Текст книги "Доминирующая раса"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Знаю.

– Ты всерьёз хочешь уйти на фронт?

– Анжела, я была казнена. Много лет назад. А в «смертном» забросе нужно быть уже мёртвой, иначе умрёшь. Я свыклась с этой мыслью.

– Воскресать больно?

– Да.

Анжела подсела ко мне.

– А ты хочешь воскреснуть?

– Я не могу.

– Почему?

– Все умерли. Все, кто знал меня раньше. Экстрим-операторы с Земли. Люди из земного питомника. Даже люди с Фронтира. Я почти подружилась там кое с кем.

Анжела помолчала.

– Тогда попробуй родиться снова.

Мастера отправились работать. Я не знала, что это было за дело, которое необходимо было сделать прямо сейчас.

Я думала о войне.

ВКА, Всерасовая Ксенологическая Ассоциация, уже давно разработала метод, позволяющий безболезненно общаться на расстоянии близкого контакта представителям любых рас. Для его реализации не нужно специальное образование. Этому учат уже в старших классах школы. Суть метода в том, что стороны, будь они учёными, дипломатами, военными или просто разумными существами, должны ясно сознавать одну вещь. Общаются друг с другом не представители высокоразвитых космических цивилизаций, заявляющие свой Ареал на сотни систем, имеющие десятки колоний и мощный военный флот. Даже не хуманы, нкхва, или, скажем, цаосц. Беседуют бесшёрстная обезьяна, геккон-переросток и страус с руками.

Бытовую, примитивную и нерациональную конфликтность такой подход позволяет снизить до минимума. Легко представить, к чему ведёт позиция: «Я образ Божий, а это что такое?» Хотя, конечно, от настоящих конфликтов всё равно не уйти.

Ррит этого правила не принимали. Они строили цивилизацию в ту пору, когда обезьяна ещё не была бесшёрстной, а страус не научился пользоваться руками. Они всех считали животными.

Смешно, но люди научили их не только коварству, но и терпимости. Вместо того, чтобы убить, мы сделали их сильнее…

Что теперь будет?

Мастера вернулись. Скоро. Двух часов не прошло, но они оба за это время сумели побледнеть и осунуться.

– Всё, – сказал Дитрих. – Началось. У всех, кроме Итии, но и у неё начнётся месяца через два.

– Что? – оторопело переспросила я.

– Сезон. Через пару лет будет ещё две сотни элементов вооружения. И ещё три девочки.

– Но вы же сами говорили, что самку никто не может заставить сделать что-то против её воли, – изумилась я. – Как её можно заставить захотеть рожать?

– Никак. Не заставить, – Игорь помолчал. – Мы пришли и рассказали, что настала большая беда. Война начинается. Будет много смертей.

– Сознание матери прайда имеет много общего с коллективным сознанием Homo sapiens, – со вздохом объяснила ксенолог Анжела. – Ты ведь знаешь, что перед войнами рождается больше мальчиков? И производится больше оружия… А у нукт это один и тот же процесс.

И всё равно – слишком мало живых вооружений. Катастрофически мало. Их не хватит.

У командования не останется выбора. Станут воевать по старинке. Как раньше. Как в Первую Космическую.

К планете, чей кодовый номер засекречен, стартуют под мощным конвоем грузовозы, доверху полные баллонов со сжиженным SSH. Специальные аппараты, вылетающие с заатмосферников, пройдут сквозь плотную облачность, сквозь чудовищные, вечные грозы – чтобы опалить газом холодные плато и голосеменные леса. Пройдут часы. Спустятся шаттлы. И люди вывезут с безымянной планеты десять тысяч живых мин.

Мы не проиграем этой войны.

Потому что Человек-Победитель, заснувший стоя, как жираф, на шестиметровом полотне в холле Мраморного дома, уже разлепил веки.

Уже готовится снова шагнуть – по костям и обожжённой земле.

Часть четвёртая
Война

1

– Местер Вольф?

Он успел это выговорить – со всем почтением, на которое только способен генерал от безопасности. Почтения вышло немало. Суровый местер Иннз прямо-таки заискивал.

