Текст книги "Доминирующая раса"
Автор книги: Ольга Онойко
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
3
Пока экраноплан мчался над штормовым морем, успело стемнеть. Значит, уже не сегодня.
Завтра.
Лайт ещё пока не знает, что ждёт. Что ждёт именно меня. Но мы обрадуемся друг другу, когда встретимся. Меня снова станут перекидывать через спинной гребень, втаскивать куда-нибудь с помощью хвоста и просить почесать шейку. Я буду ползать на коленках с бутылью растворителя, оттирая с пола липкие слюни. И ругаться. Он может оказаться легкомысленным, как Ирлихт или Файр, замкнутым и суровым, как Кинг, величественно-спокойным, как Рекс.
Но таким, как Аджи, он не будет.
Я не смогу.
Когда я засыпала в кресле, пришла идея – а не продать ли мне часть пластика? Одна из лент – и у меня будет нормальное лицо.
Разумеется, есть люди, жаждущие купить пластик в обход закона. Когда-то мы с Аджи даже охотились на них. Но я понятия не имею, как на них выйти. Если я попытаюсь сделать это наобум, то со стопроцентной вероятностью выйду на полицейских агентов. А с моим сертификатом это смерть. Настоящая, не фигуральная.
Пусть лучше остаётся так. Почти полный костюм.
У нижней оконечности «Азии» ярилась буря. Тропический север «Австралоантарктиды» встретил экраноплан нежнейшими цветами восхода и полным штилем. Я шла по короткой технической набережной, волоча сумку и рюкзак. Смотрела, как внизу море облизывает зелёные камни и колышет водоросли. Экватор Земли-2 подкачал. Пальм здесь не было. И вообще растительность довольно сильно отличалась от земной. Хотя… ладно, можно считать эти зелёные торчки за кактусы без иголок.
Рыбацкий посёлок. Десять тысяч человек. Морские курорты остались на том берегу. Здесь только порт. Люди занимаются делом. И найти машину внаём – проблема.
В муниципалитет, что ли, отправиться? На чьём-то заборе я обнаружила выцветшую от солнца карту окрестностей. До питомника пятьдесят километров. Вот же глушь… впрочем, глушь всё, что не Земля, большой разницы нет. Да и на Земле – тоже кое-где глушь.
Надо обладать исключительной психической устойчивостью, чтобы здесь жить. И очень, очень любить своё дело. Здесь ведь не только мастера – биологи, врачи, лесники, другой персонал. Человек двадцать наберётся. Интересно, какие они? Я была в питомнике только однажды и почти ничего не помню. Да и маленькая была. Много раз хотела съездить посмотреть, меня бы приняли с радостью, но всё не могла выкроить время.
А потом меня казнили, и мне стало нельзя туда, где меня бы приняли с радостью…
– Янина? – ласково сказали за спиной. – Это ты?
Обернувшись, я сначала увидела звёздные глаза в лучах морщин. Только их. И потом уже – сухонькое тело, седой комелёк над затылком, блузу с кружевами. Смуглая кожа её стала почти чёрной от возраста. Старушка Кесси удивительно бодра. Она бы выглядела ещё моложавей, но слишком много её жизни съела война.
Ей семьдесят восемь лет.
Она прошла Великую войну с начала и до конца. Сначала пилотом шаттла, потом вторым пилотом на боевом корабле, потом – экстрим-оператором. Она была одной из первых. В те времена, когда доминирующей расой были ррит, а победа казалась чудом, которого может и не случиться. Это её Джеки убил восьмерых во имя любви к ней. И хранил её наручный компьютер.
После этого её оружием был Гарм.
– Ванаккам, Кесума-дэви, – сказала я.
Так вот где она поселилась. Я знала, что прославленная Кесси Джай жива, но думала, что она где-нибудь на Земле. Её военная пенсия с выплатами за все награды и ранения – неплохие деньги, она может позволить себе жить, где хочет. Кроме того, у неё внуки… Почему именно здесь?
