Текст книги "Тайна услышанная по радио"
Автор книги: Ольга Клюкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Тем временем Андрей достал из кармана свой заветный блокнот, и принялся делать в нем какие-то пометки.
Неожиданно из коридора в приемную заглянула голова с густой, черной бородой, и на некоторое время недоуменно повисла в воздухе, в дверном проеме.
На секретарскую эта голова была мало похожа – скорее, на пиратскую, из какого-то мультфильма.
Видимо, присутствие в комнате незнакомых детей стало для головы такой неожиданностью, что бородач уставился на мальчишек с таким обалдевшим видом, словно перед ним были инопланетяне. И при этом начал жевать свои усы.
Серега непроизвольно провел себя по волосам: а вдруг его голова за это время и впрямь сделалась квадратной, или из темечка каким-то образом сумели пробиться антенны? Да нет – вроде бы все с его головой было в порядке.
И с ногами, и с головой – пока что они его не подводили.
– Вы чего тут? – хрипло поинтересовался Пират.
– Мы к Тамаре Федоровне, по личным вопросам, – вежливо ответил Андрей, пряча за спину блокнот.
Бородач больше не сказал ни слова, и также загадочно исчез, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Серега улыбнулся (запахло приключениями!), и снова перевел глаза на щель в кабинет Михаила Михайловича. Про себя он уже начал называть его по-свойски – Мих-Мих, и...замер от неожиданности.
Теперь на углу стола лежали пачки денег.
Ошибки, что это именно деньги, быть не могло – чья-то тонкая рука подняла одну из пачек, покрутила в воздухе, и убрала куда-то в другое место.
Потом – вторую, третью...
Сереге было хорошо видно, что при этом нога в кремовом ботинке сразу же перестала дрыгаться, и замерла в странной, неестественной позе, как будто её на время парализовало.
При этом, из кабинета Мих-Миха по-прежнему не доносилось ни звука находящиеся там люди то ли разговаривали на пальцах, как глухонемые, то ли вообще молчали.
Серега округлил глаза, и пальцем подозвал Тонкого, чтобы он тоже по достоинству смог оценить удивительную картину – на углу стола оставалась последняя внушительная пачка "мани-мани".
Но тот не успел сделать и шага в сторону дивана, как в приемную фурией ворвалась седая, запыхавшаяся старушка, а следом за ней вошел юноша приятной наружности, похожий на какого-то знаменитого киноактера, прямо-таки голивудский красавец на вид.
– Кто такие? Вы чего здесь делаете? Куда? Зачем? – то ли зашептала, то ли зашипела, то ли засвистела старушка, борясь с отдышкой.
Видимо, ей пришлось проделать приличное расстояние по лестницам.
Она была возмущена непрошеным вторжением на её территорию чужих людей, но выражала это возмущение свистящим шепотом, то и дело косясь на дверь Мих-Миха.
Привычным движением она плотно закрыла дверь в директорский кабинет, и некоторое время даже постояла перед ней в воинственной позе, показывая, что ни за что не пропустит сюда ни одного бездельника, и готова стоять за директорское спокойствие до конца.
Но, похоже, от старости у неё не было сил и просто так стоять, на ногах, и старушка рухнула на свое секретарское место, с подозрением оглядывая вещи на столе.
Не пропало ли, случаем, чего в её отсутствие?
Голивудский молодой человек тем временем взял телефонную трубку, подошел к окну и демонстративно повернулся ко всей компании спиной.
Разговаривая по телефону, он все время глядел окно, и время от времени повторял одно и тоже: "О, кей! О, кей! О, кей!"
И после небольшой паузы снова: "О, кей! О, кей! О, кей!"
Как попугай заморский, с красивым, ярким оперением.
– Кто? Кто вас сюда пустил? – снова свистящим шепотом повторила старушка, продолжая оглядываться по сторонам с хозяйской зоркостью. – Что это ещё за безобразие?
– Здесь было открыто. Мы сами. По делу, – ответил за двоих Андрей. – А что тут такого?
– Что...что...Могли бы подождать и перед дверью, пока я разыскивала Михаила Васильевича. По телефону сказали – срочно, прямо сию минуту... Ну, и что...что вам тут надо?
