Текст книги "Вино фей (СИ)"
Автор книги: Ольга Михайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 20. Рухнувший карточный домик
Чувства и мысли в картине нашедший
Смекнёт, что её написал сумасшедший.
Чем больше дурак – тем острее наитье.
Блажен карандаш, если дурень – в подпитье…
У. Блейк
Лучи солнца разбудили Черити, когда пробило девять. Вскоре приехал Кардифф. Когда доктор вышел от больной, Черити не понравилось нахмуренное выражение его лица, но он ничего не сказал. За весь последующий день не было ни одного визита, никто не прислал справиться о самочувствии мисс Хейвуд. Даже Марвеллы.
Именно этого Черити и боялась. Семья перестала собираться на трапезы: каждый предпочитал есть у себя. Так прошло два дня – ничего не менялось.
Черити днём решила прогуляться, но не знала, куда пойти. Она была не Хейвуд, но кто знает, распространяется ли остракизм соседей на неё или нет? Если двери, скажем, дома пастора не откроются перед ней, это нанесёт ей болезненную обиду, и рисковать быть не принятой просто не хотелось. Впрочем, в последнее время ей самой расхотелось ходить к Стэнбриджам.
Черити направилась в модную лавку. Знакомый приказчик вежливо раскланялся.
– Все самые лучшие ткани разобрали к балу в Фортесонхилле, мисс Тэннант-Росс, но вчера приехала одна запоздавшая подвода, и там есть на что посмотреть, – подмигнул он и провёл Черити в соседний зал, где ещё один приказчик выгружал на полки штуки материи.
Черити жадно их оглядела. Да, некоторые, подлинно, радовали глаз. Какое счастье, что благодаря милой тётушке Марджери и своему выигрышу она теперь может ни в чём себе не отказывать! Черити мельком вспомнила проповедь отца Энджела, но только вздохнула о своей греховности, и снова начала перебирать ткани.
В новом модном журнале было несколько интересных фасонов, а если ещё немного изменить крой – получится необычно и весьма красиво. Тут Черити подумала, что с её стороны, наверное, бессердечно думать о нарядах, когда дома – беда. Да и как знать, понадобятся ли ей эти платья? Если всю семью больше нигде не примут…
Впрочем, она поспешила отогнать эти мрачные мысли. Шитьё всегда увлекало и вдохновляло её, помогало не думать о грустном, а рисовать заранее ужасы и страдать в ожидании их прихода она считала глупым.
Когда мисс Тэннант-Росс, счастливая новыми покупками, вышла из лавки, ей навстречу попался мистер Остин Стэнбридж. Черити заметила его издали, он тоже узнал её. Давая ему возможность уклониться от встречи, она отвернулась к витрине ювелирного магазина, но Стэнбридж не воспользовался этим, чтобы пройти мимо.
– Мисс Тэннант-Росс, доброе утро.
Черити чуть кивнула, давая понять, что узнала его.
– Доброе утро.
Она намеренно не сказала больше ни одного слова, но спокойно разглядывала Остина Стэнбриджа.
Сейчас он показался ей весьма заурядным, если не сказать – неинтересным. Черити поняла, что этому немало способствовало её общение с мистером Селентайном Флинном. Кузен, живой, красивый и остроумный, намного превосходил всех её светских знакомых, и в сравнении с ним все они теперь казались Черити серыми и потускневшими. Совсем серым стал и Остин Стэнбридж. Что она могла находить в нём?
Стэнбридж тоже разглядывал Черити – с новым и почти нескрываемым интересом. Эта девица оказалась совсем не лёгкой добычей. Что бы ни болтали в обществе, было ясно, что в ней что-то находит сам граф Клэверинг, её удостаивает беседой леди Рэнделл, а почти никого не замечающая мисс Клэверинг соизволила, и не раз, сказать о ней несколько весьма лестных слов. Разве это не странно?
Идею поволочиться за мисс Тэннант-Росс Остин давно отбросил, а с той минуты, когда рядом появился её кузен, полковник Флинн, – и вовсе забыл. С такими людьми лучше не сталкиваться – это было ясно. Но Остин Стэнбридж был подлинно неглуп и на вечере в Фортесонхилле внимательно пригляделся к поведению и манерам мисс Тэннант-Росс. Он знал, что она, дочь разорившегося аристократа, выросла приживалкой в доме разбогатевшего буржуа, и то, что мисс Черити вела себя так же, как мисс Клэверинг, нисколько не тушуясь, говорила с милордом Фрэнсисом и спорила с леди Рэнделл, немало удивляло его.
