пол и, открыв один из шкафов, принялась увлеченно в нем рыться. – Не то... и это не то... тоже не подойдет...– гора вещей, преимущественно черных и кожаных, уверенно росла рядом с её ногой. – У меня нет ничего твоего размера, – наконец вздохнула она. И сунула мне в руки простую белую рубашку, – надень это пока. А ты почему ещё не разделась? Давай скорей!
Скорей так скорей. Рубашка доставала мне почти до колен, да и Мэвис явно была велика, присмотревшись, поняла, что она и вовсе мужская, просто уже изрядно поношенная. Мэв схватила халат и мое платье и отправилась загружать стиральную машину, я поспешила следом – очень хотелось посмотреть на это чудо техники. Чудо оказалось совершенно не впечатляющей дырой в стене с кучей кнопок. Местный футуристичный дизайн мне определенно не нравится.
– Всё, – облегченно выдохнула женщина и обернулась ко мне, – я приму душ, а ты пока...
Я оглянулась на гору сваленной одежды.
– Я пока приберусь? – осчастливила я хозяйку, и та радостно согласилась.
Работы оказалось на порядок больше, чем ожидалось: большинство вещей в шкафу были просто свалены в кучу, и мой перфекционизм просто не мог этого пережить. Дома я привыкла, что все находится на своем месте, и привычка эта уже впиталась мне в костный мозг. Половину же одежды следовало давно выкинуть – она была безнадежно разорвана. Возможно Мэв хранила её из сентиментальных побуждений. Хотя она-то уж точно далека от сантиментов. Лучше все же отложить и отнести Уилу, если не сможет ничего сделать, пусть выбросит.
Хозяйка комнаты выскочила из ванной в одном полотенце, едва прикрывавшем самое интересное, бухнулась на кровать и принялась вытирать волосы.
– Чего на полу сидишь?
Странный был вопрос, кроме кровати в комнате сесть было некуда, да и я все ещё перебирала вещи на предмет пригодности, а на полу это было удобнее.
– Чего пить будешь? – снова ввела меня в ступор Мэвис.
– Что?
– Вино, крэд, коньяк, айсу, портвейн, сидр, сато, шампанское?
Половину перечисленных названий я слышала впервые, но обилие просто поражало.
– Чай, – робко попросила я.
– Чай, значит.
Мэвис соскочила с кровати, с наслаждением потянулась, и в этот момент в комнату ворвался Бертрам, наплевав на негласное правило невторжения в чужое личное пространство.
– Мэвис, ты!..
– Ты уже закончил лечить нашу трепетную птичку? – перебила она его, нисколько не впечатлившись.
– Жить будет, – неохотно буркнул Берт, – но ты!..
– Вся внимание!
Мужчина перевел хмурый взгляд на меня, и столько в нем было ненависти. Кажется, из ранга вши меня понизили. Кто там есть ещё похуже... таракан? Прусак, пожалуй, они как раз рыжие. Нет, дохлой кошкой мне нравилось быть больше.
– Мэвис, ты, – мужчина медленно обернулся, – во имя Солнцеликого, объясни мне, зачем ты туда полезла?!
– Ну, уж точно не в честь его имени!
– Ты... – Берт сипло втягивал воздух носом в паузах, на месте которых предполагались ругательства. – Я понимаю, что вы с Фальконом двое самоубийц и вам на себя плевать. Но вы бы хоть на минуту представили, что будет с теми, кому не все равно, если вы подохнете!
– Ой! Плакать будешь? – приложила к щекам ладошки.
Хотя я на её месте после такого ора даже дышать бы побоялась. Мне собственно и так жутко было.
Бертрам собирался что-то ответить, вдруг резко обернулся ко мне, и я все-таки задохнулась. Потом поняла, что просто чересчур стягиваю ворот рубашки, видимо на уровне инстинктов памятуя о его дурацкой привычке. Поспешно спрятала руку за спину, однако жест этот ни от кого не укрылся.
– Эй, я могу оставить вас наедине, – хихикнула Мэв.
Берт, гневно засопел, потом развернулся, все-таки выругался и, уходя, грохнул дверью так, что с потолка что-то посыпалось.
– Ну, пойду что ли за чаем, – пропела Мэвис и упорхнула все также в одном полотенце. Впрочем, этот костюм, пожалуй, был намного приличнее тех, что висели в шкафу.
А я перебралась на диван, почему-то на полу вдруг стало жутко холодно. Рядом со шкафом осталась сиротливая кучка не разобранной одежды.
Мэвис вернулась чересчур быстро. Не успела этому удивиться, и обрадоваться не успела – поняла, что вошла вовсе не она.
– Она решила сдержать свое обещание? – скептично вопросил Берт, притворяя за собой дверь.
