Текст книги "Проект "Третий Рим""
Автор книги: Ольга Шевчук
Соавторы: Константин Утолин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)
С кислой миной на лице Милохин передал оружие Григорию. После короткого пробега тот резко упал на левое колено, чтобы сделать кувырок через плечо, – один из приемов уклонения от чужой пули. И вскрикнул: очевидно, в схватке с Терентичем слегка повредил коленную чашечку. Но все– таки перекувырнулся. Опираясь о пол уже другим коленом, вскинул пистолет. И чувствуя, что упускает время, заторопился. Напряженно сжимая рукоять, упорно бил по цели, пока не кончились патроны. Из шести выстрелов мишень поразили только три, что, разумеется, сказалось на очках и общем результате, не говоря уже о настроении.
– Да что вы все так расстраиваетесь? – удивился инструктор. – Можно подумать, что это ваш последний выстрел в жизни! Кто там еще желает отличиться? – с легким смешком взглянул на Одинова. – Вы? Ну, так давайте покажем всему курсу мастерство профессионала.
Не обращая внимание на шутливые подколы, Дмитрий встал у белой черты. Сосредоточился на мишени, удерживая цепким вниманием сигнальную лампу. Наушники поглотили все звуки. Ладонь привычно ощущала знакомую тяжесть – что ни говори, а «макарыч» не раз выручал его в трудную минуту, так же как и штатный «стечкин», полученный Одиновым уже в бытность старшего лейтенанта, а позже «Грач». Рукоять с ребристой поверхностью была теплой и слегка влажной. «Волновались ребята», – успел подумать Дмитрий перед броском. И, прежде чем уйти мыслью и взглядом в цель, представил, что оружие является продолжением его тела. В рукояти появился пульс – легкое постукиванье, отзвук его собственного сердца. Пистолет словно ожил!
Дмитрий знал особый метод наводки, которому обучал его еще дед, когда они с ним охотились на дичь. Этот способ дед называл интуитивным.
– Пойми и запомни: ты и твое оружие – одно целое. У вас одна кровь, одно дыхание, – часто повторял ему дед. – Траектория пули зависит от тебя. Но и у дичи тоже есть пульс! Если ты сможешь совместить оба пульса – дичи и оружия, то достигнешь автоматической наводки на цель, которую выполнит твое подсознание. Подключай свое шестое чувство, интуицию, чтобы это случилось!
Цель! – просигналила лампочка, и Дмитрий, на бегу, почти непрерывно, выпустил шесть пуль. И только тогда остановился, выравнивая дыхание. У него было ощущение, что выстрелы шли из его солнечного сплетения. Взглянул на табло: число поражений – шесть. Цифра, показывающая средний временной интервал, приближалась к рекордной.
– Слов нет, – уважительно сказал инструктор, разводя руками. – Факт! Но только не забывайте, товарищ курсант, о моих предварительных наставлениях.
Матрона и сопровождающий ее мужчина с тростью о чем– то оживленно разговаривали, поглядывая на Дмитрия: похоже, им все больше и больше нравился этот парень.
Во второй половине дня, после психологического тестирования и проверки на детекторе лжи, где тщательным образом были зафиксированы малейшие нюансы, характеризующие реакцию курсантов на тот или иной провоцирующий вопрос, группе объявили, что им предстоит пройти еще один кабинет.
– Небось венеролога, – пошутил Григорий, намеренно держась поближе к Дмитрию. Чувствовалось, что он с нетерпением ожидает часа, когда им, наконец, удастся обменяться впечатлениями.
Курсанты расселись у двери, обтянутой дерматином, и приглушенно, – а самые отчаянные в полный голос – обсуждали свои удачи и недочеты. В кабинет вызывали по одному, и выходящие оттуда вели себя по– разному. Некоторые недоуменно пожимали плечами, другие находились в полной прострации, а иные пренебрежительно махали рукой, подкрепив жест соответствующей гримасой.
– Чистой воды богомерзкое жульничество, – определил Генка, красный, как рак, и почему– то вспотевший. – Херомантия, – с выделением звука «е», добавил для пущей убедительности. – Дурят нашего брата, как только могут.
