Текст книги "Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?! (СИ)"
Автор книги: Ольга Обская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Она уже видела, какую "тёплую" встречу устраивает её жилище тем, кто хочет навредить хозяйке или её друзьям.
Моррис не возражал. Оно и логично. Сам он, насколько Яна знала, снимает номер в таверне. Вряд ли малышке будет там уютно.
– Тогда мы с Жанетт выйдем из экипажа прямо здесь, – решила Яна.
От лавки обувщика до её лавки пять минут ходьбы – они обе расположены на центральной площади.
– Но у нас же запланирован ужин, – напомнил Моррис.
– Уже поздно – не выйдет.
Тянуть малышку за город – плохая идея. Хватит с неё сегодня приключений.
Моррис молча кивнул в знак согласия. Конечно, чувствовалось, что ему хотелось бы провести вечер за столиком в пригородной таверне, но он мужественно признал, что Яна права – Жанетт нужен отдых.
И всё бы хорошо, но… эх, добрые мы, девушки. Яна решила принять во внимание всю совокупность мужественных поступков Морриса за сегодня и выдала:
– Могу предложить поужинать у меня.
Сегодня гостиная стала свидетелем небывалого скопления народа – сразу пять человек сидели за столом. Три постоянных обитателя лавки и два гостя – Жанетт и Моррис. И это Яна ещё забыла посчитать Кузю. Он величественно следил за порядком с подоконника.
Ужин был организован Бонифасом, а оплачен Моррисом. Поэтому стол ломился от яств. Яна давно не видела столько деликатесов в одном месте в одно время. Даже в земной жизни.
Бонифас и Этьен из условно приветливых сделались безусловно приветливыми. Этьен развлекал Жанетт, показывая ей мимикой и жестами разных животных. Она заливалась звонким смехом. А Бонифас напротив сделался донельзя серьёзным и важным. Он сообщил, что ему приходилось служить в доме, где были маленькие дети, и он знает абсолютно всё, что касается ухода за ними. Яне расцеловать его хотелось. Хоть кто-то тут действительно может быть настоящим нянькой.
Ужин ещё не закончился, а дворецкий уже пошёл организовать для Жанетт спальное место в комнате Яны. Сегодняшний день и Яну порядком вымотал, и она была очень рада, когда Бонифас вернулся и отчитался, что для отдыха двух муазиль всё готово.
Провожать отужинавшего Морриса отправились Этьен и Кузя – спасибо им, а Яна и Жанетт поднялись в спальню, быстренько подготовились ко сну и с блаженством плюхнулись в заботливо расстеленные дворецким постели.
У Яны уже стало традицией полистать перед сном записи Жюля. Сегодня она читала их вслух для Жанетт как сказку перед сном.
– Матушка Лилиет тоже читает нам на ночь, – поделилась малышка. – Только эта сказка интересней.
В записях повествовалось о том, что Яна уже знала из рассказа Гастона. Только он назвал свою историю легендой старой лавки, а в записях дядюшки эта легенда оживала.
Граф Шерези-Шико обратился к Жюлю с просьбой помочь найти сбежавшую к дамарийцам красавицу-дочь. Жюль отважился пробраться к их святыне – обсидиановому монолиту, и отколоть кусочек. Он бился над артефактом семь дней, и у него получилось то, о чём просил граф. Всё это Яна уже знала. Но вот насчёт того, что случилось дальше, были только догадки.
В ту ночь Жюль крепко спал, поэтому не услышал, что кто-то залез в окно его спальни. Когда он открыл глаза, то увидел, что у окна стоит девушка. Она представилась дочерью графа, Мериан.
Девушка провела у Жюля около часа. Всё это время она рассказывала, как познакомилась с дамарийским юношей и полюбила его всем сердцем. Их пути пересеклись ещё в подростковом возрасте. Жюль не знал, верить Мериан или нет, но она утверждала, что случайно нашла короткую дорогу к дамарийцам, когда залезла в дупло дерева, росшего недалеко от крепостной стены их замка.
Жанетт уже задремала, поэтому Яна продолжила читать безмолвно.
