Текст книги "Брачный сезон в Уинчестере (СИ)"
Автор книги: Ольга Михайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Ты была права, Кора, – только и смогла прошептать Энн, сжимая руку подруги.
У Коры сжалось сердце. Вчера поздно ночью, когда она уже ложилась, вернулся Лоренс с Вивьеном, оба несколько хмельные, они прошли в малую гостиную, и она услышала обрывок их разговора.
– Да не стоит тебе встревать – просто подтверди слова этих двух болванов. С ней всё равно покончено.
– А не жаль тебе красотки-то?
– Ну, второй-то раз мне её уже не заманить, так что ж жалеть-то? Нет, дважды в одну реку не войдёшь. Позабавились и хватит. Но ты – молодец. Привёл дураков минута в минуту.
Слова их быстро затихли. Кора не поняла, о чём они. Какие болваны? С кем покончено? Куда и кого её братец привёл «минута в минуту»? Однако мисс Иствуд не провела и двух минут в гостиной на званом обеде у Лавертонов, как ей поведали о возмутительнейшем факте, имевшем место прошедшей ночью. Выслушав все обстоятельства, Кора помрачнела. Леди Радстон, особа, что и говорить, неприятная, но всё произошедшее – дело рук Тэлбота и её братца. Мистер Салливан и мистер Лавертон, действительно, болваны. Но её Лоренс и Вивьен Тэлбот – просто подлецы. Они заманили леди Софию к Вивьену, а потом её Лоренс привёл в спальню к мистеру Тэлботу – двух свидетелей… болванов… «минута в минуту»… всё верно.
С леди Радстон подлинно было покончено.
Кора вздохнула. Потом увела Энн в парк и рассказала об услышанном ночью разговоре. Мисс Гилмор помертвела. Нет, этого не может быть. Энн готова была поверить, что мистер Тэлбот ухаживал за ней просто для отвода глаз, будучи влюблённым в леди Софию, но подумать, что он хладнокровно решил уничтожить репутацию женщины, нисколько не любя её – просто, из пустого каприза? Энн стала уверять Кору, что она просто что-то поняла неверно. Такого не может быть. Кора, видя потрясение подруги, не решилась настаивать. Может, она и впрямь чего-то не поняла?
Происшествие подверглось обсуждению, правда, весьма короткому, и в кружке милорда Шелдона и сэра Чилтона. Здесь о леди Радстон придерживались мнения не лучшего, чем то, что имел Вивьен. Мисс Хилдербрандт даже не удержалась от короткого замечания, высказанного, правда, тихо и на ухо подруге.
– Выкинуть из общества эту распутную мотовку и мечтать было нельзя, но вот, счастливое стечение обстоятельств…
– Я бы не назвала это стечением обстоятельств, дорогая, это промыслительно, – тихо поправила её леди Холдейн.
Мистеру Салливану и мистеру Лавертону поверили безоговорочно и именно по тем самым соображениям, которые называл Тэлбот. То, что леди Радстон застали в постели Вивьена, говорило о крайней распущенности этой особы, только и всего.
Тэлботу ничего в упрёк не поставили.
Глава 19,
в которой мистер Монтэгю напоминает мистеру Тэлботу старую истину о том, что осторожность – не только дочь опыта, но ещё и мать разума. Впрочем, Джулиан тут же понимает, что сам ведет себя не совсем разумно.
Обстоятельства смерти Родерика всплыли гораздо раньше, чем рассчитывал Шелдон. Случилось худшее из возможного. Сведения о позорной смерти полковника Родерика Шелдона, хотя и несколько искажённые, из писем родственников и знакомых из Рединга почерпнул именно Вивьен Тэлбот. Ему не сообщили подлинной причины самоубийства, однако за то, что никакой дуэли не было, ручались. Но кое на что всё-таки намекали…
Ничто не предвещало Шелдону добра, он и не ждал ничего хорошего. Однако чего Раймонд Шелдон никак не мог предполагать, так это того, что при обнародовании пренеприятнейших для него обстоятельств, он может получить удовольствие. Тем не менее, случилось именно так.