Одинова вызвали в числе последних, как бы на десерт, что приберегают в качестве самого вкусного. В небольшой узкой комнате были плотно задернуты темные шторы, и вместо электрической лампы горело множество зажженных свеч, впрочем, не дающих нужную яркость освещения. В глубине кабинета, в качающемся кресле, сидел мужчина средних лет, облаченный во все черное, напоминающее покроем римскую тогу или жреческое одеяние. У него были длинные вьющиеся волосы и пышная, мелкими спиралями, борода.
Острый, пронизывающий взгляд поймал ответный, изучающий взгляд Дмитрия и цепко держал его, не отпуская. По загривку Одинова пробежал неприятный холодок. «Чего в душу лезешь?! Я тебе разрешал?!» – хотелось вспылить, но Дмитрий удержал себя от грубости. Потом появилась пульсация над переносицей, в центре лба, как бывает в точке нарыва, но это ощущение вскоре исчезло.
– Пройдите за ширму и снимите с себя всю одежду, – наконец, произнес бородач голосом Левитана, и Дмитрий подумал, что курсантам наверняка придет в голову идея дать ему такую кличку. – Кстати, меня зовут Евстигней, – продолжал он, будто уловив мысли Одинова.
Дмитрий стоял перед ним, в чем мать родила, а Евстигней держал в руках лист бумаги и делал в нем какие– то пометки, тщательно осматривая тело курсанта. Изловчившись, Дмитрий ухитрился разглядеть эти пометки. Оказалось, Левитан фиксировал все его родинки и шрамы!
И, словно опять уловив немой вопрос курсанта: зачем?! – Евстигней пояснил:
– Узкие специалисты, морфоскопологи, утверждают, что ни одна родинка или родимое пятно не появляются на теле человека случайно. Это знаки судьбы. То же самое можно сказать и о шрамах.
Обнаружив яркую родинку на правой ступне Дмитрия, он повеселел.
– Очень счастливый знак. Что ни намечтаете – все сбудется.
Отметки фортуны, присутствующие на коже Дмитрия, он фиксировал на рисованном силуэте человека, используя для точности изображения расчерченную сетку. Закончив с этим, сфотографировал обе ладони Дмитрия и подошвы ног.
– То, с чем вы пришли сейчас, может измениться уже в процессе обучения, – проговорил Евстигней с нотками назидательности.
Потом он записал время рождения Дмитрия и был доволен, что тот знал не только час своего появления на свет, но и минуты.
– Отлично, – несколько раз повторил он, потирая руки. – Хвала вашей матушке, что она сохранила для вас эти цифры. Для астролога подобная подробность очень важна, поскольку может существенно повлиять на предсказание. Одевайтесь.
Пока Дмитрий возился за ширмой, через внутреннюю дверь, по– видимому, из смежного помещения, в кабинет вошла девушка, судя по легкой походке и мелодичному голоску.
– Вызывали, Евстигней Георгиевич?
– Вносите эти данные в компьютер, голубушка. Посмотрим, какой прогноз в совокупности получится у молодого человека по фамилии. гм. Одинов.
Она выпорхнула из кабинета. Дмитрий успел увидеть лишь гладкие волосы до талии, короткую юбчонку и ноги фигуристки.
– Свободны, товарищ курсант, – кивнул ему Евстигней. – Кто там у нас следующий?..
Перед самым ужином стали подводить итоги, получив компьютерную обработку данных. Выявив способности курсантов и степень их готовности к обучению, администрация центра приступила к формированию учебных групп, подбирая для каждой из них соответствующую программу. Здесь не собирались стричь всех под одну гребенку, а поступали мудро, используя справедливый принцип: каждому по способностям. И по потребностям!
Собеседование перед окончательным формированием учебно– тренировочных групп проходило в директорском кабинете, дверь которого была обтянута натуральной кожей светло– коричневого цвета. Святая троица – как мысленно окрестил Дмитрий начальственное трио: матрону, мужчину с тростью и директора центра – сидела за широким столом, и перед каждым из них стоял раскрытый чемоданчик – ноутбук, с экрана которого считывалась информация.