Не меньше удивляло и то, что её не одёргивали, а говорили с ней, как с равной. Между тем на равной ноге с леди Рэнделл и Клэверингами не был никто. Перед ними заискивали даже Кассиди, не говоря уже о Хейвудах и прочих Фортескью. Отец же Остина на его вопрос, почему ей это позволяется, сказал наистраннейшую вещь. Что-то вроде того, что эту девицу ждёт большое будущее.
Сейчас Стэнбридж заметил, что мисс Тэннант-Росс расцвела сказочно, точно из колючего буроватого бутона вдруг распустился сладостный цветок с лепестками, источающими дурманящий аромат мёда и мяты. При этом взгляд девицы вовсе не располагал ни к банальным комплиментам, ни к фамильярности.
– Мне очень жаль, что в среду в Фортесонхилле всё вышло так нелепо, мисс Тэннант-Росс, – обронил он.
– И очевидно, именно поэтому ни вы, ни ваши родители уже три дня не удосужились нанести нам визит? – хлестнула его в ответ мисс Тэннант-Росс. – Передайте миссис Кассандре и пастору Энджелу, что одним из основных принципов веры апостол называет милосердие, – в голосе мисс Черити Тэннант-Росс он с удивлением расслышал откровенное презрение.
– Иные грешники сами навлекают на себя общественное порицание.
– Господь пришёл к мытарям и грешникам, и не здоровые имеют нужду во враче, но больные, – машинально возразила его Черити.
В её глазах мелькнуло что-то столь высокомерное и брезгливое, что Стэнбридж смутился.
– Я передам ваши слова отцу.
– Будьте так любезны.
И, не утруждая себя прощанием, Черити направилась домой.
Вирджиния уже пришла в себя, горячка чуть отступила, жар спал, однако бледностью и погасшим взглядом она походила на привидение, а, попытавшись подняться с постели, Джин упала и набила синяк на скуле. Только теперь ей стало ясно, что слова Винсента оказались подлинно пророческими, но это ничуть не утешало.
К ним по-прежнему никто не приезжал, никто не справлялся о здоровье Джин. Сэр Тимоти еле ходил. Его голова стала совсем седой. Баронет понимал и принимал свалившуюся на его плечи беду, но страдал за дочь.
Вечером в субботу, на третий день затворничества, он подошёл к племяннице, сидевшей рядом с кузеном в гостиной за картами.
– Черити, малышка, – голос его выдавал волнение, – если это продлится, тебе нужно будет уехать. Думаю, миссис Флинн не откажется принять тебя. Я скопил для тебя три тысячи и смогу дать ещё две. С пятью тысячами приданого будет нелегко устроиться, но ты, оказывается, весьма нравишься молодым людям. В Бате тебе будет проще, а здесь, если нам закроют доступ в общество, замуж тебе не выйти.
– Я никуда не поеду, – губы Черити задрожали от жалости к дяде. – Я не крыса и не побегу с тонущего корабля.
– Моя матушка весьма высокого мнения о мисс Тэннант-Росс и всегда будет рада племяннице, – вмешался Флинн, – но вы утрируете, дядюшка. Главное, чтобы кузина поправилась. Потом будет видно.
Впрочем, как отчётливо видела Черити, не все в доме были подлинно сломлены. Винсент с утра выглядел оживлённее обычного, он несколько раз беседовал с мистером Кардиффом, и у Черити от этого разговора, который она ненароком услышала, осталось ощущение гнили во рту: Винсент явно прикидывал, что если сестрица не выздоровеет, тридцать тысяч ее приданого не надо будет отрывать от основного капитала. Энтони же, когда прошло первое потрясение, тоже стал ко всему безучастен, словно всё это его не очень-то и касалось.
Настало воскресенье. Леди Дороти была совсем больна, Джин слаба, как пар над кастрюлей, и сэр Тимоти, не зная, что лучше: ехать в церковь, где, возможно, придётся столкнуться с полным пренебрежением общества, или не ехать, – выбрал второе. Винсент и Энтони согласились с отцом.
Черити решила отправиться на службу. Кузен сказал, что тоже пойдёт.
