Текст книги "Чёрно-белая палитра (СИ)"

Автор книги: Ольга Куно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Нет. Он знал моё имя и вообще имел представление о том, кто я такая, но это меня не удивило. Меня знают в определённых кругах, и в Тель – Рее я бываю часто. Рассказывать о подробностях своего дела он не пожелал, но и это не показалось мне странным. Люди нередко предпочитают говорить о делах в закрытой комнате, а не в холле отеля, где полным – полно посторонних ушей.

Я кивнула.

– И вы договорились с ним о встрече?

– Да. В тот же день, в шесть часов вечера. Он пришёл минута в минуту. И тогда…

Она замолчала. Я ждала, но ничего не происходило. Розалинда, прикусив губу, теребила браслет из крупного янтаря, украшавший её левое запястье.

– Госпожа Боне, – настал мой черёд проявить проницательность, – я отлично понимаю, насколько вам сейчас нелегко. Очень тяжело рассказывать о преступлении, в котором вы выступаете в роли жертвы. О преступлении с использованием тёмной магии – особенно. Но вы поймите: это моя профессия. Я умею правильно относиться к подобным вещам. Когда вы идёте к лекарю, вы же даёте ему возможность себя осмотреть. Здесь происходит приблизительно то же самое. С той разницей, что лекарь заботится об излечении. Нас же интересует и другая сторона – отмщение. Или, говоря точнее, восстановление справедливости. Вы ведь хотите, чтобы обидевший вас человек был наказан?

Розалинда помолчала, потом медленно кивнула. Оглянулась на Дункана, встретила его подбадривающий взгляд и снова повернулась ко мне.

– Он сказал, что занимается благотворительностью. Собирает деньги, чтобы построить дом для сирот. А я слушала его и…почти не обращала внимания на смысл. Вместо этого думала о том, как он красив, и умён, и сострадателен, и о том, как много лет моей жизни прошли зря. А вскоре он тоже перестал говорить о деньгах. И с дрожью в голосе сообщил, что никогда не встречал такой необыкновенной женщины, как я…Ну и прочие глупости. – Она поморщилась, на миг отвернулась, а затем продолжила, стараясь говорить безразличным тоном, словно речь шла совершенно не о ней. – Словом, я сглупила. Полностью уверилась в том, что влюблена без памяти. И по окончании получасовой встречи выписала ему чек на крупную сумму. На его мнимую благотворительность.

– Какую именно сумму? – деловито уточнила я.

– Тридцать тысяч лоттов.

Я изо всех сил старалась сохранить бесстрастное выражение лица. Тридцать тысяч лоттов. Мне бы кто‑нибудь выписал чек на эту сумму!

– Первые два дня я даже не осознавала, что произошло, – сказала Розалинда. – Продолжала думать, что правильно поступила, и ждать встречи с этим проходимцем, который, конечно же, не появлялся. И только на третий день меня как обухом по голове ударили.

– Видимо, рассеялось магическое воздействие, – проговорила я.

– Наверное. Я почти сразу заподозрила магию, – заметила женщина. – Возможно, вы сочтёте меня жестокосердной, но я знаю цену деньгам. Мой муж начинал с нуля и заработал своё состояние ежедневным трудом. Я продолжила его дело. Когда я слышу о людях, которым требуется помощь, нередко задаюсь вопросом: а сделали ли они сами всё, что возможно, для того, чтобы исправить своё положение? Словом, моё участие в благотворительности, как правило, ограничивается милостыней, которую я подаю сидящим возле храмов нищим. И вдруг – такие деньги? Даже не проверив, кому я их даю, не убедившись в том, что они действительно пойдут на названные им цели? Да я никогда бы не поступила подобным образом. Нет, здесь абсолютно точно задействована тёмная магия.

Теперь она говорила твёрдо, уверенно, по – деловому. Тяжёлое признание было позади, и с этого момента Розалинда была готова к конструктивному сотрудничеству.

– Что ж, ваше предположение кажется логичным, – заметила я.