Дупло это было входом в туннель, который вывел к подножию холма – там начинались земли дамарийцев. Там-то она и встретилась с подростком из их племени. Первый раз она так испугалась, что просто убежала. Но любопытство заставило её пробраться к дамарийцам через туннель ещё раз. Паренёк снова был там. Потом он ей расскажет, что, увидев её однажды, специально стал приходить к этому месту в надежде повстречать снова. С тех пор они виделись регулярно, между ними завязалась дружба, которая со временем переросла в пылкую любовь.
– С ним я первый раз познала мужчину, – призналась Мериан. – Мы понимали, что не имеем права быть вместе, но взаимное влечение было сильнее нас.
Она рассказала, в какое отчаяние пришла, когда отец сосватал её одному состоятельному монсиру. Для неё не существовало других мужчин, кроме Н'наму.
– Люди графства говорят про дамарийцев, что это дикий варварский народ, который следует жутким традициям. Частично это правда. В каждом из них живёт демон, бередит душу страстями, но сильный мужчина может победить своего демона. За это я и полюбила Н'наму – мужественный и страстный.
Мериан молила Жюля, чтобы он не отдавал артефакт её отцу.
– Будет много горя. Я всё равно не вернусь в замок. Это моё решение, а обвинят дамарийцев. Между ними и людьми графства снова может вспыхнуть вражда.
Конечно, Жюль внял мольбам Мериан – пообещал, что не отдаст артефакт её отцу.
Яна отложила записи и удобно устроилась на кровати. Перед глазами ещё долго стояли яркие картины недалёкого прошлого. Но постепенно начал накатывать сон. Она машинально проверила, на месте ли заготовки для артефактов – волчок и камень. Они лежали себе там, где Яна их и оставила – под подушкой. Они здесь уже третью ночь. Зачем? Зачем интуиция дала подсказку держать их рядом во время сна, если всё равно ничего не происходит? Может, хоть сегодняшней ночью что-то произойдёт?
Глава 39. Без картинок и буковок
Глава 39. Без картинок и буковок
Блез ещё с вечера наметил визит в ратушу. Собирался «нежно» побеседовать с Шабролем. Видимо, мало он его припугнул – толстяк совершает ошибку за ошибкой. Позволил Вивьен отсрочить выплату долга. Разве его об этом просили?
Впрочем, новый день принёс новую пищу. Блез с самого утра отправился в ратушу, но целью был уже не Шаброль. Планировалось "нежно" поболтать с другим чиновником – главой попечительского совета города. В обязанности Готьё входило заботиться о маленьких горожанах, под его опекой школы и, самое главное, приют. Поэтому-то Блезу и был нужен именно он.
Готьё нервно привстал с кресла, когда увидел на пороге своего кабинета гостя. Блезу нравилось, как менялись в лицах люди, стоило ему проявить к ним интерес.
– Рад видеть, монсир Б-блез, – глаза Готьё забегали. – Чем могу быть п-полезен?
Страх. Их всех охватывает страх. Не важно, улыбается Блез или смотрит презрительно – люди дрожат в его присутствии.
– Я пришёл с жалобой.
– С ж-жалобой? На кого?
А вот это правильный вопрос. Блез здесь из-за Морриса. Тот стал сильной помехой – постоянно рядом с девчонкой. Поначалу Блез полагал, что ему не составит труда сломить её. Так бы и было, если бы братец не крутился неподалёку. Она чувствует в нём поддержку, поэтому такая несговорчивая.
Сколько лет Блез ждал, чтобы у лавки появился хозяин. Ею нельзя завладеть без его на то добровольного согласия. Какая удача, что лавка была завещана юной наивной девчонке – думалось, с нею не будет проблем. Вот только оказалось, что сначала нужно убрать с дороги её бывшего женишка.
Отец Блеза любил говорить: "Порою, чтобы победить врага, совсем не нужны поединки. Просто жди и наблюдай. Враг сам сделает ошибку". Вот Блез и дождался. Моррис взял под опеку убогую сироту из приюта. Пожалел? О, зря. Жалость делает человека слабым и уязвимым. Теперь не составит труда вывести Морриса из игры.
– Монсир Готьё, – Блез зашёл ему за спину. Он любил разговаривать так, чтобы собеседник не видел его лица. – Мне стало кое-что известно.
