Текст книги "О чем расскажет дождь"

Автор книги: Ольга Егорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Вспомнив о своем обещании угостить Елену Михайловну чаем, Алина зашла на кухню. Первое, что попалось ей на глаза, – разложенные на тарелке, заветрившиеся уже, почти засохшие бутерброды. Те самые, которые она приготовила, собираясь взять на пикник.

Ей с трудом верилось в то, что она готовила их сегодня. Было такое ощущение, что с момента Наташиного утреннего звонка и начала ее сборов до вечера протянулась по крайней мере неделя. Какая-то огромная временная пропасть отделяла ее теперь от утренних событий – она казалась ей длиною в жизнь... На самом деле бутерброды, утренние приготовления, размышления – все это было в той, другой жизни. Жизни-без-Влада. А теперь?..

Послышался звонок. Алина даже немного огорчилась, что Елена Михайловна не дала ей додумать такую важную мысль. В самом деле, что же будет теперь? Она убрала тарелку с бутербродами в холодильник и пошла открывать.

– Алиночка, здравствуй. Ты прекрасно выглядишь...

– Правда? – растерянно переспросила Алина, пытаясь отыскать подвох в словах свекрови: ведь она совсем забыла привести себя в порядок! Даже в зеркало на себя ни разу не взглянула с того момента, как ушел Влад.

– Правда, правда! Растрепанная немного и все же красивая. По-особенному как-то красивая...

– Да бросьте, Елена Михайловна, – смутилась Алина. – Вечно вы мне приписываете какие-то качества, которых нет у меня... Проходите, чайник уже закипел.

– Ну вот и отлично. А я к тебе не с пустыми руками...

Свекровь выложила на кухонный стол крошечные румяные булочки. Алина знала, что внутри – творог. Эти булочки с творогом были фирменным блюдом Елены Михайловны. Сколько ни пыталась в свое время Алина испечь такие же, используя тот же рецепт, получалась лишь бледная копия.

– Мои любимые! Нехорошо, конечно, на ночь наедаться, но только я ужасно голодна...

Алина в самом деле почувствовала голод. И это было неудивительно: о еде в течение дня они с Владом не вспомнили ни разу.

– Тебе ли об этом говорить, – махнула рукой Елена Михайловна. – Тебе можно и на день, и на ночь... Все равно не поправишься.

– Да, к счастью, хотя бы этой проблемы для меня не существует...

– Что так грустно, Алина? У тебя снова какие-то неприятности?

– Неприятности? Нет, что вы! У меня... Все нормально. Все по-прежнему.

Какую-то долю секунды Алина сомневалась: рассказать? И все же не решилась. Слишком сложно рассказать – такое... Да и возможно ли выразить словами то, для чего простые слова слишком примитивны? То, о чем может рассказать только шум дождя или биение двух сердец в одном ритме...

– По-прежнему... Вот и у меня – по-прежнему, – вздохнула Елена Михайловна, тем самым подготовив Алину к началу не слишком приятного для нее, но очень нужного для свекрови разговора. – Не знаю, кончится ли когда-нибудь эта болезнь...

Чайные листочки опускались на дно чашки замысловато и медленно, как во сне. Алина настойчиво разглядывала их, удивляясь странному, неизвестно откуда взявшемуся новому чувству вины. Но разве она чем-то обязана Максиму? Разве должна она теперь, когда ему так тяжело, прийти на помощь? Да и чем она могла бы ему помочь? Предложить снова жить вместе, забыв старые обиды? Но ведь она этого не хочет, совсем не хочет. Да и Максиму это совсем не нужно...

– Он ведь начал пить, Алина. Я тебе не говорила, думала, это у него временно. Думала, сумею его уговорить, заставить, объяснить, что это не выход... Полгода уже! Редкий день выпадает, чтобы он трезвым домой пришел. За это время уже третий раз работу меняет. Говорит, что-то его не устраивает, только я ведь понимаю прекрасно, что не в этом дело. Просто такой работник никому не нужен...