– Здравствуй. Нам сообщили, что ты летишь, – она щурилась, улыбаясь. – Пойдём, моя машина за углом. Как раз время к завтраку будет, когда приедем…
Наверное, мастер Михаль сообщил. Он выписал мне направление. Я и не считала, что нужны ещё какие-то действия. Приеду, предъявлю, меня проинструктируют и впустят… Не первая и не последняя. Но как они узнали, что я приеду именно сегодня?
«Крыса» мчалась над джунглями. На восток. Поднимающееся солнце било в глаза, и стёкла-хамелеоны потемнели. Всё-таки пилот – это навсегда. Дух захватывало от того, как гнала седовласая Кесума. Азартно посмеиваясь. Ух! Мы летели к мысу Копья. Один из немногих географических объектов Земли-2, получивший собственное имя. Там находился питомник.
Да, точно Михаль. Я, помню, к тому времени уже взяла билет и сказала ему, какого числа по земному времени корабль придёт на Терру-без-номера. А расписание экранопланов всем известно.
Когда Кесума, миновав ворота питомника, уронила «крысу» в пике, мне едва дурно не стало. Как в её возрасте можно устраивать себе такие встряски?
– Остаётся не так много удовольствий, – ответила она на моё невольное восклицание. – Это одно из них… Я укорочу себе жизнь, если стану отказываться от того, что радует.
К завтраку мы, несмотря на дикую гонку, всё-таки опоздали. Персонал разошёлся по своим делам. И Кесума потчевала меня вкуснейшей снедью из своих ларцов, рассказывая попутно бесконечные истории из жизни, как всякая старушка…
Однажды она, со сломанной ногой и тремя рёбрами, валялась на полу базы ASD-17/1. И рритский солдат уже достал нож. Ррит добивали раненых только холодным оружием. Так требовали их кодексы. Он уже примеривался, когда Джеки сшиб его собственным весом в прыжке. И прирезал. Когтями. А потрёпанные по самое не могу космопехи успели посчитать их погибшими и собирались улетать. Она кричала в голос, потому что Джеки уже не заботился о её ранах, когда мчался по коридорам с ней на спине, надеясь успеть – и успел. И кто-то вслух пожалел о том, что они успели, потому что десантники очень сильно не любят экстрим-операторов, а раньше не любили ещё больше. Она не поняла, кто, потому что ничего не соображала от болевого шока. Тогда Джеки положил её на пол, расплющил сквернавца о стену и показал зубы. И тот обгадился. Ещё мало кто верил, что генетически модифицированные псевдоящеры для людей не опасны. Командование почти силой впихнуло экстрим-оператора в отряд. Чутьё Джеки два раза спасло солдат от неминуемой смерти, но в обратный путь они всё равно хотели отправиться без него…
И после такого Кесума не может умереть в больнице или доме престарелых. Лучше однажды лечь и уснуть где-нибудь в джунглях. Потерять сознание в «крысе» и разбиться.
Я ей позавидовала. Я-то точно не умру старой. А хочется.
– Ну как? – спросила она наконец. – Готова? Давай направление, оставим здесь. Ну их, бумажки. Потом всё подпишем, напишем, распечатаем в экземплярах и выкинем. А сейчас лучше пойдём искать мастера. Он один. Игорь, второй, на Урал к родне улетел… а Дитрих в орхидеях.
Мы действительно нашли его в орхидеях.
У побережья, подступая к самой солёной воде, тянулись к небу исполинские деревья с зеленоватой корой. Или не деревья. С тем же успехом они могли быть чем-то вроде гигантских хвощей. Подлеска почти не было, но по стволам вились в невероятном множестве и разнообразии цветущие лианы. Замысловатые, словно нарочно придуманные, яркие соцветия. Чудесное место.
За стволами шумел прибой.
Здесь нет купальщиков, поэтому нуктам разрешают плавать в море. Им это очень нравится. Оград нет – малыши всё равно не уйдут от матерей, а самки существа разумные. Кесума дружески сжала мою ладонь, шёпотом пожелала удачи и отправилась обратной дорогой.
Он вышел мне навстречу из-под ветвей, ниспадающих до земли. Я узнала сразу. Не узнать невозможно.
