Текст книги "Назло (СИ)"

Автор книги: Ольга Сурмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

День 11

Когда небо начинало светлеть, сердце вновь начинало биться быстрее, кулаки сжимались сами. Серые глаза скрывались под веками с длинными, черными ресницами. Мужчина глубоко вздыхал, понимая, что на работу еще слишком рано. Несмотря на это, Хоффман начал одеваться, чтобы, если что, просто раньше уйти. Покачав головой, он тихо вышел в коридор, прислушиваясь, спит ли соседка в соседней комнате. Никаких звуков, чтобы не рождать лишнего шума, врач медленно пошел на кухню, однако, сильно удивился, увидев там знакомый силуэт. Утром они вновь столкнулись. Оба молчали, изучая взглядом выражения лиц. Пытаясь понять, насколько дружелюбно сейчас настроение. Молчали, однако, не долго:

– Бутерброд будешь? – Хелен криво улыбнулась и пожала плечами.

– Нет, я не завтракаю, мне на работу. – Он вновь посмотрел на часы, все-таки приходя к выводу, что прийти на дежурство раньше не так уж и плохо.

– Ну и хрен с тобой.

– Хватит ругаться, это раздражает.

– Ой, а сам-то. Хороший пример подаешь соседке. – Девушка посмотрела на своего сожителя и высунула язык.

– Вырву. – С ухмылкой произнес Райт. – А вообще. Тебе правда нужно быть дома раньше, дело в возрасте, и моя предвзятость тут ни при чем.

– А ночью что? Настроения не было сказать об этом нормально? – Хел вздохнула. Она все понимала, хоть и молчала. Даже больше чем нужно, и от этого ей становилось не по себе. Но она не собиралась становится чьим-то объектом для облегчения нереализованных отцовских инстинктов, или что-то в этом роде. А то надо же, папочка нашелся.

– Да. Типа того. Забудь.

– Ладно.

– А правда. Где ты была пол ночи? – Хоффман сузил глаза.

– Ну… вообще с парнем с одним гуляла. Мы в интернете недавно познакомились, пообщались, вот и решила сходить. – Девушка мечтательно закатила глаза.

– М. И как прошло?

– Не плохо. Он понял меня, это потрясающе. Прямо… завораживает. Приятно, когда тебя понимает хоть кто-то, правда.

– Это будет не сложно, если ты начнешь делиться мыслями с большим количеством людей.

– Ну… С тобой, дядя, не хочется делиться, ты не располагаешь. – Девушка улыбнулась. А Хоффмана, кажется, обидели эти слова, хотя виду он не подавал.

– Ушел.

– Удачи. – Хел улыбнулась, и заперла дверь за соседом. Нет, она не проснулась раньше, она просто не спала всю ночь. Как и сам Райт, лежал и думал. О Тине, о сварливой соседке, о семье, о чувствах. Стоило признать, что с появлением этой самой соседки он быстрее вышел из глубокой депрессии и у него начало получаться жить обычно. Мужчина был благодарен ей за это, однако взялись и другие проблемы. Он старался приглядывать за ней, и, даже решил попробовать попытаться исправить мнение о себе, ведь видела она его всего в трех проявлениях: злым, саркастичным… или пьяным. Даже несмотря на недавнее угощение. Так себе палитра, и нельзя здесь ждать понимания или сочувствия.

Ее нельзя воспитывать, поздно. Плюс Хофмман, спустя некоторое время все-таки признал, что его «сестренка» уже давно сформированная личность, ему пришлось признать. Но когда он сделал это, внутри что-то поменялось. Что, он не совсем мог понять, ему вообще тяжело разбираться в собственных эмоциях, так что он старался их скрывать. Поменялось… он старался оценивать ее поступки как взрослого человека, и контекст поступков, в этом случае, его раздражал. Уже даже не веселил, а раздражал. Будто бы все, что она делает – делает ему назло. Уже не по глупости, а назло. По крайней мере, так казалось.

