Текст книги "Дневник Влада Жирковийского(СИ)"

Автор книги: Ольга Мяхар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Похоже, я был не прав. В подвале и вправду что-то есть.

– А почему ты одет?

Внизу что-то грохнуло.

– У нас мертвец восстал из мертвых, а тебя волнует какого хрена я одет?!

– Не переводи стрелки. Ты орал, что я буду встречать мертвеца в чем мать родила еще пару часов назад. Вот теперь сам и раздевайся.

– Влад, не смешно.

– Я так и знал, что ты не сдержишь слово.

– Да, мля, пожалуйста! Подавись! – сдергивая штаны и швыряя их в меня.

– Ладно, ладно. Я пошутил. Ты хоть листиком прикройся, покоритель нежити. – Передаю штаны обратно.

Но Славе не суждено было их надеть, так как дверь подвала вылетела от мощного удара, прогнувшись внутрь и с треском переломившись пополам в полете. А из черного провала медленно вышло нечто невысокое, страшно вонючее, обряженное в черно-серо-зеленые тряпки, без кожи и части мышц на лице, теле, кистях рук... У сущетсва не было глаз. Только темные провалы под бровями. Бросаю взгляд на пентаграмму. Или как там эта хрень называется. Часть линий повреждена выбитой дверью. Вряд ли она кого-нибудь удержит.

Слава, забыв про штаны, схватил лист с заклинанием и начал его читать. Мертвец даже не дернулся. Но уже шел к нам. С каждым словом шаг ускорялся, перешел в бег. Заклинание, если и должно было – не действовало ровным счетом никак. Не знаю как Слава, а я словно одеревенел и видел все в замедленной съемке. Вот труп ступает на порог комнаты, вот перепрыгивает тумбу. Я даже успел удивиться: как полуразложившееся тело может так шустро передвигаться? А как же трупное окоченение и прочие радости небытия? Но пока я додумывал эту мысль, тварь в мощном прыжке взлетела над диваном, на котором лежал я и за которым стоял Слава, продолжавший громко и отчетливо читать ту ахинею, которую считал заклинением.

На миг, всего на миг, мертвец словно застыл надо мной. Я отчетливо увидел старые армейские сапоги; пару медалей, все еще цеплявшихся к лацканам оборванного мундира; седину в клочке оставшихся на затылке волос. После чего перед глазами вспыхнуло воспоминание тренировки. Летевший на меня кулак. Боль от удара. И тело, словно получив прямой приказ, вжалось в диван. Я четко осознал, что Славу через секунду раздерут на части. Что он не сможет защититься от существа, так спокойно выбивающего дубовые двери. Что невозможно защититься куском бумаги, что катана у меня...

Катана.

Рывок, лезвие рыбкой вылетело из ножен, со свистом рассекло воздух и ударило в бок все еще летящего надо мной мертвеца. Только он не летел. Прыжок занял доли секунды. Но за эти мгновенья в теле накопилось столько адреналина, что я вложил в удар не только силу, эмоции, ужас и шок, но и весь вес своего щуплого тело, изо всех сил выдыхая сжавшийся в легкий воздух и что-то вопя во все горло.

Все, как учил тренер. Все ведь правильно, да?

Меч вошел под ребра, врубился в позвоночник и намертво в нем застрял. Меня потянуло следом. Пальцы разжать не смог – намертво вцепившись в меч. Тело, легкое, словно пушинка, поднялось с дивана и я, поднявшись, начал падать вслед за визжащим монстром. Ну как визжащим. Скорее он хрипел в безмолвном крике, искал меня провалами глаз и старалось достать руками в падении.

"Отпусти меч" – орало что-то в голове. "Пусти, придурок, сдохнешь!". "И беги. Как можно дальше!"

Но там ведт Славка. И он все еще читает. В одних трусах. Кажется, я улыбнулся. Волосы упали на глазах, и я начал падать на извивавшегося и пытавшегося снять себя с лезвия зомби. И ведь почти снял. Лезвие скользнуло в бок. Но я удержал. Вспомнил, что надо перерубить шею. И пока его лапы хватали меня за бок, а зубы впивались в плечо, успел ударить еще раз. И еще, и еще...

