Текст книги "Луна над заливом"
Автор книги: Ольга Дашкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Глава 6
– Алик? – испуганно произнесла Татьяна в трубку и краем глаза увидела, как напрягся и сел на кровати Георгий. – Что случилось, Алик?
Голос Алика звучал глухо, как будто издалека, и временами срывался, точно от нестерпимой боли.
– Танька, я тебя заложил… Это звери… Зверюги… Хорошо, что у меня никого – ни жены, ни детей… Но я и так сломался, Танька. Я им сказал… сказал, какая машина и номер… Беги… Они не знают, что у меня есть твой мобильник… забыли, наверное. Поэтому и не добили… Но я все равно не жилец… они мне все поломали… Бросай машину, Танька, и беги…
Голос Алика пропал. Татьяна еще несколько раз в растерянности и ужасе позвала его по имени, потом отключила телефон и обернулась к Георгию. В ее больших серых глазах плескался страх.
– Что? – спросил Георгий коротко. – Они его достали?
Татьяна молча кивнула. Георгий пружинисто вскочил.
– Уходим, – приказал он решительно. – С мобильником они, конечно, прокололись, но думаю, что спохватятся, вернутся и выяснят все, что хотят. Так что нам скоро позвонят, Таня… Так я вам и не рассказал, в чем дело. Ничего, по дороге расскажу. Сейчас главное – уйти.
Татьяна на ходу подхватила сумку, ключи от номера и вслед за Георгием вышла на улицу. Было уже темно. Алые цветы на кустах, окружающих мотель, казались пятнами засохшей крови. Татьяна глубоко вдохнула ночной воздух, но он совсем не освежал – жара к вечеру почти не спала, в воздухе стояла липкая влага.
– Гроза будет, – посмотрев на небо, заметил Георгий. – Идите сюда, Таня.
Он легким стремительным шагом скользнул к ближайшей машине – это был не новый, наверное, десятилетней давности «Ниссан» какого-то темного цвета. Татьяна видела, как Георгий наклонился к дверце и спустя несколько секунд, может быть, минуту, позвал приглушенным голосом:
– Таня! Садитесь, быстро.
Она не воскликнула – как!.. это же угон!.. Молча и быстро обогнула автомобиль и села на водительское место, понимая, что этим шагом ставит себя в оппозицию закону, нормальной жизни, нормальным, законопослушным гражданам. Но все это было уже неважно. Хриплый, угасающий голос безобидного веселого Алика продолжал звучать в ее ушах.
Когда они выехали на дорогу, Георгий положил руку на ее, стиснувшую руль. Он молчал, и через секунду убрал свою теплую ладонь, но Татьяна поняла его жест – благодарность, уважение, ободрение. Она ничего не сказала.
Они долго ехали в молчании, потом Георгий нарушил тишину:
– Таня, мы должны найти место, где могли бы остановиться хотя бы ненадолго и бросить машину. Судя по тому, как спокойно нам удалось уехать, хозяин спал и, возможно, не хватится своей собственности до утра. Но может быть и по-другому, поэтому не будем рисковать.
Татьяна согласно кивнула. Шел уже первый час ночи, им удалось отъехать далеко, но она больше не вспоминала о предстоящем рабочем дне. В половине первого, свернув на подъездную дорожку какого-то слабо освещенного и выглядевшего заброшенным мотеля, они уже были настолько усталыми, что им обоим хотелось только одного: добраться до какого-нибудь пристанища. Оставлять машину рядом с мотелем, где они собирались провести ночь, было бы чистым безумием, и Георгий сказал, пересаживаясь за руль, не терпящим возражений тоном:
– Идите, устраивайтесь, Таня. Вы очень устали. Я сам отгоню машину куда-нибудь в безлюдное место, постараюсь спрятать и вернусь пешком. Не думаю, что в этой глуши, да еще ночью, меня остановит полиция. В общем, идите и ложитесь спать. Я скоро.
– Погодите, – остановила его Татьяна. – Давайте все же действовать разумно. Вы вернетесь – и что? Станете стучать во все номера подряд?.. Я сейчас пойду к администратору, зарегистрируюсь, возьму ключи, скажу вам номер комнаты, а после этого вы можете ехать.
Георгий кивнул и остался ждать. Татьяна направилась к офису, в окне которого еле светилась ночная лампа. Дежурный портье, видимо, дремал за перегородкой, потому что в ответ на Татьянино настойчивое постукивание по стойке вышел не сразу, встрепанный, с припухшими глазами. От него пахло пивом и потом, майка на груди была неряшливо измазана засохшими пятнами кетчупа.
