Текст книги "Не друзья (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Богдан поднимается с песка и протягивает мне полотенце. Я вновь начинаю бежать, потому что молния ударяет где-то близко. Кажется, в нескольких метрах от нас. Уши закладывает, я ускоряю темп. Вспоминаю, что забыла шлёпки на берегу, но возвращаться назад не планирую, поэтому бегу босиком что есть мочи.
В какой-то момент у меня подворачивается голеностоп. Я падаю на мокрую траву, коротко скулю от собственной беспомощности. Боль слабая и быстро уходит. Богдан нависает сверху, широко расставив ноги. Спрашивает, всё ли в порядке, и протягивает руку.
Я тяну его на себя. Так сильно, насколько могу. Он не ожидает подобного, поэтому наваливается на меня всем своим немаленьким телом, перекрывая кислород.
Я смеюсь, словно ненормальная, выплёскивая негативные эмоции. Дождь, не щадя, бьёт по лицу, капли воды затекают в рот. Господи, на кого я сейчас похожа?
Богдан обхватывает моё лицо ладонями и смотрит в глаза.
– Дурочка, ты что творишь? Нога сильно болит? Сейчас поедем в травмпункт.
– Поцелуй меня.
Он раскрывает глаза шире, а затем улыбается. На щеках появляются ямочки.
– Как. Твоя. Нога? – спрашивает громче.
– Просто. Поцелуй. Меня.
На последнем слове его губы жадно впиваются в мои. Знакомый вкус на языке, блуждающие по телу сильные руки. Так хорошо становится, что я не могу остановиться, лишь подаюсь бёдрами ему навстречу, ёрзаю и опускаю ладони на крепкие плечи.
Пожалуйста, помоги мне забыть. Просто вытрахай напрочь все те дурацкие мысли…
Богдан возбуждающе посасывает мой язык, ведёт ладонью по телу, очерчивая каждый изгиб. Я отчаянно тянусь к нему и целую в ответ, заряжаясь сумасшедшей мужской энергетикой.
Он резко отрывается, хватает меня за запястья и фиксирует руки над головой. Взгляд при этом безумный. Ну точно, зверь!
– Если ты хочешь этого, то должна хотеть исключительно меня.
В голосе звучат собственнические нотки. Обвиваю ногами его бёдра, кусаю за нижнюю губу.
– Я хочу лишь тебя. Только это ничего не значит, договорились?
Глава 19
Это чистая правда. Меня тянет к Богдану с неимоверной силой. Здесь и сейчас. Тело откликается на его поцелуи и ласки. Я ко всему готова, но только не к отношениям. Он знает и понимает. К счастью.
Усмехнувшись, согласно кивает. Встаёт с земли и протягивает мне руку.
Ливень усиливается и льёт стеной.
– Куда мы? – спрашиваю озадаченно.
– В лес.
В лес так в лес. Будь на его месте кто-то другой, я, возможно, испугалась бы, но это Богдан, и он точно не причинит мне никакого вреда. Я в нём уверена. Пожалуй, даже больше, чем в самой себе.
Лес находится недалеко, буквально рукой подать. Правда, я думала, что мы вернёмся в дом, но, наверное, Тихомирову хочется немедленно.
Смело подчиняюсь и, тряхнув головой, едва поспеваю за его широким шагом. Безумие. Полнейшее безумие. В крови закипает адреналин, распространяясь по всему телу с неимоверной скоростью.
Ладонь Богдана такая сильная, что уже не убежишь, даже если попробуешь. Но я и не хочу больше.
Мы останавливаемся где-то в начале леса под старым ветвистым дубом. Тихомиров берёт меня за талию, крепко прижимает к дереву. Нависает, смотрит, прожигает чёрными глазами. Такой огромный и широкий, что я в его объятиях теряюсь.
Мы вновь целуемся, ладони Богдана теперь всюду. Грубые, шероховатые. Сжимают грудь, ягодицы. Ничего общего с нежностью. Его настойчивость не пугает, потому что это именно то, в чём я так остро нуждаюсь.
– У меня нет резинок, – произносит он над моим виском. – В машине остались.
Это должно меня приземлить, да? Хоть немножечко… Но ничуть не приземляет.
– К чёрту резинки, – отвечаю уверенно.