Дальнейшее скрыла адреналиновая пелена. Боли не было. Я чувствовал его руки, дыхание, вонь. Ощущал как в меня вгрызаются гнилые зубы, как выдирают клок мяса из бедра. Чувствовал, что оно снова и снова наносит рвущие удары, пытаясь разодрать на части, оторвать голову, добраться до мозга. И при этом умудрялся снова и снова вынимать и погружать лезвие. Я даже забыл, что нудно погрузить именно в шею, отделяя голову от туловища. Просто колол и колол. Что-то орал, чувствовал, как трещат мышцы, как дергается от боли тело. Как что-то слепит глаза. Но снова и снова опускал меч.

Пока меня не накрыла тишина. Звенящая, яркая и пугающая.

– Влад! Влад, все! Отдай меч! Ты меня видишь? Влад!

Поворачиваю голову и пытаюсь открыть глаза. Не сразу понимаю, что они и так широко распахнуты. Я ослеп? Тогда почему так ярко?

– Влад! Ты меня видишь? Держишь. Скорая... сейчас будет. Влад, только не отключайся, слышишь? Мы тебя заштопаем. Будешь как новый. Влад!

Кое-как начинаю различать бледное до синевы лицо Славы. Черные глаза пронизывали насквозь, он рвал на ленты свою рубашку и пытался перевязать мне бок. Опускаю голову и вижу много крови, неестественно вывернутую ногу, много укусов по всему телу... рваные раны с отпечатками зубов – я ими буквально покрыт.

– Сл-а-ва.

– Да, да, да. Сейчас. Потерпи, слышишь? Потерпи.

– Я... я кр-ут, д-да?

– Ты нереален. – По щекам друга текут слезы. Но он улыбается и продолжает перевязывать раны.

Впервые вижу его слезы. Глупо. Я ведь цел. Мне почти не больно. Две руки, две ноги. А я боялся, что мне все же что-то оторвут. Рядом валяется его сотовый. Включен. Видимо, вызвал скорую.

– Сл-ав...

– Молчи, Влад. Молчи. Просто не отрубайся, ладно? Они сейчас приедут. Потерпи, хорошо?

– Ш...

– Что?

– Шшш...

– Влад. Влад!

Поднимаю тяжёлые веки и довожу мысль до конца.

– Шт-а-ны о-день, прид-дурок. Ин-наче т-тебя в ду-рку за-берут.

Он смеется. Тихо, немного с истерикой, сжимая мою руку и обещая одеть штаны, куртку и все остальное, если я обещаю перестать его так пугать.

Ну... мне не сложно. Но это потом. Нет сил. Боль... словно огромная стометровая волна наконец-то накрывает разум. И так хорошо, что следом за ней идет темнота глубокого обморока. Как наркоз. А иначе я бы просто не выдержал.

Пятница 23 января

12:53

Медленно открываю глаза. Очень медленно. Так... что у меня болит? Пытаюсь пошевелиться и понимаю, что это далеко не самая удачная мысль в моей жизни. Ибо болело все.

Где я? Капельница, когда-то белый потолок, старый телевизор напротив и железная узкая койка, на которой покоится мое бренное тело. Нога загипсована от колена до лодыжки. Ну, хоть не до пояса. Интересно, насколько все плохо? Я весь в бинтах. Чувствую себя Франкенштейном, а точнее его созданием, впервые открывшем глаза и недоуменно изучающим собственное тело.

– Так он сможет или не сможет ходить?

Голоса. Поворачиваю голову. Они раздаются из-за двери. Славу я узнал сразу. Видимо, разговаривает с хирургом.

– Сможет. Но не сразу. Трещины глубокие – должны срастись.

– А укусы?

– Не знаю что это были за бомжи. По мне, так форменные людоеды. Вы хоть скажите на какой станции метро нашли своего друга. Я туда ни сам не поеду, ни родных не пущу. Пара фоток вашего пациента уже обвалила интернет. Мне предложили писать диссертацию, если найду еще хотя бы пятерых. Кстати, а там больше никто не валялся? Если найдете – срочно ко мне. Даже если будет труп. Не важно.

– Доктор, я еще раз спрашиваю: когда его выпишут?

– Нужен курс антибиотиков. Недели две пусть поваляется. Правда, палата платная.

– Не проблема.

Блин, опять он деньгами сорит.

– Верю. Но все же. Если передумаете – есть пара коек в общей палате.

– Я хочу в общую! – голоса затихли. Меня услышали. Вот и хорошо. Ибо нефиг! И так на одной пицце живем.

