Текст книги "Вино фей (СИ)"
Автор книги: Ольга Михайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
При этом было странно, что пастор Энджел, человек приличный и учащих их добродетели, не научил сына должному.
Черити вздохнула и пошла к дому пастора.
Миссис Кассандра сидела одна – пастор с сыном были в храме.
– О, Черри, – она позвонила и приказала принести чайный поднос. – Я рада, что ты пришла. – Миссис Стэнбридж была сегодня несколько бледна и казалась больной. – Я хотела поговорить с тобой, ибо едва ли Дороти найдёт на это время.
Черити села за стол и внимательно посмотрела на жену пастора.
– Как я поняла вчера при твоём выходе в свет, ты гораздо умнее и старше, чем кажешься. Но есть вещи, которые способны вскружить голову любой девице, как бы умна она не была. Я говорю о вчерашнем предпочтении, оказанном тебе милордом Клэверингом.
Черити молчала, продолжая слушать.
– Милорд, как я поняла, светский человек, он весьма галантен, но глупо ждать от него пустых и мимолётных увлечений. Он слишком богат, чтобы охотиться за приданым, но то, как он повёл себя вчера – удивило всех. Светский человек не выделяет сразу одну девицу, оскорбляя этим всех остальных, тем более – особу молодую, неопытную, только что появившуюся в свете. Его поведение было очень странным и спровоцировало неприязнь к нему и неприязнь к тебе. Я понимаю, – сказала миссис Кассандра, заметив вздох Черити, – не ты тому виной. Ты даже, в отличие от многих, не очень-то хотела ему понравиться. Но ты должна понять, что его статус таков, что никто и никогда не выскажет ему в лицо недовольства его поведением. Вместо этого всеобщее разочарование обернётся против тебя. Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана жаждой этой милости. Досада на её отсутствие смягчается презрением ко всем, кто ею пользуется: люди отказывают этим баловням Фортуны в уважении, ибо не могут отнять того, что привлекает к ним уважение одаривших их милостью.
Черити снова вздохнула. Её худшие предположения сбывались.
– Я рада, что ты не возражаешь, и полагаю, что тебе не следует показываться в Фортесонхилле в будущую среду. Ты понимаешь меня? Скажись больной.
Черити растерялась.
– Но Клэверингов у нас ждут сегодня с визитом, а в субботу дядюшка даёт бал. Я могу сказать, что простудилась и не пойти к ним в будущую среду, но что делать в субботу?
Миссис Стэнбридж была непреклонна.
– Даже сегодня он не должен видеть тебя. Скажи Дороти, что заболела и ложись в постель.
– Но он меня уже видел – только что, в ложбине за рекой. Его сиятельство развлекался, запуская воздушного змея.
Жена пастора помрачнела.
– Вот незадача. Надеюсь, вас никто не видел вместе?
– Не знаю, – пожала плечами Черити, – но я поняла вас, миссис Стэнбридж.
Черити и вправду уяснила всё, сказанное супругой пастора, и не могла с ним во многом не согласиться. Да, если его сиятельство и впредь будет вести себя подобным образом – ей несдобровать. Пока леди Дороти лелеет мысль, что благодаря ей милорд Клэверинг станет завсегдатаем в их доме, она будет мягка, но если её дочери не удастся покорить графа – миссис Хейвуд выместит досаду на ней, Черити. И не только она.
– А, скажите, миссис Стэнбридж, сестра его сиятельства танцевала с кем-то, кроме мистера Арбетнота?
– Нет, она почти не танцевала и вскоре села играть. Странная пара, право слово. А уж ее платье… Она, что, в трауре?
– Не знаю. А как, по-вашему, почему они не обосновались в Лондоне? С таким-то доходом…
– Возможно, они здесь по приглашению леди Рэнделл.
– Но вы сказали, что он – светский человек. Почему он столь странно повёл себя?
– Я и на это не могу ответить, Черри. Но врагов у тебя прибавилось. Элизабет Марвелл сказала, что граф решил поразвлечься за твой счёт, и многие это повторили.