Дело представлялось интересным. Раскрыть его будет непросто – да, но зато какое нестандартное использование магии! Мерзавец умён и сумел найти поистине беспроигрышный способ обойти защиту мозга. К тому же помимо магического дара он, похоже, обладает также и даром актёрским. Что ж, попытаемся вывести его на чистую воду. В том, что проблему чужого участка удастся обойти, я почти не сомневалась. В конце концов, Дункан Веллореск – достаточно влиятельный человек. При желании он мог бы обратиться напрямую к высокому начальству и потребовать, чтобы дело вели именно мы. И вряд ли ему бы отказали.

– Давайте теперь приступим к деталям, – сказала я, извлекая из ящика стола чистый лист. – Как выглядел этот человек? Вы говорите, блондин лет тридцати. Какой оттенок волос? Цвет глаз? Форма носа?

Детали мы обсуждали достаточно долго. К счастью, афериста Розалинда запомнила хорошо, что и неудивительно, учитывая те кратковременные чувства, которые она испытывала к нему – под его же воздействием.

Когда мы закончили, я честно призналась, что всё ещё не могу ничего обещать, но постараюсь заняться этим делом. Дункан подошёл и взял меня за руку.

– Я ни секунды в вас не сомневался, госпожа Тиана, – сказал он и поцеловал мою ладонь. – Благодарю вас, что согласились помочь.

Розалинда, если и собиралась, присоединиться к благодарностям не успела.

– Что здесь происходит?

Голос Уилфорта практически прогремел над кабинетом. Я невольно вздрогнула, на мгновение почувствовав себя так, словно была нечиста на руку. Именно так подействовал на меня его тон.

– Господин Веллореск, – Уилфорт говорил холодно и, кажется, сердито, – насколько мне известно, расследование вашего дела окончено. Дело передано в суд. За прояснением каких‑либо вопросов вам следует обращаться именно туда.

Вообще‑то капитан городской стражи никак не мог разговаривать подобным образом с аристократом вроде Дункана. Но загвоздка заключалась в том, что Уилфорт являлся не только капитаном стражи, но ещё и дворянином, к тому же, насколько я могла судить, значительно более высокого уровня, чем Веллореск.

– Я знаю, господин Уилфорт. – Дункан то ли не заметил холодности капитана, то ли просто предпочёл не заострять на ней внимания. – Я пришёл сюда совсем по другому делу.

– Неужели? – Теперь голос Уилфорта прозвучал не холодно, а враждебно. – И по какому же, позвольте полюбопытствовать?

– Я искал госпожу Рейс…

– Об этом я догадался, – перебил капитан, опустив взгляд на мою руку, которую до недавнего времени продолжал держать Дункан. – С какой целью вы её искали?

Стиль общения капитана Веллореску нравился всё меньше, но пока он держал себя в руках. Я недоумённо смотрела на Уилфорта. Что на него нашло? Одно предположение у меня, правда, появилось, но…этого ведь точно не может быть.

– Именно это я и собирался сказать, – раздражённо отозвался Дункан. – Моя хорошая знакомая оказалась жертвой преступления, совершённого с помощью тёмной магии. Поэтому я счёл нужным обратиться к госпоже Рейс.

– К сержанту Рейс, вы хотели сказать? Что ж, хорошо. – Уилфорт мазнул взглядом по ничего не понимающей Розалинде и, повернувшись ко мне, требовательно протянул руку. – Выписку из отдела заявлений, – объяснил свой жест он.

– Э… Выписки пока нет, – призналась я.

– Нет? – переспросил Уилфорт. – В таком случае вам следовало не искать сержанта Рейс, господин Веллореск, а первым делом подать заявление в соответствующем отделе. Вернее сказать, не вам, а госпоже пострадавшей. – И, обращаясь уже к Розалинде, а потому значительно более мягким тоном: – Это третья дверь по коридору направо. Там вас выслушают и всё оформят, как подобает.

– Господин капитан! – Я сочла, что наступило время вмешаться. – Дело в том, что есть одна тонкость.