Мастер.
Всеобъемлющее спокойствие. Душевная гармония, глубокая и полная скрытой мощи. Нота флейты, полнозвучный органный аккорд, луч сквозь листву. Океан. Удивительная добрая безмятежность. Она не только наполняет самого мастера, но и передаётся другим. Это дар. Дар умиротворения.
На свете всего пять-семь человек мастеров.
Я улыбнулась ему. Он выглядел моим ровесником, а значит, был лет на десять старше. Крепкий мужчина выше среднего роста. Загорелый. Волосы и глаза у него были совершенно одинакового оттенка, тёмно-коричневые. Густая шевелюра до плеч и по нескольку браслетов на каждом запястье. У плеча браслет. Всё – из стальных цепей, но в сочетании с драной солдатской майкой и штанами, замызганными до самого ремня, всё равно выглядело забавно.
– Янина.
Он ответил на мою улыбку. Подошёл ближе.
– Дитрих.
Крепкая мозолистая ладонь. Он курит. Зубы желтоватые, майка пропахла крепким табаком и мужским потом.
И вдруг за его спиной из кустов с писком вынесся лихой малыш. Не больше метра в длину, вместе с хвостом. Прыжок, другой, – он летел прямо в спину Дитриху, и я вздрогнула. Маленький нукта не сообразит полностью втянуть коготки. Сейчас он играючи вцепится мастеру в плечи, и тот получит удар десятка скальпелей…
Дитрих двигался так же неторопливо, как прежде. Он закинул руки через голову, чуть отклонился назад и поймал верещащее дитя за запястья.
– Ух ты! – сказали мы в один голос. Малыш восторженно взвизгнул и повис у Дитриха на плече, быстро-быстро дыша.
– Месяц назад вылупились, – сказал мастер счастливо. – Носятся как наскипидаренные, день и ночь. Спать невозможно. У нас тут врач-ксенолог, Анжела, так позавчера один пролез в форточку и уснул у неё на подушке. Она проснулась и решила, что ей кто-то клея в постель налил. Розыгрыш. Поворачивается, а там вот такое.
Я улыбнулась. Дитрих стащил нуктенка с плеча и сунул мне. Мурашки побежали по коже. Это, конечно, не человеческий младенец, его и уронить можно, но таких крох я никогда не видела вблизи. Я присела на корточки, держа дитё на коленях, и стала щекотать под щёчками и под грудкой. Он глубоко вздохнул, замер и вдруг начал урчать – громко, как моторчик.
И разумеется, тут же меня обслюнявил.
– Ну, здравствуйте, – сказал Дитрих укоризненно, хотя я смеялась. – Всё. Вали давай к маме, слюнявый. Развёл тут, понимаешь, сырость… Идёмте, Янина. Позволите на «ты»?
– Все мы друг с другом на «ты». Разве нет?
Он поднял бровь.
– А вдруг на Земле теперь другой протокол?
Я вспомнила про Землю и тамошние поветрия. Слова Дитриха, конечно, шутка, но грустная.
– Я прилетела с Фронтира.
– Знаю.
И я ощутила внезапно, как работает дар мастера. На себе. Мне стало удивительно спокойно. Даже когда мы с Лимар лежали на синем пляже необитаемой Терры-8, а Аджи с Кингом гонялись за рыбами в тёплой прозрачной воде, мне не было настолько хорошо. Дитрих смотрел на меня, улыбаясь одними глазами.
Это не призовой самец.
Это настоящий мужчина.
– Замечательные ребята, – вдруг сказал он. – Дети Нитокрис. Она очень хорошая женщина. По правилам я не должен говорить тебе, сколько их, но если хочешь, скажу.
– Не надо, – я немного смутилась. – А… много?
– Хватает, – Дитрих подмигнул. – Им уже два года и два с половиной месяца. Мозговитые парни, аж страшно становится. Силищи – немереной.
Я знаю, мастер Дитрих. Плохих не бывает.
– Как ты себя чувствуешь?
Я ответила не сразу. Прислушалась. Прикрыла глаза.
– Всё в порядке.