– Я вас слушаю, мисс, – пробурчал он, потирая толстые щеки, покрытые белесой щетиной.
– Мне нужен номер на одну ночь, – сказала Татьяна спокойно. – Мой друг подъедет позже.
– Заполните вот здесь, – он толкнул к ней гроссбух, в котором за последние несколько дней, судя по датам, не так уж много народу оставили свои подписи, и Татьяна, на ходу выдумав какие-то дурацкие имена, внесла их в графы.
Толстяк, не глядя, забрал у нее свою тетрадь и подал ключ на деревянном брелке. На брелке был номер «7», и Татьяна сочла это хорошим предзнаменованием: она всегда любила семерку. Портье скрылся за перегородкой, проворчав «спокойной ночи» еще до того, как Татьяна успела повернуться к дверям. Она могла бы поклясться, что он ее не узнает, если увидит утром: толстяк спал на ходу.
Георгий, услышав номер, кивнул, ободряюще помахал ей рукой и уехал.
Татьяна пошла вдоль длинного типового строения. Десятый, восьмой… вот и нужная дверь. Она отперла ее и, включив свет, вошла в номер, почти ничем не отличавшийся от того, в котором они с Георгием были несколько часов назад. Та же скудная мебель, запах стиранного белья, обшарпанное кресло. Только покрывала на кроватях не лиловые, а зеленые.
Татьяна скинула кроссовки и пошла в ванную. Там она чуть не заснула, пытаясь помыть гудящие ноги, встряхнулась, плеснула в лицо холодной водой, потом вернулась в неприветливый номер, надела чистые носки, села в кресло, закурила и стала мечтать о кофе.
Минуты тянулись невыносимо медленно. Ей начало казаться, что она сидит в этом кресле всю жизнь, и что Георгий уже не придет, что он просто бросил ее и удрал, или его сцапала полиция, или догнали убийцы… Поэтому, когда раздался тихий стук в дверь, больше похожий на царапанье, ее сердце ухнуло в пропасть.
Приблизившись к двери на цыпочках, она спросила приглушенным голосом:
– Кто это?
– Я, – это был Георгий, со своими босыми запыленными ногами, осунувшийся от усталости, но держащий в каждой руке по бумажному стаканчику с кофе.
– Кофе! – Татьяна не сдержала восторга, схватила стаканчик, благодарно взглянула на спутника, но тут же нахмурилась: – Откуда у вас деньги? Вы кого-нибудь ограбили по дороге?
Он вздохнул и даже не улыбнулся.
– Только все того же несчастного владельца машины. Там у него в бардачке оказалась целая куча мелочи. Ну, вот и позаимствовал… на кофе и сандвичи.
Только теперь Татьяна заметила, что рубаха у него на груди оттопырена узким свертком с сандвичами. Георгий улыбнулся, достал пакет из-за пазухи и устало опустился на край кровати.
– Командуйте, Таня, – сказал он, кивая на пакет, – а я пойду слегка освежусь.
Он скрылся за дверью ванной, а Татьяна развернула сандвичи и аккуратно разложила их на расстеленной бумажной салфетке. Ей казалось, что она слишком устала, чтобы съесть хоть кусочек, но вид тонких пластиков ветчины, кокетливо выглядывающих из-под листочков салата, петрушки и ломтика помидора, засунутых в длинную итальянскую булку, внезапно заставил ее желудок сжаться от голода. Татьяна проглотила слюну и отщипнула веточку петрушки.
– Вы вегетарианка?
Она обернулась – Георгий стоял в дверях ванной, застегивая рубашку. Влажные волосы свисали на лоб, синие глаза смеялись.
– Нет, – Татьяна улыбнулась в ответ. – Я вас жду.
Она уселась на кровать, сложив ноги по-турецки. Георгий опустился в кресло, с наслаждением вытянув свои многострадальные ноги.
Некоторое время оба сосредоточенно жевали, потом Татьяна, опять расправившаяся со своей порцией первой, закурила и облокотилась на подушку.
– Ну, вот, – сказала она со вздохом, – этот кошмарный день, кажется, закончился. Неужели мы сможем поспать?
Георгий аккуратно дожевал последний кусочек сандвича, одним глотком допил кофе и вынул из кармана нераспечатанную пачку «Мальборо».
– Я знал, что сигареты кончаются, – пояснил он, улыбаясь, – а у владельца машины в бардачке было долларов двадцать мелочью.