А потом увидел, что вызов принимаю я.

Давно я не испытывала такого наслаждения. Местер Иннз, джентльмен с телом одряхлевшего амбала и лисьей душой, был моим непосредственным начальником. Был. До того, как им стал Дитрих.

– Местра? – буркнул он. Но я в ту пору, когда милейший местер отправлял меня в «смертные» забросы, научилась читать по его глазам. Вернее, по векам. Дряблые веки генерала чуть-чуть подёргивались. Он был в штатском, поэтому я не отказала себе в маленьком удовольствии.

– Местра Лорцинг, – любезно представилась я. – Здравствуйте, местер Иннз.

– Мне нужен мастер, – хмуро буркнул генерал, – это срочно.

Ну-ну, папочка, ты меня узнал. И ты очень недоволен. И за что ты так меня не любишь?

Ах, да.

«Ты всё равно умрёшь, – сказал он, – почему бы тебе не получить удовольствие?»

«Какой смысл ложиться под вас, если я всё равно умру?»

Шикарную дубовую дверь его кабинета Аджи разнёс в щепки. Благо, стальных креплений внутри не было, здание и без того хорошо охранялось. Вот только по уставу я не могла оставить нукту на улице или, тем более, дома. А секретарша Иннза держала домашнего и драконам симпатизировала. Аджи сидел в приёмной и лопал её крекеры, когда я позвала его.

«Мы очень эффективные элементы вооружения, местер Иннз, – сказала я, когда моя радость его отпустил. – Вы сами в этом убедились».

Заброс не стал бы менее опасным оттого, что я завела неуставные отношения с этим крысаком. А мне было противно.

– Мастера работают, – сообщила я опечаленно. – У них нет с собой устройств связи, как вы понимаете. Перезвоните часов через пять.

– Это галактическая передача, – Иннз не повышал голоса, но заметно побагровел.

– Пока я найду их, пройдёт час. Что им передать?

Иннз словно на глазах высох.

– В кратчайшие сроки здание муниципалитета в рыбацком посёлке будет переоборудовано под учебный лагерь. Сейчас мы не можем полностью восстановить Академию Джеймсона. Придётся ограничиться только дачей практических навыков.

Он чуть помедлил и добавил:

– Местра Лорцинг, мы… сейчас армия испытывает большой дефицит экстрим-операторов.

И замолк. Он молчал пять и три десятых секунды, – я видела по мчащемуся в углу экрана счётчику. Это стало Иннзу, – то есть, конечно, не лично ему, а бюджету министерства, – в тысячи полторы лишних. Не знаю, с чего ему пришло в голову выдерживать такую театральную паузу.

– Вы утверждены в должности ассистента, – наконец, сказал Иннз. Правое его веко дёрнулось.

И щека дёрнулась. И даже, кажется, часть шеи. С тех пор, как я видела милейшего местера последний раз, у него выпали остатки ресниц.

Я улыбнулась ему.

– Конец связи.

Моя улыбка не была язвительной.

«Сейчас на Земле многие придерживаются этого мнения. Боюсь, что Академию не восстановят», – сказал Эндрис.

Утрись, покойничек. Да, придётся снова использовать живые мины. Но это вынужденное решение. В конце концов, популяция на материнской планете не резиновая, восстанавливаться с конвейерной скоростью не будет. Мины нерентабельны.

Потому что не возвращаются из атаки.

Алек Джеймсон, генетик, сумевший откорректировать ДНК нукт и превратить страшное биологическое оружие в симпатичное зверьё, дожил до миниатюрных домашних пород. Говорят, старика так и корёжило от их вида. Он до конца дней боялся собственного творения. Хотя его именем назвали Академию, где учили экстрим-операторов и даже город, в котором она находилась. По законодательству нукты не являются животными. Поэтому никого нельзя осудить за жестокое обращение с ними. Это Джеймсон придумал такую формулировку. И протолкнул её.

Помню, лет в десять, когда я прочитала про это, то долго ходила шокированная и всё решала, хороший местер Джеймсон или плохой.