Он взял меня за плечи и развернул боком к себе. Я посмотрела ему в лицо. Чистые белки глаз, европейские черты смуглого от загара лица. Умиротворение силы. Мастер.
– Вдоль берега до скал. И вдоль скал от берега. Удачи.
– Спасибо.
– Не благодари рано.
– …ненавижу операторш. А за что их любить? Нет, ты представь: взвод десантуры, все нормальные, здоровые мужики. Друг на друга не полезут. А война ведь дело такое, кровь кипит, всё остальное тоже кипит. Знаешь, как после боя бабу хочется? Особенно после победы? Тут дрочка не помогает, тут бабу надо, живую, тёплую. Мне один умник объяснял, говорит, в генах программа есть – самец-победитель должен обязательно щенков наплодить. Вот эта программа и бродит, аж на части рвёт. А до станции световые годы. Да и там шлюхи такие, что с души воротит, совать суёшь, а морду отворачиваешь. И вот представь, рядом с тобой – девка. Красивая! Добро б мымра какая была, хоть не так обидно, а то ведь молодая, сочная. Всё при ней. И её не то что пощупать, даже слово сказать нельзя! Потому как с ней рядом такая тварь, которая весь взвод может в две секунды не только прирезать, но и умять. Бережёт хозяйку день и ночь. А без них двоих никак нельзя. Откажешься от экстрим-оператора в отряде, считай, тебя ррит уже на запонки пустили. Вот и терпишь, зубами скрежещешь…
Я прошла по узкой ленте белого пляжа. Шелестел лес, волны откатывались и набегали. Жёлтое солнце сверкало в небе, лазурном, словно морская даль. Я на Земле-2. Здесь хорошо, красиво и тихо. Я понимаю, почему Кесума здесь поселилась. На Древней Земле хватает красот, но там везде человек. Даже там, где его нет. Человек в воздухе, в воде, в почве. Плоды его рук, напряжение его разума, извергнутая им ядовитая грязь. Давным-давно опасные производства остановлены, немалые суммы каждый год идут на очистку биосферы, но следа уже не стереть.
Море удалялось от меня. По правую руку вершины деревьев клонились к сырым мшистым скалам, по левую сквозь ветви низвергался водопад солнечных лучей. Ветер играл листвой, вызревали семена трав. Лес был тих.
И пуст.
Я пошла в глубь чащобы, утопая в высокой траве. Тёмные камни скрылись за зеленоватыми стволами. Шорох, шелест, едва слышный скрип веток. Все чувства напряглись до предела.
Проходили часы. Жёлтая звезда Терры-без-номера вознеслась к зениту.
Покатилась вниз.
Начала наливаться красным, суля расцвести вскоре величавой зарёй.
У меня болели ноги. Даже биопластиковый контур уже не мог заглушить усталость. Он бы сделал это, оставайся у меня душевные силы. Но нервы мои отказали. Я кончилась.
Я оставалась одна.
Обычного оператора ждало бы почётное увольнение и военная пенсия с кучей доплат. Но я не отделаюсь так просто.
Вообще не отделаюсь.
4
У Аджи была любимая шутка. Он её придумал на Терре-8 и потом частенько повторял. Особенно при зрителях. Его это потешало.
Я лежала на синем песке и вдумчиво получала терранский белый загар. Кожа становится идеально здоровой и гладкой, но не темнеет, а светлеет. Лимар сидела в тени и что-то читала с листка электронной бумаги. Нукты ловили рыбу. Здоровенных тварей вроде акул с бритвенной остроты плавниками. Может, они и не рыбы, я могла бы разрезать одну и выяснить. Но было лень. Мальчики устроили состязание, и на берегу мало-помалу росли две кучи. Счёт ничейный.
Вдруг Аджи с реактивной скоростью вылетел из волн, разбрасывая радужные капли. Понёсся прямо на меня и с ухарским воплем прыгнул. Метра на три в высоту. Узри это кто-нибудь посторонний, решил бы, что мне сейчас придёт конец. Но видела это только Лимар. Она засмеялась.
Тень мелькнула и рухнула на меня.