– Ч-что?
Готьё не решился развернуться. Блез не моргая смотрел на его затылок. Люди не догадываются, что затылок – самое уязвимое их место. Именно там рождается страх, который сковывает тело и леденит душу.
– Произошло нечто вопиющее. Одна из Матушек приюта отдала воспитанницу под опеку страшному человеку. Разве это допустимо, чтобы любой проходимец мог забрать себе ребёнка?
– Нет-нет, – проблеял Готьё. – Конечно, нет. Только попечительский совет своим решением может позволить кому-либо взять под опеку сироту из приюта. Я сурово накажу Матушку.
– Матушка не виновата, – Блез положил руку на плечо Готьё, и тот вздрогнул. – Полагаю, она согласилась на этот необдуманный поступок под влиянием магии того страшного человека, о котором я говорю.
– Но кто он?
– Моррис Буаселье. Думаю, вы достаточно слышали об этом человеке, чтобы осознать, насколько он опасен для ребёнка.
– С-слышал.
– Едва он забрал сироту из приюта, сразу же подверг риску – поселил в артефакторной лавке. Только безумец или злодей способен на такое. Мало того, что лавка проклята, так ещё, насколько мне известно, там поселились бродяги и отщепенцы. Разве может глава попечительского совета закрывать глаза на подобное?
– Н-не может.
– Только представьте, как будут возмущены горожане, если узнают, что вы позволили столь опасному человеку опекунство. Особенно те, кто ещё помнит тот страшный случай, который произошёл по вине Морриса, когда он был юн.
Это случилось до того, как семья братца вместе с ним переехала из Трэ-Скавеля в столицу. Они, в общем-то, и сбежали отсюда из-за того, что слухи о произошедшем поползли по городу. Именно тогда знающие люди и заподозрили связь Морриса с дамарийцами. Никто точно не знал, что это за связь, но поговаривали, что его обратили. Родители постарались замести следы, поэтому доказать, что именно он был причастен к тому жуткому происшествию, не удалось, но всё равно с тех пор за ним тянутся слухи о его страшной тайне.
– Думаете, город забыл о событиях тринадцатилетней давности?
– Н-нет.
– Тогда позаботьтесь, чтобы сироту немедленно вернули в приют.
Никакие заготовки для артефактов, оставленные под подушкой, не помешали крепкому здоровому сну Яны. Когда она открыла глаза, удивилась, как много солнечного света льётся в комнату – стало понятно, что уже позднее утро. Вот Яна спать мастак.
Первым делом она отыскала глазами Жанетт. Та уже проснулась. Сидела в кресле и листала книгу – записи Жюля.
– Муазиль Вивьен, вы проснулись? – обрадовалась она. – А я сидела тихо, как мышка. Боялась вас разбудить.
Яну умилило, как малышка оберегала её сон.
– А чем же ты занималась? – Яна поднялась с кровати и начала приводить себя в порядок.
– Я спустилась вниз. Сначала ваш кузен заплёл мне косички, и пока заплетал, научил песенке про кота… Кузя – чёрный коооооот, в лавке он живёёёёёёт… а потом дядюшка Бонифас меня накормил. Он сказал, что знает четырнадцать способов сварить ребёнку кашу.
Дядюшка Бонифас – прозвучало трогательно. Кто-то уже успел втереться малышке в доверие.
– А потом я снова вернулась сюда. И чтобы не шуметь, стала смотреть картинки к сказке, которую вы мне вчера читали. Но тут нет картинок. Тут даже буковок нет. А у нас в приюте книги с буковками.
– Как же так? Буковки должны быть, – улыбнулась Яна.
Странно, что Жанетт их не видит.
– Тут только пустые листы, – продолжала удивляться малышка.
Яна подошла к креслу и взглянула на открытую страницу. Всё, как обычно – не совсем ровные строчки уже знакомого дядюшкиного почерка.
– Вот буковки, – Яна провела пальцем по одной из строчек. – Видишь?
– Нет, – Жанетт покачала головой.