Секретарша произносила "что?", а получалось какое – то шипение ш-ш-ш-ш...
"Старая змея, – подумал про себя Серега. – Плюющаяся кобра. С такой, пожалуй, поговоришь перекрестным способом."
Маленькая головка секретарши с редкими, седыми волосами, черный костюм в красную крапинку, и холодный, злобный взгляд сильно намекали на подобное свойство. Да и лет ей на вид примерно было – сто пятьдесят, или уже двести.
Но Андрей, как видно, не боялся ни змей, ни людей – в нем жила убежденность, что все живое вокруг можно победить исключительно силой разума.
Для него секретарша была объектом для получения нужной информации, только и всего.
– Дело в том, что мы хотели бы устроиться на работу в вашу фирму, и пришли поговорить на эту тему с руководством, – заявил Тонкий с достоинством, и даже сделав в сторону "кобры" Тамары Федоровны легкий, изящный поклон.
А потом присел на краешек стула, как деловой человек, положив ногу на ногу, а на коленку – свой блокнот в переплете из натуральной кожи.
Старушка поглядела на него совершенно непонимающими глазами.
– Что-что? – прошипела она. – Чего-чего? На какую ещё работу?
– На обыкновенную. В вашу фирму. У нас имеются интересные предложения, которые хотелось бы обсудить на уровне руководства.
Серега посмотрел на друга с восхищением.
Надо же, и где он только успел нахвататься таких умных слов?
Не иначе, как у своего папочки.
Старушка беспомощно оглянулась вокруг, словно призывая, чтобы и стены, и все книжные полки, и комнатные цветы, тоже услышали такую несусветную чушь, и разделили её недоумение.
Но потом наткнулась взглядом на спину молодого человека, который по-прежнему твердил в трубку свое "О, кей!", и снова уставилась на Андрея.
– Все шутите, шутники-бездельники? Людей от дел отвлекаете? Потом, потом, мне сейчас некогда, – наконец, махнула она в сторону мальчишек слабой рукой. – А то я уже и забыла, что должна сделать.
– Я нисколько не шучу, – строго сдвинул брови Тонкий.
– Сколько же вам лет, мальчики? – спросила секретарша жалобно. – Не пойму – чего, чего вы вообще от меня хотите?
– Двенадцать. Почти. Но не в этом дело, – твердо ответил Андрей.
– Чушь, чушь, мне сейчас некогда, – снова прошептала старушка, сверкнув металлическим зубом.
Серега нисколько не удивился, если бы узнал, что этот зуб у неё ядовитый, специально, чтобы кого-нибудь прокусывать.
– ...Дело в том, Тамара Федоровна, – заговорил Андрей в своей спокойной и несколько занудной манере – он почти всегда так разговаривал со взрослыми, и особенно с учителями.
Терпеливо, как с дурачками.
– ...Дело в том, что мы хотели бы вам предложить совместное сотрудничество в сфере рекламных услуг. Сейчас многие фирмы используют детей в рекламных целях, а фирме с вашим названием это особенно нужно. Например, во время презентации. У вас ведь как раз на днях будет проходить презентация магазина. Мы, например, могли бы раздавать конфеты, или помогать в проведении других акций – причем, за достаточно скромное вознаграждение. Да мало ли... Сейчас в любой приличной фирме без детей ни один праздник не обходится, а мы в этом деле уже – специалисты, имеем хороший опыт. В свое время мы помогали в проведении презентаций и рекламных компаний таким крупным фирмам, как "Леда", "Максимум", "Сентябрь"...
Андрей для убедительности даже заглянул в блокнот.
Хотя Серега знал, что у него там ничего такого точно не написано.
Его друг врал, врал безбожно – но при этом как высокопрофессионально и убедительно – заслушаться можно!
– Погоди, погоди, но откуда ты знаешь мое имя? – перебила его вдруг старушка на полуслове.
– На двери написано. Это же азбука – обращаться к взрослым по имени-отчеству. У меня на имена хорошая память, Тамара Федоровна.
Андрей теперь подавлял сопротивление "противника" имиджем воспитанного пай-мальчика, и, надо сказать, с неплохим результатом.