– Малыш, – окликнула я, всё ещё глядя в экран, на который вернулись порхающие бабочки заставки. – Ты сможешь найти Дитриха?

Зачем? Малыш удивился. Зачем искать? Мама Малыша сейчас смотрит на этого мягкокожего мужчину, который умеет говорить, который хочет стать вторым мужем хорошей. Он нравится маме Итии. Он добрый и умный. Малыш совсем не против такого.

– Малыш!!

Я не знала, хохотать мне или сердиться. Ну и самодовольство!

– Тогда пойдём к нему.

Нукта склонил голову набок и мелодично чирикнул.

Муниципалитет выселили мгновенно. Уже к вечеру началось переоборудование.

Со скоростью паники.

Этого следовало ожидать. Как и массового отзыва офицеров из запаса и отпусков, хотя мало кому в действительности нашлось бы сейчас применение. Как и огромного потока пожертвований, хлынувших в благотворительные фонды, – на войну, на постройку кораблей, на модернизацию, ускорение ремонта тех, что находились в доках; почти все эти фонды были открыты преступниками, ухватившимися за шанс нажиться. Несколько банд раскрыли и арестовали почти сразу, так что успели передать в новостях предупреждение.

На войне всегда кто-то наживается, но я не знаю, о чём думали эти парни. Уж во всяком случае, не о том, что через неделю на Земле может быть уничтожена жизнь как таковая.

Земляне. Те, кто за свои двадцать пять ни разу не высунул носа с галактической столицы, ну максимум, слетал на Терру-без-номера искупаться и потанцевать. Они просто не в состоянии осмыслить угрозу.

А может, это я паникую.

Меня прохватывала нервная дрожь, когда я думала о том, что происходило за тысячи парсек от Земли-2. Устойчивость не спасала. Когда слишком многое понимаешь, то никакая устойчивость не может помочь… Дима на «Делино», пока настраивал мой компьютер, рассказал мне, что когда-то столица земной страны России находилась у самой её границы. Страна была очень большая. Потом её разделили на три части, потому что невозможно было ею управлять.

Тридцать пять лет Галактикой правила Земля, расположенная на самом её краю.

Сейчас всё решали экипажи боевых кораблей. Мысль, что я должна сейчас быть там, мучила меня, как личинка, забравшаяся под кожу.

«Армия испытывает большой дефицит экстрим-операторов».

Я не испытываю к местеру Иннзу никаких тёплых чувств. Ни малейших. Говоря «земляне», я мысленно на автомате добавляю «зажравшиеся». Я думаю, что если посмотреть на Ареал Человечества беспристрастно, то вполне можно понять чийенков. Я вообще уже не экстрим-оператор, а ассистент мастера в питомнике.

Но у меня в шкафу по-прежнему висит форма.

Бедному Малышу передавалось моё состояние. Нукта с ума сходил от беспокойства, бегал за мной всюду и сочувственно чирикал. Но его любовь ничем не могла помочь. Я пошла к Анжеле и попросила у неё таблетку, но эффекта не почувствовала никакого. Анжела долго мялась и вздыхала, взглядывая на меня сначала исподлобья, потом через плечо, когда отпирала маленький сейф у себя в медпункте, но дала мне средство посильнее.

Одну таблетку в ладони. Даже не сказала, как называется.

Я проглотила не задумываясь.

…и угораздило меня после этого отправиться не на боковую, а в гнездо к Шайе. В первые полчаса я ещё чувствовала нервный мандраж и думала, что заснуть мне всё равно не удастся.

Детям моей подружки, ещё кормившимся «молоком», самое время было привыкать к человеческому запаху. Я учила их до конца втягивать когти. Поговорила с самими сестрёнками Шайей и Итией. Не верилось, что это и есть моя теперешняя работа. Даже отпуск не всякий бывал таким весёлым и лёгким.