– Вы показали себя в числе лучших в нынешнем наборе слушателей, – сдержанно похвалила матрона с приятной улыбкой на деликатно накрашенных губах. – В вашей анкете значится, что Вы окончили Новосибирское высшее военное командное училище, разведывательный факультет. Скажите, не приходилось ли Вам у кого– нибудь учиться, хотя бы на самом примитивном уровне, оккультным наукам, целительству, магии, ясновидению?
– Я посвящен в боевой казачий Спас, сударыня, – Дмитрий не стал вдаваться в подробности, справедливо полагая, что этим людям прекрасно известно: в систему боевого Спаса входят так называемые малые Спасы – целительство, охранительные действия, магические приемы и другие вещи, помогающие бойцу выжить в экстремальных условиях.
Сидящих за столом, по всей видимости, его ответ удовлетворил.
– У вас есть близкие люди, которыми вы дорожите? – вежливо поинтересовался мужчина с тростью.
– Да.
– Это любимая женщина?
– Нет.
– Ваш ребенок?
– У меня нет детей.
– Ваша цель в жизни?
– Узнать и выполнить свое предназначение.
– Вам предстоит обучаться по особой программе, – заключил директор центра, Никита Юрьевич, и заиграл на клавишах, вводя в компьютерную память надлежащую информацию. Закончив, поднял глаза на Дмитрия: – Охарактеризовать ее могу так: на людей, подготовленных по этой методике, мы возлагаем самые большие надежды. Завтра, ранним утром и в течение дня у вас несколько раз возьмут всевозможные анализы и сделают замеры различных биофизических параметров организма – это нужно для настройки под ваши данные специального индивидуального прибора, о котором вы узнаете позднее.
– Он блестяще показал себя в Чечне. Особенно в операции «Петля удава», – заметил человек с тростью, когда Дмитрий вышел в коридор. – Наш Евстигней просто в восторге от заложенных в этом парне возможностей! Впрочем, другие специалисты тоже отметили его одаренность. Итак, Одинов. Символическая фамилия! Как известно, Один – верховный бог в скандинавской мифологии. Могучий шаман, мудрец, бог войны, хозяин Вальгаллы – чертога мертвых, где воины продолжают героическую жизнь, совершая великие подвиги после своей физической смерти. Возвращаясь к нашему парню, скажу: несомненно, в нем есть скрытые силы!
– Задача – проявить все то, чем его так щедро наградил Создатель, – задумчиво проговорила женщина. – Из искр раздуть пламя. А материал действительно великолепен.
Глава 9. Григорий Шаталов
Комната Шаталова ничуть не отличалась от той, которая досталась Дмитрию: типовой гостиничный номер на двоих, тесный, но со всеми удобствами. Кондиционер в окне, две тумбочки возле кроватей, застеленных цветастыми покрывалами, шкаф для одежды. На столе с полированной поверхностью аккуратной стопочкой лежали тетради. Из окна виднелся хаотичный рельеф гор в белых и зеленых мазках, вносящих в пейзаж приятное разнообразие. В нем не хватало солнца: капризное светило уже отправилось на покой.
Григорий сидел на стуле и натирал распухшее колено целительной мазью. При этом он насвистывал что– то лихое, казачье, как и подобает воину в перерыве между битвами. Увидев Дмитрия, вскочил, с чувством пожал протянутую ему руку.
– Садись, гостем будешь.
– В такую погоду здесь киснуть?! – пойдем лучше на улицу, – настойчиво позвал Дмитрий. – Там такая благодать – словами не опишешь!
Спустившись по лестнице, они прошли по просторному вестибюлю мимо декоративного уголка, искусно вылепленного из кактусов и цветущих растений с пикообразными, как у лилий, листьями. Вахтенный дежурный, с лицом и фигурой каменного идола, перелистывал страницы журнала «Телохранитель». Заметив идущих курсантов, скользнул по ним скучным взглядом и снова уткнулся в журнал: описание ковбойской техники и трюков было куда интереснее. Где– то наверху, на втором этаже, послышался знакомый мелодичный голосок и тут же пропал. «Помощница Левитана», – подумал Дмитрий и взглянул на товарища. Но Григорий не отличался столь чутким слухом.
