Текст книги "Мой личный ад (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6. Агония

Звон стоит в ушах и трудней дышать,

И прядется не шерсть только мягкий шелк.

И зачем мне право моя душа,

Если ей у тебя мой гость хорошо.

Мельница – Рапунцель.

– Люблю тебя, Хелл. Люблю тебя, – повторял Бен снова и снова, прижимая к себе рыдающую девушку. – Тише, пожалуйста, успокойся, родная. Я с тобой. Я не уйду. Я с тобой, Хелл.

Но она все плакала и плакала, трясясь в его руках, дрожа и всхлипывая. Ее колотила крупная дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Бен уже не понимал. Он тер ее плечи и спину ладонями, прижимал к себе, пытаясь согреть, но Хелл продолжала всхлипывать, корчась в его руках от судорог.

Бена выворачивало наизнанку от ее боли, сердце сжималось с каждым страдальческим всхлипом, и слезинки, капавшие на майку, прожигали кислотой дыры в его груди, оставляя кровоточащие раны. Не зная, что делать, Бен решился на отчаянный шаг. Он приник поцелуем к трепещущим обкусанным губам, глотая горькую желчь ее рыданий. Руки сами собой легли на грудь, поглаживая нежно, ласково. Хелл не сдержала сладкого стона между очередными всхлипами. И Бен понял, что он на правильном пути. Продолжая ласкать ее грудь, он скользнул губами к шее, плечам, провел языком по ключице.

– Бен, – выдохнула Хельга, впившись ногтями ему в плечи, захлебнувшись воздухом, шмыгнула носом, шумно выдохнула.

Чуть улыбнувшись ей в плечо, Бен повел влажную дорожку языком к вершине груди.

– Ох, – выдохнула она, забывая всхлипнуть, чувствуя, как пружина, что сковала мертвой хваткой ее горло, расслабляется, отпускает.

– Красивая моя девочка. Такая сладкая, такая… моя, – бормотал Бен, лаская то один ее сосок, то второй.

Покусывая и посасывая затвердевшие пики, он и сам уже не сдерживал стонов. Его ладонь скользнула ниже, поглаживая попку и бедра, осторожно, медленно пробираясь к самому чувствительному местечку.

– Черт, – взвизгнула Хелл, едва он коснулся влажной плоти у нее между ног.

Бен приподнял девушку, чтобы было удобнее ее ласкать. Пришлось оторваться от груди, но ее губы тут же завладели его ром, и Бен принял это за компромисс. Они стояли на коленях, целуясь. Хелл обвила руками его шею, не отпуская губы Бена ни на секунду. Он придерживал ее за талию, изучая мягкими прикосновениями горячий влажный центр.

– Так хорошо? Тебе хорошо? – спрашивал он шепотом, чуть надавливая на чувствительный пульсирующий бугорок.

Хелл покивала, не находя сил ответить, но слов и не требовалось. Бен с удовольствием отметил, что она больше не всхлипывает, и слезы высохли. И хотя ее губы были солеными, а дрожь так и не покинула тело, отчетливо ощущалась разница. Горькие судороги уступили место сладкому трепету возбуждения. Посчитав это хорошим знаком, он стал ласкать ее увереннее. Его палец выписывал круги, дразня и распаляя ее.

С каждым маленьким кругом Хелл роняла краткие, но звонкие стоны. А когда Бен чуть нажимал, она больно прикусывала его губу, что доставляло море удовольствия. Он уже собирался прерваться и отнести Хелл в кровать, чтобы продолжить на более мягкой поверхности, но она вдруг разорвала поцелуй, вскрикнула, запрокинула голову, вся напряглась на миг, обмякла.

– Ух, – только и смог выдохнуть Бен, понимая, что она кончила меньше, чем за минуту.

Не давая прийти в себя и смутиться, он легко поднял Хелл на руки, наслаждаясь тем, как она приникла к нему, положив голову на плечо, пересек комнату, аккуратно положил на кровать и попытался отстраниться, но она вцепилась в него мертвой хваткой.

– Нет, – пискнула Хелл, скомкав в кулаках его майку.

Бен сглотнул, увидев в ее округлившихся глазах новый приступ паники.

– Я просто хочу раздеться, чтобы согреть тебя, – объяснил он.

– О… Хорошо.

Она облизнула губы, отпустила его.

