Текст книги "Дни и ночи (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Тимофей Борисович! Тимофей Борисович! – мальчик запыхался, но все равно старался докричаться. Было очевидно, что случилось что-то плохое. – Тимофей Борисович, отцу Николаю стало плохо! – сумел выговорить паренек между приступами одышки.

Тимофей только секунду осмысливал эту новость, а потом стремительно выскочил со двора.

– Вам наша помощь нужна? – Саша быстро двинулась в их сторону.

Он на миг остановился и полуобернулся, но в лицо ей так и не глянул.

– Пока нет, если что, я кого-то пришлю за вами, – уже на ходу бросил Тимофей и побежал вниз по улице, обогнав паренька.

Саша ощутила себя… отодвинутой в сторону, что ли.

– Ни… чего себе форма, – присвистнула Юлька, вместе с ней глядя вслед убежавшему мужчине. – Сомневаюсь, что кто-то из наших реаниматологов сможет долго выдержать такой темп, – заметила она и повернулась к грузчикам, которые остановились в этой кутерьме. – Продолжайте, продолжайте, – напомнила Юля рабочим.

– Юля, что это было? – немного рассерженно спросила Саша у подруги, оттащив ее на угол дома, подальше от любопытных ушей. – Такое ощущение, что у тебя язык от мозга отвязался, да и вежливость с воспитанием куда-то смылись. Ты чего орать начала?!

– Прости, глупо вышло. Мне самой стыдно, – Юля скривилась и взъерошила короткую челку. – Просто тогда такой скандал был, и главное, что его как-то замяли, слухи ходили, а никто ничего точно не знал. А ты же знаешь, – любопытство, мой порок, – она виновато развела руки.

– Да, ладно, – не особо смилостивившись, Саша скрестила руки на груди и постаралась не поддаться на мольбу о прощении во взгляде Юли. – Никакое любопытство не оправдает такого поведения. Обидела человека, и из-за чего? Из-за каких-то сплетен.

– Да, он и не слышал, – Юля отмахнулась. – С чего ты решила, что он обиделся? Пффф, – она фыркнула. – А сплетни не просто какие-то. Он с ректором поспорил, говорили, разругался с тем при всех о плане операции больного. И сделал по-своему, – вцепившись в Сашин локоть начала рассказывать Юля. – Сама понимаешь, на такое мало кто решится. С ректором-то. Только вот, – видя, что подруга не одобряет ее рассказ, но и не прерывает, Юля продолжила. – Больной умер. Вроде ректор пытался там что-то потом исправить, но не сумели стабилизировать состояние. Дело замяли, но Першина практически изгнали, лишив всех должностей и наград. И вот куда, оказывается, – Юля обернулась и посмотрела на дорогу, где уже никого не было.

А Саша… Саша…

– Я не верю, – вдруг заявила она, покачав головой.

– Да, ладно, – Юля махнула рукой. – Я вижу, что он тебе нравится. Ну и что тут такого? Дело-то не новое. Все мы люди, и у каждого за спиной свое кладбище. Каждый хоть раз совершил ошибку. Не осуждаю я твоего Тимофей, просто любопытно было на него глянуть после того переполоха.

Саша отвернулась и покачала головой.

– Нет, Юль, – начала она и замолкла.

В принципе, подруга была права. Ошибались все, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Такова уж судьба врача, ноша каждого, о которой старались не говорить и не думать. Просто прилагали все усилия, чтобы спасти тех, кого можно, кому в их силах помочь. Но… не верила Саша, что Тимофей остался бы в медицине, потеряй пациента по своей вине и из-за гордости. Да и все то, что она узнала о нем за это время, крутилось в голове, не позволяя соглашаться.