Подхватив под ягодицы, Богдан стремительно поднимает меня вверх и просит крепко держаться за его плечи. Вцепляюсь в него мёртвой хваткой, обвиваю ногами бёдра. Моя спина соприкасается с деревом, её царапает и печёт, но неприятные ощущения сменяются новыми, более яркими, потому что Богдан отодвигает в сторону трусики и, скользнув пальцами по промежности, чтобы убедиться, что я готова, резко врывается в меня одним толчком.
– Боже… – хриплю, ошарашенно распахнув глаза. – Боже мой…
Его член погружается до самого упора, заставляя испытать саднящую боль от столь неожиданного проникновения. Но это длится буквально считаные секунды. Потом становится горячо и остро. На грани.
Он сначала медленно в меня входит и плавно выходит, а затем ускоряет движения, растягивая своим мощным прибором изнутри. Таранит, не жалея, выбивая из груди не крики, а громкие визги.
У меня никогда такого не было – чтобы сбивалось дыхание и зашкаливал пульс, чтобы я умирала от нетерпения и так безжалостно отдавалась мужчине. Думала, что подобное бывает только в любовных романах, но точно не в жизни.
Мне нравится подчиняться Богдану, нравится сгорать в его руках, видеть и чувствовать нетерпение и животную страсть, с которой он терзает мои губы и шею, с которой вколачивается в меня ненасытно, словно слишком долго этого ждал, чтобы размениваться на прелюдии.
Я постепенно привыкаю к его размеру. Рвано целую колючую щетину, острые скулы, подбородок и наконец ловлю губами его губы. Мы целуемся, стуча зубами. Мокрые, ненормальные, поглощённые друг другом. Отстраняемся, пожираем взглядами.
Богдан тихо стонет, активно двигая бёдрами и до боли впиваясь пальцами в мои ягодицы. Ловит губами капельки воды на моей щеке, слизывает, пробует меня на вкус.
Я ерошу пальцами жёсткие влажные волосы, с удовольствием наблюдая за его перевоплощением. Клянусь, никогда не видела Богдана таким. Но мне определённо нравится то, что я вижу и чувствую. Это не может не нравиться. Его запах, сила, напор. Слишком хорошо, слишком приятно. До дрожи и сверкающих звёзд перед глазами. До натянутого напряжения внизу живота, которое с очередным толчком лопается и заставляет меня сильнее вцепиться в широкие плечи.
– Охренеть, как сильно сжимаешь, – произносит Тихомиров, когда меня трясёт в его руках от нахлынувшей волны оргазма.
Больше ничего не вижу и не слышу, что он говорит. Изображение перед глазами сбоит, я задыхаюсь об собственных криков. Богдан накрывает мой рот губами, жадно ловит каждый звук и каждый спазм, двигается быстрее и жёстче, а я будто разлетаюсь на тысячи мелких осколков, и, чтобы заново себя собрать, мне требуется время.
Когда мощный спазм перестаёт мучить обессиленное тело, горячий член Богдана выскальзывает и, прижавшись к моему животу, обильно покрывает его тёплыми каплями. Я жмурюсь от восторга и часто дышу, а затем улыбаюсь во весь рот и крепче прижимаюсь к Тихомирову.
Выровняв дыхание, он осторожно ставит меня на землю. Устоять сложно, я будто пьяна. Поправляю трусики, завязываю верёвки на бантик. Богдан застёгивает молнию на брюках и смотрит на меня исподлобья.
– Нога не болит?
– Нет. Совсем, – отвечаю смущённо. – Мы потеряли моё полотенце. И шлёпки.
После такого секса сложно выдавить из себя что-то нормальное. Я теряюсь и не знаю, как вести себя дальше.
Богдан просит оставаться на месте, а сам выходит из леса и возвращается к тому месту, где я подвернула ногу и упала.
Пока его нет, меня начинает колотить от холода, словно на улице не июль месяц – минус двадцать как минимум, а я стою в одном купальнике, помеченная одичалым мужчиной, который слетел с катушек.
Богдана долго нет, и я успеваю запаниковать. Вдруг он меня бросил?
Заметив, как он приближается, корю себя за чушь, что взбрела в голову.
Тихомиров помогает вытереть испачканный живот, возвращает обувь.
– Ну что? Домой тоже наперегонки? – спрашивает с улыбкой.