Стащив майку и джинсы, Бен нырнул под одеяло, привлекая к себе Хелл. Прежде чем повисла пауза, или она начала бы говорить что-то смущающее или оправдываться, он нацепил на лицо нахальную улыбку, чмокнул подругу в нос и проговорил:

– Ты потрясающе горячая, когда кончаешь.

– Бен, – она шлепнула его по груди, уткнувшись носом в подушку.

– Краснеешь, серьезно? – посмеивался он, пытаясь разглядеть в тусклом свете из окна, как порозовели ее щеки.

– Нет, просто…

– Просто что? Я наконец смутил тебя?

– Немного, – Хелл нашла силы взглянуть на него, хотя щеки действительно пылали. – Это все смущает… Да.

– А меня пугает до чертиков, – честно признался Бен.

– Я вижу, – она снова потупилась, увлекшись рисованием кружка на его груди.

– Прости, что толкнул тебя. Я не хотел.

– Знаю. Прости, что не сказала. Просто… ты бы не стал.

– Не стал бы.

Хелл тяжело вздохнула, не переставая таращиться на свой палец, что гулял по торсу Бена. Повисла пауза, которая грозила перейти в тяжелую тишину. Бен приподнял ее лицо за подбородок, не желая больше прятаться, притворяться, что-то скрывать.

– Я не самый классный парень на земле.

– Я знаю.

– И совершенно не подходящий для первого раза.

– Это не тебе решать.

– Я так и понял.

– Прости.

Бен прикрыл глаза, ненавидя себя все сильнее с каждым ее «прости».

– Все должно было быть не так.

– Было неплохо, пока ты не начал паниковать. Очень даже хорошо было.

– Хеля, – почти проскулил Бен, понимая, что не может сказать ей всей правды о своем намерении трахнуться здоровья и забавы ради.

– Тссс, – шепнула она, придвигаясь ближе, закидывая ногу ему на бедро. – Поцелуй меня, пожалуйста.

И конечно, он не смог ей отказать. С каждым движением губ, скольжением руки, оброненным стоном Бен чувствовал, как прочные цепи все крепче и крепче приковывают его к Хелл. Все принципы, правила, намерения рассыпались в прах рядом с желанием обладать ею, отдаваться ей, любить ее.

Хелл перевернулась на спину, утягивая Бена наверх. Она чуть раздвинула ноги, и он удобно устроился между них. Идеальная позиция. Потребовалось очень, очень, очень много сил, чтобы не скользнуть в нее.

– Хелл, – оторвался Бен от сладких губ, намереваясь остановить и ее, и себя.

– Пожалуйста, Бен. Мы можем все исправить.

– Не можем.

– Мы уже это делаем. Я делаю… Пожалуйста, давай вместе. Ты нужен мне. Ты же знаешь.

– Хель, я могу и… – он протолкнул руку вниз, предлагая ей то, что мог дать.

– Нет, – она тут же сжала его ладонь между бедер. – Хочу тебя. Внутри.

– Мы не можем, Хелл, родная. Правда не можем, – уговаривал ее Бен из последних сил.

– Можем. И будем.

Она тоже опустила руку, коснулась его паха, робко погладила. Бен подавился стоном, закашлялся. Одно прикосновение, и он уже готов уступить ей во всем.

– Нет, детка, нет, – скулил Бен морщась, чувствуя себя махровым мазохистом, но не имея сил остановить изучающие поглаживания.

– Назови мне адекватную причину. Хоть одну. Почему нет?

Хелл прекратила его трогать, давая возможность собраться мыслями и ответить. Бен перевел дух и выпалил:

– У меня больше нет презервативов.

Валькирия хитро улыбнулась, приподняла бровь.

– У меня есть, – сказала она, буквально засияв от счастья.

– Что? – даже крайняя степень возбуждения и борьба с собственными желаниями не помешали Бену… обалдеть. – Откуда, блин, Хелл?

– Алло, мы в XXI веке живем. Не только мальчики носят презерватив в бумажнике, – хихикнула Хелл, наслаждаясь его удивлением.

– На кой черт тебе презервативы, маленькая вероломная девственница?!

– На всякий случай.

Хелл легонько пихнула его в грудь, выползла из-под Бена, сбегала в прихожую, откуда вернулась с маленьким фольгированным квадратиком.

– И я не девственница, если что, – едко подметила она.

– Я заметил, ага. Уже нет, – решил поддержать Бен ее игривый тон.