– Саш, ну ты не можешь судить, – резонно заметила подруга. – Ты его знаешь пару недель, он мог и измениться. Да и потом, это же не значит, что он врач плохой. Просто так сложилось из-за того, что он не послушал более опытного коллегу…

– Нет, – прервала ее Саша, пусть и признавала убедительность доводов Юли. – Хочешь верь мне, хочешь нет, но не так там что-то было. Пусть я и не знаю. Так и ты не знаешь, сама сказала, – заметила она, не дав Юле себя прервать. – Но он не такой человек, даже здесь, в селе не пошел бы врачом работать, если бы был виноват.

– Как знаешь, – Юля подняла руки, признавая, что дело темное и сложно на чем-то настаивать. – Я молчу. И потом, все равно, это уже не меняет ничего, дело-то давнее.

Она попыталась подмигнуть, вернув легкое настроение. Но Саша едва заставила себя улыбнуться. Почему-то ей подумалось, что Тимофей бы так не сказал, и не согласился бы, что все не важно. Только уже, похоже и не ждал, что докажет что-то кому-то. «Правды нет и не будет», эти его слова она помнила слишком четко.

– Саш, ну, Саш, – Юля надула губы и начала теребить ее рукав, словно маленькая. – Ну, не злись. Ну, сглупила я, ляпнула. Обидела твоего Тимофея. Ну, хочешь, я у него прощения попрошу.

– Он не мой, – вздохнула Саша, поняв, что от этой мысли как-то грустно. – И не трогай его. Не думаю, то ему будет приятно.

– Хорошо, не буду, – тут же согласилась Юля. – Пойдем, я лучше тебе сюрприз покажу. Так сказать, подарок к новоселью, – подруга подмигнула и потащила Сашу к грузовику, ткнув пальцем на что-то громадное и объемное в кузове.

– Нет, – Саша недоверчиво покачала головой, глядя на несколько коробок. – Ты что, у Семченко и кровать отобрала? Садистка…

– Эх, жаль тебя разочаровывать, – притворно вздохнула Юля, – но я еще не настолько стерва. Хоть мысль и была, была, чего таить? Но я решила, что та кровать тебе и в помине не нужна, мало ли, кого он успел на ней…, в общем, он-то парень шустрый, – презрительно заключила Юля. – Это тебе подарок от нас с твоей мамой. Она сказала, что знает, какие в селах кровати, натерпелась, пока с твоим отцом в селе жила во время его практики. И велела, чтоб ты берегла спину, – Юля подмигнула.

Саша растроганно улыбнулась.

– А мне она ничего не сказала, вот ведь, партизанка, – с нежностью покачала Саша головой. А потом потянулась и обняла подругу. – Спасибо, Юль. Кровать здесь, и правда, кошмарная. Сетка почти до пола провисает.

Юля засмеялась.

– Тогда ты оценишь матрас, мою часть подарка, – похвасталась она.

Глава 7

– Николай, еще раз такое устроишь – не приду, серьезно, – не обратив внимания на улыбку священника, прячущуюся в бороде, Тимофей подкрутил колесико в системе, уменьшая скорость поступления лекарства. – Я тебе сколько раз говорил, чтоб без фанатизма.

– Тимофей, я не мог, Благовещение все-таки, мне службу отслужить надо было…

– Тебе поесть надо было, и таблетки принять, – буркнул Тимофей и уселся возле кровати, уткнувшись лицом в ладони. – Знаешь же, что играться не стоит. Сложно было с собой взять? Я тебе сколько раз говорил, не балуемся же, и не от гриппа лечим.

– Не ворчи, – Николай продолжал улыбаться и спокойно следил за его негодованием.

Тимофей махнул рукой.

– Ну, вот что я с тобой вожусь? Тебе же самому – все равно! – раздраженный, он вскочил со стула и начал метаться по комнате. – Дурацкий день! – пробормотал Тимофей себе под нос.

– Не все равно мне, Тимофей, – улыбка Николая стала немного грустной. – Но с Божьей помощью – справимся.

– Бог помогает тем, кому до себя самим дело есть, а ты…, – он только резко выдохнул, чтобы не ругаться в присутствии друга. Священник, все-таки.