– Нет уж, – фыркнув, отвечаю ему. – Я теперь не то что бежать, ходить не могу после твоего агрегата!
Гордо вскинув подбородок и пройдя мимо него, выхожу из леса. Слышу шаги Богдана за спиной и стараюсь идти не оглядываясь. Щёки при этом пылают, а руки всё ещё дрожат.
Я была уверена, что после случившегося между нами стану мучиться угрызениями совести, но ничего подобного не происходит. Это потому, что я под впечатлением и мне правда понравилось. Возможно, когда эмоции схлынут, я буду корить себя.
Вхожу в дом, пока Богдан задерживается возле автомобиля и достаёт из багажника какие-то вещи. Взглянув на него в окно, я чувствую трепет и мурашки по телу. Дождь к этому времени заканчивается, и начинает темнеть.
Проскользнув в ванную комнату, закрываюсь на щеколду. Скинув с себя мокрые вещи, переступаю бортик душевой кабины и включаю тёплую оду. Долго намыливаю волосы и тело. Спину печёт, когда она соприкасается с пеной. И позже я понимаю почему.
Выбравшись из душевой кабины, не без ужаса смотрю на себя в зеркало. На теле синяки, царапины и следы от поцелуев. Мда, в таком виде я ещё не скоро смогу выбраться на пляж и носить откровенные вещи. И всему виной Богдан. Когда там я говорила, что он не причинит мне вреда?..
Открыв дверь ванной комнаты, прислушиваюсь. Тихомиров разговаривает с кем-то по телефону в гостиной, поэтому я незаметно крадусь к себе в комнату и заныриваю под одеяло.
Сегодня произошла масса событий, я чертовски устала. Правда, уснуть так быстро не получается. Я раз за разом воспроизвожу в своей памяти эпизоды нашего спонтанного секса. Больше ни о чём не думаю. У Богдана однозначно получилось вытрахать из меня все ненужные мысли, вытеснив их собой.
Я напрягаюсь, когда дверь в комнату открывается. Слышу тяжёлые шаги, Тихомиров уверенно приближается к моей кровати.
– Ты не спишь, – твёрдо произносит он, когда я всё ещё пытаюсь притворяться.
Резко сдёрнув одеяло, Богдан нагло пялится на моё тело. На мне шёлковая ночная сорочка и больше ничего. Его глаза ярко сверкают в полумраке, губы ползут в довольной улыбке. Он тоже без одежды. Почти.
– Куда убежала, Свет? Мы ещё не закончили.
– Иди к чёрту, Богдан! У меня всё болит!
Беру в руку подушку, швыряю её в Тихомирова. Он ловко уворачивается и тянется к полотенцу, прикрывающему бёдра.
Коротко всхлипнув, понимаю, что сопротивление в моём случае бесполезно.
Глава 20
– Покажи, где болит, – просит Богдан, окончательно снимая с себя полотенце.
Я нервно сглатываю, увидев его член в новом ракурсе. Первая мысль – большой. Хотя нет – огромный. Я никогда таких не видела вживую. С крупной головкой, по всей длине увитый тугими выступающими венами…
Тут же отвожу взгляд, включая ночник. Комнату заливает мягкий приглушённый свет.
Я встаю на колени, поворачиваюсь к Богдану спиной и опускаю вниз тонкие бретели ночной сорочки, показывая ссадины.
– Я переусердствовал, знаю, – шумно вздыхает он, приближаясь ко мне.
Кожа покрывается мелкими мурашками, когда Богдан встаёт позади меня. Матрас пружинит.
– Ты дикарь.
– Я могу нежнее.
– Правда? – хмыкаю, пытаясь рухнуть на кровать.
Тихомиров крепко хватает меня за талию, не дав этого сделать.
– Не знаю, – честно отвечает он. – Но постараюсь.
Сердечный ритм начинает разгоняться до максимума, когда его ладонь скользит по гладкой шёлковой ткани моей сорочки. Ниже и ниже. Чёрт… Надо было закрыться на щеколду, хотя сомневаюсь, что это помогло бы.
– Я не удивлена, что ты не женат, – продолжаю возмущаться, пытаясь таким образом скрыть волнение. – Тебя невозможно выдержать… в постели.