Черити подняла на миссис Кассандру мрачный взгляд. Поразвлечься за её счёт хотели другие, в том числе и сынок самой миссис Стэнбридж, но Черити понимала, что упрекать жену пастора в этом неуместно.
– Мне, однако, так не показалось, – поспешно сказала миссис Стэнбридж, – но многим легче принять это суждение, чем допустить, что вчерашняя бедная родственница Хейвудов станет королевой балов и признанной красавицей. Надеюсь, ты правильно меня понимаешь. Молва безжалостна к беззащитным. Но ей всегда можно противопоставить безупречное поведение и здравомыслие. О них, как о скалы, разбивается любое злословие.
– Я понимаю.
На самом деле Черити лгала. Как это сказал пастор? «Мы не освобождены от медлительности в понимании, бессвязности или непоследовательности мыслей, колеблющегося воображения или слабости памяти. Человеку невозможно всегда думать правильно, так как его понимание затемнено…» Возможно, так и есть. Она многого не понимала.
Клэверинг весьма определённо сказал, что планы мистера Остина Стэнбриджа на её счёт далеки от приличного. И ей не показалось, что он лгал, ибо это подтверждалось её личными ощущениями. А теперь, по словам миссис Стэнбридж, граф, предупредивший её о дурном умысле молодого мистера Стэнбриджа, сам решил поразвлечься за её счёт? Может ли это быть? Впрочем, что удивляться? Она сирота без приданого. Для легкомысленного волокитства особа, наверное, вполне подходящая.
На душе Черити помутнело. В любом случае, миссис Стэнбридж было права в одном: надо поменьше мелькать в свете.
Выпив чашку чая с куском пудинга, Черри попрощалась с женой пастора и направилась к дому. На душе было по-прежнему сумрачно. По дороге она решила, что до двух вполне успеет зайти в собор – ей хотелось поговорить с пастором, но на повороте к Фортесонхиллу она неожиданно снова увидела милорда Клэверинга, седлавшего лошадь. Он напомнил ей, что в два они с сестрой и леди Рэнделл будут в имении Хейвудов.
– Мистер Клэверинг, – Черити решила, что лучшего места для разговора трудно найти, – могу я попросить вас о пяти минутах внимания?
Он бросил на неё быстрый взгляд серых глаз-колодцев, и кивнул.
– Мне хотелось бы обратиться к вам с просьбой – не уделять мне в обществе сугубого внимания. Вы не можете не понимать, что ваше поведение вчера отнюдь не снискало всеобщего одобрения, но едва ли его сиятельству графу Клэверингу кто-нибудь осмелится сказать об этом. Однако вы должны понять, что ваше поведение сделает меня жертвой всеобщего раздражения, а моё положение… – она смутилась, но со вздохом продолжила, – и без того весьма уязвимо.
Глаза Клэверинга, пока она говорила, всё больше стекленели. Когда Черити умолкла, он долго молчал, глядя вдаль, потом всё же ответил.
– Это, как я понимаю, совет матери мистера Стэнбриджа?
Черити растерялась, а голос его сиятельства стал вдруг мягок и напевен. Но от сказанного её прошиб мороз.
– Вы никогда не задумывались, мисс Тэннант-Росс, что есть зло? Сам я как-то понял, как можно уничтожить всё зло на земле. Для этого нужен сущий пустяк – уничтожить людей. Ведь именно они – со своими мерзейшими амбициями, грехами и похотями – основной источник зла мира. А ещё удивительнее, что самое страшное зло можно сотворить даже безгрешно, не имея ни амбиций, ни особых грехов, ни сугубой похоти, вот в чём ужас-то…
Он взялся за луку и взлетел в седло.
– Но я вас услышал, мисс Тэннант-Росс, и сделаю всё, как вы просили. Только после – не вините меня. При этом помните мои слова о сыне пастора – хотя бы до субботы.
Лошадь сорвалась с места и исчезла в ложбине.
Черити несколько минут стояла, неосмысленно глядя на следы подков на глинистом склоне. Она поняла, что обидела Клэверинга, ведь, если предположить, что он искренне предупредил её об опасности, то её поведение было неблагодарностью. На самом же деле она не хотела его обижать, просто ей хотелось избежать опасности всеобщей неприязни. Неужели он не понял её?