Тамара Федоровна заметно смягчилась, и уже глядела все-таки не такой змеюкой.
Удивительно все же, как безотказно действует на взрослых вдохновенное вранье!
– Скажи, кто тебя сюда направил, мальчик? Может быть, я знакома с твоими родителями? Но что-то я тебя не помню. Честно говоря, у меня с памятью как раз не очень...
– Нет, Тамара Федоровна, мы сами. Сейчас такое время, что нужно самим зарабатывать себе на учебники, на пирожки, и ещё родителям помогать...
– Ой! – вдруг испуганно выдохнула секретарша.
Потому что пока Андрей давил теперь на жалость, дверь директорского кабинета открылась, и оттуда быстро вышел, почти что выскочил длинный и худой мужчина в костюме кремового цвета и таких же ботинках.
Он проскочил через приемную так стремительно, ни на кого не глядя, что никто из мальчишек не успел толком разглядеть его внешности. Серега растерянным взглядом лишь проводил до двери знакомые ботинки.
– Ой, – повторила секретарша. – Но к Михаилу Михайловичу все равно по таким вопросам нельзя. Майкл Васильевич, это ведь по вашу душу, вы с ними и разбирайтесь, если хотите. А хозяин сегодня никого не велел к нему пока пускать.
Молодой человек наконец-то положил телефонную трубку, обернулся, и тут же одарил присутствующих лучезарным взглядом.
Так смотрят счастливчики с рекламных плакатов, которым посчастливилось задаром пожевать жвачку "Орбит без сахара", или в отличие от остальных недотеп выбрать самый правильный, надежный банк.
– О, кей, но меня-то хозяин всегда примет, в порядке исключения, сказал он непринужденно. – В любое время дня и ночи. Директор сказал, что все вопросы, касающиеся презентации магазина, проходят сейчас в фирме под номером один, и разрешил будить его даже среди ночи. Хотя надеюсь, что до этого дело все-таки не дойдет. И прошу вас, милейшая Тамара Федоровна – не называйте меня Майклом Васильевичем. Лучше всего – Майкл, просто Майкл. Или на крайний случай – Михаил Васильевич. А то какая-то получается абракадабра. О, кей?
– Кей, кей, – смущенно кивнула укрощенная, поникшая "кобра". – Ну вот, опять все перезабыла...
Рекламный парень строго посмотрел на старушку, сделал выразительную паузу, и затем обратился к детям:
– Разумеется, милейшая Тамара Федоровна, я с первой же минуты догадался, что эти кадры пришли по мою честь. Просто не мог сразу же отвлечься от важного разговора. Но кое-что я слышал даже спиной. Не знаю, мальчики, кто вас надоумил к нам прийти. Впрочем, это как раз не важно. Неужто сами? Тем лучше, но идея – на все сто...
Андрей удивленно завертел в разные сторону головой. Дело в том, что Майкл произносил эти слова, не обращая внимания на детей, а неотрывно глядя в зеркало, висящее в приемной, и незаметно поправляя на голове и без того безукоризненно гладкую прическу.
– Я только хотел сказать... – начал было Андрей.
Но Майкл властно его перебил, оглянулся, и взглянул куда-то поверх головы:
– Не надо. Вот ты! Да, ты – иди-ка сюда. Ты, мальчик, мне точно можешь пригодиться.
И Майкл достаточно бесцеремонно ткнул пальцем в сторону Сереги, задумчиво притихшего на мягком диванчике.
Пока Андрей отдувался за двоих, и проводил "первоначальный сбор информации", Серега пытался представить, сколько в пачках могло быть денег, если вообразить, что они состояли сплошь из сторублевых банкнот. А если из стодолларовых?
А из пятисотдолларовых? А тысяча...
Майкл прервал его размышления на самом интересном месте.
– Я? А чего – я? – удивился Сергей.
– Очень, очень даже выигрышная внешность, – воскликнул между тем Майкл с воодушевлением, обращаясь к своему отражению. – На все сто. Обратите внимание, Тамара Федоровна, на этакого толстячка. Перед нами – вылитый Карлсон, только в современном звучании. Карлсон двадцать первого века. В кроссовках и джинсах. Только без пропеллера на спине. Но это мы, если надо будет, устроим.