– Мы ещё не пробовали в постели, Светлячок, – беззлобно усмехается Богдан.
Я перестаю двигаться и дышать, кажется, тоже. Спина упирается в его грудь, руки висят вдоль туловища. Я… не знаю, что делать дальше и стоит ли проявлять инициативу. С такой стороны я совершенно не знаю Богдана. Да и он меня тоже. Но Тихомиров, по крайней мере, честно пытается узнать.
Когда настойчивая горячая ладонь касается внутренней стороны бедра, резко сжимаю ноги вместе. Я становлюсь влажной, от возбуждения твердеют соски и начинает покалывать кончики пальцев.
– Расслабься, – просит хрипло Богдан.
Втянув воздух сквозь зубы, откидываю голову ему на плечо. Прикрываю веки, делаю так, как он просит. Расслабляюсь, позволяя пальцам коснуться чувствительной плоти. Сейчас всё происходит иначе. Не так, как в лесу. Словно мы утолили жажду, а теперь пьём друг друга по чуть-чуть, пытаясь познать и как следует распробовать.
Движения Богдана уверенные и меткие. Он точно знает, как обращаться с женщиной. Вот только я, оказывается, совершенно не знаю, что нужно мужчинам.
Повернув голову немного вправо, утыкаюсь носом в его шею. Коротко целую, вдыхаю пряный запах кожи и геля для душа. Приятно пахнет, мне нравится.
Я ойкаю и закусываю нижнюю губу, когда Богдан нащупывает клитор. Он гладит его круговыми движениями, продолжая вжиматься в меня своей каменной эрекцией. Мутант. Чудовище. Неандерталец. Если бы я знала, что меня ждёт, сто раз бы подумала, прежде чем подпустить его к себе.
– Ох… – Несдержанный стон срывается с губ, когда он входит в меня двумя пальцами. – Хватит мучить… Пусти.
Богдан даже не думает подчиняться. Кажется, этот твердолобый мужчина не остановится, если не доведёт задуманное до конца.
Всё, что сейчас происходит, приятно и странно… Заниматься сексом с другим мужчиной, будучи в браке, неправильно. Я бы хотела повременить. Хотела бы попробовать с Богданом, но уже после развода. Жаль, не сдержалась. Можно оправдать себя тем, что он красивый и сексуальный мужчина с притягательной энергетикой и будь на моём месте любая другая, она сдалась бы гораздо раньше… Вот только этот факт почему-то не утешает.
Между ног липко и мокро. Пальцы Богдана утопают в моей влаге. Свободной рукой он грубо сжимает мою грудь, а затем оттягивает чувствительный сосок до ярких искр перед глазами.
Кожу начинает покалывать в преддверии скорой разрядки. Вцепившись в смуглую руку Богдана, я пытаюсь его оттолкнуть, но он только усиливает напор, лаская и кружа вокруг клитора, а затем резко погружаясь во влагалище.
Да, боже…
Я мелко дрожу в его объятиях и несдержанно стону в голос, зачем-то пытаясь вырваться. Тихомиров хаотично целует меня в плечо, шею, висок, оставляя на коже влажные следы. Надавив на поясницу, заставляет упереться ладонями в подушку и расставить ноги шире.
Он заполняет меня собой, как обычно несдержанно и резко. Цедит воздух сквозь зубы с шипящим звуком, входит до самого упора. Сминает ягодицы, гладит, затем до боли впивается в мои бёдра и толкается навстречу.
Богдан обещал, что будет нежнее, но, кажется, у нас с ним разные представления о нежности.
Обессиленно рухнув на подушку, прижимаюсь к его горячему, словно печка, телу. Учащённо дышу, боясь пошевелиться. Кровать узкая, мы с трудом помещаемся. Я не низкого роста – метр семьдесят пять, но рядом с Богданом кажусь миниатюрной дюймовочкой.
– Я пить хочу, – шепчу, отталкивая его от себя.
– И мне принеси.
– Да ты наглеешь, Тихомиров!
Выйдя из комнаты, я захожу на кухню и, открыв дверцу холодильника, достаю бутылку воды, жадно присасываюсь к горлышку. Мозги расплавились, там больше ни единой мысли, ни грамма сожаления. Надеюсь, что утром задремавшая совесть всё же проснётся и хотя бы чуточку меня помучает.