Он, напряженный, шел на работу, думая, что хоть там сможет отдохнуть. В какой-то мере он был прав. Больничная обстановка привела его мысли в порядок, и настроила их на привычный, печально-безэмоциональный лад. Он более стремился не думать ни о чем, только если о проблемах своих больных.

Иона вела себя менее живо, чем обычно, может, болела голова по погоде, а может… Нет. О том, что у нее могло что-то случиться, Хоффман категорически думать не хотел. Раз за разом в кабинет заходили пациенты, кто-то за консультацией, кто-то за рецептом. Иногда заглядывали и другие врачи, обмениваясь историями болезней. Копаться в физических проблемах других людей, как ни странно, успокаивало. Доктор входил в своего рода транс, становясь тем самым роботом, что, по программе, лечит людей. Лечит, не думая ни о чем более. Ни о своем несложившимся прошлом, ни о времени, ни о соседке, что в его отсутствие задирала ноги на стол, и странно ухмылялась, качаясь на стуле, пока с грохотом не падала с него.

Не думал. Даже о ее слегка недовольном лице. Потрескавшихся, красноватых губах, которые вечно были искусанными, изгибались в пошлой, совсем не детской улыбке. О случайных царапинах на шее, природу которых он не спрашивал, о влажных, иногда даже мокрых, блестящих глазах, в которых радужная оболочка часто сливалась с белком, когда наступали сумерки. При этом расширялся крупный, неадекватно крупный, серый зрачок.

Он нервно сглотнул, тряся головой. Конечно, он об этом не думал. Эти мысли сами лезли в голову. Странные, тяжелые, совершенно неконтролируемые. В какой-то мере, все в ней раздражало. Но, может, не только раздражало. И это раздражало еще больше.

Домой они снова шли вместе, но на этот раз мало говоря о чем-либо, они просто шли, каждый думая о своем. Иона – о проблемах, Райт – о соседке, которая все-таки начала становиться, как он думал, «типичным подростком». Время от времени они улыбались друг другу, выдавая нелепые комментарии по поводу погоды или недавно открывшихся, новых кафе на соседней улице.

Спокойно дойдя до развилки их пути, а она была почти под окнами у дома хирурга, они распрощались. Усталый Хоффман поднялся по лестнице и вошел в незапертую квартиру.

– Добрый вечер, ковбой! – послышался веселый голос из соседней комнаты. Райт выпал в осадок. Почему ковбой? Отчего так весело?

– Угу, добрый.

– А чего такой смурной? Не удалось свидание? – Хелен высунулась из-за двери, прошла на кухню и тихонько уселась на стул.

– Какое свидание, ты о чем? А, я кажется понял. Ты видела меня с новой медсестрой. Так? Успокойся, между нами ничего нет. – Хоффман снял рубашку и повесил ее на стул на кухне. Потом постоял минутку, набрал легкие воздуха и тоже присел. Девушка подвинулась к нему в плотную, и с улыбкой чеширского кота заглянула в глаза:

– Нет, значит? Если у вас ничего нет, то тогда я – троянский конь. Кажется, ты очах уже, братишка. Поздравляю. – Хел улыбнулась, встала со стула и пошла ставить чайник. Райт же, подумав, тоже пришел к выводу, что ему стало очень легко. Грустно иногда, но легко. И он, как обычно, не мог понять почему.

– Тебе помочь?

– Не-а. Нет хитростей в том, чтобы налить воду в чайник и поставить на огонь. Я рада за тебя, правда рада. По крайней мере, ты, более, не будешь приходить домой пьяным. – Девушка засмеялась, а Хоффман сконфузился.

– Собираешься куда-то сегодня?

– Сегодня нет, а завтра пойду. – Она зажмурилась в предвкушении. – Соскучилась я по городу, мало выхожу.