Вивьен Тэлбот по-прежнему ненавидел Шелдона. Обвинение во лжи и клевете он бы спокойно перенёс, но унижение в глазах той, что нравилась, было непереносимо. Теперь Тэлбот возликовал. Траур, в который погрузился дом Шелдонов, не давал ему возможность отомстить так, как он хотел, но он терпеливо ждал. Мисс Иствуд должна сама услышать всё и убедиться, что тот, кто столь высокомерно унизил его и кто слывёт образчиком добродетели, сам вынужден скрывать позорящие обстоятельства, которые никому чести не сделают. И когда виконт Шелдон вновь стал выезжать, Тэлбот хладнокровно и расчетливо дождался званого обеда в доме миссис Кемптон, матери Патрика, Арчибальда и Альберта, куда, как он знал, были приглашены отец и сын Шелдоны, а также брат и сестра Иствуд. Тэлботу было, в общем-то, наплевать на то, сколь широко разнесется эта новость, но Шелдон должен был быть унижен при Коре.
Кора Иствуд прибыла вместе с Энн Гилмор. Были здесь и мисс Хилдербрандт вместе с леди Холдейн, но на старух Тэлбот особого внимания не обратил. Вивьен ликовал. Ему удалось устроить так, что в гостиной собрались все те, кто должен был узнать правду. Теперь уж высокомерный аристократ не сможет закутаться в тогу молчания или горделиво заявить, что он, Тэлбот, лжёт. Его час настал.
– Ваш траур истёк, мистер Шелдон?
Раймонд Шелдон мрачно исподлобья взглянул на Вивьена. По чёрной злобе на дне его глаз мгновенно понял всё. Глубоко вздохнул, и кивнул.
– Мой приятель из Рединга просил выразить вам соболезнование в связи самоубийством вашего брата. – Монтэгю, тоже бывший гостем миссис Кемптон, резко повернул голову к Тэлботу, Кора медленно встала. До этого всем в городе было объявлено о гибели полковника Родерика Шелдона на дуэли. Вивьен был в центре внимания. Он до краев наполнил бокал вином. – Что же послужило причиной столь нехристианского деяния?
Шелдон тусклыми глазами посмотрел на мерзавца. Он понимал, что Тэлбот разыграет пьесу как по нотам и ключевое слово произнесёт в конце. И в бессильном раздражении, просто, чтобы испортить негодяю спектакль, спокойно сказал о самом убийственном.
– В предсмертном письме приятелю он написал, что сучка из притона негодяя Торнби наградила его мерзейшей заразой… Я, правда, не знаю, где это…
Шелдон умолк, потому что случилось нечто непредсказуемое и непредвиденное. Раймонд мельком заметил, как передернулось лицо Джулиана Монтэгю, костяшки пальцев которого побелели, вцепившись в отворот сюртука, но это было пустяком по сравнению с тем, как побледнел вдруг сам мистер Тэлбот. Бокал выпал из его рук, со звоном разлетелся вдребезги, а вино расплылось на белоснежной скатерти кровавым пятном.
Мистер Лоренс Иствуд понял из этой пантомимы достаточно, чтобы тут же увести, точнее, буквально вытащить сестру из гостиной. Джулиан Монтэгю весело и беспутно рассмеялся. Шелдон тоже понял достаточно, чтобы улыбнуться, любезно осведомившись у мистера Тэлбота, ему показалось, или упомянутый в письме брата притон ему хорошо известен? Может быть, он знает даже, какая особа имеется в виду? Тэлбот, похоже, даже не услышал. Было заметно, что он перепуган, причём настолько, что не может скрыть испуг под маской безразличия.
Монтэгю человеколюбивым жестом наполнил вином новый бокал.
– Возьмите, Вивьен, не пугайтесь, это, может быть, ещё и не Грета. Или вы, чёрт вас возьми, всех там перепробовали? Давно вы там были-то? Говорил же я вам, изобретение доктора Кондома нельзя игнорировать, это неумно. Осторожность, я слышал, не только дочь опыта, она ещё и мать разума…
Раймонд Шелдон, закусив губу, чтобы не рассмеяться, молчал, блестящими глазами следя за Монтэгю и Тэлботом. Вивьен был настолько убит, что не только принял бокал из рук ненавистного Монтэгю, но и осушил его. Но облегчения он не принёс. Тэлбота трясло, Вивьен почувствовал спазмы в желудке и сильнейшее головокружение и наконец, закрыв рот платком, на ватных ногах выбежал из гостиной. Джулиан снова наполнил бокалы, предложив выпить и Шелдону. Тот не отказался. Они осушили по бокалу и, встретившись глазами, расхохотались.
