Текст книги "Тайна услышанная по радио"
Автор книги: Ольга Клюкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Клюкина Ольга
Тайна услышанная по радио
ОЛЬГА КЛЮКИНА.
ТАЙНА, УСЛЫШАННАЯ ПО РАДИО.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ.
Странное дело, но всякий раз, когда Андрей Гвоздюк заходил домой к своему другу Сереге, он испытывал непонятное чувство удовлетворения. И даже почти что радости. И вовсе не потому, что видел вокруг себя какую-то особенную красоту. Скорее, наоборот – в комнате Сереги постоянно царил самый настоящий бардак.
На диване, столе, подоконнике лежали книги, листки бумаги, отдельные игральные карты вперемешку с кассетами, огрызками от яблок и невымытыми стаканами. В углу неизменно стоял пустой, разбитый аквариум. Рядом – целый ящик с речными камнями и коробка с подшипниками, которые Серега у кого-то зачем-то выменял ещё год назад. И поставил вот так стоять, на почетном месте.
А также множество других замечательных, но совершенно никому не нужных вещей.
Вообще-то аквариум сначала подразумевался для декоративной крысы по кличке Твикса, которую Серега как-то сам себе купил на день рождения на подарочные деньги. Но крыса все равно жила преимущественно под диваном, и выбегала на середину комнаты, только когда пора было потребовать от забывчивого хозяина еды.
Когда Твикса принималась делать стремительные круги на самом видном месте, Серега это называл "голодным маршем протеста".
Сережа Ратников жил вдвоем с мамой, которая постоянно была на работе, и пока она находилась "в рейсе", самовыражался, как мог. Нечеловеческий погром в своей комнате Серега называл "художественным беспорядком", и в этом была какая-то часть правды.
Например, однажды он сделал из старой магнитной ленты занавеску вокруг дивана. И всякий раз, когда кто-то приближался к его, как он называл, "койкоместу", ленты вздымались, прилипали к одежде пришельца, и загадочно шуршали.
А ещё Серега как-то нарисовал на обоях в своей комнате облака обыкновенной синей и белой гуашью. Сам. Правда, только на одной стене, потому что это занятие ему быстро надоело. Но все равно получилось красиво, вполне художественно, хотя все облака почему-то получились кривыми на один бок. Как будто их кто-то с одной стороны нарочно сплющил молотком.
Ну, и много чего в таком же духе, в порыве вдохновения.
Как-то Андрей не выдержал, и с завистью рассказал про чудесную комнату друга, где можно делать все, что угодно, своим родителям. Давно еще, совсем в детстве.
Надо сказать, они его выслушали с большим интересом.
"Да-да-да, – задумчиво произнес тогда отец, потрепав черную, аккуратную бородку. – Надо сказать, совершенно грамотный подход к воспитанию. Мама твоего товарища случайно не психолог? Как ты сказал, его фамилия?"
"Прогрессивные западные психологи рекомендуют подобные методики для правильного формирования личности у ребенка, – поддакнула и мама, с удовольствием читающая время от времени умные отцовские книжки. – Вполне европейский подход, весьма, весьма..."
И сразу же, без всякого перехода, они приказали Андрею быстро, без лишних разговоров, убрать в одно место разбросанные по всему дому дискеты. Разумеется, угрожая, что иначе больше никогда в жизни не подпустят сына к компьютеру. Они всегда так говорили, когда нужно было воздействовать на ребенка.
Метод был дедовский, проверенный столетиями – кнута и пряника. С той только разницей, что теперь в роли и кнута, и пряника, выступала одна и та же несъедобная штуковина – компьютер.
На этом разговор о свободе личности был закончен.
Кстати, отец Андрея не случайно задал вопрос про психолога. Дело в том, что сам Юрий Петрович Гвоздюк по профессии был как раз психологом. Поэтому ему все вокруг казались психологами – или коллегами по работе, или конкурентами по бизнесу.