Двести килограмм брони и лезвий замерли сантиметрах в десяти от моего тела. Аджи пришпилил меня собой к песку. И радостно пискнул.
– Фу! – сказала я сердито. – Слюни подбери!
Аджи не обиделся и перекатился на спину, попутно сграбастав меня в костистые объятия.
– Это любовь! – сказала Лимар философски.
– Это детство под хвостом играет! – мрачно ответила я и стала на Аджи шипеть.
Наш первый заброс. Проверенный и безопасный. В сущности, тренировочный. Никакой особой надобности в нём для командования не было. Всего лишь первое чувство «боевой» обстановки для новичков. Безлюдная Терра-8. Совсем недавно, на практике, я клялась Даниэле, что Аджи неуправляем. А прыгнуть ему на спину во время рывка так, чтобы не заставлять его сбрасывать скорость, невозможно в принципе. И вопила, что он постоянно пихает меня своей башкой, скотина, чтоб я упала…
Совсем недавно.
Вот и всё.
Мне дали шанс. И никто не виноват, что так получилось. И проклинать остаётся разве что Хейнрри и Экмена, – а они оба мертвы.
Меня нашёл Дитрих. Уже стемнело, но он шёл по лесу без фонаря. Я сидела, привалившись к дереву, и смотрела на море. Холодный ветер. Облака. Я замёрзла. Всё время собиралась встать, но не вставала. Мастер ничего мне не сказал. Надел на меня свою куртку и увёл.
– Я понимаю, что ты расстроена, Янина, – сказал он, когда Кесума, горестно покачивая головой, поставила передо мной чай и блюдо с домашними пирожками. Я была не первой, кого настиг подобный удар, и они знали, что делать. Не стали зажигать верхний свет; горела одна настольная лампа. – Но ведь жизнь не кончена. Не надо так переживать. Ты экстрим-оператор.
Уже нет.
– Есть же питомник на Древней Земле.
Я отпила чаю, обожглась и закашлялась.
– Нет, – хрипло ответила я. Потрогала болезненным языком облезающее из-за кипятка нёбо. – Нет питомника на Древней Земле.
Дитрих вздрогнул.
– Ты о чём?
Уже всё равно. Я казнена много лет назад. Я – то, что осталось после казни. И меня скоро устранят. У меня не было сил притворяться. С этими людьми я знакома несколько часов. Мой контакт с ними исключительно делового характера. Я не должна им ничего говорить. Не имею права. Но мне так нужно, чтобы меня хоть кто-нибудь пожалел…
– Меня зовут Янина Хенце, – сказала я. – У меня специальный сертификат.
Кесума замерла с тарелкой бутербродов в руках. Дитрих опустил глаза.
Больше ничего не понадобилось говорить.
Они молчали несколько минут. Потом Дитрих поймал мой взгляд. Сплёл пальцы. На высоких австрийских скулах играли желваки.
– Подожди умирать, – сказал он и жёстко усмехнулся.
Конечно, они знали. Они помнили, кто такая Янина Хенце. Моя история задевала и их тоже. Они поняли, что означает мой специальный сертификат и почему мне нельзя на Древнюю Землю. Это совсем несложная загадка. Я бы на их месте тоже поняла.
Но они не стали мне сочувствовать. Я удивилась. Я не предполагала, что кто-то вдруг станет действовать ради меня, без всякой логической причины. Я не так наивна, чтобы надеяться.
– Ты ешь давай, – хладнокровно ответила Кесума.
– Это касается меня впрямую, – ответил Дитрих. И объяснил.
Он был старшим консультантом во время судебного процесса. Он вынес заключение о том, что моё оружие действовало помимо моей воли и без моего приказа. И все пять экспертов поставили внизу свои подписи.
Меня должны были оправдать.
Но прокурор оказался мастером своего дела. Был слишком хорош. Лучше, чем надо. Сверх меры.
Убийственно.
Я сидела, жевала и смотрела, как Дитрих размышляет. Его лицо окаменело, взгляд медленно бродил по тесной кухоньке. В своих браслетах он был похож на древнего германского воина. Кесума включила полный свет.