– Ты, как-никак, помогла мне немного выйти из хандры своей наивностью и непониманием. Спасибо. Раз мало выходишь… вообще я мог бы угостить тебя чем-нибудь. Тут недалеко открылась кофейня, и я еще не был там. – Райт замялся. – В каком формате нужно приглашать отобедать школьницу? Или кто ты там… уже студентка?

– Не, я пас. Но большое спасибо за предложение, очень приятно, правда. Меня до сего момента никто никогда в кафе не приглашал, только за гаражи и в подворотню. – Хел вновь расплылась в доброй, но на этот раз благодарственной улыбке. – Я больше крыши предпочитаю. А в кафе тебе лучше позвать ту миловидную сестричку. Сделаешь это, вообще забудешь о своей прошлой бабе.

Хелен была не права. Мужчина попытался не обратить внимания на эти слова, но как назло их запомнил. Он ее никогда не забудет. Но воспоминания смогут стать пустыми, когда человек перегорает. Так вот перегорел он, или нет, пока не знал даже он сам. Ну конечно, когда он вообще пытался понять свои эмоции?

День 12

Хоффман поздно возвращается домой. Во-первых, оттого, что допоздна работает, а во-вторых потому, что медленно идет домой. Очень медленно, он думал. Потому что дома подумать ему не удастся, однако, в ту же секунду мужчина вспомнил: сегодня соседки его вечером не будет. Можно расслабиться и помедитировать.

Но медитация не задалась. Неприятный осадок. И, вроде бы решили, что подростку не время и не место находиться на крышах по ночам, и вот снова ночь, а ее опять нет. Чем сильнее стрелка часов клонилась к двенадцати, тем сильнее он злился. Опять. И сам ничего не мог с этим сделать.

Скрипнула входная дверь. Его соседка радостно влетела в квартиру и включила в коридоре свет. Секундой позже она увидела безэмоциональный силуэт своего соседа и засмеялась:

– О! Братец! Опять ждешь меня? Что-то тебе не спиться одному в пустой квартире.

– Верно, не спиться. – Процедил Хоффман. Сегодня он не будет ее отчитывать.

– Фу, вот это да! Ты что, снова пил что ли? Ну ты совсем из ума выжил. Неужели с работы выгнали? Или та медичка отшила? Ох, ты бы поспал, и все пройдет… – Последние слова Хелен повторила как-то не вдумываясь, на автомате. Она открыла дверь в свою комнату и было хотела зайти, но…

– Это ты так спать торопишься, м?

– А, да нет, еще за компом посижу, в чате. А что? – она непонимающе уставилась на своего соседа, чьи глаза закрывали падающие с головы волосы.

– Только разошлись, и уже писаться? Не много внимания?

– Ой, слушай. – Девушка улыбнулась. – Я же тебе говорила. Он понимает меня, и говорить с человеком, который правильно трактует каждое твое слово просто невероятно приятно, правда. – Она вновь улыбнулась. Райт медленно поднял руку и взял свою соседку за запястье. Не больно, но довольно хватко.

– Ты никого не слушаешь. Не понимаешь просьб, себе на уме. Себе на уме, правда? Я очень зол. – Мужчина посмеялся себе под нос. – Хватит с меня. Достаточно. – Он спокойно отпустил ее руку и взял за плечи.

– Так. Человек. Что ты от меня хочешь? Если тебя раздражает, что я не держу слова – окей. Я просто лягу спать. Только не бесись, реально. Я не хочу скандала на ночь. – Хел подула вверх, так, что пара прядей с ее лица поднялись под потоком воздуха.

– Почему ты никогда не называешь меня по имени? – Эти слова Хоффман произнес как-то печально.

– Ну… просто. Ты ж не любишь, как ты сказал? Панибратства? А я не люблю проявлять уважение к тому, к кому не хочу.

– Ты даже не скрываешь того, что не уважаешь меня… – Райт вновь посмеялся, а после, довольно медленно погладил девушку по рукам. – С чего ты взяла, что я не могу тебя понять, м?