Закончилось тем, что прямо в шайином гнезде я заснула. Как сидела на куче веток, так и легла. Девочка никому ничего не сказала. Велела своим первым отпрыскам натащить больших листьев и укутать меня. Несмотря на двухнедельный возраст, они уже неплохо соображали и по размеру сильно опережали норму. Я ещё подумала, что новая модификация очень удачна. Большой ошибкой альтернативных граждан было то, что они убили её автора. Не желал сотрудничать? Засыпая, я чувствовала, как Шайя трогает меня мордой – нежно, словно кошка. Будто не было в ней её семи метров, мощной брони и набора живых ножей…

Во сне я видела сестёр, обеих, в загоне на Таинриэ. И я тоже была там с ними, третьей, двадцатиметровой нуктовой женщиной с изрисованной старыми ранами шкурой. Мы боялись чего-то и жались друг к другу – от страха и холода.

Я проснулась как нельзя вовремя. Вечером. Бодрая и свежая, насколько это возможно. Как раз должны были прийти с Земли последние новости. Когда я вернулась, Крис уже заканчивал разархивацию. За день ничего особенного произойти не могло, даже атакующая флотилия врага ещё с неделю не достигла бы населённых планет. Шла подготовка, так быстро, как только возможно. Решался вопрос о командовании.

Уже никто не сомневался, что скоро появится новая должность. Пост военного консула, задача которого – собрать в кулак колоссальные, но раздроблённые силы Ареала человечества, чтобы потом с сокрушительной мощью обрушить их на врага…

Местер Уильям шёл к своей цели. В самом деле не думаю, что он желал начала большой войны, но с чего он должен был отказаться? Жизни солдат, которыми придётся расплачиваться, он всё равно не смог бы купить и прожить сам.

«Наци» поутихли. Может, сами по себе. Может, полиция наконец-то взялась за ум. Погромы и митинги во время войны – не самая удачная идея, есть и более полезные занятия. А может, главари альтернативных получили сверху соответствующие директивы.

На Древнюю Землю сразу кинулись недавно эвакуированные нкхва. Репортажи с улиц показывали их, растерянных, перепуганных. Они просто ходили и смотрели на людей, на военных и полицейских, с отчаянной надеждой. Нкхва всегда находили в людях защиту. Когда-то они выплыли, вцепившись в хуманов. И вместе с хуманами пошли бы теперь на дно.

Пока остальные досматривали ещё какие-то сюжеты, я вышла на улицу. Белым теннисным шариком висела в бледнеющем небе маленькая, куда меньше земной, Луна. Где-то там, на вдвое меньшем расстоянии, плыли по орбитам корабли оборонного флота Терры-без-номера, обычно безмолвные и полупустые, но сейчас, должно быть, иначе… Вечерело. С моря летел холодный бриз. Малыш выбежал вслед за мной.

Вдоль короткой улочки, протянувшейся между коттеджами, горело несколько фонарей. Я остановилась у границы дорожного покрытия; дальше шла тропинка до моря, но туда я сейчас не собиралась. Повернула обратно. Окна домов светились яично-жёлтым, призрачно-голубоватым – фонари. Скоро появятся звёзды. Они будут огненно-белыми.

Здесь хорошо. Тихо. Помню, когда я увидела питомник, то подумала, что в старости хотела бы жить здесь.

Малыш ждал-ждал, а потом отправился шастать по лесу. Он чувствовал, что я намереваюсь принять какое-то решение. Готовился действовать, но раздумывала я слишком долго для нуктового разума.

Нет. Я не думала ни о чём. Просто ходила под фонарями. Сумерки становились всё гуще.

Малыш кого-то поймал и съел.

«Крыса» со включёнными фарами пронеслась над кронами, как пуля. Я даже вздрогнула и шарахнулась в сторону с дорожки, хотя задеть меня опускающаяся на неё машина не могла. Из моих знакомых только Кесума была способна так лихачить, но она летала куда аккуратней. Малыш возмущённо взвизгнул откуда-то сзади. Ему не понравилось, что меня кто-то напугал.

Это оказался глава посёлкового правления. Толстый мужчина с обезумевшим видом пробежал мимо меня, не взглянув, – прямо к коттеджу Дитриха.

– Мастер в доме напротив, – сказала я.