За стеклянными дверьми здания, сразу же после крыльца, начинался совсем другой мир, насыщенный своими собственными звуками и ароматами. Он радушно принял их, обволакивая запахами смолистой хвои, настоянной на крепком озоне. Зигзагообразные очертания гор резко выделялись на густеющем фоне неба, в котором уже, как на фотографии, начинали проявляться крупные звезды.
Григорий рассказывал о своей станице, о житье– бытье казачьего племени, живущего по соседству с ингушами.
– Короче, у нас у каждого в доме теперь есть оружие, вплоть до снайперок, – откровенничал он, – и высокими заборами все огородились. Жизнь заставила. Что ни день – то похороны. И гибнут все молодые, честные. Таких в первую очередь стараются вырубить враги, используя древний принцип истребления чужой элиты, уничтожения качества. Вот и приходится защищать самих себя.
– А как ты попал к чеченцам? – спросил Дмитрий.
– Интуиция подвела. Сам себе простить не могу. Короче, купился на смазливую бабу – будь она проклята! На похоронах наших милицейских ребят с ней познакомился.
– Каких похоронах?
– Станичный опорный пункт перестреляла какая– то банда головорезов. Переоделись, мерзавцы, в камуфляж, подъехали ночью на «КАМАЗе», вроде как свои армейцы. А потом тех на сводной заставе, кто были ингуши, выпустили, а остальных всех в расход пустили, и русских, и осетин. Об этом в российской печати ни словечка не было, впрочем, как и на телевидении.
О подобных случаях Дмитрий был наслышан, но промолчал: зачем напрасно сотрясать воздух взрывом эмоций? Лучше действовать, жестко и справедливо.
– Ну, а с девчонкой что получилось?
Григорий вспыхнул.
– Представилась корреспонденткой, сука. Дала адресок во Владикавказе. Короче, намекнула, что живет одна и прямо– таки мечтает встретиться со мной в другой обстановке. Я и клюнул, как дурак.
Григорий замолчал, нервно растирая в пальцах сорванный молодой отросток с пихтовой ветки.
– Приехал, значит, к ней, встретились, выпили. А там тебе подсыпали в бокал какой– то снотворной дряни, – продолжал вместо него Дмитрий, искоса поглядывая на товарища.
– Откуда тебе известно, майор?.. Поймали кого– то, кто этим занимается? – в голосе Григория забрезжила надежда: хотелось, видать, отомстить обидчикам.
– Моделирую типичную ситуацию, – признался Дмитрий.
Некоторое время они шли молча по ухоженной асфальтированной дорожке, потом углубились по тропинке в таежные дебри, почти не пострадавшие от благ цивилизации. Высоченные темные ели делали пейзаж мрачным и таинственным. Под ногами похрустывали прошлогодние шишки, многолетние слои опавшей хвои были скользкими и могли легко воспламениться – не зря в некоторых местах на территории тайги белели таблички с предупреждающими надписями: «Не курить!».
Тропинка то резко брала вверх, то круто сбегала вниз, к оврагу или ручью. Над головой Дмитрия качнулась ветка. Он увидел распростертое в стремительном прыжке ловкое тельце белки. Скакнув, куда хотелось, зверек исчез, зарывшись в спасительной колючей броне.
– Ну, а сюда кто тебя направил? – допытывался Одинов, хотя нетрудно было догадаться: помощнику станичного атамана запросто могли предложить учебу друзья из вышестоящих казачьих кругов.
