Текст книги "Песочные часы (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

  – Зеленоглазка, – хозяин строго посмотрел мне в глаза, – надеюсь, ты сама понимаешь, какую глупость совершила. Сразу три глупости. Во-первых, отправилась на постоялый двор, во-вторых, пошла туда одна, подвергнув себя опасности, в-третьих, ничего не сказав слугам, поспешила за ножом к кузнецу. За ножом, Лей! За тем, что тебе строжайше запрещено иметь. А я считал тебя умной девочкой! Но я рад, что ты не стала мне лгать, как солгала снэрре Джованне. Твое вранье было очевидным и не могло не заинтересовать ее. Я опрошу слуг, надеюсь, твои слова подтвердятся.

  Я потупилась и тяжело вздохнула. А сейчас он расскажет, какое наказание меня ждет. Сколько ударов плетью на этот раз? Или отправит сидеть на крыше без еды и питья? Араргцы ведь так изобретательны в плане наказаний!

  – В течение двух недель не выйдешь из замка, – вынес свой вердикт виконт. – После обеда рассыплешь по нижней площадке лестницы бобы и простоишь на них на коленях до ужина. Я обещал тебе подарок... – он порылся в карманах и извлек серебряное колечко с затейливой вязью. – Держи, его изучение поможет тебе скоротать время. Примерь!

  Я послушно приняла украшение из рук норна и надела на безымянный палец левой руки. На пальце кольцо заиграло, даже будто россыпь каких-то мелких камушков проступила.

  'Спасибо', – улыбка получилась искренней. Обрадовалась подарку, как ребенок! Все какое-то проявление человеческого внимания.

  Наклонилась и еще раз прикоснулась губами к руке хозяина.

  – Она хорошая девочка, только еще с порядками своего старого мира, – Тиадей обернулся к магичке. – Не думаю, что мне понадобятся Ваши услуги, но все равно благодарю.

  – Вижу, Вы ее любите, – уголки губ снэрры Джованны поползли вверх. – Холите, лелеете. Я совсем не чувствую ужаса, да и все ее поведение свидетельствует о том, что она скорее не рабыня, а служанка.

  – Да, я хорошо отношусь к ней, снэрра, как показал этот случай, взаимно. Страх – это не то чувство, которое я хочу внушать своей торхе. Немного трепета, уважение – да, но не панический ужас.

  – Ваше право, но, по-моему, рабам следует постоянно указывать на их место.

  – Лей знает свое место, – резко ответил виконт; в глазах промелькнуло раздражение. – Всего хорошего, снэрра, не смею Вас задерживать.

  Джованна фыркнула, одарила меня взглядом: 'Что-то мне подсказывает, что мы еще встретимся', попрощалась и ушла.

  Я вопросительно взглянула на хозяина: можно ли мне вернуться к работе? Он ничего не ответил, пребывая в состоянии странной задумчивости. Пришлось спросить вслух:

  – Могу ли я уйти?

  – Можешь. Управляющего позову. Скажи, буду ждать в кабинете. Подарок, судя по всему, понравился, – усмехнулся он и погладил меня по руке. – Надеюсь, я не пожалею о том, что тебе его сделал.

  Я честно отбыла свое наказание, стоически игнорируя косые взгляды своих недоброжелателей. Несколько раз мимо меня проходил хозяин, скользя глазами, как по пустому месту. Меня это устраивало: иногда хотелось стать невидимкой, растворится в окружающем воздухе.

  Сара лично сообщила мне о том, что наступило время ужина, а, значит, можно вставать. Я собрала в подол бобы, отнесла их обратно в кладовую и прошла на кухню, где уже вовсю стучали вилками служанки. Как всегда села в уголке, уткнувшись в свою порцию бараньего рагу, где было куда больше овощей, чем мяса. Потом поднялась к себе, проглотила на всякий случай очередную порцию зелья и, закрыв глаза, легла на кровать. Взять бы и заснуть, но нельзя: нужно идти, застилать виконту постель, взбивать подушки и, если он пожелает, остаться с ним.

  Замок медленно погружался в сон. Слуги ложились рано, господа, естественно, позднее. Спускаясь по черной лестнице, я слышала смех Сары. Из открытой двери наискось падал на пол прямоугольник света. Комната управляющего. Так я и думала. Что ж, приятно, когда хоть кому-то хорошо.