– Все просто, ты старый. – Хелен пожала плечами. Врач не понимал, нарывается она, или до нее просто не доходит. Резко он сделал вперед шаг, вжав свою соседку в стену, рядом с дверью. На ее лице в тот момент отразилось непонимание и злость, но она молчала, наблюдав за дальнейшим поведением немного пьяного, злого мужчины. Тот минуту так постоял, и тихо сказал:

– Твой глаз так и не зажил полностью с того раза. Какая же ты дура. – Он медленно приблизил свое лицо к ее, а потом резко дотронулся своими губам до ее. У девушки рефлекторно расширились зрачки. Она стала стараться свести вместе руки и ноги, но ее подняли над полом.

– Да у тебя крыша поехала, старый извращенец! Я… – договорить ей не дали. Ее целовали, довольно мягко, но при этом сильно. Не прерывая поцелуй, он поднял сначала одну ее ногу, а затем вторую. Мужчина держал ее за сгибы в коленях, прижимая к стене. Подойдя на шаг ближе, он немного ослабил хватку ее левой ноги, расстегнув себе ширинку, а затем, довольно быстро извлек оттуда напряженный половой орган. Девушка скривилась и попыталась рассмотреть его, хотя ей не дали.

– Очень хорошо, что на свидания ты ходишь в юбках. – Спокойно произнес Хоффман. Он оттянул ее трусы в сторону, и почувствовал за ними короткие, несбритые волосы. Чуть-чуть улыбнулся. Затем подошел еще ближе и медленно вошел. – А ты врала мне. Никакая ты не девственница, ты маленькая шлюшка. – После этих слов он снова поцеловал ее, на этот раз сильнее и болезненнее. С медленными движениями девушка застонала и выгнулась. Судя по всему, ей было привычно это чувство, однако лицо ее выражало только одну эмоцию – шок. Прерывающееся на стоны отвращение и злость.

Райт сцепил зубы. Противоречивые эмоции сейчас слились в один черный котел и бурлили в нем как на сильном огне. Волны приятных эмоций усиливались с движениями, сквозь волосы он смотрел ей в лицо и был доволен его выражением. Через несколько секунд она почувствовала влагу на своих половых губах, влагу обильную и неестественную, а сперма крупными каплями падала на пол. «Этого мало» – процедил Хоффман, и вжал девушку в стену еще сильнее.

День 13

Утро выдалось необычайно холодным, даже для осени. Первые заморозки не заставили себя долго ждать, люди выходили из домов уже в шапочках и шарфах. Двое, в одном из таких домов уже входили на кухню, собираясь завтракать.

Райт сидел в одних джинсах, на кухне, закинув нога на ногу, медленно читая газету. Хелен стояла у плиты, разливая горячий, не очень вкусный кофе по чашкам. Через минуту Хоффман отвлекся и стал молча следить за ее действиями. Она, не выдержав такой пристальной слежки повернулась и, смотря куда-то в стену, спокойно сказала:

– Расслабься, я не могу иметь детей. Что было, то было. Не надо на меня так смотреть, просто пей свой кофе. – Она спокойно выдохнула, и взяла печенье со стола. Райт, услышав слова с ее стороны, встал, медленно подошел к ней со спины и приобнял:

– Меня это не особо волнует, так что ты тоже расслабься. Можешь ты иметь детей, или нет… ничего страшного. – Он едва заметно улыбнулся. Хоффман не видел ее лица, но в этот момент она немного скривилась, вздохнула, и собиралась пойти к себе в комнату, как мужчина за ее спиной вновь заговорил: – Как проведем выходные? Может… все-таки в кафе сходим?

– О нет, правда, я, пожалуй, дома. – девушка выдавила из себя улыбку. – Ты сходи.

– Хм, дома, значит, дома. Может тогда посмотрим что-нибудь?

– Только если попозже, правда. Я немного притомилась, и просто послушаю музыку. Мало спала ночью, мучают… кошмары. – Хелен ответила ему довольно легко и спокойно, а затем скрылась за дверью своей комнаты.