– А ты? – с той же улыбкой повторил Николай, поддев уже его самого. – Неясно еще, кто из нас больше махнул на себя рукой.

– Ты священник, ты людям надежду даешь, тебе надо держаться, а не валиться с ног на крыльце церкви, – все еще воинственно заметил Тимофей, глядя на двор Николая, где один из псов распугивал воробьев, пытающихся склевать позабытый на земле кусок хлеба.

– А ты нас лечишь, чтобы мы без тебя делали?

Тимофей закатил глаза. Еле языком ворочает, а все пытается мозги ему вправить. И заметил же, что внутри он беснуется, теперь пытается образумить.

– Другого врача нашли бы, Андреевка, вон, популярная теперь, облздрав про нас вспомнил, новых врачей присылает. Будет вас Александра Олеговна лечить, не пропадете, – чертыхнулся про себя, все-таки, вот уж поистине, что в уме, то и на язык лезет. Ну к чему он ее сюда приплел? – А священников сюда днем с огнем не заманишь. Не помнишь, как сам рассказывал, что кроме тебя желающих ехать сюда после семинарии не было? И еще поблагодарили тебя, что взял на себя это.

– Надежда всем нужна, – Николай вздохнул, – кто я такой, чтобы выбирать место, где мне свои грехи отмаливать? Бог ведет, ему виднее, где место каждого из нас. И мое, и твое, и Александры Олеговны, раз уж за нее вспомнил. И не тебе решать, имеет ли твоя жизнь ценность, – в голосе Николая послышались нотки настоящего священника.

Тимофей обернулся и выразительно посмотрел на друга, напоминая, что этим его не проймешь.

– А кому? Тем, кто вокруг, и знает больше? – раздражение и злость прорезались в голосе. Но он постарался сдержаться.

Николай присмотрелся.

– Что случилось? Ты, вроде, поспокойней был последние дни? – друг искренне беспокоился.

Тимофей передернул плечами.

– Не важно.

Николай хмыкнул.

– Я вижу, как неважно, – заметил он с ехидной улыбкой. – Точно делаешь, что у меня щенков не берешь. Ты ж сам кого хочешь искусаешь, не дай Бог ступить на твою территорию. Зачем тебе собака, тебя ж люди и так боятся, – с насмешливым осуждение упрекнул священник.

А Тимофей даже зажмурился, так ярко перед глазами встало утро и ее губы, которые он с алчностью целовал. Даже отзвук стона Саши в ушах зазвенел.

– Ага, боятся. Да, видимо не все, – огрызнулся он. – А этот Дик, он уже достал, каждое утро в двери ломится. Ты не мог ей дать другого щенка? Поспокойней? Чтоб соседям не мешал? – с претензией проворчал Тимофей, ероша волосы.

– Собаки – не люди, они не притворяются, и за версту хорошего человека чуют, – усмехнулся Николай.

А потом замолчал на минуту и внимательно всмотрелся в него.

– Нравится она тебе, – наконец, вынес свой вердикт друг.

– Кто? Собака твоя? – Тимофей сделал вид, что не понял намека. – Тебе бы такой будильник, который не выключишь, посмотрел бы я на тебя, – он скривился.

– У меня таких четыре, – рассмеялся Николай. – И ничего, справляемся. А что Александра? Хорошая она?

«Вот ведь, прицепился. И не отстанет же.»

– Тебе сейчас о женщинах меньше всего думать стоит, хоть пару деньков, – огрызнулся Тимофей, не собираясь давать повод Коле пуститься в наставления.

– Да не я, вроде бы, о ней думаю, – рассмеялся Николай. – Мне службу Пасхальную бы выправить, не до красавиц сейчас, – он глубоко вздохнул, выдавая усталость. – А ты чего так злишься? Или обидела соседка тебя? – взгляд друга стал глубоким и серьезным.