  Хыры одну за другой гасили свечи, коридоры, покои, ступени – все постепенно тонуло в темноте. Но мне освещение не требовалось: за прошедшие месяцы я научилась ориентироваться во всех этих переходах и могла бы найти дорогу на ощупь. по лестнице спускаться, конечно, страшно, но я ведь огарок с собой взяла.

  Привычно постучалась, вошла, поклонилась.

  – Лей, хочешь вина? – он стоял у камина, держа в руках бокал. Бутылка стояла рядом, на каминной полке. Задумчивый, в расстегнутой рубашке.

  Окно раскрыто, портьеры слегка колышутся в такт дыханию прохладного ветра – ночи холодные.

  – Благодарю Вас, хозяин, но я не могу пить с Вами. Не угодно ли Вам, чтобы я закрыла окно?

  – Оставь, тут душно, – виконт допил свой фужер, снова наполнил его на треть и протянул мне. – Оно не крепкое, тебе понравится. Если нет, можешь не допивать.

  Я осторожно приняла из его рук бокал и пригубила. Вкусное, отдает фруктами. Сладкое. Не удержавшись, сделала еще один глоток, потом еще...

  – Лей, а что ты любишь?

  Я опешила, едва не поперхнувшись. Испуганно взглянула на него: где тут подвох?

  – Что хочет узнать хозяин?

  – У себя, в Кеваре, ты ведь что-то любила. Тебе исполняется восемнадцать – это важное событие для девушки, она становится совершеннолетней. С точки зрения закона.

  Желая того или нет, он напомнил мне о том, что взял меня еще ребенком. Или это не считается? Недаром же норн сделал оговорку: по закону.

  – О чем задумалась? – коннетабль сам забрал у меня бокал.

  – О том, что Вы сказали. Что мне еще нет восемнадцати.

  – Девушки с шестнадцати лет замуж выходят, – Тиадей правильно выстроил цепочку моих рассуждений. – А те, что из самых низов, или хыры, считаются взрослыми с тринадцати. Ведь это, Лей, как определяется: способна рожать, значит, уже не ребенок. Кстати, по утрам не тошнит?

  Я отрицательно покачала головой. Неужели ему нужны дети? Вспомнились слова Сары о том, что та бутылочка, которую я так тщательно прячу, потянет на большее число плетей, чем пощечина соседу Тиадея.

  – Вот и славно, значит, можешь выпить еще. За мое здоровье, зеленоглазка. И все же, что тебе нравится? Можешь застилать постель и рассказывать, потом я налью тебе второй бокал.

  Рассказывать было особо нечего, да я и не знала, что конкретно его интересует. Ответила на пару вопросов о любимом цвете, еде, времени года, книгах, которые раньше читала, взбила подушки и перину...

  Второй бокал был явно лишним: чересчур я расслабилась, захмелела. Наверное, он этого и добивался.

  В этот раз было не так уж и плохо, а руки у него умелые.

  Лежала, позволяя ему делать всё, что он хочет, и впервые рассматривала, как мужчину. Симпатичный, сильный, глаза красивые... За собой следит: подтянутый, в отличной физической форме. И щетины на щеках уже нет – побрился. Не ради меня, разумеется. Слабое, конечно, но утешение, что принадлежишь такому хозяину.

  Выждав пару минут после того, как он отстранился, спросила, нужна ли я ему еще.

  – От тебя зависит, – усмехнулся норн, переворачиваясь на спину.

  Я расценила это, как отрицательный ответ, оделась (белье у меня сегодня было не кружевное, но хозяина это мало интересовало), пожелала виконту спокойной ночи и ушла к себе, предварительно задув в комнате свечи. Да, мы делали это при свете, я уже привыкла.

  На день рождения я получила обещанный цейх и неожиданный сюрприз – возможность на одни сутки почувствовать себя свободным человеком. Проснувшись, я обнаружила у своего изголовья привычную когда-то одежду: нижнюю рубашку и скромное шерстяное платье. В ванной обнаружился сундучок с милыми женскому сердцу вещами. И круглое зеркало в деревянной оправе вместо того жалкого осколка. Но когда его успели туда повесить?