– Не то, чтобы я пел дифирамбы вашему целомудрию, дорогой Шелдон, но должен признать, иногда оно бывает весьма прагматично и даже… умно. А что, простите, ваш брат не разделял ваши принципы?
Мистер Шелдон не обиделся.
– Нет, он, судя по всему, разделял ваши, но был, как я полагаю, лишен вашей мудрой осмотрительности, дорогой Джулиан.
Неожиданно оба обернулись, заслышав шуршание шелков. Мисс Гилмор, о которой все забыли, точнее, которую просто не заметили, ибо она сидела в вишневом платье на фоне бордовой портьеры, бледная как мел, встала, шатаясь, ухватилась, чтобы не упасть, за спинку стула. Мужчины кинулись к ней, но она, отстранив их, вышла из комнаты. Монтэгю и Шелдон переглянулись.
– Бедняжка…Что с ней?
Монтэгю пожал плечами. Раймонд понял лишь, что мисс Гилмор весьма несчастна, и это как-то связно с мистером Тэлботом, но этикет и слишком поверхностное знакомство не давали возможности расспросить её. Не влюблена ли несчастная в Вивьена?
Тут Шелдон вдруг вздрогнул. Мисс Летиция Хилдербрандт и леди Фанни Холдейн смотрели на них из затемнённого угла гостиной так спокойно, словно происшедшее было не менее заурядно, чем их вечернее чаепитие. Мистер Монтэгю на цыпочках вышел, кусая губы и ругая себя последними словами, виконт Шелдон же, приблизившись к дамам, выразил радость по поводу того, что погода стоит на удивление приятная. С ним охотно согласились.
Погода действительно радовала.
* * *
Хотя сцена с Вивьеном посмешила его, Шелдон находил, что во всём прочем он имеет весьма незначительный повод для веселья. Радоваться было нечему. Отец был сломлен и болен, Раймонд не однажды слышал в спальне по ночам его сдавленные рыдания. Однажды вечером он робко постучал в дверь отцовской спальни и, получив разрешение войти, почувствовал, как болезненно сжалось сердце: отец сгорбился в кресле у камина, увидя его, с трудом поднялся ему навстречу и обнял его. «Мальчик мой, единственное моё дитя…» Чувствуя, как трепещущие пальцы отца застыли на его плечах, Шелдон тоже замер: стеснилось дыхание, защемило в груди. Отец снова сел и, не вытирая слёз, склонился над Писанием.
– Вы помните, Раймонд? «Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им. Кто наставляет своего сына, тот среди знакомых будет хвалиться им. Поблажающий сыну будет перевязывать раны его, и при всяком крике его будет тревожиться сердце его. Лелей дитя, и оно устрашит тебя; играй с ним, и оно опечалит тебя. Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его. Нагибай выю его в юности и сокрушай ребра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе…» Разве я не следовал мудрости? Разве я потворствовал вам? Одни учителя учили вас, и моя рука опускала одни и те же розги на ваши спи́ны… Почему получилось так, что я потерял сына, ставшего безумным в дерзости своей? Что я сделал не так, Раймонд? – слёзы душили его, милорд уже не мог говорить.
Сын искренне хотел бы успокоить душу отца, но не знал, что сказать. Насколько Раймонд помнил Родерика, в те минуты, когда ничто не стесняло личных побуждений братца, и Родди проявлял себя в своей сущности, он всегда делал или говорил нечто, коробящее Раймонда. Раймонд не считал нужным доносить об этом отцу, полагая, что от таких жалоб окончательно потеряет доверие брата, да и отец едва ли поверит ему: при нём Родерик всегда играл роль кроткого сына, был тих и послушен. Шелдон видел лицемерие и нравственное ничтожество брата, но не знал, что могло бы вразумить его.
– Отец, вы не должны винить себя. Молитесь. Вспомните, «взгляните на древние роды и посмотрите: кто верил Господу – и был постыжен? Кто пребывал в страхе Его – и был оставлен? Кто взывал к Нему – и Он презрел его? Ибо Господь сострадателен и милостив и прощает грехи, и спасает во время скорби…»
– «Вино и женщины развратят разумных, а связывающийся с блудницами сделается ещё наглее; гниль и черви наследуют его, и дерзкая душа истребится…» – не слушая утешений сына, продолжал бормотать в скорби лорд Брайан.