Дверь открылась, вошел Славка. Выглядел он неплохо. Костюм, стрижка. Прямо бизнесмен, а не киллер из подворотни. Бледный только больно и с синяками под глазами. Бессонница, что ли, замучила.

Мне улыбнулись, сообщили врачу, что "пациент пошутил" и выгнали на обход других травмированных деятелей культуры.

– Привет. – Улыбаюсь я, стараясь ничем не двигать и одновременно чувствуя, как все сильнее чешется пятка загипсованной ноги.

– Привет. Ты как?

– Неплохо, учитывая тот факт, что я вообще очнуться не рассчитывал.

Славка зачем-то помрачнел, но промолчал. Мои же мысли все плотнее занимала пятка.

– Слав, у меня к тебе просьба.

– Говори.

– Она несложная, но я даже и не знаю как сказать. Это вроде как личное.

– Забирай. Она мне не нужна.

– Кто? – удивился я, изучая ногу. Вроде бы и так моя.

– Машина. Ты ведь про нее? Я решил приобрести новый внедорожник.

– Ты офигел? Нахрена такие траты! Да и не нужна мне машина. Я ж водить не умею.

– И все же она твоя. Карточный долг превыше всего. Но так и быть я пока за ней прослежу.

Что-то он больно мрачный. Случилось чего?

– Короче, ты не мог бы почесать мне пятку?

Слава мигнул и озадаченно на меня уставился.

– Я умираю от желания почесать сам. Но там гипс, а мне сложно пошевелиться.

– Да не вопрос. – Усмехнулся парень и взял с тумбочки расческу. Хм, а я думал, он рукой почешет. Впрочем, это такой кайф... что я не спорю.

Следующие минут пять из палаты доносились жуткие вопли. Влетевший врач обнаружил упавшего на пол пациента и склонившегося над ним посетителя.

Он, зараза, в итоге так чесанул, что я дернулся и упал. И все мои болячки разом дали о себе знать!

Короче, меня еще минут десять торжественно водружали обратно, внимая цветистому мату и просьбам отправиться по близким, но загадочным адресам.

После врач и два медбрата снова нас покинули, а Славка сел на кресло и даже вроде немного расслабился. Я тоже отошел от стресса и даже выяснил, что вполне могу двигаться, а собственное состояние еще недавно немного преувеличил. Укусы ведь не пулевые ранения или еще чего. И жить с ними вполне можно, а уж сидеть тем более.

– Зачем ты на него полез?

Отвлекаюсь от изучения набора повязок и поиска оптимального положения подушки за спиной. Кстати, я нашел пульт от телевизора. Чуть не умер от счастья.

– А? Ты про мертвяка?

– Да.

– Ну. Он был близко. У меня был меч. А твоя тарабарщина не действовала.

– Я бы справился.

– Это такой оригинальный вид благодарности? Тогда не менее большое "пожалуйста" в ответ на твое сокровенное спасибо.

Вах! Пульт работает! И у меня есть аж целых три... нет, две программы. Жаль. Но не так плохо, как могло бы быть.

– Ты не понял. Больше никогда так не делай. Не влезай между мной и всей это дрянью. Тебе ясно?

Выключаю телек и вопросительно смотрю на Славу.

– Не совсем. Сначала ты меня за шкирку притащил в этот дом. Потом вручил меч. Потом я зарубил мертвяка, и ты опять страшно недоволен. Может, объяснишь в чем проблема?

Слава опустил голову так, что волосы закрыли глаза. Отлично, теперь я вообще не понимаю о чем он думает.

– Знаешь... когда этот дед пыталась разорвать тебя на части... я оцепенел. Надо было что-то сделать, помочь. А я просто стоял и смотрел как тебя жрет тварь в существование которой я не верил. И это не было страхом или паникой. Я просто... не мог пошевелиться и все продолжал и продолжал говорить зазубренные слова этой тарабарщины... я ведь... даже перед бандой Лютого пять лет назад не спасовал, Влад. Вытащил Лешего из-под обстрела... бросился туда, куда... короче, меня не за красивые глаза психом прозвали. А тут просто стоял и смотрел. А оно тебя жрало. Кусало, рвало, выдирало шматы мяса...

– Меня, кажется, тошнит.

Он поднял голову, и я разом посерьезнел. Черные глаза... из них на меня смотрел другой человек. Возможно, настоящий Слава... и он был очень близок к краю. Не знаю – только сейчас или всегда, но я вдруг отчетливо понял, что парень пытается сказать нечто очень и очень важное. И я просто обязан дослушать и дать адекватный ответ, пока этот псих чего-нибудь не натворил.