Черити задумалась, потом опомнилась и побрела к дому, совсем забыв, что хотела повидать пастора.
Однако по пути её ждала ещё одна встреча. Мистер Крайтон сидел на бульварной скамье неподалёку от их дома. Когда она подошла, он поднялся. Он явно помнил свой предыдущий афронт с навозом и вчерашний бал, и держался куда скромнее, чем раньше, и даже ждал, когда мисс Тэннант-Росс признает знакомство и поздоровается. Черити не хотелось ни приветствовать мистера Крайтона, ни заговаривать с ним, но всё же она небрежно кивнула.
Мистер Крайтон улыбнулся ей, и торопливо засеменил за ней следом, видя, что она явно не собирается ни останавливаться, ни даже замедлять шаг.
– Мисс Тэннант-Росс, я в восхищении, просто в восхищении. Вчера вы удостоились весьма большой чести, его сиятельство граф Клэверинг столь явно предпочёл вас всем остальным девицам, что, как я понимаю, вы должны быть весьма польщены, но вот только, к сожалению…
– Вы неправильно понимаете, – высокомерно отозвалась Черити, перебив его на полуслове. И, пользуясь тем, что на бульваре вокруг них на десяток шагов никого не было, добавила, – и едва ли способны что-то правильно понять. И я буду весьма вам благодарна, мистер Крайтон, если вы впредь не будете докучать мне вашими восхищениями и сожалениями. Они мне равно безразличны.
– Мисс Тэннант-Росс… – мистер Крайтон отпрянул.
– Вы, что, не услышали меня? – глаза Черити блеснули такой злостью, что он отступил ещё на шаг. – Вы можете сколько угодно высказывать ваши мнения и сплетничать где угодно, но я не позволю тратить на пустую болтовню и смешное волокитство моё время. Если вам больше нечего сказать умного и дельного, а мне кажется, что для этого вы недостаточно умны и дельны, то позвольте попрощаться.
Обозвав мистера Крайтона глупым бездельником, Черити почувствовала себя лучше, ибо облегчила сердце и душу. Она понимала, что мистер Крайтон вполне может отомстить ей за это, но едва ли, брезгливо подумала она, этот пустой человек сможет выдумать что-то подлинно умное.
И что могли находить в этом недалёком хлыще Вирджиния и Сесили?
Мистер Крайтон застыл посреди бульвара с полуоткрытым ртом, а она направилась дальше своей дорогой.
Придя домой около полудня, Черити чувствовала себя такой утомлённой и обессиленной, точно прожила тяжёлый и долгий день. Слова миссис Стэнбридж расстроили её, слова графа напугали, слова Крайтона – взбесили.
Но хуже всего было то, что она поймала себя на мысли, что сделала что-то не то. Где-то в её поступки вкралась какая-то досадная оплошность, она где-то нагрешила, ошиблась и запуталась.
Но что не так? Почему и когда это чувство возникло? На балу у Кассиди? Сегодня утром? Черити попыталась разобраться в своих чувствах. Но были ли чувства?
Нет. Она, безусловно, была польщена приглашением молодого мистера Стэнбриджа, также лестными были знаки внимания милорда Клэверинга. Но ни благодарность за сердечность Остина Стэнбриджа, ни удивление от любезности его сиятельства вовсе не вскружили ей голову. Слишком долго ей приходилось считать пенсы и шиллинги, слишком глубоко было понимание ущербности её положения, слишком хорошо осознавала она, какая пропасть разделяет её и ту же Вирджинию Хейвуд.
Да, всё это пустое. Остину Стэнбриджу предстояло унаследовать самый крупный приход в Солсбери, он не будет бедным человеком. Миссис Кассандра как-то сказала, что за Шарлотт Стэнбридж они смогут дать двадцать тысяч, а это немало. Зачем им Черити в невестки? Остин может найти невесту получше нищенки. Но Остин ей ничего и не обещал, а если и хотел приволокнуться, ну, что же, Бог ему судья. А уж его сиятельству и вовсе ничего не стоит развлекаться, ухаживая за бесприданницей и зля всех богатых невест и их маменек.