– К-какое? – заикнулась я и тут же пожалела о своем вопросе.
– Оставить нас наедине, – усмехнулся мужчина, присаживаясь рядом.
Как-то чересчур близко. Кровать большая, в конце концов, я с краю сижу, мог выбрать любое другое место. Судорожно сглотнула и попыталась отодвинуться, не вышло – с другой стороны была стена. Надо было с противоположного края садиться.
– Это Каллана, – зачем-то сообщил Берт, дергая меня за рукав рубашки.
Нервно одернула руку и не нашлась, что ответить. Конечно, Каллан был хорошим мужиком, и мне было искренне жаль, что его больше нет, но вряд ли бы он пожалел для меня свою старую рубашку. Он вообще был широкой души человек. А теперь она ему тем более не нужна.
Мужчина отвернулся и замолчал, и его молчаливое присутствие меня страшно тяготило. Наверное, он страдал не меньше меня, не зная, что сказать. Хочется в это верить. В смысле, что он хотел мне что-то сказать, а не придушить, потому что злобные очи доверия не внушали. Я все пыталась натянуть рубашку на неприкрытые колени, и у меня это никак не получалось, что ужасно нервировало. Пока привлеченный этим действием Бертрам не обернулся, заинтересованно глядя на мои тщедушные попытки. Тогда пытаться перестала, оглянулась и прикрыла колени подушкой. Не знаю зачем, просто так было спокойнее. Берт снова отвернулся и вздохнул. Его сердитый взгляд в никуда, плавно перетекающий во вселенскую скорбь, мне совершенно не понравился. Если он сейчас опять решит напиться, я убегу. И плевать на топографический кретинизм финальной стадии, на "неподобающий" внешний вид и прочее. Просто убегу. Подушечная броня была не особо впечатляющей, и я все никак не могла заставить себя сидеть спокойно и перестать пытаться отодвинуться хоть как-нибудь, хоть куда-нибудь, хоть просто исчезнуть.
– Я что, такой страшный? – не выдержал Берт моего копошения.
Еле сдержалась, чтобы не закричать "Да! Очень!". Даже попыталась улыбнуться и возразить, но слова застряли в горле, и я в панике отвернулась. К счастью в этот момент вернулась Мэвис.
– Какие вы милые! – радостно заявила она, сгрузив поднос на стол. И прежде, чем кто-то успел возразить, снова убежала.
К счастью, в этот раз вернулась действительно быстро, приволокла с собой стул и уселась напротив, по другую сторону стола.
– Чудная картина! Так бы любовалась и любовалась.
На кого именно она собирается любоваться: на злобного Берта или перепуганную меня, я предпочла не уточнять. Но мне, если честно, ни один из этих вариантов не нравился.
– Мэвис...
– А я нам чай принесла! – хлопнула она в ладоши и принялась разливать напиток по чашкам, которых, кстати, было три.
Я вообще боялась пошевелиться, так что мою мне передал Бертрам, и отказаться не посмела, хотя чая в этот момент не хотелось совершенно. Пять минут напряженной тишины и ещё одна попытка.
– Скажи мне...
– Все, что угодно, милый! Ты только спроси!
И ясно, что как только "милый" попытается спросить, она также бесцеремонно его прервет. Берт взял чайную ложку и зачем-то стал бултыхать ею в чашке, хотя сахара туда и не клал.
– Все-таки...
– Все-таки я...
– Мэвис, прекрати!
Несчастная ложечка горестно звякнула о поднос, Мэвис обиженно надула губки.
– Ты прекрасно знала, чем это может тебе грозить, а какие последствия ждут гарантированно! И все равно потащилась с этим едва живым самоубийцей!
–Это ты прекрасно знаешь! – Мэв, оказывается, умела орать ничуть не хуже. – Знаешь, что это был реальный шанс! И мы обязаны были им воспользоваться! Если какие-то дурацкие нормы морали и нелепые страхи вам мешают, то...
– Речь идет о твоей жизни!
– Речь идет о гораздо большем количестве жизней, и тебе об этом прекрасно известно!
– И чего же вы добились, кроме того, что накормили демонов свежей кровью?
– Мы нашли его! А ты думал, он и вправду не оставляет следов?
На лице читалось совершенно детское выражение "ну что, съел?".
– Куда он ведет?
От ровного тихого голоса бросило в дрожь. Мэв скрипнула зубами, отвернулась и, со вздохом призналась:
– Леса Курас.
– Потрясающе просто. Круг поиска заметно снизился.
– Снизился! – гневный кулачок стукнул по столу, заставив задребезжать посуду. – Я пойду и...
– И добьешься того, что тебя на костре сожгут!
– Брось, что мне сделает парочка туземцев? Если будут плохо себя вести, я их накажу.