  Потом пришла служанка и неожиданно вежливо поинтересовалась, не хочу ли я принять ванну.

  Я сидела в теплой воде и плакала, потому что снова вспомнила дом. Казалось, сейчас я обмотаюсь полотенцем, открою дверь и окажусь в своей комнате. Нет, не в замке Тиадея, а за сотни миль отсюда. Быстро оденусь, распахну окно, посмотрю на шумную улицу и сбегу вниз, завтракать. Отец уже сидит за столом, мать что-то говорит кухарке, оборачивается ко мне, желает доброго утра...

  Рыдания душили меня, видимо, став слишком громкими, потому что дежурившая с той стороны хыра решилась робко приоткрыть дверь.

  – Что-то не так? – осторожно спросила она.

  Я всхлипнула и замотала головой.

  Мне восемнадцать лет, я вещь и никогда не увижу своих родных. Вот и всё, а в остальном всё в порядке.

  Успокоившись, вытерлась полотенцем и надела нижнее белье. Одеться мне помогла хыра, а вот причесывала служанка – одна из тех, кто относился ко мне нейтрально.

  Завтракала я за одним столом с хозяином в столовой. Сидела на стуле, а не табуретке и не на полу. Оказывается, я уже успела привыкнуть, что в присутствии виконта становлюсь комнатным животным, переставая быть человеком.

  Было неуютно, кусок не лез в горло под его внимательным взглядом. Я даже чуть не обожглась кофе. Шоан, сколько же я уже не пила кофе? Служанкам и чая-то не давали, разве что местный, травяной, а он такая гадость! А тут такое великолепие... Ешь ножом и вилкой на фарфоровой тарелке.

  – Сегодня ты работать не будешь, – сообщил хозяин. – После завтра мы с тобой прогуляемся: съездим в город. Наверняка тебе хочется что-то купить.

  – Благодарю, хозяин, но Вы обеспечиваете меня всем необходимым, мне не на что жаловаться, – я не верила собственным ушам. Он поедет со мной, будет ходить со мной по лавкам?!

  – А я говорю не про необходимое. Платье себе купи, или книги. Насколько я понял, ты любила читать.

  – Но это же слишком дорого, а Вы и так подарили мне целый цейх...

  – Я хочу, чтобы сегодня ты улыбнулась. Хотя бы раз. Совершеннолетие бывает один раз в жизни. Кстати, Раш тоже изъявил желание тебя поздравить. Он тебя покатает.

  После завтрака я по привычке порывалась помочь служанкам, но хозяин удержал меня, взял под руку, отвел в гостиную и усадил на диван. Сам, естественно, расположился рядом и приобнял. Отдав при мне несколько мелких хозяйственных распоряжений, велел принести нам верхнюю одежду. Нам – то есть и мне тоже. И не мое задрипанное пальтецо на собачьем меху, а нечто невообразимо шикарное для торхи. Интересно, его купили специально для меня, или осталось от моей предшественницы? А, может, это пальто одной из служанок?

  – Ну вот, совсем по-другому выглядишь, даже выражение лица изменилось, – норн одобрительно осмотрел меня с головы до ног. – Бери перчатки и пошли.

  Перчатки были подарком Сары. Простые, но кожаные.

  Один из дворовых хыров подвел к крыльцу холеного гнедого жеребца, другой поспешил придержать стремя. Легко оседлав коня, виконт протянул мне руку и с помощью помощника из рабов усадил впереди себя.

  Встречные пешие и конные почтительно кланялись норну и, заодно, потому что я оказалась рядом, мне.

  По дороге Тиадей расспрашивал о том, что я хотела бы купить, настаивая на том, что хотя бы в лавку букиниста он меня завезет. Я не стала отказываться: без чтения я тупела.

  Не знаю, сколько он на меня истратил, ценой виконт не интересовался, но я старалась, чтобы вышло не так много. Позволила себе новые чулки, теплое шерстяное сюрко, самое простое серое с синей отделкой платье и заколку для волос. От приобретения книги решила отказаться – слишком дорого, но Тиадей, смеясь, напомнил, что платит он. Поэтому-то я и не хотела ее брать. И не взяла. Зато купил он – 'Тебе для общего развития полезно'. Толстая такая книга, сборник рассказов об Арарге, вроде как заметки какого-то путешественника.