– У тебя остались еще аргументы, прежде чем мы продолжим?

– Нет, пожалуй, нет. Хотя…

– Ну что?

– Ничего, иди сюда, – окончательно сдался Бен, укладывая Хелл обратно в постель, подминая под себя. – Я не могу придумать ничего убедительного, пока ты голая.

– Зачем что-то придумывать?

– Не знаю. Зачем-то нужно было, но я забыл, едва увидел твою грудь.

Хелл тихонько засмеялась, погладив его по щеке. Бен завис над ней, балансируя на локтях, любуясь разметавшимися по подушке волосами, румяными щеками, пухлыми губками, огромными глазами, в которых плескалась море обожания, море любви. Он знал, что не стоит ее. Он знал, что Хелл поймет это. Он знал, что будет помнить ее такой. Но сейчас Бен ничего не хотел знать, кроме того, что любит ее, что хочет ее, что она – его.

– Ты делаешь со мной что-то незаконное, – проговорил он, склоняясь, чтобы поцеловать.

– Я знаю, – ответила Хелл, принимая поцелуи, которые тут же повысили температуру крови, бегущей по ее венам.

– Откуда?

– Потому что со мной происходит то же самое.

Бен посчитал это достойной платой за свое безумие, амнезию и безволие. Отдав себя в нежные женские руки, он наконец отпустил все, что сдерживало, останавливало, мешало им с Хелл наслаждаться друг другом в полной мере. И едва он это сделал, как почувствовал блаженную легкость и… счастье. Впервые за долгое время он был беззаботно счастлив. А самое потрясающее, что он чувствовал то же самое от Хелл. Она расцветала, светилась, горела все сильнее и краше с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением, с каждым ласковым словом, на которые он не скупился. Это было прекрасно: любить ее и понимать, что тоже любим.

Единственное, что мешало, это адское перевозбуждение. Он боялся, что взорвется, едва войдет в нее. Благо презерватив сделал свое дело. Остановка для возни с резинкой чуть поубавила пыл. Он вполне был готов продержаться минут пять.

«Три», – возразил сам себе Бен, едва взглянув на Хелл. Ее глаза снова горели, тело покрылось испариной, и девушка тяжело дышала, предвкушая.

– Наверное, будет больно, – прошептал он, устраиваясь у нее между ножек.

– Неважно, – смело улыбнулась она, – главное, что будет.

Бен храбро улыбнулся в ответ, стараясь разделить уверенность своей Валькирии. Он проникал в нее медленно, осторожной, наблюдая за реакцией, отражающейся на любимом лице. И едва он оказался целиком внутри, то забыл, что должен беспокоиться о ее боли. Ему просто хотелось оставаться там как можно дольше. Стоит ли говорить, что тут же вернулась самоненависть.

– Хель, скажи, что тебе не больно. Пожалуйста, скажи… Потому что я не смогу остановиться…

– Хорошо. Мне хорошо, – лепетала она, стискивая его плечи. – Пожалуйста, двигайся.

– Черт, – ругнулся Бен, отступив и толкнувшись снова.

– Ух, – только и выдохнула Хелл в ответ, вонзив ему ногти в кожу. – Еще. Давай, малыш.

И Бен дал. Он двигался сначала медленно, но потом ускорился, подгоняемый стонами Хелл и собственными желаниями. Возбуждение, плескавшееся в нем последние сутки, грозило слишком ранней развязкой. Он, конечно, видел, что Хелл наслаждается, но ему было мало этого. Он не желал гореть один. Больше не желал. Раз она обрекла их обоих на эти сладкие пытки, то должна оказаться с ним на финише вместе.

– Хелл, – позвал Бен, слыша свой голос, словно со стороны. – Мне нужно, чтобы ты кончила.

Она только захныкала, явно неготовая заканчивать так скоро.

– Давай со мной, родная, – шептал он, кусая ее за ушко, проталкивая руку туда, где они соединялись.

Хелл взвизгнула, едва он надавил на уже знакомую кнопку. Прогнувшись в спине, она напряглась, словно натянутая тетива лука.

– Ох, да. Вот так. Девочка моя, – бормотал Бен, теряя связь с реальностью, но продолжая гладить, чувствуя, как сокращается ее плоть вокруг него.

– Бен, – вскрикнула она, внезапно открыв глаза, ловя его взгляд.