Правда, занимался Юрий Петрович вовсе не детьми, а взрослыми проблемами семьи и брака. Иногда к нему даже домой приходили заплаканные женщины, с которыми он проводил многочасовые специальные беседы, забывая про время ужина. Андрей замечал, что после таких визитов мама тоже порой принималась плакать, и начинала сильно нуждаться в профессиональной психологической поддержке.
Мама Андрея работала артисткой в ТЮЗе – театре юного зрителя. Но нередко говорила, что мечтает заниматься в этой жизни только "домом и ребенком". В свободное время от так и делала – наводила в квартире идеальную чистоту, и заставляла Андрея тоже чистить окна, пылесосить паласы.
"Неопрятность – это старость", – такая у неё была любимая поговорка.
Наверное, поэтому, благодаря её стараниям, они с Юрием Петровичем выглядели такими молодыми и красивыми, а мама так и вообще исполняла в театре роли мальчишек и девчонок.
Мать Сереги Ратникова работала проводницей в поезде, не имела никакого специального образования.
Но почему-то давно, ещё несколько лет назад, она взяла себе на правило наводить порядок только в большой комнате, куда изредка приходили гости, а на территорию сына даже не заглядывать. Психология на этот счет у неё была простая: "И так радостей в жизни мало, вон, дите лишней шоколадки съесть не может – пусть тогда хоть живет себе, как хочет, без всяческого стеснения..."
А в результате у неё получался европейский подход к проблемам воспитания ребенка, в духе самых последних, современных методик.
– Привет, Толстый, – привычно поприветствовал друга Андрей. – Хватит валяться, дело есть.
И при этом вздохнул, не скрывая "белой зависти" при виде того, как Серега развалился на диване, обложенный тарелками с вишневыми косточками.
Рядом с тарелкой сидела Твикса и тоже угощалась ягодами, разложив по подушке свой длинный, "резиновый" хвост.
Во время летних каникул "художественный беспорядок" в закутке Толстого увеличивался до фантастических размеров.
– Здорово, Тонкий, – отозвался Сергей, лишь на секунду отрываясь от книги. – Я сейчас. Ты посиди пока. Последние несколько страниц осталось прострочить. Самое интересное место.
Все эти книжки в стиле фэнтези, а также зарубежные детективы Серега прочитывал – "строчил" одну за другой буквально за один день, или даже за несколько часов, словно орехи щелкал. У него собралась уже целая гора из прочитанных книжек, без преувеличения. Находилась в углу комнаты, возвышаясь самого от пола. Не в том углу, где стоял разбитый аквариум, а в другом.
"Толстым и тонким" Сергея и Андрея прозвали в школе, а теперь они и сами в шутку так друг другу называли.
И хотя как внешне, так и по характеру с каждым годом мальчишки становились все больше и больше не похожи, но все равно продолжали дружить и везде были практически неразлучны.
Серега и впрямь был толстоват. Дворовая кличка у него была также ещё "Квадрат" – по фамилии "Ратников", а также из-за квадратной, нескладной фигуры.
Одевался Квадрат как попало, и часто, чтобы подразнить кого-нибудь из взрослых, и особенно учителей, нарочно напяливал на себя самые рваные джинсы, рубашку без пуговиц, вешал на грудь цепочку с куриной костью вместо кулона. Короче говоря, прикалывался.
Когда ругали, любил притворяться дурачком, с непонимающим видом моргал большими голубыми глазами, и вообще с удовольствием разыгрывал в классе роль местного клоуна. Учился на тройки, но иногда и на четверки тоже.
Однажды в четверти Ратников даже сделался ударником, когда мать пообещала ему за успехи в учебе купить видеомагнитофон. Но потом на видик все равно не хватило денег, и Серега тут же перестал пыжиться и учить уроки.
Он вообще занимался по наитию – иногда вдруг отвечал с блеском, на пятерку с плюсом, а потом тут же получал по контрольной двойку. В итоге в четверти выходил законный трояк.
Андрей Гвоздюк учился гораздо лучше, чем его безалаберный толстый друг, и вообще считался в школе приличным ребенком из интеллигентной семьи. В трудные минуты учителя, как правило, взывал к его совести, и вопрошали, куда могло вдруг подеваться его хваленое воспитание? Как будто бы оно у него когда-нибудь было.