… И всё же она сделала что-то не то.
Тут, однако, часы пробили два, и в гостиную влетела Лиззи, передав ей, чтобы она вышла в зал, где в ожидании визита собралось всё семейство. Черити оправила платье и с готовностью поднялась в Белую гостиную. Пока она шла туда, за окном послышался стук копыт, внизу остановился экипаж, и лакеи распахнули двери.
Черити с удивлением озирала домочадцев, разодетых, точно для бала. Что до вошедших, то леди Рэнделл впервые поменяла чёрное платье на тёмно-вишнёвое, а его сиятельство граф Клэверинг, как заметила Черити, со времени утренней прогулки сменил сапоги на щегольские ботинки и облачился в серый костюм. Мисс Клэверинг мучила нестерпимая головная боль – за её отсутствие извинились.
После приветствий и традиционных вопросов о здравии, во время которых милорд позабыл осведомиться о благополучии мисс Тэннант-Росс, он с готовностью выслушал приглашение на субботний вечер. Потом уронил пару тонких комплиментов красоте мисс Хейвуд, сообщив, что откровенно завидует её счастливому жениху, и повторил приглашение всей семье пожаловать к ним в Фортесонхилл в среду. Леди Хэрриет поддержала племянника, тоже проронив похвалу красоте мисс Вирджинии, она вообще была сегодня сверх всякой меры любезна.
После отъезда высоких гостей Черити вздохнула с облегчением.
То, что мистер Клэверинг не заметил её и не сказал ей за весь визит ни одного слова, весьма обрадовало леди Дороти и мисс Вирджинию, которые то и дело бросали на неё торжествующие взгляды. Черити было неприятно, что они столь явно радуются её унижению, но зато теперь, подумала она, ей не придётся слышать их ревниво-негодующие упрёки.
Её и вправду оставили в покое. Мать и дочь теперь то и дело уединялись и о чём-то шептались, потом уезжали, возвращались, снова секретничали, но уже вместе с сэром Тимоти, а порой и с Винсентом Хейвудом. Вирджиния стала не похожа на себя – исчезли расслабленная томная лень и вечные капризы, она стала походить на свой портрет, зримо исхудала, глаза запали.
При этом, несмотря на подчёркнутое невнимание графа к кузине во время последнего визита, Джин явно ревновала, и если раньше она смотрела на Черити с безразличием и презрением, разумеется, тогда, когда светские приличия не вынуждали её вести себя как подобает, то теперь в её взгляде то и дело проступала злость.
Черити поняла, что Вирджиния всерьёз видит в ней соперницу в борьбе за внимание Клэверинга и подивилась.
– Надеюсь, теперь ты поняла, что Клэверинг совершенно равнодушен к тебе?
Эти слова, в которые Вирджиния невесть почему вложила слишком много яду, она адресовала Черити, войдя к ней вечером в день визита.
– Да, конечно, – твёрдо сказала Черити, стремясь прекратить разговор.
– Я рада, что ты это понимаешь, – кивнула Вирджиния. – Все видели, что он просто шутит с тобой, и только.
– Да, конечно, – повторила Черити, надеясь, что Вирджиния после этого уйдёт.
– И не пытайся кокетничать с ним – всё равно ничего не выйдет. Стэнбридж верно сказал, что тебе придётся прикидываться умницей, чтобы прожить, и дурочкой, чтобы заполучить мужа.
Джин вышла, хлопнув дверью.
– Да, конечно, – механически произнесла Черити, и слова эти эхом отдались в стенах пустой комнаты и в её душе.
Глава 9. Законченная мысль
Не выжимай из волчьих ягод яда,
не испивай из Леты ни глотка,
и Прозерпине для тебя не надо
сплетать из трав дурманящих венка;
для чёток не бери у тиса ягод,
не позволяй предстать своей Психее
ночною бабочкой, пускай сова
тебя не кличет, и пускай не лягут
над тенью тени: став ещё темнее,
печаль твоя останется мертва.