Бен вспыхнул вместе с ней.

Валькирия расправила спрятанные крылья, махнула ими, вознеся их обоих к самому небу. Там, в высоте, они сгорели дотла, опустившись на землю пеплом, чтобы снова возродиться в человеческой сущности.

Бен понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем он смог вернуться в сознание. Одно спасало, Хелл, кажется, была в астрале вместе с ним. Даже после возвращения в разум, он долго не смел двинуться, заговорить, даже дышал через раз. Силы нашлись только на то, чтобы смотреть на нее не отрываясь, впитывая затухающий жар их близости.

Но реальность брала свое, врываясь в их альтернативную вселенную беспощадными деталями.

– Дашь мне минутку? – попросил Бен, отчаянно желая освободиться от презерватива, хотя это означало, что ему придется оторваться от Хелл.

– Конечно, – кивнула она бодро, но не сдержала вздоха разочарования, когда он отстранился.

Стащив с себя латекс, Бен поднял и свой первый презерватив с пола. Его чуть покоробило наличие на нем крови, но он заставил себя не загоняться по этому поводу. Хватило и того приступа отчаяния с побегом.

«Лучше будет не подавать виду. Лучше для Хелл», – решил он.

Бен отправился на кухню, выбросил презервативы и заскочил в ванную, чтобы ополоснуться. Копаясь в рюкзаке, который так и валялся у двери в прихожей, в поисках белья, он заметил букет незабудок, который они каким-то чудом не потеряли по дороге домой. Бен поднял цветы, пошел на кухню, где поставил их в стакан с водой. На подоконнике валялись его сигареты. Натянув трусы, Бен вытащил одну из пачки, открыл окно и закурил.

– Я опять заставляю тебя нервничать? – услышал он за спиной голос Хелл.

– С тобой сложно расслабиться, – подтвердил Бен, не оборачиваясь.

– Куришь и ненавидишь меня, да?

– Курю и ненавижу, каким слабым ты меня делаешь.

– Слабым? Бен, это я валялась у тебя в ногах, в соплях и слезах, умоляя не бросать меня.

– Нужно быть очень смелой, чтобы сделать это. Это твоя сила, Хелл, а не слабость. Ты самая отважная девушка из всех, что я встречал.

– Я люблю тебя, – проговорила Хелл, и Бен улыбнулся, когда она обняла его сзади.

Он хотел почувствовать, как она прижмется голой грудью к его спине, но вместо этого ощутил хлопок. Чуть скосив глаза, Бен увидел, что она в его майке с Волком. Не в силах удержаться он расцепил руки Хелл, чуть отталкивая ее от себя, чтобы полюбоваться.

– Что? Мне снова нельзя тебя трогать? Обнимать нельзя? – моментально взвилась она, уперев кулаки в бока.

– Тебе можно все, красавица, – рассмеялся он, наслаждаясь ее вспышкой. – Просто… Московский Волк чертовски тебе идет.

– О… – вздернула брови Хелл и опустила плечи. – Прости.

– Прекрати извиняться, – попросил Бен, привлекая ее к себе за талию.

Из окна тянуло влажной прохладой ночи, которая остужала их разгоряченные тела. Даже когда Бен докурил, они не спешили уходить, стояли и смотрели в молочную тьму.

– Этот волк… он что-то значит? – осторожно спросила Хелл.

– Подарок на посвящение. Эксклюзивный дизайн. Теперь я официальный член клана Московские Волки, – объяснил Бен.

– Я не должна была ее надевать? Это запрещено?

– Расслабься. Все нормально. Мне нравится, как она на тебе сидит. Пойдем в постель.

– Хорошо.

На этот раз пауза была приятной. Хелл положила голову Бену на грудь, слушая стук его сердца, успокаиваясь от мерного дыхания друга. Но в голове у нее крутились вопросы, которые она не могла не озвучить.

– Бен…

– Ммм.

– А Москва и Питер… вы враждуете, да?

Он долго молчал, и Хелл уже не надеялась услышать ответ, но Бен все же заговорил.

– Официально – нет. Но и особой дружбы не получается. Старшие, конечно, держатся за теорию соратников, единого фронта, только непросто считать союзниками тех, кто готов снести тебе башку.

– Все так серьезно? Это действительно опасно? Смертельно?

– Было два случая. Первый вроде как случайность, второй… После второго Старшие перекроили всю систему. Сама понимаешь, непросто замять такое дело, даже имея связи.