– Короче, был у нас казачий круг. Ну, пригласили мы на него, кого следует, гостей из столицы позвали. И вот гости– то эти нам и сказали, что есть, мол, место, где знают про систему выживания, которой владели казаки– разведчики, пластуны, – не сразу ответил Шаталов. – Ну а в казачьих кругах об удали этих молодцев ходят легенды! Они умели подниматься по отвесным скалам и зависать в прыжке, чтобы подготовиться к неожиданному удару, не горели в воде и знали тайну живой воды. Впрочем, возможно, больше половины здесь вымысла, а чего– то, возможно, самого главного, не хватает. На моей родине сейчас никто толком не знает, какой была истинная система. Помнят только название – Великий Спас. И больше ничего. Утеряны корни, нет учителей. Короче, подумали– подумали станичники и решили, что я должен овладеть утерянным знанием. Оно нам в нашей борьбе пригодится, чтобы уцелеть и стать сильнее. Поговорили наши старики с гостями уважаемыми – и вот я здесь. Ну, а ты как сюда попал? И главное, с какой целью? – в свою очередь спросил Григорий.
– Надеюсь стать профессионалом самого высокого, элитного уровня. Военные роботы, с минимумом извилин в мозгу и шварценеггерскими мускулами уходят в прошлое. Сила и отвага должны действовать в одной связке с разумом и подкрепляться чем– то более крепким и надежным, чем слепое исполнение приказа.
Дмитрий помедлил: углубляться в тему не следовало, поскольку перед ним был человек не подготовленный, хотя и жаждущий новых знаний. Поэтому ненавязчиво увел разговор в сторону. Вспомнили освобождение Григория и его напарника из плена, а точнее, из рабства. Григория чеченцы еще не успели покалечить– он провел в их лагере слишком мало времени и послал о себе первую весточку станичникам, пообещав бандитам, что казаки соберут для него выкуп. А вот напарника порезать успели: откромсали палец на ноге прямо на глазах у Григория.
– А он откуда родом? – спросил Дмитрий.
– С Пятигорска. Короче, его родственники написали, что у них нет денег для выкупа, вот чеченцы и оттяпали ему палец, чтобы послать им на память. Грозились, что каждый раз будут присылать по следующему пальцу.
– С чего они взяли, что у них есть деньги?
– Ни с чего. Ни у него самого, ни у его родни и в помине никаких денег не водилось. А эта нелюдь в завершение просто убила бы человека и выслала бы его родне видеозапись его мучений. Они это могут.
Повисла тягостная пауза. Григорий заметно разнервничался.
– Слушай, майор, – вдруг перешел на полушепот. – Я привез с собой немного горючего. Нашей, станичной самогонки. Короче, давай пропустим по чарочке? Раны души требуют.
– Удержись, друг, – строго отрезал Одинов. – Легче тебе не станет, а беду себе точно наживешь. Как бы внутри ни жгло, как бы ни кровоточило – терпи. Другим тоже не сладко. Не за тем мы сюда приехали, парень.
Шаталов сконфуженно потупился.
И, чтобы помочь ему выйти из неприятной ситуации, Дмитрий спросил помягчевшим голосом:
– Девчонка– то у тебя есть? Красавица– станичница с косой по пояс?
Григорий усмехнулся.
– А то как же! Да что толку, коли так далеко? – И продолжал, уже совсем оттаивая: – Короче, видел я здесь одну красотку. – Он принялся описывать аппетитные выпуклости, которые успел угадать– разглядеть у нее через обтягивающую одежду.
– Постой. Ты имеешь в виду помощницу Левитана? – словно невзначай поинтересовался Дмитрий, впрочем, уже зная ответ.
– Кого? Левитана?! – Шаталов зашелся хохотом. – А что? Хорошая кликуха! Но ты молоток, угадал: по ней, окаянной, сохну. Зазнобушке сердца моего. Молвила, что зовут Глашей.
Потом застеснялся собственной неестественности, произнес обыкновенным голосом:
– Это я так. Шуткую, короче. После чеченского плена все никак в себя не приду. Как с того света вернулся. Вот и веду себя невпопад. Порой всякую чушь порю – от радости, что оттуда вырвался. А почему вы тогда вдруг свернули операцию? Надо полагать, не из– за меня же вы полезли в горы под пули чеченские?
Одинов нехотя кивнул. Отряд действительно отходил в самый неблагоприятный момент, когда группа уже успела себя обнаружить.
– Что там у вас стряслось?
– Да так. Какая– то глупая неувязка. Дали приказ вернуться на базу.