Председатель опустил браслетник, на котором уже, очевидно, набрал номер, и воззрился на меня, тяжело дыша.

– Смотрит новости, – объяснила я.

Председатель молчал.

– Спасибо, – наконец выговорил он. – Я… а то я испугался.

– Чего?

Но он уже стучал в дверь Крису.

Вышел Игорь. Я сидела на вернувшемся Малыше и наблюдала за тем, как взволнованный рыбак, заикаясь, пытается что-то Игорю втолковать. Игорь не понимал. Потом у русского завяли уши, и он несчастным голосом позвал на выручку Криса.

Деньги.

Крис сначала подумал, что председатель явился требовать компенсации за отобранное здание. И даже заорал на него что-то про войну и живое оружие.

Потом оказалось, что нам предлагают деньги. Не рыбацкие, конечно. Деньги воротил Терры-без-номера. В смысле, любую материальную помощь, какую только возможно сейчас предоставить. Перепуганные люди пытались помочь единственно понятным и доступным им способом. Как будто ассигнований правительства на одно из важнейших стратегических вооружений могло не хватить.

Забавно.

Дитрих работал, Крис корпел над переводом на новую схему финансирования. Личные их номера, как оказалось, председатель умудрился просто потерять за ненадобностью, из сетевых баз Игорь их когда-то предусмотрительно изъял, а официальный номер питомника не отвечал весь день. Бедняга заподозрил неладное и примчался лично.

А Игорь, оказывается, день напролёт просидел за компьютером и открыл все папки на карте. И обнаружил там, в числе прочего, сведения по анкайской вычислительной технике. Рыжий Пауль, который не умел достойно производить допрос, оказался гением кибернетики и альтернативной логики. Вот доказательство того, что человек должен заниматься своим делом.

Досмотрев новости, русский отправился дочитывать свои файлы. Надо было видеть, как он сидит, уставившись в дисплей: зрачки характерно вздрагивают, и время от времени раздаётся: «Ага!»

– Игорь, – спросила я, – что там?

– Местер Уильям – неглупый человек, – ответил тот. – Он, может, ничего не понимал в науке, но знал, что следует финансировать… Помнишь, ты видела на Фронтире анкайи?

Надо же. Сама забыла, а Игорь помнит.

– Не помню, – отрёкся мастер. – Только что тебя увидел и вспомнил. Они плотно занимались этим делом. Видимо, уже давно.

Я призадумалась.

– Я ещё удивлялась, – там, на Фронтире, – зачем им такая большая база. Может, для этих исследований?

– Вполне возможно.

Игорь уже снова углубился в документ, когда я наивно задала первый пришедший мне на ум вопрос.

– Но почему они занимались анкайскими исследованиями на Фронтире, а не на Таинриэ?

Игорь захлопнул приоткрытый от жгучего интереса рот.

– Хрен знает, – сказал он, помрачнев. – Может, оттого, что начальником проекта был Андерс? И старик работал по двум направлениям…

– Но на Таинриэ тоже была попытка питомника. Почему он не работал там?

Мастер потёр переносицу.

– Ррит? Но каким боком ко всему этому относились ррит…

Мне подумалось, что, захватив фронтирскую колонию, ррит могли захватить и исследовательскую станцию местера Хейнрри. Если только Центр её раньше не уничтожил. Уничтожил ли?

Действия подчинённых элементов местера Уильяма то ли не были слаженными, то ли подчинялись какой-то слишком сложной и непонятной схеме. Впрочем, увидев основные линии загадки, я как-то потеряла интерес к деталям.

Попали к ррит сведения по анкайской технике, или нет? Неужели им собирались вручить их, так же, как вручили схемы человеческих кораблей? Не может быть. На такую самоубийственную игру не решился бы даже безумец, а Джейкоб вовсе не сумасшедший.

Но боевые ленты к ним попали, если я правильно помню. Это местер Хейнрри, кажется, говорил. Интересно, когда Лакки окончил свой жизненный путь? Одно дело, если около года назад. Колония на Фронтире существовала тридцать пять лет. Впрочем, ни охотники, ни туроператоры, ни солдаты не наблюдали случаев использования лент.