– Музыку, так музыку. – Задумчиво сказал Хоффман двери, пожал плечами и ушел к себе.

За стеклом завывал ветер, иногда меж облаков проглядывало холодное солнце. Его лучи скользили по асфальту, пожухлому, серому газону в безликих клумбах. Неумолимо приближалась зима, день за днем, минута за минутой. Люди чувствовали ее приближение. Хотелось согреться, и не только физически. Но и морально.

Мужчина беглым взглядом осмотрел одинокую, сиротливую кровать, сдвинул брови, а после присел, уставившись на стильную, бессмысленную вазу, которую когда-то давно купила Тина. Но сейчас он об этом даже не вспомнил. Все что было… не то что бы казалось неважным, он просто больше не вспоминал. Оно перестало мучить, досаждать. Воспоминания, в какой-то момент перестали нести в себе какой-либо смысл. Было и было. Уже не важно. Уже… все равно.

Обхватив руками ноги, Хел отсутствующим, пустым взглядом уставилась в окно. Ничего в ее жизни не изменилось. Тикали стрелки часов в тихой, слишком тихой комнате. И никакой музыки.

День 14 (Special)

– Хелен, ты задумалась?

– А, да, на минутку. Я, наверное, позже перезвоню, хорошо?

– Хорошо, договорились. – Я не видела лица Эми, но она точно улыбалась. Помолчав еще секунду, трубка в скайпе была повешена. На самом деле, довольно легко почувствовать выражение лица собеседника просто по интонации в голосе. Легко почувствовать улыбку, грусть, сожаление, даже фальш. Не нужно видеть лицо. Те или иные ноты в голосе сами расскажут обо всем. Ее вопросы всегда вводили меня в ступор, особенно: «О чем ты мечтаешь, Хел?» или «Ты так часто задумываешься… Что-то случилось?»

Я отодвинулась от ноутбука и продышалась. Хрень, которая творилась в моей жизни, начинала с новой силой набирать обороты. Настолько не по себе, что даже выходить из комнаты не хочется. Хочется помыться. И, может быть, чаю выпить. Но нежелание выходить все перечеркивает.

Мой сосед, судя по всему, не пошел никуда, и сидит в соседней комнате. От этого мне еще более не по себе. В прошлом приходилось спать с одним парнем, так что ничего, так сказать, нового он не сделал со мной, но отчего-то хотелось залезть куда-нибуь, продышаться. Не могу понять почему… мне странно даже трогать его. Он высок, красив… В конце концов взрослый, сформировавшийся мужчина, но. Почему тогда, почему в нем столько отторгающего?

Отторгающего. Неадекватные прикосновения до сих пор ощущаются на коже, должно быть, психосоматика. Остаточные воспоминания. Самообман. Нет, это не было мерзко. И неприятно тоже не было. Напротив, кажется, он хороший любовник, сильный, уверенный. До сих пор стоит перед глазами, как напрягаются его мышцы, как меняется столь каменное выражение лица. Его бесконтрольная нежность очень тяжелая, ровно как и дыхание. Сухое, прохладное, хотя должно быть горячим. Испытывать одновременно отторжение и удовольствие мне не доводилось, хотя сейчас, задаваясь вопросом…

Я влюбилась?

Нет. Определенно нет. Вроде нет…

Интересно, какой была его бывшая, раз они столько были вместе? Обычной, наверно. Такой же как он. Обычной. Красивая, с хорошей работой, приветливая, и по любому брюнетка, точно. Его одиночество… Может оно было еще до разрыва с ней? Немного жаль, но это был его выбор. Я же ничего не скажу, ну поимел по пьяни молодую соседку, ладно, черт с ним. Пусть все идет, как идет. Может, ему от этого будет легче. Отчего-то мне хотелось, чтобы ему стало легче.