Он закурил, откинувшись на спинку кресла и задумчиво сказал:
– А поспать нам не только нужно, но и категорически необходимо. У меня – и то глаза слипаются, а вы, бедняжка, целый день за рулем…
– Что мы будем делать дальше? – помолчав, спросила Татьяна.
– Пока не знаю, – Георгий серьезно посмотрел ей прямо в глаза. – Думаю, что завтра мы что-нибудь решим. Утро вечера мудренее, Таня. Так что давайте укладываться, согласны?
Про его обещание рассказать обо всем Татьяна благополучно забыла. Она слишком устала, чтобы думать о чем-либо, кроме сна. Но, когда, потушив настольную лампу, они забрались каждый в свою кровать и Татьяна вытянулась под простыней, с удовольствием ощущая прикосновение прохладной ткани к своему усталому телу, сон вдруг решил повременить. Она лежала, закрыв глаза, и ждала, когда же, наконец, наступит блаженное забытье. А сон не шел.
– Вы слишком устали, чтобы заснуть, – послышался с соседней кровати тихий голос. – Это бывает. Постарайтесь расслабиться полностью, тогда сон придет сам собой.
– Я пока знаю единственный способ расслабиться полностью, – откликнулась Татьяна с нервной усмешкой и, зажмурившись от собственного нахальства, невольно затаила дыхание, ожидая, что он ответит.
Он не ответил ничего. Но, спустя минуту, теплая рука легла на ее щеку и слегка погладила, почти не касаясь кожи.
Татьяна открыла глаза в темноте и увидела над собой темный силуэт его головы, тень руки, гладящей теперь ее волосы. Он склонился ниже и тихонько прикоснулся губами к ее губам. Татьяна чуть приоткрыла губы, отвечая на поцелуй, и поцелуй тут же стал страстным и сильным – она вздохнула от неожиданности и внезапного удовольствия и принялась отвечать на него со всей вспыхнувшей нежностью. Чуть погодя Георгий оказался лежащим рядом с ней, откинув простыню, и она почувствовала, какое сильное и мускулистое у него тело. Доверчиво прижавшись к нему, она закрыла глаза и отдалась течению ласковых волн, исходящих от ее невероятного спутника.
Глава 7
Татьяна проснулась внезапно, как от толчка. В комнате стояла темень, ей на минуту показалось даже, что она ослепла. В следующую секунду она поняла, что ее разбудило: гроза!.. Новый удар грома и ослепительная вспышка, пробившаяся сквозь жидкие шторы на окне, заставили ее вздрогнуть и прижаться к плечу мирно спавшего Георгия. Ее прикосновение разбудило его гораздо успешнее, чем грохот. Он сразу обнял ее жестом, каким матери защищают испуганных детей, и спросил:
– Что?..
– Гроза, – еле слышно прошептала Татьяна.
Он уже совсем проснулся, голос звучал спокойно, в нем чувствовалась легкая усмешка:
– Ты боишься грозы?
– Нет, – сказала Татьяна и плотнее прижалась к нему. – В обычных условиях не боюсь, даже люблю. Знаешь, весь этот грохот, демонстрация могущества природы… Когда сидишь дома, перед камином, смотришь на огонь, а дождь хлещет в окна, стучит по крыше… Создается какой-то особенный уют.
– Правильно, – сказал Георгий. – Я тоже люблю грозу. Ты больше не хочешь спать?
Она поняла его намек и улыбнулась в темноте.
– Давай сначала покурим… Сколько сейчас может быть времени? Я ни за что не разгляжу стрелки часов – у меня куриная слепота.
– Зажечь свет? – спросил Георгий, протягивая руку к лампе. В комнате было так темно, что Татьяна, скорее, угадала его движение, чем увидела его.
– Не надо. Наплевать. Какая, в сущности, разница?.. Ты можешь достать сигареты и пепельницу? Они должны быть там, на тумбочке.
Георгий нашарил пачку и прикурил две сигареты. Татьяна сделала несколько затяжек и села, подсунув под спину подушку.
– Не умею я курить в темноте, – пожаловалась она, пытаясь нащупать стеклянную пепельницу. – Знаешь, я где-то читала, что в темноте невозможно испытать удовольствие от курения, потому что не видно дыма. Это что-то психологическое, понимаешь?..
– Ага. Пепельница вот, у меня под рукой.
Он нашел в темноте ее ладонь и погладил. Татьяна благодарно зажмурилась, как котенок. Его тактичность доставляла ей радость. Она чувствовала его желание, но он никак не пытался форсировать события, предоставляя ей решать, хочет ли она сейчас близости. И при этом нежностью и как бы случайной лаской дает ей понять, как она ему приятна, нужна и желанна.