– Влад... почему ты не испугался? Нет, не так. Оно ведь тебя не тронуло. Даже не заметило. Прыгнуло прямо на меня. Так какого х**а ты влез?!

Усмехаюсь и медленно выдыхаю. Можно подумать, у меня был выбор.

– А я тоже оцепенел, Слав. Оно несется, мертвое. Неживое. И меня парализовало. Но потом я понял, что сейчас эта тварь набросится на тебя, а катана есть только у меня. Этого хватило. Я смог что-то сделать. Это ведь правильно. Ты читал свои мантры, как мы и договаривались, я – резал. Просто до этого момента мы оба не верили в то, что мертвецы могут ходить. А когда оно вылетело – не было времени анализировать, думать. Тут или ты, или я. У меня был меч. Собственно, вся логика.

– Я завязываю.

Вопросительно смотрю на друга.

– Это слишком. Когда начинали, я думал будут просто нервные бабки и ветер в дымоходах, изображающий Баньши. Но теперь хватит. Больше я тебя так не подставлю, обещаю.

– А ты и не подставлял...

Но меня не слушали. Его понесло. Он сказал, что я первый, кто решил обменять свою жизнь на его. Что его достала эта гребанная жизнь, и он не собирается еще раз проходить через все это. Что поставит меня на ноги и заработает кучу бабла. что просит прощения за то, что втянул во все это. Последнее далось ему труднее всего. И странно и страшно было видеть, как корежит этого человека, привыкшего всегда и во всем положиться только на себя. Не удивлюсь, если завтра он слиняет куда подальше, чтобы не видеть моей рожи. Ибо явно до сих пор не понимает какого хрена я решил умереть за него. Да я и сам не в курсе, если честно. Но почему-то уверен, что он сделал бы также. Только ему я этого сказать не смогу. Прозвучит как требование или уведомление о том, что он мне должен. А этого я не хочу. Я ведь тоже... не привык полагаться на других... и не хочу начинать снова.

Суббота 24 января

18:54

Сижу, ем плюшки. Все еще в бинтах, но уже на родном диване в родных пенатах. Кот пока не верит, что я вернулся и сидит рядом, изредка трогая меня лапкой. Видимо, проверяет: не призрак ли.

Вокруг грязь, беспорядок и запустение. Кое-где шустрый паук с семейством уже успел свить пару сотен паутинок. У меня на коленях ноутбук с кучей телефонов агентств и просто людей, предлагающих услуги домохозяев. Нам, кстати, на редкость повезло. Последние ниши клиенты настолько впечатлялись видом истерзанного трупа дедушки, а также моей окровавленной тушки, что заплатили в три раза больше, дали интервью и позволили все выставить в интернет. Так сказать, съемки с места событий. За это мы не стали вызывать ментов. Ибо свидетельство о смерти деда у них было. А я... неудачно споткнулся, как заявил Слава, внося меня в отделение хирургии местного стационара. И упал на бульдога с ножом в руке. Бульдог перед скоропостижной гибелью мстил по страшному, спеша выразить все свои чувства до того, как испустит дух. К счастью, никто не заметил, что следы зубов человеческие. И хорошо. Мало ли какие бульдоги бывают. Правда, хирург оказался умнее и в собаку не поверил. Но его устроила байка о бомжах-людоедах. Я бы даже сказал: впечатлила. На столько, что он решил написать рассказ и опубликовать на сайте. Чувствую, буду рьяным поклоником сего творчества. Очень жду опус.

Нога, кстати, оказалась не сломана, как я первоначально думал, а просто вывернута в бедре. Ее вправили, и я уже мог хромать по дому в поисках нужных вещей. Трещины в голени, если верить врачам, срастется за месяц – полтора. Жаль, конечно, что только начав ходить на занятия, я столько пропущу. Но тренер меня понял, посочувствовал, согласился, что против бульдогов я пока слабоват и позволил отлежаться дома.

– Алле. – Томный голос просочился в трубку и заставил меня повторно изучить резюме будущей домработницы.

– Гкхм! Вы... у вас есть опыт работ?

– О, я сама опытность. – Тихим грудным контральто.

– А... полы мыть умеете?

– Не сгибая колен. Без швабры. Только тряпкой.