Джон Китс, «Ода Меланхолии»
Мистер Крайтон был в ярости. Умом он теперь понимал, что мисс Тэннант-Росс – вполне под стать графской сестрице, леди Сэломи Клэверинг, но та была хотя бы богатейшей особой высокого происхождения. У неё было право не замечать мужчин, холодно отвечать или вовсе не отвечать на комплименты, ходить с видом королевы. Но кто такая эта приживалка Хейвудов, чтобы позволять себе подобное?
Фредерик Крайтон так взбесился, что у него обострилась язва желудка, а когда он пытался успокоить бешенство сигарой, боль только усилилась. Вскоре на бульваре он встретил мисс Кассиди, выгуливавшую любимого пуделя. Эта тоже возмечтала стать графиней, подумать только…
Он подошёл к ней и осведомился о её здоровье, мисс Кассиди ответила, что прекрасно себя чувствует.
Разозлённому мистеру Крайтону невесть с чего в её тоне померещилась издёвка, и он приказал ей к десяти прийти к нему с чёрного хода. Когда у него случался приступ язвы, постельные развлечения помогали снять спазмы боли. Кроме того, он не терпел, чтобы девки пренебрежительно обращались с ним, а эта, въявь пялясь на Клэверинга, основательно взбесила его.
– Или ты возмечтала, что твой дырявый зад приглянется его сиятельству? – глумливо спросил он. – Так тут уж, извини, для него нужна особа почище-с. Ещё раз посмеешь строить ему глазки – и по свету, уверяю тебя, поползёт молва о твоих милых прихотях, поняла?
Мисс Кассиди неожиданно кротко ответила, что она придёт. Может, не в десять, а чуть позже.
Крайтон мрачно кивнул, и направился домой.
Лицо смотревшей ему вслед мисс Кассиди медленно менялось: с него исчезла улыбка, со щёк стёк румянец, губы искривились в злобной гримасе. Она поняла, что этот человек подлинно опасен для неё. Забавы с ним тешили её, но реноме в обществе поважнее любых забав. Какое право он имеет приказывать ей? Считает её своей рабыней? Подстилкой? Ну, подожди же…
Она, ведя на поводке пса, медленно побрела в самую дикую часть парка, глаза её казалось, заволокло туманом, губы шевелились, точно шепча молитвы. В ней проснулась леди Макбет. «Ветка тиса, что была ночью, чуть луна зашла, в чаще срезана дремучей…», невесть с чего пронеслось в её голове, и Сесили замерла.
Нет, она не собиралась искать ядовитый тис, аконит, дурман или белладонну. Незачем. Сесили прекрасно помнила, что в каморке на третьем этаже их дома был небольшой шкаф, где на самой верхней полке покойная бабушка хранила редкие снадобья, коими то растирала больную спину, то использовала несколько капель от простуды. Однажды юная Сесили полезла туда, но была поймана бабулей и сильно отшлёпана. Потом, успокаивая рыдающую внучку, старая миссис Кассиди объяснила ей, что некоторые настойки смертельно опасны.
– Но ты же пользуешься ими!
– Да, малышка, но важно понять, что яд и лекарство отличаются друг от друга только количеством. Капля лечит, но глоток – убивает.
– А что будет, если глотнуть вон той зелёной настойки?
– От той ничего не будет, это напар хвоща, а вот эта жёлтая – настой мухоморов, помогает при прострелах и болях в спине. Но пить его нельзя, можно отравиться. А вон та тёмная бутыль с аконитами – это яд, но пара капель на три пинты вина помогут при простуде. Здесь – настоянный на бренди ягодный тис – это страшный яд, но компрессы его помогают при подагре.
Память у Сесили была прекрасная, наставления бабули она запомнила, а так как умерла старая миссис Кассиди внезапно под Рождество два года назад, все её микстуры, настойки и отвары так и остались забытыми в шкафу в уже нежилой части дома. Сесили, правда, помнила, что ключ от шкафа покойная бабуля хранила в сумочке, которую носила на поясе, но которая после её смерти так и осталась лежать в шкафу в её комнате, за немецким сервизом…
Сейчас, выгуляв собачонку, Сесили вернулась домой, переоделась, отослала служанку, потом взяла свечу и направилась на третий этаж в апартаменты покойницы. Как она и ожидала, ключ оказался в сумочке. Он легко вошёл в чуть поржавевший замок шкафа с микстурами, и спустя мгновение ей открылось его содержимое.