– Нет, она и правда, хорошая. И не боязливая, – усмехнулся Тимофей, снова вспомнив утро.

Но тут же на ум пришли слова, что ей подруга шипела, считая, что он, видимо, не слышит. Тимофей снова помрачнел.

– Александра Олеговна осуждает тебя за ту историю? – Николай прищурился.

– Она и не знала ничего, – пришел черед Тимофея вздыхать. – Да «добрые люди», похоже, не оставят это просто так, – с ехидством заметил он и скривился. – К ней подруга приехала из города, вещи привезла, – объяснил он, видя вопрос в глазах Николая. – Едва узнала, кто я – начала Сашу просвещать, – он снова в окно глянул. – И сейчас, небось, косточки мне перемывает.

Николай не прокомментировал упоминания имени.

– Что же ты правду не рассказал? – поинтересовался друг. – Неужели, не выслушала бы? Не такой она человек, как мне кажется. Не из тех, кто заочно судит. Своего горя в жизни хватило, по глазам заметно, – заметил Николай.

Тимофей только хмыкнул.

– Хоть кто-то мне поверил? – резонно заметил он. – Слушать сплетни интересней. А те, кто знает, что, да как – рта не раскроют, за свои места и работу боятся. Да и, ну его! Достало. Столько лет прошло, а покоя мне не дают. Уже и сюда заслали, а все говорят, говорят.

Тимофей замолк и только махнул рукой.

– Надоело оно мне все, Коля. Надоело. Смысла нет кому-то что-то доказывать.

– Смысл – дело наживное, – заметил священник. – Поговорил бы, рассказал, может вместе и нашли бы смысл. Две головы – всегда лучше.

Тимофей усмехнулся, но криво, явно показывая, что идея не особо здравая.

– А что, опять напьешься? – теперь уже заворчал Николай. – Это выход лучше? Умнее?

– А кому мой ум нужен? – хмыкнул Тимофей. – Да и потом, ты ж знаешь, меня все равно не берет. Даже спиться не могу по-человечески. Дал же Бог организм.

– Ты бы, поблагодарил, лучше, – с упреком заметил Николай и вздохнул. – А спиться и так можно, было бы желание. Нам ли с тобой не знать? Только зачем себя губить? Неправильно это. У тебя есть дело и призвание. Живи себе и помогай другим. Забудь и отпусти.

– Добрый ты, а я вот, не настолько, видно, чтобы забыть. Но помогаю же, – огрызнулся Тимофей. Он ненавидел просветительские беседы Николая. – Но вот ты, что, слушаешь меня? – упрекнул он друга, повернувшись.

Заметил, что лекарство почти закончилось. Опять сел на стул рядом и, дождавшись последних капель, перекрыл систему. Аккуратно и осторожно вывел иглу, стараясь на повредить узловатых вен.

– Зажми, – велел он другу.

Тот послушно согнул локоть.

– Тебе хочется выпить? – вдруг как-то робко спросил Николай в повисшем молчании.

Тимофей задумался. Он знал, о чем тот спрашивает, не в первый раз говорили.

– Хочется, но не потому, что тянет. Это не так, как у тебя, – он вздохнул. – Мне забыть все хочется. Забыться. А если выпить много – это помогает на пару часов, – Тимофей скривился. – Глупо, сам понимаю. Ведь знаю все. Но…, потерял я веру, Коля. И в Бога, и в людей. Вот и не останавливает ничего. Это тебе вера завязать с тягой к наркотикам помогла. А я… не тот, видно, случай.

– Случай…, да нет, Тимофей, случаи одинаковые. Все мы ищем того ощущения, которое унимает гнев и страх, боль в душе. Для меня это героин был. Ты сейчас в алкоголе пытаешься покой найти. И ведь, Тимофей, это пока не тянет. А потом? Сейчас ты контролируешь тягу. Но сколько пройдет времени, пока она станет руководить тобой? – Николай вздохнул. – Меня, до сих пор, иногда тянет. Так, что сил нет. Только молитва и спасает, – друг отвернулся к стене, где над кроватью висело в углу две иконы.