На некоторое время в кухне воцарилась тишина.

– Он ведь до сих пор ей звонит, Алина. Она год как замужем, а он все равно ей звонит, умоляет встретиться, поговорить... Смотреть на него больно после этих разговоров.

– А она?

– Да не нужен он ей, Алина! И никогда не был нужен! Он думает – разлюбила она его, а я так считаю, что никогда и не любила... Так, забавы ради решила попробовать: получится у нее мужика из семьи увести? Получилось... А потом она интерес свой потеряла.

– Ничего себе, забава... Может, напрасно вы так, Елена Михайловна?

– Не напрасно! – Свекровь сердито отодвинула от себя чашку с чаем, едва не расплескав на стол. – Я тебе больше скажу: приворожила она его!

– Елена Михайловна! – вздохнула Алина.

– И не надо так на меня смотреть, Алина! Думаешь небось – совсем старая из ума выжила? Только я ведь много об этом думала, много читала, в журналах, в книгах разных... И даже ходила в одно место... Женщина знакомая посоветовала. Вот я пошла, отнесла фотографию, и мне все точно сказали.

– И что же вам сказали?

– То и сказали, что приворожила!

– Не знаю, Елена Михайловна. Я в ворожбу не верю. Если бы все в жизни было так просто, если бы можно было любого человека по своему желанию... Как это там называется? Присушить?

– Вот-вот, присушить! Оказывается, можно, я тебе точно говорю!

– Ну успокойтесь, Елена Михайловна! – Алина накрыла своей ладонью ладонь свекрови, заметив, что у той на глазах блеснули слезы. – Не нужно так...

– Да ведь пропадает, совсем пропадает он, Алина! За эти три года – на десять лет постарел!

– Послушайте, но ведь если допустить, что она его... приворожила, как вы говорите, то, наверное, можно и...

– Говорят, можно, – вздохнула свекровь. – Мне разные способы рассказывали. Все испробовала. Бесполезно...

– Тогда остается только надеяться, что он встретит кого-нибудь... Знаете, как говорят – клин клином вышибают. Нужно подождать... Вот увидите, встретит он еще в жизни нормальную девушку. Забудет свою Ларису, и семья у него будет, а у вас – невестка новая и внуки...

– Ой, не знаю, Алина. У меня такое ощущение, что это никогда не кончится. Он ведь порой так ведет себя, словно и в самом деле из ума выжил. Звонит ей по ночам, встретиться требует... С мужем ее один раз по телефону поскандалил... Она небось и сама теперь не рада тому, что натворила.

– Да уж, не слишком приятная ситуация... – пробормотала Алина, представив на мгновение, как Максим ругается по телефону с Владом.

– Вот и я говорю! Так он, кажется, себе именно такую цель и поставил – бесконечные скандалы между ними провоцирует для того, чтобы семья распалась! Она даже номер телефона несколько раз меняла, так он все равно откуда-то узнает и снова звонит... Как ребенок или, страшно сказать, как помешанный... Ни меня, ни отца не слушает совсем, говорит – не мое это дело, он сам разберется...

– Да, я понимаю. Трудно помочь человеку, который так отчаянно отбивается от помощи.

– Вот-вот, правильно ты говоришь. Она ведь и сама мне несколько раз звонила...

– Кто, Лариса?

– Лариса, кто ж еще... Вот, позавчера только звонила. Просила с ним поговорить, образумить его. У меня, говорит, семья, вы поймите. Я ребенка жду, мне нервничать ни к чему...

Она говорила что-то еще. Много и долго, вытирая смятым платком время от времени скатывающиеся по щекам слезы. Говорила, наверное, все о том же. Алина не слышала.