Они обе призадумались. Яне успела прийти в голову тревожная мысль, что у малышки проблемы со зрением. Близорукость? Дальтонизм? У взрослых так всегда: чуть что – сразу думают о плохом, не то что дети. Жанетт рассуждала просто, поэтому и выдала мудрую догадку:
– Наверное, эти буковки можете видеть только вы.
Ого! А что если так оно и есть? Возможно, эта книга – тоже артефакт. Записи здесь сделаны какими-то такими хитрыми чернилами, что видеть их под силу только человеку с даром артефактора. Поэтому Яна спокойно может прочесть всё, что здесь написано, а кто-то другой – нет.
Надо бы проверить на Бонифасе и Этьене. Яна собиралась закончить с наведением марафета и спуститься вниз. Но марафет пришлось отложить. Она услышала какой-то неприятный тревожный звук и голоса, раздающиеся снизу, и поспешила проверить, что случилось.
Глава 40. Вы прекрасно знаете
Глава 40. Вы прекрасно знаете
Яна спустилась в холл и сразу увидела четырёх мужчин, которые толпились у порога. Все в солидных костюмах-тройках, с одинаковыми выражениями лица – официально-чопорно-серьёзными. С такими лицами только какие-нибудь поборы собирать. Яне подумалось, что это судебные приставы – пришли требовать уплату налогов. Но почему? Ей же отсрочили выплаты.
Бонифас мужественно сдерживал их напор, но силы были не равны. Яна поспешила на помощь. Один из приставов – квадратнолицый усач, заметив её приближение, оживился.
– Муазиль Вивьен, ознакомьтесь, – он протянул ей бланк с печатью.
И пока она читала, посчитал долгом ещё и озвучить своими словами то, что изложено в документе.
– Нам стало известно, что в нарушение закона, вы забрали из приюта воспитанницу и удерживаете у себя.
У Яны в груди похолодело. Речь не о налогах. Всё гораздо хуже.
– Почему же незаконно? – постаралась она говорить спокойно. – Матушка не возражала и сама воспитанница тоже.
– Согласно городскому кодексу сирота может быть отдана под чью-то опеку только с разрешения попечительского совета, – отчеканил квадратнолицый.
– Хорошо, я обращусь за разрешением, – Яна знала, что в таких делах лучше не спорить. В земном мире тоже просто так любому желающему ребёнка из интерната не отдадут.
– Это ваше право, а пока у нас приказ доставить девочку назад – в приют.
Усач попытался отодвинуть Яну с дороги. С его комплекцией это не составило ему труда.
– Подождите, – она не собиралась сдаваться. – Я обязательно получу все необходимые разрешения и оформлю все полагающиеся бумаги, но пусть Жанетт останется у меня. Ведь речь всего о нескольких днях, пока в приюте не организуют охрану. Здесь ей комфортнее и безопаснее.
– Безопаснее? – усач язвительно скривил губы. – В проклятой лавке? Рядом с бродягами?
Он пренебрежительно глянул на Бонифаса. Бонифас, кстати, этот взгляд совершенно не заслужил. Его фрак давно был аккуратно подлатан Этьеном, рубашка сияла свежестью и чистотой, а бабочка у него и сразу выглядела безупречно.
Как же было обидно за своего любимого дворецкого. Яна искала слова в его защиту, когда увидела спешащего на шум Этьена.
– Что происходит?
– Найди Морриса, – шепнула она ему.
Дважды повторять не пришлось. Кузен всё понял и выскользнул из лавки.
– Муазиль Вивьен, будьте добры приведите воспитанницу, – скомандовал усач, – не то я дам распоряжение обыскать лавку.
Как поступить? Позволить им забрать Жанетт в приют? Душа противилась такому повороту событий. Но если начать сопротивляться, если довести дело до скандала, как это отразится на малышке? Каково ей будет, если эти огромные шкафообразные приставы начнут гоняться за ней по лавке?
Хотя гоняться им, кажется, не придётся. Жанетт сама спускалась по лестнице в холл. Весёлая и ничего не подозревающая.
У Яны в висках стучало от напряжения.
– Матушка Лилиет, забирайте воспитанницу, – скомандовал усач.