Но не станет же Андрей объяснять всем и каждому, что его папа был хоть и ученым человеком, но все же специалистом совсем по другим вопросам, и детскими проблемами не занимался.
Девчонки в классе между собой ласково называли Андрея "Гвоздиком", и почему-то в него постоянно кто-нибудь был влюблен без взаимности – то одна, то другая, то сразу целой девчачьей компанией.
Тут крылась какая-то неразрешимая загадка мужского обаяния. Вообще-то Андрей Гвоздик был небольшого маленького роста, и действительно – тонким, но при этом всегда выглядел очень собранным, подтянутым, и казался загорелым даже в зимние дни.
Никто не мог сказать, почему серьезный человек Андрей Гвоздюк водил дружбу с таким оборотом, как Серега Ратников, и почти что не общался с другими сверстниками, которые точно также увлекались компьютерными играми, и всевозможными техническими новинками.
А вот нет – тянуло Андрея в комнату Сереги, где все было перевернуто вверх дном, и хоть ты тресни!
Впрочем, сами Толстый и Тонкий подобными "психическими" вопросами никогда не задавались. Они-то знали...
Но об этом немного позже.
– – –
Пока же можно сказать, что отношения между мальчишками сложились на таком уровне понимания, что они могли сидеть вместе диване, но при этом вообще ни о чем не разговаривать и каждый заниматься своим делом.
Например, как сегодня, сейчас.
Пока Серега в полном упоении дочитывал книгу про каких-то черных эльфов, Андрей со всеми удобствами устроился в допотопном кресле с деревянными ручками и включил радио. Полированные ручки у кресла были словно нарочно удобно устроены для раскладывания на них бутербродов, чтобы можно было есть без отрыва от телевизора, и всевозможных мелких угощений для Твиксы.
Андрей покрутил ручку радиоприемника, настроился на волну "Радио для глухих". Недавно в городе под таким названием появилась новая музыкальная радиостанция с несколько хулиганскими замашками. Ее слушали, в основном дети и местные панки – в общем, несерьезные люди.
Не исключено, что Андрей Гвоздюк был самым серьезным поклонником "Радио для глухих", по крайней мере – на вид. Мало того, сейчас Андрей не только начал слушать музыку, но при этом зачем-то принялся не отрываясь глядеть на циферблат своих наручных часов.
В отличие от Сереги, он любил красивые, стильные вещи, но особенно часы, хорошие ручки и блокноты.
– Эй, потише ты там, Тонкий! – поднял на секунду от книги свою спутанную, курчавую голову Сергей. – Ты что, и правда, что ли, глухой? Зачем так громко?
Но Андрей, похоже, именно этого и добивался – привлечь к себе внимание.
– Стоп. Теперь – молчание. Ты должен сейчас послушать. Я нарочно для этого пришел. Замри и слушай, я потом все сразу объясню.
Серега со вздохом отложил книгу в сторону, и уставился на знакомый до боли черный ящик радиоприемника. Надо сказать, он был сильно раздолбанным, весь в наклейках от жвачек. Странно даже, что из этого агрегата вообще доносились какие-то музыкальные звуки.
– Концерт по заявкам. Всегда бывает в это время, – пояснил Андрей, и снова посмотрел на часы. – Начинается в двенадцать тридцать пять. Идет ровно полчаса. Но не в этом суть.
– Ты что, Тонкий, мне песню, что ли, решил вдруг передать? – догадался Сергей. – В честь какого праздничка? Может, ты мне лучше так споешь? А я пока почитаю.
– Тс-с-с! Слушай же, слушай.
Серега удивился – Тонкий сегодня казался каким-то возбужденным, нервным, и вел себя более, чем странно. Например, достал из кармана ручку с блокнотом, и приготовился что-то записывать.
Толстый от удивления сразу же начал возвращаться из сказочной эльфийской страны в собственную комнату.
Надо сказать, атмосфера здесь царила не такая волшебная и благоухающая, но тем не менее тоже удивительная.