Почему-то вдруг снова возникла в мыслях картинка с тем самым цветком, выросшим посреди оживленной трассы. Так быстро, так жестоко... Всего лишь доля секунды – и машина уже мчится вдаль, скрывается за горизонтом, растворяясь в шумном потоке хайвея. Как будто и не было ничего. Ни тонкого стебля, тянущегося к солнцу, ни бутона, трепетно раскрывшего нежно-розовые лепестки... Вот ведь как бывает.

«В Москву, – тут же созрело решение. – В Москву, к родителям. К маме и папе. Снова стать маленькой девочкой, снова почувствовать заботу. Может, найду там себе работу приличную. Туда ведь все едут зарабатывать. С моим образованием, с папиными связями я себе быстро что-нибудь подыщу. Завтра же, утренним поездом...»

– Алина, ты куда? – услышала она вдруг за спиной, не пройдя и половины намеченного пути.

– Я?..

За кухонным столом сидела Елена Михайловна. Две чашки с недопитым чаем, смятый платок, булочки на тарелке.

– Я...

Она собиралась отыскать в шкафу дорожную сумку. Нужно было уже сейчас складывать вещи, с утра не будет времени – нужно успеть купить билет, нужно зайти на работу и написать заявление об увольнении. Конечно, уже сейчас пора начинать...

– Да что с тобой? Тебе плохо, Алина?

– Нет-нет, все нормально. Я просто вспомнила... Я сейчас вернусь...

Ей нужна была хотя бы минута. Катастрофически необходимо было остаться одной хотя бы на крошечный отрезок времени. Вдохнуть воздух поглубже... Слишком неожиданно начался новый отрезок пути. Слишком крутым оказался первый подъем.

Она вошла в комнату и легла на диван. Так и лежала, лицом вниз, совершенно забыв про свекровь, сидящую в одиночестве на кухне. Минуты летели...

– Алина!

Елена Михайловна склонилась над ней. Встретившись с ней взглядом, Алина увидела все тот же испуг в ее глазах. Прошептала:

– Все в порядке. Просто голова немного закружилась...

– Свежий воздух...

Она что-то говорила про свежий воздух, про кислород, от избытка которого так часто страдают люди. Алина так и не смогла постичь смысла этих простых слов, обращенных к ней с таким состраданием.

– Может, позвонить в «скорую»?

– Нет-нет, не надо. – Алина поднялась с дивана, попыталась даже улыбнуться. – Все в порядке. Уже прошло. Все прошло...

Еще некоторое время Елена Михайловна сидела возле нее, уговаривала принять какое-то лекарство. Уговаривала так настойчиво, что Алина на самом деле представила себе ее, эту крошечную и круглую розовую таблетку, как она лежит у нее на ладони, и в ней – спасение. Только проглотить...

– ...и все пройдет, – настаивала Елена Михайловна.

«И все пройдет», – мысленно повторила Алина. Только – нет, не пройдет. Не изобрели еще таких таблеток. И никогда не изобретут.

Она снова подумала про дорожную сумку, про свои запланированные и безотлагательные сборы, с внезапной досадой вспомнив о том, что пригласила Елену Михайловну с ночевкой.

Увидела напротив глаза свекрови – добрые, заботливые, почти родные. Разве стоит ломать комедию перед этой женщиной? Разве она заслужила?

– Знаете, Елена Михайловна... Вы лучше идите. Я усну, и мне легче станет. Я, наверное, просто не выспалась. Утром рано встала, и потом целый день на воздухе. Это просто усталость...

– Так я останусь лучше. Может, помощь тебе понадобится? Раскладушку на кухне...

Что-то во взгляде Алины заставило ее оборвать начатую фразу.

– Алина... – В глазах мелькнула смутная догадка. – Я что-то сказала тебе, о чем не нужно было говорить? Я тебя обидела чем-то?

– Нет-нет, что вы! Вы здесь совершенно ни при чем, Елена Михайловна...

– Значит, говоришь, мне лучше уйти?