Я вздохнула. Мое детство… Любая другая, знающая себе цену девушка, после той ночи обратилась бы в полицию. Но только не я, и эти мысли, как ни странно, поднимают мне настроение. В детстве иногда не хватало места, еды, но сейчас это тоже мелочь. Родители не просыхали, и бабушка всеми силами стремилась защищать меня от них. Я занималась сексом с соседним парнем за еду, и была рада такому раскладу. Так продолжалось до моего четырнадцатилетия, до момента, пока бабушка скончалась. Она скопила мне сумму денег, и, в тайне от родителей, я уехала в город. Там меня подобрал молодой парень, и, предложил жить у него в доме за небольшую, символическую плату – регулярные интим-услуги, и я согласилась. Продавать тело для меня было не в первой, особенно при том, что я не могла иметь детей. Так уж вышло. Сейчас все это вспоминается как сон, и не вызывает никаких эмоций. Поступить в колледж в тот год я не смогла, а на этот год вообще забила. Но пусть, у моего правильного соседа будет причина моего проживания здесь. Я же не обязана говорить правду, верно?

Жизнь на всем этом не заканчивается. Здесь, в квартире мне тепло, светло, уютно, и что самое главное – я нашла постоянный источник доходов – рисовать странные скетчи для детских журналов. В детстве был большой талант, но может ли самоучка далеко шагнуть? Поживем – увидим. Пока мои каракули пользуются популярностью – все хорошо. Я же всеми силами пробьюсь к жизни, у меня будет большой дом, и… собака. Овчарка. Да, точно, овчарка.

С мечтой об огромной семье и переезде за границу пришлось распрощаться. Пришлось простить всех, кто мешал мне, смеялся надо мной. Когда кроме неощутимых радостей ничего не остается, начинаешь ценить душевное спокойствие. С улыбкой смотришь на грозовое небо, когда идет дождь. Я люблю дождь, как и вообще, любую погоду. Нельзя жить с грузом, можно только… существовать? Меня веселит моя же вспыльчивость. Буду беречь чувство юмора, ведь с годами оно у многих уходит.

Я люблю мир, в котором живу.

Надеюсь все будет так, как сказал Тед. Я не потеряю свою уникальность и останусь такой, какая есть сейчас минуя возраст, ведь мне так нравится сильно фантазировать и есть клубничное мороженое.

Все не по себе от поведения моего соседа. Даже внутри странных флешбеков и попыток отвлечься. Он что, стремиться сблизиться со мной? Ну, обоюдного желания не испытываю. Если он начнет давить, то я даже не знаю, как буду бороться с этим странным, непредсказуемым поведением. Похоже, он никого на мне не проецирует, а просто делает, что хочет. Такой правильный человек делает такие грязные вещи, ух. Ему бы… Вернуть ту девушку, и все бы стало на свои места, мне так кажется. Легкие наполнились теплым воздухом, и я резко выдохнула. Отчего-то я хочу, чтобы он был счастлив. Чтоб ему стало легче. А тут, с такой как я, это вряд ли возможно. Вообще мне не хотелось бы оказаться с ним в интимной близости снова, даже не знаю, почему. Отчего-то нервничала, отчего-то стыдилась. Возможно, смущалась. Смущалась себя. Возможно, злилась. Уже не помню, что чувствовала той ночью. Он такой… Пошлый? Неприятный? или же нет, не важно. И как бы легко я к сексу не относилась, мне не хотелось бы его повторять с ним. Казалось, что, в этот момент, смотря мне в глаза, он заглядывал мне прямо в душу, прижимал так, словно хотел съесть. Никогда такого не было. Ни с кем.

Я поежилась и накинула плед. Действительно. Надеюсь, это был единичный случай. Иначе я правда начну его бояться. С его путанными мыслями и действиями. Может он вообще способен на убийство? Причем на расчетливое, врач же. Или я уже просто утрирую, потому что нервничаю.

Скорей бы его бывшая вернулась. А, может… мне помочь ей?