Мужчины расступились, и Яна увидела воспитательницу из приюта. Ту самую, которую Жанетт называла "самой доброй в мире". Оказывается, Матушка всё это время стояла за широкими спинами приставов, поэтому Яна её не замечала.
Лилиет подошла к ней и тихонечко произнесла:
– Позвольте мне забрать Жанетт. Так будет лучше. Если вы сейчас воспротивитесь, если будете мешать, попечительский совет навсегда включит вас в чёрный список и вы никогда не получите право опеки даже на пару часов. Но не волнуйтесь. Обещаю, я не отойду от малышки ни на шаг, пока в приюте не организуют охрану, и никому её в обиду не дам.
В этих тихих словах было что-то успокаивающее. От сердца отлегло.
– Матушка Лилиет, – Жанетт увидела воспитательницу и радостно подскочила к ней.
– А я за тобой, – мягко улыбнулась та. – Мы скучаем. Особенно Кристоф.
Кристоф, насколько Яна помнила, лучший друг Жанетт.
– Он больше на меня не сердится?
– Нет. Он нарисовал для тебя рисунок.
– А что на нём?
– Кристоф никому не показывает. Ждёт тебя.
Какой же Лилиет – замечательный педагог и добрая душа. Она нашла такие слова, что малышка с радостью засобиралась в приют. Любопытство толкало её поскорее посмотреть, какой подарок-секрет подготовил ей друг.
Она переобулась из домашних туфелек в сандалии, которые сегодня утром доставили из обувной лавки. А Бонифас упаковал ей с собой ещё три пары новых башмачков.
Яна вышла из лавки проводить Жанетт. Решила прогуляться до самого приюта. Лилиет вела малышку за руку, а та напевала песенку про кота – хотела продемонстрировать, чему научил её Этьен.
– Кузя – чёрный кооооот, в лавке он живёёёёёт…
Вся братия приставов тоже была вынуждена слушать песню про Кузю, так как в их обязанности входило сопроводить воспитанницу приюта до места назначения.
– Кузя – чёрный кооооот, в лавке он живёёёёёт… – снова и снова эмоционально и протяжно выводила тоненьким голоском Жанетт – уж больно ей понравилась песня.
Разделяли ли её восторг невольные слушатели, неизвестно. Но почему-то квадратнолицый пристав сделался слегка кислым.
Надо заметить, и куплет, и припев замечательной оды про Кузю состоял из одной и той же единственной фразы. Видимо, Этьен сочинял песенку на ходу по принципу чукчи – что вижу, то пою – и дальше одной строчки ничего не придумал.
– Кузя – чёрный кооооот, в лавке он живёёёёёт… – когда малышка в который раз затянула куплет, у квадратнолицего начал подёргиваться глаз.
Жанетт подходила к процессу творчески. Однообразие текста она компенсировала разнообразием исполнения. На какие только лады ни пела. Особенно пробирало квадратнолицего на протяжном "живёёёёёт", когда высокий детский голосок срывался в ультразвук. Пристав неистово тёр челюсть, будто у него нестерпимо разболелись зубы.
Яна мысленно злорадно улыбалась. Это месть приставу за Бонифаса! Идти ещё минимум минут десять. Так что песенка про Кузю прозвучит ещё не один десяток раз.
Примерно на середине пути Яна заметила кое-что любопытное. Самый младший из приставов стал подавать ей какие-то непонятные мимические сигналы. Поравнявшись с Яной, он тихо, чтобы слышала только она, произнёс.
– Можете рассчитывать на мой голос, если будете подавать документы на опеку.
Неожиданно.
– Но моего голоса, конечно, будет недостаточно. Если хотите рассчитывать на поддержку других – подготовьтесь. Предпочтение отдаётся семейным парам.
Ничего себе совет. Предлагает Яне срочненько выйти замуж?
– Одинокой муазиль опеку могут позволить, только если она предоставит документы, что имеет стабильный доход.
Полезная информация. В земном мире похожие требования к опекунам. Вот только одно непонятно.
– Монсир, почему вы мне помогаете?
– Зачем вы спрашиваете? – укоризненно посмотрел он. – Вы прекрасно знаете.
Поставив Яну своим ответом в тупик, молодой пристав ускорил шаг и догнал своих побратимов.