Алина молча кивнула. Она чувствовала, что ведет себя не слишком вежливо, что надо бы наговорить еще кучу слов, придумать хотя бы одну, но вескую и убедительную причину, чтобы не обидеть, не задеть Елену Михайловну, которая и без того настрадалась от собственного сына. Но у нее просто не было сил. «Потом... Я потом позвоню ей из Москвы и извинюсь. Объясню все... Когда-нибудь, позже...»

– Алина, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? – спросила Елена Михайловна уже на пороге.

Алина промолчала.

– Если что – позвони мне, я приеду...

– Хорошо. Вы извините меня, Елена Михайловна. И за булочки – большое спасибо. Очень вкусные.

– Да, булочки... – задумчиво повторила свекровь. Взглянула пристально в глаза бывшей невестки и вдруг сказала: – Ты только глупостей никаких не наделай. Я прошу тебя...

Повернулась – и захлопнула дверь, не сказав «до свидания».

Алина бросилась в комнату. Распахнула дверцы шкафа, быстро начала доставать одежду. На пол летели юбки, брюки, джемпера, кофточки. Подпрыгнула, попытавшись дотянуться до дверцы верхней антресоли. Ничего не получилось – дверца была слишком высоко.

Принесла из кухни табуретку, отгоняя настойчивое воспоминание.

«Здесь же была... Была ведь!» – На глазах даже слезы от досады выступили. Она все никак не могла найти дорожную сумку.

Раздался телефонный звонок.

На секунду она задумалась: а вдруг это Влад?

«Нет, не Влад», – шепнуло сердце. Влад не позвонит. Она его больше не увидит и не услышит – никогда. Влад остался в прошлом. Влад не успеет...

Сердце не обмануло. На том конце она услышала голос Наташи. Веселый голос...

– Привет, подружка! Ну, рассказывай... Или нет, я сама расскажу. Я, кажется, догадываюсь, в чем причина твоего внезапного отказа разделить с нами компанию. Причина может быть только одна! Насколько бы невероятным это ни казалось, но это... – Она выдержала торжественную паузу и закончила: – Владислав! Я права?

– Права.

– Но каким образом? Да рассказывай же, ну!

– Нечего рассказывать. Он пришел ко мне. Потом ушел.

– Что, так сразу и ушел? Пришел – и ушел? – удивилась Наташа, по голосу подруги сразу определив, что не слишком-то все удачно сложилось у Алины.

– Не сразу. Пришел утром, а ушел вечером. Часа два назад только ушел.

– Ну и?..

– Послушай, Наташа. Мне с тобой о другом поговорить нужно. Завтра я увольняюсь.

– Как – увольняешься? И вообще, завтра – воскресенье!

– Воскресенье... – Алина чуть не заплакала от досады. – Ну и черт с ним. Я заявление напишу, оставлю тебе. Документы потом ты мне по почте вышлешь...

– По какой почте? Куда? Какие документы, о чем ты, Алина?

– По почте. В Москву. Я завтра утром в Москву к родителям уезжаю.

– В какую еще Москву?

– Москва у нас одна.

– Да что случилось?! Я ничего не понимаю, ничего...

– Я тебе скажу сейчас. В двух словах скажу, и ты меня поймешь. Мне надо уехать, Наташа. У меня просто нет другого выхода.

– Все равно ничего не понимаю. Это связано как-то...

– Связано. Ты помнишь, мы с тобой однажды долго разговаривали о том, можно или нельзя любить чужого мужа. Помнишь?

– Помню. И до сих пор считаю, что все зависит от ситуации... Да неужели ты ради нее свою жизнь снова калечить будешь? Ради нее?! Подумай, вспомни, кто она такая...

– Не ради нее, Наташа. Ради нее – может, и не стала бы. Может, и решилась бы плыть по течению. Оставила бы все как есть и наслаждалась бы своим счастьем краденым. Только знаешь... Она ведь, оказывается, ребенка ждет.