Сесили поморщилась, ибо внутри все было в пыли и серой паутине, но это не очень волновало её. Не выдохся ли яд в той бутылке бренди? Действует ли он ещё? Не добавить ли в настой тиса пинту настоя лютиков? Но, что, если они нейтрализуют друг друга?
Впрочем, размышлять было некогда. Время приближалось к восьми. У неё было мало времени. При ней Крайтон часто пил французский «Мертель», но был ли он у них? Сесили спустилась вниз, пряча настойку тиса под шаль, и к своей радости, нашла в серванте отца пару бутылок французского бренди.
Она взяла коньяк у себя в туалетной комнате опорожнила бутылку наполовину, осторожно долив в неё бабкин настой. Закрыть пробку по-старому не получилось, но Сесили на это и не рассчитывала. Ей всего-то и нужно было подменить у Крайтона одну открытую бутыль на другую. При этом настой тиса, что было особенно важно, ничуть не изменил цвет напитка. Пока все шло прекрасно.
К десяти вечера, уже впотьмах, она скользнула в тени неосвещённых фонарями кустов бирючины к чёрному ходу Крайтон-мэнор и осторожно вошла внутрь дома. Когда Крайтон приглашал даму, он всегда отпускал лакеев, и сейчас в коридоре было тихо и пусто. Она услышала шаги Фредерика Крайтона и негромкий стук кия о шары, загоняемые в лузы: Крайтон был в курительной, играл на бильярде. Он всегда гордился своим искусством и подолгу отрабатывал удары.
Стараясь ступать бесшумно, мисс Кассиди проскочила в утреннюю гостиную, из которой короткий коридор вёл в спальню. Ей повезло дважды: бюро, где Крайтон держал спиртное, было не заперто, и среди коньяков стояла початая, почти полупустая бутылка «Мартеля». Сесили сравнила уровень жидкости в своей бутыли и в початой. Немного отлила в кадку с пальмой. Разница стала совсем незаметна. В мгновение ока она подменила бутылки, отодвинув коньяк, который пил Крайтон, в самый дальний и тёмный угол бюро за шампанское, и тут же, заслушав шаги Крайтона, отпрянула от бюро, опустившись в кресло.
– Ты уже здесь?
В тоне Крайтона сквозило нескрываемое презрение, но Сесили только лучезарно улыбнулась.
– Что с тобой, Фрэдди, милый, ты выглядишь сегодня совсем больным, – прочирикала она, почти как мисс Хейвуд.
Крайтон удивился. Что это с ней? Обычно чуть, что не так, Сесили готова была закатить истерику, а тут просто ангел кроткий? Неужто так приохотилась, что на всё плевать?
– Всё в порядке, с чего ты взяла? – огрызнулся он. – Я просто устал, хочу лечь пораньше. Не тяни время.
Он грубо схватил её за плечо, развернул к креслу и поднял юбки, снова удивившись, с какой готовностью она подчинилась. На несколько минут, упиваясь соитием, забыл обо всем, возбуждаясь визгливыми кошачьими вскриками Сесили, которая сегодня была особенно страстна.
Много раз он думал порвать с ней, но все откладывал, причём, именно из-за этого ража распутной девки, скрывавшимся за манерами истинной леди. Ему особенно нравилось заставлять эту девицу делать то, что он мог потребовать только от самой дешёвой проститутки. И ему никогда не хотелось лишить её невинности, наоборот, сама мысль о том, что эта шлюха девственна, сугубо забавляла.
В этот раз Сесили превзошла себя, буквально визжа от сладострастия и ругаясь, как портовая девка.
– Ладно, довольно, – бросил он ей наконец. – Ступай, а то тебя хватятся.