В церкви с ними раскланялись, никто не распространял на них презрение к семье Хейвудов, леди Рэнделл пригласила Черити сесть рядом с ней, а мистер Флинн без разрешения нагло втёрся между Черити и мисс Клэверинг.
Черити с первого ряда внимательно смотрела на пастора Энджела. Интересно, передал ли ему её слова сынок, думала она. Но по поведению священника этого было не определить: он произнёс спокойную проповедь о правильном использовании денег.
– О деньгах слагали стихи поэты, говорили ораторы и размышляли философы. Все они бранили деньги за разрушение мира, уничтожение добродетели, считали их язвой общества. Но есть ли в этом смысл? Должны ли мы винить золото в том, что мир так развращён? Нет, не деньги, но сребролюбие – корень зла. Если мы используем деньги с христианской мудростью, они творят добро. В руках Божьих детей они могут быть пищей для голодных и одеждой для нищих. Не тратьте ничего на грех и глупость для себя или ваших детей. Обеспечьте все, в чём вы нуждаетесь: пищу, одежду, кров, обеспечьте вашу жену, детей и слуг, а излишком «делайте добро своим по вере…».
Прошло ещё два дня.
Кузен несколько раз выезжал в юридическую контору, но Черити только гуляла вечерами в парке. Её особенно огорчало и злило, что молчали Стэнбриджи. Впрочем, миссис Стэнбридж вскоре всё же напомнила о себе, прислав ей и кузену приглашение на партию в вист. В записке она говорила, что мистер Стэнбридж уехал по делам в Лондон, но Черити не поняла, шла ли речь о пасторе или об Остине. Она не знала, передал ли ей Остин её слова, но была рада, что хоть кто-то нарушил молчание.
Вечер у Стэнбриджей давал Черити возможность разведать настроения в обществе, но то, что ей там подлинно довелось узнать, основательно потрясло. Они с мистером Флинном расположились в гостиной в паре с мистером Арбетнотом и его супругой, и, не успели сыграть первый роббер, как в комнате появилась мисс Фортескью. Впрочем, появилась – это было слабо сказано. Девица влетела, как пуля, и тут же сообщила, что она только что из Кассиди-холла, и у неё чрезвычайные новости.
– Филип Кассиди только что поскандалил с отцом! Крики сэра Бенджамина слышал весь дом! И было из-за чего. Оказывается, мало было Филипу этой вертихвостки Вирджинии с её истериками и драками в обществе, всей этой истории с расторгнутыми помолвками и её расчётом на графа! Ничему не научился, ей-богу! Он снова решил жениться, вы представляете?
Мисс Элизабет Марвелл, в оторопи оттого, что такая важная новость невесть как миновала её, забросала мисс Кэролайн вопросами.
– Он что, сошел с ума? Жениться на этой ужасной мисс Хейвуд? И это после того, как она сама заявила ему, что не любит его и никогда не любила? Вот сумасшедший…
– Безумство, ей-богу, – покачала головой миссис Арбетнот.
Миссис Стэнбридж, появившись из кухни с блюдом сладких ватрушек к чаю, вздохнула.
– Это удивительно благородно с его стороны, но оценит ли этот поступок мисс Вирджиния?
Мисс Фортескью презрительно отмахнулась от сыпавшихся на неё вопросов и замечаний.
– Да с чего вы взяли, что он решил жениться на Вирджинии? Он сказал отцу, что хочет взять в жены мисс Тэннант-Росс! Это, по его мнению, высоконравственная и достойная девица, и такая будет ему прекрасной женой.
Надо сказать, что Черити сидела спиной к двери, была сосредоточена на игре и слушала мисс Фортескью вполуха. Сейчас она окаменела, сжав в руках карты.
Меж тем мисс Фортескью продолжала:
– Мистер Кассиди, натурально, пришёл в ярость. И добро бы, из-за того, что сынок выбрал невесту без гроша за душой, так нет же. Сэр Бенджамин орал, что никогда не согласится породниться с этим ужасным домом! Не нужно ему такого родства. Против девицы он ничего не возразил бы, не имей она такой мерзкой родни. Ноги в его доме этих Хейвудов не будет, и всё тут! Сынок как его ни увещевал, что ни говорил, сэр Бенджамин не унимался. Да и сестрица Филипа тоже масла в огонь подлила. Но та хоть по делу выступала. Нищую голодранку, кричала, в дом хозяйкой ввести? С ума сошел, что ли? Криков было! – мисс Фортескью восторженно зажмурилась.