– А теперь ещё одно поздравление, – прозвучал в этот момент по радиоприемнику оживленный женский голос.
Неестественно мяукающий и манерный – но почему-то так всегда обычно говорят на радио девушки, ведущие программы по заявкам. Каким-то особенным "радиоголоском."
– Вот, слушай! – произнес Андрей, и даже многозначительно поднял вверх указательный палец. – И запоминай каждое слово.
"... Фирма "Малыш и Карлсон" поздравляет с рождением второй дочери своего хорошего друга и надежного партнера Максима Веелама, желает ему доброго здоровья, успехов в делах. Ровно в два часа дня мы тоже откроем у себя в офисе бутылку шампанского, чтобы отметить такое событие со своими сослуживцами. А сейчас хотим просто присоединиться к многочисленным поздравлениям, а также передать в качестве музыкального подарка песню из знаменитого кинофильма "Кабаре". Чтобы эти самые "мани, мани", про которые поется в песне, у него постоянно водились и впредь".
И дальше начала звучать знакомая многим песенка про деньги, которую часто крутят по телевизору в программе "Утро". Наверное, чтобы людям с утра сильнее хотелось идти на работу, зарабатывать мани-мани.
– Ну и что? – спросил Серега.
Но Андрей махнул рукой, чтобы ему не мешали – он теперь торопливо записывал в свой блокнот каждое слово радиоведущей.
– Слышал? – наконец, задал глупый вопрос Тонкий, закончив свое дурацкое занятие.
– Да вроде не глухой пока.
– И что ты об этом думаешь?
Серега с удивлением посмотрел на озабоченную физиономию дружка.
– Я думаю, что ты – спятил, – ответил он честно. – Сначала заделался слушателем этой новой радиостанции, а потом и у тебя незаметно съехала крыша. Говорят, это с многими бывает.
– Ерунда, не в этом дело, – снова с досадой отмахнулся Андрей. Теперь ты лучше меня послушай. Итак, за прошедший месяц фирма "Малыш и Карлсон" передала...
Тут он запнулся и заглянул в свой блокнот в коричневой, кожаной обложке.
– ...Так вот, передала через программу по заявкам семнадцать поздравлений разным людям, но чаще всего они были адресованы вот этому самому Максиму Вееламу. Представляешь – семнадцать раз! Сегодня был восемнадцатый – ну, то, что ты сейчас слышал.
– Да? И что с того? – пожал плечами Сергей.
Но потом подумал и спросил:
– А ты откуда знаешь? Считал, что ли?
– Считал.
– Ясно. И зачем тебе?
Но Андрей сделал вид, что последнего вопроса не услышал:
– Да, считал, – повторил он. – Но только после пятого или шестого раза, к сожалению, взялся за это дело как следует. И вот результат. Сегодня – восемнадцатый раз, – пояснил Андрей.
Серега вздохнул, и недовольно покосился на Тонкого. Может, теперь можно его дальше не слушать, а спокойно дочитать книжку?
Он лучше многих других знал дотошную манеру Андрея в каждое новое явление вникать, как говорится, до самых печенок и разбирать по косточкам.
Его даже в одно время в классе так прозвали – Доньжа – за то, что постоянно донимал на уроках учителей дотошными вопросами. Правда, потом, когда в Андрея первый раз влюбилась Лариса Новикова, это имечко незаметно переделалось на Дон Жуана, а потом и вовсе сошло на нет, но сути характера все равно не меняло.
Доньжа – он и есть такой, как ни называй.
Гвоздик настырный – кому хочешь мозги до дыр может пробить.
Вот и теперь тоже самое – открыл для себя новую музыкальную волну, и ведь ни за что не успокоится, пока не разберется, какие на ней идут программы, в какое время, какой процент эфирного времени занимает реклама, и так далее, в таком же духе.
В общем, пока не раскрутит для себя новое явление до последнего винтика. А потом про эту самую радиостанцию наверняка даже ни разу и не вспомнит.
Обычно Серега относился к таким "заходам" своего друга снисходительно, с юмором.