* * *
Открываю глаза ещё до того, как заиграет будильник.
Осторожно, чтобы не разбудить Богдана, встаю с дивана и сладко потягиваюсь.
Тихомиров спит мёртвым сном, никак не реагируя на то, что я наконец скинула с себя его огромную, тяжёлую ручищу. Мне с трудом удалось заставить его лечь в третьем часу ночи. Неугомонный, необузданный дикий зверь. Спать теперь хочется невероятно, а ещё ужасно болят мышцы.
Я принимаю душ, переодеваюсь в закрытую до горла блузу и длинную, до колен юбку. Чтобы ни намёка больше! Я просто не вынесу ещё одного раза.
Богдан продолжает спать, до начала рабочего времени остаётся два часа. Я выхожу на улицу и, обойдя дом, собираю плоды с деревьев: черешню, сливу, абрикос. Здесь этого добра навалом.
Я не особо люблю готовить, но сейчас почему-то хочется.
Поставив в духовку пирожки, которые слепила на скорую руку, ухожу в комнату и перед высоким, в пол зеркалом наношу на лицо макияж, вытягиваю утюжком волосы. Оставшись довольна результатом, открываю дверь и натыкаюсь на Богдана. Он… Чёрт!.. Он абсолютно голый! Стоит передо мной, совершенно не стесняясь своей наготы. Впрочем, стесняться ему действительно нечего: стальные мышцы, узкие бёдра, широкие плечи и… Я повторяюсь, да. Внушительного размера прибор.
Поднимаю взгляд и выставляю перед собой руки, воинственно защищаясь.
– Не подходи больше!
– И тебе доброе утро, – усмехается он.
Богдан бегло осматривает мой закрытый наряд, недовольно хмурится. Осознав, что утром ему ничегошеньки не светит, проходит мимо и идёт в душ.
Я честно стараюсь не смотреть, но… взгляд цепляется за крепкую мужскую задницу. Шумно вздохнув, недоумеваю. Что. Он. Со мной. Делает? Отец точно проклял бы меня после таких поступков.
Богдан появляется на кухне спустя двадцать минут. В одежде. Футболка-поло и джинсы.
Я как раз достаю из духовки пирожки. Они так обалденно пахнут, что рот мгновенно наполняется слюной.
– Мне нужно ехать, – сообщает Тихомиров.
– Возьмёшь с собой пирожки? Я сама все не съем.
Он опирается локтями о барную стойку и наблюдает за тем, как я суечусь. Так пристально смотрит, что мне не по себе. А затем не выдерживает и, подойдя ближе, заключает в свои объятия. Зарывается лицом в мои волосы, целует в висок.
– Богдан… – не выдержав, вздыхаю я. – Ты ведь помнишь, о чём мы договаривались? Ничего серьёзного.
– Мне не нужно повторять дважды, – произносит без улыбки.
– Окей. Я просто предупредила…
Он забирает пирожки, направляется на выход. Открыв дверь, оборачивается.
– Я заеду вечером.
Не спрашивает – утверждает. Наверное, после этой ночи я бы с радостью не видела его как минимум неделю, чтобы отойти и восстановить силы. Потому что сейчас складывается ощущение, будто меня беспощадно перекрутили через мясорубку.
Но вместо какой-нибудь колкости в его сторону, я просто согласно киваю.
Глава 21
Под конец рабочего дня на мобильный звонит мама.
Я удивляюсь, потому что мы созваниваемся нечасто. Я бы даже сказала: очень редко. Раз в месяц в лучшем случае.
Оказывается, мелкая заболела. Дарина. Ей всего девять. В больнице поставили правостороннюю пневмонию и отправили лечиться домой, так как отделение пульмонологии забито под завязку. Мать оббегала все аптеки – оказалось, что ни в одной нет прописанных антибиотиков. Это немудрено, потому что у них крошечный городишко и аптек раз-два и обчёлся.
Я ввожу в поиске название препарата и проверяю наличие в нашем городе. Есть. В огромном количестве. Пообещав маме, что скоро буду, закрываю ноутбук, даю указания подчинённым и тут же выхожу из офиса.
В аптеке я затариваюсь впрок. Мало ли, вдруг курс лечения или дозировку увеличат.
