Текст книги "Не дразни меня (СИ)"
Автор книги: Ольга Рузанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 19
Адам
Жаль, что я не вижу её лица прямо сейчас. Что в нём – глупая растерянность или жажда убивать?
Убрав сигареты и зажигалку в карман пальто, тяну в себя никотин. Обволакивая и пропитывая легкие и горло, пощипывает. Я предвкушаю.
Фары гаснут, водительская дверь распахивается, и из машины выходит Николай. Запахнув куртку, шагает ко мне и протягивает руку. Пожимаю.
– Адам Викторович, забирайте.
Под кожу зуд забирается. Сощурив глаза, смотрю в лобовое стекло седана и вдруг вижу движение внутри машины. Сначала тонкие руки, а затем и всё её гибкое тело перелезает на переднее водительское сидение.
– Что за?... – ошарашенно выдыхает Коля.
– Стоять. Не посмеет.
Перехватываю пылающий взгляд, а в следующее мгновение слепну от дальнего света фар.
Посмеет.
– Адам Викторович! – вскрикивает водила, бросаясь к тачке, – Уйдет!
С пробуксовкой сдав назад, Яра на ходу выкручивает руль и сносит задний бампер, въехав в дерево.
Всплеск адреналина в крови вышибает пробки. Охуеваю максимально.
– Иди в машину охраны, – указываю кивком головы, – Я сам.
Втопив педаль газа в пол, Турчанка вылетает на дорогу и, окатив нас подтаявшим снегом, уносится прочь.
– Твою мать! Ведьма!... – шепчет под нос и отскакивает в сторону, пропуская меня к джипу.
Запрыгнув внутрь, включаю заднюю и разворачиваюсь ровно в том же месте, где и она.
Посмотрим, блядь. Посмотрим!
Рву за удаляющимися стоп-огнями, чувствуя извращенное удовольствие и, мать его, возбуждение. Эта девка с ума меня сведет.
Преследую, используя выматывающую тактику – держу дистанцию, не спуская с поводка. Даю призрачную иллюзию свободы. Пусть побегает крошка, дурь из башки выветрит.
Однако начинаю догонять по мере приближения к трассе. На трассу ей точно нельзя. Наступаю на пятки и, обойдя на выезде на дорогу, резко подрезаю.
Сучка сигналит, но не останавливается. Летит вдоль леса по обочине и, не сбрасывая скорости, ныряет в первую же просеку. Я за ней.
Понимает, дура, что тупик, но не удивлюсь, если босиком по снегу от меня побежит.
Двигается метров сто, а затем тропа начинает сужаться, и колеса седана вязнут в сугробах.
Злорадно усмехаюсь. Game over, милая.
Притормаживая, наблюдаю. Все равно ведь просто так не сдастся.
Окончательно засев, газует на месте. Машину ведет вбок, и я, понимая, чем это грозит, жму на клаксон. Та отвечает с не меньшей агрессией. А затем, чуть сдав назад, переключает скорость и, втопив тапку в пол, теряет управление. Тачку разворачивает и бросает на ствол сосны.
Оглушительный удар сносит угол морды и переламывает крышу капота пополам.
Блядь!...
Вывалившись из джипа, бросаюсь к седану и, распахнув водительскую дверь, получаю удар каблуком в бедро. Боль ослепляет.
– Не подходи ко мне!!! – верещит Яра.
– Сука!... – в мозгах троит, на инстинктах действую.
Обхватываю лодыжку пальцами и пытаюсь вытянуть её из машины, получая смазанный тычок в плечо. Девчонка сопротивляется, держится обеими руками за руль и активно работает ногами.
– Убери свои руки! Козел!... Урод конченный!
Удается, наконец, отцепить ее от руля и вытащить наружу. Получаю оплеуху и очередную порцию оскорблений, но, перекинув ненормальную через плечо, тащу к внедорожнику и трамбую на заднее сидение.