Решимость Раймонда уговорить отца разрешить ему женитьбу ослабела, наносить ему новый удар было немыслимо.
Шелдон проводил пустые бессмысленные дни, вечерами, перед сном, истово молился, прося Всевышнего соединить их с Патрицией. Просил и душевного мира отцу. Единственной его радостью были короткие встречи с Пэт. Шелдон рассказал ей правду о брате, решив, что это лучше, нежели Патриция услышала бы её от людей, подобных Вивьену Тэлботу. Она ужаснулась, но жалея его, не показала этого. За те дни, что их отделял друг от друга траур, Пэт поняла, что полюбила его. И этого тоже не показала. Но Шелдон, видя её глаза, устремлённые на него, слушая обращённые к нему слова, ловя её еле заметные вздохи, возликовал, поняв, что его не отвергают. Но минутное ликование тут же сменилось гнетущей тоской.
Что делать, Боже мой, что же делать?
Глава 20,
в которой мистер Монтэгю вынужден расплачиваться за свои старые глупости, а мистер Тэлбот делает новые. При этом на былых промахах мистера Монтэгю выигрывает мистер Кемптон, а глупости мистера Тэлбота неожиданно делают счастливым виконта Шелдона.
В тот же вечер, когда мистер Шелдон имел повод для столь неожиданного веселья, в доме мистера Арчибальда Кемптона у последнего состоялся весьма любопытный разговор с его тёщей, которая словно продолжила их прошлую беседу, начав с того самого слова, на котором тогда замолчала.
– Мне кажется, искать надо в Рединге, в притоне Торнби, Арчибальд. Где это – осведомитесь по-дружески у мистера Монтэгю. Скажите, что милорд Брайан Шелдон просил вас расследовать обстоятельства смерти его младшего сына. Едва ли Монтэгю будет проверять ваши слова. И, Бога ради, поторопитесь. Где появляется молодой Тэлбот – там и мерзость. Этот человек начинает пугать меня. Я теперь жалею, что не расспросила Софи Радстон. Поторопитесь.
Джулиан Монтэгю, услышав от мистера Кемптона вопрос о том, где в Рединге можно хорошо провести время, насторожился. С него хватит. Он и так уже наболтал лишнего в присутствии пожилых дам! Джулиан пустился было в пространный рассказ о достопримечательностях города, порекомендовав в первую очередь осмотреть старинную церковь Святой Марии XVI века на Кэстл-стрит и церковь святого Лаврентия. Изумительные сооружения. Просто дышат стариной! Особо он советовал бы мистеру Кемптону посетить старинное бенедиктинское аббатство, основанное Генрихом I в 1121 году, и замечательный местный музей в…
Но тут мистер Монтэгю был остановлен и прямо спрошен, где находится заведение мистера Торнби?
Монтэгю знал, с кем говорит. Арчибальд Кемптон возглавлял полицию в Уинчестере. Поняв, что ему не задали бы этого вопроса без весомых на то оснований, Джулиан вздохнул. Монтэгю не знал, миссис ли Холдейн или мисс Хилдербрандт поделились с ним своими соображениями на этот счёт, но то, что начальник полиции был осведомлён о том, что имело место в доме его матери, было очевидным. Они стояли друг напротив друга, смотрели в глаза друг другу, и под взглядом мистера Кемптона Джулиан в конце концов опустил голову. Уставившись в пол, на котором не было решительно ничего интересного, Джулиан продолжал разговор. В упомянутом заведении далеко не всё благополучно, попытался вразумить он мистера Кемптона. Порядочному человеку лучше подобные места не посещать. Там легко утратить здоровье и доброе имя.
Мистер Арчибальд Кемптон полностью разделял мнение собеседника и всё же упорно настаивал на своём желании узнать, где оно находится. Мистер Монтэгю, понимая, что мистер Кемптон считает его прекрасно осведомленным о местонахождении оного злачного места, счёл нужным ещё раз предостеречь мистера Кемптона. «Это просто неразумно, мистер Кемптон. Семейному человеку? Другое дело мы, бедные студенты, младшие сыновья, которым о женитьбе раньше тридцати и думать нечего… Плоть слаба. Того и гляди, угодишь в лапы порока, но имея семью? Как можно? Вспомните несчастного Родерика Шелдона…» Мистер Арчибальд, однако, заверил его, что направляется в Рединг как раз по поручению милорда Шелдона. Тот хотел бы узнать больше об обстоятельствах гибели Родерика. Как он понял, это нелегальный блудный дом?