– Ребенка?..

– Вот так-то. Молчишь... В самом деле, что здесь скажешь. Ребенок-то ни в чем не виноват. За что ему все это?

– Послушай, но ведь... Я хотела сказать, что Влад не обязательно должен уходить из семьи и бросать своего ребенка. Можно ведь и так...

Наташа возражала не слишком уверенно.

– Я не смогу, Наташа. Просто не смогу. Такая вот, наверное, на свет я родилась – неправильная... Прошу тебя, не надо меня ни в чем убеждать. Я все решила...

– А ему скажешь? – после долгой паузы спросила Наташа.

– Нет, что ты. Его я больше не увижу. Первый поезд в Москву, кажется, в половине десятого отправляется?

– Не знаю, тебе видней. Ты часто родителей провожаешь...

– Ты зайди ко мне с утра. Я тебе оставлю заявление об уходе. Попрощаемся...

– Господи, Алина... Вот ведь как все обернулось...

– Может, и к лучшему. Все равно ничего хорошего не вышло бы из этой истории. Так, одни страдания...

Алина повесила трубку. Оглянулась назад, увидела табуретку, стоящую возле шкафа. Медленно и спокойно подошла, открыла антресоль и почти сразу отыскала в дальнем углу дорожную сумку. Расправила, расстегнула молнию и принялась спокойно складывать вещи. На глаза попалась старая футболка Максима. Почти не задумываясь, она положила ее обратно в шкаф.

На сборы ушло не больше пятнадцати минут. Сумка была наполовину пустой: большую часть вещей Алина решила просто оставить. Знала, что ей еще долго будет не до туалетов. Очень долго...

Отключила холодильник, поставила часы на семь. На вокзал нужно будет прийти пораньше, чтобы успеть купить билет. В кассах очень часто бывают большие очереди...

Мельком взглянув на часы, присела на краешек дивана. Ночь казалась ей бездонной пропастью, время текло слишком медленно. Непростительно медленно. Целых десять часов отделяет ее от того момента, когда поезд тронется, когда все останется позади... Предстояло как-то пережить эту ночь.

Алина знала, что не сможет заснуть. Воспоминания, как капли дождя, громко стучащие в оконное стекло, не давали покоя. Все перемешалось: случайная встреча с Владом и расставание с Максимом, какие-то смутные картинки из детства, мамино лицо, снова Влад, снова Максим. «Ведь я могла быть счастливой... Могла, если бы мы встретились раньше. Всего лишь на год раньше. А сейчас... Для чего я встретила его сейчас? Только для того, чтобы почувствовать вкус счастья и убедиться, что оно недостижимо?»

По щекам текли слезы. Она не замечала их, как не замечала ничего вокруг себя. Ей показалось, что за окном снова шумит дождь. Прислушавшись, убедилась, что была права. Подошла к окну и улыбнулась дождю – как старому приятелю. Улыбнулась, как улыбаются человеку, которому полностью доверяют. Прошептала: «Не надо больше – о любви... Не надо...»

Но дождь все продолжал выстукивать каплями какой-то ритм, так сильно похожий... Она попыталась отогнать прочь ненужное воспоминание, но память не сдавалась. Память оказалась сильнее и снова заставила ее ощутить, как бьется рядом сердце любимого человека. Почти в одном ритме...

«Слышишь? Почти в одном ритме. Только твое немного обгоняет... – Это твое – отстает... – Да, совсем немного... Кажется, догоняет?»

Алина задернула шторы и отошла от окна. Что ж, если дождь не сдается – она вытерпит. Недолго ей еще осталось терпеть. Всего лишь несколько часов, а потом – поезд, дорога. Другая жизнь...

– Ну все. Присядем на дорожку?

– Присядем, – согласилась Алина, улыбнувшись.

Наташа опустилась на диван и замерла на мгновение, видимо, придавая этой процедуре какое-то мистическое значение.