Я понял, что мне уже интересно на это взглянуть.

– Готовите?

– Буду кормить с рук. Пирожные, мороженое, вафельки – все самое горячее для тебя, малыш.

Стало обидно. Почему обязательно малыш? Вроде не писклявлю.

– Гркх! Кхм!

– Ты болен? Я прекрасная сиделка. Ни днем, ни ночью не отойду от твоей постели.

Ура! Я нашел ее фото! Нажимаю и изучаю очень крупную женщину с густо подведенными глазами и огромным красным ртом.

–Я... мне...

– Да?! – с придыханием.

– Я перезвоню.

Кладу трубку и с трудом выдыхаю. А какой голос! Какой голос! Останавливает только то, что я не смогу спокойно наблюдать за мытьем полов.

Так, следующая.

...

– Я умею готовить, стирать, убирать, печь, варить, пылесосить, гладить...

– Отлично!

– Сто евро в день.

– До свидания.

...

– Я ненавижу кошек, собак, попугаев...

– Всего доброго.

...

– Дети есть? – тихим, до жестким голоском будущего генерала в юбке.

– Нет.

– А будут?

– У меня вряд ли. Не знаю как насчет Вас.

– Ненавижу детей и неорганизованность. Но ваша квартира будет блестеть. Даже не так. Она будет сиять. Уж я-то об этом позабочусь.

– У меня есть собака.

– Не волнуйтесь. Вы ее скоро не заметите. Я всю жизнь работала в питомнике. И даже самые крутые псы забивались в угол, когда я входила в вольер.

– А кот?

– Что?

– Коты куда забивались?

– Котов я люблю.

– Правда?

– Да. Чистоплотные, умные. Кастрирован?

– Кто?

– Кот. – Без тени иронии.

– Нет.

– Не проблема. У меня опять же богатый опыт. Дело в том, что я подрабатывала помощником ветеринара. И мой личный рекорд – десять минут...

Кошусь на безмятежно спящего рядом кота и вешаю трубку.

...

– А еще я люблю вышивать. Ну, там занавесочки. Наволочки крестиком могу обшить.

– А готовить?

– И готовить люблю. Пирожки там всякие, борщи вкусненькие варю, салатики делаю.

– А... у вас есть дети? – зачем-то брякнул я. Видимо, прошлый разговор не прошел даром.

– Да, четверо. Но вы не волнуйтесь, они тихие и очень вежливые. Старший варит прекрасные супы.

– Не понял. Они что, тоже будут приходить?

– Ну, вы ведь берете меня с проживанием? А я прекрасная мама и своих деточек на улице не оставлю.

– Вы живете на улице? – с ужасом.

– Нет, в соседнем городе. Но я готова к переезду. Дети тоже. И беру недорого. А у вас вай-фай есть?

Кладу трубку.

...

– Говорите у вас злобный сосед?

– Садист, псих и лунатик. – Немного приукрасил я. Нехорошо конечно, но я только что выслушал получасовой рассказ о том, как будущая домработница устанавливала порядки в детском саду. Пару раз клал трубку, но мне перезванивали. Так что... хотелось немного отвлечься от картин несчастных детей, стоящих целыми днями в углах без обеда и сна.

– Ну что ж, это ничего. Я знаю к таким подход.

– Он недавно с зоны.

– За что сидел?

– Избиение воспитателей детского сада. Сразу двоих бил. Сказал, что они ему всю жизнь испортили.

– Хм, женат? – не вняла дама предупреждению.

– Нет. – Развеселился я.– Все еще ищет спутницу жизни.

– Диктуйте адрес.

– Но мы не обговорили зарплату.

– Приеду – обговорим. – Непререкаемым тоном.

– Но сосед не любит непрошенных гостей. – Слегка паникуя. Мне эта железная леди с матримониальными планами здесь и нафиг не нужна.

– Я ему понравлюсь. – Тяжело сопя и чем-то там шурша.

– Но... но у нас был запланирован романтический вечер! Сегодня год, как мы с ним вместе...

– До свидания.

Трубку бросили, не дав мне договорить о глубине наших чувств и огромном торте со стриптизером на кухне.

...

Еще через час я сдался. Толи я стал слишком придирчив, толи все интересные кандидаты были уже разобраны, но в каждой последующей соискательнице я находил столько недостатков, что впору было объявлять себя женоненавистником и отшельником заодно.