– Ты, скотина!... Ты всё подстроил!
– Ага.
Затем снимаю пальто и пиджак, бросаю на переднее пассажирское кресло и присоединяюсь к Турчанке. Она кое-что задолжала мне.
– Что ты сделал с Леней?! Где он?!
– Закрой рот! – рявкаю, опрокидывая ее и придавливая спиной к сидению.
Шипит, царапается, раззадоривая ещё больше. Член в штанах стоит колом. Сдохну, если не засажу прямо сейчас.
– Даже не думай, Адам!... – выдавливает понимая, к чему идём.
– Я предупреждал.
– Пошел на хуй, Литовский! Ты, сволочь, обманул меня!
– Не я начал эту игру, – отрезаю, – Так что заткнись и дай мне трахнуть тебя!
– Я лучше сдохну!
– Без проблем.
Хлещёт по лицу, не рассчитывая силы, поэтому приходится обезвредить – прижав оба ее запястья к двери над головой, второй рукой дергаю платье вниз, оголяя грудь. Зажигаю свет на потолке, чтобы лучше видеть.
– Не смей!
Собираю плоть в ладонь, стискиваю до красных отметин на коже. Девчонка пищит.
Похуй. Никто не услышит.
Пару легких шлепков по сиськам, и ее взгляд заволакивает мглой.
– Животное!... Ненавижу...
Тональность ее голоса меняет свою окраску и откликается во мне новым приливом возбуждения.
– Ноги расслабь, – хриплю, сжимая пальцами тонкую шею.
Даже намека на страх в глазах не мелькает. Не боится ни хрена и цапнуть зубами умудряется, когда в её губы впиваюсь. Долблю языком, заставляя глотать мою слюну. Трахаю её рот, пока задыхаться не начинает.
– Чтоб ты!... Чтоб тебя чёрти унесли!... – изрыгает проклятия, когда двумя руками разрываю платье пополам от блядского разреза до самого верха.
Та же участь настигает крохотные чёрные трусы, которые я пихаю в карман брюк. Затем тут же расталкиваю её бёдра и накрываю промежность ладонью.
Вздрагивает несколько раз подряд, обильно смачивая мои пальцы. Я ее дрожь через себя пропускаю. В глазах темнеет, когда представляю, как ебать её буду.
Отведя коленом её ногу на максимум из возможного, быстро расстегиваю рубашку, ремень и молнию ширинки и освобождаю член, который, отпружинив, ударяет по раскрытой плоти.
Она смотрит на мой ствол, и тут я вижу в её зрачках первые признаки паники.
– Я не хочу!...
– Хочешь, – отбиваю, подминая её под себя и закрывая рот поцелуем.
Хочет, сучка! Измазанный её выделениями член скользит между розовых складок и, направляемый моей рукой, утыкается головкой во вход. Упираясь ладошками в грудь, Яра пытается вытолкнуть мой язык, но поздно. Предохранителям пизда.
Обездвижив её весом своего тела, оказываюсь в ней одним рывком. Дернувшись подо мной, мычит в рот. Дурея от тесноты и жара её щёлки, я толкаюсь снова. Всё постороннее становится незначительным. Я захлебываюсь чистым кайфом.
Какая сладкая девка. Жена моя...
Врезаюсь в податливое тело раз, второй, третий. Торможу перед обрывом и, загнав в неё по самые яйца, выскакиваю в последний момент и кончаю на живот.
Оргазм настолько сильный, что отдает вибрацией в каждую мышцу, каждую клетку тёплым мёдом наполняет.
– Урод, – проникает в уши тихий сиплый голос.
Дышу, приходя в себя и с трудом поднимаю веки. встретившись с полным ненависти взглядом, слабо усмехаюсь и смотрю вниз.
Там кровь. Тонкие алые полоски в моей сперме и на стволе.
Не врубаюсь.
– Что это?
– Совсем идиот?...