Монтэгю вздохнул, поморщился и кивнул.
– Кто из имеющихся там девиц может знать больше остальных? Сколько могут стоить эти сведения? Сколько стоит вход? Что нужно, чтобы тебя приняли? Ведь, надо полагать, с улицы не войдешь?
– Разумеется. Только по рекомендации члена «клуба»…
Девицы там часто меняются. Мистер Монтэгю не знал, кто из прежних обитательниц на месте. Разве что Нелли Фолдер толковей остальных. Мистер Торнби возьмёт гинею. Сколько возьмёт за сведения проститутка – сказать невозможно, они жадны и вряд ли какая проговорится о подобном. Кто бы ни заразил Родерика – они будут молчать. Но фунтов за десять Нелли, если знает что-то о Родерике и если не она ему так удружила – скажет. Мистер Арчибальд молча смотрел, как Джулиан строчит записку мистеру Эдвину Торнби, рекомендуя ему своего близкого друга и сокурсника, выпускника Кембриджа, человека в высшей степени надежного, истинного джентльмена, мистера…
– Арчибальда Линдона из Уинчестера.
…Арчибальда Линдона из Уинчестера.
Мистер Кемптон закончил Оксфорд, но сейчас не счёл нужным уточнять это. Мистер Монтэгю запечатал письмо, протянул его мистеру Кемптону и сообщил, что дом леди Дорранс находится на Макбейн-стрит, под номером четырнадцать. Его тепло поблагодарили. Джулиан Монтэгю вяло пробормотал, что это не стоит благодарности и, пряча глаза, поспешил откланяться.
На следующее утро мистер Кемптон уехал из города.
Арчибальд уехал, предварительно повидавшись с мистером Девэриллом. Тот в последнее время перестал быть законченным пессимистом, заметив, что ситуация в его семье, если, конечно, то, что он имел, можно было назвать семьей, изменяется. Эдмонд неоднократно слышал рыдания миссис Девэрилл в её спальне по ночам, несколько раз она пыталась объясниться с ним. Эдмонда при этом охватывало странное для столь мягкого человека ощущение своей силы и власти. Мужской воли. Ощущение приятное… Деверилл уже не чувствовал себя униженным. Теперь его умоляли быть снисходительным, перед ним рассыпались в извинениях, его просили сжалиться. Он бы и снизошел, и извинил, и сжалился, но Арчибальд был непреклонен.
Кемптон уехал, ещё раз напомнив другу необходимое условие прощения. Скрепя сердце, Эдмонд Деверилл согласился.
* * *
Мисс Энн Гилмор, остававшаяся в гостиной Кемптонов до конца скандала и едва не лишившаяся чувств, когда окончательно поняла, что объект её привязанности – просто негодяй, мстительный и завистливый распутник, описала подруге слова, сказанные мистером Монтэгю и виконтом Шелдоном. Мисс Гилмор уже не оспаривала её утверждение, что это Тэлбот с её братцем погубили репутацию леди Радстон, хотя и не до конца соглашалась. Ведь мистер Лавертон и мистер Салливан утверждали, что застали леди Софи in flagranti! Как же это можно организовать-то? Она, безусловно, сама пришла ночью к Вивьену…
Кора не знала, что на это ответить, но чувствовала, что Вивьен Тэлбот стал ей просто омерзителен. Это снова возвысило в её глазах Раймонда Шелдона. Мистер же Монтэгю, сэр Чилтон был прав, ничем не лучше Вивьена. «Говорил же я вам, изобретение доктора Кондома нельзя игнорировать, это неумно. Осторожность, я слышал, дочь опыта, но она ещё и мать разума…» Хорош, нечего сказать… И этот-то негодяй уверял её в пылкой любви! Кора разозлилась, почувствовав, как закипела кровь. Почему он ей так отвратителен? Почему она не может даже думать о нём без гнева и отвращения? Кора только не понимала, что заставляет Раймонда Шелдона подавать руку мистеру Монтэгю и раскланиваться с ним.