Черити, и без того сидевшая с прямой спиной, выпрямилась в струну и обернулась. Увидев ее, мисс Фортескью поперхнулась и умолкла.
– Ничто так не портит хорошо выдуманную сплетню, как несколько достоверных фактов, – зло отчеканила Черити. – Мистер Филип Кассиди никогда не говорил со мной ни о каких чувствах и не оказывал мне ни малейших знаков внимания, превышавших пределы простой вежливости. Ни о каком браке между нами никогда не было и речи.
Черити поднялась и вышла. Ей хотелось хлопнуть дверью, но это был дом Стэнбриджей, и она сочла, что может удалиться и тихо.
Не прошло и минуты, как её догнал кузен.
– Вы обиделись на «нищую голодранку», кузина? – без обиняков спросил он.
– Что? – удивилась Черити. Поняв, о чём её спрашивают, небрежно ответила: – А, нет. Бесит, что эти люди ни дня прожить не могут без вздорных выдумок.
– А почему вы решили, что это ложь? – с интересом спросил Флинн. – Просто потому, что мистер Кассиди не говорил с вами о своих чувствах и намерениях?
Черити в изумлении остановилась.
– Вы, что же, верите всей этой ерунде, кузен?
– Не знаю, но мистер Кассиди, сравнив вас с кузиной Вирджинией, вполне мог сделать выбор в вашу пользу. Он вам по душе, кстати?
– Ничуть, – пожала плечами Черити. – Хоть, как я теперь понимаю, он благородней и приличней очень многих.
– Чёрт возьми, – засмеялся кузен, – да как же это может быть? Каждая молодая девица в ваши годы должна быть обязательно влюблена. Неужели из всех молодых людей в округе вам никто не по душе?
– Почему? Есть несколько достойных людей, – снова пожала плечами Черити, не желая вдаваться в подробности.
– Я говорю не о достоинствах, а о любви. Разве любят за достоинства?
– А за что же? – по-настоящему удивилась Черити. – За пороки, что ли? Никто не влюбляется в пьяниц, картёжников или распутников. Каждая хочет в мужья человека достойного, разумного и серьёзного. Я с моим приданым рассчитывать на многое не могу, но и мне картёжник или распутник не нужен.
Флинн ухмыльнулся.
– Вы сами себе противоречите, дорогая мисс Тэннант-Росс. Или уж, воля ваша, путаетесь в определениях. Серьёзный и разумный человек – это тот, кто предпочитает приданое в пятьдесят тысяч приданому в пять, или тот, кто выберет умную и порядочную девицу без денег, предпочтя её пустой кокетке с немалыми деньгами?
Черити тоскливо улыбнулась. Кузен, что и говорить, поднял весьма болезненную для неё тему.
– Где заканчивается разумное понимание того, что без денег не прожить, и начинается скаредность? Где грань, которая отделяет трезвый расчёт от здравомыслия? Если честь и благородство называются глупостью и недальновидностью, значит ли это, что бесчестность и низость – умны и проницательны? Что толку рассуждать об этих материях, кузен? – Черити вздохнула.
Глава 21. Крутые лестницы Фортесонхилла
Лукавый спрашивать горазд,
А сам ответа вам не даст.
У. Блейк
В четверг лакей Арбетнотов принёс для мистера Селентайна Флинна и мисс Тэннант-Росс приглашение на званый обед. Черити сразу написала отказ, кузен тоже решил не ездить, но сэр Тимоти остановил их и попросил племянника и племянницу поехать. Может, доведётся узнать что-то важное.
Черити нехотя собралась, кузен снова сопровождал ее. Они не взяли экипаж, решив прогуляться, и вышли за полчаса. Черити внутренне кипела. Соседи бесили её. Подумать только, из-за нервного срыва влюблённой девчонки свет казнил всю семью. Дядюшка был прав: если такое будет продолжаться – всем нужно будет просто уезжать из этих мест. Она признавала, что сэр Тимоти виноват: он слишком во многом потакал Джин, но наказание всё же не соответствовало проступку. А вспоминая несчастные глаза дяди, Черити чувствовала, как сжимается от боли сердце.
У Арбетнотов после обеда играли в вист. Черити решилась сесть за стол, сделав небольшую ставку, играла в паре с кузеном, внимательно следя за застольными разговорами. И не замедлила услышать то, что заставило снова сжать зубы.