  Отправив бывшего с нами хыра и слугу с покупками домой, хозяин накормил меня обедом. Трактирщик был сама любезность, вертелся, как уж на сковородке, лишь бы угодить коннетаблю и его очаровательной спутнице. Интересно, что бы он запел, узнай, что я всего лишь торха?

  Для полноты счастья не хватало только ягодного мороженого, впрочем, откуда ему тут было взяться?

  В замке нас поджидал Раш.

  – Ну наконец-то, я думал, ты ее кому-то продал! – дракон недовольно бил хвостом по земле, недобро косясь на обступивших его хыров.

  – Она мне сама нужна, Раш, – усмехнулся виконт. – Ты осторожнее, помнишь, она высоты боится.

  – Да мы невысоко полетаем, просто пару кружков по окрестностям, чтобы крылья размять.

  Раш подошел к нам вплотную. Конь Тиадея испуганно фыркнул и попятился. Дракон довольно выпустил струйку дыма прямо ему в морду.

  – Прекрати безобразничать!

  – Да я так, слегка. Давай, усаживай свою драгоценность.

  Раш плюхнулся на брюхо.

  Перебраться с седла лошади в седло дракона оказалось проще, чем я думала. Под чутким руководством хозяина села, как положено, застегнула ремни, взялась за кожаные петли.

  – Все, что ли? – живо откликнулся на прекращение возни на своей спине дракон. – Тогда поберегись!

  В этот раз мне понравилось, только когда взлетали и приземлись, было безумно страшно, казалось, что я непременно упаду. Но обошлось.

  А сверху все казалось таким красивым, пестрой узорчатой картиной.

  Полет на драконе плавно перетек в ужин. Опять-таки за одним столом с виконтом.

  На десерт подали ягодное мороженое. Стыдно, но я съела целых две креманки: хозяин великодушно отдал мне свою порцию.

  Заснула я в его постели, свернувшись калачиком под боком. До этого я честно попыталась вспомнить и применить советы Сары, чтобы отблагодарить за маленький праздник, но, по-моему, у меня ничего не получилось. Что ж, я пыталась, норн не мог обвинить меня в черной неблагодарности.

  Назавтра я снова стала торхой.

  Хозяин с утра заперся в своем кабинете, предоставив слугам свободу действий. Переделав текущие дела, я воспользовалась ей, чтобы сбегать к аптекарю за глазными каплями для одного из драконов. Просто был выбор: помогать на кухне или сходить за каплями, разумеется, я предпочла последнее: у меня был свой интерес. Да и к кузнецу по-прежнему хотелось зайти.

  С несколькими остановками я безо всяких приключений добралась до города, купила кали себе и дракону. Как всегда изображала дурочку, понятия не имеющую, что там, в этой зеленой бутылочке, поболтала немного со словоохотливым аптекарем о погоде, прошедшем празднике и отправилась обратно, засунув 'свою драгоценность' за бюстье.

  Опасность я почувствовала, увидев группку вольготно расположившихся у обочины мужчин – слишком уж пристально они на меня смотрели. Вокруг ни души, справа поле, слева река. Чуть поодаль – лесок.

  Я остановилась, раздумывая, рискнуть и пройти мимо них, либо повернуть обратно и дождаться кого-нибудь путника. Теперь я жалела, что не воспользовалась предложением какого-то крестьянина подвести меня до деревни.

  'Ну что же ты, красавица, подходи, мы тебя давно дожидаемся', – осклабился один из мужчин, встал и походкой вразвалочку направился ко мне.

  Я попятилась, поняв, с кем имею дело. Наемники! Наглые, самоуверенные, загорелые, мускулистые, в стеганных куртках с железными пластинами и отлично вооруженные, они мало походили на простых разбойников, которых успешно искореняли из окрестных лесов люди виконта.

  – Привет тебе от сеньора Анафа, куколка, – я почувствовала сзади себя какое-то движение и обернулась: позади меня стояли двое, в трех шагах не больше. – Да ты не стесняйся, тут все свои. Мы твои прелести по-братски поделим, а потом немного разукрасим, чтобы ты своё место знала.