Теперь ей стало ясно, что только Шелдон – человек подлинного достоинства, и только с таким человеком женщина может найти счастье. Но как добиться его внимания, если все женские уловки она уже перепробовала?
* * *
Тэлбот не мог не сожалеть теперь о затеянном в гостиной Кемптонов разговоре. Само упоминание притона потрясло его. Если бы он только сумел сразу овладеть собой и не показать, что знает, где это! Ужасно было и то, что ему пришло в голову посетить по старой памяти Грету…. При мысли, что он мог подцепить от неё тот же подарок, что и Родерик, ему стало совсем дурно. Вивьен Тэлбот торопливо отбыл в Лондон. Там он выяснил, что судьба оказалась милостива к нему: зараза его миновала. Он не был болен, но его ненависть к Шелдону становилась болезнью, душила и лишала покоя.
Но именно она неожиданно сделала то, что сам Шелдон считал невозможным.
Началом всему был пустой разговор вернувшегося из столицы Вивьена с мистером Лоренсом Иствудом, свидетелями которому были мистер Монтэгю и сэр мистер Остин Чилтон, собравшиеся за карточным столом в доме полковника Карбэри. Лоренс Иствуд, хоть и злился на Шелдона, до сих пор не выбравшего себе невесты, но был, однако, весьма обрадован тем, что мисс Энн Гилмор зачастила к его сестре и отвернулась от Тэлбота, а его собственная сестрица давно перестала заигрывать с Монтэгю, и потому пребывал в радужном настроении. Немало повеселил его и случай с леди Радстон.
Джулиан Монтэгю, с некоторой долей уверенности полагая, что Тэлбот не осведомлён о том, что мисс Кора рассказала ему тогда о подробностях их встречи с мистером Шелдоном в парке, старался вести себя с Вивьеном так, словно ничего не произошло, и своей возросшей неприязни Вивьену не показывал.
– Кстати, Иствуд, – лениво заметил за столом Вивьен, – вы, я слышал, заказали у Перкинса новый экипаж?
– Да. Но каретник сказал, что ещё не закончено новое ландо Шелдонов. Лорд Брайан хотел подарить его сыну к свадьбе и заказал ещё в мае.
– В мае? Странно… уж и Иоаннов день миновал, и Михайлов не за горами, а его дражайший сынок ни одну не выбрал… Вы утверждали, Монтэгю, что Шелдон чуть ли не девственник?
Монтэгю уже давно надоели дурацкие и издевательские вопросы Тэлбота и Иствуда. Он раздраженно ответил:
– Я ничего не утверждал, но Шелдон всегда говорил, что хочет сохранить чистоту – и души, и тела.
– Зачем? А, впрочем, да… Принципы. Но я не понимаю – ведь лорд Брайан хотел бы, чтобы он женился, невест – сколько угодно, Шелдон – послушный сын. Но вот – последнее время я не помню, чтобы он даже танцевал. Всё за картами…
– Не забывайте о смерти Родерика, – мистер Монтэгю зло и насмешливо ухмыльнулся в лицо Тэлботу. – В семье траур.
Вивьен Тэлбот болезненно поморщился, но продолжил:
– Но траур занимает сорок дней, он же игнорирует увеселения чуть ли не с третьего дня пребывания здесь.
– К чему вы ведёте, Тэлбот? – раздраженно спросил Монтэгю. – Это, в конце концов, его право – танцевать или играть, – Джулиан блеснул глазами, заметив рискованную комбинацию, которую проводил сэр Чилтон, бывший его партнером.
– Да, но подобное поведение наталкивает на мысль, что здесь что-то нечисто. Аскетика в годы учёбы – ну, это я готов понять, но равная аскетика в годы брачные заставляет думать, что род Шелдонов имеет не одну гнилую ветвь, а две, – Тэлбот просмотрел ход мистера Монтэгю, иронично глядя на собеседника.