У мамы, помимо меня, трое детей. Ване восемнадцать вот-вот исполнится, и осенью он собирается в армию. Сережке – двенадцать, а младшей, Дарине, в апреле стукнуло девять. На её день рождения меня не приглашали. Я сама купила подарки и приехала вместе с Тимуром в гости, чтобы поздравить сестрёнку. Несмотря на негодование нового маминого мужа, Даринка сильно радовалась. Едва до потолка не прыгала.
Наверное, будь я чуть помладше, непременно бы ревновала, потому что на самом деле новость о том, что у мамы уже трое детишек, я восприняла непросто. Всё своё сознательное детство я ждала, что она вот-вот к нам вернётся. Папа изменится, станет терпимее, а мама простит и приедет. Станет заботиться обо мне и любить. Каждый свой день рождения я загадывала одно-единственное желание: чтобы у меня была полная семья. Я очень скучала по маме, хотя почти не помнила её, лишь по фотографиям понимала, что она красивая и добрая.
В Ясную Поляну ехать недалеко, примерно сто километров. О чём бы мама ни попросила, я всегда бросаю все свои дела и мчу к ней. Хочу быть нужной, особенно в такие моменты.
Одноэтажный дом с полуразрушенным деревянным забором, неухоженная территория, поросшая высокой травой, и скрипучая калитка с потрескавшейся краской.
Прохожу по вытоптанной дорожке, сжимая в обеих руках пакеты с покупками. Не устояла. Помимо лекарств, взяла продукты, игрушки, кое-какую одежду для мальчишек. Знаю, что они растут очень быстро и мать не успевает покупать им новые вещи. Она у меня трудится продавцом в местном магазине, получает небольшой процент от выручки.
– Светка! Привет! – выбегает мне навстречу Серёжа. Средний мамин сын.
– Привет! – улыбаюсь, глядя на него. – Ничего себе, как ты вымахал! Скоро и меня догонишь!
Он тут же подхватывает пакеты, помогает занести в дом. Хороший мальчишка и очень трудолюбивый. Это с Ванькой, старшим, у мамы много проблем. Когда бы я ни приехала и ни звонила, она всегда на него жалуется. Учиться не хочет, работать не хочет. Курит, пьёт. Трудно ей с ним. Надеется, что армия поможет сделать из Вани настоящего мужчину.
– Мама где? – спрашиваю у Серёжки, войдя в дом и начав разгружать пакеты.
– В магазин побежала. Сказала, что ты приедешь и надо хотя бы печенье к чаю купить.
– Боже, зачем?! Я привезла печенье! И торт, и эклеры, и шоколад.
Лицо Сережи сияет довольной улыбкой. Я протягиваю ему коробку любимых пирожных, и он тут же съедает три штуки.
– А вон и мама идёт! – сообщает Сережка, ткнув пальцем в окно.
Я выхожу на улицу, ускоряю шаг. Сердце учащённо колотится о рёбра и болезненно сжимается, когда мама поднимает взгляд пронзительных зелёных глаз и смотрит прямо на меня. Клянусь, в этот момент я вижу в её постаревшем, измученном тяжёлой жизнью лице частичку себя. Мы так похожи, боже… Нос, глаза, губы, фигура и даже родинка на левой щеке.
– Привет, Света, – выдержанно кивает она. – Привезла?
– Да, на кухне оставила.
Мои руки вытянуты по швам, от волнения спирает дыхание. В этот момент мне остро хочется её обнять и получить хотя бы каплю утешения. Правда, она ведь ещё не в курсе, что я развожусь. Думает, что у меня, как и раньше, всё хорошо. Но также я понимаю, что объятия – это лишнее, потому что мы почти чужие друг другу люди. Так бывает. Наши пути разошлись, когда мать сбежала от отца, сверкая пятками и понимая, что не сможет меня у него забрать. И я ни капли не виню её за это. За то, что в её новой жизни для меня совсем не осталось места.
Мама ставит чайник, суетится. Всплеснув руками, возмущается, что я так много всего привезла.
Я сажусь на потёртый угловой диван, складываю руки на коленях. Ремонт в доме делался лет двадцать назад. Все деньги, что я украдкой от мужа давала ей, мама вкладывала в детей. Себе ничего не покупала.
– Пойдём, с Дариной поздороваешься, – произносит мама. – Она обрадуется.
