Текст книги "Золотые уколы смерти"

Автор книги: Ольга Экстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 15

Уже два дня Воронцова и Дроздов, поочередно сменяясь, а иногда и вместе дежурили возле дома 12 по улице Лесной в Зеленограде.

Их задача – вести наблюдение за Роксаной, которая, как выяснилось, сняла здесь комнатушку и практически безвылазно в ней сидела.

Только два раза за все время Моветян покинула свое убежище (оперативники сразу же опознали Роксану, как только она появилась на крыльце): в первый раз – в магазин, откуда вышла с полной сумкой, и второй раз встретилась с каким-то вертлявым неприятным типчиком в скверике у аптеки, явно наркоторговцем.

Ирина и Петр большую часть времени проводили в специально выделяемых для операции автомобилях и к концу вторых суток уже дурели от тоски.

В принципе наблюдение завтра надо было снимать: разработанная и утвержденная операция должна была вступить в решающую стадию. Все теперь зависело от результатов переговоров капитана Каменецкого со Славой Крутовым. А пока ситуация не прояснилась, Роксану нельзя было выпускать из поля зрения: еще один труп оказался бы уже на совести оперативников, и по головке их бы за это не погладили.

К вечеру Ирина позвонила в кабинет капитана, чтобы узнать новости. Антон не стал рассказывать ничего по телефону, но велел Воронцовой быстренько приехать в управление, оставив Петю Дроздова на посту.

Когда Воронцова вошла, капитан что-то быстро писал, склонившись над столом, и не сразу обратил на нее внимание.

– Антон, ты сильно занят?

– Извини, Ирочка, но начальство велело срочно написать отчет о ходе расследования, вот я и… Ты посиди, покури, минут через пятнадцать мы все с тобой обсудим.

– Знаешь, я за эти дни уже насиделась в машине, хоть вой с тоски. Пойду вон тут рядом в летнюю кафешку, мороженого поем.

– Ну, хорошо, только недолго.

…Воронцова медленно ковыряла ложечкой политые вареньем разноцветные холодные шарики мороженого в красивой вазочке и философски рассуждала про себя о превратностях судьбы.

Вот Роксана Моветян. Когда Ирина увидела ее, вышедшую из подъезда, с первого взгляда поняла, насколько это сломленный человек.

Нет, внешне Роксана выглядела неплохо. Она еще не докатилась до той стадии, когда женщина перестает за собой следить. На ней были легкие кремовые брюки в сочетании с красивой полупрозрачной розовой блузкой. Все это дополнялось изящными белыми туфельками.

Трудно было поверить, что сия молодая особа – наркоманка и циничная убийца. Только опытный взгляд психиатра мог бы определить по некоторым особенностям серьезные отклонения в психике и поведении женщины. Ее выдавали лишь сильная худоба и болезненная бледность лица и открытых рук да еще странный, почти остановившийся взгляд по-восточному удлиненных больших красивых глаз.

«Что может сотворить с человеком несчастная, отвергнутая и растоптанная любовь, – размышляла Ирина. – Не поддайся тогда этот Славик спьяну (или еще там почему) чарам смазливой американочки, они с Роксаной могли бы быть очень счастливы. И в спортивной карьере оба бы преуспели – для этого имелись все условия, – и детишки бы уже росли на радость родителям и бабушкам-дедушкам…

А сколько людей бы остались живы-здоровы, со своими семьями, если бы Роксана не «свинтилась с резьбы» и не дошла до полной моральной деградации. Это ж какое патологическое, сумасшедшее хладнокровие надо иметь, чтобы спокойно и расчетливо сделать смертельный укол дремлющему и ничего дурного не подозревающему человеку! Затем стереть отпечатки пальцев, забрать ценности и отправиться в свою берлогу».

Ирина даже зябко передернулась, несмотря на теплый летний вечер, когда явственно представила себе эту картину.

Но пора было возвращаться в кабинет Каменецкого. Там Воронцова с некоторым удивлением обнаружила сидящего в кресле полковника Борисова. Он внимательно читал листы, исписанные крупным почерком капитана.

Увидев Ирину, Борисов скептически покачал головой:

– Вы уверены, Ирина Владимировна, что предложили наиболее оптимальный вариант задержания опасной преступницы?

– Просто не вижу другого, Валентин Васильевич!

– Хм… Ну, я уже сказал вашему непосредственному начальнику: в случае чего вся ответственность ляжет на него, ведь вы пока стажер. А он ручается за вашу правоту, горой, можно сказать, стоит.

– Господин полковник, – твердо заявил Каменецкий, – за все время работы Воронцова показала себя толковым, грамотным и инициативным оперативником и не давала повода в этом усомниться…

– А убийство этой… администраторши?

– Здесь, извините, даже я с моим опытом не мог предвидеть, что психически больная преступница решится на такой в общем-то бессмысленный шаг.

– Возможно, ты и прав, Антон, – задумчиво проговорил Борисов. – Давайте обсудим заключительный этап операции. Доложи обстановку.

– Мне пришлось два раза крупно поговорить с Вячеславом Круговым, даже сюда его официально вызвать, чтобы он осознал серьезность и ответственность ситуации.