– Да, Майкл Васильевич, да... – кивала в такт забывчивая старушка.
Но Майкл был теперь так воодушевлен, что не обратил внимание на её оплошность.
– Вот что – ты, мальчик, можешь идти, ты мне точно не понадобишься, властно махнул Майкл в сторону Андрея. – А ты останься, потому что у меня уже появилась одна интересная идея. Я, пожалуй, сразу же загляну с ней к хозяину. И ты, Карлсон, пошли со мной. Все будет о, кей, драгоценная Тамара Федоровна! На все сто.
– Нельзя...Не велел, – слабо засопротивлялась было бедная старушка. Или уже, что ли, можно?
Но Майкл, не глядя больше в её сторону, уже дергал за ручку двери директорского кабинета, подмигивая Сереге, чтобы тот следовал за ним.
Разумеется, Андрея в кабинет директора фирмы "Малыш и Карлсон" никто не приглашал, но он с невозмутимым видом тоже прошмыгнул туда следом за Серегой и пристроился у него за спиной.
Тонкий нисколько не обиделся на Майкла, что тот его "забраковал" для своей идеи.
Для Андрея Майкл тоже был всего лишь источником полезной информации, и только – а кто обижается на какие-то там источники?
Директор фирмы "Малыш и Карлсон" Михаил Михайлович Панченко оказался крупным, пожилым мужчиной с усталым лицом.
Он был чем-то похож на медведя – наверное, могучим телосложением, cкладками на щеках и подбородке, а главное – умным и недобрым выражением маленьких, карих глаз.
Серега сразу так и назвал его про себя: Мих-Мих.
При виде Майкла, да ещё в таким необычном сопровождении, Мих-Мих слегка оживился, но выразил свои чувства только одними глазами – они вдруг сердито сверкнули, как два красноватых уголька.
Пока Майкл тараторил, докладывая начальству последние новости по поводу предстоящей презентации магазина, Мих-Мих не произнес ни слова и ни разу даже не пошевелился. Лишь время от времени шумно вздыхал, и одним пальцем почесывал себе щеку.
Тем временем Майкл говорил и говорил, буквально не закрывая рта – про новую вывеску, которую необходимо все же повесить возле входной двери, про объявления в газетах, уточнял список гостей к завтрашней презентации.
Даже странно было, как в одном человеке помещалось столько слов.
– А деньги? – вдруг шумно выдохнул директор.
– Что вы сказали? – с готовностью ещё больше приосанился перед ним Майкл.
– На какие шиши ты собираешься все это делать? Денег больше не дам ни копейки. Можешь делать что хочешь, но – бесплатно! Мне все равно. Хоть по проволоке пляши, но чтобы народ был доволен.
Майкл растерянно заморгал, но достаточно быстро пришел в себя, показал на Серегу, и при этом снова широко улыбнулся, ещё больше делаясь похожим на красавчика с рекламного плаката:
– Так я именно с этим к вам и пришел, Михаил Михайлович! Новая идея привлечь для рекламной компании во время презентации детей. Конечно, не всех подряд, а только самых упитанных, наподобие вот этого. Смотрите, как, хорош? Найти ещё с десяток-другой таких же толстячков...Конечно, идея требует более детальной проработки, но сейчас мне важно для начала получить, Михаил Михайлович, ваше принципиальное согласие. Можно придумать настоящее шоу, конкурсы для толстяков...Уверяю вас, что живые дети – это самая дешевая и эффективная реклама на сегодняшний день. С ними всегда можно договориться, так сказать, по бартеру, расплатиться потом какими-нибудь леденьцами. Вот ты, мальчик, я думаю не откажешься от бесплатных конфет?
И Майкл дружески, как своего старого знакомого, потрепал Серегу по плечу.
Но тот упрямо мотнул головой.
– Только торт, – сказал он. – И хотя бы вот такой...
Серега очертил в воздухе весьма внушительный квадрат, размером с приличную форточку.
Мих-Мих недовольно нахмурился.
– Да он просто шутит! – воскликнул Майкл. – Вот шутник!