– А Старшие – они кто? Большие шишки?

Бен засмеялся.

– Можно и так сказать. Они организовали систему, сами подбирают новичков, но по большому счету просто следят, чтобы соблюдались правила, никто не болтал, и прикрывают наши побоища.

– А раны?

– В поле всегда несколько врачей. Стейна, мой куратор, сама медик. В смысле бывший куратор.

– Стейна? – Хелл аж приподнялась, не веря своим ушам. – Которая поет?

– Да, Стейна, которая поет. Она Старшая. Одна из первых.

– Сдуреть можно.

– Не стоит, – улыбнулся Бен.

– А я все думала, как ты втерся в друзья к ее группе? – хихикнула Хелл в ответ.

– Прикрыл пару раз их задницы. Фолк они играют круто, но мечами машут так себе. Любители.

– А Питерская группа? Они тоже с вами?

– Они с Ястребами.

– С кем?

– Питерские Ястребы, клан северной столицы.

– Тот парень, Кеннет…

– Ооо, нет, нет, нет, – оборвал ее Бен, – давай про Кеннета не будем.

– Почему?

– На ночь обсуждать мудаков – плохая примета.

Хелл хмыкнула.

– Засыпай, почемучка. Тебе нужно отдохнуть. Завтра будет новый день.

– Ты уезжаешь завтра.

– Почти ночью.

– Все равно.

– Спи, родная. Завтра целый день наш.

– Люблю тебя, – зевнула Хелл, удобнее устраиваясь у него под боком.

– И я тебя люблю, – выдохнул Бен ей в макушку, касаясь губами волос. – Засыпай.

Хелл еще долго лежала с закрытыми глазами, не в силах отдаться сну. Ей виделись мечи и битвы, вихри стали, брызги крови. Это пугало и манило ее одновременно. Жизнь Бена была такой странной и пьянящей.

«Смогла бы я стать частью его мира?» – задалась она вопросом и не нашла однозначного ответа.

Хелл уснула, слушая, как Бен тихо напевает, перебирая ее волосы:

"Хельга, Хельга!" – звучало над полями,

Где ломали друг другу крестцы

С голубыми свирепыми глазами

И жилистыми руками молодцы.

"Ольга, Ольга!" – вопили древляне

С волосами желтыми, как мед,

Выцарапывая в раскаленной бане

Окровавленными ногтями ход.

И за дальними морями чужими Не уставала звенеть,

То же звонкое вызванивая имя,

Варяжская сталь в византийскую медь. *

–

*Мельница – Ольга.

Глава 7. Один клинок на двоих

Мой друг, я луною призван,

Бьют землю лунные кони.

Мой друг, я луною призван,

Мне не уйти от погони.

Луна моя, зимний пламень,

Зима, звезда и тревога,

Зима и сердце, как камень,

Зима, в никуда дорога.

Канцлер Ги – Судьба моя-звездный иней (текст Вера Камша)

Гриша просыпался медленно. Сознание бережно вытягивало его разум из сладкого сна, позволяя почувствовать рядом уютное тепло девичьего тела, прижимающегося к его боку. Он чуть улыбнулся, пытаясь снова отключиться, но режим и привычка не оказали ему такой любезности. Гриша знал, что сейчас около пяти-шести утра и уснуть не получится. Но он все равно попытался очистить голову, снова впасть в сладкое забытье. Но вместо этого нагрянула совесть, чувство вины и почти родная уже самоненависть.

Гриша ударился в размышления об Олиной девственности и собственной глупости. Он должен был понять, заметить, разглядеть в ней неопытность. Ее неуверенность и слишком сладкие поцелуи. Она так страстно ласкала его – Гриша не помнил, чтобы получал столько внимания от девичьих губ с кем-то еще. Возможно он просто не тех выбирал. Возможно Олины нежности – это отражение ее желаний, а не признак неопытности.

«Дева-Валькирия, – вспомнил он. – Дева».

Оказалось, это был не пустой звук. Видимо, распутная Москва отбила у него чутье на такие дела. Гришка никогда не связывался с невинными овечками. Был у него такой пункт в личном кодексе. Как бы ни приятен был секс, но ломать молодых девочек Гриша не желал. Ему было проще с дамами доступными, которые не мнят секс событием, а воспринимают его просто приятным времяпрепровождением.