Но теперь начал слегка сердиться – мог бы прийти со своими радиоисследованиями на полчаса и попозже. Или вообще лучше оставить их пока при себе, в блокноте. Кому нужна вся эта статистика?
– Значит, ты меня понял – восемнадцать раз подряд, – не унимался тем временем Андрей. – А теперь послушай самое главное. Я случайно открыл, что все эти приветствия произносятся точно в одно и тоже время, до минуты хоть заводи будильник. Я случайно как-то посмотрел на часы, и обнаружил странное совпадение. А потом начал каждый день нарочно следить. Тебе это тоже ни о чем не говорит?
Серега присвистнул, и выразительно постучал по голове. Намекая, что диагноз у Тонкого не слишком утешительный. Вот о чем все это говорит.
Но потом все же нехотя ответил:
– Откуда я знаю? Это ты у нас знаменитый счетовод. А мне вот что-то поесть охота. Эх, были бы у меня сейчас мани-мани, купить бы тортик на пару килограммчиков...
– Значит, ты снова ничего не понял. Прийдется объяснять с самого начала, – терпеливо повторил Андрей. – Я предполагаю, что тут не просто музыкальные поздравления и приветы. Понимаешь, это – условленные сигналы. Кто-то кому-то таким образом передает секретную информацию. Они через программу по заявкам о чем-то договариваются, теперь ты понял?
– А ты думаешь они по телефону не могут?
– Балда ты непонятливая, – ответил Андрей. – Знаешь, как лучше всего спрятать вещь? Нарочно положить её на самое видное место. Это – азбука. Телефоны могут прослушиваться, и вообще – мало ли, какие ещё обстоятельства. Мы пока не знаем. А тут...хм...просто песенки, вроде как, поздравления. Просто, как все гениальное.
– Вот это ты загнул! – поразился Серега.
От удивления он округлил и без того большие, небесного цвета, как у младенца, глаза, и непроизвольно рассмеялся.
Но Андрей в ответ даже не улыбнулся.
Он сидел в кресле напротив друга с серьезной, и даже несколько торжественной, прокурорской физиономией, слегка сдвинув брови, и привычно ждал, когда тому наконец-то надоест ломать дурака.
Сереге надоело быстро – веселиться в одиночку, пусть и в компании молчаливо ухмыляющейся Твиксы, было не слишком-то интересно.
– Пойми ты наконец – не может быть, что семнадцать, нет, теперь уже восемнадцать раз подряд, музыкальное поздравление от фирмы "Малыш и Карлсон" передавалось в одно и тоже время, с точностью чуть ли не до секунды. И заметь – только от них одних, я нарочно сравнивал. Таких совпадений просто-напросто не бывает, не может быть. Ну, два раза, три – но ведь не восемнадцать! Жалко, что я только в конце догадался записывать, какие и для кого там были песенки. Сейчас мы бы знали ещё больше. Но я точно помню, что последние три раза музыкальные приветы были о том, что надо подождать. Типа, "вся жизнь впереди, надейся и жди". А сегодня – уже про деньги. Думаешь, случайное совпадение?
– Не знаю, – замялся Сергей. – Похоже, ты прав. Что-то здесь не то...И что мы будем делать?
В принципе, он и сам знал ответ на этот вопрос – можно было и не спрашивать.
Но почему-то хотелось лишний раз услышать от Тонкого приятные, прямо-таки волшебные для слуха слова.
И Андрей не обманул лучших ожиданий товарища.
– Как это – что делать? Заниматься расследованием, – ответил он твердо. – Ты – как хочешь, но я собираюсь разобраться в этом деле основательно, как положено.
Серега с довольным видом сразу же вскочил с дивана.
Расследования, приключения – это было то, что он любил больше всего на свете. Даже ещё больше, чем читать про всякие расследования и приключения, или дразнить Твиксу. Его натура жаждала запутанных сюжетов, невероятных тайн, опасностей.
Взять Тонкого – он стремился во всем достичь для себя полной ясности. Но вот Серега запросто мог бы пуститься в любую интересную, самую неожиданную авантюру, даже если бы она не обещала никакого конечного результата и закончилась нулевой ясностью.