Она провела рукой по его груди, наклонилась и поцеловала мускулистый живот, напрягшийся под ее губами. Георгий осторожно притянул ее к себе. Новый удар грома почти оглушил их, и голубоватая вспышка молнии на мгновение выхватила из темноты прильнувшие друг к другу тела, а затем комната снова погрузилась во тьму.
Когда они оторвались друг от друга, шел дождь. Видимо, он шел уже давно, сильный, ровный шум раздавался за тонкими стенами мотеля, иногда, с порывами ветра, усиливаясь, становясь громче. Струи воды шуршали по оконному стеклу.
Татьяна сладко потянулась и вздохнула.
– Все-таки нужно посмотреть, сколько сейчас времени, – сказала она, откидывая покрывало. – Спи пока, я сейчас, – она легко коснулась губами щеки Георгия и, соскользнув с кровати, пошла в ванную.
Стоя под теплым душем, она думала о том, какая она распутная, порочная женщина: сначала любовник на двадцать лет моложе, потом таинственный незнакомец, который вполне может оказаться преступником, и за которым такие же преступники гоняются, чтобы убить. Угон машины, брошенная работа, вся жизнь кувырком… Но почему-то грустные мысли не вызывали у нее ни тревоги, ни стыда, ни сожаления. Наоборот – Татьяна улыбалась этим мыслям и чувствовала, что, вопреки всему, она совершенно счастлива.
Когда она вышла из ванной, настольная лампа горела, отбрасывая круг теплого желтоватого света на тумбочку у кровати, Георгий сидел в постели, опираясь спиной о стену и целомудренно прикрывшись простыней, и с наслаждением курил, пуская дым к потолку.
– Сейчас уже пять утра, – сообщил он, улыбаясь ей и с удовольствием глядя на ее едва прикрытую полотенцем грудь. – Но из-за грозы все еще темно. Хочешь кофе?
– Хочу, конечно, – усмехнулась Татьяна, встряхивая влажными волосами и пытаясь просушить их с помощью маленького полотенца, взятого из ванной. – Но ты же не волшебник…
– Кто тебе сказал? – Георгий легко выпрыгнул из кровати и открыл тумбочку. Глазам Татьяны предстала маленькая стеклянная банка растворимого кофе.
– А кипяток? – разочарованно протянула она. – Неужели ты собираешься использовать горячую воду из-под крана?.. Я тебе не советую.
– Ну, что ты, – Георгий с улыбкой дотянулся до своего пиджака, висящего на спинке кресла, пошарил в нагрудном кармане и вытащил на свет крохотный кипятильник.
– Видишь, какой я запасливый? – сказал Георгий. – Поскольку мне приходится по жизни много путешествовать, а условия не всегда позволяют устроиться с комфортом, я везде вожу с собой эту штучку. А кофе я купил еще вчера, в том же магазинчике, где сандвичи.
– Ты волшебник, – с чувством сказала Татьяна, наблюдая, как почти мгновенно закипает вода в одном из принадлежащих мотелю стаканов.
– А теперь мне хотелось бы услышать твою историю, – произнесла она через пару минут, удобно устроившись в кресле со стаканом горячего кофе. – Ты все обещаешь мне рассказать, почему за нами идет охота, и все время что-то мешает.
– Хорошо, – согласился Георгий, отхлебывая из своего стакана черную, как деготь, ароматную жидкость. – Предупреждаю заранее, что история достаточно невероятная, Таня. Я не требую, чтобы ты мне верила. Но то, что я тебе расскажу, чистая правда. Я не вычитал все это в авантюрном романе. И не увидел в каком-нибудь дурацком фильме. Мне самому иногда кажется, что это случилось не со мной.
Дождь продолжал шуметь, но его шум стал тише и медленней, как будто небесная вода иссякла, наконец, и небеса умиротворились, опустошившись. В комнате стало прохладно, и Татьяна потянула с ближайшей к ней кровати покрывало, чтобы закутать начинающие зябнуть ноги. Она терпеть не могла жару, но малейшее понижение температуры заставляло ее мерзнуть.
Георгий начал свой рассказ, время от времени стряхивая пепел в стоявшую на тумбочке между ними пепельницу.