А сейчас Птицын попал. И самое паршивое, что доля беспомощности Бена передалась и ему. Вместо того чтобы тихо выбраться из кровати и ускользнуть на тренировку, он пустил свои руки в путешествие по теплому обнаженному телу.

Оля не спешила просыпаться от его прикосновений, лишь потянулась, улыбнулась, мурлыкнула. Гришка хмыкнул себе под нос, любуясь расслабленным лицом девушки. В голове назрел коварный план, который он поспешил привести в исполнение.

Птицын мягко прикоснулся поцелуем к губам Оли, посчитав это отправной точкой. Его рот двинулся ниже, лаская ее шею, плечи, грудь, мягкий живот, бока. Закапываясь в одеяло, Гриша слышал, как она тихо стонет от его нежностей. Оля потянулась, просыпаясь. Это был отличный момент, чтобы закинуть ее ноги себе на плечи и провести языком по ее уже влажной плоти. Ольга дернулась, тихо пискнув. Хотя возможно и вскрикнула – Гришка под одеялом не слышал. Он был слишком занят, рисуя языком вензеля вокруг ее клитора, посасывая и дразня, облизывая, даже немного прикусывая. Птицын только вошел во вкус, а Олины бедра уже напряглись. Он немного поубавил пыл, собирая ртом обильную влагу, что дарило ему ее возбуждение. Но эта заминка была пыткой для них обоих. Не находя сил тянуть, Гриша вернулся к пульсирующему бугорку, одарив его вниманием по полной программе. Он усилил нажим, потирая языком все быстрее и быстрее. Птицын крепко держал ее за попку, не давая ерзать, чтобы она прочувствовала пик наслаждения до конца, чтобы он прочувствовал его в полной мере.

Тонна удовлетворения и нелепого счастья накрыла его вместе с ее освобождением. В этот момент Гриша чувствовал себя не менее слабым, чем Бен. И самое паршивое, ему не хотелось пыжиться, корчиться, чтобы освободиться от власти этой девушки. Он просто хотел ее, хотел, чтобы ей было хорошо. Даже зная, что это плохо, Гришка все равно хотел.

Проползая вверх под одеялом, Гриша оставлял влажные поцелуи на Олином теле. Он улыбался, слыша ее хихиканье, предвкушая, как увидит румяные щеки и искорки в глазах. Она не разочаровала его.

– Доброе утро, – улыбнулся он, вынырнув наружу.

– Не поспоришь, – улыбнулась ему Оля в ответ, сияя, как медный тазик. – Что это у тебя на лице? Блеск для губ?

Гриша повел бровями, чуть щурясь в ответ на ее стеб, но рука сама собой потянулась ко рту, чтобы вытереть губы. Он видел серию «Секса в большом городе», где девочки утверждали, что целоваться после куни – это мерзко. Но Оля его опередила. Он провела языком по его нижней губе, собирая с нее остатки "блеска".

– Ух, – только и выдохнул Гриша.

– Что? – тут же отстранилась она.

– Это горячо, – откровенно признался Птицын. – И очень странно. Ты делаешь такие вещи… не очень невинные. Сбивает с толку, знаешь ли.

Оля скривила рот в усмешке, притягивая его голову к себе, чтобы поцеловать.

– Если я не доходила до конца, это не значит, что я вообще не… не ходила, – шептала развратница ему в губы, посмеиваясь, – или не смотрела порно.

– О боже, – Гриша перевернул ее на спину, навис сверху, изо всех сил желая не представлять Олю за просмотром взрослых фильмов.

Стоит ли говорить, что Князева не помогала ему избавиться от этих мыслей.

– Знаешь иногда так бывает… – продолжала она откровенничать, – когда друг пишет похабные смски, и уже очень хочется… ну ты понимаешь?

– Пнимаю – согласился Гриша.

– Именно. И смазки не всегда хватает.

– И что тогда?

Она не ответила, только лизнула языком подушечку указательного пальца.

Гриша замер, зачарованный этим невинным и одновременно порочным зрелищем. Балансируя на краю безумия, которого вчера допьяна напился, будучи Беном, он все же нашел в себе силы удержаться.

– Ты меня убиваешь, – простонал Птицын, упав рядом с Олей на подушку.

– Я нечаянно, – хихикнула Князева, чмокая его в щеки, нос, подбородок.