Но на всякий случай он сейчас притворился удивленным. Захотелось проверить серьезность намерений Андрея.
– Послушай, но мы с тобой вроде бы завязали играть в эту игру, проговорил Серега нарочито безразличным голосом. – Ты же сам сказал, что тебе надоело?
Андрей прямо-таки поперхнулся от возмущения, хотя вроде бы ничего и не жевал.
– В игру? Как ты сказал – в игру?
Некоторое время он обиженно дышал, и потом проговорил, стараясь не глядеть на беспечно улыбающуюся физиономию товарища.
– Конечно, я и сейчас могу повторить: мне надоело играть в игрушки, в игру, – проговорил Андрей, делая акцент на последнем слове. – Например, искать вместе с тобой по подвалам пропавших кошек. Или целый месяц преследовать того дурачка, который украл седло от старого велосипеда. Ха, а помнишь, как мы выследили бомжа – он ещё выкручивал у всех лампочки в подъездах? Заметь, и все это были твои игры, Толстый.
Серега слегка покраснел – что и говорить, страсть к детективным расследованиям иногда уводила его не в ту степь. Но все равно же интересно было, чего там...
– Подумаешь... Мы же с тобой, Тонкий, не в Москве живем. У нас город небольшой, тихий. Приходится заниматься всякой мелочевкой, чтобы постоянно быть в форме, – в свое оправдание пробормотал Серега.
– А лично мне уже просто стыдно заниматься такой ерундистикой! воскликнул Андрей. – И то, что я сейчас предлагаю – уже не игра. Это настоящее дело. Первое наше большое дело. И если ты вдруг не хочешь, отказываешься...
– Я согла-а-асен! – завопил Серега так громко, что, казалось, даже радио на какое-то время удивленно замолкло и поперхнулось.
А Твикса тут же забежала под диван и на время затаилась.
– То-то! Думать надо! – сказал Тонкий свою коронную фразу, многозначительно поднимая палец.
Впрочем, Серега и без того уже начал усиленно соображать, переваривать новую информацию.
Тайные, зашифрованные послания по радио. И как хитроумно – через музыкальную программу радиостанции, которую пока что мало кто слушает разве что дети. Плюс такие безумцы, как Тонкий, помешанные на всем новеньком. И ещё те, кому предназначены эти загадочные приветики. Ничего себе – восемнадцать раз!
Тут и впрямь таится настоящая загадка.
– И что – ты говоришь, поздравляли все время разных людей? – спросил Серега, словно бы разом очнувшись.
– Разных. У меня кое-кто записан. Но не все. Но вот к сегодняшнему Максиму Вееламу обращались почему-то чаще всего. У этого типа за один месяц и день рождения случился, и день ангела, и новоселье. А сегодня вдруг и дочка ещё вторая родилась. Явное вранье – ничего этого не было, и нет. Нашли дураков, так мы им и поверили.
Серега улыбнулся:
– И фамилия тоже странная – Веелам, какая-то нерусская. Я таких сроду не слышал.
– Не торопись, скоро все узнаем, – заверил Андрей. – Теперь, главное, не суетиться...
– ...Чтобы случайно не произвести сбой программы в твоих мозгах, привычно поддразнил товарища Серега. – Я понял окончательно, ты человек-компьютер. Ведь никому и в голову не могло прийти, что какой-нибудь чудик будет каждый день не только слушать всю эту белиберду, но что-то там записывать, вычислять. До здравствуют киборги из школы номер четыре!
– По крайней мере, киборг – хоть человек будущего. А ты – настоящий неандерталец, – отпарировал Андрей. – Тебя в краеведческом музее нужно за деньги показывать – причешись хотя бы для порядка, а то тебя в таком виде ни в одно приличное место не пустят.
– А мы пойдем в приличное место?
– А ты бы хотел в какое? В пещеру, что ли?
Несколько мгновений – и в руке у Сереги каким-то образом уже оказалась расческа. Она ждала своего часа внутри пустого аквариума, где "дикий человек" хранил предметы не самой первой необходимости. Дневник, например, расческу, стержни для авторучки.