Осознание впитывается в мой мозг слишком медленно. Не бьётся, но факт налицо.
– Ты целкой была?...
– Да! – всхлипывает Ярослава.
Глава 20
Ярослава
Тёплый спёртый воздух салона наполнен нашими запахами. Литовский смотрит на мой живот, затем в мои глаза, заторможенно моргает. Эмоций никаких.
А во мне злость бурлит. Злость, ярость, досада и обида!
Я чувствую себя преданной и обманутой.
– Я не планировала лишаться девственности вот так!
– Я тоже не собирался трахать целку, – бормочет еле слышно, – Предупреждать надо было.
– Что?! – восклицаю, не веря собственным ушам, – Если бы я сказала, что девочка, ты не тронул бы меня?
Его тяжёлая ладонь опускается на мои рёбра, ползет по талии и поднимается к груди. Сжимает одну, вторую, обхватывает пальцами шею.
– Тронул бы.
По ощущениям он всё ещё внутри меня. Между ног чувство дискомфорта и максимальной наполненности. Хочется опустить руку и проверить, всё ли он из меня вытащил.
Боли, несмотря на внушительный размер его штуковины, нет. Она была сильной, но короткой как вспышка.
– Это был первый и последний раз, – заявляю, фокусируя взгляд на круглом кулоне и слежу за ним, когда вдруг он начинает опускаться.
Дыхание Литовского колышет мои волосы и пробивает на дрожь, когда касается моего уха.
– Поздно, Яра. Я буду драть тебя когда и сколько захочу.
– Только через мой труп!
– Повторяешься.
Прихватывает зубами ушную раковину и прижимается шеей к моему лицу. Запах становится концентрированнее – машинально им затягиваюсь.
После этого, отстранившись, снимает рубашку, обтирает ею член и бросает на меня.
– Салфеток нет.
Выходит из машины, закрывает дверь и застегивает ширинку и ремень. Я, невольно морщась от испытываемых неприятных ощущений, как могу, собираю с себя его сперму и хватаюсь за разорванное платье.
– Варвар!... Дикарь! – ругаюсь, понимая, что смысла надевать его уже нет. Бесполезная тряпка.
Прикрыв грудь, опускаю стекло и обращаюсь к Адаму.
– Мне голой ехать или ты меня в лесу прикопаешь?
Оборачивается, молча смотрит на меня. Выглядит потерянным.
– Пальто возьми.
– В той машине есть плед.
Как был, с голым торсом, в одних только брюках, Литовский идет к разбитой машине и возвращается с моей сумкой и пледом. Открыв заднюю дверь, швыряет на мои колени и тут же её захлопывает. А затем забирает с переднего сидения пиджак и, надев его, закуривает.
Я закутываюсь в теплую ткань и не могу заставить себя не смотреть на него. Он стоит ко мне вполоборота. Тянет никотин, не пытаясь убрать упавшую на лоб длинную волнистую прядь.
Крупный кадык дергается, синхронно с ним сжимаются мышцы моего влагалища. Я всё ещё чувствую его там.
Больше ничего. Бурлящий до этого коктейль внутри меня внезапно остывает. Спать хочется.
Выбросив окурок, Адам садится в водительское кресло и оборачивается.
– Холодно?
– Нет.
Придавив тяжелым взглядом, кидает мне свое пальто и начинает сдавать назад, в сторону трассы.
Ловя его отражение в зеркале, я не могу понять, почему не боюсь его.
Потому что он гарантировал мою безопасность вышестоящим?
Потому что уже причинил бы мне зло, если бы хотел?
Почему?...
– Слушай, а то, что случилось сейчас, можно считать изнасилованием? Ты же взял меня силой?
– Завести тебя на экспертизу? – отзывается негромко.
Выкрутив руль, выезжает с просеки и останавливается. Затем разворачивается ко мне, нащупывает в кармане пальто свой телефон и вынимает его. На меня не смотрит.