– Врешь, но я прикинусь, что верю, – не повелся он и, чтобы не завязнуть в ее игривой сексуальности по самые уши, ущипнул Олю за попу, скомандовав, – пора вставать. На зарядку.

– А сколько времени?

– Шесть уже пробило.

– Да ты рехнулся! Не ищи меня до десяти, – заявила Оля, закапываясь под подушку.

Гриша рассмеялся. Она была такой забавной в своем ленивом желании дрыхнуть до обеда. Но у Птицына были другие планы. Он нашел под одеялом ее лодыжку и бесцеремонно потянул, стаскивая подругу с кровати.

– Ничего не знаю. Ты бежишь со мной, – заявил Гриша тоном нетерпящим возражений.

– Мне нечего надеть. И я не бегаю, – вяло отбивалась Оля.

– Я научу. И не заставляй меня рыться в шмотках твоей сестры.

– Ты такой говнюк.

– Я знаю, детка. Знаю.

Под Гришкино хихиканье и Олино нытье они быстро оделись и вышли из дома. Птицын взял щадящий темп, полагая, что пару километров вокруг ближайшей школы будет в самый раз. Однако едва они остановились у площадки для уличных тренировок, Оля врезала ему по плечу и упала на лавочку.

– Я убила бы тебя, да сил нет, – прокашляла она, задыхаясь и совершенно некультурно сплевывая.

Гришка рассмеялся.

– Я бы предложил тебе три подхода отжиманий и четыре по двадцать глубоких плие, но если не хочешь…

В ответ он получил убийственный взгляд.

– Ладно, ладно, – поднял он лапки кверху, – сиди, отдыхай.

– И на том спасибо, – буркнула Оля, продолжая попытки выплюнуть легкие.

Едва дыхание восстановилось, девушка поняла, что не зря неслась за Гришкой, рискуя заработать сердечный приступ. Уж слишком шикарным было зрелище. Его тренировка состояла из быстрой разминки, выпадов, подтягиваний на турнике и брусьях, отжиманий, нескольких подходов на разные уровни пресса. Оля открыто пялилась на него, пуская слюни. Жилистый Птицын не выглядел качком, но когда он занимался, напрягались мышцы, он потел, тяжело выдыхал через рот на усилии и выглядел чертовски горячо. Разумеется, Оля тут же нашла повод для самоедства.

Она старалась не думать о прошлой ночи и метаморфозе, которую принесло утро. Но факт оставался фактом: Бен, который вчера выбросил белый флаг и сдался ей на милость, исчез. Именно Гриша так оригинально разбудил ее утром, именно он взял ее на эту зарядку. И вроде все было хорошо, но напряжение так и висело в воздухе. Оля чувствовала, что их пределы снова работают, что ей придется уступать, что Гриша не даст ей столько воли, как Бен. И вид его потрясающего тела в работе заставил задуматься: скольких девочек этот красивый и опасный засранец свел с ума? Которая она по счету? И сможет ли стать единственной?

– Я не очень спортивный человек, – призналась Ольга, словно извиняясь.

– Я заметил, – хохотнул ее друг, выполняя скручивания на соседней скамье.

Ольга досчитала до пятидесяти, а потом сбилась. Кажется, он сделал три раза по сто.

– Иди сюда, – позвал Гриша, закончив с прессом.

– Я не буду отжиматься, – заупрямилась Оля.

– Не придется. Вставай.

Она встала, подозрительно поглядывая на друга.

– Чего ты задумал?

– Тебе понравится, – скривил он рот в усмешке.

И Оля не смогла не улыбнуться в ответ, потому что это был… Бенедикт.

– Закрой глаза, – попросил он. – Расслабься. Доверяешь мне?

– Всегда, – выдохнула Хелл, чувствуя, как его руки скользят по ее плечам.

– Моя смелая девочка.

Бен провел ладонями вниз по ее рукам, переплел их пальцы.

– Попробуй чувствовать это. Не думай, – шепнул он ей в ухо.

– Что чувствовать?

Ответа она не получила, лишь послушно подняла руки, оставив их на ширине плеч, подчиняясь Бену.

– Ладонями вверх, – подсказал он снова, чуть помогая ей, поддерживая.

Хелл исполнила его просьбу, хотя не без сожаления, потому что им пришлось расцепить руки.

– Спасибо за новый день, – проговорил Бен еле слышно куда-то в небо и, не давая Хелл подумать об этих словах, снова обратился к ней: – Руки перед собой, ладонь в ладонь.