Глава 41. После того. что между нами произошло
Глава 41. После всего, что между нами произошло
Моррис нанял четырёх помощников и с самого утра отправился в приют. Он решил: чем обивать пороги кабинетов ратуши, лучше организует охрану сам. Получится гораздо быстрее и надёжнее. По его расчётам на всё про всё уйдет пара часов.
Он распределил своих помощников по периметру территории приюта и велел устанавливать магические сенсоры. Моррис приобрёл пару десятков самых лучших – они настроены различать свой-чужой. Матушки и воспитанники приюта смогут беспрепятственно гулять по территории, но если появится посторонний, сенсоры дадут знать.
Работа продвигалась быстро. Мысль о том, что скоро будет закончено важное нужное дело, приносила удовлетворение и успокоение, в которых Моррис нуждался после бессонной ночи. Но в спокойном состоянии ему суждено было находиться недолго. Неожиданно возле приюта появился кузен Вивьен. Запыхавшийся и встревоженный, он рассказал, что в лавку пришли люди из попечительского совета города и собираются вернуть Жанетт в приют.
С каждым словом Этьена в Моррисе вскипало всё большее возмущение. Если попечительский совет действительно печётся о девочке, разве не должны были они сейчас быть на месте Морриса – устанавливать охрану на территории приюта? Чутьё подсказывало ему, в чём причина неожиданного интереса чиновников из ратуши к судьбе сироты. Им нет до неё дела. Это удар по Моррису. Видимо, уже пошли слухи, что он может занять место градоначальника и те, кто опасаются, что их головы полетят, как только Моррис сядет в кресло главы ратуши, начали вставлять палки в колёса.
Нет ничего более подлого, чем играть беззащитной сиротой ради достижения своих мелочных целей. Гнев затопил сознание. Лютый и неистовый, он разрастался и разрастался. Моррис не мог его остановить. Он ощутил, как пробуждается его тёмная сущность.
Перед глазами встала красная пелена. Он сжал кулаки, пытаясь взять над собой контроль. Почему демон рвётся наружу? Ещё так далеко до новой луны, прошло всего несколько дней с того момента, когда ритуальный огонь выжег скверну из сердца.
Моррис мучительно боролся с собой. Это не должно произойти здесь, рядом с приютом. Он слишком хорошо помнил, что бывает, когда демон выходит из-под контроля. Однажды это случилось. Моррис не должен допустить, чтобы повторилось снова.
Этьен всё ещё что-то говорил, однако Моррис не мог вникнуть в суть. Силы, сдерживающие демона, иссякали. И всё же через застилающую глаза пелену он увидел, как к приюту приближается большая компания. Вивьен и Жанетт тоже были там. Они последние, кого Моррис хотел испугать. Он, стиснув зубы, снова попытался совладать с собой. Желание не причинить им вред оказалось сильнее рвущегося наружу демона. Тот затих и смирился, затаился глубоко внутри, где ему и место.
– Монсир Моррис, – девочка заметила его и подошла, улыбаясь, будто одно то, что увидела Морриса, – для неё радость. – Мне Кристоф рисунок нарисовал. Раньше он на меня сердился, а теперь не сердится, – поделилась она, видимо, самой главной для неё на сегодня новостью.
Моррис видел, что Жанетт нисколько не расстроена тем, что её вернули в приют. Здесь у неё друзья. Здесь ей привычно. Значит, и Моррису нужно принять ситуацию, тем более, что охрану он организовал. Девочка будет в безопасности. Сенсоры, правда, требуют регулярной замены – они быстро истощаются, но дней на десять их хватит.
Жанетт увлечённо рассказывала о том, как прошло её утро, а Моррис изучал четверых мужчин, которые сопровождали её в приют. Они разговаривали между собой и не спешили подойти к нему. И правильно делали. У Морриса были к ним вопросы, но затевать напряжённый разговор в присутствии малышки не хотелось. Однако один из них – судя по солидным усам, самый главный – всё же решил приблизиться. Не терпится побеседовать?
Он подошёл ровно в тот момент, когда Жанетт рассказывала, какой песенке научил её Этьен.