– Напарник мой немного чеченский понимал, – продолжал Григорий. – Короче, он сказал мне, что накануне в лагерь приехал очень важный человек. Боевики его называли странно – то ли мак, а может быть, маг, – он не понял. Но точно уловил, что этот маг обещал боевикам какую– то штуковину проделать, силу свою показать. Они перед ним на колени падали, край одежды целовали. Не все, правда. Скорее всего, самые одержимые. Короче, фанатики.
Впереди неожиданно проступили во тьме очертания высокого ограждения – сетка «рабица» с мелкими ячейками, сцепленными между собой кольчужным узором. Преграда не выглядела серьезной для профессионала класса Дмитрия, но в лесу у него автоматически обострялось чутье, и он ощутил, что реально систему безопасности на этом участке по периметру обеспечивают видеосистемы, индукционные датчики и лазерная «сетка» между деревьями. Кстати, в стволах некоторых из них были спрятаны на различных уровнях автоматические пулеметы.
– Пограничная зона, – констатировал Одинов. – Дальше нам нельзя. А жаль. Примерно через километр тайги начинается Сихотэ– Алинский заповедник. Нетронутый человеком край. Говорят, там водятся тигры и гималайские медведи.
– Вот бы где поохотиться! – мечтательно протянул Григорий. – Привезти бы станичникам отсюда хотя бы рога какого– нибудь горного оленя – их, кажется, называют здесь изюбрами.
Дмитрий молча вслушивался в отдаленные звуки живой природы, рождающие ночную симфонию. Он думал совсем о другом – о том, что за этой чертой властвуют совершенно иные законы жизни, главным принципом которых была свобода.
Глава 10. Таинственное воздействие
Дмитрию не спалось. Не потому, что сказывалась усталость и психологическое перенапряжение. На него что– то действовало извне – непонятное, незнакомое. И это внешнее влекло к себе, притягивало самым загадочным образом. Наверное, так действует на некоторых спящих людей луна, заставляя их вставать с постели и бродить по улицам, проделывая непонятные, подчас удивительно рискованные трюки, в которых демонстрируются сверхчеловеческие возможности.
То же самое было и в минувшую ночь, проведенную в лагере– томительные часы бессонницы, чередуемые странными видениями. И при этом утром появилась небывалая резвость, словно кто– то неизвестный, пытаясь вложить в него важную информацию, одновременно подпитывал Дмитрия дополнительной энергией. Но понять это неведомое Дмитрий пока не мог.
Легкая дремота, наконец, начала обволакивать его сознание. Мысли сделались вязкими и тягучими, как мед.
И он снова увидел себя в древнем святилище, в котором не было идолов. Утоптанная ровная площадка под открытым небом была огорожена частоколом, сплошь увитым цветущими растениями. Дмитрий стоял на коленях возле волхва и тот, возложив на его голову ладони, что– то говорил ему. Но Дмитрий не мог разобрать его слов. И лишь чувствовал одурманивающее тепло заскорузлых старческих ладоней. Видя свое бессилие, старец горестно опустил плечи и некоторое время стоял, раскачиваясь, как человек в безысходном горе. Потом, взяв в руку посох, стал показывать Дмитрию на каменные плиты, и тот увидел высеченные на них письмена. Рунический строй, который он не знал, но подумал, что надписи можно расшифровать.
Тогда старик вывел Дмитрия за ограду, и он увидел, что святилище находится на холме. Они подошли к месту, где был насыпан белый мелкий песок, подобный тому, который покрывает Куршскую косу в Литве, образуя настоящие дюны. Все тем же длинным посохом волхв принялся рисовать на песке изображения. Дощечку с письменами, горы, несколько елок и камень. Ткнув в него концом посоха, описал в воздухе полукруг, и Дмитрий подумал, что камень больших размеров.
Он взглянул на старца. Набежавший с моря ветер развевал его длинные спутанные волосы и всклокоченную бороду. Он был так худ и изможден, что сквозь холщовую его одежду светилась лишь одна бестелесная оболочка. Но глаза волхва теперь источали радость. Он что– то быстро заговорил, вскидывая руки и очи к небесам, по– видимому, благодаря их за чудо, ниспосланное им, – понимание.