Рекламный деятель на глазах все больше и больше входил в профессиональный раж:
– О, кей! Вы видели, а, видели, Михаил Михайлович? Это же готовый рекламный клип для телевидения! Я как только заметил его физиономию, сразу понял, что это как раз то, что нам надо. Я раньше думал: и где только для "Ералаша" таких детей мордастеньких берут, тем более в наше время? А вот же они, сами приходят. Фирменное лицо, согласитесь Михаил Михайлович? Умыть, причесать, мальчишку, и можно использовать и в рекламных проспектах, и на этикетках, и во время презентации... По моему, тут не надо быть специалистом по рекламе, чтобы понять, насколько это выгодно!
Михаил Михайлович кивнул, и при этом перевел по-прежнему взгляд на худосочного Андрея.
Словно молчаливо спрашивая у своего рекламного специалиста: а этот доходяга что тут делает? Неужто тоже будет рекламировать наши замечательные пирожные и торты?
Только теперь Майкл заметил Тонкого, скромно примостившегося у него за спиной.
– Эй, парень, а ты что тут забыл? – спросил он совсем другим, недовольным голосом. – Тебя сюда, вроде бы, не звали...
– А я его друг. Мы везде вместе, – ответил за товарища Серега.
– Запомни, дружок: в бизнесе дружбы не бывает, – проговорил Майкл авторитетно. – Знаешь, мальчик, такую поговорку: дружба-дружбой, а денежки врозь?
При этих словах даже Мих-Мих впервые улыбнулся, и с довольным видом качнул своей большой головой.
– Не знаю, и знать не хочу, – отрезал Андрей. – У вас, может, и врозь, а у нас – по-другому. По-нашему. Мы везде вместе.
И при этом даже закусил от обиды губу.
Но Серега прекрасно знал, что на самом деле Тонкий нисколько не обиделся на все эти глупости. Он просто нарочно таким образом тянул время, чтобы как можно дольше потоптаться в кабинете директора фирмы "Малыш и Карлсон" – прощупать все вокруг глазами, запомнить, мысленно сфотографировать, высмотреть что-нибудь интересное.
Наверняка, он уже сейчас смог бы в своем блокноте во всех подробностях нарисовать план офиса, обстановку в кабинете Михаила Михайловича, составить список основных примет и Майкла, и секретарши, и директора, по которым можно было бы составить фоторобот. Если бы это вдруг понадобилось по ходу дела.
– Мне хотелось бы сделать несколько необходимых пояснений и уточнений к вашему разговору, – сказал Андрей, несколько раз для солидности кашлянув, и настраиваясь таким образом на взрослую, поучающую интонацию.
У него даже голос в такие моменты сразу же делался каким-то гнусавым может быть, таким образом, он подражал своему папочке-психологу?
– Мне представляется, что вы упустили один важный момент. Насколько я понимаю, ваша фирма называется "Малыш и Карлсон" – так? Могу предположить, что мой друг своей внешностью показался вам чем-то похожим на сказочного Карлсона, и сразу же приглянулся. Да, но где же тогда ваш фирменный Малыш? А теперь внимательно посмотрите на меня – разве я не подхожу для этой роли?
И Андрей расставил в разные стороны руки, как бы предлагая как следует полюбоваться своей особой, и медленно поворачиваясь к зрителям одним боком, потом другим.
Громкий, и какой-то ненатуральный смех Майкла потревожил наступившую было неловкую тишину.
– О, кей! Обратите внимание, Михаил Михайлович, и впрямь, вот он, у нас перед глазами – образец современного Малыша. Видите, эти малыши с самого детства уже умеют себя предлагать, подавать и продавать. И при этом ни за что не продешевят. Никаких лишних комплексов. Плюс способность воплощать в жизнь любые, даже самые бредовые идеи. Я уверен: совершенно случайно этим молодым людям взбрело в голову, что они чем-то похожи на Малыша и Карлсона, и вот они уже тут стоят перед нами. Браво, браво! Знаете, что я скажу: в России пока что не так уж много столь предприимчивых детей...А ведь как раз из таких и вырастают потом Форды и Рокфеллеры...