– Я говорил тебе, что я по натуре авантюрист. Когда все начали заниматься бизнесом, я тоже попытался прорваться в миллионеры. Скажу сразу – у меня не получилось. Видимо, для этого нужны не только авантюрный характер и смелость, а что-то еще. Вот этого чего-то, а именно – бизнесменской жилки у меня, к сожалению, не оказалось. Хотя на первых порах мы с другом сумели сделать какие-то деньги и страшно возгордились этим, возомнили себя гениями капитала, решили раскручиваться по полной программе и делать сразу кучу денег, чтобы потом почивать на лаврах. Дело в том, что ни мне, ни ему не улыбалось всю жизнь заниматься бизнесом. Нам хотелось заработать много и сразу, чтобы на всю оставшуюся жизнь хватило. Такие деньги, как ты понимаешь, можно сделать на очень немногих вещах. Например, на нефти. В общем, наши перипетии тебе, я думаю, не интересны. Скажу только, что мы с другом оказались в Тюменской области, пытаясь ухватить свой кусок пирога. У нас ничего не вышло, почти все деньги вылетели в трубу, спасибо – головы остались целы. Но дело в том, что в процессе, так сказать, нас занесло в Тобольск. Это удивительный город, Таня. Я о нем могу рассказывать и рассказывать. Он стоит на высоком холме над Иртышом, и холм этот венчается великолепным белокаменным кремлем. Сказочный вид, можешь мне поверить. Там есть Нижний город и Верхний город. Нижний, с его тридцатью девятью церквами, за годы советской власти пришел в упадок, а Верхний представляет собой, за исключением кремля, что-то вроде поселка городского типа, переходящего в новостройки, сплошь заставленные высотками. А ведь это была столица Сибирского княжества! Герб Тобольска входил в герб Российской империи. Да… в общем, обычная история – разорение и запустение. Но невероятная красота отдельных мест в Тобольске покорила меня настолько, что я загорелся устроить там нашу резиденцию – ну, в надежде на нефтяные прибыли, как ты понимаешь. Мы еще тогда ходили гоголем, сорили деньгами, и все двери перед нами услужливо распахивались. А те, что не распахивались, мы открывали пинком… Ну, не смотри на меня так осуждающе, я и сам знаю, что вели мы себя, как зажравшиеся нувориши. Так вот, мне приспичило купить под офис один из старинных особняков в Нижнем городе. Особняк добротнейший, кирпичный, дореволюционной постройки, сто лет простоял и еще столько же простоит. Но нужны были некоторые вложения, конечно. Выкупили-то мы его практически за копейки – если по московским ценам, то просто бесплатно взяли. Однако в этом особняке был затопленный подвал – Нижний город потому и пришел в упадок, что раз в несколько лет его захлестывает половодьем. Не весь, понятно, и не слишком часто, но вот в каком-то там году случилось сильнейшее наводнение, и с тех пор подвал в этом особняке так и стоял – сырой и залитый грязью. Его нужно было осушить, привести в божеский вид, стены кое-где подновить, одну пришлось перекладывать… Вот тогда-то все и началось. Понимаешь, Таня, по Тобольску до сих пор ходят смутные слухи о том, что из кремля в Нижний город и дальше, аж в Абалацкий монастырь, ведут подземные ходы. Часть из них обнаружена местными краеведами, часть раскопали настырные историки и археологи, но часть все еще остается в области догадок и легенд. Многое там просто покрыто мраком. В начале восьмидесятых, кажется, на территории кремля нашли очередной вход в подземелье, давно заброшенный и засыпанный, на месте старых монастырских келий. Приехали археологи, начали копать – и вдруг работы были быстренько свернуты и на этом месте копать запретили. Я так и не смог добиться ответа, кто запретил: городские, светские власти или церковные. Владыка Тобольско-Тюменской Епархии поддерживать «досужие разговоры» не пожелал. А дело в том, Таня, что слухи-то ходили. Ходили слухи о сказочных, несметных богатствах. Неизвестно кому принадлежавших. То ли Ермак, который, по легенде, как раз там сидел «на диком бреге Иртыша», что-то спрятал, то ли церковники от советской власти схоронили, то ли какой-то безумно богатый купец – через Тобольск ведь все торговые пути шли, и из Индии, и из Китая… В общем, говорили разное, кто что, но все сходились на одном: существуют какие-то несметные сокровища.
– И ты их нашел? – спросила Татьяна, изо всех сил стараясь скрыть детский восторг от этой истории, стараясь, чтобы ее улыбка была скептической и глаза не блестели, как у золотоискателя, услышавшего легенду о слитке величиной с человеческую голову.
Георгий медленно потушил сигарету, заглянул в свой стакан, на дне которого еще оставался кофе, допил жидкость одним большим глотком, поставил стакан на тумбочку и, наконец, поднял на Татьяну свои синие глаза, ставшие вдруг очень и очень серьезными.
– Да, Таня, – сказал он тихо. – Я их нашел.