Сестра спит в комнате, свернувшись калачиком. Обессиленная после болезни и такая худенькая, что рёбра просвечивают. У неё жар не спадает вот уже второй час. Мама трогает губами горячий лоб, причитает, а после даёт лекарство, которое я привезла, в надежде, что младшенькой скоро станет легче.
– Поспи, моя хорошая, – ласково шепчет дочери. – Скоро вылечишься.
Сделав глубокий вдох, незаметно покидаю комнату. На глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Я часто моргаю ресницами, укоряя себя за подобное поведение.
Тебе двадцать восемь, Света. Не восемь. Выросла, сама, возможно, скоро станешь матерью.
Но ничего поделать с собой не могу. Когда я болела и отец сидел у моей кровати, мне не хватало именно этого – заботы и материнского тепла. По большей части папа злился. За то, что ела мороженое и простудила горло, за то, что скакала по летним лужам и заработала насморк, за то, что при минусовой температуре отказывалась надевать шапку…
Вытерев слёзы, я возвращаюсь на кухню. Мама приходит чуть позже и рассказывает о том, что чертовски устала. Муж пьет не просыхая, работа скотская, Ваня два дня не ночевал дома…
Долго почаёвничать и поговорить у нас не получается. Она намекает, что скоро вернётся Толик, а он жуть как не любит гостей.
Я прошу звонить мне, если что-нибудь ещё понадобится. В случае если Дарине станет хуже, я смогу устроить её в нашу городскую больницу. Мама благодарит и провожает до ворот, махнув рукой на прощание.
Наверное, давно пора привыкнуть, что у неё нет на меня времени, но каждый раз я уезжаю с непередаваемой тяжестью на душе.
* * *
У ворот стоит внедорожник Богдана.
Унылое настроение мигом исчезает, сменяясь трепетным волнением и предвкушением скорой встречи. Всё-таки приехал…
Скинув в прихожей туфли, я прохожу в гостиную. Скрестив руки на груди, наблюдаю за тем, как Богдан ставит на журнальный столик у телевизора две баночки с пивом, пиццу и чипсы.
– Что за повод? – спрашиваю с улыбкой.
Он поднимает удивлённый взгляд, словно не ожидал меня прямо сейчас здесь увидеть.
– Футбол, Свет. Будем смотреть?
– Будем конечно. Сейчас только душ приму и переоденусь.
Быстрым шагом я иду в ванную комнату, снимаю с себя одежду. На щеколду не закрываюсь, потому что… потому что, оказывается, весь день мне не хватало Богдана и его порой навязчивого внимания.
Вспенив мочалку, намыливаю тело густым пахучим гелем, но Тихомиров так и не приходит. Впрочем, это даже к лучшему. Вдруг футбол пропустим? У нас ведь ещё будет время. Полно времени.
Усевшись на диван, я поджимаю под себя ноги. Богдан присоединяется через минуту, как раз аккурат к матчу. Ему позвонили по работе – возникла какая-то непредвиденная ситуация, которую никто не мог решить без одобрения руководителя.
Тихомиров садится на другой край дивана, открывает баночку с пивом и берёт упаковку сырных чипсов.
Помню, как когда-то давно, ещё в средней школе, я любила ходить на матчи, чтобы болеть там за Тимура и Богдана. Они активно увлекались футболом, а я была чем-то вроде талисмана. Нет, правда! Ребята всегда расстраивались, если у меня не получалось прийти. Утверждали, что в девяноста случаях из ста в такие дни они проигрывали.
Начинается игра, сегодня Бельгия против Италии. Богдан продолжает пялиться на экран, не обращая на меня никакого внимания. Я не понимаю, что со мной, правда! Возможно, поездка к матери так повлияла, потому что мне вдруг хочется простого человеческого тепла.
Пододвинувшись ближе, соприкасаюсь с бедром Богдана. Он тут же опускает руку на моё плечо и крепко к себе прижимает. Меня окутывает аромат мужского тела и древесного парфюма. Вот так хорошо… Идеально.
– Соскучилась? – спрашивает с усмешкой Богдан.
Щёки мгновенно заливаются густым румянцем. Я возмущённо цокаю языком и открываю жестяную банку с пивом.
– Вовсе нет. Просто у тебя чипсы вкуснее.