Роберт Марвелл, его супруга Кандида и мисс Элизабет напропалую злословили о Вирджинии.
– Леди Рэнделл изволила сказать, что подобное поведение недопустимо. Человек гневливый, сказала она, заводит ссору, и вспыльчивый много грешит, – со злорадством процитировал мистер Марвелл.
– Насколько мне припоминается, это цитата из притчей Соломона, – высокомерно рассмеялся Селентайн Флинн. – Леди Хэрриет, как я слышал, любит священное писание. «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым». Это место из притч Соломона она тоже очень любит, – присовокупил он, выразительно глядя на сплетника.
Ему удалось немного смутить мистера Марвелла, и тот умолк. Однако упражняться в остроумии не прекращали миссис Кандида Марвелл и её дочурка.
– Миссис Фортескью сказала, что на порог этих Хейвудов больше не пустит. Плебеи, они и есть плебеи, пусть и разбогатевшие, – завистливо вздохнула она. – Да, немалое благо для общества – изгнание из него недостойных. Миссис Стэнбридж сказала, что слишком большие притязания наказываются Богом, а леди Изабелл Кассиди добавила, что неблагодарность – самый худший из пороков. Есть ли что-нибудь чудовищнее неблагодарного человека? Подумать только, безродных выскочек приняли в обществе, даже согласились с ними породниться. А что в итоге? Люди не только забывают благодеяния, но даже склонны ненавидеть благодетелей. Необходимость отблагодарить за добро кажется им рабством, которому они не желают покоряться. Не правда ли, мисс Тэннант-Росс?
Лицо Черити окаменело, превратившись в маску презрительного равнодушия. Когда задают неприличный вопрос, нельзя отвечать. Не следует и слушать.
– Кварт-мажор. Дублет, – ответила она мистеру Арбетноту и подвинула к себе выигрыш.
Не дождавшись иного ответа, миссис Марвелл продолжала:
– Они мнят о себе невесть что, да только правильно сказала миссис Кассиди: «Знай, сверчок, свой шесток!». Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать. И да не смутит нас мысль о возмездии, ибо право на возмездие в руках Господних, а не в руках человеческих. Как горделив был этот Хейвуд! И вот – получил по заслугам! Нет страшнее возмездия за заблуждения, чем видеть, как собственные дети страдают из-за них. Высоко, высоко возносятся иные парвеню в мечтах ложной гордости, но удел их – падение. Не правда ли, мистер Флинн?
Флинн подсчитывал онёры и пробормотал:
– О, да, миссис Марвелл, совершенно глупо мне было идти с дамы. Леве, – он сбросил четыре карты.
Нельзя было сказать, что вечер потерян зря. Черити из сплетен Марвеллов узнала все, что хотела знать. Сообщение Фортескью искренне порадовало её, она откровенно злорадствовала. Вдобавок она выиграла пять фунтов, с удивлением заметив, что, следя за степенью силы ходов, за приглашениями для козырного хода, за картами, которые игроки сбрасывали, когда у них ренонс в требуемой масти, она словно видела карты других игроков насквозь.
Это отметил и кузен, когда они возвращались домой.
– А вы мастерски играете, сестрица.
Но Черити не стала развивать эту тему.
– Послушайте, мистер Флинн, а вы не могли бы… поговорить с леди Рэнделл? Согласись она сделать визит Хейвудам, все остальные никуда бы не делись…
– Я с ней почти не знаком, и явно не шибко ей нравлюсь, – ответил Флинн. – Она изволила назвать меня шалопаем.
И Черити вспомнила, что его действительно представили леди Хэрриет только по приезде.
– А с его сиятельством? Вы же друзья… Впрочем, он откажет, конечно. Такой человек…
– Какой – такой? – с заметным удивлением в голосе спросил Флинн.
Черити не ответила, потому что оба заметили на пороге Вирджинию. Она была с матерью и отцом. Её вывели на прогулку, надеясь, что в начинавшихся сумерках всё это не станет достоянием любопытных глаз соседей. Она уже явно чувствовала себя лучше. Но, заметив Черити и кузена, Джин посмотрела на них тем странно пустым взглядом, что был на её портрете – после того, как изображение было изувечено: тёмная пустота расширенных зрачков напоминала ружейные дула.
Это же заметил и Флинн.