Он снова накрыл ее пальцы своими, словно они вместе держали что-то. И только тут до Хелл дошло…

– Чувствуешь? Сталь в твоих руках, Хелл.

Она действительно почувствовала это. Словно из сплетения их рук вырос меч, ее клинок. Она почти физически ощущала бархат рукояти и тяжесть стали, которая просила боя.

– Замах, – он поднял ее руки, заводя их за голову.

– Выпад, – скомандовал Бен, делая шаг, улыбаясь, потому что Ольга подалась вперед вместе с ним. – Поворот. Удар. Закрыться.

Девушка двигалась синхронно с ним, не теряя равновесия.

– Поворот. Замах. Удар. Удар. Удар. Закрыться. Отступить.

Бен проговаривал каждое движение, позволяя ей проникнуться этим своеобразным танцем. Он не мог не поражаться тому, как легко Хелл приняла эту очень своеобразную тренировку. Конечно, Бен снизил скорость, убрал кувырки и прочие маневры, но для первого раза этого и не требовалось. Он просто хотел, чтобы Хелл почувствовала, и она его не разочаровала. Более того, Валькирия схватывала на лету каждое движение. Они двигались как единое целое, направляемые его голосом, ведомые ее интуицией, деля волшебство ритуала.

Бен и сам прикрыл глаза, наслаждаясь новой степенью близости. Если вчера они соединились на физическом уровне, то сегодня их души сплелись воедино. И он уже не понимал, где начинается он, а где его продолжение – Хелл.

– Спасибо, это было потрясающе, – проговорила Хелл, поворачиваясь к нему лицом, когда шестое чувство им обоим шепнуло об окончании тренировки.

– А теперь легко бегом обратно, – подмигнул Гришка и дал деру.

– Неееееет, – заныла Оля, но поспешила за ним.

– Если догонишь – приз, – бросил он через плечо, издеваясь.

– Говнюк, – буркнула Князева, набирая скорость.

Ольга догнала его у подъезда, потому что у Гриши не было ключа он домофона. Смеясь и толкаясь, они поднялись по лестнице, ввалились в квартиру. Вибрируя от возбуждения, которое не отпустило даже после пробежки, Птицын прижал ее к стене в прихожей. Он не мог игнорировать той тяги, что примагничивала его к Оле. Сумасшедшее желание обладать ею пьянило. Он желал ее такую, запыхавшуюся и потную. Было невыносимо не целовать ее, не вдыхать ее запах, не желать снова ощутить ее возбуждение, ее удовольствие.

Гриша сжал грудь девушки через майку, просунул руку за резинку спортивных штанов.

– Гриш, – позвала она между головокружительными поцелуями.

– Ммм, – протянул он, явно не желая прерываться.

– Мы ведь можем сходить за презервативами.

– А можем просто сходить в душ. Вместе.

Оля подняла на него глаза. Ей очень хотелось поспорить, но его взгляд умолял принять то, что он мог дать. И девушка промолчала. Она не хотела давить, не хотела устраивать новые разборки, не хотела заново бороться за раздвижение границ. Оля приняла его правила, уверяя себя, что в следующий раз будут другие обстоятельства, другие возможности.

Она последовала за ним в ванную, где позволила вымыть себя и не напирала, когда он довел ее до пика, но не дал прикоснуться к себе ниже пояса.

– Гриш, я могу… – начала она тихо, опустив глаза вниз.

– Я в порядке, – неубедительно соврал он. – Но есть очень хочется. Можешь начать выдумывать завтрак. Я скоро.

– Хорошо, – кивнула Оля, выходя из ванной.

Сам толком не понимая, почему отказался от ее рук, Гриша справился сам. Это, конечно, было глупо, но только глупые принципы позволяли ему держаться за остатки разума. Поэтому он твердо решил стоять на своем.

То, что произошло на тренировке, перепугало его до смерти. Он знал, теперь был твердо уверен, что Хелл создана для него, для его мира. И это была не лучшая новость.

Из тяжелых мыслей его вырвал запах горелой еды. Войдя на кухню, он увидел Олю, отмывающую сковородку от слишком зажаренной яичницы.

– Проклятие, да? – не сдержал едкой усмешки Гришка.

– Заткнись, – только и бросила в ответ Оля, даже не обернувшись.