Откладываю ноут, вздыхаю и, взяв костыли, ползу в коридор. Прогуляться, что ли?

Подхожу к окну и с сомнением изучаю снежное поле, покрытое редкими островками домов и небольших магазинчиков на первом этаже. Мороз без солнца, господа. И народу мало. Тем более что фонари почти не могут разогнать тьму, густо припорошенную хлопьями падающего снега, которые с бешеной скоростью сносит ветер, зашвыривая их за шиворот, в голенища сапог, да и просто бросая в лицо.

Зазвонил телефон. Беру трубку, одновременно наливая чай и удобно устраиваясь с кружкой горячего напитка на подоконнике.

– И... извините. Я п-по поводу... я по поводу объявления.

Круто. Так Славка все же расклеил пару объявлений. Интересно только где. Кажется, сегодня он собирался куда-то на окраину. И не удивительно. Чем дальше б я оказался от этого бардака, тем счастливее был бы.

– Да. Вы на должность домработницы?

– Я? Ой, да. А... место еще не занято?

– Нет. Вполне вакантно. Вы на улице? Сильный шум.

– Ой, простите. Я... я на улице... я... если честно, около Вашего дома.

Ошарашенно изучаю двор под окном. Никого нет. Она невидимка? А, нет, вижу. Нечто худое, бледное, в тонкой курточке, несмотря на мороз, и с большим чемоданом в руке. На вид еще совсем ребенок. Впрочем, миниатюрность – это не так плохо. Хуже что знает мой адрес. И приехала сразу с чемоданом. Бывают же наглые люди.

– И откуда вы узнали куда ехать?

– У меня объявление. Я очень извиняюсь, что сняла его со столба. Я потом могу наклеить обратно.

А, да. Я же сам просил Славу указать адрес, чтобы народ знал куда ехать. Не думал только, что он и дом укажет.

– Кхм. А чего с чемоданом? Настолько уверены, что нам подойдете? – После получасовых обзвонов я стал крайне привередлив, придирчив и взыскателен, как и положено нервному работодателю. Блин, буквально на глазах превращаюсь в сноба с запросами.

– Ой, нет. Я... я прошу прощения. На вокзале его не приняли. И... я могу приехать потом. Я просто... я просто подумала... Извините.

И трубку положили. Удивленно изучаю грустную фигурку, сунувшую мобильник в сумку, а руки подмышки. Она опустила голову, изо рта вырвалось облачко пара. Потом взяла ручку чемодана и пошла к остановке. На шпильках. В короткой юбке. И капроновых колготках, небось. И как она вообще умудрилась до сюда добраться в таком виде? От одной остановки телепать не меньше 10 минут.

Вздыхаю и набираю определившийся номер снова. Фигурка замирает, долго копается в кармане. Думаю, озябшими пальцами так сразу включить аппарат довольно сложно. Но я упорно продолжаю звонить, а фигурка таки включает связь и раза три говорит "Алло", прижимая трубку к уху обеими руками.

– Заходи, поговорим. – Барским тоном сообщаю я.

– А... куда?

Номер подъезда знаешь?

– Да.

– 5 этаж, квартира со стальной дверью – единственная на этаже.

– Поняла. Я сейчас приду. Спасибо большое!

Чешу затылок и наблюдаю, как предполагаемая домработница бежит в подъезд. И не страшно ей по ночам бродить, искать работу у незнакомых мужиков? Видать, совсем все тяжело сложилось. Ладно. Будем знакомиться.

20:02

Девушка оказалась невысокой, чересчур худой, но при этом миловидной блондинкой, больше напоминающей замерзшую моль, нежели живого человека. Я предложил ей раздеться, ужаснулся летнему наряду и, усадив на кухне, с трудом влил в несчастную пол стакана водки. Она до последнего сопротивлялась, утверждала, что не пьет, но я был неумолим. У нее руки скорее синие, чем белые, а мне тут только обморожений и не хватало.

После чашки чая и пары кусков засохшей пиццы, которую съели с таким видом, словно это была первая пища за последний месяц, я выделил гостье свои чистые шмотки (последние, кстати) и отправил греться в ванну. Опять же она сопротивлялась и нагло врала о том, что ей не холодно и все прекрасно. Ну да, а зубы не клацают, а просто иногда постукивают при разговоре.