  Сеньор Анаф... Это же сосед Тиадея, тот самый, которого я облила вином! Значит, он не просто грозил, он предупреждал.

  Взгляд лихорадочно заметался по сторонам в поисках спасения. Время утекало, как песок сквозь пальцы.

  – А ты, как я погляжу, стеснительная, потаскушка! – один из наемников сделал шаг вперед, ухватил под локоть и стащил с меня короткое пальтецо. – Слышь, Донер, кому первому?

  Донером, как я поняла, их командиром, оказался тот самый мужчина, который окликнул меня.

  – По старшинству, Квит. Тащи ее сюда.

  Я отчаянно рванулась в сторону, уронив корзинку со снадобьем, но у наемника была железная хватка. Со смехом взвалив меня себе на плечо, он пронес меня шагов сорок и бросил на землю. Больно ударившись затылком, я не успела вовремя подняться на ноги и упустила последнюю возможность бежать, постаравшись затеряться среди пшеничных скирд. Поле – вот оно, рукой подать, я лежу в самом начале межи, только вот моя шея и руки намертво прижаты к земле.

  – Ты как, куколка, ножки под норном раздвигать хорошо научилась? – надо мной нависла усмехающаяся физиономия Донера. Сплюнув жевательный табак, он расстегнул штаны.

  Не желая сдаваться без боя, я пнула его ногами, постаравшись попасть ниже пояса. Промахнулась, зато наемник запутался в собственных штанах и упал, извергая проклятия.

  Резкая боль прожгла мою кожу, на миг перехватило дыхание. Потом еще один удар – и теплая кровь хлынула из носа. Кажется, Квит сломал мне его.

  Поднявшийся Донер с хмурым видом пнул меня сапогом в живот. Я тихо вскрикнула, скрючившись от боли.

  – Только посмей взбрыкнуть еще раз, шлюха! – мрачно пригрозил командир наемников. – Я тебе все ребра ножом пересчитаю, сукина дочь! Поняла?!

  Всхлипнув, я кивнула. От боли из глаз текли слезы; кровь все никак не останавливалась и стекала уже по подбородку.

  Резко приподняв мои ноги от земли, Донер задрал мне юбки и рванул на себя трусики, которые порвались, не выдержав столь грубого обращения.

  – Пожалуйста! – взмолилась я, но, разумеется, безрезультатно.

  От изнасилования меня спасло чудо: арбалетный болт, вошедший между глаз наемнику. Покачнувшись, он рухнул на меня, придавив своим пропахшим потом и хвоей телом. Остальные наемники мгновенно рассредоточились вдоль дороги, на время утратив ко мне интерес. Звякнули взводимые курки коротких ружей – пистолетов. На пятерых, включая покойного, их было всего две штуки, но вполне достаточно, чтобы 'снять' моего спасителя. Оба выстрела грянули почти одновременно, облачко пыли заволокло спусковые механизмы. Стреляли по лесу – значит, арбалетчик притаился именно там.

  Со второй попытки скинув с себя мертвеца, я отдернула юбки и нырнула за ближайший стог. Распласталась по земле и поползла, пока не уткнулась в чей-то бок. Не успела я вскрикнуть, как чья-то рука зажала мой рот, и незнакомец прошептал: 'Тише, они услышат!'.

  'Они'? значит, он не из наемников.

  Не знаю, сколько мы вот так пролежала среди снопов, но, когда высунули голову, у дороги валялись пять трупов. С трудом верилось, что их мог уложить один стрелок. Видимо, свои сомнения я высказала вслух, потому что незнакомец пояснил: 'Он там не один, их двое было. Мои друзья'.

  Убедившись, что опасность миновала, я выпрямилась и наконец оглянулась: передо мной стоял обветренный мужчина в одежде не по размеру; судя по характерным незагорелым полоскам на шее и запястьях, некогда он был хыром. Проследив за моим взглядом, тот развеял сомнения:

  – Собраться по несчастью. Ты ведь тоже не араргка?

  Я кивнула:

  – А как вы... ты догадался?

  – Браслет, – мужчина указал на мою руку. – За что они тебя так? Торх ведь просто так не насилуют...

  Меня передернуло от воспоминаний о том, как я была близка от этой мерзости, ведь пальцы наемника уже... Буквально дюйм.