Или не оставались после этого в живых?

Вряд ли. Для того, чтобы биопластик подчинялся мысленному приказу, его потребно особым образом «заточить». Как это делается – убей не понимаю. Тут нужно иметь квалификацию местера Джеймсона. Но заточен наш пластик под нас, и никакая другая раса ему приказывать не может.

Бытует легенда, что ррит в пору господства пренебрегали генетикой. Судя по всему, это действительно так. Но они многому от нас научились.

Скоро люди выяснят всё.

Встретившись с ними в бою.

Около полуночи Дитрих и Анжела ушли. Игорь остался сидеть, колдуя над мощным крисовым компьютером, Крис улёгся спать. Я попрощалась. Меня приютила Кесума. Она по давней привычке спала строго с одиннадцати до шести, не зная, что такое старческая бессонница. Сказала, что не запрёт двери. Здесь вообще редко запирали двери, разве что от вездесущих ящерят, настырных и смышлёных.

Я шла к её домику медленным шагом. Биопластик начал вырабатывать тепло: похолодало заметно.

Вот и всё.

Теперь действительно всё. Хотела бы сказать: «до встречи», но если не тешить себя напрасными надеждами, то скорее уж выйдет: «прощайте».

Я больше не могла ждать. Я и так уже промедлила почти преступно.

Этой ночью я не собиралась ложиться, но на сборы ушло гораздо меньше времени, чем предполагалось. Мне казалось, что у меня больше вещей… впрочем, всё это неважно. Я сложила сумку, поставила таймер и легла. Ещё несколько часов. Я просто полежу, прощаясь с питомником на Терре-без-номера, может быть, навсегда. Прощаясь с людьми, которых успела и не успела узнать. Хорошее место, которое могло бы стать мне домом. В другое время. Я бы хотела этого, но сейчас…

Не знаю, что они думают обо мне. Мне кажется, они считают меня лучше, чем я есть. Особенно Дитрих. Мастер никогда не пойдёт в заброс, это не его дело, и потому он никогда не видел въяве, как из живых людей получаются обезображенные трупы. Как это выглядит. Звуки. Запах. Психологический тренинг, после которого мне всё это стало безразлично, экстрим-операторы проходят уже после окончания Академии, на курсах при министерстве, и мастеров это не касается. Мне не нравится убивать, я не оружие и не хищник. Но я занималась этим. Профессионально. Дитрих знает, что я осуждена несправедливо, но он не хочет думать о том, скольких я убила вполне законно.

Не Аджи.

Я.

Сама никому не пожелаю своей компании. Особенно человеку, который мне небезразличен. Я очень давно не испытывала такого. Хорошо, что меня ещё хватает на чувство…

Когда возле подушки тихо затрезвонил браслетник, мне снова снился кошмар. В полном беззвучии и слепоте, только боль и омерзительные запахи. Почему-то я знала, что вижу во сне местру Арис.

Я села в постели и долго сидела, погруженная в ощущение того, как биопластик на мне собирается в упругий контур, как по мышцам проходит слабая судорога, прогоняющая сон. Сердцебиение быстро пришло в норму.

В приоткрытое окно задувал ветер. Свежий запах океана, огромной водной массы, изобилующей жизнью; запах джунглей, душный и пряный. Бархатно-чёрный небосвод усыпали крупные терранские звёзды. Солнца Древней Земли отсюда невооружённым глазом не видно.

Вид звёздного неба дарит умиротворение и тихий восторг. На звёзды смотрят романтики и влюблённые. Художники и философы. Астрономы и астрофизики. Смотрят обычные туристы, направляясь в отпуск, и Кролики Роджеры, обдумывая новый исследовательский маршрут.

Ещё на звёзды иногда смотрят военные. И это не означает ничего хорошего.

Правда, чаще для этой цели они пользуются трёхмерными картами.

Моё табельное оружие спало у изголовья моей кровати.

– Малыш! – позвала я, – Малыш!

Самое время.