Какой– то толчок заставил Дмитрия открыть глаза. Любой человек видит по ночам сны, но, проснувшись утром, большинство из них безвозвратно забывает. Но если его разбудить во время сна, он будет помнить все до мельчайших подробностей. Дмитрий задумался. Опять этот навязчивый сон. Неужели его разбудили специально, чтобы он осмыслил увиденное?!
В этом сне явно проглядывала символика образов! Дощечка с письменами – разумеется, знания. Горы и елки – пейзаж, антураж. Как, вероятно, и камень. Нет. На камнях в храме были рунические знаки, которые он не понял. Возможно, эти камни связаны между собой. Старик явно давал Дмитрию подсказку!
И опять накатили волны чужого воздействия. Дмитрия тянуло в тайгу, за пределы лагеря, и эту тягу невозможно было объяснить ничем обыкновенным. Тянуло так сильно, что хотелось все бросить и бежать туда, навстречу непонятному, которое магическим образом было связано с вещими снами. Что его там ждало, он не знал, но был уверен, что его призывают не напрасно. Быть может, в тайге берет начало ручеек его судьбы, который приведет Дмитрия к пониманию своего предназначения.
Он порылся в тумбочке, вытащил карту местности, в которой находился лагерь, и компас. Сориентировался, отметив точку отсчета на карте – учебный центр. С помощью компаса указал направление непонятной силы, влекущей его к себе. Ему почему– то казалось, что прямая линия, которую он прочертил, приведет его к метеориту, рухнувшему в отрогах Сихотэ– Алиня 12 февраля 1947 года. Но этого не случилось. Линия прошла в стороне от места падения таинственного посланника небес.
Дмитрий вышел на террасу. Стояла красивая ночь, без единого облачка в небе. Она уже сотворила свою симфонию, в которой можно было различить отдельные звуки: и скольжение по траве змеи, и жалобный крик потревоженной птицы. Переплетаясь между собой, звуки ночи создавали неповторимые мелодии. В них угадывались муки рождения и предсмертной агонии, но преобладающими были интонации любви. С дальнего дерева на Дмитрия уставились крупные желтые глаза, как два куска янтаря, подсвеченных солнцем. Филин!
Ощущение энергетического каната, тянущего к себе, стало ослабевать. Дмитрий вернулся в комнату, укрылся одеялом с головой, хотел произнести мысленно молитву, но на первых же словах незаметно уснул.
Сон был, как явь. Все та же вершина холма, но теперь на ней полыхал огромный костер из ясеневых сучьев, разложенный несколько в стороне от святилища. Возле костра– множество людей в холщовых рубищах, с костяными амулетами на шеях и ритуальными ножами на поясах. Волхвы! Они сидели вокруг каменной плиты, протянув к ней руки, и, закрыв глаза, раскачивались из стороны в сторону. Потом, поднявшись с земли, запели гимн своему богу и стали водить хоровод. Останавливаясь по команде какого– то старца, сидящего прямо на плите в позе «лотоса», они вскидывали руки вверх и выкрикивали вслед за ним ключевые слова.
Дмитрия поразили их лица – одухотворенные, восторженные, светящиеся глубинной мудростью. Эти люди, наверное, знали тайну слова и умели концентрировать энергию каждого в одно целое, многократно усиленное, потому что вокруг плиты сначала появился легкий туман, потом задрожал и завибрировал сам воздух, и, наконец, затряслась земля.
Плита начала менять цвет, постепенно светлея. И, когда он стал дымчато– голубым, старец спрыгнул с плиты, и она осторожно оторвалась от земли.
Обряд продолжался. Сияющий старец, по– видимому, главный жрец, потрясая ладонями, призывно выкрикнул одно и то же слово. И будто откликом на священнодействия волхвов, на их зов, с неба упал смерч! Раскидал по земле людей, как жалкие щепочки. Смел поленницу дров и жертвенные дары с алтаря. Но проделал все это мягко, без разрушительной мощи, приберегая силу для главного. Загасив костер, он подхватил священную плиту. И она, в спирали вихря, мгновенно исчезла в небе.