– Нет, – бурчу под нос.
– Правильно. Таких изнасилований будет ещё дохрена. Не наездишься каждый день на экспертизы.
Связавшись с охраной, дает им наши координаты.
– Каждый день? Думаешь, я с тобой спать буду? – хмыкаю с вызовом, испытывая при этом постыдный трепет в животе.
Литовский не отвечает, а у меня зудит. Потребность цепляться к нему невыносимая.
– Что, твоя горничная уже не справляется со своими обязанностями? Где она, кстати? Её отпуск затянулся. Почему всю грязную работу за нее должна делать я?
– Карина уволена, – отвечает Адам, – Ты права, теперь сосать придется тебе.
Прячу несвоевременную улыбку.
– Конечно, милый. Сейчас приедем домой, накормим кота, и я тебе сразу отсосу.
В обращенном на меня волчьем взгляде вспыхивает чёрный огонь. Я тяжело сглатываю.
– Даже не мечтай!
Медленно двигаясь до съезда с трассы на проселочную дорогу, где меня ждал Литовский, мы оказываемся там почти одновременно с машиной сопровождения.
Чёрный, в точности такой же, как наш, внедорожник останавливается, и из него выходят трое укомплектованных оружием мужчин. Один из них говорит в рацию.
И это от них я собиралась сбежать? Вот дура!
Запахиваю плед на плечах и накидываю сверху его пальто. Оно тяжелое, пахнет резким парфюмом и немного табаком. Вкусно пахнет.
Уткнувшись носом в воротник, смотрю в окно на мужчин, только сейчас начиная осознавать все произошедшее в этот вечер. Сложившаяся в голове цельная картинка пугает.
Нашарив свою сумочку рукой, нахожу в ней телефон и сразу набираю Леньку. Абонент недоступен.
Чёрт! Что это значит?!
С ним уже что-то сделали, или он прячется?
Один за другим в мозгу начинают вспыхивать вопросы: как Лютый узнал? Меня прослушивают? Почему сразу не пресек? Зачем был весь этот спектакль? А если он узнает, что Леня работает в доме отца и сдаст его? А тот в свою очередь подставит своего отца, начальника охраны.
Боже!... Это я во всём виновата.
Внезапно задохнувшись, я немного опускаю стекло и слышу:
– Адам Викторович, мне с вами ехать?
Замираю. Тот, обернувшись на машину, отрицательно качает головой.
Слава богу! Я не снесла бы ещё и этого унижения.
Сев за руль, Литовский выезжает на трассу, за ним машина с охраной.
– Мой телефон прослушивается? – спрашиваю негромко.
– Разумеется.
Вспомнив эпитеты, которыми я награждала Адама, безмолвно стону и прикрываю глаза.
Меня от него не тошнит и никогда не тошнило!
– Что с Леней? Он не виноват, это я его заставила.
– Его не тронули.... пока.
Укладываясь на сидение, успеваю заметить перекатывающиеся под его кожей желваки.
– Не трогай, – прошу я, – Он действительно не при чём. Хотел помочь.
– Не трону. Если будешь тихой и послушной.
– Я буду тихой и послушной.
Усмешку на его лице я тоже вижу. Не верит, и правильно делает.
Не знаю, как быстро мы приезжаем. Несколько раз проваливаясь в сон, я теряюсь во времени. Окончательно просыпаюсь и сажусь, когда джип останавливается у самого входа в дом.
Несмотря на то, что ещё несколько часов назад я была уверена, что не вернусь сюда больше никогда, испытываю ни с чем не сравнимое облегчение.
Так хочется в горячий душ и спать!
Литовский выходит, я тоже двигаюсь к двери и, открыв её, вываливаюсь прямо на него.
– Я сама!
Подхватив на руки, он несет меня в дом. Я держусь за его шею и разглядываю волоски в его щетине. Она колючая – я помню.