– А знаешь, жалко все-таки, что так получилось.

– Ты о чем? Я же просила – не говорить...

– Я не об этом. Я о тебе. О нас с тобой. Приработались, сдружились... А ты вот – уезжаешь. Кто знает, кого вместо тебя теперь возьмут. Может, мегера какая попадется...

– Да брось ты, Наташа. Все будет нормально. А я буду тебе писать. Звонить буду...

– Приедешь?

– Приеду. Обязательно приеду, – твердо пообещала Алина. – Только не сейчас. Позже, когда пройдет, когда забудется хоть немного все это...

– Алина, скажи... Только не обижайся, я больше не буду об этом говорить, но ответь мне на один вопрос. Я тебе обещаю, что больше ни о чем не спрошу.

– Ну давай, – вздохнула Алина.

– Ты его любишь, скажи? Сильно любишь?

Алина резко встала, подняла с пола дорожную сумку и не глядя направилась мимо Наташи в прихожую. Остановилась на полпути, обернулась и тихо ответила:

– Люблю. Поэтому и устроила этот побег. Если бы не любила, было бы проще...

– Жалко, что вы раньше не встретились.

– Да, жалко. Не забудь, прошу тебя, заявление. Если что – звони, номер телефона я тебе оставила.

– Ты тоже позвони. Сразу, как приедешь...

– Позвоню. Обязательно. И, пожалуйста... помни: ты мне обещала, Наташа. На эту тему мы больше не разговариваем. Никогда. Я тебя ни о чем не спрашиваю, а ты мне ни о чем не рассказываешь...

– Помню, помню. Может, все-таки проводить тебя на вокзал?

– Не нужно. Не люблю я с детства эти дурацкие прощания возле вагона.

В очереди за билетом, как и предполагала Алина, ей пришлось провести почти час. Плацкартный вагон, боковая полка – она не задумывалась об удобствах и поэтому совершенно не огорчилась, что других билетов не было. Поезд уже стоял на первом пути, пассажиры один за другим затаскивали в вагон огромные сумки.

Проводница, симпатичная молодая девушка, мельком взглянула на билет. Спросила привычно:

– До Москвы? – и, не дожидаясь ответа, уже отвернулась к другому пассажиру.

Алина прошла в вагон. До отправления поезда оставалось десять минут, все ее попутчики уже сидели на местах. Обладателем билета на верхнюю боковую полку и ее ближайшим соседом оказался внушительных размеров мужчина с румяными щеками.

Улыбнувшись и обнажив удивительной белизны крупные зубы, он тут же осведомился:

– В Москву?

– В Москву, – кивнула Алина, безуспешно попытавшись найти в себе силы ответить на его улыбку.

– Разгонять тоску, значит. Меня Алексеем зовут. А тебя?

– Алина.

– Красивое имя, – снова улыбнулся тот. – Ну что, как будем время коротать? Все-таки двенадцать часов... Общий отрезок жизни, так сказать. Надо его чем-нибудь заполнить.

Он подмигнул, нырнул рукой под стол и извлек оттуда большой полиэтиленовый пакет. Пояснил с сияющим видом:

– Водочка, огурчики...

Алина вздохнула:

– Спасибо, я не пью.

– Я, что ли, пью? – обиделся Алексей. – Так, для поднятия настроения, для сближения... По сто грамм, не больше, а?

Алина молчала, отведя взгляд в сторону.

– Ишь ты, какая несговорчивая, – продолжал тот свое наступление. – Так, может, тебе чего полегче? Пивка? Для рывка...

Он снова широко улыбнулся.

– Спасибо, не хочется...

Она поднялась. Захотелось вдруг выйти из душного вагона, вдохнуть глоток свежего воздуха.

– Эй, ты куда? Сейчас поедем уже... – крикнул ей вслед Алексей, видимо, всерьез озабоченный тем, что Алина отстанет от поезда.