Пока гостья отмокала и приходила в себя – я немного порылся в ее сумочке. Знаю, не красиво, но абы кого в дом пускать страшно. Даже если воровать в сущности нечего. Оказалось, что она приезжая, без регистрации, без прописки, мужа и детей. Ну, последнее ободряет. Мне только тут ревнивого мужа не хватало со сворой ребятишек.

Тихое пиликанье отвлекло меня от изучения пустого кошелька без признаков карточек или какой-либо мелочи. Интересно, куда она деньги спрятала? Впрочем, какое мне дело.

Пиликанье продолжалось, и я обратил внимание на древний сотовый аппарат с трещиной на стекле. Он упорно названивал, даже и не думая замолкать.

Беру трубку, подношу к уху и осторожно говорю алло. А что такого? Не могу же я стучать в дверь ванной с криком: открой, я передам тебе трубку. Да и опять же интересно кого я нанять хочу. Хотя да, признаю, я не прав. Но если на том конце сидит убитая горем мать в надежде узнать хоть что-то о сгинувшей дочурке – не так уж я и не прав.

– Ах ты тварь! Ты куда делась? Думаешь, я тебя не найду? Да я твою бошку раскрою пополам и на забор одену! А ну говори, с*ка, где шляешься!

Мгм. Голос мужской. Но какой-то визгливый. Может, парень? Тогда не стоит признаваться, что девушка принимает у меня ванну.

– Чего молчишь?! Ты учти! Я уже по инету вычислил, где ты находишься. Скоро подъедем. И не смей прятаться – хуже будет! Поняла, тварь?

За сим трубку бросили. Смущенно смотрю на мобильник, аккуратно кладу его в сумочку и достаю свой. Нет, хорошо все-таки, что я ответил на звонок. А то они подъехали бы, а я даже и встретить толком не смог бы. Неудобно бы получилось.

Достаю свой телефон. Набираю знакомый номер. Гудки.

– Алло, Слав. Говорить можешь?

– Допустим. А что?

– Я, кажется, нашел домработницу.

– Поздравляю.

– Да, но скоро за ней приедут.

– Кто?

– Какие-то психи. Грозились убить и покалечить.

– Кого? Домработницу?

– Думаю, мне тоже перепадет.

– Что за психи?

– Не представились. Я ответил на звонок с ее мобильника.

– А она сама не смогла?

– Она ванне.

Пауза.

– Влад. Я, конечно, рад, что ты так быстро пошел на поправку. Но ты уверен, что нанимают именно так?

– Ты не понял, она замерзла. Я ее греться отправил.

– Так, я начинаю понимать. Дай угадаю, у девочки нет прописки, гражданства и денег?

– Всегда поражался твоему дару провидения.

– Дверь никому не открывай, буду через 10 минут.

– А что? Могут убить?

– Выражусь проще: если кому откроешь – покалечу, чтобы больше к двери не подбегал.

– Понял. Сижу, жду. Ты, кстати, не мог бы кое-чего захватить из супермаркета?

Но связь уже оборвалась, и я остался сидеть, уныло изучая темный экран телефона.

В моих рубашке и штанах девушка больше напоминала пугало, нежели представительницу прекрасного пола. Ей все было велико и длинно. Пришлось подвернуть рукава и штанины, что не сильно украсило наряд.

Я предложил ей поесть, но она наотрез отказалась и сразу начала убираться, не реагируя на просьбы сесть и отдохнуть. Судя по ее лицу – она до смерти боялась, что я ее сейчас или изнасилую, или выставлю обратно на мороз. Причем что хуже – она еще не решила.

Ну и ладно. Пусть бегает с посудой и веником, поговорить можно и на ходу.

– Так как тебя зовут? – уже прекрасно зная ответ.

– Вера.

– А я Влад. – Врет она все. Изольда ее зовут по паспорту.

– Сколько хочешь получать в месяц?

– Да мне ничего не надо. Только поесть, да уголок какой, чтобы поспать можно было.

– Мгм. У меня есть пес. Он сейчас катается со Славой, но скоро вернется.

– Большой? – в больших синих глазах мелькнул ужас.

– Нет. Но крокодилообразный. Не злой, слюнявый только.

– Ну, это не страшно. Если не злой – думаю, поладим.

– Хм. А как вам мой кот?

– Потрясающий, – с теплой улыбкой, растопившей мое сердце.

Кот сидел у меня на коленях и с недоверием следил за новым домоправителем, скидывавшем вкусные объедки со стола в мусорку. Сие коту не нравилось, и пока он был против.