Без усилий поднявшись со мной на второй этаж, он сворачивает направо, в сторону своей комнаты.
– Эй! Эй, мы куда?...
Толкает дверь ногой и вносит меня внутрь.
– Я пошутила! Я не буду сосать!... – восклицаю со смехом, – У тебя и кота нет!
– Теперь ты живешь здесь, – припечатывает он, – Завтра перенесешь свои вещи.
Глава 21
Ярослава
Когда я выхожу из ванной, Литовского в комнате не оказывается. Зато на кровати лежит аккуратно сложенная его чистая майка.
Хм.... Для меня? Такая проблема сходить в мою комнату за сорочкой?
Ладно, спорить не буду. Достаточно на сегодня треша.
Выглянув из комнаты и удостоверившись, что в коридоре никого, скидываю полотенце, натягиваю майку на сырое тело и ныряю под одеяло.
Трясёт.
От исходящей от белья прохлады и абсурдности происходящего. Знала бы, чем обернётся для меня этот прием, даже словом о нем не обмолвилась бы.
Или нет?
Или да?...
Ох, не знаю! Я не собираюсь забывать, с кем имею дело и кто убил Марата. Они враги моей семьи и не скрывают этого.
Но Адам, несмотря на все слухи о нём, не вызывает внутреннего отторжения. Наверное, я не достойна носить фамилию Турчатова, если не чувствую этого?
Натянув одеяло до ушей и уткнувшись лицом в подушку, сразу идентифицирую его запах. Он проникает внутрь меня и быстро разносит по телу электрические импульсы. Это что-то на уровне физиологии, я знаю.
Как там у оборотней бывает? По запаху пару выбирают?
Услышав, как открывается дверь, и в комнату тихо входят, закрываю глаза и притворяюсь спящей.
Это Литовский. Его невозможно не узнать.
Слышу его шаги, шелест одежды, как он идет в ванную и принимает душ. Все это время я не шевелюсь и честно пытаюсь уснуть.
Потом он выходит и ложится рядом. Мое дыхание тяжелеет, потому что я чувствую, как смотрит на меня. Веки начинают дрожать, я не выдерживаю, открываю глаза и напарываюсь на пристальный взгляд.
– Что?...
– Куда ты собиралась бежать?
– В Европу. Подальше отсюда.
– Ты дура? – уточняет хрипло.
– Нет. Я правда не хочу иметь к вашим войнам никакого отношения.
– Ты об этом с отцом говорила?
– Не об этом. Отец не в курсе, он ничего не знал.
Почесав подбородок, Адам глубоко вздыхает.
Огромный хищник – смертельно опасный для врагов и непререкаемый авторитет для своих – такая ассоциация рождается в голове, когда смотрю на него.
– Ты думаешь, я не нашел бы тебя в Европе, если захотел, Яра?...
Теперь понимаю, что нашел бы. Наш с Леней план побега для Литовского не более, чем детские шалости, игра в прятки.
Становится жутко стыдно. Отец сказал бы, что я его позорю, если бы узнал.
– Я должна была попытаться.
– Попыталась?... Понравилось? – спрашивает, очевидно имея в виду последствия.
Демонстративно скривившись, я отворачиваюсь к нему спиной и слышу тихий смех.
Я не поняла, ясно! Не поняла, понравилось мне или нет!... Всё было слишком неожиданно и остро. Я заблудилась в ощущениях – они были слишком противоречивыми.
Может быть, со второго раза разберусь?...
Когда примерно через пятнадцать минут я поворачиваюсь на другой бок, Литовский уже спит. Закинув руку за голову, ровно, глубоко дышит.
Я как по волшебству тоже начинаю отключаться. Держась за сознание из последних сил, рассматриваю его во мраке и, зависнув на густых, загнутых вверх ресницах, вырубаюсь.
Глаза распахиваю, когда чувствую прикосновение к бедру и понимаю, что это не сон. Пробуждение выходит стремительным. Вздрогнув, разворачиваюсь и лягаю Адама коленом, которое он ловко перехватывает.