– Предрасположенность к химической зависимости – генетически заложена в генах, и нет твоей вины, что тянет, мы говорили об этом, Коля, – Тимофей отвернулся. – А я, справлюсь, – он криво улыбнулся.

– Что бы ты сказал пациенту на такой ответ? – ехидно осведомился Николай.

Тимофей промолчал, что скажешь в ответ на правду? Что толку, что сейчас он пил редко? Собственно, последний год, вообще не пил.

Но был период, когда Тимофей только приехал в Андреевку, когда он напивался едва ли каждый вечер. Ему даже хотелось спиться. Так, как спивался Валентин Петрович, врач, который на тот момент управлял амбулаторией. Обида и злость на всех, кто в принципе, предал, сломал его, заставляла Тимофея искать забытья в бутылке. Вот только, его и правда не брало. И на утро он был всегда в норме, может голова иногда побаливала. И все.

В какой-то момент он просто прекратил, хоть иногда и не хватало того тупого и пустого ощущения отрешенности от всего в мире, когда уже и правда ничего не волновало и не трогало. Однако Николай был прав, если долго травить организм, тот может и привыкнуть к отраве. Хотел ли Тимофей становиться одним из тех пьянчуг, которых хватало в селе? Хотел ли умереть от запоя, как умер три года назад Валентин Петрович?

Не хотел. И наверное, стоило послушать друга и поблагодарить Бога за то, что и правда таким организмом наградил.

Да только сегодня, из-за того, что слишком много всколыхнул в душе шепот этой Юлии Дмитриевны, хотелось послать все к черту и напиться опять. Потому что сознание бесила, злила мысль, что и Саша поверит сплетням. Как все, может и не будет говорить открыто, но в глубине души…

Странно, он знал ее всего пару недель, поцеловал один раз, а ощущал себя почти так же паршиво, как тогда, его лишили всего, что составляло жизнь Тимофея пять лет назад, и всего лишь из-за страха, что и она отвернется.

Не желая обсуждать это с другом, он вернулся к осмотру Николая.

– Легче? – Тимофей посмотрел в глаза Коле, замечая желтизну. – Тяжесть есть? Колет? – прижав пальцы к правому боку попытался осторожно прощупать контур печени.

– Ну, за минуту не отпустит же, – улыбнулся Николай, немного скривившись, когда Тимофей чуть придавил. – Не колет, но и забыть о себе не дает.

– Был бы послушный, уже б закончили лечить, – Тимофей вздохнул. – Но, вроде, и так все не очень плохо. Только не выматывай себя, договорились?

– Постараюсь, – Николай смотрел на него так честно, что Тимофей только рукой махнул. Этому без толку говорить. Такой же упрямый, как и он. Как два барана. Только Колька о других печется, а Тимофей от себя пытается спрятаться.

– Александра Олеговна о тебе беспокоилась, – заметил он, вновь вспомнив о Саше. – Помощь предлагала. Может, и правда, пусть еще она тебя посмотрит? Я то, что? Как был хирургом, так и остался, мне б отрезать чего, – попытался пошутить он. – А она терапевтом последние пять лет проработала, может более эффективные методы лечения гепатита знает. Подскажет что. Ты как? – он внимательно посмотрел на друга. – Только все ей придется рассказать. Не прячась, иначе советы могут толк потерять, – предупредил Тимофей, хоть и знал, что Николай сам понимает.

– Говоришь, хороший она врач? – задумчиво протянул друг. – Как ты?

– Лучше, – Тимофей искренне улыбнулся. – Она на пациентов не кричит и прибить не пытается, в отличии от меня.

Николай и сам рассмеялся.

– Что ж, я не против консультации у доброго врача, надо же сравнить, – подмигнул священник.