Поначалу он категорически отказывался от сотрудничества с нами. Говорил, что и так виноват перед Роксаной, раскаивается, чувствует к ней влечение и ни в коей мере не собирается ее нам подставлять.

Пришлось долго его убеждать, что это уже не та милая девушка-невеста и замечательная спортсменка. Что она превратилась в опасную и для общества, и для него лично шизофреничку, наркоманку. Что на ее счету четыре трупа ни в чем не повинных людей и неизвестно, сколько будет еще, если ее не задержать.

Он отказывался верить. Потом сдался под тяжестью моих аргументов, но сказал, что все равно ее жалко и он чувствует свою огромную вину за то, что произошло и с девушкой, и с ее жертвами.

А раз так, заявил тогда я ему, – сказал Каменецкий, – то первый ваш долг, чтобы оправдаться хотя бы перед собственной совестью, – помочь разрешить эту жуткую ситуацию. Роксана вряд ли будет сидеть в тюрьме, она нуждается в длительном серьезном лечении. Но для этого ее надо задержать с поличным.

Наконец Крутов согласился инсценировать свидание с ней, но исходя из сложившейся ситуации потребовал гарантий личной безопасности.

– И ты их ему, конечно, дал, – подытожил полковник Борисов.

– А как же иначе? Не будем же мы реально подставлять этого Славу ненормальной Роксане? Бог знает, на что она способна по отношению к нему, хотя он и заслуживает, по-моему…

– Ну, вопросы морали мы тут обсуждать не будем!

Борисов поднялся из кресла и, выходя из кабинета, бросил через плечо:

– Во время операции быть максимально осторожными. Голову отверну, капитан, если что.

– Есть!

Каменецкий шумно выдохнул, когда дверь за начальником закрылась.

Согласие прокурора на прослушивание зеленоградского телефона в коммуналке, где снимала комнату Роксана, было получено.

Теперь оставались только сомнения в том, что Моветян захочет встретиться с Круговым. Мало ли какие мысли и чувства бродят сейчас в голове и в душе это несчастной… Она ведь на письмо Славика из Америки не ответила, значит, безразлична к нему.

– Нет, – возразила Ирина Пете Дроздову, когда они обсуждали этот вопрос, – если бы была безразлична, то не нападала бы на тех, кто напоминает ей Крутова всего лишь даже такой мелочью, как золотая коронка.

– Хорошо, предположим. А вдруг в ее воспаленном мозгу вспыхнет старая любовь к Славику и вместо нападения она бросится ему ноги целовать?

– Ну что же, – рассудительно заметил Каменецкий, в кабинете которого происходил разговор, – на все есть Бог. Значит, придется задерживать Моветян по другим основаниям. В любом случае на свободе мы ее не оставим.

– Будем надеяться, что все пройдет гладко, – сказала Воронцова и добавила: – Мне пригласить Крутова в кабинет, Антон?

– Да, зови. Пора начинать.

…Разговор двух бывших спортсменов и пылких влюбленных по телефону, записанный на пленку, уже вечером был внимательно прослушан оперативниками (тогда они вышли в коридор, чтобы Крутов говорил как можно более расслабленно и естественно).

– Алло. А Роксану можно позвать?

– Сейчас посмотрю…

(Пауза. Видимо, соседка пошла искать).

– Да? Кто это?

– Роксаночка, ты меня, конечно, не узнаешь?

– Кто это?

– Я, Слава. Крутов Слава.

(Молчание).

– Ты помнишь меня, Роксанка?

– Нет. Кто дал мой телефон?

– Я искал тебя долго, нашел вот… решил сначала позвонить… Ты правда меня не помнишь? Славик я.

– Да, помню.

– Мне очень нужно поговорить с тобой, только не по телефону.

– Говори.

– Где, когда?

– Сейчас говори.

– Нет, Роксаночка! Нам надо обязательно с тобой увидеться.

– Я подумаю. Перезвони.

– Не могу, надо очень срочно.

(Молчание).

– Роксанка, ты же меня помнишь?

– Да.

– Я буду ждать тебя завтра в десять утра в Москве, в Сокольниках. Помнишь нашу лавочку недалеко от колеса обозрения?

– Да.

– Ты придешь?

– Да.

– Очень надеюсь, Роксаночка. До завтра.

…Место, которое назвал Крутов, Воронцова и Петя Дроздов хорошо обследовали. Выбор был не случаен и достаточно удачен: место тихое. Сразу за лавочкой – густые заросли кустов, где вполне можно спрятаться!

В общем, обстановка, провоцирующая Роксану на убийство своего бывшего жениха. Но одновременно позволяющая и не допустить этого, а Роксану – задержать на месте преступления.

Ирина плохо спала ночью. Собственно, перед серьезным делом волнение почти не давало ей сомкнуть глаз. Она несколько раз вставала, курила, пила кефир…

Воронцова боялась не самого задержания Роксаны, а того, что женщина, почуяв неладное, просто не придет. Ведь если Моветян еще способна рассуждать здраво, она сейчас должна любого шороха бояться.