– Поиграть хочешь?
– Иди к чёрту!
Опрокинув меня на спину, фиксирует оба запястья и задирает майку до груди. Прохладный воздух комнаты и горящий взгляд Лютого обсыпают кожу снегом.
– Ты больной? Мы же делали... это пару часов назад. Забыл, да?...
Его конкретно ведет, и на мгновение мне кажется, что он успел напиться, пока я спала. Но запаха алкоголя нет, и табака тоже.
– Угомонись. Все равно возьму, – бормочет, раздвигая мои бёдра.
Я сопротивляюсь скорее из вредности, заводя этим и его и себя. Кручусь, задевая лобком скрытую трусами гигантскую эрекцию. До сих пор не верю, что смогла принять в себя весь его размер. Внутри горит от желания проделать это ещё раз.
– Лучше сразу убей меня.... – шиплю, наблюдая за тем, как он склоняется и забирает в рот мою грудь почти целиком.
Сминая, всасывает и на выходе оттягивает сосок губами. Скользнувшая вниз живота молния прошивает промежность насквозь. Мой воинственный настрой лопается как мыльный пузырь.
Заметив это, Адам проделывает то же самое со второй грудью. Эффект иксуется, и стон вылетает из моего горла без разрешения.
Какая идиотка я была, когда сказала про чувствительную грудь. Такое оружие в руки и язык врага вложила!
– Ты сдохнешь подо мной однажды, обещаю.... – шепчет, продолжая терзать соски.
Боже, да.... я согласна, только пусть не останавливается!
Пошло целуясь с моей грудью, Литовский отпускает запястья, и я тут же зарываюсь пальцами в густой темной шевелюре.
Кайф!... Мамочки, как мне нравится!
Внизу пожар. Там пылает и сладко ноет. Пульсирует до невозможности терпеть!
Наконец, он смотрит в мое лицо и всю меня читает. Кровожадно ухмыльнувшись, дразнит легким касанием губ. Раз, ещё один.... Пока я не обвиваю шею руками и сама его не целую. Контакт наших языков происходит ровно в тот момент, когда ладонь Адама касается меня между ног.
По телу прокатывается мелкая дрожь. Кажется, я на грани оргазма. Он охренеет, если поймет это, но контролировать реакции своего тела я не могу. Литовский играет на нем, как виртуозный музыкант на скрипке.
Раскрыв пальцами складки, нащупывает клитор и давит на него подушечкой. Действует мягко и нежно, хочет, чтобы я кончила.
Активно отвечая на поцелуй, поощряю. Мне, чёрт возьми, очень хорошо!...
Я его почти люблю!
Застываю на пике, концентрируясь только на скользящих массирующих движениях, и детонирую, выгнувшись всем телом в дугу. Электричество вырубает, свет меркнет. Я оказываюсь в раю.
Планирую на розовые облака, улыбаюсь, пока штуковина Адама не возвращает меня на грешную землю. Растягивая, медленно меня наполняет.
Открываю глаза и оказываюсь в зрительной ловушке. На жестком лице удовлетворение, словно это он, а не я только что испытал сильнейший оргазм. Пусть ликует – заслужил.
И свой оргазм тоже заслужил. Поэтому, максимально расслабившись, позволяю ему войти до упора.
Мне не больно. Ощущения непривычные, но будоражащие и волнующие. Мне странно и, скорее, нравится, чем нет.
Литовский снова читает мои мысли и, качнув бёдрами, начинает двигаться.
Я льну к нему всем телом. Принимаю даже сознанием, искренне желая доставить удовольствие.
– Терпишь? – хрипит тихо.
– Мне не больно.
Получив отмашку, тут же меняет темп, и я осознаю, каких усилий ему стоило сдерживать себя.