– Хорошо, я спрошу у нее в понедельник, – Тимофей кивнул и поднялся со стула.

– А что так поздно? – Николай лукаво улыбнулся. – Зашел бы к соседке в гости вечером, поговорили бы, заодно, и про меня спросил бы.

– Коля, не нарывайся. На кой… я ей сдался? – проглотил он чертыхание, видя укор в глазах друга. – Что ты прицепился? У нее – своя жизнь, у меня своя. Всех все устраивает.

– Дурак ты, – невозмутимо заметил Николай.

– А тебе не грех ругаться? – хмыкнул Тимофей.

– Да, я не ругаюсь, очевидные вещи констатирую, – улыбнулся он. – Лучше будешь сидеть в своей развалине и злиться на весь мир, чем поговоришь с хорошим человеком. Глупо.

– Может быть, – отрезал Тимофей, устав от этого бессмысленно обсуждения. – Но мы не о том говорим.

Он прошелся по комнате.

– Коль, сейчас новые методики есть, тесты, которые уже и дома делать можно, они точней того, что я тебя уже заставлял проходить, – он внимательно посмотрел на слушающего друга. – Может, давай я в город смотаюсь, куплю. Сделаем, просто, чтобы мне спокойней было? Чтоб я точно знал, что от того тебя лечу, от чего надо?

– Я с врачом не спорю, – Николай пожал плечами. – Если считаешь, что надо, значит надо. Думаешь, может еще проявиться?

Тимофей видел, что он напрягся.

– Это просто предосторожность, Коль, – объяснил он. – Просто… сам все понимаешь, – Тимофей махнул рукой. – Что тебе говорить.

– Понимаю, – согласился Николай. – Все сделаем. А когда мне вставать можно? – уже совсем другим тоном, жизнерадостно поинтересовался друг. – Дел же еще море в церкви.

Тимофей только покачал головой, но улыбнулся.

– Хоть час полежи, раз уж ты такой послушный, – поддел он друга.

– Саш, сгорит же сейчас! – голос Юльки заставил ее подпрыгнуть.

Моргнув, она принялась быстро помешивать рис на сковороде, добавив еще бульона. Да, если бы не Юлька, и правда подгорело бы.

– Ты что, спишь на ходу? – удивилась подруга, подтянув ногу под себя и удобней устроилась на стуле, поглаживая Тихона, примостившегося на соседней табуретке.

– Задумалась, просто, – отмахнулась Саша, не желая вдаваться в подробности.

Они сидели на кухне, готовя ужин. Вдвоем. Юля согласилась остаться на ночь, поболтать. Да и не хотела вечером ехать.

За окном стемнело и в окнах, занавешенных гардинами, уже ничего нельзя было разглядеть. Грузчики давно уехали, едва закончив все выгружать. И Тимофей Борисович ушел, вновь отклонив ее приглашение поесть с ними. Помог со Степаном все расставить, чтобы Саша не цеплялась за вещи, и ушел, почти ни слова не сказав ей за несколько часов. Даже не смотрел. Только ответил на вопрос, что с отцом Николаем все неплохо, но он был бы благодарен, если бы она проконсультировала священника на неделе. Свежий взгляд не помешает.

Однако, что именно с тем такое – не сказал, пообещал потом объяснить. И все это не глядя ей в лицо, поговорили, называется. И это после такого утра…

Сказать, что Саша была разочарована – явно преуменьшить. Даже немного обидно стало. Хотя она понимала, что виной всему, очевидно, неосторожные Юлины слова. Слышал он их. Точно слышал. И те задели Тимофея. Но на нее он за что обиделся-то? И обиделся ли?

Саша никак не могла разобраться.

Подруга что-то говорила, делилась новостями об общих знакомых, рассказывала о докладах на последней конференции, которую недавно посещала. Но Саша слушала вполуха, кивая там, где было надо и цокая языком. А сама все думала, не пойти ли ей к нему? Может, попытаться поговорить? Как-то обсудить? Извиниться за то, что так вышло?