  – Я насолила одному норну, – решила не вдаваться в подробности.

  – А что твой норн, неужели ему плевать, что его собственность имеют все, кому не лень? Они же, ублюдки, ревностно блюдут чистоту своих торх.

  – Он не знает. Послушай, а ты ведь не аверд?

  Незнакомец рассмеялся и кивнул, протянув свою крепкую руку:

  – Давид, беглый хыр. Теперь, вот, еще и разбойник, потому как выбора другого нет.

  – Но я думала, сбежать невозможно... – я удивленно уставилась на него.

  – Одному? Нет. Так мы всем бараком бежали, только вот, – он грустно усмехнулся, – в живых только трое осталось. Из сорока человек. Нас куда-то везли, на ночь привязали плохо, вот мы и выбрались, вырубили стражу, одежду, оружие забрали и дали деру. Ты представить себе не можешь, как я радовался, избавившись от этого мерзкого ошейника!

  Я поинтересовалась, каким образом он мог его снять без помощи кузнеца. Оказалось, что кузнец тут вовсе не нужен – достаточно украсть у надсмотрщика ключ. Он стандартный, подходит как для ошейника, так и для ручных и ножных браслетов.

  – Он тебе больно сделал?

  Я промолчала, утирая кровь с лица.

  Давид выбрался из пшеницы и присел на корточки, обыскивая главаря наемников. В качестве добычи ему перепал кошелек, весь его боевой арсенал и одежда, пришедшаяся беглецу впору.

  Не стесняясь моего присутствия, Давид разделся до набедренной повязки (выглядела она не лучшим образом, истощившись от многочисленных стирок и грозя вскоре перестать что-либо прикрывать) и облачился в новую одежду. Потом обернулся к лесу, сунул два пальца в рот и свистнул. На его зов из кустарника, прихрамывая, вышел еще один беглец. Ему, в отличие от Давида, повезло меньше: рубашки нет, только потертые, обвисшие на коленях штаны и кожаная куртка, наверное, его ровесница. В руках у мужчины был арбалет.

  – А где Нотан? – обеспокоено спросил его товарищ, на время позабыв о моем существовании.

  – Подстрелили, сукины дети! – мужчина поморщился и покосился на не желавшую сгибаться ногу.

  – Как, насмерть?! – взвился Давид, огласив воздух потоком ругательств в адрес покойных. Я закрыла уши руками, не желая слушать о гадыхах в выгребных ямах. Когда отняла ладони, мужчины уже стояли рядом и вместе обчищали почивших в бозе наемников.

  – Ты, надеюсь, нас не выдашь? – Давил неожиданно обернулся ко мне и смерил тяжелым взглядом, словно раздумывая, а не совершил ли он большую глупость, так много мне рассказав.

  Я замотала головой и попятилась, гадая, стоит ли мне немедленно попытаться спастись бегством. Но ведь у них арбалет и нож, им ничего не стоит меня убить. Да и раз убегаю, то, значит, что-то задумала. Стереотип срабатывает на уровне подсознания. Лучше вести себя естественно, насколько это возможно в сложившейся ситуации, попытаться найти свою сумку и пальто. Вдруг то и другое цело? Хорошо бы со снадобьем ничего не случилось, оно ведь дорогое. А потом... Потом постараться скорее уйти и не забыть заглянуть к кузнецу: нож мне категорически нужен.

  – Давид, а, может, её лучше того, а? – второй хыр недобро покосился на меня.

  – Она торха, Гор.

  – Так выдаст же. Женщину ударь пару раз – она и мать родную продаст. А эта вон какая ухоженная...была, видно, что с хозяином спелись. И, заметь, одна по дороге шла, без охраны.

  – Я не выдам, – как можно громче, хлюпая кровоточащим носом, сказала я, выбравшись на дорогу. – Я не за одно с араргцами и тоже мечтаю вернуться на родину. Вы скажите, как, и я помогу вам. Вы мне жизнь спасли...

  – Я тебе верю, – улыбнулся Давид. – У тебя глаза честные. Скажи, а до ближайшей деревни далеко?

  – С милю. Вы осторожнее, тут замок рядом. Моего хозяина. Там солдаты. А еще я видела в окрестностях мага-охотника.