Я прикусила губу. При других обстоятельствах я бы не ждала особых сложностей, но сейчас, когда Уилфорт был настроен против Дункана с таким предубеждением, предвидела жёсткий выговор и отказ от дела. Похоже, в данном случае помощь Веллореска могла пойти совсем не на пользу госпоже Боне.

– Неужели? И какая же? – ледяным тоном осведомился капитан, взгляд которого отчего‑то снова задержался на моей ладони.

– Преступление было совершено не в нашем округе.

Я старалась говорить таким тоном, будто речь шла о несущественной детали.

Не сработало.

– Не в нашем округе?

Я ожидала гнева и шквала возмущения, но капитан как будто даже обрадовался моим словам. По – моему, по его губам на мгновение скользнула довольная улыбка.

– Что ж, в таком случае мы ничем не можем вам помочь, господин Веллореск, – мягче, но без малейшего сожаления сообщил он. – Вам придётся обратиться в отделение того округа, где было совершено преступление. Мы непременно сообщим вам адрес. О каком округе идёт речь?

Поняв, что пора брать дело в свои руки, я решительно приблизилась к Уилфорту.

– Господин капитан, вы позволите обсудить с вами некоторые нюансы наедине?

Он посмотрел на меня с некоторым недовольством, а также с подозрением, будто искал подвох. Потом неохотно согласился.

– Жду вас в своём кабинете. Господин Веллореск. Леди.

Кивнув на прощание, он вышел. Я быстро и тихо порекомендовала остальным ехать домой и ждать моего сообщения. А сама отправилась улаживать вопрос с начальством.

Постучалась в приоткрытую дверь, громко спросила:

– Разрешите войти?

– Входите.

Голос звучал устало. Уилфорт сидел за столом и вид имел совершенно не грозный, как каких‑нибудь пять минут назад, а будто даже растерянный. Словно и сам был не рад недавней сцене, хотя никогда бы в этом не признался ни мне, ни другим её участникам.

– Садитесь.

Всё такой же утомлённый голос, и взгляд соответствующий. Уилфорт смотрел мрачно, но не жёстко.

Я опустилась на стул.

– Господин капитан, с вашего позволения, я изложу ситуацию. Появление господина Веллореска удивило меня не меньше, чем вас, – примирительно начала я. А зачем нагнетать обстановку. – Как и вы, я предположила, что у него возникли вопросы по делу о смерти его сестры. Однако выяснилось, что он всего лишь сопроводил к нам госпожу Боне. Следуя предписанию, я попыталась направить её в отдел заявлений. И тогда выяснилось, что преступление совершено в другом округе. Я попыталась направить их в четвёртый участок, но после того, как Дункан Веллореск изложил причину их обращения ко мне, всё же согласилась выслушать – не давая при этом никаких обещаний.

– И в чём же заключалась столь веская причина? – хмуро осведомился Уилфорт.

– Дело, с которым пришла к нам госпожа Боне, носит чрезвычайно деликатный характер, – объяснила я. – Она была готова обратиться с этим только к женщине. А женщин в городской страже не так уж много. И совершенно не факт, что они найдутся среди сотрудников тёмного отдела нужного округа.

Уилфорт смотрел по – прежнему хмуро и не спешил что‑либо говорить. И я решила продолжить, помня его собственные слова о статистике раскрываемости, равно как и его интерес к специфике нашей работы.

– Господин капитан, я прошу у вас разрешения расследовать это дело в нашем отделе, – прямо сказала я.

– И почему же?

В его голосе проявились нотки прежнего недовольства.

– Дело обещает быть очень интересным, – сообщила я. – Нестандартное использование тёмной магии. Дар, которым обладает преступник, известен истории, но тем не менее редок. Применение и вовсе уникально. Хотя одновременно и просто, как всё гениальное. Даже удивительно, что никто не додумался до той же схемы раньше.

– Вы меня заинтриговали, – хмыкнул Уилфорт. Я постаралась сдержать улыбку. На это и был расчёт. – Ну что ж, рассказывайте.