Волхвы вставали с земли и на коленях ползли к потухшему костру, шепча благодарственную молитву. И только главный жрец, строгий и невозмутимый, смотрел куда– то вдаль, возможно, в загадочную пучину времен, с сознанием исполненного долга. Это был тот самый волхв из прошлых снов!
Царапающие звуки разбудили Дмитрия: кто– то осторожно стучал в запертую дверь, стараясь не привлекать внимание соседей. Наверное, Генка улучил минуту, чтобы зайти за какой– нибудь надобностью: в эту ночь его группа была на специальных занятиях– ребят учили видеть и слышать в темноте. Постижение Спаса начиналось с познания окружающего мира во всем его спектре, в завораживающей полноте красок.
– Научившись владеть Спасом, ты будешь видеть и слышать намного больше и качественнее, чем обычный человек, – не раз повторял Дмитрию дед. И, как всегда, был прав.
В дверь снова постучали – скребком пугливой мыши. Одинов встал, повернул ключ в замке, и дверь открылась. На пороге стояла Глаша. Он сразу же узнал ее, хотя видел мельком и со спины. Яркие, томные глаза, нежная кожа. Не красавица, но миловидная. Именно такой он и представлял ее себе.
Ее нисколько не смущал его полуодетый вид.
– Вы, наверное, гадаете, зачем это я пожаловала к вам в столь поздний час? – спросила она не без тени кокетства, усаживаясь не на стуле, а прямо на кровати. На фоне белого пододеяльника ее обнаженные ноги были особенно красивы.
Дмитрий молчал.
– Так знайте же: меня замучила бессонница! Как только вы появились здесь. Я потеряла способность спать, здраво мыслить, прогнозировать свои поступки.
«О какой бессоннице она говорит?!» – подумал Дмитрий, внезапно ощутив интерес: ведь его тоже мучила бессонница! Но он ошибся в своих ожиданиях: их бессонные ночи не имели ничего общего друг с другом.
Не дождавшись ответа, она продолжала:
– К сожалению, мир, в котором мы живем, полон всевозможных условностей и устаревших стереотипов. Взломать их могут только сильные личности. – Она взглянула на Дмитрия прямо и строго, с вызовом человека, ощущающего свою правоту. – Одним словом, я отношусь к тому типу женщин, которые сами выбирают себе мужчину. И считаю, что это правильно: в животном мире можно найти сколько угодно примеров, когда самка выбирает самца.
– Следовательно, мнение мужской, гм. особи вовсе не имеет значения?
– Поймите, наши гороскопы убедительно говорят, что наш союз даст прекрасное потомство, угодное Всевышнему. Мы созданы друг для друга! И вообще. разве я не могу вам нравиться? – она обнажила в улыбке безупречно ровные зубы, прекрасно зная о своих достоинствах и демонстрируя их довольно уверенно.
Дмитрий не нашелся, что ответить, застигнутый врасплох подобным откровением.
– Я ни о чем вас не прошу, – продолжала она с горячностью. – Позвольте мне просто вас любить, приходить иногда по ночам, когда Вы будете один. Поймите, я не могу без этого! Речь вовсе не идет о каком– то закабалении: я далека от мысли связывать вас и себя брачными узами. Я вас люблю и хочу любить без всяких долговых обязательств и проформ. Любовь в чистом виде – без нагноений, мути, вздорной глупости – вот что предлагаю я, ничего не требуя взамен.
– Позвольте, сударыня, но взамен вы требуете мою душу, – заметил Дмитрий, найдя в ее защите самое слабое звено.
Уязвленная, она метнула на него обиженный взгляд. Кокетливая улыбка сползла с ее губ.
– Я отдаю вам не только душу, – наконец, возразила она. – Вы скоро сами убедитесь в том, что я больше отдаю, чем беру. И вообще торг здесь не уместен. Хотите правду? – она сорвалась на придушенный крик. – Я не могу без любви жить! И вообще, если женщина просит, ни один мужчина не смеет ей отказать! Это закон рыцарства! Разве не так?!