Монтэгю без труда понял, как и все остальные за столом, на что намекает Тэлбот, ему и самому однажды пришло в голову схожее подозрение, но Джулиан питал такое отвращение к Тэлботу, что ответил резко и высокомерно:
– Я уже давно не француз, Вивьен, много поколений предков живут здесь, но у моей родни во Франции бытует любопытное определение: «Esprit mal tournИ» Это означает ум, направленный на дурное, во всём видящий только порочность да изъяны… – Джулиан тонко подыграл партнеру, добавив две парные карты и заставив мистера Лоренса Иствуда заскрипеть зубами.
Партия закончилась. Сэр Чилтон поклонился Джулиану. Монтэгю обладал, как отмечали все, кто садился с ним за карточный стол, великолепным чутьём игрока. Он не только безукоризненно чувствовал игру, но всегда верно знал момент, когда Фортуна начинала отворачиваться, и потому играл беспроигрышно. Сейчас это оценил и сэр Остин.
– Возможно, вы и правы, – продолжал между тем Вивьен, – но как вы сами объясните его поведение? Мужчина не должен вести себя как старик, если… может быть мужчиной. Чтобы не выбрать из дюжины….
– Никто не уполномочил меня ничего объяснять.
– Конечно-конечно. Но я склонен думать, что для иных вещей существует совершенно определенное название.
Тэлбот был озлоблен. И не только неудавшимся отмщением высокомерному аристократу Шелдону, в результате которого он сам, надо признаться, сплоховал и потерял контроль над собой. Озлоблен Вивьен был и собственным испугом при упоминании того самого притона, где он оставил дурочку Харди, и почти демонстративным презрением гордячки мисс Коры Иствуд, переставшей даже приветствовать его при встрече, и тем, что чёртов негодяй Ламберт по-прежнему кружил вокруг сестрицы. Теперь Тэлбот понял, что они с Лоренсом ещё и проиграли партию – причём в значительной мере по его вине. Как будто все вокруг сговорились свести его с ума!
Ну ничего, со всем этим он разберётся, а пока, роняя неосторожные и пакостные намеки о ненавистном ему Шелдоне, Тэлбот просто отводил душу. Верил ли он в то, что говорил? Тэлбот и сам не знал этого, но то, что Шелдон никак не воспользовался возможностью покорить богатую красотку, от которой сам Тэлбот никогда бы не отказался, и злило, и приводило в недоумение.
Во время этого разговора мало кто заметил, как высокомерно окаменело лицо сэра Чилтона. Он был единственным, кто не принимал в беседе никакого участия. Баронет и за стол-то сел просто, чтобы поближе познакомиться с сыном Этьена. Сейчас сэр Остин вынужден был признать, что щенок держится благородно, и его рассуждения и впрямь свидетельствуют о некоторой порядочности. По крайней мере, в том, как Монтэгю отказывался обсуждать мерзкие гипотезы молодого Тэлбота, нельзя было усмотреть ничего дурного.
Что же до болтовни Вивьена… Закончив роббер, принесший им с Монтэгю сто фунтов, сэр Чилтон извинился перед партнерами и направился в малую гостиную мистера Карбери, где нашёл леди Холдейн. Оценив степень их уединенности, и найдя её недостаточной, Остин Чилтон пригласил миссис Фанни в библиотеку – посмотреть на последние приобретения полковника. Здесь баронет в нескольких лаконичных словах передал ей только что услышанный разговор.
– Сплетни в обществе неизбежны, но есть нечто, выходящее за пределы пустой болтовни. Если подобное распространится достаточно широко… Тем более, что желающих разнести подобную мерзость всегда достаточно. Мне кажется, наш друг должен быть в курсе.
– Какая-то беснующаяся мерзость… Юный Тэлбот далеко пойдёт.
– Если не сломает по пути ногу…
– Боюсь, этим придётся озаботиться особо.
* * *
Вечером того же дня состоялся короткий визит леди Френсис Холдейн к своему старинному другу – милорду Брайану Шелдону. Он никого не принимал, но для этой гостьи сделал исключение.
– Нам нужно поговорить, Брайан.
Разговор этот, надо заметить, произвёл на графа Шелдона убийственное впечатление. Мука потери младшего сына только подняла в его глазах цену старшего – теперь – единственного, оставшегося ему. Мерзейшее подозрение Тэлбота о мужской несостоятельности того, от кого зависело продолжение их рода, грозившее распространиться в обществе, ужаснуло старшего Шелдона. Граф лихорадочно перебирал в памяти детали поведения сына. Да, он несколько отстранён, развлечения и суета не слишком-то увлекают его, но ничего страшного сам милорд Брайан в этом не видел. «А что ты вообще видишь, Шелдон? – злобно спросил он себя. Ты просмотрел порочность одного своего чада, а теперь не хочешь видеть ущербности другого?…»
– Вы это имели в виду, Фанни, когда говорили о разнице между нравственной чистотой и стоицизмом?