И я изложила дело тёмного афериста. В том, что он – тёмный, было мало сомнений. Преступники, принимающие решение злоупотребить тёмной магией, зачастую красят волосы либо надевают парик, чтобы скрыть свою подлинную масть. Оставался, конечно, и шанс, что аферист – на самом деле блондин, а тёмную магию использовал при помощи всё того же экстракта. Что ж, в этом случае дело представляло для нас даже больший интерес.

Реакция Уилфорта на рассказ показалась мне несколько странной. Точнее, я не могла до конца её понять. Да, он был увлечён. История определённо его заинтересовала. В какой‑то момент капитан даже хищно прищурился. Но это было не всё. По – моему, что‑то в истории афериста его встревожило. Хотя сказать, что именно, я бы не смогла.

Однако когда я закончила пересказывать то, что узнала от госпожи Боне, голос Уилфорта прозвучал совершенно спокойно.

– Ваши соображения?

Я кивнула, поскольку ожидала этого вопроса.

– Использование тёмной магии – практически установленный факт. Окончательно всё проверит Флай. Но у меня и без экспертизы нет сомнений – если, конечно, исходить из того, что пострадавшая говорит правду. Будь на её месте молодая легкомысленная девчонка, можно было бы допустить, что она просто увлеклась привлекательным мужчиной и в результате пострадала материально. Но здесь совсем другой случай. Розалинда Боне – деловая, опытная женщина, которая знает цену деньгам. Обычная влюблённость исключена.

– Стало быть, тёмная магия?

Выражение лица Уилфорта оставалось бесстрастным, но руки очень крепко сжали подлокотники. Я с удивлением заметила, что они дрожат от напряжения, но поспешила сделать вид, что не обратила на это внимания.

– Да, – подтвердила я. – Притом виртуозное её использование. Как я уже говорила, сам по себе дар, которым обладает парень, исключительным не является. Он упоминается в архивах, и вообще порой встречается. Но обычно люди, которым присуща эта способность, просто производят на окружающих благоприятное впечатление. Нечто на грани между природным обаянием и собственно магией. Лёгкое, незначительное воздействие на мозг собеседника, в ряде случаев даже не умышленное, а интуитивное, и тот уже считает, что вы – отличный парень или очаровательная девушка. Даже если у вас отвратительные манеры и отталкивающая бородавка на носу. Но наш аферист пошёл дальше и довёл свой талант до совершенства. Он способен не просто обаять собеседницу, а влюбить её в себя, притом всего за каких‑нибудь пятнадцать минут. Он весьма артистичен, притом сразу в двух плоскостях. Умеет произвести нужное впечатление при помощи актёрской игры, в буквальном смысле этого слова, и в то же время работает над собственным образом непосредственно в мозгу собеседницы.

– В ваших устах это действительно звучит любопытно, – слабо улыбнулся Уилфорт. – Но если вы так хорошо в этом разбираетесь, ответьте мне на один вопрос, сержант Рейс. – Он впился меня взглядом, будто пытался загипнотизировать. – Почему человеческий мозг не блокирует такое воздействие? Ведь подобная влюблённость совершенно не в интересах жертвы.

Я грустно хмыкнула; мои губы тоже тронула лёгкая улыбка.

– Потому что люди, за редким исключением, заинтересованы в чувстве влюблённости, – просто ответила я.

– К первому встречному проходимцу? – скептически переспросил Уилфорт.

Я кивнула, не переставая улыбаться.

– К проходимцу, к негодяю, и без шансов на брак, и даже без взаимности. Сознают они того или нет, но люди стремятся к любви: слишком многое им даёт это чувство.

– Что, например? – Скептицизма в интонациях Уилфорта прибавилось.