А тут все как-то подозрительно: ее разыскивает бывший жених, умоляет о свидании… Ну какие у них могут быть дела и разговоры после всего случившегося?

Однако чужая душа – потемки. Тем более такая душа, как у больной Роксаны. Может, она и почуяла некий подвох, но у нее имеются какие-то свои мотивы для встречи со Славиком Круговым.

…Подремав под утро буквально часа три, Воронцова проснулась с чугунной головой и едва-едва сумела привести себя в относительный порядок с помощью контрастного душа и лошадиной дозы кофе.

Она подъехала на Петровку около девяти часов. Ее уже ждали коллеги по группе и еще двое молодых оперативников, приданных им для подстраховки. Каменецкий несколько раз категоричным тоном заявил, что с Круговым, упаси Бог, ничего не должно случиться.

Сам Славик подошел к месту свидания без пятнадцати десять. Он сел на лавочку и принялся курить «Мальборо», одну сигарету за другой. Несмотря на то что он знал о притаившихся за его спиной в кустарнике вооруженных оперативниках, Славик очень сильно нервничал.

Его можно было понять: впервые за эти годы увидеть ту, которую он так подло бросил и чья жизнь из-за этого пошла под откос! Да еще знать при этом, что она – опасный маньяк, вооруженный смертоносным шприцем.

Денек выдался на редкость хорошим: было не жарко – ночью накрапывал дождик, и теперь только-только солнце начинало просушивать асфальт и траву на газонах. Народу в будний день гуляло совсем немного, и вся аллея, где сидел на лавке Крутов, была пустынной. Разве что неподалеку от Славика, через две скамейки, сидели трое молодых людей. Они разложили на лавочке газету с нехитрым закусоном и мирно попивали пиво из бутылочек: Каменецкий и два оперативника смотрелись очень естественно.

…Роксана появилась с опозданием почти на десять минут. Она была в черном брючном костюме, в темных очках, с небольшой серой сумочкой под мышкой. Белые туфли и бледное лицо делали ее цветовую гамму классической.

Моветян подошла к скамейке, где сидел Славик. Он вскочил, но она как-то не слишком вежливо ткнула его вытянутыми руками в плечи, и Крутов чуть ли не упал обратно на лавку.

Роксана, оставшись стоять перед ним, резким голосом задала вопрос:

– Что тебе от меня нужно?

Воронцовой не было видно лица Крутова, но по тону доносившихся до нее фраз она понимала, что бывший возлюбленный чувствует себя, мягко говоря, неважно:

– Я хотел попросить у тебя прощения.

– Читала письмо, там все сказано. Я простила. Что еще?

– Я… мне… кажется, мы могли бы вернуться…

– Назад? Никогда. Ты умер для меня.

…Ирина была уверена, что при этих словах Славик вздрогнул.

– Но… Роксанка, как же…

– Никак. Подожди меня две минуты, мне нужно кое-что…

С этими словами Моветян отошла в сторону кустов, так что Славик ее не мог видеть, зато для Воронцовой обзор оказался совсем не плох. Ирина поняла, что наступает решающий момент.

И действительно: Роксана извлекла из сумочки шприц с жидкостью, приставила к нему иглу и неслышно, кошачьими движениями стала быстро приближаться к лавке, где, напряженно выпрямившись, спиной к ней сидел Крутов.

Счет пошел на секунды. Как в замедленной съемке, Ирина видела, что Роксана заносит правую руку со шприцем, когда ей до скамьи оставалось шага три-четыре. Не раздумывая более, Воронцова, как потревоженный медведь, метнулась из кустов. Благо расстояние было совсем маленьким, она в мгновение ока успела повиснуть на руке Роксаны, которая стала уже опускаться…

Славик даже не сумел вовремя голову повернуть, когда услышал вскрики, треск кустов и шум борьбы.

Воронцова в запарке не сообразила блокировать левую руку Роксаны. Пока к ним продирался задержавшийся в кустарнике Петя Дроздов и подбегали оперативники, Роксана легким движением, как рукоять рапиры, перехватила шприц из правой руки в левую. Если б Славик не успел вскочить, возможно, ей удалось бы вонзить ему в шею смертоносную иглу.

Издав непонятный крик, извернувшись змеей, Роксана вонзила иглу себе в горло. Несмотря на то что Воронцова почти в ту же секунду выдернула шприц, большая часть жидкости уже попала в кровь.

Эпилог

Не сказать чтобы полковник Борисов был доволен исходом операции. Да, преступница сама себя изобличила, и дело можно закрывать. Да, Крутов, подвергшийся смертельной опасности, остался жив (хоть и слег С нервным потрясением в клинику).

Но еще один труп никак не украшал отчетность, хотя это и был труп преступницы.

…А Воронцова в тот же вечер, после выполнения всех формальностей, купила на рынке две черные розы, бутылку водки. Пришла, села на проклятую эту лавку. Положила розы, всплакнула, глотнула водки прямо из горлышка. Остатки отдала сидевшим неподалеку и недоуменно глазевшим на нее мужчинам.