– Безусловно, – ядовито протянул Берт. – Уничтожение одного из племен аборигенов благотворно скажется на состоянии нашего, и без того загнивающего, мира.
– Ну, когда ты таким тоном говоришь, все кажется очень скверным.
– Мэвис, это... – Берт вдруг замолчал, а потом они синхронно посмотрели в мою сторону.
– Может, я пойду? – сдавленно спросила я и еле узнала собственный выцветший голос.
– Нет!
– Сиди на месте!
Потрясающее единодушие в совершенно не выгодных мне аспектах. Обиженно поёжилась, спорщики тем временем продолжили.
– Не делай глупостей, я тебя очень прошу.
– Мы могли бы пройти сперва через Рандакар...
– Кто "мы"? Ты и этот полоумный суицидник? Фалькона вообще надо отослать подальше. И на подольше. Для прочищения ума.
– Попробуй, – фыркнула Мэв.
Закрыла глаза и попыталась не слушать. Хуже всего, что я примерно понимала, о чем они говорили. Точнее, о ком. Речь, безусловно, шла о Призраке – загадочном неуловимом убийце, следы которого даже стражи в Тени не могли отыскать. Проблема была в том, что Призрак был ходящим по Тени или, как их ещё называли, шаддом. Таким же, как Куолан, Хьюго и Фринри. А Тень позволяла этим ребятам, помимо странных и порой совершенно необъяснимых манипуляций с реальностью, за короткое время перемещаться в пространстве. Там, правда была какая-то своя теневая карта весьма странно соотносимая с солнечным миром, но не это главное. Главное, что стражи потом могли отыскать в Тени следы того, кто этими тропами пользовался. Всех, кроме Призрака. До этого дня – теперь, похоже, нашли. Но вот знать я этого совершенно не хотела! Такие знания опасны для жизни.
– Ты дрожишь, – повернулся ко мне Бертрам, и в голосе мне почудилось беспокойство.
Ничего не ответила, делая вид, что чрезмерно занята чаем. Не помогло. Мягко отобрал и отставил чашку и привлек к себе, практически усаживая на колени, ощупывая лоб.
– Похоже, жар. Ты заболела?
Скептично наблюдающая за моей паникой Мэвис, вдруг поднялась, нагло оттолкнула мужчину и помогла мне подняться.
– Жар у неё, жар, Бертик. Но вовсе не потому, что ты думаешь.
– В смысле? – хмуро уточнил "Бертик".
– В смысле, баб у тебя много было, а вот нормально девушки – ни одной. Поздравляю, – и уже мне. – Твое платье, наверное, уже постиралось.
Я, если честно, этой реплики тоже не поняла, но спрашивать ничего не стала, пользуясь возможностью уйти в ванную. Вот только ноги у меня деревянные стали, так что уход несколько затянулся.
Умная машина уже достирала и даже открылась сама, не пришлось разбираться в куче разноцветных кнопок. И даже одежда сухая была, только мятая очень. Выйти обратно я не решилась, так и стояла, грустно глядя на стиснутое в руках платье. Плакать хотелось. К сожалению, плакать я не умела, как в начальной школе разучилась, так больше и не плакала ни разу. А жаль, сейчас бы это ценное умение очень пригодилось.
Резкий звук разбившейся чашки заставил вздрогнуть. Не хватало ещё, чтобы эти ненормальные там поубивали друг друга, пользуясь отсутствием свидетелей. Совершенно не думая, распахнула дверь, вбежала в комнату и замерла в растерянности. Потому что осколки несчастной чашки валялись у стола, но никаких других следов скандала, предшествующего битью посуды, не наблюдалось. Напротив, стражи мирно сидели вполне довольные друг другом.
– Видишь, сразу прибежала, я же говорила, – мурлыкнула Мэв.
И так мне по-детски обидно стало. Я же за них волновалась, а они... нуаровцы, одним словом. Темные и злые. Наверное, мое лицо было в этот момент на редкость глупое. Пожалуй, глупее выглядел только Бертрам, тоже совершенно растерянный и ещё чуть виноватый. Хотел мне что-то сказать, но так и не нашел слов. Просверлил ненавидящим взглядом абсолютно невиновную безвременно почившую чашку и, бросив на ходу "пьерс!", удалился.
И сразу даже дышать легче стало. Закончились жуткие кровавые раны, крики и обвинения старых друзей, все живы остались, даже ненормальный Райан и тот выживет. Уж он-то точно. Словно что-то гнетущее и давящее вмиг исчезло, и облегченного вздоха я не сдержала. Почему-то после этого Мэвис начала безудержно хохотать, и вновь стало очень обидно. Ждать, пока она успокоиться, не стала и тоже ушла. Прямо так, в мужской рубашке и с мятым платьем в руках.
И, разумеется, тут же натолкнулась на Берта, который никуда и не ушел, а стоял за дверью.