– Не знаю, – рассмеялась я. – Например, желание вставать по утрам, даже если за окном дождь, рассвет ещё не наступил, а целый день предстоит заниматься нелюбимым делом? Или стремление стать лучше, а в некоторых случаях даже способность? Или, может быть… – я щёлкнула пальцами, – …смысл жизни, который так непросто бывает найти? Знаете, многие люди, страдающие от неразделённой любви, говорят, что неспособны разлюбить. Что мечтали бы забыть о своих чувствах, но не могут. Они говорят, а я не верю. Они могли бы разлюбить – если бы по – настоящему этого хотели. Не так уж это и трудно. Полностью отделаться от чувства, возможно не получится, но уж перестать ставить его в центре своей вселенной – точно. Но люди, пусть и неосознанно, просто не хотят этого делать. Они просто не готовы отказаться от того, что любовь им даёт. И именно поэтому человеческий мозг покорно снимает свою защиту при подобном воздействии. Слишком высока награда, которую он получает в результате этой капитуляции.

– Откуда у вас такие познания? – спросил Уилфорт, склонив голову набок.

– Познания всё больше теоретические, – усмехнулась я. – Много теории в сочетании с не слишком удачной практикой. Есть у меня приятельница, соседка из дома напротив. Так вот, у неё практика была более чем богатой. А сейчас она замужем, двое детей. Как‑то раз я с ней поделилась примерно такими размышлениями.

– И что же?

В глазах Уилфорта отразился интерес, а вот пальцы уже не сжимали подлокотники.

– Она в корне не согласилась, – снова рассмеялась я. – Так что к моим рассуждениям не стоит относиться слишком серьёзно. И всё‑таки моя гипотеза остаётся прежней. Мозг не блокирует воздействие, потому что человек подсознательно хочет ему подвергнуться.

– Что ж, хорошая версия. Давайте примем ваше предположение за рабочую гипотезу. Что тогда? В каком направлении вы станете действовать?

– Основных направлений два. – Я вдруг обнаружила, что правая нога затекла за время разговора, и изменила положение. – Первое – встреча афериста с госпожой Боне в гостинице 'Лунный серп'. Точнее сказать, две встречи, состоявшиеся в один и тот же день. Искать свидетелей, выяснить, не видели ли того же человека в гостинице при других обстоятельствах, проследить историю полученного им чека и прочее. Наверняка он хорошо подстраховался, но где‑нибудь мог совершить ошибку.

– А второе направление?

– Второе – это другие женщины, которых он обманул таким же образом.

– Откуда вы знаете, что были другие женщины?

Я подозрительно покосилась на капитана. Действительно пока не понял или меня проверяет?

– Слишком красивая схема, чтобы использовать её один раз, – пояснила я. – Если других не было, значит, обязательно будут, и в самом скором времени. Но я подозреваю, что Розалинда Боне – не первая.

– …но остальные не обращались к стражам в силу деликатности вопроса, – продолжил Уилфорт.

– Да, – согласилась я. – Жертвы испытывают чувство стыда, и это работает преступнику на пользу. И не только это. Некоторым, возможно, просто не приходит в голову, что на них воздействовали магически. Появился мужчина, вошёл к ним в доверие, заболтал и уговорил расстаться с деньгами. Но чеки они выписывали добровольно. А раз так, то и состава преступления вроде бы как нет. И, что самое грустное, некоторые из них могли обратиться к стражам и получить именно такой ответ. Ну, и последнее. Продолжительность тёмного воздействия сильно зависит от индивидуальных свойств жертвы. Розалинда избавилась от своих чувств за два дня. Но некоторые, возможно, неравнодушны к аферисту до сих пор. В этом случае они не обратятся в участок, даже если заподозрят неладное. Просто потому, что не захотят ему навредить.

– Ну что ж. – Уилфорт откинулся назад и сцепил пальцы рук. На правом мизинце блеснула серебряная печатка. – Беритесь за расследование.

– А…

– Вопрос с четвёртым участком я улажу, – ответил он прежде, чем я успела договорить.