Мысль о том, что Тимофей может сидеть и сердиться на нее, или посчитает ее падкой до сплетен, или, того хуже, обидится – до странного сильно нервировала. Хотелось вскочить из-за стола и начать метаться по кухне, просто чтобы унять это неприятное внутреннее волнение.

– Саш, ну чего ты? – Юля внимательно смотрела на нее, заставив оторваться от невеселых мыслей. – Ты меня, вообще, слышишь?

– Слышу, – криво улыбнулась она, поняв, что так и не поела ничего, только развезла по тарелки ризотто, рис для которого специально заказывала привезти подруге. В магазинах ближайшего городка тот было не сыскать.

– А почему у меня такое чувство, что я с собой разговариваю? – Юля насмешливо подняла бровь.

– Юля, – Саша отбросила вилку, уже свою, привычную и родную, и вздохнула. – Не мучь, а?

Подруга вздохнула следом.

– Думаешь, он злится, да? – так же перестав есть, виновато спросила она.

Саша пожала плечами. Что тут говорить? Юля видела поведение Тимофея после его возвращения.

– Не знаю, – ответила она. – Думаю.

Юля подперла подбородок руками.

– Если это так важно для тебя, сходи к нему, поговори, – спокойно предложила она, будто поняв, над чем думает Саша.

– Считаешь, стоит? – она нерешительно посмотрела на окно. – Я к нему, вообще, еще ни разу не ходила.

– А что ты потеряешь? – попыталась проанализировать Юля. – Максимум – он не захочет говорить и прогонит тебя. Но не думаю, что со скандалом. Так ты, моя хорошая, и не такое терпела. Причем, ради человека, который не заслуживал ни одного усилия, – Юля скривилась. – Я, конечно, этого Тимофея знаю плохо, но Антон с ним и рядом не стоял, а в том, что глаз на мужиков у меня наметан, спорить никто не будет, – она подмигнула.

Саша слабо улыбнулась. Что тут спорить? Юля и правда разбилась в мужчинах куда лучше ее самой. Антона, вон, с первого взгляда раскусила.

– А если не погонит – так хоть поговорите, выясните все, – закончила Юля свои рассуждения.

Саша пристально посмотрела прямо на нее.

– Думаешь? – спросила она немного дрогнувшим голосом.

– Думаю, – уверенно ответила Юля, кивнув. – И…, это…, ты там, за меня прощения попроси, если что. Скажи, что я ляпнула, не подумав, – она виновато поджала губы.

– Ладно, – Саша глубоко вздохнула и поднялась. – Попробую. Не убьет же он меня? – что-то, даже ей самой голос не показался уверенным.

– Иди, не убьет, – Юля улыбнулась шире. – И не волнуйся, если поздно вернешься, я сама лягу, разберусь, что к чему, – подруга лукаво подмигнула.

Саша фыркнула, сомневаясь, что ее намеки хоть отчасти могут оказаться правдой.

Возникла мысль зайти в ванную, хоть причесаться, но опасаясь, что может потерять решимость и передумать, Саша направилась сразу к входной двери, и быстро вышла на улицу, через темную веранду.

Фонарей в Андреевке не было, потому пришлось постоять пару секунд в темноте, дав глазам привыкнуть. Где-то недалеко слышался смех и разговоры, видно молодежь гуляла. Совсем рядом раздавалось недовольное ворчание Дика. Саша удивилась – и чего ему сейчас неймется? Может кошка чужая где-то затаилась во дворе?