– Пусть его, – проговорил Мих-Мих неожиданно скрипучим голосом, вклиниваясь в бурный словесный поток своего главного специалиста по рекламе. – Но помните про экономический режим нашей фирмы.
Наверное, он уже знал, что если Майкла вовремя не прерывать, тот может свои темпераментные речи двигать до темноты, и потом снова до утра, и опять до темноты...
– Вы хотите сказать: пусть и этот попробует? Отлично! О, кей! – сразу же подхватил реплику директора Майкл.
Он собрался добавить что-то еще, но тут дверях показалось и выжидательно повисло знакомое уже Сереге лицо бородача-пирата.
Президент фирмы "Малыш и Карлсон", как опытный, хотя и усталый дирижер, одной рукой тут же махнул Майклу, чтобы тот как можно скорее закруглялся и удалялся, а другой сделал отмашку Пирату.
– Проходите, Михаил Александрович, – обратился Мих-Мих к бородатой голове. – А с вами мы более детально поговорим про экономический режим.
Но экспозиция в кабинете сменилась другим, самым неожиданным образом.
Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник длинный, трясущийся тип в кремовом костюме, а вслед за ним – седовласая и ещё более перепуганная Тамара Федоровна.
– Как? Разве вы не слышали выстрелов? – истерично выкрикнул Кремовый. – Как же так? На меня только что напали! Какие-то вооруженные люди. На стоянке, где я обычно оставляю автомобиль. Боже мой, кажется, я ранен. Вырвали портфель. Я чудом остался жив.
Мих-Мих медленно встал и выпрямился во весь рост.
Он оказался могучего телосложения, буквально под потолок. Прямо-таки человек – гора.
Человек-гора посмотрел на столпившихся у его подножия людей, тихо качнулся всем своим огромным телом.
– Молчать! – пророкотала гора, обращаясь к человеку в кремовом костюме, и показывая толстым пальцем на стул возле себя, к которому несчастный тут же прилип.
– Михаил Александрович! Вы все слышали? А это ведь ваши проделки!
– Мои? – изумился бородач.
Он уже втиснулся в кабинет целиком, и теперь стало видно, что у этого человека только голова такая большая и кудлатая, зато тело короткое и щуплое, как у подростка.
– И даже не возражайте! – взревел Мих-Мих. – Вы – коммерческий директор. Почему не обеспечили безопасность? Что за преступная халатность? Вы полностью отвечаете за экономический режим.
– Но позвольте... – пытался вставить свое слово коротенький бородач.
На директор фирмы "Малыш и Карлсон" не собирался ничего и никому позволять – он был так взбешен, что прямо-таки брызгал в разные стороны слюнями.
– Это заговор! – закричал он. – Но я выведу вас все на чистую воду, вы даже и не думайте. А вы, Михаил Александрович, не мечтайте, что я так легко позволю меня ограбить. Вы отдадите мне все деньги, все до копейки из своей личной зарплаты. Нет, даже не так – из всех зарплат в своей жизни! Понятно? Вы хоть знаете, сколько там было?
– А сколько? – пискнул из своего угла Андрей.
Но тут Мих-Мих опомнился и немного пришел в себя.
– Молчать! – выдохнул человек-гора, обрушиваясь назад в свое кресло, которое привычно отозвалось жалобным скрипом. – О том, что случилось никому ни слова! А теперь все – вон! Вон отсюда!
И тут же из директорского кабинета всех присутствующих, за исключением человека в костюме кремового цвета, словно ветром сдуло – сначала в приемную, а потом сразу же в общий коридор.
– Страсть господняя! Вот страсть-то, страсть... – тихо шипела, усаживаясь на свое место чуть живая от страха Тамара Федоровна. – Вот ужасть-то на нас какая-то свалилась...Страсть, страсть...
Коммерческий директор повел себя совершенно иначе.
Выйдя в общий коридор, он вдруг остановился, и что есть силы топнул своей маленькой ногой, а потом еще, и ещё раз, словно желая выместить на куске линолеума накопившуюся злость.
– Я – не раб! Не раб! Не раб! – приговаривал бородач, выбивая свою странную чечетку.
А потом ни на кого не глядя, не говоря ни слова, и только продолжая однообразно чертыхаться, быстро побежал куда-то по коридору.