  Судя по тому, как хыры переменились в лице, это известие стало для них неприятным сюрпризом. А я задумалась, не их ли искала так невовремя встретившаяся на моём пути снэрра Джованна. Её работа – ловить беглых.

  – Вот, что, девочка, проведи нас в обход деревни и купи нам чего поесть. Хлеба там, кольцо колбасы... – Давид подбросил на ладони отобранный у главаря разбойников кошелек.

  Я кивнула, в тот момент даже не задумавшись над тем, какие последствия может повлечь моё согласие. Пособничество беглым рабам другими рабами каралось смертной казнью. Но не могла я просто так уйти! Если бы не Давид и Гор, меня бы по очереди, а то и не один раз отыменили и покалечили наёмники, бросив умирать под каким-нибудь кустом.

  А их страх, подозрения... На их месте я бы тоже пугалась мышиного писка.

  Подручными средствами перевязав рану Гора и остановив, наконец, моё кровотечение (жалко боль никуда не делать и дышать приходилось носом), мы нашли драконьи капли – слава Шоану, не разбились! Засунув их в карман пальто, я повела своих спутников по широкой дуге, стараясь держаться вдоль леса. Третьего беглого хыра хоронить не стали – потеряем драгоценное время, и так слишком шумели. Давид только сотворил над ним молитву и прикрыл валежником.

  Оставив хыров в подлеске, я, сжимая в руках кошелек, отправилась за провизией. По дороге не выдержала, заглянула-таки на кузню.

  Кузнец, рослый плечистый бородатый мужик, отнёсся к моей просьбе скептически и, покосившись на мой разбитый нос, хмыкнул.

  – Ты хоть знаешь, что это незаконно, детка?

  Я поникла и вздохнула.

  – А за золотой цейх? – робко спросила я. – Совсем простенький маленький ножик.

  – Ага, я тебе сделаю, а ты своего норна зарежешь. Мне ж соучастие припаяют. Нет, деточка, без ножика и мне, и тебе спокойнее будет.

  – Что Вы, я не для убийства, для самообороны.

  – Самообороны? – кузнец удивлённо вскинул брови. – Так места у нас тихие.

  – А я в город хожу. Темнеет сейчас быстро, а на дороге и улицах много пьяных. Они ведь на браслет не смотрят, им другое надо.

  – Вот что я скажу тебе, девочка: в такой ситуации лучше дать. А ножичек их только разозлит, убьют ведь, закопают, и никто не найдет. Так что давай, любезная, иди отсюда. Считай, я твоей просьбы не слышал, а то возьму, посмотрю на браслет и всё хозяину расскажу.

  – А заколку можно? – уходить мне не хотелось, а сегодняшний случай доказал, что без оружия мне никак нельзя. – Острую такую, длинную, которую в волосы втыкают?

  – Можно, – улыбнулся кузнец. – Законом не запрещено. Ладно, сделаю тебе такую, при случае за дамский стилет сойдёт. Только ты её никому не показывай, а если к стенке прижмут, говори, что в городе купила. Через недельку зайди. Семьдесят серебром возьму.

  Почти целый цейх: в одном золотом цейхе восемьдесят серебряных монет. Но я и не подумала спорить, с радостью согласилась, еще и поблагодарила.

  Уладив дела с кузнецом, направилась в деревню. Взглянула на своё отражение в реке – красавица! Половина лица в крови, другая – в земле, вместо носа – что-то непонятное, на шее – бурые пятна. Что ж, рабов часто бьют, никто и не обратит внимания. Если что, скажу, хозяйский сервиз разбила. Фамильный.

  Торговец как-то подозрительно на меня покосился, когда я попросила две буханки хлеба, кольцо кровяной колбасы и пару фунтов бобов, но промолчал. Постаравшись завязать непринуждённый разговор, расспросила его о последних новостях, нынешнем урожае – лишь бы только усыпить его бдительность. По моему мнению, человек, замысливший противозаконное деяние, не станет болтать о всякой чепухе, а постарается скорее уйти. А я, наоборот, задержалась, даже купила себе леденцов – мелких таких, в жестяных коробках. В лавке осталось две штуки после праздника, видимо, местные сладкое не любили. А я хотела заесть своё волнение.