– И куда мы сейчас, на радио, что ли? – поинтересовался он, с трудом раздирая на голове курчавую, рыжеватую копну изрядно свалявшихся волос.
Андрею было проще – он всегда носил на голове короткую стрижку, с аккуратно подстриженной над бровями челкой. Стиль – а-ля прилежный мальчик, отличник и паинька.
Но Серега знал, что на самом-то деле Тонкий, если это было в интересах сыскного дела, мог сколько угодно лазать по подвалам, помойкам и чердакам, не обращая внимания на свои отутюженные брючки и белую рубашку.
– Нет, сначала мы все-таки сделаем визит в фирму "Малыш и Карлсон", а потом уже на радио, – сказал Андрей, и хитро прищурился. – Но ты сначала угадай, чем эта фирма занимается? Я-то уже знаю, навел справки.
– Наверное, игрушками.
– Мимо денег.
– Значит, одеждой детской, судя по названию – всякие там ползунки, сопливчики, памперсы...
– Бери выше. Кондитерские изделия! Торты на заказ, эксклюзивные пирожные, и всякие твои любимые плюшки-ватрушки! То, без чего ты у нас жить не можешь. И ещё – как раз завтра они открывают в городе свой фирменный магазин, в самом центре.
Серега замер, втянул в себя побольше воздуха.
А после этого его лицо начало распускаться в счастливой, мечтательной улыбке, которую ни с чем не возможно сравнить.
– Так что же мы до сих пор тут стоим? – воскликнул он с воодушевлением. – Скорее! Скорее бежим туда!
ГЛАВА ВТОРАЯ. МИХ-МИХ И МАНИ-МАНИ.
Но бежать не получилось – нужно было ехать на троллейбусе. По дороге Андрей ещё раз постарался сформулировать вслух поставленную задачу – как же он все-таки любил все формулировать, объяснять! Как сказал бы Серега – хоть сгущенкой не корми.
Итак, в первую очередь следовало как можно подробнее выяснить, чем занимается фирма "Малыш и Карлсон", собрать как можно больше информации. Любой.
В этом заключалась главная суть детективного метода Тонкого.
Вот составные его метода: никогда не делать слишком быстрых выводов. На первом этапе расследования собирать как можно больше фактов. И лучше их до поры до времени не трогать. Просто собирать в одну кучу – факты, снова факты и маленькие фактики. А вот когда их наберется много, целое досье, как следует пораскинуть мозгами, и выстроить все сведения в единую логическую цепочку. По мнению Тонкого, такая цепочка должна будет непременно привести к успешному результату.
Но ни в коем случае нельзя бросаться из стороны в сторону, попавшись на удочку первой случайной догадки – вот что внушал другу по пути в фирму "Малыш и Карлсон" Андрей Гвоздюк. Особенно в таком серьезном деле, какое намечается сейчас.
Серега слушал рассуждения товарища, как говорится, вполуха, рассеянно глядя в окно. Про себя он думал, что все равно все будет так, как будет. И что зря говорить столько слов?
Его детективный метод можно было бы сформулировать одной строчкой: "Куда кривая выведет!" И про себя он знал, что лучше способа все равно никто не придумал.
По мере приближения к сказочной фирме "Малыш и Карлсон", Сереге казалось, что в салоне троллейбуса все сильнее и сильнее начинает пахнуть ванилью, шоколадом, каким-то необыкновенно вкусным кремом. Все это говорило о том, что они уже находились на верном пути.
Поэтому Серега несколько удивился, когда сидящая перед ними пожилая женщина вдруг поднялась с места, высоко подняла перед собой промасленную коробку, в которой был торт, и вышла на своей остановке. Дивные ароматы тут же исчезли. И сразу же сделалось как-то не так интересно.
Лишь Тонкий продолжал что-то говорить и говорить, серьезно сдвинув короткие, черные брови.
Кажется, он пытался наметить, какие вопросы следует по очереди задавать секретарше фирмы "Малыш и Карлсон", чтобы перекрестным методом за максимально короткое время собрать как можно больше полезной информации.