Подмяв меня под себя полностью, врезается быстро и жестко. С каждым его ударом из моего горла вырываются глухие вскрики. Кажется, я погорячилась, заявив, что мне не больно. Внизу саднит и тянет, но, смежив веки, я позволяю Адаму кончить.
Обнимаю и прижимаюсь щекой к щетине. Кончиками пальцев несмело по плечам веду.
– Там снова кровь, Яра, – проговаривает вдруг, – Я не хотел.
Глава 22
Ярослава
Откинувшись на спинку, складываю ноги на стоящий рядом стул. Смакуя шоколадную конфету во рту, попиваю фруктовый чай. Помогает, когда психую.
– Ой, извините! – восклицает тихо новая горничная, занося в кухню ведро с водой, – Я не вовремя?
– Почему же? Очень вовремя. Я не помешаю!
От дефицита общения скоро выть на Луну стану. Ленька не берет трубки, но написал, что с ним всё в порядке. Оно и понятно – если телефоны прослушиваются, ни о каких созвонах больше речи не идет.
Иван, кажется, прячется от меня, а Литовский и вовсе исчез.
Два дня я его не видела и не слышала, и понятия не имею, где он и когда вернется. Именно это и раздражает больше всего.
Женщина, осторожно, ступая, входит и принимается за уборку.
Это Галина. Её привезли сюда на место Карины, и она мне нравится уже тем, что не носит мини, каблуки и тем, что ей пятьдесят лет.
– Вам обещали выходные, Галина?
– Обещали.
– Как часто?
– Два дня каждые дне недели, – отвечает напряженным голосом.
Она меня боится, что ли? Думает, если работает в доме бывшего криминального авторитета, то я, как его жена, оружием перед ее носом размахивать стану?
– Не часто, – вздыхаю с сочувствием, – Семья, наверное, скучать будет.
– Да.
– У вас есть муж, Галина?
– Да.
– А дети?
– Сын.
Поняв, что она не из болтливых, оставляю попытку её разговорить и, быстро допив чай, покидаю кухню.
Решив начать работу над новым проектом, поднимаюсь в свою комнату и усаживаюсь за стол перед ноутбуком. Заказов стало гораздо меньше по причине того, что у меня нет возможности очно встречаться с клиентами. Приходится довольствоваться мелкими, не требующих ни моих навыком и умений, ни временных затрат.
Списавшись с заказчиком для уточнения данных, начинаю вносить их в программу и вдруг слышу скрип снега во дворе. Сорвавшись с места несусь к окну, но там всего лишь седан вернувшегося из города Ивана.
Закусив губу, сама себе кисло улыбаюсь. Ванечка! Сусличек мой любимый! Это лучше, чем ничего.
Поправив волосы у зеркала, выбегаю из комнаты и уже через полминуты оказываюсь в прихожей на первом этаже. Иван, убирая пуховик в шкаф, демонстративно закатывает глаза.
– Добрый вечер.
– Что хотела? – отзывается уныло, – Я устал и хочу отдохнуть.
– Ты купил меренговый рулет?
– Купил. Там, в коробке.
– Мммм... у меня уже слюнки текут.
Подхватив упаковку из картона, несу ее в кухню. Иван с пакетами плетется за мной.
Я голодна скорее до разговоров, чем до сладкого, но все равно включаю чайник и нахожу в шкафу заварку.
– Иван, а почему всё-таки Карину уволили? Она плохо справлялась со своими обязанностями?
Смешно поджав тонкие губы, он принимается выкладывать продукты в холодильник. Прикидывается глухим.
– Однажды она оставила разводы на унитазе в моей комнате, – продолжаю болтать, – Из-за этого, да?
– Я не знаю, – бурчит Суслик, – Меня эти дела не касаются.
– Даже странно, что на ее место взяли Галину, если у нее такие же обязанности, как у Карины.