– Ох, и взгляд у нашей сестрицы, не приведи Господи.
– Ей, видно, было совсем плохо. Если бы не Клэверинг…
– Прочность карточного домика, дорогая кузина, не зависит от количества марьяжных королей в колоде. Он все равно упадёт. Но почему вы считаете, что нельзя обратиться к его сиятельству? Давайте утром съездим к нему.
Черити недоверчиво хмыкнула, провожая глазами Вирджинию, которую родители уже увели в дом.
– Вы думаете, что он прямо-таки и согласится пойти против света?
– Клэверинг? Он, как я заметил, несколько сторонился нашей кузины, но никакой сугубой неприязни к ней не питал. При этом Фрэнсис – человек светский, конечно, но он в значительной мере – просто человек. Я думаю, завтра часа в три мы вполне можем съездить в Фортесонхилл.
Черити не верила, что им удастся убедить Клэверинга, но решила поехать. Она готова была умолять этого негодяя сжалиться над её семьёй, но гораздо больше уповала на просьбу Селентайна Флинна. На леди Рэнделл, конечно, нечего и рассчитывать, но приезд к ним его сиятельства был бы для семьи спасением. Флинн, проводив её до парадного, сказал, что сходит ненадолго к юристу, благо, тот жил по соседству.
Войдя к себе, Черити снова обнаружила на подоконнике букет из маков, васильков, ромашек и девясила. Господи, кто это так глупо развлекается? Она решила лечь спать пораньше, но ещё четверть часа размышляла о завтрашнем визите, не зная, какими словами убедить его сиятельство снять с их семьи клеймо общественного остракизма.
Но уснуть ей это не удалось, ибо вернувшийся от юриста Флинн поведал ей невероятную новость.
Мисс Сесили Кассиди и леди Изабелл, оказывается, сегодня днём нанесли визит в Фортесонхилл, и пока леди Рэнделл показывала леди Изабелл образчики новых вышивок, мисс Сесили осталась в гостиной с милордом Клэверингом. Он вежливо осведомился о её самочувствии, но ей вдруг стало дурно, она поспешила на лестницу, но наступила на подол своего платья и скатилась с тридцати ступеней. Разбито лицо, но хуже всего с коленом. Доктор Кардифф сомневается, что нога срастётся правильно: мениск разбит совершенно.
Черити опустила голову и вознесла хвалу Всевышнему. Есть Бог на небесах!
* * *
На самом же деле молва, затронув лишь канву событий, ничего не знала о сути произошедшего в Фортесонхилле. А там случилось нечто весьма интересное. Мисс Сесили Кассиди решила, что пришёл её звёздный час. Ненавистная болтливая дурочка мисс Джин Хейвуд была устранена, мистер Крайтон благополучно отдал Богу душу, и никто больше, полагала она, не стоял на её пути к графской короне. Мисс Тэннант-Росс она не принимала всерьёз, тем более что граф уже не уделял ей никакого внимания, а кто ещё мог бы привлечь его?
Мисс Сесили разработала точный план действий. Необходимо было стать своим человеком в Фортесонхилле. Для этого нужно было понравиться для начала графской сестрице, и, конечно же, нынешней хозяйке Фортесонхилла, леди Рэнделл. А что надо для того, чтобы им понравиться? Конечно же, старой ханже по нраву будет скромность и сдержанность. Надо прикупить новым молитвенник и при случае задать этой пуританке какой-нибудь высокодуховный вопрос. Графской же сестрице надо почаще расточать комплименты, и сыпать похвалами её братцу.
Именно с этими благими намереньями мисс Кассиди посетила вместе с матерью Фортесонхилл через день после бала. Но сделанный визит особой пользы не принёс. Мистер Клэверинг отсутствовал, мисс Клэверинг за все время визита слова не сказала ни о чём, кроме погоды. Леди же Ренделл изволив осведомиться о здоровье мистера Кассиди, на высокодуховный вопрос мисс Кассиди о том, вера – это дар Божий или желание человека, порекомендовала ей обратиться к пастору Энджелу Стэнбриджу.
Зато в следующий раз, когда мисс Кассиди с матерью явилась в Фортесонхилл, ей повезло куда больше. Во время этого визита леди Рэнделл вышла в малую гостиную, чтобы показать миссис Кассиди свои новые узоры для вышивания, а мисс Кассиди удалось остаться наедине с мистером Клэверингом. Лучшего нельзя было и желать!