– Помилуйте, Брайан, и в мыслях не было. Мальчик просто показался мне несколько… холодным.
* * *
После отъезда леди Холдейн граф несколько часов сидел, погруженный в тягостные размышления. Нет, этого не может быть. Раймонд, мальчик мой. Гордость моя и последнее моё утешение… В постель он лёг с тяжёлым сердцем, рассчитывая, что утром сможет успокоиться и поговорить с сыном. Но как вообще говорить о подобном?
Наутро, с трудом поднявшись, милорд постучался в спальню сына. Отец никогда в этот час не приходил к нему, и Раймонд немного удивился. «Я хотел бы поговорить с вами, сэр». Холодный тон отца удивил младшего Шелдона, но он просто кивнул. Лорд Брайан сел и исподлобья мрачно взглянул на сына. Отрывисто приказал ему сесть. Раймонд присел, недоумевая, что происходит с отцом. Тот с нервно перекошенным лицом, с видом больным и желчным, наконец, заговорил.
– Мы с вами ещё в марте, сэр, говорили о вашей женитьбе. Прошло полгода. Вы выбрали?
Раймонд растерялся. Он не ожидал, что отец заговорит об этом. Потерянность и замешательство отразились на его лице, и ещё больше раздражили отца. Самого Раймонда испугало страшное подозрение, что кто-то мог догадаться о его склонности к Патриции – и сообщить отцу.
– Вы… Вы, отец, сказали… Вы не советовали мне торопиться. Я полагал, что могу не спешить.
– Вы хотите сказать, что за шесть месяцев из дюжины девиц не смогли найти ни одной достойной?
Раймонд опустил глаза. Он не понимал странного раздражения и гнева в голосе отца, но боялся узнать его причины, не знал, что сказать.
– Итак, сэр, отвечайте мне. Вам не пришлась по душе признанная красавица мисс Иствуд. Почему?
Раймонд бросил на отца растерянный взгляд.
– Мисс Кора представляется мне слишком свободомыслящей особой. Слишком много самолюбия и гордости и слишком мало чувства долга. Могу сказать, что и родственные связи оной особы, особенно – её братец, да и что скрывать – мамочка, не прельщают меня.
Отец смерил сына гневным взглядом. Его грудь колебалась нервным, сбивчивым дыханием.
– Вот как. Хорошо. Чем вам не нравятся остальные, мисс Гилмор, например?
– Мне показалось, отец, сердце этой особы несвободно.
– Даже так, – откинувшись в кресле, проговорил лорд Брайан. Разговор с сыном только усиливал его подозрения, – мисс Лавертон и мисс Вудли показались вам, должно быть, слишком легкомысленными?
– Скорее, дурочками, сэр, – робко улыбнулся Раймонд.
– Мисс Харди и мисс Хеллоран тоже не больно-то, видимо, по-вашему, умны?
– Мне нечего возразить, милорд.
– А мисс Глэдис Сейвари, видимо, не слишком красива?
– Оспа никого не красит, отец…
Лорд Брайан зло посмотрел на сына.
– А чем вам не по душе мисс Монтэгю? Тоже дурочка? Безобразна?
Раймонд молчал.
– Итак, вам не нравятся ни красотки, ни уродки, ни богатые, ни бедные, ни дурочки, ни умные. Вы, должен заметить, чрезмерно разборчивы. А может, вам мешает сделать выбор нечто другое?
Раймонд почувствовал, что дыхание пресеклось в его груди, в глазах потемнело. Неужели, отец узнал? Откуда? Грэхемы? Он был так осторожен… Вчера приезжала леди Холдейн. Однажды она видела, как он несколько минут разговаривал с Патрицией в гостиной Лавертонов. Заметив её взгляд, он тут же отошёл. Неужели… Раймонд молчал. Его молчание и бледность испугали сэра Брайана, но на карте стояло для него так много, что нюансы душевного равновесия сына были сейчас незначимы.