Дом по улице Красных Партизан, двадцать, оказался громадным, неприступным на вид зданием какого-то НИИ, которое теперь наполовину занимали офисы различных фирм и очень странные конторы. От прежних институтских времен здесь осталась лишь "вертушка" на проходной, табличка с надписью "Бюро пропусков", да сонная бабушка в стеклянной будке, которая, впрочем, пускала всех без разбора. Потому что мирно спала.
Приклеенный на колонне листок с компьютерным текстом гласил, что фирма "Малыш и Карлсон" располагается на втором этаже этого лабиринта, и жирная стрелка в сторону лестницы указывала направление пути. Как оказалось, фирма "Малыш и Карлсон" занимала по коридору несколько комнат.
– Крупняк! – отметил шепотом Серега.
– Это ещё ни о чем не говорит, – возразил ему Андрей.
К удивлению ребят, в приемной, где должна, по идее, находиться секретарша, почему-то никого не оказалось.
Дверь была приоткрыта, на столе лежала телефонная трубка.
Видимо, секретарша вышла подзывать кого-то к телефону, и затерялась в гулких, просторных коридорах с одинаковыми дверьми и белыми, больничными на вид институтскими стенами.
– Не повезло, – озадаченно сказал Серега.
– Балда, наоборот, повезло, – прошептал Андрей.
Он кивнул другу, и первым вошел в комнату.
Серега с дурацкой улыбочкой на лице втиснулся вслед за ним. В присутственных местах его рваные джинсы и грязные башмаки выглядели как-то слишком уж заметно, неуместно, и Толстый всякий раз чувствовал неодолимое желание как можно скорее отсюда смыться на вольную волю.
– Нет, все же не повезло, – вздохнул Толстый, шмыгнув носом. – Судя по всему, торты и пирожные делают совсем в другом месте...А я думал, здесь же где-нибудь и кондитерский цех рядом, можно было бы сходить и на экскурсию.
Но Андрей уже не обращал внимания на недовольное ворчание своего спутника. Он замер посередине комнатки в позе ищейки, и принялся озираться по сторонам – словно бы собирался съесть, втянуть в себя, как пылесос, каждую лежащую на столе папку, ручку, кнопку и скрепку. По крайней мере, он таким образом затягивал окружающие предметы в свою необыкновенную память.
В такие моменты ему лучше всего не мешать, не попадаться под руку это Серега хорошо знал по личному опыту.
В приемной было достаточно тесно, зато в углу стоял небольшой, красный диванчик. Очень даже на вид уютный, почти что домашний.
Чтобы не мешать другу "производить первоначальный сбор информации", Серега присел на диван, и с удовольствием вытянул ноги.
Кажется, при этом он очень сильно взбрыкнул одной ногой, потому что от кроссовки тут же отвалился большой комок грязи, и упал на блестящий, паркетный пол.
Серега несколько смутился, и начал быстренько загонять комок под стул, чтобы он не валялся на самом видном месте, но при этом неловко задел дверь, ведущую в соседний кабинет, и она слегка приоткрылась.
К счастью, без скрипа – лишь образовалась небольшая щель.
Судя по табличке, дверь вела в директорский кабинет.
"Панченко Михаил Михайлович, генеральный директор", – вот что было написано на этой хорошо смазанной двери с блестящей, словно позолоченной ручкой.
С того места на диване, где скромно пристроился Серега, ему теперь был виден угол массивного директорского стола, и чья-то тонкая нога в мужском светло-кремовом ботинке и желтом носке. И нога эта все время напряженно, нервно покачивалась на весу, можно сказать – нервно дрыгалась.
Серега посмотрел на свою ногу: нет, его нога, хоть и в черном от грязи носке, вела себя все же гораздо спокойнее, умнее.
Ее не беспокоила ни большая дыра в подошве кроссовки, ни необходимость весь день таскаться по городу – ровным счетом ничего.
Серега незаметно начал думать о том, до чего все же хорошими, послушными были его ноги – что одна, что другая. Не то что у той взвинченной личности, которая сейчас находилась в директорском кабинете.