Глава 8

В тот же день я поделилась информацией о новом деле с Райаном и Диком. Сев в кабинете кто с чаем, кто с кофе, мы обсудили, кто чем займётся на данном этапе. Намёток было несколько. Первое: отель 'Лунный серп'. Дик отправляется туда и пытается собрать дополнительную информацию о нашем аферисте. Кто его видел, с кем, когда. А также не слышал ли кто‑нибудь из работников отеля о дополнительных подобных случаях. Второе: дар афериста. У нас имелась база данных с информацией о характере дара многих горожан. Неполная, к тому же аферист вполне мог оказаться гастролёром, но всё же проверить смысл есть. Это взял на себя Райан. И третье – банк. И дело даже не в чеке, который выписала Розалинда и который – кто бы сомневался! – был обналичен буквально через полчаса после ухода афериста. Мы были практически уверены, что преступник подстраховался на этот счёт и позаботился о том, чтобы опознать или выследить его по этому следу было невозможно. Банк интересовал нас с другой стороны. Именно там мы надеялись получить сведения о женщинах, которые, как и Розалинда, пострадали от 'любовной аферы'.

Данная идея принадлежала Дику и показалась нам с Райаном очень удачной. Как разыскать других жертв афериста? Можно было дать объявление по эхолиниям. Вполне вероятно, что кто‑то бы откликнулся. Но в этом случае и сам аферист наверняка узнает, что мы его ищем, и затаится. Однако существовал и другой путь. Очевидно, что наш самородок выбирал себе жертву среди женщин богатых, хранящих сбережения на банковском счету. Поэтому имело смысл выяснить имена зажиточных горожанок, со счетов которых в последнее время была одноразово снята крупная сумма. Одноразово и без предварительного предупреждения. Через чек на предъявителя. Кроме того, список интересующих нас женщин можно было сузить, ограничившись незамужними. Наверняка аферист ориентировался в первую очередь на одиноких женщин, в которых жажда любви особенно сильна.

Задачу существенно облегчал тот факт, что банков в Тель – Рее – всего три, но богатые и знатные клиенты пользуются главным образом одним, так называемым Универсальным банком, расположенным в центре города. Усложняло же задачу часто проявлявшееся нежелание руководства банка сотрудничать со стражами. Борясь за свою репутацию и отстаивая интересы клиентов, они нередко отказывались выдавать информацию представителям закона. Беда заключалась в том, что этот самый закон на предмет подобных ситуаций был сформулирован неоднозначно. Пункт о защите частной жизни в сочетании с влиянием знатных клиентов зачастую препятствовал стражам порядка, тормозя расследования. Однако попытаться в любом случае стоило.

И вот, на следующий день, я шла по залитому солнцем городу. Тель – Рей шумел в своём обычном оживлённом ритме. Перекрикивались торговки, стучали копыта, скрипели колёса проезжающих мимо телег. Я шла уверенной походкой по хорошо знакомым местам. Вот с левой стороны показалась вывеска 'Зубной лекарь', а снизу подпись 'Тёмная магическая анестезия'. За небольшим окошком я разглядела сидящих в очереди пациентов. Лекари, сотрудничающие с тёмными анестезиологами, вообще пользовались значительно большей популярностью, чем прочие. Как‑никак тёмная магия позволяет полностью снять чувствительность в нужной зоне, без каких‑либо неприятных побочных ощущений. Конечно, можно было бы написать просто 'магическая анестезия', итак было бы понятно, что это в компетенции темноволосых. Но существовал закон, согласно которому лекари, торговцы, мастера и прочие, если использовали в своей работе тёмную магию, были обязаны чётко это указывать. Причина скрывалась не в дискриминации, как можно было бы подумать. Скорее наоборот. Корни этого закона уходили в события сто пятидесятилетней давности. А именно – в эпоху Воссоединения, когда жители Тёмного Оплота вновь стали подданными королевства. Перед тогдашними правителями, заинтересованными в мирном сосуществовании разных мастей, встала задача побороть предубеждение против темноволосых среди светлого в основной массе населения. Среди прочего было решено наглядно демонстрировать, что таланты тёмных могут использоваться не во вред, а во благо. Не последнюю роль сыграли как раз такие вот лекарские кабинеты, куда темноволосые стали устраиваться в качестве анестезиологов. Страх боли зачастую оказывался сильнее предубеждений. Ну, а потом довольные пациенты рассказывали своим знакомым, что воспользовались услугами тёмного мага, и тот их не съел, а, наоборот, помог.