– Кузя – чёрный кооооот, в лавке он живёёёёёт…
Усач отчего-то беседовать расхотел. Он скривился как от зубной боли и быстро ретировался к своим. Девочка с удовольствием ещё раз пропела песенку на разные лады.
– Жанетт, нам надо идти, – к ней подошла Матушка.
Малышка попрощалась и послушно вложила свою ладошку в её руку. Моррис машинально отметил, какое хрупкое у Жанетт запястье. И почему-то вспомнился негодяй Херв, огромный, как кабан, который чуть было не схватил малышку за это её тоненькое запястье своей лапищей. Его Моррис хорошо припугнул, он к Жанетт больше не подойдёт, но ведь может кто-то другой. Магические сенсоры надёжно защищают территорию приюта, но детей регулярно выводят на прогулки. За пределами приюта малышка уязвима.
Матушка уже отвела её на несколько шагов, но Моррис, повинуясь сильному внутреннему порыву, догнал их.
– Жанетт, у меня есть для тебя подарок, – он снял со своего запястья родовой дамарийский браслет и надел на ручку малышки.
Браслет подстроился под её тонкое запястье – плотно, но аккуратно обхватил его. Её глаза вспыхнули восторгом.
– Какой красивый! Самый красивый в мире!
Моррис не должен был этого делать. Он нарушил все существующие правила. Браслет принято передавать только кровному родственнику – собственному ребёнку, например. Но желание защитить девочку оказалось сильнее правил и сильнее него.
Матушка посмотрела на Морриса то ли с удивлением, то ли с осуждением, и продолжила путь. Через минуту они скроются в здании приюта. Но теперь, когда Жанетт под защитой родовой магии, Моррис за неё спокоен.
Оставалось ещё одно важное дело. Крайне важное. Он выразительно посмотрел на Вивьен, которая всё это время с небольшого расстояния наблюдала за развитием событий. Конечно, взглядом невозможно выразить всё то, что Моррис хотел сказать, поэтому он направился к ней.
Яна с удивлением смотрела, как изумрудный браслет, который Моррис подарил Жанетт, уменьшился в размерах, чтобы соответствовать тонкому запястью малышки. Будто сделан из эластичного материала. Та даже ахнула от восхищения.
Но ведь браслет – дамарийский. Моррис сам сказал об этом Яне при первой встрече. Не опасна ли для малышки такая бижутерия?
Хотелось верить, что Моррис не способен сделать ничего, что могло бы навредить Жанетт. У Яны ещё не стёрлись воспоминания, каким он был заботливым вчера. Мужчина, заказавший ребёнку сразу четыре пары обуви на любую погоду, по определению надёжный и не может быть опасным.
Хотя… взгляд, которым он окатил Яну, как только Лилиет увела малышку, безопасным назвать было нельзя. Это был выразительный и на что-то намекающий взгляд. На что? Ох уж эти викинги, никогда не знаешь, что от них ждать. Ещё хуже взгляда оказались слова, которые он произнёс, когда подошёл.
– Сейчас перекинусь парой слов с монсирами из попечительского совета, – он кивнул в сторону приставов, – потом найму экипаж и поедем ко мне.
– Зачем? – опешила Яна.
– Нам нужно поговорить.
– О чём?
Он снова посмотрел всё с тем же выразительным намёком.
– После того, что между нами произошло сегодняшней ночью, вы ещё спрашиваете?
Яна дар речи потеряла. А что произошло-то? Она спала, как убитая, – вот и всё. Или нет? Яна совершенно ничего не помнила…
Глава 42. Зачем же ждать завтра?
Глава 42. Зачем же ждать завтра?
Яна решила согласиться на сомнительное предложение Морриса – у неё были на это веские причины. Он нанял экипаж, и они отправились в таверну, где он снимал комнату.
Она поглядывала в окно и размышляла: может быть, зря согласилась? Не самая лучшая идея ехать с мужчиной в гостиничный номер. Двусмысленная. Особенно если бы подобное происходило в земном мире. Но здесь ей чего бояться? Ну, не набросится же викинг на неё? Она скользнула по нему взглядом. Такой может. Вон, какой довольный сидит – радуется, что Яна согласилась. Хотя… нет. Мужчина, который покупает ребёнку четыре пары обуви на любую погоду, не способен на не благородные поступки.