Майкл проводил его взглядом, и лучезарно улыбнулся.
– Не обращайте внимания, ребята, просто все мои коллеги – люди подвижных настроений, – весело пояснил он мальчишкам. – Я уже привык. И потом, знаете ли – все эти перестрелки...Вчерашний день. Лично меня, как цивилизованного человека, такие вещи уже совершенно не впечатляют. И я надеюсь, вы тоже не будете придавать тому, что сейчас услышали в кабинете, слишком большое значение.
– А меня почему-то сильно впечатляют, – прошептал Серега Андрею, который в ответ только недоуменно пожал плечами.
– Я хочу сказать, что вы не будете никому ничего рассказывать. Это внутреннее дело нашей фирмы. А теперь, можно сказать, мы работаем в единой команде... – более настойчиво повторил свою мысль Майкл, и даже слегка повысил голос: – О, кей? Так работаем, или не работаем?
– Работаем, – ответил Андрей за обоих. – Мы никому ничего не скажем.
– А разве вы не будете в два часа дня пить шампанское? – с простодушным видом поинтересовался Серега. – В честь день рождения дочки...ну, вон того, вашего друга?
– На работе? Шампанское? Какого друга? У меня нет друзей, – пожал плечами Майкл. – Сотрудники, коллеги по работе – да. Все остальное только мешает успеху дела.
– Но я слышал, что вы будете поздравлять вот этого...с такой странной фамилией – Вееле...
Но Серега не договорил, потому что получил такой ощутимый, хотя и ни для кого больше не заметный пинок от Андрея, что замолчал на полуслове.
Но Майкл не обратил на это никакого внимания – он теперь вел детей в свой кабинет, чтобы обменяться координатами, и договориться о завтрашней встрече. По его словам, он должен был до завтрашнего дня успеть прикинуть, как лучше всего использовать новый творческий потенциал, составить концепцию, и только тогда уже будет готов к содержательному разговору.
– Послушайте, Майкл...Михаил Васильевич, значит вы в этой фирме занимаетесь всеми видами рекламы? В том числе и объявлениями по радио? осторожно поинтересовался Андрей, с жадным интересом теперь оглядываясь в кабинете рекламного специалиста.
Здесь все стены были завешаны плакатами, красочными календарями, флажками.
На столе лежал раскрытый ежедневник, где был составлен какой-то загадочный список: "Лена – телевидение", "Валя – молодежный канал", "Света – "Эхо Москвы", Мария – "Городские вести", и ещё что-то неразборчивое.
Андрей сразу же обратил внимание на радиоприемник на подоконнике, и теперь незаметно подступался к главному вопросу, который интересовал его больше всех прочих.
– О, да, это моя работа, разумеется, – ответил Майкл, копаясь в бумагах на столе, что-то записывая в раскрытом перед ним ежедневнике, и к сожалению переворачивая его на чистую страницу. – Реклама, имидж фирмы, даже внешний имидж президента, чтобы его люди не пугались...
– Вот это, наверное, трудно, – вздохнул Серега. – Он так кричит у вас громко, и смотрит исподлобья.
– Тут все дело в профессионализме, – пояснил Майкл. – Скажу без лишней скромности – в нашем городе нет больше имиджмейкера такого уровня, как я. Меня все, все знают.
– А я вот не знал раньше, – ляпнул Серега.
Но Андрей, который заметил, как Майкл недовольно поморщился, тут же льстиво прибавил:
– Зато сегодня познакомились, верно?
– И, заметьте, ребята, что работа эта очень даже не простая, – кивнул Майкл. – По крайней мере, платить за неё должны в десятки раз больше. Я на полную мощь использую все свои интеллектуальные запасы. И приношу фирме чистую прибыль, часто не тратя на рекламу ни рубля. Однако про нашу фирму все, все знают.
Майкл произнес это короткое самовосхваление, глядя в сторону вешалки для одежды, и слегка наклонившись, Андрей увидел, что там висит небольшое зеркало, позволяя Майклу видеть себя вполоборота.
– А я недавно слышал про вашу фирму по "Радио для глухих", в концерте по заявкам. Вы кому-то передавали поздравление. – подсказал Андрей.