– Ладно. Платить буду двадцать.

– Так много. – В глазах несчастной мелькнул ужас. Я почему-то почувствовал себя растлителем малолетних.

– Ну так и обязанностей много: стирка, уборка, глажка, штопка, кормить и убирать за животными, за продуктами будешь бегать. Деньги на еду я буду выделять.

– Но... это немного. Совсем немного обязанностей... – растеряно.

Мне нравится ее настрой. Хотя со страхом в глазах надо что-то делать... не дело если она от меня так и будет шарахаться. А если так?

– А еще я голубой. Живу со своим другом Славой. Он немного псих, но слабых не трогает. Да и вообще здесь редко бывает.

Паника в глазах начала ослабевать. На меня уже смотрели с теплом и обаянием. Я так и знал, что она меня боится. Главное предупредить Славу. А то она что-нибудь брякнет, и он меня убьет.

– Мы экстрасенсы.

– Экстра кто?

– Ну, нечисть прогоняем, привидений всяких. Проклятия снимаем. Ведьм на чистую воду выводим.

– Интересная, наверное, работа.

– Необыкновенно. – Улыбнулся я, потирая поврежденную ногу. – А ты кто по образованию?

– Я... да какое там. Школу-то не окончила толком.

Продолжить мы не успели – дверь открылась, и вошел Слава. В руках – море пакетов. Под мышкой радостный пес, мечтающий всех облизать.

Пса и пакеты опустили на пол. И визжащее чудовище немедленно сбило с ног кота, пробежалось по его нежному пузу и кинулось ко мне, спеша забраться на колени и облобызать родное лицо.

Дверь закрылась. Отбиваясь от пса, пытаюсь познакомить Славу с Верой. Странно, но пес на девушку никак не отреагировал. Хотя обычно чужих не любит. Думаю, это хороший знак.

– Слава. – Парень протянул руку девушке.

– Вера. – Радостно улыбнулась та, старательно вытирая руку о ближайшую тряпку, некогда бывшую толи половой, толи полотенцем.

– Гм. Ну и... как вам у нас?

– Очень уютно. Только немного не убрано.

Славка усмехнулся и пошел переодеваться. Главное он выяснил: незваных гостей пока не было.

23:51

Квартира сверкала! Нет, честно. За какие-то четыре часа она успела отдраить полы, вынести весь мусор, прибрать на кухне, перестирать гору грязной одежды и теперь развешивала ее на балконе. Не уверен, что могу ставить ноги на паркет – я почти вижу в нем отражение своего лица.

А в довершении ко всему с кухни доносились упоительные ароматы борща, поджарки, картошки и пирогов.

Сидим со Славой в зале, смотрим телевизор, наслаждаемся уютом.

– А ты вот знал, что у нас ковры есть?

– Нет.

– И я не знал. А они были. И ведь нашла, расстелила.

– Угу.

– А ты вот знал, что у нас шторы есть?

– Нет.

– А я чувствовал, что кроме гардин должны быть и занавески. И ведь повесила. Здорово, да?

– Да.

– А кот! Впервые вижу, чтобы он за кем-то хвостом ходил. А все почему? Ласка.

– Хм.

– И пес ее признал. Лезет, целует, хвостом виляет. Нет, ты видел?

– Влад. Если я сейчас не узнаю кто убийца – я тебя лично закатаю в маринад и поставлю на полочку, чтоб не отсвечивал.

Фыркаю и, скрепя сердце, изучаю умное лицо Эркюля, с самого начала серии знавшего кто убил дворецкого.

И тут в дверь постучали. Нет, не так. В нее грохнули чем-то тяжелым и громко потребовали открыть. В этот момент, Эркюль, кажется, назвал убийцу. И лицо у Славы и без того нерадостное стало совсем хмурым.

– А ну выходи, шалава! Открывай дверь, с**а!

В комнату медленно просочилась Вера. Глаза по пять рублей, руки дрожат, смотрит так, словно зашла попрощаться перед смертью.

– Я... мне... это за мной...

– Муж? – спокойно уточнил Слава, делая звук чуть погроме.

– Нет.

– Брат?

– Нет. Это... это Аид. Он... он пообещал здесь на работу устроить... что все будет хорошо. А я от девочек узнала: какая именно работа, вот и сбежала... с вокзала. Как только прибыли. А он... он как-то понял где я...