Она поспешно заговорила.
– Мне бы хотелось извиниться за поведение мисс Хейвуд, мистер Клэверинг, – опустив глаза начала Сесили. – Она, конечно, не может похвастаться хорошим воспитанием, ещё бы, в такой-то семье, но вы не должны строги судить её.
Клэверинг пожал плечами.
– Мне показалось, мисс Кассиди, что вы с мисс Хейвуд были близкими подругами.
– Я? С этой выскочкой? Ну что вы! Нас ничего никогда не связывало, – уверенно бросила Сесили.
– Совсем ничего? – рассеяно проговорил граф Клэверинг. Он поднял на неё внимательные глаза и чуть наклонил голову. – Даже мистер Крайтон?
Сесили побледнела. Она совсем не ожидала услышать из графских уст это имя.
– Мистер Крайтон? Я его почти не знала! Он пытался ухаживать за мной, но я не считала его достойным молодым человеком, и отвергала все его авансы.
– С его слов я понял, что всё было немного иначе, – с улыбкой обронил его сиятельство.
Сесили онемела. Неужели они где-то встречались? Во время бала в её доме она видела, как Крайтона представили графу, но за вечер они и словом не успели перемолвиться. Впрочем, город маленький, и столкнуться они на следующий день могли где угодно. Но Крайтон… что за резон ему был болтать сразу после бала? Он угрожал ей, что всё разболтает, это верно, но она не дала ему времени сделать это!
– Ну что вы! Покойный, надо заметить, считался у нас вралём и любил прихвастнуть несуществующими победами, – мисс Кассиди через силу рассмеялась, но тут же умолкла, заметив, что её голос звучит резковато и немного истерично.
Граф со вздохом кивнул.
– Возможно, я не успел близко с ним познакомиться, как он уже покинул этот свет. Доктору, кстати, его безвременная смерть показалась весьма странной.
Сесили замерла, но тут же у неё в голове пронеслась мысль, что молчать нельзя, иначе граф может что-то заподозрить. Она напряглась и снова через силу рассмеялась.
– Чепуха, ваше сиятельство. Мистер Крайтон страдал от язвы, но к врачам не обращался, вот и запустил болезнь. Ему нужно было пить тыквенный сок и оливковое масло, но он терпеть их не мог. Сам, знай, только налегал на виски и бренди.
– Для человека, который почти не знал мистера Крайтона, вы поразительно много знаете о нем, мисс Кассиди, – насмешливо проговорил граф. – В свой последний вечер он тоже пил не тыквенный сок, а бренди, не так ли?
Сесили, чувствуя, как громко бьётся сердце в груди, растерянно посмотрела на графа.
– Откуда мне знать? Это надо спросить врача, – пожала она плечами.
– Какого врача? – вкрадчиво спросил Клэверинг. – Мистера Джеймса Хардинга с Харли-стрит?
В глазах его плясало пламя.
Сесили не на шутку перепугалась и в ужасе вскочила Теперь она не сомневалась, что мерзавец Крайтон точно успел где-то встретиться с графом и всё ему выболтать – и о ней, и о Вирджинии Хейвуд. Иначе откуда его сиятельству знать имя Хардинга? Или ему рассказала всё дурочка Вирджиния?
– Мистер Крайтон слишком много знал, не правда ли? – спросил Клэверинг. – И потому вы решили избавиться от него?
Эти слова на минуту парализовали мисс Кассиди, но она тут же опомнилась. Надо было бежать, спасаться от этого человека, знавшего её тайну. Это не Крайтон, заставить его замолчать не удастся! Бежать, бежать, бежать.
Кровь колотилась в её горле. Мисс Кассиди выскочила из гостиной, промчалась по коридору и выскочила на парадную лестницу. Здесь ей показалась, что она услышала сзади шаги его сиятельства. Он догоняет её? Сесили стремительно кинулась вниз, но не успела схватиться за перила, наступила на подол платья и стремительно покатилась по ступеням. Дальше её настигла темнота.
Когда она очнулась, рядом был врач, мисс Клэверинг что-то тихо говорила леди Рэнделл, у перил рыдала её мать, но сама мисс Кассиди слышала только голос его сиятельства. «Боже мой, какой несчастье…», меленхолично пробормотал он.
При этом в голосе мистера Клэверинга не было ни грамма сожаления.