Учуяв хозяйку щенок весело затявкал и рванул в ее сторону, Саша видела только его глаза, не естественно блестевшие отраженным светом. Но уже привыкла к такому. А впервые увидев, даже сердце похолодело. Похоже, она понемногу осваивалась. Потратив пару минут на то, чтобы погладить и поиграть с щенком, а заодно – набраться храбрости, Саша пристально всмотрелась в окна мрачного дома Тимофея. Вообще-то, в темноте он выглядел даже страшнее, чем днем. Словно склеп, какой-то. Не замок Адамсов, но его аналог для уровни Андреевки, как минимум.

Однако она не позволила глупым суевериям и страху сломать свою решимость. Оставив в покое Дика, который вновь принялся ворчать и лаять на что-то, видимое только ему, Саша направилась к соседнему двору.

Почти дойдя до крыльца, Саша вдруг услышала какой-то звон, словно что-то разбили, и тут же глухо прозвучало проклятием. Судя по голосу, Тимофей явно был не в настроении. Но не возвращаться же, когда она уже у двери? Хотя идеи и манила.

Глубоко вдохнув, Саша подняла руку и постучала.

Какое-то время ничего не происходило. Будто бы хозяин раздумывал, а не притвориться ли ему, что никого нет дома? Но потом, все-таки, до слуха Саши донеслись тяжелые шаги и лязгнула защелка старого замка. От света, хлынувшего из дверного проема, пришлось немного прищуриться, но это не помешало хорошо рассмотреть Тимофея. Он явно не ожидал ее увидеть. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но только тряхнул головой и потер рукой скулу.

Саша задержала дыхание, ощутив, что не так с ним что-то. Не такой он, каким она привыкла его видеть. Даже мысль мелькнула, что может она не вовремя, и не один он… И сама себя укорила за то, что внутри все сжалось от подобной мысли. Две недели знакомы, зачем так реагировать? Но в доме, казалось, больше никого не было. А она так сосредоточилась на том, чтобы разобраться, что забыла обо всем другом.

Между ними повисло какое-то напряженное и неудобное молчание.

– Что-то случилось, Александра Олеговна? – наконец, глухим голосом, прервал то Тимофей, тяжело привалившись к косяку двери.

Так, что стала видна комната за ним и осколки стекла на полу, вперемешку с какими-то палочками и нитками, лоскутками. Только Сашин взгляд, почему-то, зацепился не за это, а за стол, на котором посреди таких же палочек и нитей стояла открытая, наполовину пустая бутылка водки, а может самогона, и стакан.

Он был пьяным. Или очень сильно выпившим. Саша пару раз моргнула, растерявшись, и попыталась осознать это.

– Что случилось, Александра Олеговна? – повторил он мрачным голосом, скрестив руки на груди. А на его щеках заходили желваки.

Очевидно, Тимофей понял, что она увидела бутылку.

– Ничего, – тихо ответила Саша, покачав головой. – Мне казалось, что мы перешли на «ты», – как-то невпопад заметила она и потерла лоб пальцами. Тимофей резко выдохнул. – Но, раз так, – она передернула плечами. – Вы точно не хотите с нами поужинать? – спросила Саша, не зная, как начать и все больше уверяясь, что он ее точно сейчас прогонит.

Во всяком случае, пускать ее в дом Тимофей не торопился.

– Нет, спасибо, – настолько вежливо и спокойно ответил он, что ей захотелось скривиться. – Я не голоден.

– Ага, ладно, – Саша кивнула.

И вдруг сделала то, чего сама бы от себя никогда не ожидала. Взяла и уверенно шагнула вперед, совсем как он когда-то, вынуждая его подвинуться и освободить ей пространство.

– А поговорить с вами можно, Тимофей Борисович? – так же вежливо спросила она, оказавшись в комнате. И заметила, как он вздрогнул, еще сильнее сжав кулаки.

– Можно, – Тимофей аккуратно закрыл дверь. – Если это до утра не подождет, – как-то напряженно заметил он, скосив глаза ей за спину. На бутылку.

Нет уж, завтра ее решимость может и испариться. Саша отрицательно покачала головой, уверенно выдержав его тяжелый, сумрачный взгляд.