И метод сработал. Не сразу, постепенно, но иррациональный страх перед тёмными отступил, и на сегодняшний день масти действительно сосуществовали в мире и относительном согласии.

Миновав лекарский дом, я увидела впереди аккуратно подстриженные кусты, стыдливо прикрывавшие вход в узкий переулок. Эта дорога вела в заведение Эльзы, и мне вдруг подумалось: а не заскочить ли туда? Да, понимаю, Дик сейчас высмеял бы меня, заявив, что я просто неспособна пройти мимо борделя. Но в действительности мне просто пришло в голову: а вдруг в борделе что‑нибудь, да знают? Практика показывала, что подобные места незаконопослушные маги используют порой для своих экспериментов. Надо же на ком‑то тренироваться прежде, чем выходить на большое дело. И вот были случаи, когда подобные 'испытания' проходили именно в борделях, в том числе непосредственно в заведении Эльзы. Вот я и решила: почему бы не зайти? Раз уж по дороге.

Привратник, как и обычно, вежливо распахнул передо мной дверь. Правда, мне показалось, что на сей раз в его ухмылке промелькнуло нечто язвительное. Но, наверное, показалось? На всякий случай, оказавшись внутри, я глянула на себя в зеркало. Вроде бы всё в порядке.

Эльза появилась почти сразу.

– О, Тиана! – радушно улыбнулась она. – Я смотрю, ты к нам зачастила! Может, всё‑таки задумалась над моим предложением?

– Нет, спасибо, – отрезала я. – Я на минутку. У меня возник один вопрос…

Сказала, да так и застыла с раскрытым ртом. И расширившимися глазами проследила за неспешным перемещением двух девушек, без сомнения здешних 'работниц', с ярким макияжем и в неприлично коротких юбках… Вот только эти юбки всем, если отвлечься от их длины, сильно напоминали мою. Синие, узкие, и даже ткань, кажется, такая же. Белая блуза, пусть и с излишне глубоким декольте. Высокие чёрные сапоги. А уж камзол – и точно практически копия моего. И даже шевроны были скопированы совсем неплохо.

– Что это такое? – От растерянности я даже забыла рассердиться.

– А – а! – довольно протянула Эльза. – Это наша новая находка. Идём навстречу пожеланиям клиентов. Помнишь того мужчину, который заинтересовался девушкой в костюме стража? Ну вот! Ты же сотрудничать отказываешься, пришлось подсуетиться. Ты знаешь, костюм пользуется просто небывалой популярностью, – продолжала разглагольствовать она, в то время как я от шока проглотила язык. – Это даже лучше, чем Невинная Зои. Клиенты расписаны на неделю вперёд. Всем хочется что‑нибудь сделать со стражем. Особенный ажиотаж такие костюмы вызывают у клиентов с судимостью.

– Аэ… – Из моего горла вырвался какой‑то неопределённый звук неизвестного смысла. Но это уже был прогресс: во всяком случае, отступала временная немота.

– Да ты не переживай, – добродушно отмахнулась Эльза. – Мы и другие костюмы тоже ввели, например, лейтенант королевской гвардии. Тоже пользуется большим успехом.

– Аэ… – Определённо, я придумала новое слово, только со смыслом его пока не разобралась. – Д – давай ближе к делу.

Шокировавшие меня девушки, к счастью, исчезли из виду, а гвардеец…гвардейка…словом, лейтенант, к ещё большему счастью, не появлялась. Я напрягла мозг, стараясь сосредоточиться на вопросе, ради которого, собственно, сюда и пришла.

– У вас ничего странного в последнее время не происходило? Никто не пытался применить к девочкам магию?

Я говорила, а взгляд невольно возвращался к двери, за которой недавно исчезли из виду две ряженые в синей форме.