– Мы могли бы тебя зачислить в штат, – сказала она. – Хоть кем. Года через два подрастут нынешние пострелята. И может, тогда. Но что ты отпишешь в Центр? – Она помолчала и добавила, приподняв брови. – В конце концов, ну не идиоты же они там, должны отнестись…
И замолкла. Вспомнила, должно быть, как её собирались бросить на растерзание ррит. Завидую бабушке Кесси. До таких лет сохранить веру в то, что не идиоты и должны отнестись.
– Янина, – заговорил Дитрих. – Как погиб Аджи?
– Он не погиб.
Мастер изумлённо вскинулся.
– Это как?!
И я рассказала. Про Фронтир и Ррит Кадару, сафари на ррит, про опыты. Про наш последний отчаянный рывок сквозь пустыню. Дитрих слушал, и движения его пальцев становились всё более нервными.
– Так ты общалась с самкой?
– Да.
– Ты её контролировала?
– Я её просила.
– Ты давала ей направление на цель?
Я на мгновение задумалась.
– Иногда да, иногда нет. Но она действовала в соответствии с заученными элементами.
Мастер потёр лоб.
– Так ты с ней разговаривала? Ты разговаривала с ней, когда метаморфоз уже полностью завершился?
– Когда самка ложится на яйца, это считается полным метаморфозом?
Дитрих посмотрел на меня расширенными глазами. Мне показалось, с почтением.
– Ты хочешь сказать, что просто говорила с ней вслух? – уточнил он.
Это начало меня забавлять.
– Нет. Обычный контакт. Мыслеобразы, эмоции, простые фразы.
– Ничего себе! – ахнула Кесума, прижав ладонь к щеке.
– Н-да, – сказал Дитрих, встал и отошёл к окну. – Н-да, – он достал пачку и закурил.
– А в чём дело?
Дитрих сделал затяжку.
– Вообще-то всегда считалось, что женщины не в состоянии входить в телепатический контакт с самками нукт, – сказал он, не глядя на меня. – Считалось, такой парадокс. Объяснялось какими-то загогулинами в биотоках мозга, хотя приличной теории не было. Н-да. Я всегда подозревал что-то в этом духе.
– Может, это оттого, что он всё-таки мой Аджи?
– Может. Долгий опыт общения. Привязанность. Вообще-то я предполагал, что это вопрос желания самих нукт. Как и выбор ими оператора.
– И… что?
– Я думаю, что для тебя это хорошо, – ровно сказал мастер. – Хотя не думаю, что это хорошо в принципе. Я боюсь, что командование возьмёт твой случай на вооружение.
– Для этого им придётся завести должность экмена.
– Они заведут…
Дитрих сказал это так, что я поверила. И содрогнулась.
Аджи, снимающая «крысу» в полёте. Аджи, перелетающая шестиметровый барьер. Даже если опасности нет, оружие должно совершенствоваться. Ибо опасность есть всегда. Внутри сознания. В глубине – под ним. Так установили хищники чийенки, избавленные природой от этого груза. Человек никогда не откажется от более эффективного оружия. Хотела бы я знать, кого выберут врагом, когда решат снова повоевать. Чийенкее? Цаосц? Или, как обычно, других людей?
– А теперь ты расскажешь мне об экспериментаторах, – сухо произнёс Дитрих. – Попрошу профессиональный отчёт. Как в Центр.
– Ты не Центр, – сказала я. Мне не понравился его тон. – Для начала ты ответишь, зачем тебе это.
Мастер обернулся ко мне. Глаза у него прямо-таки светились. Нехорошо. Как радиоактивные.
– Согласен, – сказал он.
Я успела взъесться на Дитриха. А зря. Лёд в его голосе предназначался не мне.
Первоначально мастер собирался оставить меня в питомнике на правах ассистента. Как Кесуму. Потянуть за пару собственных ниточек, кое-кого впечатлить авторитетом. Мастеров слишком мало, чтобы пренебрегать ими.
Но он знал больше, чем я думала.