Она не ответила. Спустилась со ступенек, вдохнула полной грудью.

– Девушка, пять минут до отправления осталось, – напомнила ей проводница.

– Я знаю. Я подышу немного и вернусь в вагон.

Она прошла несколько шагов вдоль поезда и остановилась, засмотревшись на стайку воробьев. Те пытались выхватить один у другого кусок белой булки, брошенный на дорогу стоящим неподалеку мальчишкой лет семи-восьми. Унести большой кусок в клюве было невозможно, но воробьи настойчиво пытались опровергнуть эту простую истину. Наверное, они просто не знали, что существует на свете такое слово – «невозможно»...

Алина не поверила своим глазам, когда увидела, как один воробей вдруг подхватил клювом оставшийся кусок, поднял над землей и понес, суетливо размахивая крыльями. Пролетел не больше метра, выронил булку, и тут же снова накинулась на нее оголтелая стая, теперь уже собственными глазами убедившаяся в том, что нет на свете ничего невозможного...

Она все еще наблюдала за воробьями, когда вдруг услышала, как сзади ее окликнули.

– Алина!

Повернулась – и увидела Влада, торопливо протискивающегося к ней сквозь толпу провожающих.

– Ты?!

Она не верила своим глазам. Он стоял напротив, ветер трепал его волосы, закрывая и почти сразу же обнажая высокий лоб, как будто неопытный парикмахер никак не мог решить, какая прическа больше подойдет клиенту.

– Что случилось, Алина? Я ничего не понимаю...

– Как ты здесь оказался?

– Я пришел к тебе. Тебя нет, и я подумал... Я подумал, что-то случилось. Что-то серьезное случилось, потому что ты сказала вчера, что будешь ждать... Всегда будешь ждать меня. И вдруг – тебя нет.

«Три минуты. Четыре – это максимум. И все. Только четыре минуты – выдержать», – мысленно заклинала она себя, не в силах оторвать взгляд от его лица. От глаз, которые стали такими родными, от губ, вкус которых она вдруг вспомнила так отчетливо...

– И я позвонил. Твоей подруге... Помнишь, ты набирала ее номер с моего мобильного? Я позвонил по этому номеру, и она сказала, что ты утренним поездом уезжаешь в Москву. Навсегда. И больше ничего не сказала...

– Девушка, отправляемся! – крикнула проводница, махнув Алине рукой. – Две минуты...

– Иду, – прошептала одними губами Алина и не сдвинулась с места.

Влад подошел вплотную, взял ее руки в свои.

– Скажи мне... Скажи: почему?

– Ты ведь и сам все знаешь. Я думала – сумею, а оказалось – нет. Не могу я так...

– Как? Да объясни же наконец, в чем дело! – почти прокричал он, сдвинув брови.

Она высвободила руки, преодолев его сопротивление.

– Если бы мы встретились раньше. Если бы ты был свободен...

Она сделала шаг в сторону вагона, еще один. С трудом отвела взгляд от его лица. Второй, третий шаг...

– Если бы я был свободен? О чем ты, Алина? Разве я не свободен?

Она обернулась. До вагона оставалось не больше четырех шагов. Она успеет сделать их, даже когда поезд тронется. Успеет... Только посмотрит еще раз в его глаза, чтобы запомнить. Чтобы сохранить...

– Ты женат, Влад. А это значит – не свободен...

– Я женат? Да с чего ты это взяла?!

Что-то оборвалось внутри. Как будто толстый слой льда вдруг треснул, сверкнув на солнце и выпустив на волю стремительные потоки так долго сдерживаемой в неволе воды. Мир вдруг показался нереальным. Поезд, проводница, снова напоминающая о том, что ей уже пора, давно пора садиться в вагон. Лица людей, стайка воробьев, все еще продолжающая вдалеке свою схватку. Все теперь казалось лишь бездарными декорациями, заслоняющими от нее мир. Мир такой, какой он есть...