– Я смотрю, новый наряд тебе понравился.
– Уж прости мне мой "неподобающий" вид!
– Прощаю, – равнодушно отозвался он и отвернулся, уже совсем не злой, просто очень уставший и немного грустный.
А ведь он тоже за Мэвис беспокоился. Гораздо больше меня. Несравнимо больше. А эта дама кого угодно до истерики доведет. Вдруг подумала, что очень хорошо его понимаю. Фрида тоже постоянно глупости делала, заставляя за неё переживать. Причем, обычно даже не понимала, что она не так сделала. Конечно, с прогулкой в логово демонов это не сравнить. Хотя, пожалуй, Фрида и на такое была способна.
– Спасибо, – шепнул Берт, словно обращаясь к соседней стене.
– Я же ничего не сказала... – смущенно отвела взгляд.
– Порой глазами можно сказать намного больше, – мужчина отлепился от стены. – Пойдем, провожу тебя, опять ведь заблудишься.
Я бы заблудилась, да. Мне надо раза три дорогу показать, чтобы запомнила.
– А платье я не надела, потому что его надо погладить, – объяснила, сама не знаю, зачем.
– Так ведь у Мэвис есть гладилка.
– Гладилка?
– Ну, гладильный шкаф.
– А утюга у вас нет?
– Утюга, – Берт на минуту задумался, – у Уила есть, наверное. Ими уж лет пятьдесят никто не пользуется. Да в ваших комнатах гладилки тоже есть, – поскольку это заявление меня не воодушевило добавил. – Я попрошу Уила, чтобы объяснил, как пользоваться.
Сперва даже показалось, будто он свою помощь в обучении предложить хотел.
Когда мы дошли до поворота, Бертрам остановился, пристально вглядываясь в тень на стене.
– Вылазь оттуда.
– Углядел-таки, волчара, – проворчала тень голосом Хьюго и вылупилась из стены, в самого Хьюго и превратившись.
– Опять без дела слоняешься.
– Хьюго волен слоняться, если ему хочется, – пожал плечами парень и закружился вокруг себя, раздувая полы неизменного балахона.
– И волен получать по башке от начальства.
– Начальство – сердитый лисенок, – хихикнул Хью.
По-моему Николас не очень был похож на лисенка, на волчонка гораздо больше. Маленького, загнанного в угол волчонка, обозленного на весь мир. Впрочем, у этого типа с маниакальными наклонностями всегда были очень странные сравнения.
– Сходи к нему. Ник сегодня был у Агнесс, так что помощь ему точно понадобится.
– О-о, так он ездил к жареной жабе, – сочувственно протянул Хьюго, не торопясь, впрочем, никуда идти.
Это что же надо было сделать бедной женщине, чтобы её окрестили жареной жабой? И почему именно жареной?
Генератор нелепых кличек перевел взгляд на меня и поинтересовался:
– Kertae Vile?
А потом затрясся от хохота, своего фирменного, явно свидетельствующего о психическом расстройстве. Аж до костей пробрало. И умчался, пообещав и зайти к лисенку, и сделать за него домашнее задание, и даже на ночь сказку почитать.
– Ну, полагаю, это было нормально? – уточнила я, когда темный силуэт скрылся.
– Даже не представляешь насколько, – вздохнул Берт, возобновляя движение. – Видела бы ты, что этот фьёрцин в Гратиаме вытворяет.
Да, раскачивающуюся люстру я наблюдала во всей красе. Впрочем, похоже, что сидение на люстре для Хьюго как раз является нормой.
– А что значит "фьёрцин"?
– Больше этого не говори, – нервно дернулся мужчина.
Что ж, итак было понятно, что слово не самое приличное.
Фрида
Уснуть я не могла долго. После такого-то разговора. Эта рыжая зараза меня ещё и выставить пыталась, когда напугала рассказами о Призраке. Сама она, похоже, по этому поводу не переживала, наверное, и мне не стоило. Но мысль о том, что в любую минуту рядом может появиться сумасшедший убийца не давала расслабиться. Впрочем, Анфиса права: Призрак убивает только преступников, а я... Ну, взрыв притона бомжей, вряд ли можно назвать преступлением... скорее, это благое дело.
Когда я уже начала падать в объятия Морфея, меня разбудил необычный свет, видимый даже сквозь сомкнутые веки. Открыв глаза, обнаружила у себя на груди сказочно красивого лазурного мотылька: сами крылья были глубокого темно-синего цвета, и с них, словно волны водопада, струился мягкий голубой свет. Увидев, что я уже не сплю, мотылек взлетел и замер недалеко от кровати в нескольких локтях от пола. Завороженная этим зрелищем, я поспешила одеться и последовала за мотыльком, который галантно ожидал меня у двери.