Я, как оказалось, вообще немного знала. В том числе – о месте, где провела три месяца.
В мире происходило нечто большее.
Когда Дитрих услышал об экспериментах фронтирских героев, то получил ещё одну часть головоломки. И картинка у этого паззла складывалась нерадостная.
Пару дней назад в нуктовый питомник на Терре-без-номера пришло распоряжение. С приложенной информацией. Под не самым распространённым грифом. На FGR-99/9 обнаружена нелегальная человеческая база. Степень альтернативности персонала приближена к антисоциальной. Развязан вялотекущий конфликт с хозяевами планеты.
FGR-99/9 – это не просто край света. Это планета, принадлежащая анкайи. В реестре освоенных человечеством её нет.
Как туда попали разведчики Центра?
Глупый вопрос. Это-то как раз неудивительно. Удивительно, почему нелегалов тянет к враждебным человечеству цивилизациям. Да, пресловутый кемайл был идеальным источником дохода. Да, странное мышление анкайи избавляло от проблем, неизбежных при аналогичном общении с другими расами…
– Они добыли где-то самку, – тяжело сказал Дитрих. – Отсюда не могли. Земля отрицает. Может быть, выкрали яйцо и сумели выкормить малышку искусственно. Может быть, выкрали её из какой-нибудь секретной лаборатории. До сих пор ведутся работы по генетическому усовершенствованию.
Он помолчал. Лицо его было темно.
– Она совсем маленькая, ещё не до конца созревшая. Самки нукт разумны до такой степени, что физическая зрелость не означает личностной. А они фиксировали её, оплодотворили и насильно заставили нестись. Представляешь?
– Это преступление, – тихо сказала я. – Это как изнасилование несовершеннолетней.
– Не «как».
В этот момент Анжела положила передо мной на стол индикарту с новой информацией. Янину Лорцинг оформили на должность ассистента.
Игорь, второй мастер, улетел в самый неудачный момент. Он не успевал вернуться с Урала. А Дитрих не мог оставить работу. Поэтому представителем питомника Земли-2 на FGR-99/9 летела я. По протоколу осмотр, транспортировку и, в случае необходимости, повторное приручение самки должны были проводить два специалиста – по одному от обеих школ.
С Земли уже отправился на Терру-без-номера незнакомый мне молодой мастер.
– Реальной необходимости никогда не бывает, – успокоил меня Дитрих. – Тот случай, когда бюрократия играет на руку. Если что-то случится, мастер справится и без тебя. Впрочем, я действительно считаю тебя специалистом.
Он помолчал.
– Интересно, как я объясню, по какому праву взял в подчинение и отправил на задание агента со специальным сертификатом… – и вдруг Дитрих плутовато ухмыльнулся. – Впрочем, им так же трудно будет объяснить мне, почему я не мог этого сделать. Я же понятия не имею, какой у тебя сертификат. Верно?
Я с облегчением улыбнулась.
Центр, конечно, может отозвать меня. Но может и не отозвать. Зачем? Может, меня оставят там, где есть. Я уже бесполезна, но какой смысл меня устранять? Из чистого людоедства? Глупости. Всё, чем я отличаюсь от нормального оператора – слишком большое количество «смертных» забросов. Ха! Денег им, что ли, жалко станет на выплаты?
Я уже лежала на надувной кровати в домике Кесумы, когда неожиданная мысль заставила меня вздрогнуть. Сон слетел.
Самка. Я опять буду общаться с самкой. Я не могу самоустраниться. Должна буду, по крайней мере, присутствовать рядом с мастером. И если обычная самка, не метаморфировавший Аджи, вздумает со мной поболтать… Дитрих понимает, что земной мастер это увидит. Изумится. Нет причины, по которой он должен хранить молчание. Действительно, уникальный случай. Я стану необходима.
Это хорошо для меня. Но плохо в принципе. Более эффективное оружие для генерального штаба армий Объединённого Человечества. Больше агрессии. Скоро потребуется дать ей выход. Люди уже сейчас алчно разыскивают врага.
Но, выбирая между этическими ценностями и мной, Дитрих выбрал меня.
И это приятно.