И потом, им действительно нужно поговорить. Моррис – уже третий человек за два дня, который намекает на что-то, чего Яна не помнит. Крайне подозрительно. Расспрашивать двух других – обувщика и пристава – ей не хотелось, а вот с викингом почему бы и не поговорить? Пусть выкладывает все подробности – вместе разберутся что к чему.
Хотя, вообще-то, у Яны уже была догадка. Такая смелая и невероятная, что даже верилось с трудом. А что если проклятие Жанетт передалось Яне и теперь не малышка, а она снится горожанам и рассказывает им во сне неприятную правду? Все эти дни она ждала, когда же будет хоть какой-то толк от того, что держит волчок и камень под подушкой. Всё ждала-ждала, и ей казалось, что абсолютно ничего не происходит. Но что если они уже начали действовать?
Выходит, у Яны получился уникальный артефакт, который перенёс проклятие с Жанетт на неё. И пусть это не совсем то, что хотела Яна, но она была бы безумно рада, если бы удалось избавить малышку от неприятностей хотя бы так – взяв их на себя.
Яна, если что, сможет за себя постоять. Пока, правда, обидеть её никто не посмел. Наоборот, пытаются откупиться и задобрить. Вот только почему они решили, что Яна должна знать, что говорит им в их снах? Почему они ведут себя так, будто встреча с ней произошла наяву? Может, их сны с участием Яны такие явственные, что они не могут отличить их от реальности, и считают, будто она и вправду приходила к ним, чтобы шантажировать?
Её счастье, что она пока не приснилась какому-нибудь бандиту, который вместо того, чтобы откупиться, выберет менее щадящий способ заставить Яну молчать.
В свете новых обстоятельств возникал вопрос: а что, собственно, приснилось Моррису, и как он будет сводить с Яной счёты? Может, всё-таки не стоило так беспечно лететь в расставленные им сети?
Впрочем, пока викинг вёл себя образцово галантно. Когда экипаж подъехал к таверне, он первым вышел из него, чтобы подать Яне руку. Голубые глаза при этом как были негалантными и наглыми, так и остались.
Хозяин таверны расплылся в любезной улыбке, как только увидел Морриса и его спутницу.
– Фрукты, напитки, сладости? – предложил он.
– Всё из перечисленного, – не стал мелочиться викинг, – включая пастилу из карликовых груш. В мою комнату, – бросил на ходу.
Готовься, Яна. Кое-кто собрался убаюкать твою бдительность фруктово-конфетными деликатесами.
Комната, которую снимал Моррис, оказалась довольно уютной. Большое окно, занавешенное бирюзовыми шторами, столик, кресла. А за ширмой, видимо, стоит кровать.
Они сели друг напротив друга, и Яне подумалось, что они ещё ни разу не говорили с Моррисом тет-а-тет в спокойной обстановке. Правда, будет ли этот разговор спокойным, загадывать рано.
Чтобы не дать викингу перехватить инициативу, Яна начала первой.
– Монсир Моррис, полагаю, мне передалось проклятие Жанетт. Что бы ни происходило с вами сегодняшней ночью – это был сон. Может быть, очень похожий на реальность, но всё же нереальный.
Яна выдала свои мысли скороговоркой. Сразу самую суть. А то мало ли что там снилось викингу, пусть осознает, что Яна ни при чём.
– Я уже понял, что это действительно был сон, но знали бы вы, как он был ярок и явственен – не отличишь от реальности.
– Что вам снилось? Что-то неприятное?
– Не сказал бы, – чему-то улыбнулся викинг. – А почему вы спрашиваете? Разве вы не помните?
– Как я могу помнить? Это же был ваш сон.
– Совсем? Ни одной детали?
Взгляд Морриса стал лукавым и провоцирующим.
– Ни одной.
Чисто теоретически в магическом мире под действием проклятия люди могли бы видеть одинаковые сны. В принципе Яна допускала, что её сон мог быть похож на то, что снилось Моррису. Но в том-то и дело – последние дни у Яны не было сновидений, либо же она их напрочь забыла.