  Пока шла, подняла с земли яблоко, обтерла и сгрызла. Падалец, конечно, подгнил, но целый бок был очень даже ничего. Подумав, добавила в свой свёрток пару яблок для хыров.

  Они ждали меня в полумиле от деревни, притаившись в канаве.

  Гор выглядел неважно, периодически сквернословя от боли. Повязка на ноге набухла, полностью пропиталась кровью. Ему бы к врачу, только кто же согласиться его лечить?

  Эх, вспомнить бы хоть какое-то народное средство, нас же учили... Но, увы, моя голова отказывалась вспоминать что-либо, кроме крапивы. Кажется, нужно нарвать листьев белены и срезать кору с ольхи. А, может, я что-то путаю? Не сильна я в травах, только знаю, что ядовито, а что нет.

  – Ну, как там? – Давид с жадностью набросился на принесенную мной еду, Гор не отставал. Сколько же дней они не ели?

  – Тихо. Объявления о розыске не висят.

  Подождав, пока хыры закончат трапезу, я повела их окружной дорогой, надеясь самой не заплутать. Места я знала не так хорошо, спасибо недавней прогулке на Раша, которая помогла мне хоть как-то сориентироваться.

  Мы шли, в полголоса переговариваясь, когда Гор неожиданно поднял палец.

  Я огляделась, пытаясь понять, что же их так напугало. Тихо, изредка птички переговариваются, ветер в кронах деревьях гуляет... И тут я услышала хруст. Сердце рванулось из груди, а потом упало в желудок. Там, в лесу, кто-то был! Хорошо, если зверь – а вдруг охотники?

  Отвернулась всего на мгновенье, а хыров уже след простыл. Взгляд выловил только качающиеся ветви кустарника. Спрятались. Мне бы тоже не мешало, только стоит ли? Кто прячется, тот виновен. Но, с другой стороны, вдруг меня тоже примут за беглую?

  Подумав, я со всех ног кинулась к просёлочной дороге и практически налетела на всадника. Вскрикнула, сжалась в комок... Потом решилась поднять глаза: дюжина солдат во главе со снэррой Джованной. Судя по её гаденькой улыбке, болтаться мне на одной верёвке с моими спасителями.

  Но как она их нашла, на них же нет браслетов!

  – Старая знакомая! И опять в бегах, – магичка объехала вокруг меня, пощёлкивая пальцами. – Только на этот раз изрядно потрёпанная. Что сейчас скажешь?

  – Я возвращалась в замок и на меня напали... Наёмники.

  – Протяни руку, – властно потребовала снэрра.

  Дрожа и косясь на длинные стволы ружей её спутников, я подчинилась. Охотничий маг начертила на моей ладони ногтем какую-ту руну и потребовала повторить свои слова. Руна вспыхнула белым пламенем и испарилась, не оставив и следа.

  – Странно, не врёшь, – пробормотала Джованна, отпуская меня, и добавила, обращаясь к одному из солдат, видимо, предводителю этого маленького отряда: – Они там. Двое. Полмили на северо-восток. Возьмёте на просеке.

  Мужчина кивнул, пришпорил коня и отдал короткое указание подчинённым.

  Я осталась наедине с каменно-равнодушной магичкой, занявшейся подпиливанием расслоившегося ногтя. На меня она не обращала никакого внимания.

  Из леса донеслись крики, а потом всё стихло. Через пару минут вернулись солдаты; двое из них обтирали широкие охотничьи ножи.

  – Всё в порядке, госпожа снэрра, пошли на корм зверям, – отрапортовал командир.

  Я вздрогнула, стараясь не думать о том, что скрывалось за его словами. Плечи невольно задрожали, на глаза навернулись слёзы.

  Они спасли меня, а я не сделала ничего, чтобы спасти их.

  Шоан, их травили и убили, оставив тела на съедение волкам, только за то, что они пытались бежать, за то, что они хотели вернуться к семьям, на родину!

  – Отвези её в замок, – указав на меня, приказала ближайшему солдату Джованна. – И пусть маг виконта её нос посмотрит.

  Меня посадили на лошадь позади всадника, так что я всем телом ощущала движения животного. Хорошо, что ехали медленно, а то бы я всё себе отбила.

  Чем ближе мы подъезжали к замку, тем меньше мне туда хотелось.