Она не поверила. Улыбнулась грустно:

– Я знаю, Влад.

– Что ты знаешь? – Он снова подошел, схватил ее за руку, теперь уже намного крепче, даже больно стало, и повторил: – Что ты знаешь?

– Лариса, твоя жена... – пробормотала Алина, пытаясь выдернуть руку. Поезд дал гудок, проводница снова окликнула ее.

– Лариса, моя жена? Какая еще Лариса?!

– Иванцова, – машинально ответила Алина, внезапно вспомнив фамилию.

– Иванцова? Иванцова Лариска – моя жена?! Бог миловал... Она не моя жена, она Костика жена...

«Это поезд, – подумала Алина. – Просто шумит поезд, шум искажает слова...»

– Что?!

– С чего ты взяла, что Лариска – моя жена?

Поезд набирал скорость. Алина снова попыталась высвободиться, но уже чувствовала – напрасно. Желание поверить в чудо было сильнее всего остального. Сильнее, чем земное притяжение...

– Так ведь ты приходил, забирал ее фотографии...

Он дернул ее за руку, прижал к себе. Поезд мчался мимо них, все быстрее отстукивая железными колесами привычный дорожный ритм. Алина зажмурилась, спрятав лицо на груди у Влада. Она еще ничего не могла понять, но одно знала наверняка – никуда она не уедет...

– Господи, глупость-то какая... Ничего не понимаю, при чем здесь Ларискины фотографии?

– Так ты ведь приходил. Ты приходил за ними! Ты потом по телефону с ней разговаривал! В машине, помнишь? – настойчиво твердила Алина, пытаясь сдержать слезы. Одна из них все же покатилась по ее щеке.

Теперь, когда шум поезда стих вдали, они разговаривали почти шепотом.

– Я приходил за ними, потому что меня Костик попросил. Он мой давний приятель, мы работаем вместе. В одной фирме... Лариска позвонила ему на работу и попросила забрать эти чертовы снимки. А он в Интернете сидел, а Интернет для него – приговор, понимаешь... Вот он и попросил меня съездить, забрать... Я поехал, забрал.

– А по телефону? – все еще продолжала сопротивляться Алина, заранее уже зная, что сейчас все окончательно встанет на свои места.

– А по телефону в машине я с ним разговаривал. С Костиком, Алина, а не с его женой... Она ему скандал устроила, когда вернулась, вот он и начал мне названивать, требовать, чтобы я срочно фотографии эти дурацкие привез...

– Дурацкие... – пробормотала Алина. – Не такие уж они и дурацкие были... А это правда, что она?..

– Что – она?

– Что она ребенка ждет?

Он внезапно отпустил ее, даже отошел на полшага. Посмотрел внимательно в глаза. Сдвинул брови и почти возмущенно проговорил:

– Ну а я-то здесь при чем, скажи?! Я-то разве имею к этому какое-то отношение?

Алина увидела смех в его глазах. Почувствовала, как этот смех отражается на ее лице. Заставляет растягивать губы, зажигает озорными искрами глаза, все еще полные слез.

– Господи, Влад... Какая же я дура...

Он снова прижал ее к себе. Они долго стояли молча, обнявшись так крепко, что трудно было дышать.

– Значит, ты свободен, – прошептала она, поднимая лицо.

– Нет. – Он покачал головой. – К сожалению, я не свободен.

Взгляд его был абсолютно серьезным и даже грустным. Выдержав паузу, он закончил фразу почти торжественно:

– Есть девушка, по отношению к которой мои намерения весьма серьезны. Я собирался переселиться к ней еще вчера. И если бы не этот проклятый отчет... Так что я не свободен. Но – счастлив. Безумно счастлив...

– И я, – прошептала, улыбнувшись, Алина. – Я тоже, кажется, счастлива наконец...

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.