На узком лице мелькает еле заметная глазу усмешка. Однако уже в следующее мгновение она растворяется, будто ее и не было. Выбросив в ведро один пакет, Ваня подтаскивает к холодильнику второй. Я вижу, как он складывает на полки сыры, мясные нарезки, рыбу и масло.
Зачем так много всего? Неужели к возвращению хозяина готовится?
– Мой муж сегодня приедет?
– Я ничего не знаю, – выдает заученную фразу.
– Он куда-то уезжал? Или в городе ночевал?
– Мне ничего не известно.
Боже, где он их нашел, таких неразговорчивых?
Так и не попробовав рулета, я возвращаюсь в комнату и сажусь на ноутбук. Задание не сложное, и это хорошо, потому что сконцентрироваться все равно не вышло бы. Я все время думаю о Литовском, и как бы абсурдно это ни звучало, скучаю по нему.
И злюсь. Вашу ж мать, как я на него зла! Он исчез, не сказав ни слова. После того приема и моего злосчастного побега я проснулась в его комнате одна и вот уже почти двое суток о нём ни слуху, ни духу.
Отец и Марат тоже жили параллельной нам с мамой жизнью. Мы никогда не знали, где они и чем занимаются. Однажды, когда мне было десять, отец улетел на море с молодой любовницей, а мы об этом узнали только когда он вернулся домой с загаром. Маме было все равно, ее отношение к отцу всегда было ровным – подчеркнуто вежливым и уважительным.
Я не знаю, что происходило за их закрытыми дверями, но ни разу не слышала от нее ни одного плохого слова. Добрососедские отношения моих родителей стали для меня примером того, как в моей собственной семье точно не будет.
И пусть то, сто связывает нас с Адамом на семью мало похоже, я такого отношения к себе терпеть точно не стану.
Пусть трахается там, где ночует.
Он приезжает поздно вечером. Стоя у окна в ночной сорочке, я наблюдаю за тем, как во двор въезжают два внедорожника и чёрный, сияющий глянцем, седан. Слежу глазами именно за ним. Чувствую Литовского по исходящей от автомобиля энергетике.
Кожу на моей спине стягивает и усыпает тысячей мурашек.
Явился.
Водительская дверь открывается, и из машины вальяжно выходит Адам. В черном деловом костюме и кипенно-белой рубашке.
Снова прием? И без жены?... Отлично.
Не справившись с эмоциями, задергиваю штору и падаю на кровать. Пусть катится к чёрту!
Перевернувшись на живот, втыкаю наушники и открываю приложение с дурацкими роликами. Успеваю пролистать несколько, прежде, чем начинаю чувствовать его присутствие – скользящее жжение по моим ногам и пояснице и крохотные электрические заряды во вдыхаемом мной воздухе.
Мне не до него. Тут видосик с котом смешной.
Однако, когда в поле моего зрения попадают крепкие, обтянутые черной тканью, бёдра и серебряная пряжка ремня, игнорировать его дальше не представляется возможным.
Вытащив один наушник, вскидываю взгляд и удивленно улыбаюсь.
– Ой, привет. Не ждала тебя так скоро.
Сердце в разрез моим словам стучит дробно и гулко.
Литовский, склонив голову набок, смотрит на меня, сощурившись. Отвечаю открытым невинным взглядом.
– Я сказал, что твое место в моей комнате.
– А мне здесь больше нравится, – пожимаю плечами.
– Похуй. Твое место рядом со мной.
– Что?! – взрываюсь я, – Даже у твоей шлюхи была отдельная комната! А я?!... Я должна как верная псина сидеть в конуре и ждать своего хозяина?!
Его волчьи глаза темнеют до черноты, но меня это не пугает, а, напротив, распаляет ещё сильнее.
– Отправляйся туда, где шлялся два дня, и даже не надейся, что я ещё хоть раз разрешу прикоснуться к себе!
– Ясно, – отвечает лаконично и, выдрав телефон из рук, одним движением стаскивает меня с кровати.