– Ничего не было, – кристально честным тоном ответила Эльза, и я понятия не имела, говорит ли она правду или что‑то скрывает.

Из кристальной честности можно было заключить, что она слегка нечиста на руку, но это‑то и так понятно.

– А если так… – Я прищурилась, формулируя вопрос. – Не появлялся ли мужчина, сравнительно молодой, лет тридцати, в которого твои девушки бы влюбились?

– Это смотря за какие деньги, – прагматично ответила Эльза.

Я качнула головой.

– То‑то и оно. Влюбились настолько, что даже денег с него брать не стали.

– Таких девушек не только у нас, но и во всём городе нет! – хохотнула Эльза. – Хоть чем‑нибудь, да возьмут. Не деньгами, так подарками. Не подарками, так цветами или обедами в тавернах.

При упоминании об обедах я отчего‑то почувствовала, что краснею. Хотя с чего бы это? У нас был вполне деловой обед, и это не я предложила идти в ресторацию, тем более в такую… И вообще, мы дело Картера обсуждали!

Вспомнив о деталях последнего, я поморщилась.

– А что? – Эльза приняла мою реакцию за проявление несогласия. – Знаешь, сколько в наше время стоит хороший букет? Мои девицы берут не дороже.

Поняв, что ничего полезного здесь явно не узнаю, я распрощалась и покинула стены гостеприимного заведения, где так внимательно относятся к пожеланиям клиентов.

Следующим на очереди был банк, и я сильно надеялась, что там женщин в синей форме не обнаружу.

Без синей формы действительно обошлось; в просторном зале с невероятно высоким потолком встречалась лишь серая форма банковских служащих. В остальных отношениях мне повезло куда как меньше. Первый служащий, с которым я переговорила, проводил меня к заместителю директора банка. Мне пришлось прождать в приёмной не меньше получаса, что крайне меня разозлило, так как я ненавижу подобным образом тратить время впустую. Однако значительно хуже было то, что наши опасения оправдались. Заместитель директора категорически отказывался давать информацию о своих клиентках. Более того, вёл себя чрезвычайно нагло. Практически смеялся мне в лицо. Видимо, недавние успехи в противостоянии со стражами порядка заставили этих людей почувствовать собственную безнаказанность.

– Поймите, госпожа, – в нежелании служащего использовать обращение 'сержант' мне тоже чудилось неуважение, – мы несём ответственность перед своими клиентами. Мы обязаны блюсти их интересы. – Всё это говорилось таким тоном, будто я была школьницей, плохо выучившей урок, и теперь учителю приходилось в десятый раз повторять банальные вещи. – Запрошенная вами информация касается их частной жизни.

– Преступление, которое я расследую, тоже касается их частной жизни, – резко оборвала его я. – Причём коснулось оно их частной жизни и частных счетов чрезвычайно неприятным способам. По – вашему, я сюда из праздного любопытства пришла? Я, как и вы, блюду их интересы.

– Позвольте в этом усомниться, – возразил заместитель управляющего. – Ваши интересы вполне могут оказаться противоположны интересам того или иного клиента.

– Если этот клиент – преступник, то безусловно, – осклабилась я.

– Не только, – возразил служащий. – Бывают случаи, когда ваши интересы идут вразрез с интересами свидетелей.

– Послушайте, – не на шутку разозлилась я, – вас интересует частная собственность клиентов, меня – их личная безопасность. В данном случае речь идёт о преступнике, который вторгся и в то, и в другое. И вы обязаны предоставить мне необходимую информацию.

– Сильно в этом сомневаюсь, – пренебрежительно ответил заместитель.

– Неужели? – чуть насмешливо спросил некто, стоявший у меня за спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась. Заместитель сам оставил дверь открытой, подчёркивая таким образом, что наш разговор – не из важных и долго не продлится. И вот теперь в дверном проёме стоял Уилфорт, и его сузившиеся глаза, в данный момент абсолютно серые, не сулили кое – кому ничего хорошего.