– Поздравление? Вполне возможно, Малыш. Можно я так тебя теперь буду называть? Вот это как раз и называется – внешний имидж, чтобы все было
о, кей. Это, так сказать, подводная, невидимая часть рекламной глыбы, всей моей работы. У меня компьютер буквально забит именами, датами дней рождений нужных людей – и всех необходимо вовремя поздравить, как бы ненароком напомнить о себе, всем угодить. Вот только один обойдется приветом по телефону или по радио, а к другому изволь обязательно приехать с подарком от фирмы, или с корзиной цветов. И тогда мне приходится падать чуть ли не колени перед директором, и убеждать, что это нужно для престижа фирмы. Чуть ли ни каждый день – то дни рождения, то новоселье, то похороны. Вы ведь даже представить не можете, сколько у любой приличной фирмы нужных людей. Половина города! Почти весь город! В общем, все, у кого есть деньги. Хорошо, что хотя бы наш коммерческий директор, Михаил Александрович, которого вы сейчас видели... Ну что, что ты все время усмехаешься, мальчик?
– Хм...Я гляжу – у вас тут прямо какой-то медвежатник, – вдруг ни с того, ни с сего высказался Серега.
– Что? Ты о чем, Карлсон? Какой ещё медвежатник?
Майкл удивленно оглянулся.
Вообще-то в офисах фирмы "Малыш и Карлсон" только что был сделан евроремонт, и все вокруг буквально сияло пластиковыми панелями, новым линолеумом, зеркалами. При чем тут медвежатник?
– Одни Михаилы вокруг, – пояснил свою смутную, "художественную" мысль Серега. – Мишки. Вот я и говорю – медвежатник.
Но Андрей уже вовсю торопился к выходу, и чуть ли силой утянул Серегу за дверь, наскоро попрощавшись со словоохотливым рекламным деятелем.
– Все. Облом, – объявил Андрей, когда дети вышли на улицу. – Полный привет. Операция отменяется.
– Почему? – не понял Серега.
– Ты что, глухой, ничего не слышал? Майкл же объяснил, что это у него такая работа дурацкая – с утра до вечера всем приветы предавать. Врагу не пожелаешь. А он ничего, веселый ходит. И потом – у них тут какие-то разборки, перестрелки. Я предпочитаю от всего этого держаться подальше.
– А как же твоя статистика, Тонкий? Восемнадцать раз подряд?
– Как-как? Откуда я знаю – как? Значит, так получилось. Ты что, не слышал, что Майкл говорил? Все дело в том, что я просто не владел информацией. Ну, что кто-то может с утра до вечера заниматься такой ерундой, чтобы всем по радио и через газеты приветы передавать. Похоже, у них директор – ужасный жмот, вот и приходится как-то выкручиваться. Не пойму – а ты чего так сияешь, как будто тебя тут шоколадками бесплатно накормили?
Сам Андрей после визита в фирму явно утратил прежний исследовательский пыл, и был явно не в духе.
– Ха, потому что я их видел, – сказал Серега, переходя на шепот. Своими собственными глазами.
– Кого? Кого ты видел? Бандитов, что ли?
– Их. Мани-мани.
И Серега наскоро рассказал, что успел заметить в приоткрытую щелку.
– Ба, а я думал ты там, на диване заснул! – удивился Андрей. – Как это ты сумел высмотреть?
– Случайно. Но теперь ясно: операция только начинается. Этот, в желтом, только что получил от Мих-Миха мани-мани, о чем, кстати говоря, и предупреждалось в песенке по радио. И его тут же грабанули. Неужели ты ничего не понял? Получается, что грабители были информированы о дате, и даже о часе, когда из фирмы будут выносить деньги, и мы с тобой одни знаем, каким образом. И даже знаем, кто именно передает по радио всякие интересные приветики, и кто все это устроил. Майкл!
– Но...что же ты мне раньше ничего не сказал? Про деньги?
– Попробуй тут скажи – этот Майкл ни на секунду не закрывал рта. Я нарочно за ним все это время следил. Видел, какой он довольный ходит? Потому что – его работа, я тебе точно говорю.