Сесили спокойно оправила платье и, отцепив от шатлена гребешок, тщательно причесалась, не забыв вернуть его на место.
– Кстати, я не забыла у тебя заколку? – спросила она.
– Откуда я знаю, по каким спальным ты ещё шляешься, – пробурчал он, брезгливо глядя на неё. – У меня никакой заколки нет.
Однако Сесили и на этот раз, к его изумлению, ничуть не обиделась, но, взяв с подсвечника свечу, направилась в спальню Крайтона. Она помнила тот крайне неудачный день, когда забыла на столе в гостиной свой веер, и сейчас тщательно обыскала комнату. Что здесь может напомнить о ней? Никакую заколку она здесь не забывала, но не завалился ли где носовой платок или старый шатлен? Внимательно всё осмотрев, успокоилась окончательно.
Здесь ничего не напоминало о ней.
С порога спальни она оглядела и гостиную. Иногда, когда порыв страсти настигал их здесь, он валил её на диван, но она как будто ничего не забывала в зале. Где ещё она была в этом доме? В бильярдной, примыкавшей к ней курительной и в туалетной комнате. Но там ничего не забыто, в этом Сесили тоже была уверена. Она на прощание окинула последним взглядом этот дом, мельком взглянув на Крайтона. Хорошая штука у этого дурачка в штанах, её было жаль. Впрочем, у других, надо полагать, ничуть не хуже.
– Прощай, мой дорогой Фрэдди, – с улыбкой проговорила она и даже чмокнула его в щеку.
Что ж, когда ещё доведётся увидеться-то?
Крайтон смерил её изумлённым взглядом. Сегодня он совершенно не понимал её. Она словно была с ним и уже не с ним, точнее, явно витала мыслями где-то далеко.
– Прощай, малышка, – отозвался он ей вслед, наблюдая, как юбки Сесили в последний раз мелькнули в дверном проёме.
Сесили вышла в ночь. Во мраке чёрного неба сияли звёзды, которые, однако, становились почти невидимыми в свете уличных фонарей. Это была ночь её свободы, и Сесили вдохнула полной грудью. С этой компрометирующей связью покончено. Но теперь её путь раздваивался. Предпочесть ли Винсента Хейвуда или милорда Клэверинга – такой вопрос даже не стоял. Разумеется, Клэверинг. Нужно во что бы то ни стало обратить на себя его внимание. Если же не получится – Винсент никуда не денется.
Но что делать с дурочкой Джин, которая путается под ногами? Жаль, она не пьёт бренди. Но она единственная, кто может проболтаться. Разумеется, большой опасности нет. Вирджиния – дура, но при всей своей дури она не может не понимать, что Сесили прекрасно известен адрес мистера Хардинга с Харли-стрит. Тявкнуть она не осмелится. Или осмелится? В любом случае, во время похорон Крайтона надо держаться к ней поближе: упаси Бог эта дура расчувствуется и чего-нибудь вякнет не к месту.
Впрочем, одёрнула она себя, не следует спешить. Нужно спокойно понаблюдать, как лягут карты, и действовать соответственно.
Рассуждая о похоронах мистера Крайтона, Сесили оказалась близка к истине. Оставшись один и задумавшись о странном поведении шлюхи Сесили, Крайтон налил себе остатки коньяка из оставленной любовницей бутылки, потом вспомнил о мисс Тэннант-Росс, занимавшей в последнее время все его мысли. Он всё равно заполучит эту наглую девицу себе в постель. Но этим дело не ограничится. Он ещё и ославит её. Будет знать, как хамить ему.
Он выпил коньяк и направился в спальню, за размышлениями о мести не сразу заметив, что у коньяка какой-то странный привкус. Он, рухнув на постель, провалился в сон, но вскоре проснулся от страшной боли в брюшине и мерзкой отрыжки с горьким привкусом. Потом его затошнило, он еле дополз в туалетную комнату. Обильная рвота сменилась страшной болью в печени и головокружением и в последнем озарении, предварявшем помутнение разума, Крайтон все понял.
– Эта мерзавка отравила меня, – прохрипел он.
Но услышать его было некому.
